Полюби меня, если сможешь

Полюби меня, если сможешь.

Повесть

Глава 1

- Эй, водитель, подождите, еще не все сели, - закричало сразу несколько человек, а кто-то даже застучал в окно перегородки, отделяющий салон водителя от остальных пассажиров.
Водитель резко нажал на тормоз, отчего автобус дернулся, а вместе с ним и все пассажиры, матеря и чертыхаясь на водителя, везущего не людей, а дрова. У кого-то с колен упала сумка, и яблоки лежащие в ней рассыпались по всему салону. Раздавленное под чьим-то каблуком одно из них, разнесло по всему салону душистый аромат свеже сорванного яблока. От этого запаха, вторая неделя сентября напомнила всем о только что закончившемся лете.
Водитель открыл заднюю дверь, и в салон автобуса шумной ватагой ввалилось человек пять или шесть пассажиров. Тяжело переводя дыхание от быстрого бега, дабы успеть на автобус, и в тоже время веселые и довольные, что им это удалось, они остались стоять на задней площадке.
Кондукторша, высоко восседающая на своем сиденье у самой двери, дала водителю отмашку, что можно ехать и автобус, вторично дернувшись, тронулся в путь.
- Так, граждане, не забываем про билетики. Бесплатный проезд, даже на кладбище ныне отменен.
Вошедшие дружно рассмеялись. Виктор, сидевший напротив кондуктора с противоположной стороны салона, сразу заметил, что вошедшие из одной компании и судя по всему немного навеселе. Кто-то достал кошелек и, вытащив деньги, басовито произнес:
- За всех.
- Подумать только, какая щедрость. Один за всю компанию платит, видать, и угощал всех или как? – произнесла она, отрывая длинную вереницу билетов.
- Или как, - неопределенно произнес он, видимо не желая продолжения беседы и засовывая билеты в карман.
Виктор искоса посмотрел на вновь вошедших. Двое мужчин, тридцати-сорока летнего возраста и три женщины, примерно ровесники им. Они продолжали стоять на задней площадке и, держась за поручни, шутили и смеялись, шумно обсуждая что-то. Лица четверых он мог рассмотреть достаточно хорошо, а вот пятую спутницу он видел со спины. Она стояла как раз перед ним, облокотившись о перегородку и её каштановые волосы, слегка вьющиеся на кончиках, ниспадали вниз и касались его сумки, которую он держал на коленях. Словно боясь, что она почувствует это, он прижал сумку плотнее к себе, а потом и вовсе решил опустить и поставить между ног. В тот момент, когда он приподнял голову, она как раз усаживалась рядом с ним и остальная компания переместилась и заняла место напротив него. Ему стало неловко, будто он занял чье-то место или просто встрял в чужую компанию.
Делая вид, что поправляет сумку, он, тем не менее, мельком бросил взгляд в её сторону. Симпатичная женщина, с обворожительной улыбкой, разговаривала с кем-то из компании. С виду ей было лет тридцать с небольшим, и, несмотря на наличие макияжа, чувствовалась определенная свежесть в лице. Она бросила на него мельком взгляд, и он невольно потупил взор, словно прочел в её взгляде безмолвный вопрос:
- Ну и как, нравлюсь, так нечего пялиться. У самого, небось, жена дома и дети по лавкам, а туда же, как увидят красивую телку, так сразу слюни течь начинают. Кобель, он и есть кобель.
От этих мыслей ему стало не по себе, и он отвернулся и стал смотреть в окно. Попутчики между тем продолжали беседу, и в основном их разговор сводился к тому, как они собираются продолжить празднование дня рождения одного из членов их коллектива. Кого именно, он так и не понял.
Автобус медленно тащился в Москву и, судя по тому, как он ехал, до автовокзала на Щелковской ехать предстояло не меньше часа. Виктор прикрыл веки и задумался.

Накануне он отпросился на работе в отгул. На даче, которую он строил уже третий год и этот долгострой им с женой порядком надоел, работала нанятая им бригада строителей с Украины. Трое хлопцев, подрядились за пару недель возвести крышу, покрыть железом, а заодно построить каркас террасы. Работы подходили к концу, и он решил, что лучше съездить на участок в пятницу, в случае необходимости докупить недостающий материал, а в субботу вернуться домой. Однако по приезде выяснилось, что материала хватает, работа шла полным ходом и к следующим выходным должна быть закончена. Виктор немного покрутился на участке и, видя, что его присутствие необязательно, решил вернуться в тот же день домой. Вот почему он в начале пятого оказался в рейсовом автобусе, который вез его в Москву.
Он приоткрыл веки. За окном тянулась непрерывная череда лесополосы и, отбрасывая тень на стекло, рисовала силуэт попутчицы, сидящей рядом. Под монотонный шум мотора уснуть было невозможно, и он волей неволей прислушался к разговору компании.
- Том, так что, предложение в силе или нет? – спросил тот, что расплачивался за всю компанию в автобусе.
- Если народ решил, деваться некуда.
- Правильно, сейчас быстренько возьмем недостающий этому случаю провиант и в хоромы.
- Женя, только предупреждаю, - смеясь, произнесла сидящая рядом попутчица, которая, судя по всему, как раз и была именинница, - шампанское открывать я тебе не доверю.
Компания дружно рассмеялась, видимо вспоминая что-то связанное с этой фразой по поводу шампанского.
- Тома, только Сереге доверим это дело. Я правильно говорю.
- А что, я всегда, пожалуйста. Главное в этом деле, пробочку ласково, чтобы чуть, чуть воздух вышел, и потом, - говоря это, он жестикулировал, словно показывал, как он производит открывание бутылки, - резко открываешь и сразу в фужер. Звук, эффект, а все пиво в бокале.
Все снова засмеялись.
- Сережа, опомнись, какое пиво, мы про шампанское говорим.
- Так и я о том же. Женщины, шампанское и пиво, неразделимы.
- Ну, ты сказанул, Сереженька, - встряла в разговор блондинка, сверкнув золотыми зубами, - Женщины и шампанское, еще ладно, но пиво?
- Ларочка, золотко, верю, что ты права, но поверь мне, есть много общего.
- И в чем же?
- Сначала пьется легко, потом постепенно хмелеешь, а потом понимаешь, что ты готов.
Снова смех, хотя Виктор, судя по выражению лица, не очень понял юмор в этой шутке.
- Ребята, а может лучше, в ресторан мотнем? – вставила, третья коротко стриженая брюнетка, - Пока приготовим, потом посуды гора, а Тамаре завтра на работу?
- Да нет, ребята, все нормально, возьмем нарезки, готовых салатов в маркете, а с мытьем посуды вообще нет проблем. Я же себе месяц назад посудомоечную машину купила.
- Да ты что. И как, моет?
- Еще как. Даже хрусталь.
Автобус тряхнуло на ухабе, и кампания снова засмеялась. Виктор все больше и больше чувствовал себя неуютно, словно поневоле подслушивал чужой разговор. К тому же две женщины из компании стояли рядом, и он решил уступить им место.
- Простите, я уступлю дамам место, а то как-то неловко, мужик сидит, а дамы напротив стоят.
- О! – раздался дружный возглас и очередная вспышка смеха.
- Сидите, сидите, - сказала, та, что с золотыми зубами, - Мы уже насиделись в номере, можно и постоять, а вы дачник, наверное, натрудились за неделю, устали?
- С чего вы так решили?
- Так ведь стружечка на вас, значит, дровишки пилили, или дачку строите, - снова сказала она, и легким движением руки, сняла с его плеча стружку.
- Ах, это, - он улыбнулся и ответил, - Нет, проверял, как работает бригада на даче, - и, взяв с полу сумку, приподнялся, чтобы выйти.
- Да нет, вы, правда, сидите, мы постоим, - сказала та, что с короткой стрижкой, - или мы так выглядим, что нам уже места в общественном транспорте должны уступать?
Виктор смутился и сел на место. Тамара, сидевшая рядом неожиданно спокойным, мягким, словно просящим голосом, неожиданно произнесла:
- В самом деле, сидите. Они в моем номере полдня насиделись, постоят. Тут до Москвы совсем немного осталось ехать.
- Да нет, просто вы разговариваете, а я вроде как лишний.
- Почему лишний, - снова произнесла она, - нам для компании как раз еще один мужчина нужен, вы как не желаете присоединиться?
Виктор окончательно смутился и не знал что ответить. В этот момент ему на помощь пришел Евгений, басовитый мужик, высокого роста, - соглашайся, мы же тебя не в смысле третьим зовем, в плане пол-литра раздавить, а в плане уравновесить наш коллектив, - и он обвел компанию взглядом и обнял Ларису.
Лариса, состроив Виктору глазки и сверкнув золотыми зубами, поддержала предложение Евгения, и добавила:
- Действительно, отдохнете от трудов праведных. И потом, наша именинница сегодня без кавалера, что скажете?
- Да я, в общем-то... – не зная, что ответить пробормотал Виктор. С одной стороны провести приятный вечер в обществе хорошей компании совсем неплохо, тем более что он обещался вернуться домой только в субботу. Так что если вернутся навеселе поздно в пятницу, можно сказать, что выпил с рабочими на даче. Но с другой стороны, как-то неловко тащится к совершенно чужим людям, весь вечер ощущать себя не в своей тарелке и потому напиться, чтобы постараться избавится от этого чувства, а потом оправдываться дома и выслушивать причитания «любимой» тещи, что зять забулдыга и вместо того, чтобы зарабатывать деньги, только и знает, что напиваться по любому поводу. Он решил извиниться и отклонить предложение, но в этот момент коленка, сидящей с ним Тамары коснулась его ноги, и он помимо своей воли, неожиданно произнес:
- Если приглашаете, то я за, - и добавил, - Виктор.
Компания, воодушевлено протянула ему руки, здороваясь, а заодно представляясь. Ту, что была с короткой стрижкой, звали Ирина, и как он понял из разговора, компания навестила Тамару в пансионате, где та отдыхала, по случаю её дня рождения. Теперь они направлялись к ней домой, чтобы продолжить начатое веселье.
Виктор был по натуре компанейским человеком, в молодости не раз ходил в походы, один раз даже на байдарках, знал массу анекдотов и смешных историй и потому моментально стал в компании своим человеком.
Автобус продолжал катить к Москве, изредка останавливаясь на остановках. Народу не прибавлялось, да это и понятно, кто возвращается в Москву в пятницу вечером накануне выходных, да еще в начале осени? Так исключительно по необходимости или делам, вроде Виктора и компании.
За разговорами ни о чем и анекдотами, незаметно пролетело время и кондукторша, которая с некоторой долей зависти, смотрела на жизнерадостную компанию, объявила:
- Приехали, господа-товарищи, приятно погулять на именинах.
Компания вместе со всеми вышла из автобуса и Евгений, как самый деловой, сразу предложил поймать две тачки и отправиться к Тамаре домой.
- А еда? – неожиданно произнесла Ирина.
- Магазин около моего дома, - ответила Тамара.
Поймав две машины, они расселились и направились в сторону Ясенева. Виктор оказался на одном сиденье с именинницей и снова почувствовал некоторую неловкость. Она старалась не смотреть в его сторону и в то же время, он чувствовал, что заинтересовал её. Вряд ли как человек, скорее просто как мужчина... Впрочем, это было неудивительно. Виктору было сорок два года, он был выше среднего роста, коренастого телосложения, с приятными чертами лица. Нет, он не был красавцем, это было лицо обычного человека, но в нем ярко выражались черты, присущие крепким мужикам. Такими лицами украшали раньше на производстве стенды ударников и передовиков производства. Появившиеся год назад, седые волосы, не старили, а придавали ему мужественность.
Такси неслись в потоке машин по кольцевой дороге и вскоре свернули направо по направлению к Литовскому бульвару.
- Вон там, около супермаркета остановите, пожалуйста, - произнесла Тамара, и водитель притормозил машину рядом с автобусной остановкой. Виктор помог Тамаре выйти и когда держал её за руку, она подняла глаза и, посмотрев на него, произнесла:
- А вы оказывается кавалер?
- А вы что, иначе обо мне подумали?
Тамара смутилась и промолчала. Вслед за ними, подъехала вторая машина, и компания дружно направилась в супермаркет.

