Прерванный полёт.

Б.Д. Сподынюк.
Прерванный полёт.
Повесть.


Нет, сегодня не мой день, - подумал Эдуард Дмитриевич Царёв, стоя перед зеркалом в собственной ванной комнате и пытаясь специальным карандашом прижечь, уже второй порез на лице, который, он себе нанёс во время бритья. Он, тщательно, промыл бритву и начал осматривать её, как будто, это не его старая бритва, которой он брился каждый день. Не найдя на бритве никакого криминала в отношении своего лица, Эдуард Дмитриевич вздохнул, добрился и умывшись обработал лицо и шею французским лосьоном. Затем он одел подготовленную с вечера форму и внимательно осмотрел себя в зеркале. На него смотрел высокий брюнет с серебряными нитями в, некогда чёрной как смоль, шевелюре венчавшей высокий лоб мыслителя. Чисто выбритое лицо имело приятный коричнево розовый оттенок кожи, контрастно оттеняемый черной и короткой эспаньолкой. У него были белоснежные зубы и, когда он улыбался, вокруг все начинали улыбаться тоже, хотя явной причины для улыбки не существовало. Мундир, полковника
ВВС СССР, сидел как влитый на его стройной атлетической фигуре. Широкие орденские планки и маленькая золотая звезда героя над ними, надежно защищали левую сторону его груди. Здесь, автору хотелось написать, что защищали левую сторону груди от стрел Амура, так как Эдуард Дмитриевич уже пять лет жил холостяком, его бывшая жена ушла от него к более удачливому, его бывшему другу, который уже был генерал-майором, протирал штаны в штабе в Москве. Но его бывшая жена считала, что протирать штаны в Москве лучше, чем летать на самых современных истребителях перехватчиках, в, богом забытом, Комсомольске на Амуре. Надо отдать должное, Эдуард Дмитриевич был человеком прямым, бескомпромиссным борцом за справедливость, и эти его качества мешали его карьерному росту, хотя пилотом он был, что называется, от Бога. Он был ассом и, на своём истребителе перехватчике Су-9, ему не было равных как в учебном бою, так и в исполнении фигур высшего пилотажа. Ему, летчику первого класса, поручались самые сложные и ответственные задания, и Главный маршал авиации, лично, знал Эдуарда, уважал и ценил его, уговаривая при встречах, быть более дипломатичным со всякого рода комиссиями, приезжавшими из Москвы. Но Эдуард Дмитриевич не мог себя переделать, поэтому, по карьерной лестнице, его обходили его бывшие ученики, которых он учил летать и командовать. В первое время, Эдуарда Дмитриевича это расстраивало, но потом он начал воспринимать все это спокойно, философски. Неделю назад, он направил в адрес Министра обороны рапорт, с просьбой уволить его в запас.
Сейчас ему было сорок три года, призвали его в армию в 1944 году, он попросился в авиационное училище и его направили в Оренбург. Курсы тогда были укороченными, и в июле 1944года он попал на фронт в штурмовую авиацию, где себя очень хорошо проявил.
Закончил войну в звании капитана и в должности командира эскадрильи. В 1948году пошёл на спец. курсы, где научился летать на реактивных самолетах. Душа тянула его к истребителям перехватчикам, и он освоил все новейшие марки этих самолетов. В настоящий момент он был действующим летчиком, и одновременно исполнял обязанности заместителя командира полка по летной подготовке. Полковника, ему присвоили по личному рапорту главного маршала авиации министру обороны, после того как маршал посмотрел учебные бои с участием Эдуарда. Он, тогда сказал ему, что с его характером, если пустить бумаги на присвоение звания обычным путём, они потеряются так, что даже личная разведка маршала их не найдет. Поэтому, маршал, частенько направлял на шлифовку к Эдуарду пилотов, которые предназначались для выполнения особо важных правительственных заданий. И когда, кто нибудь возражал маршалу, говоря, что есть и в других местах хорошие пилоты – инструкторы, маршал соглашался с оппонентами, но направлял на стажировку все же к Эдуарду. И ещё не разу, не было за десятки лет, чтобы пилот, обученный Эдуардом, не выполнил или плохо выполнил задание. Поселиться, после выхода в запас Эдуард решил в Одессе, там жили и умерли его родители, сейчас жила его сестра и племянники. Родительская квартира стояла законсервированная, и ждала прибытия Эдуарда, а он ждал приказа министра обороны.
Итак, критически оглядев себя в зеркале, и смахнув невидимую пушинку с левого погона, Эдуард спокойной походкой направился на аэродром. Была середина июля, было тепло, воздух был свеж и приятен, и Эдуард Дмитриевич шел на службу, неся фуражку в руках, и ловя восхищенные взгляды встречных женщин. Он никуда не торопился, сегодня была очередь командира полка, проводить построение полка. Они с командиром, давно договорились, проводить это рутинное мероприятие по очереди. И когда, он вошел в свой кабинет в штабе полка, построение уже закончилось и, личный состав полка занимался по расписанию. Полетов на сегодня не намечалось, только дежурное звено несло службу по охране советско – китайской границы от воздушного вторжения. Хотя, китайцам вторгаться было не на чем, те МИГ-15, что, в своё время, когда с Китаем были отношения получше, чем теперь, были подарены Китаю Советским Союзом, летали очень редко. У них был очередной бзик Мао Дзедуна, культурная революция, а попросту чистка неугодных председателю. Но, события на острове Даманский, заставляли быть настороже, поэтому и дежурили истребители перехватчики круглые сутки. Эдуард собрался позвонить в дежурное звено на аэродром, но раздался вызов командирского селектора, и командир попросил Эдуарда зайти в его кабинет. Командирский кабинет находился в штабе на том же этаже, что и кабинеты его трёх заместителей. Разделяла их комната, в которой сидела секретарь командира, молодая женщина по имени Наташа. Она была работницей особого отдела и, по совместительству, секретарём командира, а комната, в которой она сидела, называлась приёмная, и чтобы войти к командиру, нужно было пройти через приёмную. У Наташи с Эдуардом были, довольно натянутые отношения, так как она имела на Эдуарда виды, а он бегал от неё, как чёрт от ладана. А женщина, которую отвергают, способна на всякие гадости. Но Эдуарду, она не нравилась ни на йоту. Он вошел в приёмную, любезно поздоровался с Наташей и направился в кабинет командира, но Наташа стала перед дверью и ледяным голосом рявкнула: «Подождите, я спрошу у командира, готов ли он Вас принять, товарищ полковник». Эдуард поморщился, но спорить не стал, а присел на стул в приёмной. Наташа, демонстративно, присела за машинку и начала что-то печатать. Через одну минуту она встала и, войдя в кабинет командира, не закрывая двери доложила: «Полковник Царев, приглашать?», и посторонилась, пропуская Эдуарда Дмитриевича. Командир вышел из-за стола и подал Эдуарду руку. Они поздоровались и, командир рукой показал на кресло за приставным столиком, куда Эдуард и присел. Но, только, потом заметил сидящую напротив его молодую женщину с погонами старшего лейтенанта, огромными карими глазами, высокой грудью, которая нахально выпирала под её гимнастёркой, иссиня черными волосами и маленькими красивыми и ухоженными руками на которых выделялись ярко покрашенные ногти. Все–таки сочетание черного и красного всегда нравилось Эдуарду.
Познакомьтесь, это Владова Юлия Игоревна, направлена из отряда космонавтов для прохождения лётной стажировки на истребителях перехватчиках, - рокотал командир своим басом, - после школы ДОСААФ окончила Ейское авиационное училище, была отобрана в отряд космонавтов, сейчас направлена в твои руки для шлифовки полётных навыков. Срок командировки – три месяца, но если ты определишь, что она готова, возможно, меньше. Бумаги, я передам в строевую часть, а старшего лейтенанта забирай себе, через час отдашь её заму по тылу, он её поселит и прочее. Все свободны.
Эдуард и Кармен (такое прозвище ей мысленно дал Эдуард ) встали и вышли в приёмную.
Эдуард, внимательно, изучил фигурку старшего лейтенанта, попуская её вперед, когда они проходили двери и, был приятно удивлен. Она имела стройные, длинные ноги с маленькими ступнями, которые, казалось, росли прямо от шеи, осиную талию и покатые узкие плечи. То есть, если снять с неё форму и соответствующе одеть, она бы заняла не последнее место на конкурсе красоты. Кожа на её шее была мраморно бело розовая, и такая нежная, что через неё просвечивались все её вены, а пахла она, каким-то неизвестным, но очень возбуждающим, сексуальным запахом. Эдуард никогда не чувствовал такого волнующего запаха. Но что было самое обвораживающее, так это её походка. Когда она шла, все её тело двигалось в каком то неизвестном ритме, который раздевал её и показывал её тело с лучшей стороны, вызывая в воображении мужчин такие картины, что даже железный Эдуард ( таким он себя считал после ухода жены) почувствовал все более нарастающее желание, глядя на её походку. Она, была настоящей женщиной, взявшей от всех женщин, начиная с Евы и заканчивая собственной матерью, всю их сексапильность и все очарование, что использовали женщины всех времён для покорения мужчин.
Эдик, ты попал, - подумал полковник, - это та женщина, что нужна тебе, но как её завоевать? Судя по ней, по её поведению и походке, она знает себе цену, кроме того, она младше меня лет на пятнадцать, а может и того больше.
С этими мыслями полковник завел старшего лейтенанта в свой кабинет и предложил ей сесть в углу кабинета, где у Эдуарда стояли два кресла и, между ними, журнальный столик. Она села в кресло. Эдуард в соседнее, что не мешало ему видеть её ноги, обутые в маленькие, форменные ботиночки, которые на её ножках выглядели как модельные туфельки. Когда они уселись, Эдуард спросил, как она предпочитает обращаться, по имени отчеству или по званию. Она сказала, что больше ей нравится обращение по имени отчеству, но она понимает, что они в армии, где устав регламентирует все отношения между военнослужащими. Тогда, - заметил Эдуард, - как старший по званию, я думаю, нам будет удобнее обращаться друг к другу по имени отчеству, а при начальстве так, как это регламентирует устав. Вы согласны со мной, Юлия Игоревна? Она согласилась. Далее они обсудили рабочие моменты стажировки, записали, что она должна получить у зама по тылу. И Эдуард подумал, жалея тыловика, - где он возьмет высотный костюм такого размера на такие длинные ноги? Они уже заканчивали обсуждать расписание полётов, как в кабинет Эдуарда постучали, и, получив его разрешение в кабинет вошел заместитель командира по тылу подполковник Белецкий Александр Александрович. Ему, с рук на руки, сдал старшего лейтенанта, Эдуард Дмитриевич. До восьми утра он ей дал личное время, в восемь назначил встречу в своем кабинете. Подполковник повел её на примерку высотного костюма, потом покажет ей, где офицерская столовая, а потом он должен поселить её. Но вот вопрос, не в казарму же он её поселит. И тут Эдуард вспомнил, что прибывшие комиссии Сан Саныч( так звали зама по тылу) селил в гостиницу «Восход», правда от этой гостинице до аэропорта Дземги, рядом с которым и располагалась их N-ская часть добираться придется некоторое время.
Ладно, - подумал он, - отрегулируем этот вопрос, я, в крайнем случае, могу за ней посылать мою служебную машину, всё равно, я ей не пользуюсь.
Приняв такое решение, он успокоился, и рабочий день потянулся как обычно. Решалась куча проблем с расписанием полетов, с обеспечением топливом, с подготовкой спарки СУ-9У к пробному полёту, и еще груда разных вопросов. Часов около семи вечера, он позвонил командиру и выяснив, что к нему нет вопросов, отправился домой. У дверей штаба стояла и дожидалась его, машина ГАЗ-24 Волга, но Эдуард отправил Олега (водитель Эдуарда рядовой Кошик Олег Григорьевич) в гараж. Товарищ полковник, - заныл Олег, - если мы с Вами будем так ездить, то я просто разучусь это делать.
Не переживай, - успокоил его Эдуард, - с завтрашнего дня наездишься, ещё и надоест.
Хорошо бы, - пробурчал Олег и погнал машину в гараж.
Пройдя через КПП и козырнув дневальным, он потихоньку пошел домой и обратил внимание на то, что постоянно думает о Кармен. Он представил себе, что она его жена. Он ей каждый день покупает красную розу, и она вставляет её себе в волосы. А он сидит дома за столом и любуется её красивой головой с красной розой в блестящих черных волосах. Он помотал головой, чтобы стряхнуть эти мысли и ещё раз, сегодня, пробормотал: «Нет, сегодня не мой день».
И если подумать, он имел полное основание так говорить. Обычно остроумный, никогда не лазящий в карман за словом, в момент встречи с Юлией Игоревной его будто кто–то
из-за угла мешком стукнул. Он, боевой офицер, смущался, бекал – мекал, как юнец. Не хватало ещё покраснеть напоследок. То, что она ему очень понравилась, – был непререкаемый факт. Он это чувствовал по всему. Ни к одной, из многочисленной когорты женщин, с которыми он встречался после ухода жены, он не испытывал такой тяги. Ему просто хотелось быть рядом с этой женщиной, смотреть на неё, прикасаться к ней, и разговаривать с ней. И он еще раз сказал сам себе: «Да, старик, тут ты попал по самую маковку! И с этой мыслью, которая сидела у него в голове, он вошел в свою квартиру. У него была маленькая двух комнатная квартирка в центре города, недалеко от
монумента комсомольцам строителям. Невзирая на то, что жил он сам, в квартире всегда было убрано, она была укомплектована бытовой техникой помогавшей ему, самостоятельно, питаться, стирать и гладить. В двенадцатиметровой кухне стояли обеденный стол на шесть персон, большой холодильник «Мицубиши», посудомоечная машина и стиральная машина автомат. Туалет и ванная комнаты не были совмещены, как в то время было модно строить, были облицованы кафельной плиткой и, чистота в этих помещениях была, как в столичной операционной. Из кухни, по коридорчику, мимо дверей туалета и ванной комнаты, мы попадаем в комнату метров восемнадцать, в которой у окна письменный стол хозяина, на котором стоит настольная лампа под зелёным абажуром. Эдуард любил, по вечерам, поработать над какими-нибудь документами, включив лампу.
Её мягкий, зелёный свет, заливавший комнату, создавал ощущение уюта и покоя. На столе стоял, так же, красивейший письменный набор из бронзы. На углу стола стояла фотография его отца с матерью в бронзовой рамочке. То есть, глядя на письменный стол хозяина, понимаешь, что ему хорошо знакомо чувство прекрасного. Из этой комнаты, вернувшись по коридору в сторону кухни и открыв дверь справа, попадаем в спальню хозяина, там не большом красном ковре стояла огромная кровать, изголовьем упиравшаяся в простенок между большой комнатой и спальней. Напротив кровати у простенка, разделявшего спальню и коридорчик, ведущий к кухне, стоял большой четырёхсекционный шкаф, и как Вы понимаете, две его секции пустовали. Кровать всегда была накрыта большим покрывалом горчичного цвета. На стене, у изголовья кровати висел красивый ковер. Общий вид спальни завершали замысловатые занавеси на окнах.
Заслуга, одной приятельницы Эдуарда, которая пошила и повесила занавеси с надеждой, что она будет хозяйкой в этом доме. Но, прождав около года и не ускорив, вяло текущий роман с Эдуардом, она вышла замуж за одного инженера, работающего на авиационном заводе. Эдуард, не заметил ни её появления, ни её исчезновения, но занавеси ему понравились и платил за них он поэтому и оставил их в доме.
Войдя в квартиру , Эдуард переоделся в домашний костюм, достав из холодильника холодную копчёную курицу, пару свежих огурцов, бутылку армянского коньяка, поставил на электроплиту чайник и приготовил себе ужин. После ужина, перемыл посуду и уселся за письменный стол, но глаза, время от времени, останавливались на телефоне. Наконец, он не выдержал и позвонил заму по тылу домой. Сан Саныч ему сообщил, что поселил старшего лейтенанта в гостиницу «Восход», что на завтра будет готова к вылету в 9.00 спарка СУ-9У, про высотный костюм старшему лейтенанту он тоже позаботился, заодно пожаловался Эдуарду, что еле нашёл её размер. Понимаешь Эдик, - возбужденно бухтел он в трубку, - фигура у неё нестандартная, везде хорошо, а грудь не влазит, можешь представить, как я намучался, пока подобрали, более, менее, подходящий костюм,
правда этот предмет, чуть-чуть, ужали. Она вышла после примерки красная, как рак. Хорошо, что в смене были женщины, они с ней и занимались. А, если бы, одни мужики!
Даже, не представляю, что, тогда, мы могли бы сделать, а какие бы разговоры пошли по городку. Представляешь это, Эдик. Ну, в общем, я тебе завидую. Женщина, - высший пилотаж! Кстати, живет в восьмом номере на втором этаже. Ну всё, я заканчиваю, моя благоверная пришла. И Сан Саныч отключился.
Эдуард позвонил дежурному по части и приказал найти его водителя, чтобы он Эдуарду позвонил на квартиру. Через десять минут раздался звонок телефона, Олег доложил, что слушает его. Эдуард дал ему задание, к семи утра быть у гостиницы «Восход», постучать в номер восемь и доложить старшему лейтенанту, что за ней пришла машина, дождаться её и привезти в часть. Олег подтвердил, что всё понял, а дежурный по части разрешит выезд.
После всех этих хлопот, Эдуард принял контрастный душ и, заснул как младенец с улыбкой на устах.
Утром без десяти восемь в дверь кабинета Эдуарда постучались. После команды «войдите», вошла Кармен и поблагодарила Эдуарда за машину, затем, подумав, добавила: «Я бы, просила Вас не делать для меня исключений, и не присылать за мной машину, предназначенную Вам, как заместителю командира, по штату.
Полковник тут же поставил её на место, - обсуждать действия командира в армии, не принято. Делаю Вам замечание. А сейчас, кругом и шагом марш в комнату предполётной подготовки. Там меня ожидайте. Кармен развернулась и печатая шаг, вышла из кабинета.
Что я делаю? – пронеслось в мозгу полковника, - она меня, теперь, на пушечный выстрел к себе не подпустит. Он взял со стола, утверждённое им вчера, полётное задание и направился в комнату предполётной подготовки. Только он вошел, Кармен встала и доложила о готовности пройти предполётную подготовку. Полковник приказал её сесть, а затем сказал ей: «Юлия Игоревна, сегодня у нас полёт не сложный, вы наверное уже изучили полётное задание. Основное, это отработка единой команды, если я ведущий, Вы должны беспрекословно делать как я, если Вы то все наоборот, то есть, я иду за Вами шаг в шаг.
