НЕДОРАЗУМЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ. сборник рассказов "РАЗДОЛЬНЫЕ ПЕРЕСКАЗЫ"

( история четвёртая, рассказанная учителем моим, дьяконом, Петром
Афанасьевичем, да будет ему земля пухом )

ЧуднО- таки человек живёт! Что ни говори – чуднО. Казалось, коли сотворил Господь его всего как есть – руки, ноги прилепил, глазы прорезал, ухи навесил, душу вдохнул – так живи по Господним законам, так нет же, не хочет человек уважение оказывать, не хочет в понятие взять что Господь чаду своему плохого не пожелает. Не хочет! Глаз на чужое заглядывается, ухо на сплетню настраивается, руки заграбастые делаются, ноги от зла не бегут совсем. Чудно!

Вот взять хотя бы Агрипину, уж даже и не знаю как прозвать эту бабу. Колдунья, не колдунья. Знахарка, не знахарка, вообщем, сплошное недоразумение человеческое, прости меня Господи! Ведь эк изловчилась людей в смутность вводить. Ассигнация да и только! Нужно сказать, что едва стали появляться бумажные деньги, Петро Афанасьевич сразу проявил к ним жуткое недоверие. Вообще, он и к звонкой монете любви не питал, но бумажные разочаровали его полностью, отчего их название он стал употреблять в ругательном направлении.

Ассигнация одним словом, а не баба! Внешность у неё конечно человеческая была – всё при себе бабье имела, но душа коростой обросла немыслимой. Отчего так произошло, поди теперь, разберись.

Жила Агрипина совсем не сказать чтоб в благородной хате. ( У нас на селе, коли снаружи да внутри бело и чистенько, значит благородно живёшь.) О благородстве у неё свои собственные сведения были и вообще, нужно сказать, на всё эта баба имела свою определённую точку зрения. Не то чтоб она исключительно единственная была на весь белый свет, но в нашем селе подобие Агрипки больше не водилося.

Чтоб ясней распознать её черты, даю несколько наглядностей: вставала после сна она когда захочется, также и ложилась. Разную домашнюю живность Агрипина вроде как любила, но кормить напрочь отказывалась, а потому все от неё бежали, либо умирали в голоде, либо жили, но воровали по селу нещадно, как тот кот чёрный, которого она нежно звала Василием, а мы, кроме как Антихрист, прозвать больше никак не могли, за его бесконечные происки в сторону добрых людей.

В огороде у неё редко что кроме бурьяна зарождалось, и достигала эта вредная растительность небывалых размеров.

Наружность, как я уже говорил, Агрипина бабью имела, но по неопрятности равной ей во всей округе не сыскать было. В хате у неё тоже все вперемешку – горшки да миски немытые с тряпьём дружно соседствовали, которое чистым считанные разы в году бывало.

Занималась Агрипина целыми днями ворожбою разной. То травы в большом котле варила, то непонятные заклинания вслух разучивала. Всё это однако, не мешало ей в церковь хаживать, иконки во множестве в хате держать, да на лоб крёстное знамение класть.

В такой вот непонятности для окружающих и жила Агрипина.

При всём этом, имела она для людей и некую притягательность. Отчего это происходило, в силу каких таких причин тёмных, даже боюсь и размышлять. Шли к ней люди! То кому сон требовалось разгадать, то болячку заговорить, то, даже сказать совестно, приворожить кого.

Никому отказа не давала Агрипина. Важность на себя напустит, свечку под иконками зажжёт, молитвослов рядом положит, да начнёт такую околесицу нести, что хоть святых выноси, а обмороченные слушают почтительно, и боятся хоть слово пропустить. Чудно право, совсем чудно!

Вот взять хотя бы рисовальщика нашего, Никиту Даниловича. Хороший мастер был. И миску умел размалевать красочно, и в церкви приукрасить чего. А говорю был потому, что начал и он хаживать к Агрипке, да и вышел весь – осунулся, почернел лицом, волосы на голове наголо сбрил. «Я, - говорит, над особой картиной нынче тружусь, над божественной, а Агрипина Евстафьевна мне прямое общение с Богом обустроила, для чего и волосы сбрить посоветовала, чтоб легче его связь на меня действовала».

