Мальчик, у которого не было рта.

Почему-то тогда песочницы были в моде. Это сейчас почти ни в одной деревне не встретишь ребятишек, делающих песочные фигурки с помощью крохотного ведерка. А в то время почти возле каждого дома, где были дети, имелась огромная куча песка, привезенная с ближайшего карьера. Но эта песочница без сомнения была самой красивой на всей улице. Золотые руки любящего отца трепетно смастерили деревянную крышу, покрытую чудной резьбой, невысокие перила и скамеечки. От этого человека нельзя было ждать худшей песочницы, он славился на всю округу своим мастерством в работе с деревом, любовью к сыну и добродушным характером, все шли к нему с любой просьбой.
И в этой самой лучшей в мире песочнице сидит самый лучший в мире мальчик лет четырех. Летнее дневное солнце ласкает его, но он уже и без того обласкан и избалован своими родителями, соседями, да и всей улицей. Вся деревня встала бы на защиту этого мальчика. Если бы знала. Так его все любили и души в нем не чаяли. И это чувство безопасности и беззаботности – он не мог думать иначе, что так будет всегда. И вот у него много формочек для игры – звезды, ромбики, листочки. Песок постоянно попадает в его крошечные сандалики, пачкая носочки. Почему то его друзей сейчас нет рядом, должно быть уже ушли обедать. И он один ковыряется лопаткой в любимой песочнице.
Он подумал, что это просто облако заслонило солнце, когда она подошла к нему со спины. Её звали Лиза. Она была высокой, сутулой и широкоплечей, она не снимала своё грязное пальто и платок даже летом. Деревенская пьяница. Она была черной, потому что не любила умываться. Про неё все рассказывали самые страшные истории, и он все их слышал. И он бы никогда не остался на улице, если б увидел её заранее. И его бы схватили и унесли от неё прочь, если бы он был на улице не один. Но он оглянулся слишком поздно, перед ним был огромный черный силуэт, который вцепится бешеной собакой в его детскую память и будет потом преследовать его всю жизнь. Лиза схватила мальчика своей костлявой рукой за плечо и достала из кармана пальто большую иголку с черной ниткой. Он не смел сопротивляться, не успел даже пошевелиться, она сделала всё очень быстро. И только после того как Лиза грубо оборвала толстую нитку и отпустила его, он кинулся во двор.
«Мама, мама, там Лиза!» - Термины «сказал» или «прокричал» теперь не совсем подходят. Промычал. Мама. Это первое слово, которое говорят дети. Это было первое слово, которое не смог сказать тот мальчик. Мама вытерла его слезки, вышла на улицу, но Лиза уже ушла далеко. Её горбатый силуэт чернел уже в конце улицы. Мама строго посмотрела ей в след. «Мама, как мне теперь говорить?» - не спросил, промычал. Мама сказала, чтобы он не кривлялся, и пошла дальше заниматься своими делами. Пройдет пара дней, прежде чем она поймет, что мальчик не кривляется.