Лететь будем на спарке СУ-9У, это учебно - боевой истребитель перехватчик, скорость на высоте 10000 метров составляет 2120 км\час, дальность полета без подвесных баков 1800км, потолок 18500 метров. Вопросы есть? Вопросов нет. Прошу на выход, в мою машину, она нас доставит на аэродром».
На аэродроме, у самолета, суетились механики, Эдуард с Юлией прошли в комнату, где на них одели и опробовали на работоспособность специальные высотные костюмы. Затем, они направились к самолёту. Когда они подошли к нему, то шеф–механик доложил Эдуарду о готовности самолета к полёту, по традиции Эдуард дал механику свою ручку, и жестом показал Кармен чтобы она поднялась в кабину самолёта. Она села на первое сидение, механики подключили к её костюму всё необходимое. Шеф – механик спросил, положить ли ей в куртку, в спецкарман пистолет. Полковник, строго, на него взглянул и категоричным тоном потребовал, чтобы механики клали в любой полет, даже вокруг аэродрома, все, что положено по штату, включая сухой паёк и прочее. И чтобы я, подобных вопросов от шефа-механика не слышал, никогда, в дальнейшем. Шеф-механик, аж, присел от неожиданной нахлобучки. Эдуард, уже был в кабине и, механики подключили и его костюм к системе жизнеобеспечения. Затем Эдуард проверил связь, подачу кислорода и запросил разрешение на рулёжку. Разрешение было получено и, он дал команду Кармен вырулить на ВПП. Она справилась с задачей удовлетворительно и остановила самолет в начале взлётно посадочной полосы. Эдуард запросил разрешение на взлет и тут же получил его. По внутренней связи он спросил, имеет ли желание Юлия Игоревна взлететь и выйти на предписанный потолок. Она имела такое желание, тогда Эдуард скомандовал: «Поехали», она дала газ по максимуму и когда двигатель набрал обороты и тормоза с трудом сдерживали самолёт на месте, отпустила тормоза, пробурчав при этом: «Тоже мне, Гагарин нашелся». А самолет, набирал скорость, и где–то, не добегая до конца ВПП на треть, она плавно взяла штурвал на себя и еще прибавила газу, спарка оторвалась от земли и медленно пошла вверх. Кармен положила самолет на полётный курс и, когда достигла предписанного потолка, они, уже, находились над океаном. Через три минуты, согласно полетного задания, необходимо было сделать поворот и выход, со снижением, в район аэродрома. Вдруг, рядом с самолетом появился F104 «Старфайтер», раздался щелчёк и в наушниках зазвучал знакомый Эдуарду голос американского пилота, частенько патрулировавший эти места: «Хеллоу Эд, рад тебя видеть. Кого сегодня ты тренируешь? О! Какая очаровательная леди!!! Как её имя, я хочу с ней познакомиться».
Привет Джимми, я тоже рад тебя видеть, - также, по-английски, отвечал Эдуард, - почему ты не говоришь по-русски? Как же ты будешь общаться с русской леди? Поэтому, я тебя знакомить не буду, ты сегодня пролетаешь, как фанера над Парижем. И вообще отвали, сейчас леди будет поворачивать, до встречи Джимми!
Да, сэр, конечно, я сейчас освобожу леди дорогу, - пробубнил Джимми и ушел вниз и вправо на вираже.
Кармен, как в школе на уроке, безупречно сделала левый поворот и, пошла в сторону аэродрома, медленно снижаясь. На высоте 1500 метров Эдуард взял управление на себя и, по приборам вывел самолёт на ВПП, и ещё, через несколько минут, самолет коснулся колёсами шасси, бетона ВПП. Эдуард подрулил спарку на стоянку и открыл фонарь, поднявшиеся механики отсоединили их от систем и они сошли на бетон. Подошел шеф-механик за замечаниями, Эдуард отправил его к Кармен, она пожаловалась на нестабильную работу навигационной системы. Эдуард, тоже, видел дрожание и сброс показаний некоторых стрелок до нуля и, подписал это замечание. Пусть, техники поработают с этим, до завтра. Сняв шлемы, они шли переодеваться, со стороны, они выглядели, как Пат и Паташонок. После того, как они переоделись, Эдуард предложил ей пообедать в летной столовой. Он, потом понял, что поступил опрометчиво. Во время войны, был такой обычай, если пилот сбивал самолет противника, то на фюзеляже его самолета рисовали звёздочку. Так вот, если бы фото всех официанток летной столовой с которыми спал Эдуард, наклеили на фюзеляж его самолета, то там красовались бы фото всех официанток, которые работали в этой столовой на протяжении последних пяти лет.
Но, делать нечего и, Эдуард мужественно выдержал убийственные взгляды, скользкие намёки, и просто, прямую речь об его подвигах. Её отвели в сторонку и всё ей рассказали, с видом мол, мы тебя предупреждали. Кармен, судя по её реакции, очень веселила такая ситуация. А Эдуард, уверился окончательно, что после этих рассказов, к ней и на кривой козе, теперь, не подъедешь. Обедать, он окончил раньше и сказал Кармен, что ждёт её в комнате предполетной подготовки через час. Она кивнула головой, прожевывая что-то.
Когда он, уже выходил из столовой, то заметил, что у стола Кармен стояли три официантки. Он крякнул и, махнув рукой, вышел.
Через час они встретились в комнате предполетной подготовки, где она сразу взяла быка за рога, то есть обратилась к нему сухо и официально: « Товарищ полковник! Разрешите получить замечания». Эдуард сделал ей пару незначительных замечаний, сказал, что завтра взлетает он, сажать самолет будет она и, отпустил её до восьми утра завтрашнего дня. Сам, доложил командиру, что стажировка будущей космонавтки идет по плану и если у командира не будет вопросов, то он пойдет домой отдыхать. Затем, закрыв сейф в кабинете, пошел домой. Дома, он ходил и злился на себя потому, что не мог придумать, как её заставить обратить внимание на себя, как её выманить из дома и повести куда-нибудь, как ей сказать, что она для него не такая, как все, а особенная. Но, вспомнив, какую рекламу ему сделали дамы из летной столовой, вся его соображалка пропадала и наступал какой то ступор, когда он ничего не мог делать и думать. В конце концов, он махнул рукой на размышления и положился на господина «случай», который обязательно ему представится. Он заглянул в холодильник и увидал, что ему необходимо пополнить запасы провианта. Он надел тёмно-синий в белую полосочку костюм, модельные итальянские туфли, белоснежную сорочку и красный, в диагональную полосочку галстук, причесался и решил пойти в центральный гастроном. Там, у него была одна знакомая женщина, в которой ещё теплилась надежда, что Эдуард будет ставить свои домашние тапочки у неё дома, и она, в качестве аванса, снабжала его теми дефицитами, что поступали в её гастроном. Эдуард зашел в гастроном и, подошел к застекленной будке директора, чтобы она увидала его. Этой дамы где-то не было, но её помощницы, увидав Эдуарда, разыскали её, и она поторопилась предстать перед ним. Он дал ей списочек, в котором было перечислено всё, что бы он желал купить, а сам подошел к соковому отделу, где продавалось пиво. Он купил бутылочку «Жигулевского» и только собрался её выпить, как увидал Кармен. Она стояла в очереди за колбасой и судя по количеству желающих колбасы перед ней, стоять будет ещё очень долго. Было видно, что её это очень раздражало. Она была одета в гражданскую одежду. На ней было легкое платьице из весёленького ситца, на ножках беленькие туфли лодочки, волосы были собраны сзади в пушистый хвост, платьице имело декольте, которое открывало самую сладкую, для мужчин, ложбинку в мире. Эдуард решил подойти к ней. В этот момент, к нему подошла гастрономная дама с пакетом и, сказала сколько денег ему нужно оплатить в кассу. И тут у Эдуарда мелькнула идея. Он попросил свою гастрономную воздыхательницу сделать ещё такой набор, а он, сразу, оплатит в кассу двойную сумму. Она сказала, что это возможно, только, рассчитываться он должен, кроме денег в кассу, ещё и с ней, но другой валютой. Эдуард изобразил на лице дикий восторг от такой перспективы и пообещал на следующей неделе зайти и произвести расчет. Дама, вприпрыжку, побежала выполнять просьбу Эдуарда и через пару минут вручила ему второй пакет с продуктами. Эдуард вручил ей два чека с оплатой за эти пакеты. После того, как она ушла, он подошел к Кармен, взял её за локоток и решительно вытащил её из очереди. Она не успела и рта раскрыть, как он вел её вдоль улицы вечернего города.
Эдуард Дмитриевич, - обрела она дар речи, - вы меня решили оставить, сегодня вечером, голодной?
Понимаете ли, уважаемая Юлия Игоревна, - ведя её под руку и ощущая свежий аромат её тела, спокойно излагал Эдуард, - когда я увидал, как боевой офицер, неплохой пилот и будущий космонавт стоит в очереди за колбасой, меня обуяло такое возмущение, что сдержать себя я не смог и вытащил вас из очереди. Теперь, чтобы компенсировать вам, потерянные по моей вине калории, разрешите пригласить вас на ужин в ресторан. Я знаю один, он тут недалеко на набережной Амура. Там, особого шика нет, зато там, очень обильно и хорошо кормят. Прошу вас принять моё предложение. Кстати, мы уже подходим к ресторану, ну так как?
Ну, не умирать же с голоду, - после некоторых колебаний решила Юлия и, повинуясь лёгкому нажатию руки Эдуарда, как морская яхта рулю капитана, повернула налево и вошла в маленький ресторанчик. К ним тут же подошел распорядитель, грузин по национальности, и повел их к уютному столику у открытого окна с видом на Амур. Благодарю тебя Нукзар, принеси нам чего-нибуть твоего фирменного, грузинского. Мы очень проголодались, - сказал Эдуард.
Один момент, дорогой друг, сейчас все сделаю по высшему разряду, - с радушной улыбкой ответил Нукзар.
И действительно, через несколько минут принесли большое блюдо со свежими овощами и травами, затем два блюда с огромными шампурами шашлыка и бутылку красного «Саперави». Так же, на стол поставили два маленьких соусника с острым соусом к шашлыку и, две бутылочки боржоми завершили эту композицию. Эдуард разлил сухое вино по бокалам, помог Юле снять мясо с шампура в тарелку, добавил в неё помидорку, огурчик и пучёк кинзы, покрыл аппетитные куски мяса соусом, затем все то же самое положил себе и, подняв бокал, сказал: « В ружьё!»
Да, действительно, они оба были голодны. А шашлык был, по особенному, вкусный, поэтому, они работали челюстями, как бригада голодных грузчиков, запивая острое мясо красным сухим «Саперави». Когда они утолили первый голод, наступило время разговоров и, Эдуард узнал, что Юлия замужем не была, что она из семьи военного, что в детстве, была очень болезненным ребёнком, но взяла себя в руки.
Занялась спортом, потом пошла в аэроклуб ДОСААФ. Там она научилась летать, прыгать с парашютом и попросилась в авиационное училище. Сдала экзамены и поступила в Ейское. Ну, а все остальное о ней, Эдуард знал. Она же, о нём ничего не расспрашивала и, это, даже как-то, обидело Эдуарда. Когда ужин подошел к концу, то есть они уже всё съели, Юлия сказала, что, к сожалению, нельзя наесться хотя бы на сутки вперёд, у неё в номере нет в холодильнике абсолютно ничего, и ей придётся очень рано завтра встать, чтобы купить себе продукты хотя бы для завтрака. Тогда, Эдуард сказал, что купил на её долю продукты и они в пакете и предложил посмотреть, что там есть. Он положил пакет на стол и развернул его.
В пакете лежала палочка сервилата, пол килограмма ветчиной колбасы, баночка осетровой икры, баночка бразильского растворимого кофе, коробка конфет «Москва вечерняя» и грамм триста голландского сыра. Юлия, аж в ладошки захлопала, когда увидала все это богатство. Эдуард завернул все обратно в пакет и попросил Нукзара найти для них, какую-нибудь, сумку. Нукзар принес им два красивых бумажных пакета с верёвочными ручками, и они, рассчитавшись, вышли из ресторана. Сейчас, уже Юлия взяла его под руку и они медленно пошли по улице в сторону гостиницы «Восход».
А вы знаете, Эдуард Дмитриевич, - вдруг сказала Юлия грудным голосом, - вам очень идет гражданская одежда. Вы в ней похожи на киноартиста.
А на вас, милая Юлечка, - рискнул Эдуард, - вот это ситцевое платьице смотрится лучше, чем какое-нибудь шикарное платье от «Версачи».
Юлия остановилась и внимательно посмотрела на Эдуарда.
Что это вы меня рассматриваете, - не выдержал Эдуард.
Мне показалось, что вы смеётесь надо мной, - с вызовом ответила Юлия.
Глупости, я не могу над вами смеяться, - серьёзно ответил Эдуард.
Интересно, это почему же, - заедалась Юлия.
Потому, что я не имею привычки смеяться над людьми, которые мне симпатичны, - глядя ей в глаза, заявил Эдуард, - а вы, Юля, мне очень нравитесь.
Она засмущалась и отвела свои глаза, а затем, будто что-то решив, окончательно, предложила зайти к ней и попробовать кофе, которым так любезно снабдил её Эдуард. Поскольку время было около девяти вечера, он беспрепятственно поднялся к ней в номер.
И только они вошли и закрыли за собой дверь, как Юлия обхватила его руками и впилась поцелуем ему в губы. Она дрожала как в лихорадке, а Эдуард снимал с неё платье и целовал её плечи и руки. Затем он снял с неё лифчик и когда увидал, как радостно розовые соски её большой, но стоячей груди прицелились в него, он начал целовать их. Целовать всю грудь, и застрял в самой сладкой ложбинке между ними. В голове у него все помутилось и, он не помнил, как разделся сам и, как они оказались в постели. Но он знал и чувствовал, что ничего подобного у него в жизни не было, она была восхитительна, её тело было бесподобно. Её тело отвечало на каждое малейшее его желание, оно было удивительно мягким и податливым. Она любила его беззаветно, отдавая себя всю ему, его желаниям, его телу. И столько было нежности у неё к нему, что эта нежность, накрыла его с головой, как огромная океанская волна накрывает неосторожного пловца….
Когда он пришел в себя, она лежала на его груди, свернувшись калачиком и уткнувшись носом ему в шею, время от времени, целуя его. Он испытывал удивительное умиротворение и покой, ему было так хорошо, что не хотелось шевелиться. Он только слегка поглаживал её по спине, ощущая под руками бархат её кожи.
Ты, наверное, думаешь, что я легкомысленная женщина, - тихо спросила она.
Нет у меня таких мыслей, и не будет никогда, - так же тихо ответил Эдик, - а вот то, что ты прекрасная женщина, я буду думать всегда.
Это правда, Эдик, - вдруг страстно зашептала она, - потому, что я люблю тебя давно и, давно о тебе знаю. Я уже больше года стремилась к тебе, всеми правдами и неправдами, приближая нашу встречу. Я влюбилась в тебя еще в школе, когда ты, как герой Советского
Союза приезжал в нашу школу и рассказывал нам о войне. Я, тогда, поклялась себе, что найду тебя и, если ты, даже будешь женат, буду жить рядом и любить тебя, только одного.
Я в авиацию пошла, чтобы встретиться с тобой. Эдуард лежал, ошарашенный такой глубиной чувств и, огромное чувство нежности к этой женщине переполняло его. Время приближалось к одиннадцати, и в СССР, нахождение гостей в номере гостиницы, разрешалось только до 23.00 вечера. Зная это, Эдуард очень нежно поцеловал Юлю и, напомнил ей, что она обещала кофе. Она, тут же вскочила, надела на голое тело кокетливый халатик, и засуетилась с чайником и прочей посудой. Через пару минут все было готово, Эдуард прошел в ванную и вышел уже одетый. Как только он вышел, туда же проскользнула Юля и, через пять минут, они уже пили кофе Буквально, сделав пару глотков, они услыхали стук в дверь, Эдуард открыл, вошла дежурная по коридору, дама без фигуры, лица и конечностей. Еще не перекатившись через порог, она уже начала вещать, что согласно постановлению городского совета они нарушают и т.д. и т. п. Эдуард встал и, назвав её очаровательной хозяйкой, попросил пять минут, чтобы допить кофе, и он обязательно покинет номер своей знакомой. Колобок, поджав губы на верхней трети, милостиво, выкатился в коридор. Юля смотрела на него без перерыва, и такая любовь лучилась из её глаз, что в буквальном смысле ослепляла его. Юлечка, - как бы пробуя на вкус её имя, промурлыкал Эдуард, - а что если мы уйдем из-под гостиничного колпака, не будем доставлять удовольствие, различным чиновным дамам, нас воспитывать. Я согласна, Эдик, с тобой куда угодно, - мгновенно откликнулась Юлия и скинув халатик, подошла к шкафу.
Ну нет, эту пытку выдержать невозможно, - воскликнул Эдуард и кинулся целовать голое тело Юлии, и вряд ли, они куда-нибудь пошли, если бы не ловкость Юли, она, как угорь, выскользнула из объятий Эдуарда, в течении минуты оделась и прильнула своими полными, сочными губками к губам Эдуарда и, в очередной раз, ей пришлось уворачиваться от него. Наконец-то, они вышли вместе, пройдя мимо чиновной дамы обнявшись и, не видя её. Она, что-то прокаркала, когда они проходили мимо, намекая, что некоторых, в гостиницу не пустят после одиннадцати. Но, Эдуард и Юлия, никого не видели и никого не слышали, кроме себя. Спустя минут пятнадцать, они вошли в квартиру Эдуарда. Юля сняла свои туфельки и вопросительно взглянула на Эдуарда, но он отрицательно покачал головой, показав на единственную пару тапочек сорок третьего размера. Юля махнула рукой и босяком пошла по квартире. Эдуард, как хозяин, показал ей все свои апартаменты и, достав из пакета сверток с продуктами, начал раскладывать их в холодильник. К нему подошла Юлия, забрала у него это все и быстро навела в этом вопросе порядок. Затем, она поставила чайник на плиту, достала чашечки, нашла сахарницу с сахаром, открыла баночку с растворимым кофе, все это красиво расставила на столе. Потом она подошла к Эдуарду, сложила, по-индийски, ладошки перед своим лицом,
и сказала: «Все готово, мой повелитель! Прошу к столу».