Тележка ломилась от еды, и Виктор удивился тому, как лихо наполнялась она едой, бутылками, соком и фруктами. При этом компания даже не останавливала свой взгляд на ценниках, а просто клала в корзину снедь, иногда советуясь по поводу того, будет ли кто-то есть тот или иной продукт или нет. Подкатив к кассе, Тамара вытащила из сумочки кошелек и когда кассирша произнесла:
- С вас восемь сто двадцать два, - протянула ей кредитную карточку.
- Однако, - подумал про себя Виктор, - чуть ли не месячная зарплата, видно не плохо живет дамочка.
Продукты переложили в пакеты, после чего компания отправилась в соседний дом, где жила Тамара.
Двери лифта открылись на восьмом этаже и, пройдя в тамбур, она открыла дверь и с возгласом: «Милости прошу», пропустила всех в квартиру. Виктор стоял последним и слегка замешкался. Она посмотрела на него и, видя его смущение, тихо, чтобы не услышали остальные, произнесла: «не волнуйтесь, я не кусаюсь», и, рассмеявшись, вошла вслед за ним и захлопнула дверь.
Трехкомнатная квартира, отремонтированная и обставленная по последнему слову техники, сверкала чистотой и поразила Виктора одним своим видом. Он сразу вспомнил свою трешку и удивился, что квартиры могут так поразительно отличаться, если вложить в них деньги и содержать в такой чистоте.
- Так народ, - чувствуя себя на правах хозяйки, произнесла Тамара, - тапочек у меня мало, так что ходить придется босиком, не обессудьте.
- Тома, мы же знаем, что ты у нас чистюля еще та, потому я уже давно скинул ботинки, еще в супермаркете, - шутливо пробасил Евгений.
- Том, разместимся на кухне или в комнате?
- Давайте в гостиной. Там стол большой, все равно готовить ничего не надо.
Гостиная была объединена с холлом, за счет чего площадь увеличилась метров до тридцати. На противоположной от окна стене висела плазменная панель, а у окна стоял небольшой диван. Вдоль стены расположилась горка, в которой сквозь стекла просвечивал красивый чайный сервиз, несколько статуэток и что-то еще. Посередине гостиной стоял овальный стол и на нем в центре хрустальная ваза, судя по всему для фруктов.
Собравшиеся, видимо, ни раз бывали в гостях у Тамары, и потому не особенно удивлялись обстановке, а на Виктора она произвела сильное впечатление. До этого ему никогда не доводилось бывать в таких квартирах, и он несколько растерялся. По всему было видно, что хозяйка квартиры либо замужем за бизнесменом, либо сама руководит фирмой. Сразу вспомнилась его треха, в которой, помимо него, жены и двух дочерей, жила теща. Последний раз в ней делали ремонт, а точнее сказать, просто переклеивали обои и белили потолок, еще до перестройки. А мебель и вовсе, невесть, когда купленная тещей и покойным тестем, за исключением письменного стола, да телевизора.
Пока он украдкой, сидя на диване рассматривал обстановку в комнате, на столе быстро появились столовые приборы, рюмки, а Тамара и Лариса перекладывали содержимое пакетов с нарезкой на тарелки. К нему на диван подсел Сергей.
- Как обстановочка?
- Что сказать, круто.
- Все правильно, круто. А думаешь, ейный мужик всё это обустроил? Как же. Тома. Умеет жить и радоваться в этой жизни. Но самое главное, не забывает друзей, которые вокруг неё.
- А вы как я понял, у неё на фирме работаете?
Сергей усмехнулся
- Вовсе нет. А ты что, решил Тамара хозяйка фирмы? Ошибаешься. Главный администратор крупной гостиницы в Москве. Правая рука генерального директора. Положение, оклад, машина. Всё как полагается. Но крутится она, будь спок. Зато и имеет. Сам видишь.
- Да..., - многозначительно произнес Виктор.
- Да ты не робей. Мы тоже не лыком шиты. А то, что зарплата у всех разная, так не мы её себе платим, а нам. Вот, к примеру, Женя, умный мужик, кстати, кандидат технических наук. Сидел в НИИ, потом, когда совсем обнищал, подался, как думаешь куда?
- Товар возит из-за бугра.
Сергей снова усмехнулся.
- Ну, ты чудак-человек, даешь! В фирме работает, менеджер по недвижимости. С утра до ночи клиентов ищет, восемьсот гринов зашибает. Для кого-то, это не бог весь какие деньги, а для него крутые бабки. Или вот возьми Ларису. Работает поваром в ресторане. Готовит так, от одного запаха язык проглотишь. Ирина в туристической фирме пашет. Если надумаешь на курорт, прямиком к ней обращайся. Путевочку в Турцию или Грецию со скидкой сделает. А ты сам-то, по какой части?
- Я бригадиром работаю. Отделка мрамором и гранитом. Мосреставрация.
- Слушай, так у тебя золотые руки. Все вот эти изваяния в центре на Манежной площади ваша работа?
- Не всё конечно, но мы там тоже потрудились, и в храме Христа и порталы банковские делаем. Раньше вообще по всему Союзу мотались. Я еще застал это время, и кое-где побывал.
- Понятно, ну ты даешь.
- Мальчики, кончайте болтать, садитесь к столу, открывайте бутылки, - перебила их беседу хозяйка квартиры.
Все засуетились, рассаживаясь вокруг стола. Виктор оказался рядом с Тамарой. Женя разлил коньяк по рюмкам, затем поднял свою и произнес:
- Тома, за тебя, за твои адцать годков, и чтобы жизнь твоя, как этот коньяк, согревала теплом твоих друзей. А мы всегда с тобой. За тебя.
Все дружно встали, чокаясь рюмками. Вслед за этим веселье начало набирать обороты. Закусили, потом выпили за хороших друзей, снова закусили и снова выпили за собравшихся за столом, за женщин, и снова за хозяйку. Вскоре Тамара включила музыкальный центр, и Евгений с Ларисой закружились в танце. Их примеру последовал Сергей с Ириной, и Виктору ничего не оставалось делать, как пригласить на танец Тамару.
Он был немного выше её. Крепко держа за талию, он вел её. Неожиданно она обхватила его обеими руками за шею, и они продолжали танец.
Музыка кончилась и началась следующая песня, более ритмичная. Компания лихо отплясывала под музыку. Следующая снова была медленная, и на этот раз Виктор танцевал с Ириной.
Вслед за этим, Тамара пошла на кухню ставить чайник, и Виктор, неожиданно для себя, стал ей помогать уносить посуду. В это время кто-то уже доставал чашки и резал торт.
Чаепитие больше напоминало разговор хорошо подгулявшей компании. Музыка гремела сама по себе, каждой говорил, пытаясь перекричать друг друга и музыку, ревущую из динамиков. Чай с ликером, фрукты и сок вперемежку, настолько раскрепостили Виктора, что он окончательно перестал чувствовать неловкость. Наоборот, спиртное придало ему уверенности, и он вместе со всеми смеялся над остроумным анекдотом или рассказывал интересный эпизод из собственной жизни.
- Нет, вы представляете, цены на жилье растут как на дрожжах, - рассказывал Евгений, - а они всё равно берут. На прошлой неделе приходит одна парочка. Приезжие, короче форменный колхоз. Я так байду гоню, чтобы отфутболить клиентов, а те нет, и то им покажи и это. Короче, к обеду привожу их в контору, и они можно сказать из авоськи достают сто семьдесят штук зеленых и берут спаренный блок на шестом этаже. Зина, что оформляла им договор, в шоке была от одного их наряда. Народ мешками деньги несет. Спрашивается, откуда? Печатают они их что ли?
- Это что, - встрял в разговор Виктор, - мы тут одной дамочке дорожки клали по просьбе начальства, так мрамор из Южной Африки, между прочим.
Часы, стоящие в углу рядом с диваном пробили десять раз и гости, словно по команде стали суетливо собираться по домам. Виктор как раз вышел из ванны, и, нажимая выключатель, увидел стоящего в коридоре Евгения, который держал куртку Ларисы, которая никак не могла надеть туфли. Она опиралась одной рукой на Женину руку, но чувствовалось, что координация движений от выпитого, основательно потеряна. Виктор наклонился и помог ей одеть туфельку.
- Вот, мужики, вы все видели, вот это настоящий джентльмен, - произнесла она, бросая благодарственный взгляд на Виктора. Тот несколько смутился, но тут же нашелся что ответить:
- Ради вас, женщин, мы живем в этом мире.
- О, я молчу, Тома ты слышишь? Слова достойные поцелуя, - и она крепко поцеловала Виктора, после чего стала тереть ему щеку, чтобы стереть следы помады.
Вслед за ними отчалили Сергей с Ириной, и Виктор почувствовал инстинктивное возбуждение оттого, что остался наедине с Тамарой. Она была в гостиной, а он закрыл дверь за ними, и сам не зная почему, произнес:
- Тебе помочь с посудой?
- Если есть желание да, - как-то неопределенно ответила она, продолжая стоять у стола и держать в руках тарелку. Он обернулся, словно хотел проверить, закрыл ли дверь на замок и потом снова посмотрел на Тамару. Она положила тарелку на стол и, подойдя к арке, остановилась. Они стояли напротив друг друга, и смотрели в глаза, словно хотели что-то сказать и не знали, стоит это говорить или нет. Он подошел к ней вплотную, и в этот момент она приподнялась на цыпочки и, обхватив рукой за шею, крепко поцеловала. Он почувствовал, как помимо его воли в нем растет возбуждение и желание овладеть этой женщиной. Он обнял её обеими руками за голову и стал целовать. Она отвечала тем же. А он чувствовал, как она пытается расстегнуть ему рубашку и пятится в гостиную. Наконец он отпустил её и она, схватив его за руку, потащила в спальню.

Она бросилась на кровать, наполовину раздевшись, а он успел только скинуть штаны. Продолжая неистово целовать её в губы, он тискал её грудь и чувствовал, как она пытается помочь ему войти в неё. Наконец, ей удалось это и он начал ритмично двигаться. Одежда, которая была на ней, мешала и путалась, но они старались не замечать этого, неистово отдаваясь страсти любви. Наконец, наступила развязка. Он замер и осторожно лег рядом, раскинув руки в блаженной истоме.
Они лежали, тяжело дыша, но ему показалось, что она так и не испытала оргазма. Со смешанным чувством, что он, то ли доставил ей удовольствие, то ли нет, повернулся на бок и, проведя осторожно и вместе с тем нежно пальцем по её лицу, а затем по соскам, спросил:
- Ты кончила, мне почему-то показалось, что нет?
- Мне понравилось.
- Ты не ответила на мой вопрос?
Она вдруг перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Он провел по её волосам ладонью, погладил гладкую шею, потом осторожно скинул с неё блузку, и нежно поцеловав спину, осторожно коснулся языком позвоночника.
- Щекотно.
- Приятно, или щекотно?
- И то и другое.
Он снова продолжил игру. Потом остановился, скинул с неё и с себя остатки одежды и продолжил её ласкать. Возбудившись и почувствовав, что она тоже, он попросил её лечь на спину, и приподнять одну ногу. Лежа на боку, он положил ногу между её ногами, и осторожно вошел в неё. Теперь он мог одновременно двигаться, целовать её и рукой возбуждать её клитор. Медленно двигаясь, он чувствовал, что она совсем иначе реагирует, чем первый раз. Она закрыла глаза и начала стонать, сначала медленно и тихо, потом всё сильнее и сильнее. Он двигался, стараясь как можно резче войти в неё и наоборот медленно выйти, одновременно продолжая возбуждать клитор. Прошло какое-то время, и вдруг она прошептала, - я кончаю, сильнее. Несколько движений и она задергалась, хватая рукой его руку, и прижимая её к животу. Она молча лежала рядом несколько минут, а потом он, по-прежнему возбужденный, снова продолжил игру, и все повторилось снова, только на этот раз они кончили почти одновременно. Усталый и довольный тем, что теперь он был твердо уверен, что довел её до оргазма и даже дважды, он лежал и смотрел в сумрак потолка.
Она повернулась к нему лицом и нежно провела рукой по груди.
- Я не знала, что от секса можно получить такое удовольствие.
- Ты шутишь или смеешься?
- Ты не веришь?
- Да нет. Ты такая...
- Какая?
- Ну, красивая баба. Тебе что разве мужики раньше удовольствие не доставляли?
- Муж нет.
- Как это?
- Не знаю.
- Он что импотент?
- При чем тут импотент. Нормальный мужик.
- Ну не знаю. У тебя обычная клиторная возбудимость. Ты что в детстве никогда не мастурбировала?
- Да нет.
- Да Тома, ты меня просто удивляешь с каждой минутой все больше и больше. Может ты так, пургу гонишь?
- Какую еще пургу? – она лежала на боку и, облокотившись на его грудь, продолжала рассказывать, - Слово-то, какое придумал. Мы с мужем семь лет прожили. Два года назад он академию закончил и получил распределение на Кольский полуостров. Там какая-то стратегическая база, его направили заместителем командира. А я наотрез отказалась бросать работу и Москву. Сам посуди. У меня оклад три штуки зеленых, персональный водитель и все такое прочее, а я поеду в какую-то тьму-таракань. Я ему сказала, брось ты свою армию к чертовой матери и устраивайся работать.
- А он?
- А он у меня праведник, дескать, а кто же страну защищать будет? Короче, разругались мы с ним. Он уехал. Через полгода приехал, снова звал, говорил, что любит, что жить без меня не может, но армию не бросит и всё в том же духе. Я сказала ему, либо я, либо армия. Он сел в поезд на следующий день и потопал к себе.
- Значит армию выбрал?
- Выходит так.
- Ну и дурак, извини, конечно, за прямоту.
- Лариска тоже так сказала.
- Дела... И всё же я никак не пойму, ты что, правда говоришь, что вы того, ну жили, а оргазма у тебя не было или пошутила?
Она обняла его и, прижавшись, тихо на ухо произнесла:
- А еще можно, я ведь правду говорю, ей богу.
- Том, погодь, я пойду на кухню, молочка попью или соку, а то во рту дюже пересохло, а потом я тебе покажу, как мужики умеют радость бабам доставлять.
Он спрыгнул с кровати и направился на кухню.
- Молоко на нижней полке, только ты холодное не пей, на двадцать секунд в СВЧ поставь, а то простудишься, - услышал он голос за спиной.
- Заботливая какая, - подумал он, открывая холодильник.
Налив в стакан молока, он поставил пакет обратно и посмотрел на пустой холодильник, вспомнил, что она была в отпуске, поэтому и продуктов мало, лишь несколько незнакомых ему банок консервов с яркими этикетками.
- А дома вечно кастрюли стоят, готовые того и гляди вывалиться из холодильника, - подумал Виктор и, закрыв дверь, отправился обратно в спальню.
Тамара лежала на кровати и от одного её вида, его обдало жаром любви. Нагая, она была действительно хороша и обворожительна.
- Нет, подумать только, этот вояка не мог такую бабу удовлетворить, - подумал Виктор, жадно разглядывая Тамару.