И что вы думаете? Я эту картину , после окончательного момента как увидел, так и обмер. Изображены то на ней святые, по одеянию, а по лицам – худшие из смертных. Никакой скромности в выражениях нет. Пресвятая Богородица и вовсе на Агрипину сделалась у него похожая. Срам да и только. После этого к церковным художествам я его перестал допускать.

Так вот значит, решила как-то раз Агрипина в лес сходить, пополнить арсенал свой нечистый снадобьями разными. Для этой цели и время выбрала подходящее – вечереть уже собиралось – и пошла. За ней следом и Антихрист увязался – откормился паразит, на харчах ворованных. Идёт значит Агрипка себе по лесу, вдруг навстречу, как будто из-под земли, старуха страшная появилась и прямо к ней направилась. «Здравствуй, - говорит,- краса девица, - это Агрипке то, прости меня Господи, - не найдётся ли у тебя для бабушки покушать чего? Нету, - отвечает та, - рада бы дать, да нечего». А сама корзинку с припрятанным в ней пирогом подальше от старухи за спину прячет.

Однако, бабка не унимается:

- А что у тебя в корзинке? – любезно так спрашивает.

- Пусто бабушка.

- Ну что ж, - говорит старуха,- коли пусто, значит пусть так и будет.

Тут смотрит Агрипина, у бабки в руках вдруг пирог её оказался, и корзинка сразу легче сделалась. Глядь, а пирога в ней уже и нет.

Старуха, тем временем, пирог разом проглотила, каркнула вороной, и исчезла, будто её и не было совсем. Подивилась такому делу Агрипка, вздохнула тяжело по пирогу пропавшему, и дальше в лес углубляться стала. Идёт она значит, по сторонам смотрит, а кругом сплошные непонятности происходят: деревья как будто живые сделались – сучьями своими как руками шевелить стали. Грибы, большей частью вредные, перед ней шляпки снимают, в ноги кланяются, да ядовито так пищат:

- Милости просим. Не угодно ли сюда ножкой ступить.

Агрипину жуть забирать стала. С нечистой силой, она конечно, и раньше знакомства водила, но чтоб такое разом происходить стало, было ей впервой.

- Не пугайся, здесь все свои, - вдруг послышался сзади чей-то мурлыкающий голос.

Повернулась Агрипина и обмерла. Перед ней, на задних лапах, подбоченясь, стоял Антихрист. Моргнув жёлтым глазом, он важно прошёл вперёд и хлопнув в ладоши, (если можно так назвать его лапы), произнёс:

- Пришло время представить тебя самому Повелителю Тьмы. Он уже наслышан о твоих
заслугах, и теперь хочет лично наградить. Такой почести удостаивается совсем не каждый, но ты уже заслужила её.

Затем он издал протяжный вой и в одно мгновенье перенёсся вместе с Агрипиной в неизвестное ей место.

Кругом жара была неимоверная. Тёмные стены мрачно возвышались по обе стороны. Далеко впереди слабо мерцал огонь.

- Эта аллея – гордость Повелителя, - важно произнёс Антихрист, - она ведёт прямо к его трону. Пока мы дойдём до него, можешь всласть налюбоваться ей.

Кот щёлкнул хвостом, и стены осветились, будто внизу разожгли разом огромный костёр. Сами они сделались вроде стеклянных и Агрипина увидела, как внутри замелькали какие-то тени. Антихрист взял её за руку и они неторопливо направились по аллее.

Ворочая головой на обе стороны, Агрипина примечала как внутри стен сами собой раздавались игральные карты, звонко пересыпались из мешка в мешок гроши, лязгали и бряцали всевозможные орудия смертоубийства, позвякивали склянки колдовских отрав, с наклеенными на них ярлыками «Средство от болячек». Ручьём текли крепкие напитки, и ещё много такого, чего и за раз не разберёшь. Среди склянок приметила Агрипина и свои снадобья.

Долго ли они шли вдоль этих стен, точно сказать не могу, но очутились в конце –концов, в просторном зале. Весь он был наполнен существами нечистого происхождения – у кого вместо носа свиное рыло было, у кого из-под нарядного камзола хвост по полу волочился, у кого и вовсе копыта с рогами виднелись. В почётном месте возвышался трон, а на нём , Боже сохрани меня от всей этой нечисти, расположился удобно сам их управитель, голова чертовской – Сатана. Глянула на него Агрипина и обмерла вся. Стоит сама не своя, язык во рту шевелится, но слова наружу никакие не выходят. А на Сатану смотреть – жуть. Одним словом – чёрт.