В ответ, Эдуард, сложив точно так же свои ладони, и склонив голову изрёк : «Благодарю тебя, о, красивейшая из смертных, наслаждение моего сердца, ароматнейший цветок пустыни. Твой раб, на веки у твоих ног». Сказав это, он бухнулся на колени, прижался лицом к её ногам и животику и застыл, получая неземное наслаждение, когда она гладила его по волосам. Затем, она подняла его, усадила на стул и, подперев голову рукой, смотрела, как он пьёт кофе. Но Эдуард, не мог, просто, сидеть под этим взглядом её лучистых глаз, он почувствовал, как внизу его живота что-то пробуждаясь, настраивает его мысли, только, на одну волну, флюиды которой, почувствовала и Юля. Эдуард встал, поднял эту маленькую, почти невесомую женщину на руки и, понёс её в спальню. И всё повторилось сначала, но на более высоком уровне наслаждения. Эдуард был готов повышать этот уровень, вплоть, до утра, но Юля, прижавшись таким желанным и прекрасным телом к Эдуарду, прошептала ему прямо в ухо: «Какой же ты ненасытный, Эдик. Ведь завтра полёты, ты, вряд ли, пройдешь медкомиссию, если не угомонишься. Эдуард, скрипнув зубами, оставил её в покое, положив, голову ей на грудь. Юля, поглаживала его по голове и, не заметив, как это произошло, он спокойно уснул на её груди.
Когда он проснулся, а это было, как обычно, в шесть утра, Юлии уже не было, она встала раненько и пошла в гостиницу, переодеться. В семь за ней заедет его машина. Эдуард встал из постели, заправил её и пошел в душ. Приняв контрастный душ и побрившись, он оделся и медленно пошел по направлению к части. Он шел, а мысли его ещё были во вчерашнем вихре чувств, он старался вспомнить все, что вчера было, но вспоминалась только череда движений наполненных любовью и нежностью. И он, окончательно решил, сделать Юле предложение руки и сердца. И до самой двери своего кабинета он обкатывал эту мысль в различных вариациях. Раздался стук в двери и с тонометром в руках, как и каждый раз, когда были полёты, вошел майор медицинской службы Градов Юрий Петрович (по прозвищу Градусник), высокий, лысоватый мужик, большой любитель рыбалки и охоты, балагур и юморист. Эдуард Дмитриевич, будьте так любезны, оголите–ка свою левую ручку, - зажурчал Юрий Петрович, - посмотрим, как ваш главный насос работает. Он, ловко, обмотал манжеткой левую руку Эдуарда и начал
накачивать её резиновой грушей, затем, медленно стравливал давление в манжетке, глядя на ртутный столбик в приборе. Затем он помотал головой и повторил все сначала, но показания прибора не изменилось. Обычно, на этом и заканчивалась процедура медосмотра, только не в этот раз. Градусник попросил Эдика встать и, долго вслушивался в биение его сердца, приставив древний деревянный стетоскоп к груди Эдуарда. Потом, сложив тонометр и пожевав губами, изрёк следующее: «Эдуард Дмитриевич, я бы, попросил Вас хорошо отдыхать перед полётами, вам, простите, уже не двадцать пять, и перегрузки, ещё возможны, но не в больших количествах. В следующий раз, когда у вас будет полёт с более серьёзным заданием, я вас не допущу к полёту, если вы перед полётом будете себя так перегружать».
Ну ладно Юра, не бухти, даю слово, что такого больше не повторится, - поклялся Эдуард и встревожено спросил, - а что, здорово хреново?
Да нет, пока ещё терпимо. Тебе нужно, Эдик, побольше положительных эмоций, - продолжал военный эскулап, - а то, кроме работы и самолетов, ты ничего больше не видишь. И, закончив эту сентенцию, Градусник спросил разрешение быть свободным, покинул кабинет Эдуарда.
Эдик, одевшись, направился в комнату предполётной подготовки, где его уже ожидала его Юлечка. Когда он вошел, она встала и отрапортовала, как положено по Уставу, но глаза её лучились такой любовью, что счастливее его не было человека в этот момент.
Официально, он вручил ей полётное задание, они проработали его и направились в
комнату, где переоделись в высотные костюмы и, без десяти девять, встретились у самолета на его стоянке. Эдуард принял рапорт шеф-механика о готовности машины к полёту, отдал ему свою ручку, и спустя минуту он и Юля уже закрывали фонарь самолета. За все это время, с утра, они говорили друг с другом о полёте, о самолете, о пилотажных фигурах, но на самом деле между ними продолжался диалог глазами. И этот разговор был о любви и нежности и о ожидании все новых и новых встреч.
Эдуард получил добро на взлёт, и он взлетел, взлетел так, как будто летел в бой, машина пробежала по ВПП, максимум, метров сто, затем, Эдуард включил форсаж и самолет свечой, почти вертикально, пошел вверх и исчез из вида тех, кто наблюдал за взлётом. На запланированный потолок Эдуард вышел с перегрузкой в 4G, и как только перешел в горизонтальный полёт, и он и Юлия ощутили кратковременную невесомость. Потом он скомандовал в ларингофон: «Старший лейтенант передаю управление, продолжать полет согласно полётного задания», и услыхав ответное «Есть», переключил управление. Юля подхватила эстафету с таким же задором, не снижая темпа полёта проделала все фигуры предписанные на сегодня, затем по округлой дуге вышла на глиссаду и мастерски посадила самолет. Когда она подрулила на стоянку и заглушила двигатели, механики подкатили трап ей первой, и когда вышел на бетон Эдуард, она звонким голосом доложила о выполнении полетного задания и захотела получить замечания. Эдуард сказал, что разбор полета проведет после обеда, в комнате предполётной подготовки.
В летной столовой, они, опять, оказались за одним столом, официантки, поджав губы, молча обслуживали их, и глядя на Юлю жалостливо и осуждающе, качали головами. А Юлия аж светилась, когда смотрела на Эдуарда, создавалось впечатление, что кто-то вставил в её карие, бархатистые глаза, прожекторы. Разбор полёта он провёл очень быстро, похвалил Юлию за мастерство, поругал за некоторое лихачество, даже не поругал, а пожурил. И, уже под самый конец разбора полёта, не ожидая от себя такой прыти, Эдуард признался ей в любви и сделал предложение руки и сердца. Юля вся вспыхнула, в глазах у неё заблестели слёзы, и она сказала грудным голосом, улыбнувшись счастливой улыбкой: «Я согласна Эдик, стать твоей женой, я всю свою жизнь об этом мечтала, я очень счастлива». Эдуард обнял её и поцеловал, дал ей ключи от своей квартиры и прошептал на ушко, что к ужину будет дома.
Эдуард вернулся в свой кабинет и занялся бумагами, которые требовали его неотложного решения. Зазвонил телефон командира и Эдуард услышал в трубку его голос, - Я надеюсь, что ты помнишь Эдик, Полина будет очень расстроена, если ты опоздаешь. Эдуард схватился за голову, он начисто забыл, что сегодня день рождения жены командира Полины, с которой он был очень дружен. Он набрал телефон своей квартиры, трубку Юля взяла после четвёртого звонка.
Юленька, - скороговоркой проговорил Эдуард, - у тебя есть какая-нибудь парадная одежда?
Есть парадно-выходной мундир, - ответила она.
Не подходит, - заволновался Эдуард, - мы, к семи вечера, должны быть у командира, у его жены и моей хорошей приятельницы, сегодня день рождения.
Не волнуйся, мой любимый, - успокоила его Юля, - я же твоя невеста и, просто по определению, не имею права ударить в грязь лицом.
Тогда, я заеду в магазин и куплю Полине подарок и, без четверти семь заеду за тобой, постарайся быть готовой, - попросил её Эдуард.
А я собиралась сделать нам ужин на двоих при свечах, - притворно захныкала Юля.
Отставить,- рявкнул Эдуард, - перенесём романтический ужин на завтра, он от нас, любимая, уже никуда не убежит. Если бы Эдуард знал, что ждёт их с Юлией впереди, то, даже после возвращения с именин жены командира, он бы организовал этот романтический ужин при свечах, обязательно. Но, человеку не дано, видеть будущее.
Эдуард вспомнил рассказ Полины о том, что будучи в Москве и растратив все деньги, случайно, в одном из магазинов набрела на французские духи, которые давно мечтала купить, назывались они кажется «Poeme». Эдуард снял трубку и позвонил своему приятелю, директору центрального универмага Ян Яновичу Ароп. Он был эстонец, как все прибалты, очень медлительный человек, но высоко порядочный, честный и прекрасный друг. На удачу, трубку снял сам Ян Янович. Эдуард изложил ему свою просьбу, подкрепив её высшей степенью необходимости. Ян пробурчал в трубку, что он не пожарная команда, о таких вещах нужно думать заранее, и под конец разрешил прислать водителя с деньгами. Духи стоили более двухсот рублей, в то время, заработная плата директора не малого завода. Эдуард вызвал водителя, вручил ему деньги и отправил к Яну Яновичу. Через пол часа водитель привез ему маленькую розово-жёлтую коробочку, перевязанную красной лентой с бумажной красной розочкой наверху.
Узнаю Яна, - пробормотал Эдуард, - западный сервис. В бывшем СССР, прибалтийские страны считались западными не только в силу географического положения, а потому, что их культура была наиболее приближена к культуре государств европейского континента.
Эдуард посмотрел на свои часы, была половина седьмого, он закрыл кабинет и спустился к машине. Олега не было, Эдуард позвал дневального и послал его на розыски Олега, тот прибежал буквально через пять минут, на бегу что-то, дожёвывая, Эдуард почувствовал укол совести. Ужин у рядового состава был в 18.30.
Олег, вы не успели поужинать? - спросил Эдуард.
Все в порядке товарищ полковник, только чай не допил, - пробубнил Олег с набитым ртом.
Эдуард вернулся в комнату дежурного по части и позвонил в солдатскую столовую, приказав, разогреть чайник для своего водителя который вернется через пол часа. Затем, он сел в машину и приказал ехать домой, Подъехав к дому, он попросил Олега посигналить. У водителя на лице была изображена крайняя степень удивления действиями своего шефа, но когда он увидал, кто вышел из подъезда, его челюсть, буквально, упала ему на колени. Не лучше выглядел и Эдуард. Из подъезда вышла удивительной красоты женщина, одетая в легкое синее платье с короткими рукавчиками и глубоким декольте, искусно отделанное красной каймой, широкая юбка открывала изумительно стройные ножки обутые в остроносые тёмно-синие туфельки на высоченном каблуке. Её черные, блестящие волосы были уложены крупными локонами в замысловатую прическу, в ушах были жемчужные висюльки, а на шее нитка натурального жемчуга, которая подчеркивала
Розово-мраморный цвет её нежной кожи. На руках у неё были синие ажурные перчатки из кружев, а в руке она держала маленькую сумочку из синей замши, вышитой бисером.
Первым, в себя пришел Олег, он выскочил из машины и открыл заднюю дверь, минутой позже, вышел ошарашенный Эдуард и, подав Юле руку, усадил её в машину. Соседки, жившие в этом же доме и хорошо знавшие Эдуарда, которые постоянно сидели на скамеечке у подъезда, в буквальном смысле окаменели. Эдуард понял, что обеспечил их темой для разговора, минимум, на месяц. Поехали, - сказал Эдуард, обретя дар речи. Юля притянула голову Эдуарда и поцеловала его. Олег запустил двигатель и уже собрался ехать, а потом спросил хриплым голосом: «Куда едем, товарищ полковник?»
К командиру, - лаконично ответил Эдуард, не сводя глаз с Юли и, продолжил, - боже, Юля, какая же ты красавица!
А Юлия улыбалась, довольная произведенным эффектом.
Через некоторое время они подъехали к особняку, который занимал командир. Это был двухэтажный уютный финский домик, с кухней гостиной кабинетом командира на первом этаже, и тремя спальнями и биллиардной комнатой на втором этаже. Две ванные комнаты и два туалета на втором этаже и душевая кабина и туалет на первом этаже. Жена командира, Полина была родом с Волги, младше командира на десять лет, высокая стройная блондинка с волосами цвета созревшей пшеницы. Вышла замуж за командира, когда он уже был майором, родила ему сына и стала генеральшей в тридцать пять лет.
Сегодня ей исполнялось сорок лет, они жили одни. Их сын учился в московском университете и жил в Москве у родителей командира.
Эдуард вышел из машины и открыв заднюю дверь, подал Юле руку. Она взяла его под руку, и они оба направились к входной двери, которая в этот момент открылась и им навстречу вышла Полина, в длинном голубом платье с открытыми руками и глубоким декольте открывавшим взору большую грудь зрелой женщины, её соломенные волосы были собраны в высокую причёску, открывавшую красивую и длинную шею на которой было редчайшее колье из голубых сапфиров, которые очень подходили к её платью, в ушах были маленькие серёжки из того же сапфира. На ногах были остроносые бежевые туфельки на высоком каблуке. Она была очень красива, но не так, как Юлия, её красота была красотой зрелой женщины, знающей жизнь и ощущающей своё место в ней. А красота Юлии не просто волновала, а еще и подчеркивала её сексуальность. Эдуард поздравил Полину и преподнес ей свой подарок, который вызвал бешенный восторг у Полины, она повисла у Эдуарда на шее в благодарственном поцелуе. Когда её восторг немного поутих, Эдуард представил Юлю, как свою невесту. Полина разразилась целой тирадой о том, как она рада этому, так как, по её мнению, классный мужик пропадал без женской ласки и достойного ухода, а теперь, она может быть спокойна. Затем, спохватившись, она взяла под руку Юлю и пригласила их в дом. В гостиной стоял хозяин вместе с замом по тылу, начальником своего штаба полковником Пановым Владимиром Алексеевичем, ждали еще запаздывающего зама по строевой вместе с супругой. Полина, в это время, знакомила Юлию с женами заместителей своего мужа. А Эдуард наблюдал за реакцией полковых дам на новую будущею жену Эдуарда. Надо сказать, что реакция была неоднозначна, от явной доброжелательной симпатии, до высокомерного отношения очень хорошей к очень плохой. В это время, прибыл зам по строевой подготовке, полковник Любчик Вячеслав Павлович. Настоящий служака и строевик. А его жена, Любовь Ивановна, добрейшее существо весом более центнера и с огромной душой, казалось, способной вместить всех и всех полюбить, тут же взяла бразды правление в женском коллективе. Обняв Юлю рукой, как клуша своего цыпленка крылом, прекратила начавшуюся в женском коллективе пикировку, и раздала каждой какое-то задание по подготовке стола, согласовав это с Полиной. Скоро, Полина пригласила всех к столу и, начался пир. Все поздравляли Полину, произносили тосты за её здоровье, затем за командира, за их семью. Потом за прекрасных дам, в общем, застолье раскалялось. Юлия почти не пила, только пригубливала со своего бокала по маленькому глоточку красного вина, мужчины начали обсуждать рабочие проблемы, женщины откровенно сплетничали.
Юлия нудилась и скучала. Эдуард это все видел и решил переговорить с Полиной. Она сама, как умная и чуткая женщина поняла, что и Эдуарду и Юлии не интересно в этой компании, поэтому она подошла к Юле, еще раз поздравила их, с их решением, сказала что очень за них рада и, всегда будет рада видеть Юлю у себя в гостях, и разрешила тихонько, по-английски, удалиться. Эдуард подошел к генералу попрощаться, тот крепко пожал ему руку, и похвалил сказав, что он просто молодец, что все сделал правильно и он поздравляет Эдика и уже хочет, погулять на их свадьбе. Эдуард обнял командира и, они тихо и незаметно покинули его дом. В машине, Юля обняла Эдуарда, прижалась к нему и не отпускала его до самого его дома. Войдя в квартиру и закрыв дверь, и не слова не говоря друг другу, они начали раздевать друг друга в одном бесконечном поцелуе. И, как только они добрались до кровати, Эдик начал покрывать поцелуями её шею, грудь, живот, руки, ноги все её складочки и выпуклости, а она стонала под его поцелуями, заводясь все больше и больше. И на пике желания, она обхватила его ногами и прижалась к нему так сильно, словно хотела вогнать его в себя всего. Эдуард принял вызов и не дал ей возможность упустить столь сладкий миг, он любил её с такой силой и с таким напором, что победный крик, вырвавшийся у них одновременно, добавил остроты в ощущении совместного блаженства…..
Прошло некоторое время, первым в себя, в этот раз, пришел Эдуард. Он лежал на спине рядом с Юлией, её грудь вздымалась очень высоко, он слышал биение её сердца так четко, как будто держал его в руке, на её лбу, шее, в ложбинке между её грудей сверкали мелкие бисеринки пота. Её розовые соски, как на троне, возвышались на беломраморных округлостях, которые в такт дыханию Юлии то поднимались, то опускались. И это движение прекрасного божьего творения, опять возбуждало Эдуарда, опять влекло к этой волшебнице по имени Юлия. Ему хотелось её любить бесконечно, но она, по-видимому, почувствовала его нарастающую агрессию и накрылась одеялом, пробормотав: «Эдик, прошу тебя, дай немного отдохнуть», - повернулась на другой бок и задышала равномерно и тихо.
Эдуард лежал на спине, и разные мысли приходили в его голову. Но первая и самая главная мысль была та, что он очень счастливый человек, потому, что его любит такая красивая, умная и роскошная женщина как Юлия. Далее, он счастлив ещё и потому, что
скоро уйдет из армии, и они с Юлей будут жить в Одессе, где нет таких длинных зим, где люди весёлые и доброжелательные. Затем Юля, обязательно, родит ему сына или дочку и они, втроём, будут ходить на море. Летом купаться и загорать, зимой просто гулять на побережье, слушать рокот прибоя и дышать йодистым морским воздухом. И так эти мечты увлекли его, что он даже не заметил, как Юля проснулась и смотрит на него.
О чем ты думаешь, - спросила она тихим голосом. И Эдуард рассказал, какие картины он только что смотрел в своём воображении. Глаза у Юли стали влажными, и она задумчиво сказала: «Не все так просто, как ты думаешь, ведь, я в отряде космонавтов, отпустят ли меня, учитывая тот факт, что на мою подготовку уже затрачена уйма денег».
Я думаю, что отпустят, - успокоил её Эдуард, - ты женщина и сможешь оставить армию, когда захочешь.