Утомленные безумной оргией, они заснули в начале второго ночи и проснулись, когда на часах было начало девятого утра. Виктор повернулся на другой бок и с удивлением огляделся, вспоминая, где он и что делает в чужой постели. Секунда, другая и в памяти отчетливо всплыл вчерашний день и безумная ночь любви, которую он провел с Тамарой. Прислушавшись, услышал, как она что-то напевала, выходя из ванны с полотенцем в руках, на ходу вытирая волосы. Увидев её одетой в махровый халат, он невольно прикрыл нагое тело одеялом.
- Доброе утро. Завтракать будешь? – и, наклонившись к нему, с обжигающим жаром поцеловала в губы. При этом халат распахнулся и его взор невольно упал на красивую большую грудь с темно-розовыми сосками, которые он так яростно покусывал прошлой ночью.
- Кофейком напоишь?
- И не только, - улыбаясь, ответила она, и потянула его за руку.
Он попытался встать, но, вспомнив, что нагой, потянул рукой одеяло на себя, и она, поняв, в чем дело, рассмеялась и произнесла:
- Ладно, иди умываться, жду тебя на кухне, - и снова рассмеялась.
Когда она вышла, он встал, поискал глазами одежду и, натянув трусы, отправился в ванну.

Она сидела на кухне и завтракала. Почувствовав запах свежо сваренного кофе и горку тостов на тарелке, он ощутил голод и, придвинув стул, уселся за стол.
Она лукавым взглядом посмотрела на него и, намазав икру на хлеб, протянула ему бутерброд.
- Спасибо.
- Да не за что...
- Ты как?
- Я, отлично, а ты?
- Я тоже. Кстати, ты вроде на работу сегодня собиралась?
- Я передумала. И потом... Я подумала, что ты исчезнешь, а мне хотелось бы еще разок с тобой, ну ты понимаешь, что я имею в виду.
- Это ты о чем? – с иронией спросил он, протягиваю руку за очередным тостом.
- Я всё о женском...
- Ах, об этом. А что понравилось? – и он подхватил рукой, упавшей было кусочек колбасы с тоста.
- Значит, говоришь, мрамор кладешь?
- А что, не похоже?
- А кто тебя знает. Если ты как сегодня ночью, так же и мрамор кладешь, то тебя на руках носить должны.
Он зарделся от такого сравнения и довольный пробурчал:
- Да вроде никто не жаловался.
- Оно и видно, - и вдруг переменив тему разговора, спросила, - Женат?
- Угу.
- И дети есть?
- Двое. Полине одиннадцать, а Светке тринадцать.
- Стало быть, четырнадцать лет как женат?
- Пятнадцать скоро будет, - пробурчал он, снова протягивая руку в тарелку с тостами.
- Сколько же тебе лет? – спросила она и, положив голову на ладонь, облокотила руку о стол.
- Сколько дашь, на столько и выгляжу.
- Сорок?
- Почти угадала, сорок два. А тебе?
- Женщинам такие вопросы не задают.
- А всё же?
- Положим тридцать пять.
- Ну, для своего возраста ты тоже отлично выглядишь.
- Что ты говоришь, мог бы и побольше комплиментов в мой адрес сказать.
- А они тебе нужны?
- Да, в общем, нет.
- Тогда о чем речь. Главное не возраст. Иной мужик нынче еще и тридцатку не разменял, уже к доктору бежит. Ой, помогите, не стоит, без таблеточки никак. А всё почему? Жизнь такая. Мозги забиты только одним, как деньги заработать. Сидит в своей конторе с утра до ночи, на шефа горбится, а потом приходит домой, а его на бабу и домкратом не поднять. Вот он и хватается за таблетки. Одну, другую, а потом всё, как допинг. Глядишь и к тридцатнику импотент.
Тамара рассмеялась.
- Ты философ.
- Какой философ, я работяга. За день поработаешь физически, вечером приходишь домой, конец стоит, как вкопанный, возбуждать не надо. А всё почему, потому что тело работало, напрягалось физически, но вместе с тем эмоционально сохранило энергию для секса.
Тамара снова рассмеялась.
- Это ты сам придумал, или где вычитал?
- А кто его знает, Василич у нас старший мастер всегда так говорил. В прошлом году на пенсию вышел. Вот мужик, до шестидесяти пяти у нас проработал, а до последнего дня, как увидит бабенку, так говорит. Ну вот мужики, конец встал, какая тут работа. Нет, до вечера, надо чтоб баб рядом не было, вот тогда вечером настоящая работа в постели будет. А когда, то встанет, то опадет, это только во вред организму.
- Может и прав ваш Василич, - она неожиданно протянула руку под стол и, дотронувшись до него, сказала:
- Ты вроде как уже зреешь, или я ошибаюсь?
- А ты сама определи.
Она встала и, подойдя к нему, скинула с себя халат и опустилась на колени. Он слегка приподнялся, и она быстрым движением стянула с него трусы. Он был возбужден, и она это видела. Осторожно коснувшись губами, она лизнула его, потом, словно боясь чего-то еще, и еще раз.
- Ты чего первый раз что ли?
Она подняла глаза и как-то по-детски ответила:
- Ага.
- Да Тома, с тобой не соскучишься. Ты чего из провинции, что ли вчера приехала? Так ведь и там девки про минет давно знают, и умеют лучше городских.
- Может быть, - снова тихо и словно извиняясь, ответила она.
- Ладно, это успеется еще, - и он взял её за руки и, приподняв, усадил прямо себе на колени, при этом, опуская, осторожно вошел в неё. Она обхватила его голову руками и стала неистово целовать, пытаясь двигаться вверх вниз. Он обхватил её за спину своими крепкими руками и, приподнявшись, понес в спальню.

Время пронеслось так быстро, что незаметно наступил вечер. Он стал посматривать на часы. Девятый час. Надо было собираться домой, а то Люська скандал закатит, что так поздно заявился.
- Тебе пора? – спросила она, заметив его взгляд в сторону часов.
- Да, обещал к шести...
- Я не держу...
Он молча оделся, подошел к двери.
- Ну, я пошел?
- Иди, - ответила она, стоя напротив, облокотившись о косяк арки.
Он подошел к ней, крепко поцеловал в губы и произнес:
- Запиши свой номер телефона.
Она чиркнула ему номер на клочке бумаги и сунула в карман рубашки.
- А имя чего не написала?
- А вдруг жена найдет, зачем тебе лишние расспросы.
- Красивая ты все-таки. И как таких баб мужики бросают, не пойму.
- Знать не в красоте дело.
- А в чем?
- Не знаю.
- Ну и дурак.
- Как знать. Так ведь..., - она замолчала, не договорив фразы, и только затем добавила, словно пересилив себя, - Может, оставишь телефон, мобильный?
- Да у меня сломался, все никак не куплю новый, запиши рабочий, - и он продиктовал ей номер.
Она записала его и осталась стоять с зажатой в руке бумажкой. Он повернулся и молча вышел. Она закрыла за ним дверь и, облокотившись об неё спиной, почувствовала, как слезы сами собой навернулись на глаза.
- Все вы одним миром мазаны. Одно слово, сволочи, только жить без вас тошно, - и тихо опустилась на пол, утирая рукой слезы, неудержимо льющиеся из глаз.

Глава 2

Виктор позвонил, и дверь открыла Света.
- Привет, пап.
- Привет, как дела?
- Все нормально.
- Мама дома?
- Ага.
- А Полина?
- Сидит, уроки делает.
- В субботу, уроки?
- Она двойку по математике получила, вот её мать и наказала. Расхлюптелась, но сидит задачки решает.
- Понятно, а у тебя как дела в школе? – спросил он, снимая ботинки и ища тапочки.
- Нормально. По истории четыре, и трояк по физике.
- Что так?
- А, че, тебе эта физика очень нужна?
- Нужна, не нужна, просто, для себя приятно, кода тебе ставят пять или четыре.
В этот момент в коридоре показалась жена Виктора, Люся.
- Здорово, ты чего так поздно? Мы тебя к шести ждали.
- Да пока то, пока сё. Без транспорта сама знаешь, быстро всё не решишь. Дважды пришлось за материалом съездить. Вчера малость с мужиками выпили.
- Так и скажи, поддали, а то за материалом ездил. Водки, небось, не хватило, вот и мотался, а потом пока проспались, обед наступил, точно?
- Ну, вроде того, - Виктор сделал виноватый вид и почесал затылок.
- Ладно, иди есть, я там картошки нажарила.
Виктор понял, что гроза миновала, и быстренько отправился в ванну мыть руки.
Есть особенно не хотелось, но он пересилил себя и съел картошку с курицей и потом выпил чай с баранками, которые горкой лежали в вазе на столе.
- Как там дела-то на даче? – спросила Люся.
- К следующим выходным обещали закончить.
- Обещали, или действительно закончат?
- Да нет, должны закончить. Они уже каркас крыши поставили и под террасу фундаментные столбы заложили.
- Ты как с ними договорился, мы в субботу поедем или воскресенье?
- В субботу.
- Хорошо, мойся и пошли спать.
- Сейчас, пойду, посмотрю, чего там Полина делает.
- Полинка твоя, двойку по математике схлопотала.
- Ничего, бывает.
- Во, во, потакай больше. Что значит ничего? У неё что, мозгов нет? Я посмотрела, элементарная задачка, так она такого нагородила.
- Да ладно тебе.
- Нет не ладно. Пусть сидит и пока всё не сделает, никакого ей телевизора и улицы.
- Телевизора понятно, а улица-то тут причем? Что же ей теперь всё воскресенье дома сидеть?
- Ничего, посидит.
Виктор хотел сказать, - ну и стерва же ты иногда бываешь, Люська, - но вместо этого произнес:
- Зря ты так. Подумаешь, двойку получила. Я то же двойки получал, и ничего вырос и вроде дураком при этом не стал.
- Правильно, не стал. Только время было другое. А теперь, если у тебя образования нет, так и денег шибко много не заработаешь. Ты вот раньше, сколько получал, и сколько теперь? А было бы образование, сидел бы каким-нибудь начальником в своем тресте.
- Ладно тебе плакаться.
- Что плакаться, скажешь, зря болтаю? Ну, скажи, чего насупился, как сыч.
- Сама ты насупилась.
- Конечно, как только я о деньгах заговорю, так тебе не нравится. Ты вот в прошлую зарплату сколько принес? Забыл? Девять с половиной. Это что, зарплата?
- Да тебе всю жизнь денег не хватало, - зло произнес Виктор, понимая, что разговор перерос в очередной скандал и причиной тому, наверняка стал не его поздний приезд с дачи, а болтовня тещи относительно дороговизны. Валентина Михайловна, могла на редкость умело рассказать о походе в магазин и перевести беседу в русло цен и связать это с зарплатой зятя. Поэтому Виктор отлично понимал, откуда ноги растут сегодняшнего Люськиного разговора на эту тему. С тех пор, как умер свекор, теща сильно изменилась и, что обиднее всего, в худшую сторону. Стала на редкость сварливая и жадная до денег. Виктора это жутко злило, но ничего поделать он не мог, так как квартира, в которой они жили, была тещи и покойного тестя.
Виктор косо посмотрел на жену и пошел проведать Полину.

Полинка сидел за письменным столом, и старательно писала что-то в тетради.
- Привет.
- Здравствуй папа, - тихо произнесла она.
- Ну как, пыхтишь?
- Ага.
- Бывает. Много еще осталось, а то время позднее.
- Еще две задачки осталось.
- Помочь?
Она с благодарностью посмотрела на отца и прочла в его взгляде сочувствие и одновременно отцовскую любовь.
- Пап, посмотри, вот тут, никак не могу понять, - она пододвинула к нему учебник. Он прочел условие задачи. Она была не очень сложная, и он стал объяснять, почему у неё никак не получалось.
- Поняла?
- Да.
- Вот видишь. Давай заканчивай и скажи маме, что все сделала, - и он нежно поцеловал дочь.
- Пап, а мне завтра можно будет посмотреть телевизор?
- Ты у мамы спроси, но я думаю, что можно, а я похлопочу, - и он подмигнул ей.

Он вышел из комнаты и направился в ванну. Стоя под горячим душем, он вдруг вспомнил про Тамару и подумал, - Кто его знает, может в жизни она тоже стерва порядочная, вроде моей, но вчера в постели мы хорошо с ней позабавились.
Он закрыл глаза и в памяти всплыл вчерашний день и ночь перед этим.
Его раздумья прервал стук в дверь, и Люськин голос:
- Эй, ты там скоро, я тоже помыться хочу.
- Да, сейчас выхожу, - крикнул он.

