КАК Я НАЧАЛА ПИСАТЬ СТИХИ

КАК Я НАЧАЛА ПИСАТЬ СТИХИ

Как и когда я начала писать стихи? С самого раннего детства, когда я ещё и говорить-то толком не умела, в моей головёнке уже бродили какие-то неясные образы, чего-то красивого, величественного, а может и обыденного, но очень интересного. Может быть, это было некое генетическое наследие. Все мои предки были самобытными творческими людьми. В семье отца, чистопородного хохла, замечательно пели. От них у меня абсолютный слух и изумительная память. Матушка моя была из семьи очень образованной, сама она была технарь по натуре, но умела писать акварелью, да и гуманитарные науки были ей не чужды. Почти все мои родственники, так или иначе, обладали творческими способностями, да и сейчас многие из них творческие личности.
Выросла я на севере, среди скудной растительности, коротких лет и длиннющих зим с сорокаградусными морозами, стылым воздухом и бледным солнцем на выморочном небе. Жили мы в сопках, для того, кто не знает что это – поясню. Сопка – это такая горушечка, покрытая кедровым стлаником и ещё разнообразной растительностью. Например, там растёт очень интересная ягодка, которую я больше нигде не встречала. Медвежья ягода называется, шикша. А какие там шишки вкусные. Грызутся как семечки, а вкус кедрового ореха. Аналогов в мире нет.
Как-то я далеко ушла от темы, итак о стихах. Самый свой первый относительно связанный стих я написала лет в семь. Посвящён он был какому-то неизвестному мне бегуну, приводить его здесь не буду, хотя кое-что из него помню. Можно сказать с уверенностью, что уже тогда мои рифмы были точны, и нигде не сбивался ритм. Кстати сказать, терпеть не могу, когда рифмуют, например, «молоко» и «хорошо». Одинаковые последние буквы ещё не повод для рифмы. «Люблю» и «живу» тоже не рифма, а просто два слова. Похоже, я опять сбилась.
Писать стихи в столь юном возрасте как-то не ставилось моей задачей. Я просто рифмовала всё вокруг, и сейчас тоже грешу этим, могу даже думать рифмованными строками.
В школе я почти не писала, а если и случалось, то это были высокопарные плакатные произведения. Коммунистическая пропаганда была в те времена намертво вбита в наши головы.
Например, в тринадцать лет к 50-тилетию образования СССР я написала следующее:

Моей стране – пятьдесят,
Гигантской стройки венец.
И, слившись в одно, стучат
Пятнадцать её сердец.

И так далее по тексту. Наша учительница литературы, медноволосая, старая и очень хитрая с партийной кличкой «Лиса», заявила мне, что я плохо его прочитала, на что я гордо ответила, что сама его написала. К моему лёгкому удивлению она мне просто не поверила.
Ещё одной моей попыткой завоевать популярность была пара произведений, посланных мною в самую читаемую детскую газету «Пионерская правда». Одно из них приведу полностью.

В августе начался вдруг снегопад,
Тысячи с неба снежинок летят.
Запорошило и крышу, и двор,
Тихо ложится снежок на забор.
Лесом на лыжах я быстро бегу,
Снег всё метёт, превращаясь в пургу,
Тысячи с неба снежинок летят,
В августе начался вдруг снегопад.

