Лисички для бабушки

В 14.00 трижды прокукарекал петух. Володя Красносельский покосился на ходики, изготовленные по спец заказу, радостно потер руки и по громкой связи объявил обеденный перерыв. В течение пары минут дисциплинированные сотрудники организованно покинули рабочие места и устремились к ближайшим пунктам общественного питания.

- Владимир Владимирович, машина уже у дверей, - доложила Наташенька.

- Сегодня никуда не поеду, - сказал Красносельский. – Работы много.
Ты, вот что, Наташа. Собери мне здесь что-нибудь, по-быстрому. Бабушкины яички не забудь.

Через пять минут на огромном, как футбольное поле, итальянском письменном столе была расстелена свежая скатерть, расставлена скромная, по-походному, еда, и Володя приступил к трапезе.

Он облупил сваренное вкрутую яичко, разрезал его пополам и начинил черной икоркой. А потом, в один прием, отправил первую половинку в рот. Вынутый желток был отложен на тарелку и ждал своего часа.

- Спасибо, баушка, - немигающий взгляд внука остановился на фотографии в деревянной рамке. – Как ты там поживаешь?

Бабушка молчала и ласково смотрела на непутевого родственника.

- Владимир Владимирович, Николай Иваныч пришел, говорит, дело очень срочное, - внезапно ожил динамик громкой связи.

- Пообедать не дадут, - зловеще пробурчал Красносельский, а потом громко добавил. – Пусть войдет.

В кабинет влетел Коля-Пистолет. На его лысом черепе даже невооруженным глазом была видна испарина.

- Проблемы, босс!

- Что такое? – Володя чуть не поперхнулся.

- Орловские тебя заказали.

- Бред, не посмеют, волки “позорныйя”, - скептически улыбнулся Красносельский.

- Точно, Вован. Отвечаю. Это моя работа, - Пистолет был, как никогда, серьезен.

- Ладно, говори, что знаешь.

- Помнишь, на дне рождения у Саши Бешеного вы место не поделили? Так он затаил, “питух” конченный.

- Было дело. Я ему еще предложил “на руках” по-пацански разобраться, - Володя молодецки расправил плечи. – Не пошел, очко то не железное.

- Разведка донесла, что исполнителя они уже нашли.

- Кто таков?

- Мотя Редкозубый.

- Да, специалист известный, - погрустнел Красносельский. – Этот – “на раз” исполнит. Может ему денег предложить?

- Ничего не выйдет, он уже аванс получил. Сегодня приступил к работе.

- Вот что, босс. Отсидеться тебе надо. Денька два-три. А мои ребятки пока проблемы порешают.

- Вижу, ты уже что-то придумал, - Володя невозмутимо смотрел на начальника охраны. – Говори.

- На такие случаи у меня два варианта отработаны, коридоры надежные. Люди ждут приказа.

- Доложи, коротко.

- Первый вариант – Кипр. Тихая мирная деревенька, домик уже куплен.

- Не годится, - шеф досадливо поморщился. – На острове у Орловских позиции сильные.

- Второй вариант мне самому больше нравится, - Пистолет гордо посмотрел на Володю. – Таиланд!

- Ты что, Николай Иваныч? С дуба упал? В Таиланде триада у них с руки кушает. В момент срисуют. Надо что-то другое придумать.

Красносельский окинул немигающим оком кабинет, и на мгновение задержался на Пистолете. Николай Иваныч ощутил приступ удушья.

- К баушке поедем!- взгляд Володи сфокусировался на фотографии в деревянной рамке. – Самое надежное место.

- Охрану не бери, только я и ты. Машину какую-нибудь поскромнее подбери. Есть у тебя такая?

- А как же, босс. “Хаммер” пятилетний, давно выбросить хотели, а тут видишь и пригодился.

- Что-то ты, Коля, сегодня не в форме, - Володя с участием посмотрел на Пистолета. – Шеф в опасности, уважаю твои чувства. Напряги мозги и достань, как их? А, вот – таз, т.е. ВАЗ, Жигули, короче. И быстро!
- Тридцати минут тебе хватит?

На лысине Николая Ивановича мгновенно выступили крупные капли пота.

- Шучу. Чтобы через два часа машина во дворе стояла. Да, в бухгалтерию не ходи. Об этом никто не должен знать.

Красносельский достал из кармана толстый бумажник и сноровисто отсчитал три тысячи долларов.

- Возьми подержанную, доверенность на меня оформи. Может, потом баушке подарю.

Через два часа Володя с Пистолетом спустились в гараж и осмотрели покупку. Желтая, свежевыкрашенная, “пятерка” выглядела сиротой на фоне сверкающих хромом и никелем буржуазных транспортных средств.

- Да, уж! – непонятно проявил эмоции Красносельский.