Он лежал на кровати и перелистывал «Толстушку».
- Слышь, Люсь, чего пишут в газете. Киркорова хотят лишить звания заслуженный артист и все из-за этого скандала с журналисткой.
- Да ему на это звание сто раз насрать. Он что без него не проживет?
- Проживет, не проживет, но всё-таки.
- А я тебе говорю, ему наплевать.
- Может быть. Слушай, а вот еще чего пишут, что в Интернете собирают подписи, именно с этой целью.
- Делать людям не чего, вот и собирают. Реклама это всё, Поверь мне.
- Может и реклама, так ведь журналистку-то он и впрямь послал.
- Господи, да они хоть кого пошлют и глазом не моргнут. Ты для них кто, таракан. Им от тебя одно нужно, чтобы ты деньги им принес, купив билет на концерт, а больше им ни хрена от тебя не надо.
- Чего ты злишься?
- Ничего я не злюсь. Спи, давай.
Виктор сложил газету и перекинул её через лежащую рядом Люську, на журнальный столик.
- Слушай, а что-то я Валентину Михайловну сегодня не видел?
- Вспомнил. Между прочим, мама болеет.
- Да, а что с ней?
- Давление у неё.
- Сколько двести двадцать на сто двадцать семь? – Виктор произнес и пожалел, что сказал это.
- Знаешь что, - Люська перевернулась на спину, - это, между прочим, моя мать. И у неё действительно гипертония. Я заметила, ты каждый раз стараешься сказать мне о ней какую-нибудь гадость, как только разговор касается её здоровья. Между прочим, она тебе ничего плохого, не сделала.
- Но и ни чего хорошего тоже, - в запале произнес он.
- Да?
- Да.
- А кто с твоими дочерьми сидел?
- С нашими.
- Ну, с нашими.
- Вот я и говорю. С детьми сидела теща, но не со мной. Лично для меня она ничего хорошего не сделала. А вот тыкать меня носом, что я мало денег зарабатываю, это у неё отлично получается. И, между прочим, каждый раз из-за этого у нас скандал случается. Ты не заметила?
Люська снова перевернулась на бок и промолчала. Она сама отлично знала, что мать заводит её, и она не раз просила её не начинать разговор на эту тему. Однако всё было бесполезно.
Виктор посмотрел в сторону жены и решил, что пришла пора к перемирию, поэтому просунул руку ей под рубашку и, нащупав сосок, слегка покрутил пальцем, а потом сжал грудь и произнес:
- Люсь, ну что ты набросилась сегодня на меня. Нет, чтобы поцеловать, спросить, как я доехал и все такое. Прямо как не родная. Так глядишь, скоро скажешь я и в постели с тобой плохой.
- В постели ты как раз нормальный.
- И только?
- А какой ты?
- Ну не знаю, - он вспомнил слова, которые сказала ему Тамара, и произнес, - я как матросик после дальнего плавания.
- Чего? – Люська рассмеялась и повернулась к нему лицом, - матросик, сказал тоже, - а сама уже засовывала ему руку в трусы.
- Ты чего?
- Да ладно тебе, пощупать нельзя что ли? - шепотом, сказала она, теснее прижимаясь к нему.
- Нет, просто не так сильно.
- Ой, какие нежности, лучше делом займись, - и она, откинув одеяло, сняла с себя ночнушку, легла рядом, потом вспомнила, что забыла погасить свет, повернулась и выключила настольную лампу. В этот момент она почувствовала, как он оказался на ней, а она потянулась рукой и натянула одеяло.
- Ты чего, итак жарко.
- А вдруг кто войдет.
- Да время уже начало первого.
- Ну и что, все равно, - и она, потянув его рукой за шею, стала целовать.

Минут через пятнадцать они лежали в блаженной истоме. Одеяло валялось на полу, но она не обращала на него внимание. Виктор смотрел в потолок, на котором то и дело мигали всполохи теней от проезжавших по улице машин. Эстакада была чуть ниже уровня окон, и от этого возникали блики.
- А что, Люська в постели тоже ничего, пожалуй, даже лучше Тамары будет. Да это и понятно, как никак пятнадцать лет с ней живем, - размышлял про себя Виктор, - Все знает, всё умеет, ничему учить не надо. Вот только характер вредный. Как начнет зудеть, так хоть из дома беги. Пару раз не выдерживал и сбегал к друзьям. Через пару дней возвращался, как никак две дочери. Собственно из-за них и терпел. А как три года назад свекор умер, и теща стала подначивать жену, что, дескать, денег мало, так и вовсе скандалы участились. А вот дочери у него славные. Ей богу. Ну, куда я пойду от них. Люська тогда на них переключится и так затюкает, что еще до окончания школы они какой-нибудь фортель отмочат, и кто в этом виноват будет? Конечно он. Нет, бросать Люську нельзя, из-за детей никак нельзя. Блин, кто бы знал, что тесть помрет, и теща так перемениться. Интересно, а Люська к старости, такая же станет?
- Ты чего размечтался? – прервала его мысли Люська, - Давай по-тихому иди в ванну.
- Сейчас.
- Не сейчас, а иди, время уже сколько, я спать хочу.
Виктор встал и отправился в ванну.
- Э, ты че, охренел, трусы одень.
- Сама ж сказала, что время позднее.
- Все равно, нечего по квартире с голой жопой ходить, - и швырнула ему трусы.
Виктор напялил их, и потопал в ванну.

Воскресенье проскочили незаметно. Обычные дела по дому, потом он сходил в магазин, так как в доме неожиданно не оказалось соли. Заодно жена попросила его купить муки и хлеба.
- Только когда будешь брать, спроси, он сегодняшний или нет. Если черствый, сгоняй в булочную, там посвежее, наверняка.
- Хорошо.
Виктор вышел во двор. Солнышко припекало, словно летом. Эх, сейчас бы на даче позагорать на речке, - подумал он и направился в сторону магазина. Из арки появилась знакомая фигура Кузьмы, соседа с седьмого этажа.
- Здорово, Витек.
- Привет.
- Куда топаешь?
- Да вот жена в магазин послала.
- А сама чего?
- Обед готовит.
- Понятно. Слышь, до получки полтинничек не одолжишь?
- Так ведь, небось, на бутылку?
- А на что же еще.
- Извини, жена только на харчи дала, так сказать под отчет, - соврал Виктор.
- Жаль. Двадцатка есть. Еще бы малость, и можно было бы водяры взять.
- А ты пивка возьми.
- Пиво что, выпил, считай деньги на ветер, разве что в сортир лишний раз сходить.
- А как же реклама?
- Да херня все это твоя реклама. На Руси всю жизнь водку пили и будут пить, а пиво разве что вон как в той рекламе, козлы пускай пьют и жопы к табуреткам приклеивают.
Оба рассмеялись, и Виктор вспомнил, что в боковом кармане рубашки лежали двадцать рублей, вынул их и дал Кузьме, со словами:
- Только моей Люське чтоб ни слова, а то узнает, убьет, понял?
- О чем разговор, могила. А может, еще мелочишку в кармане посмотришь? – жалобно произнес он, но Виктор сразу пресек этот маскарад и ответил.
- Все извини Кузьма, от себя можно сказать оторвал. Теперь придется без пива остаться.
- Ну и та том спасибо и он, не дожидаясь Виктора, засеменил обратно в магазин.
- Вот ведь жизнь, - подумал Виктор, - Сейчас возьмет бутылку паленой водки, выпьет и в забытье. И ни каких проблем. И так каждый день, пока в один прекрасный день не загнется где-нибудь под забором или на собственном диване. Да, странная штука жизнь. Живет человек, а как живет, не задумывается, а ведь мимо проходит совсем иная жизнь.
Незаметно для себя, Виктор подошел к магазину. Народу в воскресенье было мало. Он быстро купил все и вернулся домой.
- Люсь, представляешь, сейчас Кузьму встретил.
- Уже готов или еще нет?
- Еще нет, но стреляет деньги на бутылку.
- Это святое. Вот ведь, не работает, а каждый божий день умудряется на бутылку раздобыть денег. Надеюсь, ты ему не дал?
- Нет, сказал, что ты мне под расчет дала.
- И как с ним Машка живет, ума не приложу.
- Главное, что хорошая баба, а такому мужику досталась.
- Это ты к чему?
- Да так к слову.
- Ишь, к слову он.
- Тебе прямо слова сказать нельзя. Сразу на свой лад интерпретируешь.
- Чего?
- Ничего.
- Ладно, иди телевизор посмотри, скоро обедать будем.

Всю неделю Виктор проработал на объекте и в конторе ни разу не показывался. Работа дом, обычная жизнь, снова затянула Виктора, и он стал понемногу забывать Тамару. Вообще он не был бабником и за то время, что был женат на Люське, всего дважды заводил интрижки на стороне. Первый раз, в командировке в Томске. Их бригада занималась отделкой областного театра, который был на реставрации. Их направили на три месяца. Жили в общежитии. Вечером делать было нечего, а постоянные выпивки после работы его не очень устраивали. Виктор к спиртному относился спокойно. Нет, трезвенником он никогда не был и когда был подходящий повод, например праздник или день рождения, всегда мог поддержать компанию и прилично выпить, но так, чтобы регулярно, не любил. Там его и приметила сметчица Марина, которая недели через две после их приезда, сумела окрутить молодого, красивого паренька и затащить к себе в постель. Впрочем, она сразу поняла, что Виктор не из тех, кто ради первой попавшейся юбки, бросит семью и заведет новую, к тому же жилья у Виктора в Москве своего не было, так что она особо не огорчилась, когда вскоре их связь оборвалась.
Второй раз, Виктор изменил жене лет пять назад. Правда здесь, как он считает, не столько он виноват, сколько Паша, его приятель, который в позапрошлом году уволился из бригады. Паша устроил пьянку по случаю покупки машины и поскольку был самым молодым в бригаде, притащил для этого не знамо, откуда девчат. Короче, Виктор сам не помнит, как оказался с одной из них в постели. Самое смешное, что он так и не выяснил, как её звали. Единственно о чем он больше всего переживал, так это возможность подцепить какую-нибудь заразу и потому втихоря сходил в ветлечебницу и сдал анализы. Однако всё обошлось.
Вообще, семья для Виктора, особенно после рождения второй дочери, значила очень многое. Дочерей он любил, а они его. Он видел и всем сердцем чувствовал, как крепко он с ними связан и потому скандалы, которые регулярно случались в его семье, не были для него испытанием на прочность. Он прекрасно знал, что Люську он все равно не бросит, несмотря на её сволочной характер.

В четверг, после обеда, он отправился в контору. Надо было закрыть наряды на бригаду и переговорить с главным инженером по ряду вопросов. Игорь Николаевич обещал сам подъехать на объект, но из-за занятости так и не смог. Поэтому Виктор договорился, что сам подъедет и решит все вопросы.
Закончив дела в конторе, он вышел из вагончика и чуть нос к носу не столкнулся с Верой, секретаршей его непосредственного начальника Бурыгина.
- А, Климов, хорошо, что я тебя встретила. Тут тебе вчера какая-то дамочка разыскивала.
- Дамочка, меня!
- Представь себе, тебя. Представилась как Тамара, сказала, что она тебе дала телефон, и возможно ты его потерял, так что просила при случае передать тебе её номер сотового.
- Может ты ошиблась? – делая вид, что не знает ни о какой Тамаре ровным счетом ничего, спросил Виктор.
- Я нет, но если так, то значит телефон тебе и не надо, я так поняла...? – сделав недвусмысленное выражение лица, спросила Вера.
- Да ладно тебе, давай телефон, разберемся, что за Тамара.
- Ну, если так, то пойдем, её телефон у меня на календаре записан.
Они вернулись в вагончик и она, вырвав листок с номером телефона, отдала его Виктору. Он свернул листок пополам и, положив в карман, вышел.
- Так, значит, помнит о нашей встрече. Черт, я думал она забудет. Позвонить что ли? – подумал Виктор, - Интересно, а что я ей скажу? Привет, как дела, может, встретимся? И что дальше? Где понятно. А когда? Днем я работаю, вечерами дома. В выходные собирались на дачу. Ладно, позвоню на следующей неделе.
С этими мыслями он отправился на объект и вспомнил об этом разговоре только в понедельник, да и то случайно.
Он сидел в каптерке вместе с бригадой и обедал. Каждый достал из сумок принесенный из дома харч и, разложив еду на столе, ели. Чайник закипел, и Виктор встал из-за стола и пошел за ним. Поставив на стол, он зачем-то полез в карман и достал сложенный пополам лист бумаги. В памяти сразу всплыл разговор в конторе, и он неожиданно для самого себя решил позвонить.
Телефон был внизу у вахтера. Он спустился вниз и, попросив разрешения позвонить, набрал Тамарин номер.
- Алло, - раздался в трубке женский голос.
- Это я, привет, узнала?
- Вить, это ты?
- Ну да, а тебя по телефону совсем не узнать, я подумал, что не туда попал.
- Приезжай.
- Я на работе.
- Хоть на час, поговорить надо.
- А что случилось?
- Ничего, просто очень хочу тебя видеть.
- Ах, видеть. Ну, давай тогда встретимся, - он посмотрел на часы, - скажем часов в шесть перед Большим, я тут недалеко работаю.
- В шесть буду.
- Все, до встречи, - и он со смешанным чувством радости и тревоги, положил трубку.