Ну и ладненько, - сказала Юля и опять крепко уснула, обхватив Эдуарда за шею и зарывшись носом в его волосы.
Эдуард, под её мерное посапывание, тоже заснул. Последней мыслью, была мысль, что на завтра полеты не планировались, потому что завтра была суббота, значит послезавтра воскресение.
В субботнее утро, Эдуард давал себе возможность поваляться в постели, вот и сегодня, он открыл глаза и, посмотрев на будильник, не испытал никаких волнений в связи со своим горизонтальным положением, пока мысль о том, что он один, не заставила его сесть. Он прислушался, в квартире было тихо. Он встал и прошел в кухню, потом в другую комнату, Юлии нигде не было. Он уже хотел выйти на улицу, как щелкнул замок и, вошла Юля с кучей пакетов. Она улыбнулась Эдуарду и сказала, что ходила в гостиницу за необходимыми ей вещами, потом подошла к нему, поцеловала его и спросила готов ли он завтракать. Эдуард пообещал, что будет готов через десять минут и понёсся в ванную комнату, а Юля начала хлопотать на кухне. Когда Эдуард вышел из ванной комнаты, чисто выбритый, пахнущий дорогим и хорошим парфюмом, в его нос проникли аппетитные запахи яичницы с ветчиной и свежезаваренного кофе. Он позвонил
дежурному по части и вызвал машину. Затем, он обцеловал все открытые участки тела Юли и сел за стол, Пока они завтракали, подъехал Олег. Эдик попросил Юлю оставить в доме все как есть, поехать в гостиницу, забрать все её вещи. Юля накинула тоненькую кофточку поверх летнего платья, и они вышли из дома. Подъехав к гостинице, Юля попросила Эдика подождать её в машине. Эдуард оценил деликатность Юлии, она не хотела, чтобы он видел, как она собирает свои вещи. Минут через двадцать они вернулись в квартиру Эдика, он поднес все её сумки и два чемодана к пустующему более пяти лет платяному шкафу, сказал, что это её шкаф и, что она может в нем разложить свои вещи на весь срок их жизни в этой квартире. И оберегая её стыдливость, деликатно вышел на кухню, где сделал себе чашечку кофе с молоком. Погода в этот день была просто изумительная, ярко светило солнце, за окном было очень тепло, можно было, даже, сказать,- жарко и Эдуард предложил Юле пойти на берег Амура и немного позагорать. Она согласилась пойти после того, как наведет порядок на кухне. Спустя несколько минут, они вышли из дома. На Юле было легкое светлое летнее платье с короткими рукавами и белые туфли лодочки на плоской подошве, Эдуард одел светло бежевые льняные брюки, белую футболку с коротким рукавом, которая красиво облегала его атлетическую фигуру, на ногах были коричневые сандалии на босую ногу. Юля взяла большую сумку, засунула в неё голубое покрывало, и они направились на берег Амура, где Эдуард, иногда, проводил часок другой, загорая под скупым амурским солнышком. Они пришли на место, где река делала легкий изгиб, берег там был песчаный, почти у самой воды на берегу росла, мягким зелёным ковром, шелковистая трава. Юля разложила на траве покрывало и через голову стянула с себя платье. На ней был очень красивый, изумрудного цвета купальник бикини. Она завязала волосы в хвост, который закрутила сзади на затылке и заколола его шпильками, и теперь её пушистая голова, когда волосы создают ареал вокруг головы, сейчас, стала удивительно аккуратной и красивой как у статуэтки. Эдуард, в очередной раз поразился, насколько многогранна её красота. С каким удовольствием, он любовался на её, истинно женские движения рук, когда она укладывала волосы, втыкала в них шпильки. Эдуард, настолько отвык от жизни рядом с женщиной, что любое её, естественное, движение приводило его в восторг. Он скинул брюки и футболку и лег рядом с ней. Она надела темные очки и под дужку очков положила кусочек газеты, который прикрывал её нос от загара. И это, так же, понравилось Эдуарду. Солнышко ласково пригревало и, Эдик почувствовал, что ему становиться жарко. Он встал, подошел к воде и попробовал её температуру ногой. Вода была не теплой и не холодной, где-то градусов девятнадцать, двадцать. Он аккуратно вошел в воду метров на пять, а потом нырнул и проплыл под водой метра три. Но, когда он вынырнул, ему показалось, что он далеко от берега и течение здесь, было, довольно, сильным. Он развернулся и, кролем, за несколько минут оказался на берегу. Выйдя на берег, он развернулся лицом к солнцу, закрыл глаза и, так стоял, впитывая солнечное тепло всем телом. Затем он услыхал, как в воду вошла Юля, она немного поплавала и поплескалась и встала рядом с ним. И только сейчас, он обратил внимание, какая же она, маленькая. Если бы он, расставил свои руки, то она, спокойно, поместилась бы ему под мышку. И опять, огромная волна нежности к этой маленькой, но такой родной и необходимой для него женщины, накатила на него с такой силой, что он не выдержал и начал целовать её без остановки. Она со смехом убежала в воду, он её догнал и, началась возьня, как у счастливых, не отягощенных заботами детей.
Они пробыли у реки до половины третьего, привыкший к режимному питанию Эдуард ощутил, просто собачий голод, и спросил Юлю, как она относится к тому, чтобы нанести визит в ресторанчик Нукзара и, съесть чего-нибудь. Юля была в восторге от его предложения, и они пошли в ресторан. Так как была суббота, свободных мест не было, но Нукзар, увидав их, поставил им на веранде, где они сидели в последний раз, маленький столик на двух человек, и, не спрашивая их принес им две бутылки красного сухого «Саперави», большое блюдо со свежими овощами. Помидоры, огурцы, болгарский перец, зелёный лучок, свежая редиска и набор различных трав были красиво выложены на этом блюде. В отдельной тарелочке, красивой горкой, лежали испанские маслины с косточками. На стол, также, поставили два соусника с соусом для шашлыка, и когда Нукзар принес шкворчащее на шампуре мясо, перемеженное луком с помидоркой, и луком с баклажанчиком, даже Юлия, не выдержала и зааплодировала ему. Нукзар поклонился, кивком подозвал официанта, приказал принести ему стул и сел с ними рядом, чего не делал никогда и не для кого. Налил им полные бокалы вина и себе тоже и, произнес тост: «Слухами, дорогой Эд, земля полнится и ветер разносит их вокруг, вот и мне, с утра, свежий ветерок нашептал, что эта красавица Юлия дала тебе, достойному джигиту, согласие стать твоей женой и рожать тебе сыновей, похожих на тебя, чтобы больше хороших воинов становилось на нашей земле. Она так же согласилась рожать для тебя красавиц дочерей, чтобы делать счастливыми будущих джигитов. Я, от всего сердца поздравляю Вас, и выпью этот бокал до дна, за ваше счастье и здоровье. Нукзар встал, чёкнулся с Юлей и Эдуардом. Осушив бокал, пожелал им приятного аппетита и ушел по своим делам. Они принялись за еду, все было очень вкусным, а они были голодны, поэтому все быстро съели и выпили, угомонив чувство голода. Затем, они попросили кофе и долго сидели, попивая кофе и любуясь на реку День потихоньку угасал, солнце склонялось к закату, ветер стих. Эдуард попросил пригласить Нукзара, чтобы рассчитаться с ним , но он, наотрез, отказался брать деньги, сказав, что угощал своих друзей. Эдуард и Юля поблагодарили его, попрощались и пошли домой, наслаждаясь теплым вечером, свежим воздухом и тем теплом, которым они согревали друг друга.
В понедельник, утром , в комнате предполётной подготовки, когда они с Юлей обсуждали полетное задание на сегодня, Эдуард, с тоской, думал, почему время летит так быстро, когда он рядом с Юлей. Воскресение пролетело, что он, даже, не успел его почувствовать. Согласно плану Юлиной стажировки, им сегодня предстоял полет с отработкой самостоятельной ориентировки в полете, когда специальным прибором, вручную, при выключенной системе навигации самолета, она должна определить место нахождения самолета, сделав поправку на крейсерскую скорость, с которой будет лететь самолет. В принципе, это рутинная операция, которая выполняется в течении пяти минут. В это время самолет летит, ведомый автопилотом. Затем включают систему навигации и сравнивают показания. Мельчайшие расхождения допускались. И все-таки, у Эдуарда, было какое то тревожное чувство, которое он и сам не мог понять. Он ещё раз просмотрел полётное задание, но ничего не вызывало тревоги, полёт будет проходить вдоль границы с Китаем. Такую рекомендацию спустил им главный штаб ВВС, в связи с ухудшением отношении с Китаем, рекомендовано летать вдоль границы и пугать Китайцев видом современных самолетов, которых у китайцев пока не было. На всякий случай, Эдуард приказал установить подвесные дополнительные баки с топливом, исходя из постулата, что бережённого и Бог бережёт.
Вылет прошел традиционно, ручка Эдика была у шеф-механика, взлетала Юля и выйдя в предписанный коридор, доложила Эдику и, приступила к выполнению программы полета. Пол часа они летели вдоль китайской границы, пользуясь системой навигации самолета, затем Юлия отключила её, включив автопилот, занялась определением места нахождения самолета. Полет проходил на высоте десять тысяч метров. Эдик посмотрел вниз, но облачность была настолько плотной, что ничего видно не было. Пять минут истекло, а доклада от Юлии не поступало.
В чем дело, старший лейтенант, что, не можете определиться, - запросил он Юлю по внутренней связи.
Товарищ полковник! – ответила Юлия, - при определении вручную наши координаты в районе западного Тибета, а система навигации самолета показывает, что мы находимся в районе китайской границы, недалеко от Байкала».
Беру управление на себя,- бросил в ларингофоны Эдуард и попытался связаться с руководителем полётов. Ни на один вызов он не получил ответа, тогда приказал Юлии продолжать вызывать руководство, заложил правый вираж с целью разворота на обратный курс, однако стрелки навигационных приборов остались как приклеенные, никак не среагировав на манёвр Эдуарда. Он понял что что-то случилось с системой навигации, и попросил определить вручную Юлю точку нахождения самолета,
подумав при этом, что очень хорошо, что у них есть, хоть, этот прибор. Но тут, взгляд его упал на прибор указывающий уровень топлива в баках и он, с ужасом понял, что летят они непонятно куда, и вскоре закончится топливо, причем, судя по времени нахождения в полете, точка возврата была ими уже пройдена. Эдуард быстро в уме подбил неутешительные итоги, система навигации выведена из строя, количество топлива неизвестно, связи с аэродромом нет, и справа, рядом с креслом Юлии, потянул сизой струйкой дымок с острым запахом сгоревшей изоляции.
Командир, рядом с моим креслом, в правой обшивке пожар, горит проводка, - доложила Юлия и продолжила, - наши координаты 31 градус 9 минут 21секунда северной широты и 81 градус22 минуты 25 секунд восточной долготы.
Приготовится к катапультированию через тридцать секунд, - приказал Эдуард и, вдруг, в кабине стало очень тихо и самолет начал резкое снижение. Двигатель заглох и запускать его Эдуард не хотел, это не имело смысла.
Ровно на тридцатой секунде пиропатроны, сперва, отстрелили фонарь, спустя секунду сработала катапульта и отстрелила их вместе с креслами. Поскольку заряды под обоими креслами были одинаковы, но масса Эдуарда больше, чем масса Юли, он ещё летел вверх, а кресло Юлии уже перевернулось и отделилось от неё, но парашют, почему - то не раскрылся. Эдуард действовал мгновенно, он отцепил карабины тросиков ,соединяющих кресло с кольцом раскрытия парашюта, и как только кресло перевернулось, он ласточкой ринулся вниз, разыскивая Юлю. Эдуард заметил её мерах в ста ниже его и левее, сгруппировав свое тело в свободном полёте начал догонять её. Он, таки, был летун от Бога, догнав Юлию он схватил её руками в объятья, которые, вряд ли, кто-нибудь смог разорвать, затем, придерживая её левой рукой, распустил нижний ремень крепления её не сработавшего по неизвестной причине парашюта, затянул его на своём поясе, привязав Юлю этим ремнём к себе. После этого, не доверяя этому ремню, крепко обняв Юлю, рванул кольцо своего парашюта. Через секунду раздался хлопок и их, как будто, кто-то дернул сверху, падение прекратилось, и они плавно заскользили вниз. Высота была около
Восьми тысяч метров над уровнем моря, так на глазок определил Эдуард. В этот момент на расстоянии в двадцать, тридцать километров, сквозь тучи они увидали яркую вспышку, и до них донёсся глухой взрыв.
Отлеталась «Сушка», - подумал Эдуард и сквозь тучи увидал, что они падают в горы. Скорость падения была велика. Эдуард не мог раскрыть запасной парашют потому, что он был прижат Юлей, которая пока не подавала признаков жизни. Когда они пролетели облака, Эдуард слева от себя увидал сказочно красивую гору. Он знал, что когда-то видел эту гору, но вспоминать у него времени не было, их несло прямо на островерхие скалы, с такой скоростью, что если её не погасить каким-то образом, они разобьются насмерть, либо искалечатся так, что выбраться отсюда не смогут никогда. Он судорожно искал решение, но не находил его. Вдруг, он увидал слева от красавицы горы,
абсолютно гладкую, вогнутую стенку, высотой около километра или чуть меньше и покрытую снегом на две трети по высоте. И Эдуард, хотя, никогда не молился богу и был человеком верующим, но не фанатом, и так боялся за эту маленькую женщину, которую любил всем сердцем и не представлял себе жизни без неё, взмолился в душе богу, чтобы ветер поменял направление и понёс их на эту гладкую стену. И Бог, как будто, услышал мольбу Эдика, подул ветерок и их понесло, прямо, к центру этой стены. Вот тут и понадобились все навыки Эдуарда как парашютиста. Дополнительно к ветру, он так искусно управлял стропами парашюта, что они врезались в снег на самой его кромке на стене и дальше уже скользили в снегу, взрывая своими телами, снег как бульдозер плугом, парашют ещё не сложился и, помогал гасить скорость падения. Они остановились, не доехав метров десяти до основания этой стены, было удивительно тихо, словно горы прислушивались и оценивали, кого это небо им подбросило и что с этими ребятами делать.
Эдуард, лёжа в снегу и прижимая к себе Юлю, мысленно поблагодарил Бога за это чудесное спасение. Ведь они, даже не поранились. Он отцепил пояс, связывающий их с Юлей и, встав на колени, снял её и свой шлемы и, послушал сердце Юли. Сердце билось ровно, судя по всему, она была просто в обмороке. Он, тщательно, ощупал её руки и ноги, она не вскрикнула не разу, значит, конечности у неё целы. Затем, он достал аптечку и сделав Юле взбадривающий укол в ногу, отломал головку ампулы с нашатырным спиртом и, подсунул ампулу ей под нос. Она, как-то, смешно наморщила нос, а потом закрутила головой и открыла глаза. Она смотрела на Эдуарда неосмысленным взглядом, но с каждой секундой он становился более понимающим.
Мы где, Эдик? – прошептала она.
С прибытием на Тибет, дорогая, - сказал Эдуард и поцеловал Юлю.
Она села и огляделась, увидев борозду, длиной метров в шестьсот, всё поняла. Затем обняла Эдуарда и зарыдала, слезы хлынули у неё из глаз двумя ручьями. Эдик знал, что это нервное, ей нужно выплакаться. Такие перегрузки, как физические так и нервные, не всякому мужику по плечу, а она женщина, молоденькая женщина, которой природой предназначено любить мужа, рожать детей, хранить семейный очаг а не прыгать с десятикилометровой высоты, не получать стресс когда парашют не раскрывается и не падать в горах.
Но, Юля прекратила плакать так резко, как и начала, она рукой вытерла слёзы, вытянула из шлема подшлемник, натянула себе его на голову и встала на ноги, попрыгала, проверяя их работоспособность. Потом расстегнула куртку, достала и проверила пистолет и наличие индификационной карточки, на которой было написано её воинское звание, Фамилия, Имя, Отчество. И было указано, что она стажируется в пилотаже. У неё в брюках, поверх высотного костюма, был неприкосновенный запас еды, медицинская аптечка, в специальном кармашке брюк десантный нож, стропорез и, маленький фонарик.
В задней крышке круглого корпуса фонарика был вмонтирован компас. Точно такой же набор был и у Эдуарда.
Они привязали шлемы к поясу и спустились к подножью этой странной стены Эдуард достал планшет который у него был в боковом кармане брюк с наружной стороны голени, достал карту и нанёс последние координаты, которые ему сообщила Юля перед катапультированием, затем прикинул сколько они могли пролететь за тридцать секунд после определения координат и моментом катапультирования, и получил точку на карте которая подтвердила его первоначальную догадку. В это время, солнце пробилось сквозь тучи, и осветило величайшую святыню мира, - гору Кайлас. Эдуард, определившись, повел Юлию вдоль этой загадочной стены к её краю с тем, чтобы обогнув её направиться на юг и выйти либо к стойбищу Даррен либо к деревне Барга. По дороге он рассказывал Юле, что тибетские монахи считают гору Кайлас не горой а огромной пирамидой, под которой находится удивительная страна счастья Шамбала. В ней живут представители четырёх предыдущих цивилизаций, которые сохранились в Шамбале. А сохранились они потому, что искоренили из своего сердца все человеческие пороки и достигли высшей степени просветления. Гора Кайлас не всем разрешает к себе приближаться, вокруг неё действуют тантрические силы. Ламы говорят, что через Кайлас, жители Шамбалы связываются с всемирным информационным полем, из которого получают самые разнообразные Знания. Если человек, один раз обойдет вокруг горы Кайлас, ему отпускаются все прежние грехи. Этот обход называется Кора. А кто сделает Кору сто восемь раз, станет святым. Существует так же легенда о том, что гора Кайлас – дом бога Шивы, а озеро Манасаровар – дом богини Парвати.
Под этот рассказ Эдуарда, они обогнули стену, на которую приземлились, и вышли к горе, которая выглядела как огромный замок только без окон. Вплотную к нему примыкала ещё одна стена, похожая на ту, на которую они приземлились. Это была гладкая вогнутая поверхность высотой примерно метров восемьсот, похожая на параболическую антенну радиолокатора.
А Эдуард продолжал свой рассказ и добавил что ламы уверены что вокруг горы Кайлас расположены специальные объекты города, который построили представители допотопной цивилизации, и вот эти стены, так же, построены ними. Не может природа сделать такую правильную и гладкую поверхность как на этой стене. Было уже совсем темно, когда они увидали стойбище Даррен.