Начальник охраны обреченно опустил голову.

- Самое то! Молодец, Иваныч. Уйдем тихо и незаметно.

У Пистолета отлегло от сердца.

- Сам поведу, а ты садись на пассажирское место. Эх, вспомню молодость!

Ничем хорошим молодость о себе не напомнила. Володя повернул ключ в замке зажигания, но вместо ровного гула работающего двигателя послышались какие-то странные звуки. “Пятерка” задрожала, оглушающе стрельнула черной копотью и заглохла. Оживить машинку удалось только с третьей попытки.

- Бывает и хуже, - Володя не унывал. А затем притопил педаль газа.

Дворами и тихими улочками они выехали из города и устремились на юго-запад.

Красносельский строго соблюдал скоростной режим, старался ехать аккуратно, не нарушая правил. Встреча с гаишниками могла помешать планам по незаметному исчезновению: у Орловских - везде свои люди.
Чем невзрачная "пятерка" привлекла внимание патрульного, осталось загадкой, но отмашка полосатым жезлом прервала тихое и мирное перемещение в пространстве.

- Стрй сржт Млхов, - невнятно представился гаишник, а потом четко добавил. – Проверка документов.

Володя со страшным скрипом опустил стекло и передал бумаги сержанту. Тот пошелестел страничками, поднял глаза на Красносельского и в недоумении замер. Посмотрел на “боевую” машину, затем на золотой “Брегет”, украшающий лохматую кисть водителя, костюм от Бриони и еще раз заглянул в документы. На лице читалась огромная работа мысли.

Володя был не готов ждать окончания тяжких размышлений и извлек из кармана зеленую банкноту. Зеленый цвет, цвет разрешающего сигнала светофора – они снова в пути.

- Пистолет, одежду сменить надо, - Красносельский сделал правильные выводы.

В ближайшем городке беглецы приобрели “бэушный” натовский камуфляж и немедленно переоделись. Атлетичное тело Пистолета теперь облегала военная форма. На нем отлично сидела его давняя мечта – песочная куртка “буря в пустыне”.

Через три часа, когда солнце уже готовилось скрыться за верхушками деревьев, машина остановилась у бабушкиного дома. На сердце у Красносельского стало легко и спокойно. Вот черные куры бродят в маленьком, обнесенном сеткой, загончике, вот ухоженная грядка с клубникой, вот колыхнулась занавеска на кухонном оконце.

- Вовушка, не ждала я тебя сегодня. Ты бы хоть позвонил. У меня же ничего не готово.

- Здравствуй, баушка. Соскучился сильно, вот решил погостить у тебя несколько дней.

- Проходи в дом и Коленьку пригласи, - бабушка обняла внука.

Поужинав, гости рассказали хозяйке городские новости и отправились спать. День был суматошный, и усталость взяла свое.

Около девяти утра Володя проснулся, растолкал Пистолета и вышел на крыльцо, покурить. Ветер шелестел листвой на яблонях, стрекотали кузнечики, но все равно было как-то непривычно тихо, чего-то не хватало.

Владимир покосился на безмолвный курятник, опешив от удивления. Возле забора стояла его бабушка и тихо плакала.

Красносельский выбросил сигарету и подбежал к женщине.

- Что случилось, баба Даша?

Владимир заглянул в вольер и увидел ужасающую картину. Вся земля в загончике была усыпана перьями, они застряли даже в ячейках сетки. Корыто с зерном – перевернуто, опрокинута банка с водой, а на земле у входа отпечатки звериных лап. В углах вольера лежали четыре черные тушки, четыре мертвые курицы.

- Что же это такое? - рыдала Дарья Петровна.

Красносельский обнял бабушку и замолчал.

- Как утешить, какие слова найти. Если бы знать.

- Пошли в дом, баушка. Мы с Колей сейчас куриц похороним, а я тебе из города других привезу.

- Я уже к этим привыкла. Пасла их, разговаривала. Вот Катя лежит, вот Любушка. Самая большая и веселая – Матрена. Была.

Владимир отвел бабушку в дом, а к загончику вызвал Колю-Пистолета.
Начальник охраны, заскучавший без дела, сразу приступил к расследованию.
Он осмотрел место происшествия и уверенно произнес:

- Орловских почерк. Тоже всех валят без разбору, волки позорные.

- Пистолет, мне твои догадки не нужны. Разберись и доложи, кто дверь в вольер открыл. И быстро!

Николай Иваныч вынул верный “глок”, дослал патрон в патронник и взял след.

- Сейчас, баба Даша, Коля разберется: кто виноват, и что делать, - утешал бабушку Володя.

- Сейчас мы с тобой все узнаем. У Николая Иваныча немые разговаривают, - добавил Красносельский и тут же прикусил язык.