Когда он подходил к Большому театру, то издали увидел её. Она была в деловом костюме, выглядела так, словно собралась на светский раут. Она крутила головой в разные стороны, видимо высматривая среди проходящих мимо людей его.
- Привет, - произнес он, неожиданно появившись перед ней из-за колонны.
- Привет, - смущенно ответила она, и ему показалось, что она сделала над собой усилие, чтобы не броситься ему на шею и не начать целовать.
- Шикарно выглядишь.
- Ой, да брось ты, я же прямо с работы. У меня дел полно, народ, делегации, и всё такое. Ты что не звонил, я ждала? - и она робко посмотрела в его глаза. Виктор даже смутился и, не зная, что ответить, сказал первое, что пришло на ум.
- Так ведь Люська бросила рубашку в стирку и телефон твой сама понимаешь, ку-ку.
- Понятно, значит, я правильно сделала, что позвонила, ты уж извини.
- Ты что, всё нормально. Мы же на объекте, в конторе бываем редко, а сотовый я себе так и не купил. Все некогда.
Она продолжала смотреть на него, и словно не решалась сказать главного, ради чего она бросила все дела в гостинице, даже совещание поручила провести своего зама, чего раньше никогда не делала, и приехала сюда сломя голову. Не выдержав, она произнесла:
- Ты дома, во сколько должен быть?
- А что?
- Ко мне съездим?
- А стоит?
- Пожалуйста, - она сказала это таким тоном, словно просила невозможного. Виктор растерялся. Он никак не ожидал такого поворота дел и не знал что ответить. Потом посмотрел на неё и еще больше удивился. Она стояла и продолжала смотреть на него и ждать ответа. Он вспомнил свою молодость, когда только вернулся из армии, молодой, здоровый, симпатичный парень, неожиданно ставший настоящим мужиком и все девчонки во дворе, буквально запали на него. Он видел, как они посматривали искоса на него в надежде, что он бросит в их сторону свой озорной взгляд или хотя бы улыбнется. А когда спустя месяц, он познакомился с Наташкой, она вот так же смотрела на него, широко раскрытыми глазами и ловила каждое его слово и каждый взгляд. Эта была его первая, так и не состоявшаяся любовь. Потом их было до женитьбы много, девчонок и женщин, с которыми он встречался и даже некоторое время жил, но всё это было потом и совсем иначе. А сейчас, Тамара смотрела на него именно так, как смотрела тогда, двадцать лет назад, его первая любовь.
- Хорошо, поехали, только без ночевки, а то мне потом моя такой скандал устроит, что лучше об этом не думать.
- Как скажешь. Пойдем, у меня рядом машина.
Они завернули за угол и на стоянке подошли к машине. Увидев новенькую серебристого цвета, Тойоту, Виктор присвистнул. Они расположились на заднем сиденье и Тамара уже совсем другим голосом, произнесла:
- Боря, домой и побыстрей.
Скрип тормозов и резкий разворот, заставил Виктора ухватиться за ручку, чтобы не упасть. Машина с ходу набрала скорость и понеслась в сторону Профсоюзного проспекта. Пока они ехали в машине, Виктор не проронил ни слова. Тамара тоже молчала, то ли стеснялась водителя, то ли просто чувства, которые её переполняли, не требовали слов.
Минут через сорок они подъехали к дому и, выйдя из машины, Тамара, сказала водителю, чтобы тот подождал. Они поднялись на этаж. Она нервничала и никак не могла попасть ключом в замок. Виктор, видя это, помог его открыть, и не успели они войти в квартиру и захлопнуть дверь, как она не выдержала и, обняв его, прижалась и произнесла:
- Я знаю, что дура, но прости, после нашей встречи, сама не своя. Не могу забыть тебя и все. Словно заколдовал меня.
- Я, заколдовал, скажешь тоже, - удивленно ответил Виктор.
- Молчи, не говори ничего. Я знаю, что всё это сейчас не имеет значение. Я сама во всем виновата, только поделать ничего не могу. Прихожу с работы, закрою глаза, а передо мной ты.
- Тамар, ты успокойся. Всякое в жизни бывает. Выпили, потом любовь закрутили...
Тамара посмотрела на него, и Виктор осекся. Слова, которые он только что произнес, были неестественные, словно целлофановая обертка. Он понимал, что сказал глупость, но что он мог сказать, ей? Что ему тоже было с ней хорошо, что он любит её безумно? Нет, ни каких чувств к ней у него не было. Так, хорошие воспоминания и больше ничего. И в тоже время, он понимал, что вполне возможно в ней проснулись чувства, которые доселе она не знала. Что ж вполне возможно этим и объяснялось её стремление к новой встрече.
Они стояли в коридоре друг напротив друга и молчали. Он не хотел говорить всего того, что проскочило только что в его мыслях, а она не знала, как объяснить ему о своих чувствах. Пауза затянулась
- А может перепихнуться еще разок? – подумал Виктор, - Бабенка она и впрямь ничего и хотя многого не знает и не умеет, зато быстро учиться, а это уже кое-что? С другой стороны, это еще больше привяжет её к нему, может лучше сразу решить вопрос, чтобы больше не возвращаться к этому? Да, дилемма. Во блин попал.
Всё решилось само собой. Она потянула его к себе, крепко поцеловала в губы, а потом тихо, почти умоляющим голосом, произнесла:
- Возьми меня, пожалуйста, хотя бы в последний раз.
От этого нельзя было отказаться, и он подхватил её на руки и понес в спальню.

Они лежали на постели разгоряченные и довольные друг другом. Удовольствие, которое длилось совсем недолго, кончилось, но они еще минут двадцать лежали и молчали, просто глядели и целовали друг друга.
- Черт, а ведь она и в самом деле классная баба, - думал про себя Виктор, - И как таких мужики пропускают мимо? И умна и красива и при деньгах, и любить умеет не в пример многим. Непонятно?
Часы в гостиной пробили восемь. Мысли сразу переключились на совсем другое. Надо было бы позвонить домой и предупредить, что задерживаюсь, а то Люська скрипеть будет, где был и почему задержался.
Тамара встала с постели, оделась и неожиданно решительным голосом произнесла:
- Вставай, мой водитель отвезет тебя домой, чтобы побыстрей и никаких отговорок.
- Как скажешь.
Он оделся, и они спустились на улицу. Машина стояла у подъезда. Она открыла дверь и сказала:
- Боря, отвези Виктора домой и на сегодня свободен. Завтра как всегда к восьми.
Он сел на заднее сиденье и помахал ей рукой через окно.
- Куда едем? – спросил водитель.
- Давай до ближайшего метро.
- Чего так, Тамара Георгиевна сказала вас до дома довести.
- Да мы на тачке до меня дольше тащиться будем в это время, чем я на метро до дома доберусь.
- Смотря куда ехать.
- До Преображенки.
- Можно по кольцу, но там действительно можно в пробку попасть. Может, по Профсоюзной, а там где получится?
- Идет.
Борис развернулся, выехал со двора и устремился в сторону проспекта. Они ехали молча. Наконец Виктор не выдержал и спросил:
- Значит, начальство возишь?
- Вроде того.
- Давно?
- Второй год, как её на должность главного администратора нашей гостиницы поставили.
- А до этого старого возил?
- Нет, у нас каждый начальник сам себе подбирает водилу. Водитель он много чего знает о своем шефе. Кому охота, чтобы информация на сторону уходили. Потому и подбирают себе, так сказать, своего человека.
- Стало быть, ты свой человек у Тамары Георгиевны?
- Стало быть.
- А до этого, где работал?
- Тамару Георгиевну возил.
- Не понял.
- Она до этого в другой гостинице работала, а как пошла на повышение, так меня за собой потащила.
- А, понятно. И как ничего, работать можно.
- В каком смысле?
- В прямом. Как никак женщина-начальник. Капризы, по магазинам, небось, любит по выходным разъезжать?
- Да нет, вы что, не знаете Тамару Георгиевну? Это не тот случай. Работа, дом, работа. Все как у Маркса, если перефразировать. Любому мужику фору даст. Нет, с ней работать одно удовольствие. Простая в общении, никогда не обидит, не нахамит, матерком не пошлет, если не так что сделал. Одним словом, мечта любого водителя иметь такого шефа.
Виктор промолчал, хотя его свербило еще кое о чем расспросить Бориса о Тамаре, но он решил, что неудобно и потому посматривал в окно, ища глазами станцию метро. В этот момент машина свернула вправо и притормозила.
- Я вас вот здесь высажу, а то дальше вполне возможно будет пробка, и тогда до следующей станции будем пилить и пилить.
- И на том спасибо.
Виктор открыл дверь машины и вышел. Вход в метро оказался напротив. Он спустился вниз и поехал домой.
Уже стоя в вагоне поезда, он размышлял о сегодняшней встрече, и так не смог понять, что собственно произошло с ним. Просто очередная за последние две недели встреча, закончившаяся постелью, или всё же, что-то действительно серьёзное вторглось в его жизнь, и чем всё это кончится неизвестно? Он тяжело вздохнул, чем обратил на себя внимание рядом стоящей женщины, которая посмотрела в его сторону и как-то странно ухмыльнулась. В этот момент поезд выскочил из туннеля и женщина, продвинувшись к двери, оказалась рядом с ним. Она повернулась к нему и произнесла:
- Если мужик так тяжело вздыхает, значит, бабе плакать пора, - и вышла из вагона.

Глава 3


- Ты чего так поздно? – неожиданно спокойно спросила Люся, открывая входную дверь.
- Да, в контору вызвали к начальству. Торопят со сдачей объекта. А сами никак не могут нормальный материал привезти. На прошлой неделе из пятнадцати плит, четыре в брак ушли. Сплошные трещины. Кроили, кроили. Всё на выброс. А сами хотят, чтобы мы к первому октября объект сдали.
- Платили бы побольше, может, и успели бы.
- Да нет, здесь дело не в деньгах, хотя и это тоже немаловажно. В прошлом месяце из бригады Николаева опять один ушел. Подался на вольные хлеба. Говорит, на халтуре больше заработаешь. Может оно и так, только ведь её иметь надо и при том регулярно. А мрамор класть, это вещь специфическая.
- Есть будешь? – прервала она его философию.
- А то, голодный, как волк.
- Тогда мой руки, и за стол.
Странно, чего это она вдруг такая спокойная сегодня? – подумал Виктор, и отправился в ванну.

- Слушай, а у нас пивка нет? – спросил он, усевшись за стол перед телевизором, который висел на кронштейне.
- Пивка? А ты купил?
- Нет.
- Так чего же спрашиваешь.
- Мало ли, вдруг купила.
- С какой радости?
- Ну, мало ли.
- Вон, если хочешь, водка есть недопитая.
- А что, можно и водочки под такую еду. Доставай.
Она нехотя полезла в холодильник за початой бутылкой водки. Потом достала с полки рюмку и, подумав, достала вторую.
- Пожалуй, и я с тобой за компанию выпью, - и встала, чтобы взять тарелку и положить себе макарон.
Виктор налил себе водки.
- Тебе как, полную или половинку?
- Давай полную.
Виктор удивился, но промолчал и налил жене полную рюмку.
- За что пьём?
- За нас.
- В смысле?
- В прямом. Эх ты Витенька, пришел домой, без цветов, без торта, про подарок я вообще молчу.
В этот момент Виктор вспомнил, что сегодня годовщина их свадьбы. Пятнадцать лет, а он совсем забыл. Встреча с Тамарой так вскружила ему голову, что он напрочь забыл о юбилейной дате, хотя еще накануне помнил и думал, чтобы такое купить жене в подарок. Не выдержав мук совести, он поставил рюмку на стол.
- Прости Люсь, ей Богу забыл. Из-за этой работы чего хочешь, забудешь, - и он потянулся к жене, чтобы поцеловать.
- Давай подымай, да выпьем. И вообще, рюмку взял, ставить на стол нельзя, примета плохая.
Они чокнулись и выпили. Оба разом навалились на еду, и Виктор предложил выпить еще по одной.
- Наливай.
На этот раз Виктор налил по пол рюмке, но, посмотрев на жену, налил по полной.
- Давай за детей, - сказал он, - Люсь, ты ведь мне таких девок нарожала, что, ну не знаю что сказать. Спасибо тебе. Знаешь, может и бывает, что не так между нами, но они, как цемент, всегда будут хранить нашу семью, правильно я говорю?
Она внимательно посмотрела на мужа и вместо того, чтобы ответить, залпом выпила водку и только потом сказала:
- За детей, так за детей. Доедай и ложись спать, а то завтра на работу, - и вышла из-за стола.
Виктор так и не понял, что произошло, и с чем была связана такая перемена в поведении жены. Подумав, он выпил и стал доедать остатки ужина. Потом попил чаю, и пошел в ванну ополоснуться перед сном.