У них ещё было минут двадцать пути и, Эдуард отвлёкся от эзотерики, которой он потчевал Юлю всю дорогу и решил описать ей ситуацию, в которой они находились в данный момент и посоветоваться, как из неё с наименьшими потерями выкрутиться. И он откровенно рассказал Юлии, что они выскочили из лап смерти после катапультирования, но теперешняя ситуация ничуть не лучше.
Мы находимся на территории недружественного государства, - продолжал Эдуард, - в месте в котором нет ни дорог, ни самолетов, ни поездов. В начале шестидесятых годов, Китай оккупировал Тибет, и здесь везде, натыканы китайские военные гарнизоны потому, что коренное население Тибета не довольно оккупацией, их бывший глава, - Далай лама в изгнании, живет где-то на границе Индии и Непала и оттуда руководит монастырями.
У нас два пути, - размышлял Эдуард, - минуя населенныё пункты, пробраться в Непал. Но, у нас еды на два дня, мы не одеты для похода в горах, у нас нет карт и, мы не знаем маршрута и можем напороться на китайский патруль. Без пищи, воды, без навыков путешествия в горах, не имея соответствующего снаряжения, - это путь в никуда.
Второй вариант, - это осесть в каком то населенном пункте, постараться не попасть на глаза китайцам, уговорить какого-нибудь местного монаха добраться до Лхасы, там сесть на самолет до Улан Батора, где передать записку в Советскую военную миссию.
Есть, конечно, и очень нежелательный третий вариант, - это сдаться китайцам, но тут мы можем повторить историю моряков танкера Дербент, который в тумане заблудился и зашел в Китайские территориальные воды и был арестован китайцами. Моряков подвергали пыткам, побоям, склоняли отказаться от Родины. При этом, наши знали об аресте судна китайцами. А представляешь себе, Юленька, как они распояшутся, ведь, никто не знает, где мы, живы или нет. Мало того, мы с тобой военные люди и при оружии.
Юлия молчала и была полностью согласна с Эдуардом .
Они вошли в Дарен и выбрав, как им показалось, наиболее бедный дом, постучались в двери. К вечеру температура воздуха упала, и поднялся легкий ветерок, Юля замерзла и, может быть, от этого плюс события дня, но её сотрясала мелкая дрожь. Дверь открылась, на пороге стоял хозяин дома, и когда свет, падавший из двери, осветил Юлю и Эдуарда, брови его удивленно изогнулись, он посторонился и сделал приглашающий жест. Они вошли в квадратную комнату, земляной пол которой был покрыт каким то плотным материалом, типа мешковины, посредине стоял маленький столик, на коротких ножках, вокруг которого сидели на шкуре яка, на корточках, женщина и двое мальчиков, одному лет четырнадцать, другой года на два три моложе. В углу комнаты стояла металлическая печка, типа нашей буржуйки, рядом с ней лежали сухие лепёшки помёта яка, которые женщина время от времени подкладывала в печурку, они горели медленно, но давали сильный жар, поэтому в доме было тепло, дрожь сотрясавшая Юлю прекратилась. На Юлю и Эдуарда уставились три пары любопытных глаз. Эдуард, сложил руки ладонями, поклонился. То же сделала и Юля, а потом, неизвестно почему, широко улыбнулась мальчишкам и подмигнула. У мальчишек рты растянулись до ушей в ответной улыбке и, напряжение спало.
Эдуард спросил у хозяин дома говорит ли он по-английски, хозяин отрицательно покачал головой, Юля повторила вопрос по-французски, хозяин не знал и французского, тогда Эдуард обратился к Юле и сказал по-русски, что когда он служил в Германии, немного говорил по-немецки, и попробует поговорить с хозяином на немецком языке. Он уже начал судорожно вспоминать забытые за долгие годы немецкие слова, как вдруг, услыхал спокойно произнесенные по-русски слова хозяина: «Не нужно вспоминать , если вы русские, будем говорить по-русски».
У Эдуарда отлегло от сердца и он, представился сам и представил Юлю. Хозяин что-то сказал женщине на своём языке и рукой указал на свободный участок шкуры у стола .Хозяйка подошла к печурке на которой сверху стояла кастрюля, взяла с полки две миски и что-то положила в них из кастрюли и поставила на столик перед свободным участком шкуры. Хозяин пригласил Эдика и Юлю присесть на этот участок шкуры, и сказал, что они могут есть, мясо яка в мисках для них. Увидав, что Юля мнётся, не решаясь есть рукой, он достал с полки, где были миски, две вилки и повторил: «Кушайте пожалуйста» С вилками дело пошло веселее, затем хозяйка поставила им две кружечки зелёного чая с жиром яка. Когда они поели, Юлю разморило от тепла и горячей пищи и она, сидя за столом, задремала. Хозяйка встала, подняла Юлю на ноги и отвела в соседнюю комнату, проход в которую они и не заметили, через минут десять вернулась и что-то сказала своему мужу. Он перевел сказанное Эдуарду, и Эдик расслабился, Юлю уложили спать на шкуры и укрыли одеялом. Эдуард поблагодарил хозяйку и начал рассказ о том, что они пилоты советского самолёта, что в самолёте произошла авария и они вынуждены были катапультироваться. Он так же рассказал, что у Юлии не раскрылся парашют и он, поймав её в свободном падении, раскрыл только свой парашют. Он, так же, сказал, что несло их на скалы, но в последний момент ветер переменился и они врезались в кромку снега на вогнутой стене на восточной стороне горы Кайлас, снег погасил скорость и они даже не покалечились. Когда Тибетец перевел своей жене слова Эдуарда, она, аж, вскочила и начала что-то горячо говорить своему мужу. Он в ответ только кивал головой, а потом сказал Эдуарду, что боги их любят и поверили им, потому, что никто из смертных не может находиться там, где находились Эдуард и Юля. Значит души их чисты и он, как один из посвященных монахов, просто, обязан им помочь. Насколько Эдуард понял, хозяин дома был прежде ламой и не самого низкого сана, но после оккупации Тибета китайцами, вынужден был уйти, и скрывается в этом стойбище. Тут у него много родственников и если Эдуард не против, они помогут ему и Юлии с большим удовольствием. Лама знал, что Китай точит зубы на территории Советского Союза, он был осведомлен о событиях на острове Даманском, и, по–видимому, ненавидит китайцев основательно. До нападения Китайцев на Тибет и оккупации его, он был дважды в СССР на съезде буддистов в Башкирии. Когда Эдуард сказал ему, что лучшим вариантом их эвакуации отсюда было бы изыскание возможности спрятать их, чтобы избежать встречи с китайцами, и за короткое время передать в Советскую военную миссию в Улан Баторе записку с координатами их места нахождения. А оттуда пришлют за ними вертолёт. Сможет ли хозяин организовать это?
На это хозяин ответил, что завтра ночью их переведут в пещеру, в которой есть печь, запас топлива и подготовлены места для ночлега. Завтра им заготовят продукты и воду для питья и умывания и днем всё это перевезут в пещеру, затем его родственник отправится в Лхасу, где у них есть человек, который постоянно летает в Улан Батор. Ему в Лхасе и передадут записку, которую напишет Эдуард, а он, передаст её Советским военным в Улан Баторе. У Эдуарда мелькнула мысль, что, совсем, не обязательно ехать из аэропорта в Улан Батор, можно передать записку в Советскую комендатуру, которая есть в здании аэропорта Улан Батор. Судя по реакции за столом, ни жена, ни дети не понимали, о чем говорят мужчины, но на всякий случай, Эдуард попросил хозяина предупредить детей, чтобы никому не рассказывали, какие гости у них дома были. Хозяин успокоил Эдуарда и сказал своей жене, что бы она уложила детей спать и сама тоже легла. Оказалось, что в доме есть ещё одна комната, по-видимому, для детей, потому что проход в неё был закрыт шкурой яка и, казалось, что шкура висит просто на стене. Когда за столом остались только мужчины, Эдуард написал записку, хотел её написать просто, потом, подумал и зашифровал её, поставив специальный значок в строго определённом месте, глядя на который любой советский офицер поймет, что это за записка. Объяснил хозяину, что зашифровал письмо с целью безопасности курьера, который, всегда, сможет объяснить, что нашел эту бумажку, и она ему нужна для того чтобы завернуть что-то. Он передал записку хозяину, который проводил его к Юле, показал место рядом с ней, а сам вышел из дома.
Эдуард лег рядом с Юлей обнял её, она доверчиво прижалась к нему, уткнувшись носом в район шеи, и тут же выключился. Спал он крепко, но чутко. Он слыхал, как вернулся хозяин дома, о чем-то тихо говорил со своей женой, а затем наступила тишина, прерываемая только храпом хозяина.
Хозяева поднялись очень рано, хозяйка ушла заниматься по хозяйству, хозяин пошел решать вопросы, которые они с Эдуардом обговорили вчерашним вечером. Эдик открыл глаза и смотрел на осунувшееся лицо Юли, которая еще спала. Её дыхание было таким легким, что нужно было хорошо прислушаться, чтобы услышать его. Эдик любовался её лицом. Оно было так красиво и так спокойно, как лицо богоматери на иконах, и его передёрнуло, как только он представил, что бы, было с её лицом и её прекрасным телом, если бы не эта перемена направления ветра, происшедшая как по заказу, и ещё раз мысленно поблагодарил бога за это. Не в силах себя сдержать он положил свою руку на её грудь и через высотный костюм через куртку почувствовал, как радостно её грудь отреагировала на его движение, как набух и вырос под его рукой сосок на её груди, как она прижимала грудь к его руке, хотя ещё продолжала спать. Он прижал её к себе крепко, крепче не бывает и увидав, что она открыла глаза и в них переливаясь пляшут эти сумасшедшие искорки, которые появлялись каждый раз в её глазах, когда они занимались любовью, он прошептал ей в её розовое ушко, что никому и никогда её не отдаст, поцеловал её в шею и, чтобы не расстраивать зря женщину ослабил свой напор. Но Юлия смотрела на него, и в глазах её уже были не искорки, а целый пожар, и неизвестно, то есть известно, чем бы всё это кончилось, если бы не две пары любопытных мальчишечьих глаз, которые с неподдельным интересом наблюдали за ними в прореху в покрывале, использовавшемся в качестве двери. Юля покраснела и сделала строгие глаза, в ответ пацаны, с хихиканьем вылетели из дома. Элуард встал, одел ботинки и вышел из,
так называемой, спальни в общую комнату. Хозяйка сидела у печи и закладывала в неё кизяки, снаружи было холодно, это Эдуард определил по тому, как женщина была одета. Он поздоровался с ней и захотел спросить у неё, где у них туалет, но она поняв его мысли что-то крикнула во двор, заскочил старший мальчик, который взял Эдуарда за руки и отвел его в огороженное старым рядном место. Эдуард, справившись со своими делами, пожалел Юлю, но как только он вошел в комнату, следом пошла в это место Юля и судя по её спокойному выражению лица, прекрасно обошлась своими силами. Затем она подошла к хозяйке и как-то нашла с ней общий язык. Хозяйка дала ей в ковшике теплой воды для умывания. Юля вышла во двор, умылась и, позвав Эдуарда, слила ему на руки, и он тоже умылся. Затем хозяйка, поставив на стол две миски с мясом, оторвала им по куску рисовой лепёшки, и пригласила их за стол. Они съели все и запили зелёным чаем с жиром яка, затем Юля каким-то образом договорилась с хозяйкой, начала мыть посуду из которой они ели, а Эдуард взяв её и свой пистолеты, развернул специальную белую тряпочки, и разобрав пистолеты, начал их чистить. Пацаны, тут же, устроились напротив и, не моргая, наблюдали за действиями Эдуарда. Он, закончив чистку оружия, не вставляя обойм с патронами, дал ребятам посмотреть на пистолеты. Потом, положив свой в специальный карман куртки, тоже самое сделал с пистолетом Юлии. Только он покончил с этим, а Юлия с посудой, пришел хозяин дома и принес им хорошие новости, записка Эдуарда уехала в Лхасу рано утром, в стойбище нет ни одного китайца и на яке навьючено все необходимое для них. Хозяин раскрыл мешок и вынул два комплекта старой, но довольно чистой одежды. Юля забрала женский комплект и ушла с ним в комнату, где они с Эдуардом вместе спали. Вместе с ней туда пошла хозяйка, оттуда сразу раздались непонятные звуки, какое-то обоюдное хихикание ,шёрох и позвякивание. Когда они вышли, Эдуард не узнал её. Перед ним была натуральная женщина Тибета, потом он сам, под присмотром хозяина, переоделся, вроде бы всё получилось, только пацаны здорово потешались, глядя на него. Их высотные костюмы хозяйка забрала и куда то унесла, а летные брюки и куртки они одели по совету хозяина под низ местной одежды.
В таком виде, они, втроём, и пошли на запад от стойбища Даррен, шли они не спеша часа три, пока не пришли в долину, окруженную со всех сторон горами, только с востока был каньон, по которому они прошли в эту долину, но он был так извилист , что не зная о нём, невозможно догадаться, что это проход. Они прошли по восточному краю долины на север и у подножья горы, которая клином выступала внутрь долины, начали подниматься по едва заметной тропе, которая привела на горизонтальный уступ, в глубине которого был вход в пещеру. Не зная тропы и не поднявшись на горизонтальную площадку, вы никогда не сможете найти эту пещеру, даже глядя с противоположной стороны долины, вы не сможете заметить её, так как вход в пещеру под углом градусов в тридцать через два метра изгибался под прямым углом и входил внутрь горы. Сразу за этим изгибом, вход закрывал полог сделанный и шкуры яка, затем пещера расширялась в помещение метров тридцать квадратных, затем узкий проход соединял это помещение с другим , меньше первого, где на деревянных щитах лежали шкуры яков и стояла металлическая печурка, рядом с ней большая куча сухих лепёшек кизяка. В большом помещении стояли ёмкости с водой, большой чайник, две большие миски и прочая хозяйственная утварь. Хозяин показал за малым помещением проход в глубь пещеры, но сказал, чтобы никто из них ни в коем случае не пытался пройти туда. Там в дальних пещерах находятся люди в состоянии Самати и там действуют тантрические силы, которые защищают этих людей. Эдуард посмотрел на этот проход и понял, что если он и захочет пройти в дальние пещеры, то у него ничего не получится, так был узок этот проход. Но лама сказал, что для просветленных людей, камень не является препятствием, они могут проходить сквозь камни. Рассказав и объяснив им все, лама начал собираться в обратный путь, напоследок сказав, что будет у них дня через три, четыре. Эдуард удивился и сказал, что знает что дорога в Лхасу и обратно займет в самом лучшем случае три, четыре недели. Лама улыбнулся и сказал, что это так, если идти вокруг гор по перевалам, но если идти сквозь пещеры, которые известны посвященным людям, путь будет гораздо короче. С этими словами, он взял повод яка и пошел обратно. Эдуард и Юля остались вдвоём. Юля подошла к Эдуарду, обняла его, крепко поцеловала и сказала, что ещё не поблагодарила его за спасение её жизни, сегодня будет аванс, а полный расчет, когда они вернутся домой, затем, сложив руки ладошками спросила: «Мой господин, желаешь ли ты, чтобы твоя рабыня растопила огонь в очаге?»
Желаю, - ответил Эдуард и с интересом смотрел, как она это сделает.
Юля открыла дверь печки, там внутри уже лежали сухие лепёшки кизяка, она взяла коробку спичек и пыталась поджечь кизяк. У неё ничего не получилось. Изведя пол коробка спичек, она признала своё поражение. Эдуард подошёл к печке и на вытяжной трубе открыл задвижку, затем, вырвав из блокнота листок бумаги, подложил его под нижнюю сухую лепёшку, поджег его, через пять минут огонь уже гудел в печурке, раскаляя её металлические бока. От неё потянуло теплом и уютом. Юля достала из пакета с сухим пайком банку гречневой каши с тушенкой, два пакета кофе со сгущённым молоком, разогрела все это на печурке и пригласила Эдуарда на обед.
После обеда, Юля поставила большой чайник с водой на верхнюю стенку печки, когда он согрелся, она попросила Эдуарда не заходить в маленькую пещеру, зашла туда и закрыла проход пологом.
Эдуард, тоже, не стал бездельничать и решил обследовать окрестности пещеры. Он вышел на горизонтальную площадку, спустился по тропе в долину и пошел по краю долины на север. По пути, он внимательно осматривал отроги горных хребтов спускавшихся в долину. Пройдя с километр, он увидал на высоте десяти метров вход в пещеру и решил её обследовать. Подход к пещере изобиловал трещинами в скалах и уступами, так что не нужно было обладать навыками альпиниста, чтобы подняться к пещере.
Он потратил на подъём не больше пары минут и, стоя перед входом в пещеру,
решил отдышаться. Вход в пещеру был не очень широкий, высотой около двух метров, и, прикинув направление пещеры, Эдуард, по компасу, определил, что пещера ведёт по направлению к Кайласу. Он посмотрел на свои часы, было около трех часов дня. Учитывая, что в горах темнеет очень рано, он решил не углубляться в пещеру, а обследовать помещения недалеко от входа. У входа в пещеру, Эдуард подобрал камешек
известняка, и войдя в пещеру начал делать отметки по ходу движения. От входа в пещеру вёл коридор в помещение высотой, наверное, метров двадцать. Луч фонарика Эдуарда не добивал до потолка пещеры, площадь пещеры была метров шестьдесят квадратных, пол пещеры был скальный и удивительно ровный, как будто природа делала этот пол под командой человека. Эдуард, взглянул на компас и увидал, что стрелка компаса, ещё минуту назад показывающая на север, крутилась, как будто какой то моторчик её вращал. На противоположной стороне пещеры виднелся проход в следующее помещение. Эдуард направился к этому проходу, но с каждым шагом состояние тревоги в его душе всё усиливалось, и не доходя, буквально, шагов пяти до второго прохода, Эдуард испытывал страх и, паника овладела им, хотя, вокруг была тишина и ничего не происходило, паника охватившая Эдуарда была настолько сильной, что только самообладание воина не позволило ему броситься вспять, сверкая пятками. Он покрылся потом, как будто его облили из ведра и он, пятясь задом, начал отступать к входному коридору. С каждым шагом назад, его самочувствие становилось все лучше и, когда он подошел к коридору,
он чувствовал себя прекрасно, за исключением того, что его футболка под курткой была мокрая от пота, хоть выжимай. Эдуард понял, что кто- то, или что-то, не хочет, чтобы он вошел во второе помещение этой пещеры. Он присел у входа на плоский камень и, мысленно попросил разрешения у хозяина пещеры, посидеть минут десять перевести дух и, хотя бы, немного просушить футболку. Буквально сразу после этих мыслей он почувствовал удивительно комфортное состояние и понял что разрешение получено. Он опять мысленно поблагодарил невидимого хозяина, и через минут пять, десять, когда просохла футболка, вышел из пещеры. Сумерки уже опустились на горы и, Эдик, быстрым шагом вернулся в пещеру, где находилась Юля.