Но бабушке не слышала. Она сидела у окошка и смотрела на опустевший курятник.
Вернувшийся через полчаса Пистолет вызвал Володю на крыльцо и доложил о результатах расследования.

- Шеф, тут такое дело…, - начальник охраны в нерешительности замолчал.

- Говори, не тяни.

- Баба Даша сама забыла дверцу закрыть, соседка видела.

- Эх, баушка, баушка, - тихо сказал Красносельский. – Совсем ты у меня старенькая стала.

- Ты, вот что, Коля. Помалкивай. Не будем ее расстраивать. Пойдем, птицу закопаем.

Они нашли в сарайчике носилки, взяли лопату и отнесли куриц в лес.
Когда ямка была уже готова, Пистолет нагнулся к носилкам, и уже было, приготовился завершить дело, как вдруг заметил, что самая большая кура пошевелилась.

- Вован, смотри. Одна, вроде, живая.

- Точно, шевелится, и глаза чуть приоткрыты, - удивился Красносельский. – Эту баушке отнесем, вдруг выживет.

Через пять минут кура лежала на столе, и баба Даша оказывала ей первую медицинскую помощь.

- Это вы мне, ребятки, Матрену принесли. Испугалась она сильно, вон как дрожит. Да и нога у нее, похоже, сломана, - кура помогала себе крылом, но устоять не могла.

- Коленька, ты мне две щепочки найди, мы ей шины наложим, - попросила бабушка.

Пистолет засучил камуфлированную штанину и извлек тесак из ножен на голени. Через минуту небольшое полено было профессионально расчленено на ровные маленькие дощечки.

Дарья Петровна лечила курицу, и слеза сползала по ее щеке.

- Не могу смотреть, как баушка плачет, - думал Красносельский. - Баба Даша, давай я тебе грибков принесу. Сейчас мы с Колей мигом в лес сгоняем.

- А и, правда, Вовушка. Принесите мне лисичек, я вам их со сметанкой приготовлю. Чистить то их почти совсем не надо, помыть только. Тяжело мне с другими возиться, устаю я быстро. Но ехать за ними придется, от нашего то леса ничего не осталось.

- Ничего, баушка, мы же на машине.

Соратники нашли ведерную корзину и отправились в путь.

- Знаю я одно местечко, километров двадцать ехать придется, там еще мост через речку. Смотри Николай Иваныч, не пропусти. Жаль, что наш лес вырубили. Когда я маленький был, баушка меня туда водила. Найдет гриб, но не срезает, меня подведет поближе, чтобы я сам нашел. Радовался сильно, когда его находил. Помню, мне шестнадцать лет исполнилось, когда мы с ней в последний раз в лесу были. Видела она уже плохо, ходила с трудом, и тогда я бабулю к грибкам подводил. До сих пор гордится, что больше меня в тот раз набрала.

- Когда я был маленький, у меня тоже была бабушка, - поддерживал разговор Пистолет.

- Слышь, брателло, что-то моста не видать. Пропустить не мог? – строго спросил Красносельский.

- Не было его, отвечаю.

Володя остановил “пятерку” и решил подождать человека, движущегося в том же направлении. Путник поравнялся с машиной и заглянул в салон.

- Мужики, не подбросите? Тут за мостом, пять километров.

Пистолет подозрительно осмотрел путника. Всякое может быть.
На первый взгляд человек, как человек. Зеленая ветровка, рюкзак за спиной, в руке матерчатая сумка, из которой выглядывает голова собаки, похожей на болонку. Самому, на вид, лет пятьдесят. Круглощекое лицо мужчины украшала шкиперская бородка, и, вообще, он производил впечатление человека интеллигентного.

- Садись, покажешь, где этот мост, - отдал распоряжение Красносельский.

- Спасибо, мужики. Все покажу и расскажу, - расплылся в улыбке новый пассажир. На нижней челюсти у него не хватало двух зубов.

- Редкозубый! – Николай Иваныч стремительно доставал “глок” из наплечной кобуры.

От сигнала тревоги до умерщвления врага Коле-Пистолету требовалось обычно полторы секунды, и шеф громко рявкнул:

- Отставить!

Новый пассажир с интересом посмотрел на участников действа, но ничего не понял.

- А вы, не за грибами ли, часом?

- С какой целью интересуешься? – проявил бдительность Николай Иваныч.

- Да я тут все знаю. У меня фазенда в лесу, если подбросите, то места грибные покажу.

- Ладно, командуй. Но смотри! Грибов не будет – за бензин взыщем, - усмехнулся Володя.

После моста, километров через десять пассажир приказал свернуть на проселок. Полчаса они двигались по усыпанной хвоей песчаной дорожке, тяжело переваливаясь через выступающие корни старых сосен и, наконец, выехали на большую поляну. Дорога закончилась, впереди шумела небольшая, но быстрая речка.