Когда он вошел в комнату, она уже лежала в постели. Свет был потушен. Он ощупью дошел до кровати и осторожно забрался под одеяло. Люся не спала. Это чувствовалось по её дыханию. Он лежал рядом и молчал, не зная, что спросить. Его мучила совесть, по поводу того, что забыл о юбилее и никак не мог придумать, как задобрить жену и попросить прощенья.
- Ничего не хочешь сказать?
- Это ты о чем?
- Значит, бабу себе нашел? – неожиданно произнесла она.
Пораженный её прозорливостью, он хотел промолчать, но решил, что молчание, знак согласие и потому ответил:
- С чего ты вдруг решила?
- А ты не догадываешься?
- Люсь, ну ладно мать относительно денег тебя заводит, но к чему теперь выдумывать новую тему для скандала. Всё равно, чтобы я ни сказал, ты будешь утверждать своё. Одного только не пойму, зачем такое выдумывать.
- Выдумываю, говоришь, - она повернулась на бок в его сторону.
- Мы с тобой в субботу на даче были?
- Были, ну и что?
- А то. Ты с Василием, когда расплатился, я потом их провожать до автобуса пошла и невзначай спросила, про твой визит накануне. Так вот, Василий мне сказал, что ты еще в пятницу уехал, сразу после обеда. А домой ты, когда заявился, в субботу, а мне байки пел, что водочку с ребятами пил. А сегодня, между прочим, я звонила в контору. И Верочка мне сказала, что ты уехал в начале шестого, и что тобой какая-то баба интересовалась, и телефон свой оставила. Или скажешь, что это тоже вранье? А то, что ты по шалавам разным шляешься и потом от тебя духами за версту несет, это ты тоже отрицать будешь, может ты меня совсем за дуру держишь? – последние слова Люся почти выкрикнула.
- А то ишь ты, за детей выпьем. Они цемент нашего семейного счастья. Может и цемент, только это не значит, что ты будешь по бабам шастать, а, придя домой, как ты выразился, цемент, только по головке гладить. Детей между прочим, надо накормить, напоить, постирать, и уроки проверить и глядеть в оба, чтобы с ними ничего не случилось и многое кой чего еще надо. А ты. Пришел, как дела, все нормально, ну пока. Что, шаловливому концу покоя нет, может тебе меня мало?
- Люсь, ну ты чего, в самом деле?
- Я чего? Это ты чего. Что молчишь? Скажи что-нибудь, или может, я все выдумываю?
- А чего говорить, всё правильно, чего оправдываться. Было дело, так получилось. Трахнул бабенку одну, так что теперь прикажешь, прийти и доложить как в армии по форме, так мол и так, ехал домой и не доехал, по такой-то причине. А что сегодня встречался, тоже верно, потому что объясниться надо было.
- И о чем же ты с ней объяснялся?
- О том самом, что у меня семья и что ничего у нас не получится, а потому как говорится, встретились и разбежались в разные стороны. Между прочим, у неё муж, подполковник на днях приезжает. И вообще, прости меня, Люсь. Знаю, что виноват, ну врежь мне, что ли по морде, может тебе легче станет.
- Дурак ты, Витя. Пятнадцать лет живем, а врать так и не научился.
- А может и не научился, что не имею этой привычки.
- Ты-то? Кто бы заливал. Да ты на каждом шагу врешь и не краснеешь.
- Я, вру? – обиженно произнес Виктор, - Это когда я тебе врал?
- Да ты даже по мелочам врешь и считаешь, что так и надо. Вон, кто мне про Кузьму прошлый раз байки сочинял, не ты ли. Да Машка мне на следующий день доложила, что ты ему двадцать рублей дал. Ты, говорит, своему скажи, ради бога, что бы деньги ему на водку не давал. Сам же осуждаешь и сам же деньги даешь. Ну, чем не дурак?
Виктор стушевался. Люська добила его окончательно, и он понял, что она во всём права, а потому молчал, не зная, что сказать.
- Ну, что молчишь? Или скажешь брехня, выдумка, наговор любимой тещи. Нет Витенька, не наговор. А вот то, что ты кобель самый натуральный, это точно. И главное, так получилось. Как это так получилось? Выходит, любая бабенка глазки тебе состроила, ты уже ширинку и расстегнул на всё готовый, так я понимаю?
- Ну что ты, в самом деле, Люсь.
- Это что ты, в самом деле. Тогда скажи, как в твоем понимании, так получилось.
- Ну, как, как, так вот и получилось. Ехала компания в автобусе, пригласили на день рождения, выпили, закусили, ну по пьянке и трахнул её.
- И заночевал,
- И заночевал, а куда деваться было.
- Ах, ну да ты же у нас совестливый. Как же, пьяный домой придешь, жена ругать будет. А тут тебе, пожалуйста, и накормили и напоили и ублажили, все по полной программе. Может, там еще и групповуха была?
- Да какая еще к черту групповуха. Скажешь тоже. Так перепихнулись по пьянке и всё. Я толком-то и не помню ничего, крепко выпили. Водка, потом коньяк еще.
- Конечно, заливай еще, что тебя накачали до одури, потом изнасиловали, перед тем как к телке в постель уложить.
- Люсь, ну зачем ты так.
- Как?
- Каждым словом, обидеть норовишь.
- Что, я тебя обидеть, - от такой наглости сказанной вдобавок столь жалостливым голосом, Люське стало смешно.
- Нет, вы поглядите, он виноват, а выступает, как будто я его обидела. Может, скажешь еще, что тебя связали как заложника, и потом трахали весь вечер, а ты кричал: отпустите меня к жене и детям?
- Ничего меня связывали, и не кричал и вообще, кончай пороть всякую чушь. Виноват, признаю. Готов нести наказание.
- Да пошел ты к черту со своим наказанием. Собирай вон манатки и уматывай к своей бабе, вот что я тебе скажу, - неожиданно Люська умолкла, и Виктор почувствовал, что её пыл кончился. И теперь пришла пора действительно просить прощения, поскольку было за что. Он обнял её.
- Убери руки, - и она повернулась к нему спиной, откинув его руку прочь.
Он тоже повернулся набок лицом к ней и подвинулся поближе.
- А ты че, и впрямь чемодан с вещами мне уже собрала?
- А чего его собирать, в шкафу стоит, бери, да собирай свои манатки.
- Люсь, а Люсь? А куда же я, на ночь глядя пойду?
- Куда хошь, туда и иди, хоть к своей зазнобе.
- Так ведь у неё там мужик, могет и с пистолетом. Пристрелит еще с дуру. Вояки, они ведь такие, вроде прапорщика Задова. Мозгу много в весовом отношении и не более того.
- Ой, можно подумать, что у тебя мозги лучше. Чья бы корова мычала, а твоя бы лучше молчала.
- Так может я хоть до утра останусь, а там на работе, может где и пристроюсь, а? – уже с хитрецой спросил Виктор.
- Всё, повернись и спи, мне завтра на работу, между прочим.
- Значит, до утра? – уже повеселевшим голосом спросил Виктор.
- До утра, и вообще, ну тебя к черту. Я целый день на работе, потом за харчами, с детьми, а он так и норовит налево улизнуть.
Она вдруг повернулась к нему и уже другим, плаксивым голосом, произнесла:
- У тебя, правда, с ней больше ничего?
Гроза миновала, и Виктор сгреб жену в охапку своими крепкими руками и, покрывая поцелуями, стал клясться и божиться, что он её любит, что лучше неё нет никого на свете, и что это в первый и последний раз и так далее и тому подобное. В довершении он завалился на неё и, продолжая целовать и шептать на ухо слова любви, занялся с ней любовью.

Она заснула, когда на часах было почти три ночи. Виктор еще немного посидел на кухне, посмотрел, спортивные новости, попил чаю и, посмотрев в окно, задернул занавески и пошел спать. Жена мирно спала, и Виктор подумал про себя:
- Права Люська, дурак дураком и уши холодные, и какого черта поддался бабским уговорам насчет любви и всё такое прочее. Сексу ей надо, вот и всё, а то любовь, морковь.
С этими мыслями он забрался в постель, обнял жену и заснул.

Два рабочих дня пролетели в обычном режиме. После работы он летел домой и только в четверг задержался, но для этого были причины. Он ушел с работы на полчаса раньше и отправился в ювелирный магазин. Постояв около витрины минут десять, раздумывая, чтобы такое купить жене, он остановил свой выбор на серьгах, которые ему сразу понравились. К тому же, он приблизительно знал, чего хотела жена, поскольку еще зимой они зашли как-то в магазин и она, показав ему на серьги, сказала, что вот такого типа, ей очень нравятся. Он попросил продавщицу показать их ему, а заодно спросил её мнение.
- Вашей жене сколько лет?
- Тридцать восемь, а что?
- Для молодежи, это конечно не очень, а Вашей супруге, я думаю, понравится. Женщины такого возраста очень часто выбирают серьги из золота без камней, и не очень больших размеров. Что-то вроде этого. Если хотите, посмотрите еще вот эту и эту модели, - и она указала на пару серег, но Виктор решил, что эти ей больше понравятся.
- Девушка, извините, а если не подойдут, обменять на другие можно или нет?
- К сожалению нет. Ювелирные украшения обмениваются только при наличии брака, так что смотрите сами.
- Тогда выписывайте.
Он оплатил покупку и, получив серьги, положил их в карман и отправился домой.
Люся уже была дома и как всегда, была на кухне.
- Привет, - крикнул он ей с порога, - чего не встречаешь мужа?
- Привет, - ответила Люся из кухни, - как дела?
- Нормально, я малек задержался, но на то были причины, - загадочным голосом произнес он, входя на кухню. Люся стояла у плиты и помешивала макароны, чтобы те не подгорели.
- Какие такие причины?
- Да вот пришлось заскочить в магазин, за подарком для любимой жены, но я так полагаю, ей не очень интересно, какой?
Люся повернулась к нему, и во взгляде можно было прочесть вопрос удивления и желания поскорее увидеть подарок, о котором идет речь.
- Мне, правда, а где он?
- Вот, тебе по случаю годовщины, - он достал пакетик с сережками, и, передавая его жене, поцеловал в щеку и добавил, - не подумай, что замаливаю грехи, а впрочем, считай, как знаешь.
- Ой, Витенька! – она вынула сережки и, сунув лопатку мужу в руку, сказала, - Слушай, ты помешай пока, а то пригорят, а я пока примерю. Светка, Полина, смотрите, что отец мне подарил, - крикнула она и пошла в комнату, примерять серьги.
Через пару минут она вошла в кухню и поцеловав мужа, сказала:
- Ну, как я в них?
- Класс.
Позади неё стояли дочери и смотрели то на мать, то на сережки.
- Вить, тебе правда нравится?
- Если б не нравились, другие купил бы.
- Нет, это то, что я хотела, - и она снова поцеловала мужа.
- Так, давай иди, сейчас все ужинать будем.

Позже, уже, когда они легли спать, она повернулась к нему, и поскольку было слышно, что девчата в своей комнате еще не спят, тихо спросила:
- У тебя, правда, с ней больше ничего?
- Люсь, ну ты что? Я же сказал, что вопрос закрыт раз и навсегда. Если я сказал всё, значит всё. Забудем об этом, и больше не будем вспоминать. Хорошо?
- Хорошо, больше не буду. А сколько за сережки-то отдал?
- Сколько, откуда деньги взял? Не всё ли равно. Премия была еще в прошлом месяце, вот я её и заныкал на твои сережки. Сама ведь мечтала о них, а купить жалко.
- И то верно, жалко. Так ведь и то надо и это.
- Люсь, денег всегда будет не хватать, сколько их не получай. А зато тебе какая радость, или нет?
- Ты что, конечно, - и она прижалась к нему, целуя и обнимая.
- Э, ты погоди меня заводить, девчата еще не спят. Вдруг зайдут, сама же говорила.
- Не зайдут. Они уже большие, все понимают, - ответила она, еще сильнее прижимаясь к мужу.
Он провел рукой по её волосам и крепко поцеловал в губы, понял, что дальше ждать не сможет, и потому тихо произнес:
- Ты рубашку-то сняла бы.

В эту ночь, Люська была сама не своя. То ли подарок мужа, то ли клятвенные обещания, что измена жене была случайностью и он искренне раскаивается в этом, возымели действие, но после того, как он довел её до оргазма, а вскоре и сам испытал его, она не побежала, как это обычно бывает в ванну подмываться, а, полежав, блаженно раскинув руки, предложила еще раз. Виктора долго уговаривать не пришлось и не прошло и десяти минут, как он снова завелся и на этот раз, прежде чем кончить, дважды довел жену до оргазма. Та еле сдерживала себя, чтобы не застонать от получаемого удовольствия и только сопела и сильно сжимала руками его ягодицы.
Прошло еще полчаса, но она продолжала лежать и Виктор понял, что она хочет еще, и потому повернувшись на бок и положив руку ей на живот, спросил:
- Никак, тебе еще охота?
- Ага.
- Ну не знаю, вдруг у меня сил не хватит?
- А мы подождем, а если что поможем, - она сказала это смеясь, и тут же стала целовать ему грудь, опускаясь все ниже и ниже.
Виктор лежал на спине и чувствовал, что возбуждается. Ему было приятно и хорошо. Он уже возбудился окончательно, но Люська продолжала и продолжала, и он не останавливал её, только держал руку на голове. Наконец произнес:
- Слушай, так я, пожалуй, кончу, давай-ка в нашей любимой.
Она легла на бок, он тесно прижался к ней сзади, и вскоре оба замерли, почти одновременно испытав чувство облегчения и восторга, который трудно описать. Он лежал, продолжая сжимать рукой её грудь.
Только после этого, минут пятнадцать спустя, она отправилась в ванну, а следом за ней и он.

На выходные они ездили вчетвером на дачу. Хорошая погода и настроение не смогла испортить даже тяжелая дорога обратно. Воскресная электричка была переполнена, но они вернулись домой около девяти вечера, довольные отлично проведенными выходными.
Понедельник и вторник были как близнецы-братья. Ничем не отличающиеся друг от друга трудовые будни.
Среда выдалась с утра пасмурная и предвещала весь день дождь.
Бригада расположилась на рабочей площадке объекта. Виктор размечал плиту, прикидывая, как лучше использовать материал, а заодно рассматривал рисунок на плите. Прикинув место, где она будет наилучшим образом смотреться, он снял размеры и размышлял, много ли уйдет в отход и нельзя ли его на что использовать. В этот момент, к нему подошел Паша, и произнес:
- Вить, там тебя кто-то спрашивает на вахте, что сказать?
- Ничего, я сейчас сам подойду.
Записав, чтобы не забыть размеры и сделав пометки по поводу плиты, он спустился вниз и в этот момент увидел мужика, явно знакомого, только, где он его видел, Виктор никак не мог вспомнить.
- Вы ко мне?
- Да, здравствуйте. Борис, - и он протянул руку.
В этот момент Виктор сразу вспомнил, это был водитель Тамары, который подвозил его до метро. Он видел его мельком и потому не сразу вспомнил.
- Что-то случилось?
- Да нет, просто Тамара Георгиевна просила вам передать вот это, - и он протянул Виктору запечатанный конверт.
- Что это?
- Не знаю, она просила просто передать и больше ничего. Ну, я пошел, всего доброго,
- Всего, - явно озадаченный, произнес Виктор. Он приподнялся на один пролет и, надорвав конверт, достал из него сложенный лист бумаги. Это было письмо от Тамары.
Здравствуй, Виктор!
Извини, что, решилась тебе написать, просто подумала, что, вряд ли дождусь от тебя звонка. Возможно, что все слова, которые я хочу сказать, тебе совершенно неинтересны. У тебя семья, дети, своя жизнь и я прекрасно понимаю, что, пытаясь войти, нет, скорее вторгнуться в твой мир, жестоко по отношению к тебе и, особенно к твоей жене. И все же... Я не знаю, что сказать в свое оправдание, и вообще не знаю, что писать и о чем говорить, потому что слов мало, их не хватает, хочется кричать, чтобы ты услышал меня. Ты вошел в мою жизнь и все изменил. Ты, наверное, читаешь сейчас мое письмо, и криво улыбаясь, думаешь, - совсем сбрендила баба, от секса крыша поехала, не может найти себе мужика, который бы её удовлетворял. Да не могу и не хочу, потому что чувства, которые возникли к тебе совсем иные. Тебе трудно понять, что происходит во мне. Я закрываю глаза и думаю, почему ты не мой муж Михаил. Если бы ты был на его месте и позвал бы меня за собой, поверь, я бы всё бросила и побежала бы за тобой. Честное слово.
Слышу, как ты молчишь и думаешь обо мне, - ну и дура, такое место, а ты бежать незнамо куда.
Согласно, тысячу раз согласна с тобой, но когда любовь застилает глаза, то готова на всё, даже на глупость. Пусть потом, будет больно, горько и противно за необдуманный поступок, но это будет потом, а сейчас... В мое сердце вошел ты. И зачем только мы успели на тот автобус.
Я пишу и думаю, зачем, ведь знаю, что ты все равно не позвонишь, и всё же огонек надежды теплится в моем сердце.
Пишу и слышу в ответ, - ну и дура, сто раз дура и больше ничего. Ну и пусть, но хочу, чтобы ты знал, что кто-то любит тебя всем сердцем и ждет звонка, каждую ночь, каждую минуту, а всё остальное пусть катится ко всем чертям.
Взяла две недели отпуска, так как работать, совершенно нет сил, и всё, из-за тебя.
P.S. Прости, что пришлось использовать служебные возможности и узнать, где ты работаешь, но чтобы не светиться, посылаю Бориса с письмом. Ответа не жду, хотя на звонок надеюсь, впрочем...
Твоя Тамара.