Ну, где же ты был, - крикнула Юля , - кинувшись к нему на грудь и целуя его, - я уже вся изнервничалась.
Все хорошо, милая моя, все хорошо, пошел погулять и решил сунуть нос туда, куда не положено, - обнимая и целуя Юлю, шептал ей Эдик, - слава Богу, вовремя сообразил, что этого делать нельзя, здешние хозяева меня об этом недвусмысленно предупредили.
И он, рассказал Юлии о своём приключении, и так же, напомнил ей, чтобы ни в коем случае она не пыталась пройти из второго помещения их пещеры в третье.
Он так же рассказал Юлии что читал и пытался понять книгу Блаватской Е.
«Тайная доктрина», в которой очень много такого, чего современная наука отрицает, даже, не пытаясь объяснить некоторые очевидные истины.
Юля села на руки Эдуарду и попросила рассказать его о том, что он знает.
Хорошо, - сказал Эдуард, - слушай и, только, не перебивай.
Легенды, древние книги, которые хранят тибетские ламы и другие эзотерические источники говорят о следующем. Существует в космосе огромное информационное поле, в котором хранятся все знания накопленные человеческими цивилизациями. Я не оговорился, не цивилизацией, а цивилизациями. А их на земле было уже четыре до нас и пятая ,- это мы. Первая цивилизация была Духоподобных людей, вторая Ангелоподобных, третья и самая могущественная Лемурийская цивилизация, четвёртая, - цивилизация Атлантов. И пятая, которая существует сейчас, это арийская цивилизация, которая зародилась внутри Атлантов и сейчас господствует на планете земля. Все вышеперечисленные цивилизации, за исключением арийской, находились на прямой связи с создателем, всемирным информационном полем и, пользовались знаниями всех предыдущих цивилизаций. Им не нужно было учиться, каждый из них получал необходимые ему знания, только подумав об этом. Но, всемогущество рождает беспредел, и внутри каждой цивилизации возникали разрушительные войны и другой негатив. Тогда создатель принимал решение и путем сдвига оси земли на 6666 км вызывал потоп и цивилизация просто гибла. Но в каждой цивилизации были просветленные люди, которых создатель хотел сохранить, и он внушил Лемурийцам построить в Тибете город счастья, сверкающую Шамбалу, куда перед очередным стихийным бедствием, он собирал наиболее просветленных людей. По легенде, этот город находится под горой Кайлас, откуда представители всех предыдущих цивилизаций наблюдают за нашей цивилизацией, с помощью пророков указывают путь развития тех, либо иных, народов.
Когда Лемурийцы возводили Шамбалу, они использовали тонкую энергию пяти элементов. Они построили и успешно использовали зеркала времени, с помощью которых,
спокойно, перемещались в параллельные миры. Они использовали такую технику, о которой мы и мечтать не можем. Может быть, когда-нибудь, когда представители нашей
цивилизации перестанут уничтожать природу в угоду своих, сиюминутных интересов, уничтожат войны, и будут ценить человека, как наивысшую ценность на земле, избавятся от меркантильности и похоти и души их будут чисты, возможно, тогда создатель и подключит арийцев к всемирному информационному полю. А сегодня, Шамбала защищает себя от проникновения людей, используя тантрические силы горы Кайлас и другие психо энергии И те, кто не понимает этого, бывают наказаны и, зачастую, платят своей жизнью за излишнее любопытство или попытку использовать эти силы не на благо человечества. Поэтому весь мир считает гору Кайлас величайшей святыней человечества.
Никто ещё и никогда не поднимался на эту гору.
Эдуард закончил рассказ и посмотрел на Юлию, она спала со счастливой улыбкой на губах, и ей снилась сверкающая Шамбала, самый прекрасный город на земле.
Эдуард аккуратно поднял её и перенес в дальнее помещение, где положил на шкуры яков, укрыв двойным одеялом. Сам перешел в большое помещение, присел около печки и задумался. В 1945 году окончилась самая кровопролитная война, в которой погибло около пятидесяти миллионов людей. На сегодняшний день, изобретено и накоплено, такое количество оружия, что создателю не нужно даже менять ось вращения земли, чтобы убрать эту, так ничему и не научившуюся цивилизацию, потерявшую с 1.09.39г по 9.05.45. более пятидесяти миллионов людей. Люди сами себя уничтожат, накопленного оружия хватит, чтобы это сделать несколько раз.
Да, - резюмировал Эдуард свои мысли, - подключение к всемирному информационному полю нам ещё долго не светит.
Он встал и вышел из пещеры. Небо было безоблачное, они находились на высоте,
около, пяти тысяч метров, и звёзды на небе выглядели так, как будто это были не звёзды, а ярчайшие прожекторы, какого – то, огромного космического корабля. Воздух был необычайно свеж, температура воздуха была наверное 5 – 8 градусов мороза по Цельсию.
Эдуард вернулся в пещеру, Юля крепко спала, всё-таки она сильно уставала, может быть, это пройдет дня через три, четыре. Организму нужно время чтобы акклиматизироваться к жизни на этой высоте. Эдуард мысленно поблагодарил Бога за то, что им послал Ламу, знатока русского языка и члена антикитайского сопротивления тибетцев. Он даже думать не хотел о том, смогли бы они, самостоятельно, выбраться из этой непростой ситуации и каких жертв это бы стоило.
С этими мыслями он устроился рядом с Юлей, обняв и прижав её к себе, потушил фонарь и сразу уснул, как будто кто-то выключил рубильник. Последняя его мысль была, что ему, так же как и Юлии, нужно привыкнуть к высокогорному климату.
Спали они долго, по-видимому, ощущение безопасности, плюс тепло, плюс какая- то доброжелательная аура этой пещеры, сыграли свою роль.
Первой, проснулась Юлия и, забравшись носом в район шеи Эдуарда, начала целовать его, иногда, небольно покусывая. Эдик проснулся и тут же нырнул вниз и забрался головой под футболку Юли, и, начиная от её сладенького пупочка, продвигался вверх до ещё более сладкой ложбинки между её грудей. Обцеловав, каждый квадратный сантиметр поверхности сладострастной ложбинки, он переместился выше и взял в рот набухший сосок её груди. Юля застонала, не переставая ласкать её грудь, Эдуард стащил с неё брюки вместе с колготками, затем, перейдя к соску второй груди, снял с неё и трусики.
Юля, обхватила его ногами, выгнулась навстречу ему дугой и, Эдуард ринулся с нею и в неё.
Они уже долго не занимались сексом и, очень соскучились друг за другом, плюс, пережитый риск, придал особую остроту и нежность этому моменту. Они любили друг друга неистово и страстно, в то же время бережно и нежно. Казалось, что не будет предела их ласкам, их прикосновениям друг к другу, и все повторялось, каждый раз, на всё более высоком эмоциональном уровне, когда обоюдный крик восторга говорил, что они, в очередной раз, достигли этой сияющей вершины любви.
Наконец, был утолен съедавший их голод и, они лежали рядом, абсолютно без сил, и слабая улыбка счастья бродила по губам Юлии.
У Эдуарда было ощущение, что у него не хватит сил даже встать, если быть честным, то и желания вставать не было.
Так они и лежали без движений и, только стук сердец выдавал, что они ещё живы.
Первой пришла в себя Юлия. Она села в постели и начала искать предметы своего белья, которые Эдуард мог закинуть куда угодно.
Все-таки женщины, раньше мужиков, восстанавливаются после такого сражения, - отрешенно подумал Эдуард.
Юля собрала все разбросанные предметы своего белья, оделась, наклонившись, поцеловала Эдуарда, и выскользнула из постели. Надела куртку и местную накидку типа пончо и, вышла из пещеры. Вернувшись через несколько минут, начала разжигать потухшую печку. На этот раз, она все сделала правильно и, через некоторое время, печка загудела, распространяя тепло. Из имеющихся пакетов с сухим пайком она достала две маленькие баночки с рисовой кашей с изюмом, разделила плитку шоколада пополам и сделала две кружки кофе со сгущенным молоком. Осмотрев остаток сухого пайка, тяжело вздохнула и позвала Эдуарда завтракать. Они быстро поели, как оказалось, любовные игры способствуют аппетиту и, опять, легли. В пещере было тепло и им было относительно комфортно. Эдуарду пришла в голову мысль, что так в древности жили их пращуры, мужчины охотились и приносили женщинам в пещеры убитую дичь, женщины готовили из неё пищу. Понадобилась только авария их самолета, чтобы перенести их, людей двадцатого века, в условия жизни их пращуров.
А сейчас, оставим эту парочку на попечение друг друга и зададимся вопросом, почему после дружественных отношений с Китаем, когда все Советские люди с энтузиазмом пели : «Москва – Пекин, Москва – Пекин», вдруг, такое охлаждение, можно сказать, даже, враждебность. А все дело в том, на мой взгляд, что Мао Дзедун, ставший первым лицом в Китае после победы над Гоминдановцами, был хорошим учеником Иосифа Сталина. Он, почти, зеркально повторял за Сталиным все его действия, как во внешней политике, так и во внутренней. И тогда, когда в 1949 году с молчаливого одобрения Сталина и ООН, китайские войска вторглись на территорию Тибета, уничтожая монастыри и храмы, убивая монахов и лам, сгоняя в концентрационные лагеря всех, кто был не согласен с оккупацией Тибета.
10го марта 1959 года национально патриотические силы Тибета выступили за предоставление независимости Тибета, эта мирная демонстрация верующих людей была залита кровью и подавлена Китайскими властями. После этого 17 марта того же года Далай лама покидает Лхасу и уезжает в Индию, где правительство Индии предоставило ему политическое убежище. В Дхармасале он формирует правительство Тибета в изгнании.
После смерти Сталина, к власти в СССР пришел Н.С. Хрущёв, он был более либерален, чем Мао Дзедун, и позволял себе, нелицеприятно, отзываться о Мао Дзедуне.
После этого отношения с Китаем начали портиться, а инцидент на острове Даманский их
испортил окончательно.
В 1965 году была образована Тибетская автономная область в составе Китайской Народной Республики. ( И здесь, Мао слизал у Сталина, когда тот, образовал Еврейскую автономную область со столицей Берибиджан).
Вот почему, СССР, крепил свою границу на Амуре, укомплектовывал войска на этой границе, пользуясь и на основании договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи с Монгольской Народной Республикой, содержал на её территории нехилый контингент войск. В каждом крупном городе Монголии была комендатура Советских войск. А в столице Монголии, Улан Баторе, находилась Советская военная миссия (читай штаб). Особенно много гарнизонов с советскими войсками было в районе границы между Китаем и Монголией. Иными словами, эта группировка Советских войск в Монголии, должна была выдержать первый удар в случае нападения Китая на СССР и продержаться до окончания мобилизации и комплектования войск в этом районе. Отношения между военными и местной властью были хорошими, поэтому никто не удивился, почему Монгол в национальной одежде в аэропорту Улан Батор, вдруг зашел в отделение комендатуры Советских войск , расположенное в том же здании что и аэропорт. Дежурным офицером в отделении комендатуры в тот день был старший лейтенант Аветисян Борис Борисович. Причём старшим лейтенантом он был дважды. Наслушавшись своих сослуживцев, которые знали, что он спит и во сне видит, как бы уйти из армии, выпив для храбрости пол бутылки водки, и заступив в наряд дежурным по полку, снял полковое знамя с древка. Затем разделся в дежурном помещении догола, обмотался полковым знаменем, и стоя под лампочкой висевшей над входом в штаб, на свет которой слетелась куча всяких мошек, начал стрелять по ним из табельного пистолета. Ну, его скрутили и в госпиталь на консультацию к психиатру. Тот , естественно, не обнаружил у Бори никаких отклонений в психическом плане, а нашел неутолимую тягу свинтить из армии. Всё это, в телефонном разговоре, изложил командиру полка. После этого, Боря попадает на офицерский суд чести, теряет треть денежного содержания и становиться из старшего лейтенанта, просто, лейтенантом. Как не странно, но коллизии происшедшие с Борей, положительно повлияли на него, через год он вернул звание, денежное содержание и, начал относиться к службе в армии с большим уважением.
И вот, этому башибузуку, патрульные солдаты приводят Монгола, который по- русски с трудом, и то, если иметь терпение и желание его понять. Боря откровенно скучал, а впереди была ещё целая ночь, когда не поспишь, как положено, а дремлешь, сидя в немыслимой позе, ощущая одеревеневший от простой табуретки зад. И от скуки он постарался понять этого монгола, и когда до него дошло что это записка от русского летчика потерпевшего аварию, он взял записку и прочитал её. Там была написана, какая то галиматья. Он поблагодарил монгола, подарил ему пачку сигарет «Прима» и, выпроводив его, уже собирался выкинуть записку, когда вольнонаёмный парень, приехавший из Киева в Монголию подработать деньжат, увидев в левом верхнем углу записки специальный значок, смысл которого он знал, потому, что работал оператором ЗАС. У Бори он сидел, ожидая распития с ним, бутылочки Московской, которую недавно получил от друзей из Киева. Он попросил показать ему записку, Боря дал ему ознакомиться. Паренёк, увидав, что записка зашифрована и написана высшим офицером, посоветовал Боре позвонить дежурному по комендатуре Улан Батора. Боре, конечно, хотелось приступить к распитию бутылочки, но его вольнонаёмный дружок говорил очень серьёзно и Боря позвонил. Трубку снял помощник коменданта и, выслушав Борю, спросил что за значок нарисован в верхнем левом углу записки. Когда Боря описал этот значок, подполковник, а именно это звание было у помощника коменданта, приказал читать слово за словом, ничего не упуская. Когда Боря окончил чтение, подполковник приказал, посадить любого из состава патруля на машину и прислать записку лично ему, особо акцентировал, чтобы она, случайно, не попала ни к кому другому. Борис вызвал патрульного солдата, запечатал в конверт записку, написал сверху звание и фамилию адресата, усадил солдата в такси, оплатив спецталонами за его проезд и,отправил его. Минут через тридцать, позвонил помощник коменданта, поблагодарил Борю за смекалку и хорошие мозги, сказав, что записку получил, и будет ходатайствовать перед командованием Бори о награждении его орденом за боевые заслуги. Боря промычал, что- то непонятное в ответ, и уставился на своего дружка и собутыльника. Может, ты мне объяснишь, а то я, ни хрена, не понимаю.
Его дружок разъяснил ему, что когда, он сидит на занятиях, которые проводит секретчик, то нужно не спать, а помнить о чем говорится на этих занятиях. Значок на этой записке показывал, что это донесение высшего командира. А ты, хотел выбросить это в сортир. Я, спас тебя Борьчик, от возможности третий раз стать лейтенантом. Поэтому, наливай, а то у меня трубы уже давно горят.
Вот так, минуя всякие препоны, тупость, инерцию записка всё – таки попала по назначению.
На следующее утро она уже лежала на столе начальника штаба монгольской группировки Советских войск, генерал лейтенанта Карташева В.М. На десять утра он назначил совещание всех служб необходимых для эвакуации Эдуарда с Юлией из горного района Тибета. До этого он уже успел дать приказание разыскать старшего лейтенанта Аветисяна и привезти к нему, предварительно дав команду новому составу отделения комендатуры в аэропорту, задержать и доставить к нему Монгола, если он зайдет за ответом.
Аветисяна доставили через двадцать минут, в результате беседы с ним, генерал понял, что до Аветисяна дошло, что это за записка, после того как Монгол уже ушел. Ни как зовут, ни где работает Монгол, Аветисян не выяснил и генерал, проклиная тупость Бори, выставил его из своего кабинета. Перед совещанием он ещё раз позвонил в комендатуру аэропорта и ещё раз проинструктировал старшего офицера по поводу Монгола. Приглашенные офицеры и начальники отделов уже рассаживались в кабинете генерала. Он вызвал своего секретаря и приказал ему, раз в десять минут выходить на связь с отделением комендатуры в аэропорту, если интересующее его лицо появится, немедленно выслать за ним машину. Секретарь вышел и закрыл дверь и совещание началось. Совещание ещё продолжалось, когда старший офицер аэропортовской комендатуры доложил, что Монгол сидит в отделении и он его угощает чаем. Секретарь генерала немедленно отправил за ним машину и, спустя минут тридцать, в приемную кабинета генерала вошел Монгол. Секретарь усадил его в кресло и пошел доложить генералу, тот тут же приказал пригласить монгола и переводчика. Секретарь проводил Монгола в кабинет, генерал вышел из-за стола и подал монголу руку. Тот, на мгновение, замешкался, а потом пожал её. Генерал усадил его в свободное кресло и, совещание продолжилось.
Спустя час, Монголу вручили такую же записку для передачи Эдуарду и, крупную сумму монгольских тугриков за его помощь. Он, сперва, отказывался, говорил,- что делает это не за деньги, но генерал, сумел уговорить его и он, взял деньги для своей многочисленной семьи. Сегодня вечером он вылетал обратно в Лхасу.

Маленький гарнизон на юго-западе Монголии, состоящей из некоторого количества истребителей - перехватчиков МИГ-21, нескольких вертолётов МИ- 8, авто батальона аэродромного обслуживания, сокращенно АБАТО. Несколько домов, в которых жили офицеры и пилоты со своими семьями, казарма для солдат АБАТО, парк для спец машин и взлетно посадочная полоса, выложенная специальными металлическими плитами, поверх ровной, как стол, тысячелетней монгольской степи.
Командовал этим гарнизоном полковник Брижагин Иван Иванович. В узком кругу своих друзей, сослуживцев у него было прозвище, - Дубльван. Это был невысокого роста мужчина с кряжистой фигурой. Он был большим любителем сауны, да, да, так называемой финской бани, и куда бы его не заносила армейская судьба, он всегда строил в этом месте сауну, причём каждая последующая была на много порядков лучше предыдущей. И, при встрече друг с другом, офицер, который служил с Дубльваном на вопрос своего визави о том, как служиться с Дубльваном, отвечал, что стерильно чисто.
