Люди прожигают тысячи жизней, влюбляются миллионы раз, делают ошибки и не признают их. ..

Люди прожигают тысячи жизней, влюбляются миллионы раз, делают ошибки и не признают их.И Джон не был исключением, он был таким же человеком, как и все. Разве что он отличался от серой массы лишь тем, что не знал кто он. У него не было семьи, не было дома, не было детства.
Он считал себя человеком без жизни. Он всегда чувствовал себя как не в своей тарелке и постоянно пытался нахамить, обидеть, оскорбить, унизить. Джон был скрытным, жалким человечешкой который ненавидел всех и всё.
Нет, у Джона не было врагов, но и друзей у него тоже не было. В его мире была лишь злость, которая с каждым днем все росла и росла…Все прошло когда он встретил Элизабет, но и все быстро вернулось когда её не стало. После её смерти мир перевернулся с ног на голову. Джон бродил целыми днями по большом, пустом доме словно потерянный. Он не мог понять и поверить что теперь он снова один на один со своей злостью, с окружающим миром.
Когда он впервые встретил Элизабет, то никак не мог понять почему он не чувствует к ней злости, той злости которую чувствовал практически ко всем. Эта девушка стала для него светом во тьме, ангелом для дьявола, надеждой для отчаявшегося – она стала для него шансом на новую жизнь.
«Элиз, Лиззи, Элизабет» – Джон переходил с комнаты, в комнату произнося её имя. Он не заметил как очутился в спальне… в их спальне. Здесь все напоминало о ней: маленький аккуратный столик, стоящий возле кровати с крошечными фигурками слонов (она так любила слонов), плед цвета морской волны, Элиз купила его потому, что ей казалось, что он пахнет мятой. А вот на стуле её платье – тонкий шелк, кружева такое легкое... оно еще хранит её запах – запах весеннего дождя, фиалок и цветущей вишни. Джон вдохнул этот запах, прижался лицом к тонкой, холодной ткани и почувствовал боль и пустоту, которая выжигала его изнутри . «Элиз, Лиззи, Элизабет», – крик Джона пролетел по всему дому и ударился глухим эхом о стены пустых комнат. «Элиз, Лиззи, Элизабет» – он повторял её имя снова и снова. Он так боялся забыть, так боялся потерять в лабиринтах своего мозга её имя.
В день её смерти к Джону вернулась его злость, со злости он начал пить, со злости он продал все вещи в их доме, со злости он забил окна, чтобы ни один луч света не проникал в комнаты, но он не смог тронуть спальню. Эта была комната, которая не давала ему забыть о ней, комната в которой еще была жизнь: здесь были её вещи, её книги, её любимые пластинки с Майклом Джексоном… здесь была её душа.
Джон открыл шкаф, и воспоминание захватили его разум. В этом платье Лиззи пришла к нему на первое свидание, вот эта юбка была самой любимой вещью: «В ней я похожа на Оливию Палермо» – улыбаясь, говорила она, а этот свитер не давал ей замёрзнут зимой. Белое льняное платье висело отдельно от всех вещей, оно было особенным для Элизабет. Она была именно в этом платье, когда они впервые познакомились. Тогда, при первой встрече она взяла обещание с Джона, что однажды он обязательно станет счастлив. Он и был счастлив, он был счастлив все эти годы, которые он прожил с ней рядом.
Джон сел в кресло и начал ждать. Нет, он не ждал гостей или близких, он не ждал друзей или соседей. Вcе года одинокой старости он ждал лишь одну гостью, ту которая соединит его с любимой – он ждал смерть. Он знал что именно там, на небесах он будет вечно рядом с ней, со своей жизнью.
Джон, впервые за годы одиночества улыбнулся: «Лиззи, я знал что ты не оставишь меня здесь одного»…