Виктор прочитал письмо и машинально сложил лист и положил его обратно в конверт. Мысленно, он снова перенесся в ту ночь, которую они провели вместе. Его охватили непонятные чувства, тревоги, гордости за самого себя, волнения и к ним прибавилось еще одно, совсем незнакомое, давно забытое чувство, которое овладевает мужчиной, когда он понимает, что он не безразличен женщине. Нет, еще не любовь, возможно, оно и перерастет в ответные чувства, но вместе с тем, оно существует, помимо твоей воли и желания. Это даже не влюбленность, это совсем раннее, непонятное и вместе с тем волнительное состояние, когда понимаешь, что женщина тебе не безразлична. Нет, ты не можешь сказать, что она тебе нравиться и уж, тем более что влюблен, но что-то неуловимо волшебное витает вокруг, и ты ловишь её интонацию голоса, мимолетный взгляд, мимику лица и жесты. И все это почему-то нравится тебе и ты готов смотреть на неё и улыбаться, радоваться, что рядом с тобой такое прекрасное создание, способное доставлять одним своим существованием рядом с тобой, радость и удовольствие.
Именно эти чувства, неожиданно ворвались в монотонную жизнь Виктора и словно камень, брошенный в воду, развели круги, которые, расширяясь, всё больше и больше заставляли думать и размышлять о том, что же действительно произошло той ночью. Просто случайная встреча в постели, или что-то большее?
Виктор стоял между пролетами этажей, продолжая держать конверт в руке и размышлять над письмом и тем, как ему поступить.
- А как же Люся, дети? Ведь только что он поклялся жене, что это была случайная, можно сказать роковая ошибка, и он сожалеет о случившемся, и она поверила ему и простила. И как показалось Виктору, в их взаимоотношениях, даже произошло улучшение, по крайней мере, уже неделю, он не слышал от жены упреков в свой адрес. А уж про детей и говорить нечего. Их он любит и хотя, и сам понимал, что мало уделяет внимания их воспитанию, но это не означало, что он безразличен к ним. Вовсе нет. Он делает всё, чтобы у них всё было и по возможности как-то воспитывает, хотя бы личным примером, - от последней мысли, он скривился, - Да, пример, который он подает дочерям, не очень.
- Так что же делать? Позвонить и сразу решить все проблемы, раз и навсегда? А может подождать, когда так сказать, само рассосется? В конце концов, Тамара в отпуске, отдохнет, грубо говоря, перебесится, глядишь, и пройдет её любовная лихорадка.
- Так-то оно так, а если не пропадет? А если всё всерьез? Если и впрямь она влюбилась? А почему собственно нет. Мужик я в самом расцвете, силенка есть и вообще, бабам я нравлюсь.
- Черт, хренотень всякая в голову лезет. Вот, ведь, могут так мужика зацепить, что ломай голову и думай, что делать и как быть. Ладно, там видно будет, что делать, - с этой мыслью, Виктор положил письмо в карман спецовки и отправился наверх.

Глава 4

После работы он забежал в магазин, купил пива и пару пакетиков желтого полосатика и отправился домой.
- Как дела? – с порога прокричала ему Люся.
- Как обычно. На следующей неделе сдаем объект и переезжаем на новое место.
- Далеко?
- Нет, опять в центре будем работать, в районе Якиманки.
- Банк или магазин?
- Нет, портал и в вестибюле кой-какие работы. Старое здание реставрируют под офис. С нами заключили договор, так что возможна премия.
- Премия это хорошо, - произнесла Люся, выходя в коридор и целуя мужа.
- Ой, ты поосторожней с ножом. Ты чего там варганишь?
- Кабачок жарю и фаршированный перец.
- Нормально. Я кстати пива купил, - и он протянул сумку жене.
- Лучше бы ты тортик или кекс купил.
- Какой кекс, - произнес он и шлепнул жену по заднице, - Тебе дорогая диету надо соблюдать, чтоб фигура была.
- А чем тебе не нравится моя фигура? – произнесла она, слегка покачав бедрами и удаляясь на кухню.
- Фигура нормальная, а вот будешь налегать на кексы, станешь полнеть, а это совсем не к чему. Вон, по телевизору то и дело реклама идет. То одно, то другое средство рекламируют от ожирения.
- Это ты к чему? - услышал он из кухни голос жены.
- К тому, что сначала торты и кексы, а потом пилюли, да массажеры.
Он заглянул в кухню. На плите все скворчало и жарилось.
- А ты знаешь, дорогая, каких это бабок стоит? Заметь, они в рекламе даже цен не называют, чтобы народ сразу в обморок не упал.
- Ну конечно, - смеясь, ответила она, – Давай, мой руки и зови детей, ужинать будем.
- Как там Валентина Михайловна себя чувствует?
- Сегодня вроде ничего. Даже на улицу выходила.
- Ну и отлично.

Виктор заглянул на кухню. Люся прибиралась после ужина, расставляя посуду в шкафу.
- Ты чем собираешься заняться? – спросил он у жены.
- Пойду, надо кое-что заштопать, а что?
- Да нет, я тогда на кухне посмотрю, сейчас футбол начнется.
- Ты вроде как не большой любитель?
- Сегодня матч интересный, Челси с итальянцами играет.
- О господи, чего же здесь интересного?
- Сама понимаешь, теперь Челси, почитай отечественный клуб, раз Абрамович купил.
- То же мне, отечественный. Ладно, смотри, я тогда дверь прикрою, - и, повесив полотенце на ручку холодильника, вышла из кухни.
Виктор достал из холодильника бутылку пива и пакет с желтым полосатиком, и, пристроившись у телевизора, стал смотреть футбольный матч.
Игра была интересной, но Виктор вольно или невольно, мысленно возвращался к письму, которое осталось на работе в кармане спецовки. Он не знал, как ему поступить и потому возникшая дилемма не давала покоя.
- Нет, всё же надо встретиться, - решил он, выключая телевизор, - Встретиться и раз и навсегда решить этот вопрос и больше к нему не возвращаться.

- Ну, кто выиграл?
- Челси обыграло итальянцев.
- Это хорошо или плохо?
- А черт их знает, - ворчливо пробурчал он.
Люся усмехнулась и ответила:
- А чего тогда смотрел?
- Так ведь игра была действительно интересная. Если бы наши так играли, не проиграли бы так позорно в Португалии, а то, а да что там говорить, не умеем играть и всё.
Произнеся это, он повернулся на бок и вскоре заснул.

На следующий день в обед на объект приехала комиссия во главе с начальством. Около часа они осматривали объект, который был практически готов и, уходя, главный инженер попросил Виктора съездить вместе с ним на новый объект, на который бригаде предстояло вскоре переехать. Они сели в машину и поехали на место.
Осмотрев место работы и предстоящий объем, согласовали кой-какие детали и вскоре освободились. Виктор, воспользовавшись случаем, попросил разрешения освободиться пораньше по личным делам, после чего отправился к метро.
Подойдя к телефон автомату, он достал зачем-то письмо, после чего, набрал Тамарин домашний номер телефона. После нескольких гудков, трубку подняли, и Виктор услышал знакомый голос:
- Алло.
- Тамара, здравствуй, это я Виктор.
- Здравствуй, - он по интонации почувствовал, как она взволнованно произнесла это слово.
- Слушай, давай встретимся, поговорить надо.
- Я дома, приезжай.
- Напомни, я адрес не помню.
Она продиктовала ему адрес. Он записал прямо на письме.
- Ну, все, через минут сорок буду, - и он повесил трубку.