Я имею в виду то, что в этом маленьком гарнизоне был порядок и чистота. А жены офицеров, души не чаяли в командире, хотя все называли его Дубльваном. Они имели свой день, когда мужчины близко подойти к сауне не могли, её оккупировали женщины с маленькими детьми, дети постарше, тоже, имели свой день, отдельно для мальчиков, отдельно для девочек. Каждую неделю выделялся автобус, для поездок женщин в крупный город, чтобы они могли сделать шоппинг, т.е. походить по магазинам и купить всё, что им было нужно. Как Дубльван выкручивался со списанием топлива, это была его тайна, зато, он, всегда, мог рассчитывать на поддержку женщин в любом жизненном вопросе.
Вот так, ни шатко ни валко, шла служба в этом гарнизоне, пилоты МИГ-21 несли охрану юго – западного участка монголо-китайской границы, вертолетчики выполняли специальные задания командования в этом регионе.
В этот день к командиру зашел начальник особого отдела с пакетом, прибывшим из штаба группировки фельдегерьской почтой. Дубльван вскрыл пакет, предварительно расписавшись в специальном журнале и, начал изучать содержимое пакета. Когда он понял в какое положение попал Эдуард, а Дубльван был хорошо знаком с Эдиком и они были друзьями, он тут же вызвал к себе двух лучших пилотов МИ-8, это были молодые, но имевшие большой летный опыт офицеры, оба майоры. Совещался с ними он более двух часов, то и дело к нему в кабинет бегали картографы с картами, данными спутниковой разведки, и после совещания, внешний вид той долины, где в горной пещере находились Эдуард и Юлия, эти два майора узнали бы в темноте, среди множества других.
Вылетать они должны были на следующий день, часа в два дня, лететь на
предельной высоте. Полетное время, с учетом непредвиденных обстоятельств, составит, туда и обратно, десять часов, прибавьте еще два часа на всякий случай, следовательно топлива должно хватить на двенадцать часов непрерывной работы. Этой фразой, Дубльван, закончил совещание с майорами. Они встали и пошли готовить машины к полёту.
А теперь вернёмся к нашим героям, четыре дня назад они отправили записку с Ламой, и сегодня вечером истекали четвертые сутки, но ни ответа, ни привета, они назад не получили. Нельзя сказать, что они зря тратили выпавшее на их долю время.
Юлия поднаторела в приготовлении тибетских блюд (сухой паёк закончился) и, она, используя мясо Яка, лапшу и сухие овощи, которыми их предварительно снабдил лама, показывала чудеса тибетской кулинарии. Особенно ей удавалась традиционные Тсампа и
Тукпа. Эдуард, правда, крутил носом, но мужественно ел всё, что Юле удалось приготовить.
Глядя, на заканчивающийся запас топлива для печурки, Эдуард понимал, что сегодня должны быть гости. И не ошибся, почти в десять вечера, когда разленившиеся от безделья Юля и Эдуард уже собирались ложиться спать, послышался шорох отодвигаемого полога, Эдуард достал оружие и взвёл курок. Вошел их друг лама, но по восточному обычаю после приветствия, сел и закурил трубочку, с какой то ароматной травой. Затем, окончив курение, в полной тишине, он передал Эдуарду записку нацарапанную ужасным почерком, зашифрованную тем же шифром, что и записка Эдуарда, в которой сообщалось, что завтра вечером, они должны ожидать два вертолета над долиной, в промежутке времени между семью и девятью вечера, далее
сообщался код сигналов, которые они должны подавать вертолетчикам снизу.
Как только, до них дошел смысл прочитанного, они бросились благодарить ламу, а Юля ,даже, влепила ему поцелуй в щеку. Далее, лама сказал, что он и несколько его родственников будут страховать их с семи до девяти вечера на тропах прохода в долину. Затем он вышел наружу и принес два мешка с топливом для печурки, кастрюлю с Момо – это пельмени с мясом и овощами, пачку китайской лапши и две пачки чая. Юля пригласила Ламу за стол и угостила его, самостоятельно приготовленной Тукпой, супом с лапшой, мясом и овощами и, налила ему Тсампы. Это тибетский чай с добавлением ячменной муки и ячьего масла. Гость был в восторге от Тибетских изысков Юлии. После еды, он сказал, что завтра к семи вечера будет у них, попрощался и ушёл.
Эдуард, ещё раз изучил переданные им в записки инструкции, Юля убрала помытую посуду. Поскольку они оба были возбуждены предстоящей эвакуацией, спать им не хотелось, и Юлия попросила Эдуарда рассказать, что он знает о Тибете.
Эдуард задумался, вспоминая что он, когда – то, читал о Тибете. Они лежали в своей постели из шкур Яка, Юля, положила свою голову ему на грудь, а он тихонько поглаживал её по голове. Первое упоминание о Крыше мира – Тибете появилсь в шестом веке нашей эры. В разные периоды своей истории, Тибет был независимым государством, либо территорией в составе Монгольской империи, или вассальной землёй Цинского Китая. Но никогда его народ не уничтожался так безжалостно, никогда не разрушались храмы и монастыри с такой степенью вандализма, как при вторжении Китайцев в Тибет в 1949 году. Мало того, что китайская революционная армия состояла из малограмотных крестьян, ещё их действия были подкреплены воинствующим атеизмом, исповедуемым в то время в Китае. То, что ламы хранили тысячелетиями, уничтожалось за часы. Казалось, чего бы китайцам так злобствовать, ведь в Тибете нет полезных ископаемых, нет ни заводов и фабрик, которых необходимо было бы прибрать к рукам. Но было глубоко верующее население, хранитель легенды о Шамбале, которое имело, как я где то читал, историческую миссию, - сохранение памятников предшествующих цивилизаций, для потомков, не отягощенных негативными пороками, которые, всё равно, придут на смену живущим сегодня. А быть может, это будут представители абсолютно новой цивилизации, зарождающейся сейчас в недрах нашей.
Эдуард замолчал, прислушиваясь к ровному дыханию Юли, которая, под монотонный голос Эдуарда, уснула, положив ладошку под щеку. И тут, одна мысль обожгла Эдика, как же так, что он коммунист, атеист, а поддерживает борьбу религиозного Тибета против коммунистического Китая. Но потом пришла другая мысль о том, что коммунисты во всём мире только декларируют принципы коммунизма, а на самом деле вытворяют такое, что порой, бандиту станет стыдно. Беспринципные пьяницы,
казнокрады, дураки и лизоблюды составляли верхушку любой коммунистической партии
любого государства. Только такие люди могли вырастить и вдохновить поколения палачей, уничтожавший свой народ, начиная с 1937 года и по сегодняшний день. И ты, Эдуард, уходишь со службы, включая и эти соображения тоже.
Эдуард, чтобы не потревожить Юлию, выскользнул из постели и вышел на горизонтальную площадку перед пещерой. Небо было безоблачным, луна светила как огромный фонарь, воздух был настолько прозрачен, что его можно было пить, и вдруг Эдуард увидал напротив пещеры на неприступной вершине горы стоящего на ней человека. Эдуард видел его силуэт так чётко, что ему казалось, что этот человек повернул голову и рассматривает Эдуарда. Эдик поднял руку и помахал этому человеку, тот, не меняя позы, продолжал рассматривать Эдуарда, а затем повернулся и исчез из поля зрения. Эдуард, минут двадцать, ждал, думал, что человек покажется опять, но замёрз, так и не дождавшись его. Он вернулся в пещеру и залез под шкуры рядом с Юлей, последняя мысль, которая появилась в его голове, была о том, что незнакомец просит простить его за то, что он не ответил на приветствие Эдуарда. Да я и не обижаюсь, - подумал Эдик и заснул.
Утро следующего дня, выдалось просто прекрасным, когда Эдик вышел из пещеры, вершина Кайласа сверкала под солнцем так, как будто миллион прожекторов освещало её. Небо было синее, воздух был прозрачен и свеж, и Эдик подумал, что сегодня их с Юлей ждет удача. Затем, он вспомнил вчерашний эпизод и посмотрел на ту вершину, где видел вчера силуэт человека. Вершина и на самом деле была неприступная, её вершина, в виде островерхого пика, не могла поместить на себе человека. Его здравый смысл говорил ему, что всё это ему показалось, но, вопреки здравому смыслу, он был уверен, что видел натурального, живого человека. Вышла Юлия и стала рядом с ним, её тоже захватило величие и красота горы Кайлас, так они простояли минут двадцать, любуясь этой панорамой, пока ветерок не пригнал тучу, которая заслонила солнце и, всё волшебство вида, величайшей святыни человечества, исчезло.
Эдик, идем покушаем, у меня завтрак готов, - потащила его назад в пещеру Юля, и они вернулись в пещеру. Юля разогрела Момо, - пельмени с мясом Яка и налила в кружки обыкновенного чая с сахаром, по-видимому Тсампа надоела и ей, тоже. После завтрака он помог Юле вымыть посуду. Налил полный чайник воды и поставил его на печь. Потом Эдик предложил Юле прогуляться. Они вышли из пещеры и спустившись к подножью горы, пошли по долине, пересекая её по диагонали. Эдик, незаметно, наблюдал за той вершиной, где вчера он видал человека. Но ничего не заметил.
Жаль,- подумал он, - хотелось бы поговорить с жителем Шамбалы, а то, что это было так,
он готов был поклясться.
По-видимому время не пришло, - продолжал он думать, - да и грехов у меня выше крыши. На просветлённого человека я похож очень мало.
И тут в мозгу его прозвучала, столь явственно, фраза: «Но ты на пути к этому».
Юленька, а что ты сказала, - спросил Эдик.
Ничего, - ответила Юля, - я молчала как рыба, ты о чем -то задумался и, я не хотела тебе мешать.
Ты не можешь мне помешать, потому что ты моя любовь, - начал заигрывать с Юлей Эдуард.
И крепко обняв её, затормошил постоянно целуя и повторяя : «Ты моя любовь, ты моя любовь, ты моя любовь,….»
Юля вырвалась из его рук и рассмеялась раскатисто и счастливо, а горы подхватили её смех и в эхе, умножив его многократно, возвратили ей назад. Казалось, что не только Юля смеётся счастливым смехом, а и горы подхватили её настроение и так же смеются от того, что они есть, что есть Юлия, и что все счастливы.
Они гуляли, ещё часа три, и когда вернулись в пещеру, настроение у обоих было прекрасное. Юля предложила пообедать, Эдик согласился. Они поели все что было приготовлено Юлей, оставшиеся продукты сложили в кастрюлю, предназначенную для этих целей, затем убрали в обеих пещерах, помыли и сложили посуду, которой пользовались, оделись в свои летные костюмы, проверили фонари и оружие и сели ожидать прихода Ламы. Время было без четверти семь. Без пяти семь Лама не появился, а вокруг было уже темно. Они вышли на горизонтальную площадку спустились по тропе к подножью горы и пошли к центру долины. Когда они были уже на месте Эдуард заметил большое темное пятно двигающееся им навстречу, они залегли, достав пистолеты. Затем они рассмотрели яка и Ламу, которые двигались с противоположной стороны долины. Они встали и подойдя к Ламе поздоровались. Лама им рассказал, что на одной тропе стоит его родственник, а на другой тропе, ведущей в долину, стоит его брат. После того как он посадит Эдика и Юлю в вертолет он обойдет стоящих на тропах и, собрав их, они покинут долину. Эдик попросил не разговаривать, они могут не услышать шум пролетающего вертолета. Все замолчали, напряженно прислушиваясь. Прошло пол часа, вокруг было тихо, прошло ещё минут десять как вдруг Эдуард уловил слабый звук вертолётного двигателя раздающейся с северной стороны долины. Звук постепенно нарастал, вертолеты шли без бортовых огней, и когда Эдуард четко определил что это вертолеты, они начали с Юлей подавать сигналы фонариком. Их заметили и, один вертолет начал снижаться, в то время другой продолжал делать круги по периметру долины. Не долетая метров двадцати до земли, вертолёт включил прожектор, осветив всех, кто стоял внизу. Удовлетворённый осмотром он приземлился, не выключая двигателей. Эдуард и Юля попрощались с Ламой, обняв его и пожелав удачи и от всей души поблагодарив его, они взобрались в вертолет и он, тут же, потушив прожектор, начал набирать высоту, устремившись на север. При вылете из долины, к ним, в кильватер, пристроился второй вертолет. Внутри вертолета было только два кресла, все остальное пространство было заполнено канистрами с топливом.
Назад всегда дорога веселей, - сказал пилот вертолета, когда они зашли в кабину пилота поздороваться. Здоровый, рыжий майор сидел в пилотском кресле, улыбка у него была до ушей. Он всем своим видом показывал как он рад, что подобрал Эдуарда и Юлию. Особенно, когда рассмотрел Юлю, потом глаз с неё старался не спускать. Она сидела в кабине вместе с пилотом, потому что в кабине было теплее, чем в салоне, а Эдуард пока переливал топливо из канистр в бак вертолёта. Минут сорок он занимался этим, окончив эту работу спросил у рыжего майора а кто занимается этим в другом вертолёте. Майор сказал, что когда разрабатывали полётное задание, в вертолет, который прикрывает первый номер при эвакуации Эдуарда и Юли, посадили техника. Он в полёте сможет дозаправить вертолет, так что, там пилоту, тоже не скучно, но, конечно, не так, как мне, - добавил рыжий майор, глядя на Юлю. Эдуард не выдержал столь явного кадрёжа его любимой женщины, и отрывисто сказал майору: «Майор, следите за курсом и высотой, любезничать будете, после того как мы прибудем!»
Есть, любезничать после прибытия, товарищ полковник, - с улыбкой до ушей ответил майор и продолжил, - полёт проходит согласно полётного задания.
Эдуард понял, что переборщил и, наклонившись к уху майора и подняв наушник, тихо извинился перед ним. Майор извинения принял и, показав рукой,- всё хорошо, продолжал полёт.
Так прошло ещё три часа полета, затем вертолеты начали снижаться и минут через сорок пошли на посадку. Ровно в двенадцать десять ночи, оба вертолёта приземлились на аэродроме маленького авиа гарнизона на юго-западе Монголии. На связь, пилоты вышли после того, как пересекли границу между Китаем и Монголией, и сейчас, на месте приземления вертолётов их встречал полковник Брижагин. Когда они, вслед за пилотами, вышли из вертолёта и увидали Дубльвана, которому рапортовали пилоты о выполнении его приказа, Эдуард не выдержал и сказал Юлии: «Я не знаю чем нас будут кормить, где мы будем спать, но то, что мы сегодня попаримся в отличной сауне я гарантирую».
В это время Дубльван, приняв рапорт пилотов и поблагодарив их за службу,
раскрыв объятья, шел к ним и, первого облапил Эдика, затем собрался обнять и Юлю, но в последний момент передумал и отдав честь, поцеловал её руку.
Эд, - басил Дубльван, - если бы ты знал как я рад, ведь мы с Зиной уже похоронили тебя. Был приказ по ВВС о том, что ты пропал без вести, выполняя, какой-то,
очень ответственный полет. А ты, не просто нашелся, а ещё и с очаровательной женщиной. Я, своим орлам, поставил задачу, во чтобы-то ни стало, привезти моего друга. Как тебя занесло так далеко, понятия не имею. Ну, слава богу, всё уже позади, - продолжал Дубльван, - сейчас оба в сауну, попариться, как следует, и милости прошу, ко мне домой, и не хочу слушать никаких возражений. Сейчас только час ночи, до утра у нас много времени, Зинаида накрыла стол, ты же знаешь, как Зина тебя любит.
Они сели в командирский УАЗик и поехали по направлению к жилому району гарнизона. В машине, Эдуард представил Ивану Ивановичу Юлю, как свою невесту. Иван Иванович, аж зашелся от радости и, объявил, что они, заодно, и обмоют помолвку Эдика и Юли. Но, когда они подъехали к сауне, Дубльван порядок нарушать не стал, Юля пошла в женское отделение а Эдик в мужское. На всё он им выделил пол часа, Эдику новый чистый летный костюм нашелся без проблем, а вот на Юлю пришлось поискать, в итоге, нашли. Через полчаса, чистые, ароматные, с блестящими носами и в новых летных костюмах они уже входили в квартиру Дубльвана. Жена Ивана Ивановича –Зинаида Ивановна была маленькой, чуть полноватой женщиной с каштановыми, с редкой проседью волосами, красивым лицом с большими добрыми глазами. Она встретила их на пороге и повисла у Эдика на шее, из глаз у неё потекли слёзы. Мужчины начали её утешать и, наконец, она успокоилась и заулыбалась, глядя на них. Эдик, вытащил из-за спины, спрятавшуюся за ним Юлию и представил её, добавив что это его невеста. Зина тут же потащила её вглубь квартиры, забыв о мужчинах приговаривая на ходу: «Слава тебе господи, как я, Юлечка, рада за вас, Эдик такой хороший, и я, думала невезучий.
Вот, теперь я вижу, что ошибалась, глядя на вас, я считаю, что ему просто здорово повезло».
Из комнаты раздался голос Дубльвана с вопросом, собирается ли их Зина угощать.
Зинаида Ивановна обняла Юлю поцеловала её и попросила, чтобы она любила Эдика, - Понимаешь Юлечка, - говорила она, глядя Юле в глаза своими синими огромными глазами, - он же, уже однажды, ранен нашей сестрой, вы в курсе, что произошло с его женой.
Да, - ответила Юля, - я о нём знаю всё, я в армию пошла только для того, чтобы найти его, а его бывшая жена просто его не любила. А я его любила всю свою жизнь, с того момента, как он нам в школе рассказывал, как он воевал. У нас тогда, в него влюбились все девчонки, представьте, приходит в школу боевой офицер, герой Советского Союза, высокий, красивый мужчина. В глазах огонь, в волосах седина, - ну девчонки все и втрескались, только через неделю они все про него забыли, а я не могла
забыть, все время думала о нём. А потом для себя решила наити его, а там как сложится.
Вот, две недели назад и нашла, а теперь никому его не отдам. Он, в действительности, оказался, даже лучше, чем в моих мечтах. И я выйду за него замуж и буду его женой до самой смерти.