- Вы знаете, у мальчика совершенно очевидно нет рта.
Он смирно сидел на кушетке и не говорил ни слова, будто всё происходящее его не касалось. Лишь смотрел большими напуганными глазами на человека в белом халате. Напрасно все думали, что мальчик не понимает о чем речь, он всё прекрасно понимал. Он всё прекрасно слышал и переживал это. Переживал то, с чем не каждый взрослый справится. Мужественно, с каким то гордым смирением. А человек в белом халате продолжал внимательно рассматривать его рот, направив лампу прямо ему в лицо, и прощупывая щеки мальчика каким-то железным инструментом.
- Вероятно, рот когда-то был здесь, о чем говорит этот ужасный шрам на том самом месте, где собственно должен быть рот. Но его так долго не открывали, что, посмотрите, губы срослись абсолютно, - продолжал человек в белом халате. – Вы не переживайте, знаете, это не первый случай. Ко мне часто приходят люди безо рта, и маленькие дети и уже взрослые люди. Вот вы, например, знали, что у Уинстона Черчилля не было рта? Да, да, я совершенно точно вам говорю. Да что там Черчилль, безусловный факт, что рта не было у великого пророка Моисея! Должен сказать, у меня у самого в детстве не было рта, но посмотрите, сейчас я могу говорить с вами весьма сносно.
- Что мы можем сделать? – сдержано, с надеждой спросила мама.
- Ну, знаете, вот эти остатки ниток мы удалим, хотя вам следовало бы сделать это гораздо раньше…
- Так мальчик сможет говорить?
- Говорю же, это очень даже возможно! Отсутствие рта – это не приговор, это лечится, и с этим люди живут. Для меня очевидно, что отсутствие рта именно у вас связано с защемлением одного нерва между третьим и четвертым позвонками. Мы пропишем вам некоторые таблетки и массаж….
- А нельзя ли просто хирургически прорезать ему новый рот?
Теперь надежда мелькнула в больших глазах мальчика.
- Нет, такой операции не существует. Это просто невозможно. Понимаете, тот факт, что ваш мальчик не может говорить, - это проблема вовсе не физическая, а психологическая. Это у него в голове. Если вам кто-то пообещает просто порезать мальчика и у него будет новый рот, не верьте, это чистой воды шарлатаны.
Человек в белом халате ещё долго отрицательно качал головой, как бы придавая больше убедительности своим словам. Доктором назвать этого человека язык так и не повернулся. Доктора помогают больным. А этот так и не помог.
«Открою рот по фотографии» - такие объявления можно найти в любой газете. Но фото, где мальчик испуганно таращит глаза на объектив камеры, уже выцвела в рамке на стене, а рот так и не открылся. Кроме того, у каждого обязательно найдутся знакомые, у которых, в свою очередь, есть ещё знакомые, которые когда-то пользовались услугами бабушки, которая шепчет воду и творит чудеса, и к ней непременно стоит обратиться, она-то вам обязательно поможет.
Бабушка что-то шептала. Говорили, что это молитва, но мальчик не мог разобрать ни слова. Бабушка поворачивала мальчика вокруг себя в разные стороны, обливая водой и продолжая шептать. Она то крестилась сама, то крестила его, то крепко обнимала его и плакала. От бабушки хотя бы пахло приятней, чем в больнице. В её объятиях мальчик чувствовал себя защищенным, хотя ситуация и была неловкой. Это сейчас всё кажется глупым суеверием, но нужно понимать уже отчаявшуюся маму несчастного мальчика.

Ко всему привыкает человек, и мальчик привык, и все привыкли. Шло время, кое-как он приспособился изъясняться с родителями, в основном они его понимали. Когда мама брала его в гости или на какое-нибудь торжество, она всегда жирно малевала ему на лице широкую улыбку красной помадой. Конечно, мальчику это не нравилось, помадой красятся только девочки, но он понимал необходимость этого. Да и не мог же он сказать об этом маме. Друзья будто не замечали того, что у него нет рта. Действительно, ведь от этого он не становился плохим человеком. Дети очень проницательны в этом плане. Мальчик рано научился читать, писать и считать, предпочитал больше слушать, чем мычать. Он добился неплохих успехов в школе, правда, ему иногда ставили не ту оценку, какую мальчик заслуживал, потому что он просто не мог сказать то, что хотел. Все учителя его любили, он мог дать фору любому, у кого был рот. Однако жизнь мальчика по-прежнему оставалась жизнью искалеченного, жизнью с подбитым крылом. С одной стороны, вроде, ты птица, а с другой – ходи теперь всю жизнь лапками. Это как страшную картинку, сколько ни раскрашивай цветными карандашами, картинка останется. И когда вся семья собиралась вечером за столом, ему оставалось довольствоваться одним лишь запахом жаренной с корочкой курицы, но он всегда вежливо досиживал до конца ужина. Хорошая мина при плохой игре. Мальчик только делал вид, будто у него есть рот, будто и не замечает этого страшного недуга на своём лице. Но на самом деле он не забывал об этом ни на секунду.
Однажды, мальчику было тогда лет восемь, когда родители были на работе, а он один дома, пришла Лиза. Она молча встала в дверном проеме, заслонив свет, и не двигалась. Она ничего не говорила, лишь пристально смотрела на мальчика. Большие плечи поднимались в такт громкому дыханию. Её лицо, казалось, стало ещё грязнее от черной сажи, пальто ещё тяжелее. Панический, какой-то животный ужас овладел мальчиком, он убежал и забился в угол, громко плача и прося о пощаде. Она пришла в его дом, в дом его родителей. Она будто осквернила своими грязными ногами эту светлую крепость, будто показывала мальчику, что его ничто и никто не защитит от неё. Будто пугала его своими демоническими размерами и своей мощью. И мальчик чувствовал себя таким маленьким и слабым по сравнению с ней. Лиза долго стояла, не двигаясь, потом молча ушла. Мальчик ничего не рассказал родителям, вдруг они бы не поверили. Что он должен был сказать, что пока их не было дома, Лиза пришла сюда и стояла в дверях? Да он и сам себе не верил, может быть, всё это показалось.
В другой раз поздно ночью он долго не мог заснуть и ворочался в кровати. Дома находились они вдвоем с мамой, отец был в командировке. Тогда снова пришла Лиза. На этот раз мальчик замер и притворился спящим. Она тяжелыми шаркающими шагами подошла к его кроватке и остановилась. Он каждой молекулой своего тела чувствовал, как огромная Лиза грузно стоит прямо в его комнате, смотрит на него своим тяжелым взглядом, но не смел повернуться, не смел даже приоткрыть своих глаз. Мальчик, дрожа всем телом, будто смиренно ждал, что она начнет его душить, навалившись всей своей тушей. Всей своей грязной тушей на его чистую кровать. Он как бы согласился уже с этим, хотел только, чтобы она сделала это быстро. Лиза так же долго простояла над ним, потом развернулась и так же, шаркая ногами, ушла прочь. Должно быть, приснилось.