- Чего пожелать имеешь? – спрашивает он её, - могу силы для передвижения на метле дать, или заклинание сильнейшее открыть. А хочешь – золота неистощимый мешок пожалую. Выбирай, заслужила!

У Агрипины от услышанного аж дух захватило. Всё по нраву ей, не знала даже на чём остановку сделать. А кругом, от нечисти поганой, подсказки:

- С метлой важно будет. Бери метлу!

- С грошами никогда не пропадёшь!

- Заклинание! Заклинание надёжность даёт!

Растерялась не на шутку баба, не знает куда выбор направить. А Сатана уже и дальше предлагает:

- Если хочешь, всё вместе получить можешь, но для этого особая условность имеется, - и протягивает ей свою лапу когтистую, - целуй в знак вечного подданства!

Мерзко сделалось вдруг Агрипке, а кругом вся публика бесовская такой вой подняла, что хоть уши закрывай. Смотрит она на эту лапу, а у самой губы так и вытягиваются трубочкой. Хочет она их подобрать, а не может. Тянутся, тянуться, и, коснулись уже лапы мохнатой. Тут вой перешёл в радостный визг и сильный порыв ветра поднял вокруг такую пыль, что ничего разобрать совсем невозможно стало.

Далее, увидела себя Агрипина опять в лесу, на том же месте, где ей обьявилась старуха. «Ну, - думает, - и причудилось же! После таких переживаний лучше в следующий раз за снадобьями в лес схожу».

Только об этом подумала, как вдруг корзинка тяжёлой сделалась. Глядь, а в ней всё нужное для колдовства уже и появилося. Удивилась Агрипина, захотела лоб по привычке перекрестить, а не может. Рука такие фигуры стала выделывать, что и сказать совестно – то в дулю пальцы складываются, то в растопырку , каждый сам по себе бесчинствует.

«Ладно, - думает, - пойду домой».

Приходит в хату, глядь, и там уже Сатана приложился – на иконках печать свою проставил. «Значит, не почудилось. Неужто взаправду теперь летать смогу?»

Только об этом подумала, как чувствует, твёрдая земля у неё из-под ног уходить стала.

- И заклинания тоже знаю? - не унялась Агрипина.

Тут её уста опоганенные стали такие ругательные выкрутасы заворачивать, что нарочно и не придумаешь.

- А гроши, гроши где? – уже требовательно заявила чёртова баба.

Глядь, а из мешка рваного, что в углу за ненадобностью лежал, деньга сыплется.

- Вот и хорошо. Теперь справно заживём, - сказала она тогда, с чувством голодной змеи.

Только теперь, едва она настроилась радость от жизни получать, не тут то было!

Стала ей повсюду мерещиться лапа мохнатая, с какой губы её повстречались. Бывало, летит на метле, глядь, а под ней уже не метла вовсе – лапа вместо метлы мчит. Спать на лавке примостится – опять лапа, - бабой почувствовать даёт. О грошах и говорить не приходится –открыто в мешок подсыпает.

Тяжко ей, окаянной, видать стало. Захотела она ко мне покаяться придти. Так нет, не может! Не доходя шагов пятьдесят до церкви бывало станет, а дальше не ногой. Крепко однако, её нечистая к себе притянула! Так вот и проголосила она мне свою историю издалека. Тяжко оно конечно, такое выслушивать, но ещё хуже с таким окаянством на свете божьем жить.

С тех пор, как выговорилась Агрипина, стало её не видать в наших краях. Куда она подевалась, теперь один чёрт, почитай знает. Антихрист всё поначалу новую хозяйку пытался себе подыскать, да не тут то было. Нашли мы против него управу. Бывало, только сунется, паразит, во двор к кому, так его тут же крёстным знамением и угощают. Очень это ему, нужно сказать, не по нраву было.

Вот такая история приключилась у нас на селе!



© Copyright: Вадим Кулик, 2009
Свидетельство о публикации №209121800598