Зинаида Ивановна слушая Юлю, поражалась силе её чувства и, в голове у неё сложился неопровержимый постулат, - Уж если русская баба любит, то до смерти. А может, все женщины устроены так?
Ну, хорошо, если так, - сказала Зинаида Ивановна, - пошли, а то наши мужики нас уже заждались. Я очень рада за Эдика, ему здорово повезло с вами, Юля, и он, заслуживает это везение. Совет вам и любовь.
Юля со слезами на глазах поблагодарила Зинаиду Ивановну за её добрые слова и, обняв друг друга за талию, они пошли в другую комнату, где за накрытым столом их ждали мужчины.
Эдик , пока женщин не было, вкратце рассказал все приключения выпавшие на их долю Дубльвану, тот, только, крякал в особо острых местах рассказа Эдика.
Наконец то пришли, обнявшись, женщины и, как только они расселись за столом, Иван Иванович произнес тост за благополучное возвращение Эдика и Юли. Зинаида Ивановна расстаралась, закуска была разнообразная и обильная, и они ещё долго сидели за столом, пока тепло и уют дома не расслабили Юлю настолько, что она начала клевать носом прямо за столом. Зинаида Ивановна подняла её и проводила в комнату, где им с Эдиком была приготовлена настоящая постель с периной и пуховым одеялом, с белыми и хрустящими простынями. Юлия пыталась о чём - то очень важном сказать Зинаиде Ивановне, но как только её голова коснулась подушки, она сразу крепко уснула.
Эдуард с Иван Ивановичем посидели за столом ещё полчаса и, когда часы показали 4.00 утра, обнялись и разошлись спать.
Эдуард, так же как и Юля, только прикоснулся к подушке и мгновенно уснул.
Утром их разбудила Зинаида Ивановна, постучавшись в комнату где они спали, она сообщила им, что в 14.00 они должны сесть в вертолет и вылететь в Улан Батор, в штаб группировки Советских войск в Монголии. Звонил Иван Иванович и просил им это передать. Юля вскочила первой, на минуту прильнув к Эдику и крепко его поцеловав, помчалась в туалетную комнату, через некоторое время дала возможность и Эдику привести себя в порядок. Эдуард с неудовольствием смотрел на своё отражение в зеркале,
выросшая щетина не украшала полковника, в этот момент постучалась Зинаида Ивановна,
сказав что забыла передать Эдику новую бритву, которую рано утром прислал Иван Иванович.
Эдуард, взяв бритву, сразу повеселел и, когда он вышел из туалетной комнаты чисто выбритый, причесанный, с огнём в глазах и жаждой жизни в сердце, - он сам себе
нравился. Зинаида Ивановна пригласила их позавтракать, и втихаря, от Юли, налила ему пятьдесят грамм коньяку. Юля выглядела просто сногсшибательно, хорошо выспалась и отдохнула. Глаза её сверкали как алмазы, кожа на лице и шее напоминала розовый мрамор, а на ощупь была как бархат. Даже Зинаида Ивановна сделала ей комплимент. Она улыбнулась своей ослепительной улыбкой и поблагодарила хозяйку. Как только они окончили завтрак, раздался звук автомобильного сигнала. Это за ними приехал командирский УАЗик, они попрощались с хозяйкой, женщины, даже, всплакнули и выйдя из квартиры Дубльвана, сели в машину. Через несколько минут, они уже сидели в кабинете Дубльвана, где он сообщил им, что через тридцать минут они на МИ-8 вылетают в штаб группировки. Там с ними будет беседовать высокое руководство, начальник первого отдела, и приехавшие представители авиационного завода.
Эдуард, имея богатый опыт объяснений специалистам и не специалистам, разных причин, которые приводят к отказам от нормальной работы самолёта, уже давно обговорили с Юлей, на что нужно обратить спецам своё внимание, чтобы подобные аварии более не повторялись. Но, на всякий случай, Иван Иванович предложил им обдумать их рассказы, чтобы они не вступили в противоречие друг с другом. Эдуард спокойно объяснил Дубльвану, что самая правильная стратегия поведения, это говорить только чистую правду, что они с Юлей и будут делать. Иван Иванович, в душе согласившись с Эдуардом, но, имея богатый жизненный опыт общения с всякими военными дознавателями, с сомнением, покачал своей головой. Затем он встал, обнял, Эдика, а потом, и Юлию, и выразил надежду, что следующая их встреча произойдет по более приятному поводу. Эдуард пообещал выслать им с женой приглашение на их с Юлей свадьбу. Затем они покинули кабинет полковника Брижагина и сев в его машину через некоторое время уже были на борту МИ-8, который не мешкая взлетел и взял курс на Улан Батор
На военном аэродроме под Улан Батором их уже ждала автомашина, котороя за час с четвертью, доставила их в штаб группировки Советских войск в Монголии. Их сразу же проводили к первому заместителю командующего, начальнику штаба группировки генерал-лейтенанту Карташову В.М., по приказу которого была организована эвакуация Эдуарда и Юлии с Тибетского плато. Он встретил их с объятьями, поздравил с благополучным прибытием, затем усадил обоих в кресла и долго расспрашивал о причинах аварии ( на их взгляд), о том, как они катапультировались, почему и как пошли на контакт с местными жителями. В кабинете генерала находился начальник первого отдела группировки и начальник авиации группировки
Эдуард и Юлия рассказали генералу все, как было, показали на карте точку, где они катапультировались и как их, вдруг изменивший направление ветер, принес прямо к центру вогнутой плоскости, по снегу которой, спускаясь по касательной, они и погасили скорость. Присутствовавшие офицеры, так же, задали массу интересовавших их вопросов,
на которые Эдуард с Юлией дали полные и исчерпывающие ответы. Часа через два все офицеры, присутствующие у генерала поблагодарили Эдуарда и Юлию и заявили им что у них больше вопросов нет. Начальник штаба отпустив их, сказал Эдику и Юле, что им предоставят номера в гостинице комсостава при штабе группировки, где они проведут время до 12.00 завтрашнего дня, после чего на самолёте ЯК-40, вылетят в расположение своего авиа полка, после чего пригласил своего адъютанта и попросил проводить полковника и старшего лейтенанта в гостиницу, обеспечив их там всем необходимым.
Затем, повернувшись к Эдуарду и Юлии, которые стояли вытянувшись в струнку, он ещё раз поблагодарил их за службу. Рявкнув, уставной ответ: «Служим Советскому Союзу!» и, повернувшись через левое плечо, они вышли из кабинета генерал-лейтенанта. Адъютант начальника штаба в звании майора, проводил их в здание гостиницы, которое находилось на территории военной миссии, и показал им их номера. Заведующей гостиницей он приказал обеспечить полковника и старшего лейтенанта всем необходимым. После этого откозыряв, покинул гостиницу.
Наконец то, они остались одни, Юля подошла к Эдику и, положила голову ему на грудь, просто простонала, - как же я устала Эдик, мне всё это очень не нравиться.
А кому нравятся допросы, - успокоительно проговорил Эдуард, поглаживая её по голове, - я думаю, это ещё не всё, нас ещё будут расспрашивать и вместе и по одиночке, потом ловить на малейших расхождениях. Поэтому, милая моя, нужно набраться терпения и вынести это давление. Завтра прилетим домой, где мы сможем отдохнуть, собраться с мыслями и забыть о тех страхах, которые ты и я пережили вместе.
Нам с тобой предстоят прекрасные хлопоты, тебе нужно заказать и пошить свадебное платье, а мне свадебный костюм, нужно составить список и пригласить гостей на нашу свадьбу, никого не забыть. Нужно заказать ресторан, и мне кажется, что ты не будешь возражать, если наш Нукзар займётся этой проблемой. У нас с тобой тысяча проблем, которые мы вместе должны решать.
Юля заулыбалась от этих слов Эдика, обняла его за шею и приникла поцелуем к его губам. Она прижалась к нему так, что кровь толчками прилила к его голове. Он начал расстегивать её летную куртку, покрывая поцелуями её шею, мочки её ушей и нежную кожу на шее под завитками её волос. Когда её куртка, с тихим шорохом, упала на пол и из под расстегнутого лифчика, радостно обнажённая грудь, заалела возбужденно отвердевшими сосками, Эдуард, с наслаждением, брал их по очереди в рот и, нежно ласкал их своим языком. Юля застонала от возбуждения и проснувшегося желания и упала на кровать, потянув за собой Эдуарда. Она лихорадочно расстегивала его одежду, и предмет за предметом летели на пол. Через мгновенье на них обоих не было ни нитки. Юля обняла Эдуарда и он почувствовал, как от его ласки дрожит всё её тело, как оно стремится к нему. И он, ринулся в это родное и любимое тело, чтобы успокоить его единственным способом, который дал людям Бог. И возбуждение, нараставшее так медленно но неотвратимо, вырвало из их груди общий крик восторга и удовлетворения, чтобы через мгновение отдать друг другу всю накопленную нежность и любовь….
В этот раз первым в себя пришел Эдик. Он открыл глаза и любовался на лежащую головой на его руке изумительно красивую женщину. В его голове даже мелькнул вопрос, почему Юля во время, когда они занимаются любовью, становится так прекрасна, так женственна и желанна. Она была похожа на богиню любви, её лицо и лоб были покрыты легкой испариной, тело было расслаблено и так гармонично,
как скульптурный шедевр гения, им можно было любоваться бесконечно и, в то же время, оно было так возбуждающе прекрасно и так бесподобно, что лучше, чем сказал знаменитый поэт, сказать об этом невозможно, - Она - чистейшей прелести, чистейший образец!
Думая об этом Эдик заметил, как затрепетали её длинные ресницы, затем дрогнули и открылись её глаза, в которых была нега с поволокой.
Эдик, - спросила она тихим голосом, - разве так в жизни бывает?
Не только бывает, но и будет всегда, когда мы будем любить друг друга, - ответил ей с поцелуем Эдуард, - Ведь я люблю тебя больше своей жизни.
Дай Бог, Эдик, чтобы ты не разлюбил меня, - задумчиво проговорила Юля, - я об этом буду молиться всю свою жизнь. Прекрасней твоей любви нет ничего лучше, на свете, для меня. Эдуард обнял её, прижал к себе и укрыл одеялом, она уткнулась носом в его шею и тихонечко засопела, она очень любила засыпать в объятьях Эдуарда. Это была одна из самых прекрасных их ночей. Они просыпались ещё несколько раз и, опять и опять, любили друг друга так сильно и ненасытно, словно человек неделю не видевший пищи, вдруг получил буханку свежего вкусного хлеба. И, только под самое утро, когда небо посветлело от восходящего солнца, они забылись крепким сном, так и не разняв рук, как бы боясь, потерять друг друга.
В шесть часов утра Эдик тихонько выскользнул из постели, оделся и пошел в свой номер, где, не раздеваясь, поспал до девяти часов, потом принял контрастный душ и в половине десятого постучался в номер к Юле. Она открыла дверь полностью готовая к выходу. Эдуард,поцеловал её и, предложил пойти в гостиничную столовую позавтракать.
Они вышли вместе и направились в столовую, где с утра кормили яичницей с ветчиной и помидорами, давали, свежую булочку с маслом и сыром. На каждом столе стоял маленький электрический самовар с кипятком для чая. Наверху самовара подогревался маленький чайничек с заваркой. Эдик с Юлей отлично позавтракали и допивали чай, когда к ним подошла дежурная и сказала, что их ждет адъютант начальника штаба. Он их ждал рядом с конторкой администратора, поздоровавшись, сообщил, что в 11.15 их будет ждать у входа в гостиницу автомашина и, отвезёт их к самолёту. Они поблагодарили майора, и вышли из гостиницы, немного пройтись, До прибытия автомашины было около получаса. Хоть они и находились в столице Монгольской Народной республики, своего мнения составить об Улан-Баторе они не смогли, так как ничего увидать не успели. Когда они вернулись к гостинице, то увидели стоящую у входа черную «Волгу». Эдуард подошел к машине и спросил у водителя кого он ждёт. Тот ответил, что ждет полковника Царёва вместе со старшим лейтенантом. Эдуард открыл заднюю дверцу машины и пригласил Юлю садиться, затем, сел сам рядом с ней и скомандовал: «На аэродром».
На аэродроме их ожидал личный самолёт командующего Дальневосточным
округом, они вошли на борт и самолёт не мешкая, взлетел. Через час с небольшим самолёт пошел на посадку в Комсомольске на Амуре, и как только шасси самолёта коснулось бетона аэродрома, с которого, совсем недавно, Эдуард с Юлей взлетели на СУ-9У, и который валялся разбитый, где-то в горах Западного Тибета. Вот только в этот момент Эдуард ощутил со всей полнотой, что все опасности и крупные неприятности позади. Затем, он взглянул на Юлю, и увидав её сияющее лицо, понял, что она думает так же, как и он.
Когда самолёт подрулил к стоянке и подкатили трап, из кабины вышли пилоты и представившись поздравили Эдуарда и Юлю с благополучным возвращением.
Затем они открыли дверь и Эдуард с Юлей вышли из самолёта.
Их встречали командир, зам по тылу и полковой эскулап. Эдуард с Юлией подошли к командиру и стали по стойке «Смирно». Затем, взяв под козырек, Эдуард отрапортовал командиру о происшедшей аварии самолёта и о их прибытии с места аварии. Командир, пожав им по очереди руки и обняв их, скомандовал «Вольно!», и они сели в машины. Эдуард сел вместе с командиром, а Юля вместе с замом по тылу и эскулапом в машину Эдуарда. За рулём был всё тот же Олег, который поздравил Юлю с
благополучным возвращением, а потом, в этой машине разговор был не так официален, как в машине командира. У командира разговор в основном был о неисправности самолёта. Командира интересовало мнение Эдуарда, как пилота высшей категории. По прибытии в штаб полка, в кабинете командира продолжился этот разговор, но поскольку, самого аварийного самолёта не было, и невозможно было его осмотреть, всё строилось на догадках пилотов, отчётах техников готовящих самолёт к полёту, а так же заключений представителей завода - производителя этой машины. После разговора с командиром полка, Эдуард и Юлия написали ему по рапорту с подробным описанием всего случившегося. Затем, он встал и выразил Эдуарду благодарность за мужество и смелость, проявленных в экстренных ситуациях, и за спасение стажёра. Далее, командир сказал, что подаст представление на награждение их обоих орденом Красного знамени. Затем он, сообщил Эдуарду, что министр обороны подписал приказ об увольнении Эдуарда в запас, с присвоением ему звания,- Генерал-майор авиации, и с правом ношения формы.
Так что Эдик, - сказал он с улыбкой, - сбылась твоя мечта, ты дослужился до Генерала, и если мне не изменяет моя интуиция, поскольку Чин ты только что получил, то тебе осталось получить звание «Мужа», которое Вы, Юлия Игоревна, обещали Эдуарду, и только тогда, ты Эдик, будешь иметь право называться Мужчиной. Все рассмеялись шутке командира, а он продолжил, - Сейчас шагом марш домой, оба, привести себя в порядок, даю трое суток, затем доложить мне, - где и когда будет банкет по обмыванию звания Генерал-майора, где и когда состоится Ваша свадьба.
Есть, доложить через трое суток! – рявкнул Эдуард и, развернувшись через левое плечо, они вышли из кабинета командира.
Выйдя из здания штаба полка, Эдуард увидал, что водитель клеит на передних крыльях его машины по генеральской звезде на каждом. Такая была мода у них в полку, на служебных машинах генералов обязательно на передних крыльях были наклеены большие звезды, генерал-майор - одна звезда, генерал-лейтенант - две звезды, генерал-полковник соответственно три звезды. Этим самым, водители этих автомобилей, как бы, повышали и свой статус. У Эдуарда появилось желание заставить водителя снять эти звёзды, но, видя с каким счастливым выражением лица, это делал его Олег, он махнул рукой и промолчал. Они с Юлей сели в машину, и Эдуард приказал ехать домой.
Когда они вошли в дом, Юля бросилась на него, обхватив руками его шею а ногами обвив его талию, она принялась целовать его лицо но, добравшись до его губ, застряла надолго. А Эдуард, аккуратно, занёс в таком положении её в спальню, и так же аккуратно и нежно опустил её на кровать. Затем, не торопясь, как будто осознав, что эта женщина будет с ним всю жизнь, начал снимать с неё летный костюм, куртка и брюки улетели на пол, затем он снял с неё бельё, и тут со словами: «Подожди минуточку», Юля вскочила и унеслась в ванную комнату. Пока она находилась там, Эдик успел раздеться и лежал под одеялом, согревая своим теплом ей место. Юля вылетела из ванной комнаты и с разбегу запрыгнула в постель и обняла Эдика, прилипнув к нему всем телом. Потом она потихоньку начала целовать его в шею, лицо, губы бормоча при этом, что еще никогда в жизни не пробовала на вкус генерала. Её поцелуи были коротки и очень приятны, она продолжая целовать Эдика, перешла с поцелуями на его грудь, затем по заросшей черным волосом дорожке между его грудей опустилась вниз, до самого паха и упёршись подбородком в могучий, пульсирующий от нетерпения стержень жизни, обхватила его своими алыми губами и нежно принялась ласкать его своим влажным языком. Эдик зарычал от наслаждения, а Юля, как опытная любовница, доведя Эдика до крайней точки кипения своими ласками, вдруг обхватила его ногами и, выгнувшись дугой, ввела этот разъяренный стержень в себя. Эдуард почувствовал необыкновенное блаженство, но Юля хотела движений и Эдуард ринулся в бой, в котором нет побеждённых, а есть только победители. И когда пришла эта победа, и они ощутили её одновременно, они слились в таком мощном экстазе, которого у них ещё никогда не было….
В этот раз, первой пришла в себя Юля. Эдик, сквозь какое то оцепенение, слышал, как она встала и пошла в ванную комнату. Ему не хотелось ни думать, ни шевелиться. У него было состояние Нирваны, то есть полного блаженства. Из кухни, доносились какие то звуки, позвякивание посуды, шум закипающего чайника и легкие шаги очаровательной хозяйки этого дома и его любимой женщины. И тут, в его мозгу высветлилась одна мысль, которая, как бы, подводила черту под определённым периодом его жизни и с каким багажом он входит в новую жизнь, которая будет разной. Будут в жизни и трудности и радости, но он был твёрдо уверен, что с этой женщиной, он преодолеет любые трудности и будет счастлив с ней до самой своей смерти, и он, расслабленно задремал, со счастливой улыбкой на губах.



Конец.