Как видите, мне было абсолютно безразлично, что по летнему снегу на лыжах бегать всё-таки нельзя, главное, чтобы не выбиться из ритма и рифмы были точными.
Но в редакции этот шедевр почему-то не понравился, мне вернули его с весьма корректным предложением доработать. Ещё несколько стихов вернулись с тем же результатом, из чего я весьма быстро сделала вывод, что всенародно любимым поэтом мне не стать, а бороться и не сдаваться – это не про меня.
Годам к пятнадцати меня пробило на лирику, всякие там мальчики, девочки, первая любовь. Эти стихи среди знакомых девчонок шли нарасхват, их читали, переписывали в альбомы. К сожалению, в те времена среди молодёжи нередко случались суициды, гибли хорошие парни и девчонки, были у меня и такие стихи. Одно из них попало из далёких семидесятых в нынешние двухтысячные, на него знакомый парнишка положил песню, звучала она, надо сказать, весьма печально.
Да, ладно, это не главное.
Я уже упоминала, что цель стать известным поэтом я перед собою не ставила, хотя, не скрою, было приятно, что знакомым и незнакомым моё творчество нравится. Амбициозностью я никогда не страдала, прославиться не рвалась, достаточно было того светлого, что доставляло людям радость, даже если его было немного.
В институте было столько нового и интересного, что стихам времени уделялось по минимуму. Хотя, стоит признаться, там и меня настигла первая любовь, практически безответная, так что сами понимаете, почти всё творчество было окрашено в слегка мрачноватые тона.
Но долго грустить и тосковать не в моей натуре, ровно в 20 лет я выскочила замуж за совершенно другого парня, причем, заметьте, по очень большой любви, и вот уже 30 с лишним лет с ним не расстаюсь и не собираюсь. Любовь, понимаете ли. Она не вянет.
Это опять отступление, а теперь вернёмся к стихам. Через год после свадьбы родился сынок, творчество было отложено наверх на шкаф (образно). Однако, через одиннадцать месяцев бедный ребенок загремел в ясли, а я, получив заветный диплом инженера-строителя, на работу. Попала я в «Военстрой», были и такие организации в славном городе Хабаровске. Наше строительное управление было его частью, попала я служить в техотдел. Там был замечательный коллектив, восемь женщин под предводительством лейтенанта-годичника (то есть, после ВУЗа на один год в армию). Возраст был от 22 лет (я) до повидавших виды предпенсионных жён военных. Однако мы практически не ссорились и неплохо дружили. Вместе отмечали праздники и дни рождений, почти всем им я писала весёлые добрые поздравления. Плакаты со стихами к праздникам тоже были моей почётной обязанностью. Были, конечно, и личные произведения, но, к сожалению, при моей природной лености и абсолютном отсутствии желания что-либо систематизировать, они практически не сохранились. Так, кое-что помнится.
В восемьдесят третьем году мы решили рвануть всем семейством из изрядно поднадоевшей и обнищавшей Азии в старушку Европу. Благо, только что переехали туда с Севера мои старенькие родители, им нужен был уход. Практически, с этих лет и начался самый расцвет моего творчества. Это были не только стихи, но и сказки, которые я рассказывала детям, и писала от руки в школьных тетрадках. Так и появился мой «Волшебный замок снов», сказки в стиле «фэнтези», теперь уже ретро. Кстати, некоторые из них постигла та же судьба, что и мои первые, отправленные в редакцию стихи. Из редакций нескольких журналов мне вежливо ответили, что не видят в моих сказках большого художественного замысла. Однако не только мои дети, но и их друзья с интересом читали эти «бессмысленные сказки».
В 1996 году я впервые приняла участие в конкурсе художественной самодеятельности, посвящённом 125-летию Белорусской железной дороги. Дошла я тогда до первого места с довольно-таки удачным плакатным стихом. Позже его опубликовали в ведомственной республиканской газете «Железнодорожник Беларуси», и с лёгкой руки тогдашнего ответственного секретаря этой газеты Анищенко Марианны Олеговны (за что ей глубокая благодарность), началось знакомство множества читателей с моим творчеством. Печатали меня в те годы много и охотно, и, как оказалось, было немало поклонников моего таланта. Девяностые годы, несмотря на то, что были довольно тяжелыми для жизни, оказались едва ли самыми плодотворными. Писалось легко и светло, стихи, пьесы, сказки. Об известности как-то не думалось, где-то в двухтысячных появилось стихотворение «О славе» с такими строчками:

Мне слава не нужна, на что она мне.
Мне нравится свои слова дарить.
И имя мне своё не высечь в камне,
И памятник себе не сотворить

И так далее. Надо сказать, что это стихотворение вызвало недвусмысленную реакцию некоторых моих знакомых поэтов, что бы понять почему, надо прочитать его полностью.
Кстати, критики местных могилёвских газет меня тоже не жаловали. Помнится, один из них попенял мне ещё в девяностых, что мои стихи слишком лёгкие, слишком светлые.
- Вас просто не поймут читатели. Кругом столько грязи, как трудно сейчас живётся народу. А у Вас всё слишком лубочно и красиво, сейчас так не бывает.
В ответ появилось достаточное сердитое и нигде не опубликованное стихотворение «Разговор с господином критиком о поэзии. С прологом и эпилогом». Вот так. Почти по Маяковскому.
Однажды меня вообще назвали «фальшивой графоманкой». Поначалу обидно было, стараешься, стараешься нести людям радость и хорошее настроение, а тут. А потом стало смешно. В конце концов, каждый имеет право на собственное мнение.
А теперь вот на фоне прожитых лет стали появляться и более грустные стихи. Много неприятностей обрушилось на мою голову, и былая жизнерадостность понемногу сдаёт позиции. Философские, грустные, тоскливые, почти неприкрыто маргинальные стихи тоже нередки теперь в моём творчестве. Но это сугубо личное.
То, что увидит свет и будет читаться многими, всё равно светлое и жизнеутверждающее. Нельзя ни на кого перекладывать свою боль, и делиться ею не стоит. Делиться надо только хорошим настроением и жизнелюбием.
А, ещё вот что. Многие мои знакомые находят в моих произведениях какую-то вселенскую мудрость. Не стремлюсь я казаться мудрее всех, просто как нанаец: что вижу - то и пою. Наверное, это и есть мудрость жизни. К тому же я отпетая идеалистка, то есть, духовное для меня выше материального. Бездушная материя – б-р-р-р, вообще что-то страшное, хотя в нас с детства вдалбливали научный марксизм-ленинизм, материя первична, сознание вторично. Тому и научили миллионы. Поэтому сейчас и приятно уже то, что есть люди, которые продолжают любить и понимать поэзию.
Закончить хочу, как ни странно, прологом. Прологом к моему самиздатовскому сборнику стихов «Очарование души».

ПРОЛОГ
Мои стихи – моя стихия,
Они как свет в моём окне.
Пишу – хорошие ль, плохие,
Судить, конечно же, не мне.
Но никогда я не устану
От чётких, ясных рифм и фраз.
Я их писать не перестану,
Друзья мои, пишу для вас.