Кто знает, сколько бы ещё всё так продолжалось и чем закончилось, если бы уже четырнадцатилетний парень не влюбился. К тому моменту Лизу давно похоронили, и она больше не беспокоила его, по крайней мере, наяву. Мальчик много работал над собой и своей речью и достаточно сформировался, как интересная личность, чтобы нырнуть с разбегу в этот густой омут подростковой любви.
Девушка, которую судьба выбрала для мальчика, была сказочно красива и по-женски мудра. Можно было подумать, что такая девушка, с таким мальчиком может быть только из жалости. Впрочем, про неё уже давно никто не слышал, говорят, сейчас она счастлива в браке с другим. Но тогда они, несомненно, были счастливы вдвоем. Казалось, когда он с ней, его губы снова оживают, кожа на лице тает как воск, чтобы выпустить рот откуда-то из глубины. Значит, он всё-таки есть. Где-то там, глубоко, но есть. И он может лепетать самые прелестные слова на свете ей на ухо, читать самые трогательные стихи и целовать её так нежно. Хотя со стороны это смотрелось более прозаично. Он всё так же мычал, но она будто не замечала этого, и он не замечал, и она прекрасно понимала каждое его слово. Быть может, она понимала его как никто и никогда больше. Но безо рта поцелуи были не такими сладкими.
Так или иначе, эта девушка сделала маленького мальчика парнем. Маленького изнеженного любовью мальчика сделала сильным побитого той же любовью парнем. Который станет мужиком и однажды возьмет в руки топор. Пусть даже потом она оставит его, но именно она дала ему то последнее, чего ему не хватало для жизни. Какая есть, безо рта, да хоть без головы, но жизнь.

Никто не знает, что именно в его раскуроченной душе было последней каплей или первым импульсом, но однажды мальчик, у которого не было рта, решился на этот шаг. Одной февральской ночью, пока родители беспокойно спали, мальчик накинул пуховик на голое тело, на босые ноги обул отцовские валенки, взял большой охотничий нож и вышел во двор. Была ли это Лиза или некий внутренний голос, но его пытались отговорить. Дескать, у каждого свой крест и каждый его несёт. Это твой крест. Был бы у тебя рот, стал бы ты тем, кем являешься сейчас? Не рот, а его отсутствие сделало тебя сильным и таким живучим. Что тебе несчастная любовь, что тебе будет пуля-дура, если у тебя нет рта? Если Лиза зашила тебе рот, то не проклинай её, а преисполнись благодарностью к ней, ибо она сделала тебя тобой. Но мальчик покрепче сжал нож дрожащими руками и стал резать себе новый рот.
Лютый мороз щипал колени, всё тело трясло от холода. Нереальная тишина за много километров над ночной деревушкой, лишь снег или ветка хрустнет где-то или залает собака. И множество звезд на глубоком чёрном небе. Кровь густо струилась по подбородку, по пуховику, на валенки. Мальчик, как сумасшедший, выпучив глаза и что-то мыча, продолжал трясущимися руками истерично полосовать себе лицо, он глубоко изранил себе все щёки, но так и не смог прорезать себе новый рот.

09.02.2013