- Все, дальше пешком, - бородач вылезал из машины. – Сейчас ручей перейдем, и мы дома.

Форсировав водную преграду, мужики преодолели крутой подъем и оказались в довольно живописном месте. На ровной площадке, среди вековых сосен они увидели деревянный стол и несколько чурбаков, заменяющих стулья.

- Все, пришли, - бородач опустился на пенек, открыл сумку и выпустил псину на свободу.

- Она у меня сама пропитание добывает.

- А где же фазенда?

Мужик подошел к небольшому бугорку, заросшему земляникой, и отбросив в сторону несколько кусков дерна, снял деревянную крышку. Перед глазами Красносельского предстал вход в землянку.

- Берлога номер шесть. Под крестом, - как-то туманно изрек хозяин.

- Партизан, что ли?

- Как только грибы-ягоды начинаются, я сюда переезжаю. Собираю, сдаю, а денег мне на всю зиму хватает. Таких, как я, здесь много, шифроваться приходиться.

- Ладно, бросай вещи, да показывай, где лисички растут.

- Мужики, вспрыснуть бы надо.

- Вован, “борода” дело говорит, - проглотил слюну Коля-Пистолет.

Природа располагала, и Красносельский кивнул на корзинку. На дне ее лежала поллитровка бабушкиного самогона.

- Мужики, я оставлять не умею. Так что, сначала вы пейте, - наивно предположил, что ему предложат первому, бородач.

Володя сделал пару глотков, занюхал сосновой веточкой и передал бутылку Пистолету. Тот последовал примеру шефа, а потом булькнул два раза.
Когда заветный сосуд оказался в руках партизана, слеза умиления показалась на его обветренном лице. Он раскрутил бутылку, и самогон винтом излился в горло, кадык остался на месте, глотательных движений не наблюдалось. Примерно минуту зрители наблюдали борьбу с зеленым змием. Партизан покраснел, его затрясло в конвульсиях. Видимо организм пытался бороться с алкоголем, рвотный рефлекс еще не был убит до конца.

Змий оказался сильнее, и “борода” вскоре поплыл на ласковых волнах кайфа.
Информацию о грибных местах требовалось получить немедленно.

- Где лисички растут, лишенец?

- Там, - партизан рухнул на землю. Рука с пустой бутылкой указывала направление.

Пистолет нашел жердь, положил ее на опавшую хвою, так чтобы она являлась продолжением указующей руки и затащил “бороду” в землянку.

- Каков кидок! Ты видел, Вован. Если грибов не найдем, вернусь и накажу.

Партизан не соврал, вскоре стали попадаться большие семейки лисичек. Слой пошел недавно, все грибы были на загляденье, дряхлых и червивых не попадалось.

"Пятерка" остановилась у бабушкиного дома, и Коля-Пистолет открыл багажник, намереваясь достать корзину.

- Мотя, стой, - послышался испуганный голос бабы Даши.

- Редкозубый! – вздрогнул Николай Иваныч, мгновенно перекрыл воображаемую линию огня и закрыл грудью шефа.

Из-за угла показалась бабушка, в руках она держала большую черную курицу.

- Вот, Матрена. Это Коленька, это он тебя спас. Пока вас не было Мотя уже бегать начала. Наверное, просто ногу подвернула. Все равно, пусть пока с “гипсом” походит.

Пистолет с облегчением выдохнул и даже потрепал курицу за гребешок.
Вечером мужчины вынесли столик во двор, на свежую травку, под яблоню. Бабушка расстелила скатерть, поставила большую сковороду с лисичками и бутылочку первача.

- Хорошо, что вы, ребятки, приехали. За вас, - баба Даша чуть пригубила рюмку.

Пистолет, с аппетитом поглощающий лисички, не сразу заметил, что его кто-то дергает за ногу. Он заглянул под стол и обнаружил куру, которая с завидным упорством пыталась развязать шнурок на его высоком ботинке.

- Матрена, ты это…. того, - умиленно произнес Николай Иваныч.

- Ко-ко, - жизнерадостно ответила курица.

Глубокой ночью Пистолету позвонили, и чей-то равнодушный голос произнес всего два слова:

- Мотя заболел.

На следующий день соратники плотно позавтракали, попрощались с бабушкой и уселись в машину. Красносельский легонько нажал на педаль газа, и “пятерка” медленно стала выезжать со двора. За ней, смешно переваливаясь, помогая себе крылом, семенила большая черная курица.

- Смотри, Пистолет, тебя провожают, - шеф смотрел в зеркало заднего вида.

- Счастливая ты, Мотя, - философствовал Николай Иваныч. – А тезке твоему, не повезло.