Она открыла дверь, но не бросилась ему на шею, а сказала просто:
- Проходи, - и, отойдя к арке, облокотилась, как в прошлый раз, когда он уходил.
Он прикрыл дверь и остался стоять в дверях, не зная, что сказать. Он почему-то совсем иначе представлял себе эту встречу. Ему казалось, что не успеет он прийти, как она бросится ему на шею, и, рыдая, начнет признаваться в любви, объяснять, что жить без него не может и так далее. И тогда он, собравшись с духом, ей всё и выложит. Что всё понимает, но семья есть семья, и бросать её, он не собирается, а жить на два фронта и врать, не может и не хочет.
Но вместо этого, они стояли друг напротив друга и молчали. Неожиданно, она произнесла:
- Чего же мы стоим, проходи, хоть чаем напою, - и, не дожидаясь его согласия, пошла на кухню. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней. Она включила чайник, достала чашки, заварку, какое-то печенье и конфеты и, поставив всё на стол, села напротив.
- Как дела на работе? – снова вопреки ожиданиям Виктора, спросила она.
- Нормально, объект сдали, на следующей неделе переезжаем на новый.
- А дома, как, всё хорошо?
Виктору стало совсем не по себе. Он растерялся и потому однозначно ответил:
- Да, вроде того?
- Тебе покрепче?
- Нет обычный.
- Тогда сам заваривай, - и она пододвинула ему коробку с заварочными пакетиками.
Он взял один из них, заварил в чашке и положил на блюдце.
- Так о чем ты хотел со мной поговорить? – произнесла Тамара.
- Я? – чуть не подавившись чаем, ответил Виктор.
- Ну да, ты же сам сказал мне по телефону, что надо встретиться и поговорить.
- А ну да, - он поставил чашку на стол. Слова, как ему казалось которые он приготовил, чтобы сказать Тамаре, неожиданно стали корявыми и неуместными. Он мысленно произнес их про себя и решил, что, пожалуй, не стоит начинать разговор так сразу, можно сказать в «лоб» и потому задумался. Наступила пауза. Тамара смотрела, как-то исподлобья на него, видимо понимая, что в нем происходит мучительная борьба между тем, что он хотел сказать ей, и тем, что еще не придумал.
Она вдруг усмехнулась и произнесла:
- Вить, ну чего ты мучаешься, так прямо и скажи, Тамара, хорошая ты баба, и в постели и так, вообще, но я простой работяга, у меня семья, двое детей и бросить их я не могу, вот и всё. Так или нет?
Виктор тяжело вздохнул и ответил:
- Вроде того.
- Так чего молчишь, не говоришь?
- Сам не знаю.
- Может, думал, брошусь на шею, и умолять стану?
Она словно читала его мысли, и от этого ему совсем стало не по себе.
- Так ведь не бросилась.
- Хотела и не смогла. А что, ждал все же, что брошусь?
- Ну да. Ты ведь так в письме всё написала, что прямо на край света со мной готова бежать.
- А что не верится?
- Да кто вас баб знает. Вы то готовы бежать, то нет.
- А мы такие.
- Это какие?
- Вот такие.
Он снова взял чашку и, выбрав конфету, развернул и положил её в рот.
- Чего-то я не пойму тебя Тамара.
- А чего тут понимать, - она тяжело вздохнула, - я тебе уже всё в письме сказала. Ни отнять, ни добавить. Вот смотрю на тебя, и вроде рядом сидим, а только далеки мы друг от друга. Не докричаться мне, не достучаться. Зови не зови, всё равно не услышишь. А реветь и на шею вешаться бесполезно. Коли любить, так обоим, а коли страдать, так одной.
- Нет, ты подожди, что значит страдать? - Виктор понимал, что он вступает на опасную для себя тропу и, тем не менее, задал вопрос, поскольку те чувства, которые в нем зародились после прочтения письма, эхом отозвались в его душе.
- Я ведь всё для тебя могла бы сделать. Пожелай только и скажи. Скажи, что останешься в семье, и хоть раз в месяц будем видеться, и я бы согласилась. Захотел бы, и я устроила тебя работать в нашей гостинице, хотя бы подсобником. Нет проблем. Положила бы тебе оклад семьсот баксов и хоть на работу не ходи. Лишь бы видеть тебя. Всё могу и на все согласна. Только в чем вопрос-то? А ты понимаешь и веришь ли, что я серьезно всё говорю? Не знаю. Порой мне кажется, что ты смеешься надо мной, потому что не веришь ни единому моему слову. Считаешь, что с жиру баба бесится, вот и всё.
- Ну, это ты зря, - попытался он переубедить Тамару, - впрочем, тон его слов был таков, что у него это явно не вышло.
- Вот, вот, вижу, что правильно думаю.
- Тамар, по-моему, мы как-то странно разговариваем? Тебе не кажется?
- Кажется, Витя, кажется. Так ведь ты сам хотел со мной поговорить, а сам молчишь. Боишься заглянуть в свое сердце, боишься сказать правду.
- Правду? А где она, правда. Ну что ты хочешь от меня услышать. Что я люблю тебя, что жить без тебя не могу, - он повысил голос, - ну встретились, переспали, так что из этого, с каждым бывает. Все мы не без греха.
- Да не о том ты. При чем тут переспали... А хотя бы и так. Может та ночь, всю меня переменила. Заставила не только на себя, но и на мужиков другими глазами посмотреть. Ты вообще много обо мне знаешь-то?
- Нет, а при чем тут это?
- Да нет, может и не причем. Я ведь между прочим, детдомовская. Росла в Ярославле, потом, когда из детдома в большой мир вышла, как раз перестройка началась. Я в Москву приехала. Всё как в сказке показалось. А я что, ни кола, ни двора, ни денег в кармане. Пошла учиться и работать. Знаешь, как трудно было. Хорошо в общагу попала. Сама пробивалась, сама свое счастье строила. Потом Михаила встретила. Он тогда в Москву приехал, учиться. Поженились. А я пахала, с утра, до ночи, лишь бы выбиться. Видишь эту квартиру, сама заработала и обставилась и отремонтировала. Все сама. Прожили с мужем, а детей не завели, потому что всё думала, не время, надо подождать, на его зарплату не проживешь, а к хорошему привыкла, да и за квартиру надо отдавать. Ты вот мне той ночью сказал, - ты что, из деревни приехала? Почти что так. Я вот в девках-то знаешь, до каких лет ходила? Стыдно сказать, аж до двадцати пяти. Потому что так воспитывали, так учили. Детдома-то тоже разные бывают. Я свой, как родной дом помню. Учили работать, жить, и понимать, что в жизни можно делать, а что нет. И правильно, так и должно быть. Если бы так всех учили, мы бы давно лучше жили и чище и светлее. А, да что говорить.
Виктор заметил, как по её щеке скатилась слеза.
Нет, оказывается не всё так просто, как ему показалось во взаимоотношении с Тамарой. Она замолчала, а он не знал что ответить. Всё внезапно перемешалось в его голове, и мысли путались с одного на другое.
- Ты прости меня, - снова произнесла она, - я сначала вовсе и не думала вмешиваться в твою жизнь, да и вообще, не в моих это правилах, разбивать чужие семьи. Только что-то произошло в ту ночь между нами, и вся жизнь моя перевернулась с ног наголову.
Виктор поставил чашку с чаем.
- Не знаю, что ответить тебе. Честно, скажу, не знаю.
- А ты и не говори ничего. Может и правда, время само рассудит, как нам быть и что делать, только... – она вдруг осеклась. По всему было видно, что она хочет что-то сказать, и не решается, и вдруг решившись, произнесла:
- А знаешь, чего я хочу?
- Чего?
- Ребенка от тебя.
- Ребенка? – Виктор ждал чего угодно, только не такого.
- Зачем?
- Как зачем? Каждая женщина хочет иметь ребенка. Мне ведь совсем ничего осталось, и поздно будет. Сейчас уже поздновато заводить, но ведь хочу, очень хочу. Ты не думай, я ведь понимаю, о чем ты думаешь. Так на этот счет можешь не беспокоиться.
- Прости Тамара, а почему от меня?
- А от кого же мне заводить, как не от мужика, которого люблю? – и она посмотрела на него, таким взглядом, что Виктор невольно вздрогнул. В нем было столько любви, нежности, и тоски, что никаких слов не надо.
- Может, и впрямь приворожила? – подумал он. – Да нет вроде, скорее это я её, чем она. Вот ведь шел к ней, чтобы раз и навсегда покончить с этим, а она всё так повернула, что и решить не знаешь как. А все почему? – он задал сам себе вопрос и понял, что знает ответ. И ответ был прост. Тамара стала ему тоже не безразлична. Тот огонек, искра чувств, которые зажгло письмо, стал постепенно разгораться и новые, доселе неясные, неосознанные чувства, которые еще тогда, в автобусе, толкнули его на встречу, стали вполне ясными и понятными. Он смотрел на Тамару совсем иначе, чем в ту ночь.
- Только не отвечай сейчас, прошу, тебя, - произнесла она. – И вообще, давай всё оставим, как есть.
- В каком смысле?
- В таком. Не говори нет, сейчас. Пусть лучше я проживу еще какое-то время в надежде, что у меня она у меня есть, пожалуйста, - и она снова взглянула на него, как только что. Он смутился и ответил:
- Как скажешь, только...
Она неожиданно поднялась из-за стола и произнесла:
- Тебе наверно пора домой, а то жена волноваться будет.
Он посмотрел на часы, которые висели на стене. Было начало шестого. Поднявшись, он подошел к двери и взялся за ручку, потом неожиданно повернулся к ней лицом и тихо произнес:
- Прости, - и вышел.

Он ехал в метро и размышлял о том, что произошло. Ему было трудно понять, что произошло, что вообще происходит, и единственное, что он твердо знал, это то, что в его жизнь вошла Тамара. Хотел он этого или нет, но теперь он понимал, точнее, чувствовал, что она изменила его жизнь. В какую сторону, в лучшую, или нет, неизвестно, но то что изменила, факт.

Неделя прошла как обычно. В пятницу, они всей бригадой переехали на новое место и в понедельник обустраивались. Часть материала уже была завезена, однако инструмент и оснастка, еще остались на старом объекте, поэтому в ожидании, когда прибудет машина, бригада прибывала по сути дела в простое. После обеда, четверо ребят из бригады отпросились у него кто по делам, кто просто домой. Он не стал возражать, так как делать всё равно было нечего. Остался он, Пахомыч, его помощник и Сурминов Костя, с которым они работали больше десяти лет. Костя был на три года моложе Виктора и, хотя они не были друзьями в полном смысле этого слово, иначе говоря, не ходили, друг к другу в гости и не дружили семьями, тем не менее, Костя был самым близким из всех членов бригады для Виктора человеком. Во всяком случае, за те десять лет, что они вместе работали, Виктор не раз обращался к нему за советом, как впрочем, и Костя.
Они сидели в комнате, которую оборудовали под раздевалку. Пахомыч кемарил в углу на кресле, у которого была сломана одна ножка, и вместо неё были подложены два кирпича.
- Слышь, Пахомыч? – обратился к нему Виктор, - может, тоже домой пойдешь?
- А чего мне дома делать, - пробурчал тот, - мне и тут хорошо.
- Оставь его, - тихо произнес Костя, - у него невестка недавно родила, а живут они все вместе. Он на работу как на отдых ходит. А придет домой, так ему сразу коляску в руки и на улицу, круги вокруг дома наяривать.
- Я не знал, тогда понятно, ну пусть отдыхает. Чайку будешь еще, я поставлю?
- Давай, у меня, кстати, вафли должны еще оставаться, сейчас посмотрю.
Виктор налил из банки воды и, включив чайник, в ожидании пока тот закипит, устроился прямо на полу, облокотившись спиной о стену. Минут через пять чайник закипел и Виктор сел за стол, разливая кипяток по чашкам.
- Угощайся, - сказал Костя, ставя на стол пакет с вафлями.
Виктор взял одну и захрустел, запивая чаем.
- Слушай, Вить, - а ты часом не влюбился?
Виктор от неожиданного вопроса, поперхнулся и плесканул из чашки на стол.
- С чего ты взял?
- Да так, просто, какой-то ты задумчивый. Или может, дома чего случилось, рассказал бы, а тут?
- И чего тут?
- Да так, со стороны вроде как изменился, вроде как в облаках витаешь.
- А что заметно?
- Ну, кто не знает, может и не заметно, мы-то почитай десять лет вместе работаем.
- Эх, Костя, если рассказать, не поверишь. Я тут в такую передрягу попал, сам не знаю что делать.
- Че, бабу подцепил что ли?
- Вроде того. И какую? – Виктор задумчиво посмотрел на белую стену комнаты, в которой они сидели, словно хотел на ней представить образ Тамары.
- А твоя знает? – прервал его размышления Костя.
- Знает, только... Только я сказал, что у нас с ней больше ничего нет и всё такое.
- И как она?
- Как она, как все. Вначале скандал, потом слезы, потом простила. Я, конечно, прости мол, первый и последний раз, и всё такое. Главное, что ведь я честно, веришь, ей всё сказал, что больше никаких отношений с ней и...
- И чего?
- А то, встретились мы после этого, поговорили и представляешь, сам не знаю, как околдовала, поверишь, забыть её не могу. Одним словом, запутался я и не знаю, как быть и что делать.
- Подожди, ты с самого начала расскажи, как ты с ней познакомился?
- Да ты понимаешь, Костя, всё сложилось как-то вдруг, - и Виктор стал рассказывать Косте историю своего знакомства с Тамарой.
- Вот такие брат дела. И ведь поверишь, вроде ничего особенного. Баба, как баба, ну трахнул пару раз, с кем не бывает. И не опытная и, одним словом сам знаешь, как бывает. Так ведь нет, зацепила, и как. И не держит и не кричит, и не просит, а держит, словно на аркане и сделать ничего не могу. А почему? Сам не знаю.
- Может любовь?
- Чего, какая к лешему любовь.
- Нет, Витя, это ты зря. Любовь страшная сила. Она зацепит, не заметишь как.
- Да брось, ты. В мои годы и любовь, насмешил.
- А при чем тут годы. По-твоему что, любовь только в молодости бывает? Нет, любовь и в сорок и пятьдесят, и более, может так завладеть человеком, что только держись.
- Не знаю, может оно и так, только вот как все закрутилось, и что мне делать и как быть не знаю. Веришь, Костя, не знаю.
- Это конечно. Сложное у тебя положение и главное посоветовать, что-либо трудно.
- Почему ты так считаешь?
- Как почему. Ты сам посуди. Посоветуй тебе бросить и забыть её, вернуться к семье и жить, как жил все эти годы и что же? Всю жизнь, ты будешь думать, что, возможно, прошел мимо своей судьбы, которая изменила бы её и стала бы она другой. Не важно какой, лучше или хуже, но другой, это факт, а какой именно, все равно тебе не узнать, потому, как ты не захотел менять свою жизнь. А теперь представь, что ты бросил все, семью, детей, нашел бы новую судьбу с другой женщиной, и кто знает, как сложится она. Только все равно, жизнь будет тебе постоянно напоминать, что ты оставил семью, детей и, стало быть, их судьба сложится иначе, поскольку прошла без участия отца в самый сложный и важный период их жизни, когда они только входят в неё. Вот и выходит, как не советуй тебе, и как бы ты сам не выбрал тот или иной путь, всё равно, будешь жалеть, что поступил так, а не иначе.
- Так что же, выходит, выбора нет?
- Почему, выбор всегда есть, только какой из них двух, вот в чем вопрос. Оба пути неизвестны и в обоих, ты будешь проигравшим.
- Что значит проигравшим?
- То и значит. Логика, Витя, великая вещь. Против неё не попрешь, хочешь ты того или нет.
- Да пошел ты, со своей логикой.
- Я-то пойду, мне что, впервой что ли, а вот куда пойдешь ты, это вопрос.
- А может ты и прав, куда я пойду, вопрос, на который никто не даст ответа.
- Вот это точно.
- А все же, ты бы как поступил, окажись на моем месте?
- А кто ж его знает. Во всяком случае, я тебе так скажу, не хотел бы я оказаться на твоем месте.
- А кто захочет.
- Да, попал ты как гусь во щи. Не, я тебе не позавидую.
- Чему уж тут завидовать. Главное, ты понимаешь, ведь бабенка не сказать что красавица, нет интересная конечно и при деньгах. Работает начальником, зашибает прилично, водитель, тачка крутая, японская и всё такое. Но ведь не это главное. Главное что за человек. Вот возьмем, к примеру, мою Люську. Ну, ты её знаешь.
- Чего ж не знать, наслышан, хоть и видел не шибко много.
- Вот я и говорю. Ну и чего. Работящая, готовит нормально, так что с голодухи не помрешь. Опять же в постели, дай бог каждому мужику такую. Детей родила, любой позавидует.
- Это точно. Девчонки у тебя отличные. В тебя пошли.
- Ну. Короче чего еще мужику надо? Правда, вот характер с гавнецом. Так ведь извини меня, пятнадцать лет прожить с тещей, точнее ей со своей мамашей, ошалеешь. А последние три года вообще чума. Отсюда и Люська характер свой порой показывает такой, что хоть из дому беги. Но ведь если подумать на досуге, она во многом права. Вот намедни, иду домой. Смотрю, мерин подъезжает, а из него Вася, сосед выходит. Я к нему, говорю, крутой тачкой обзавелся? А он мне, да нет, это зять подвез. Вот, представляешь, пацан, а уже на мерине ездит. А мы с тобой зарплату сколько приносим? На мерин подержанный всю жизнь собирать будем. А бабы, они ж ведь видят, как все изменилось. Куда ни зайди, всё купить можно, хоть слона, хоть вертолет. Отсюда естественно вопрос встает, а мы что, тупые как валенки, что не можем заработать?
- Ну, это ты брось. Торгаши и спекулянты может деньгу и зашибают, только нам этого не дано. Мы как были работягами, так и останемся ими, а стало быть, на меринах ездить нам не суждено, разве что водилами быть, да и то, поздновато.
- Так и я про то. Но ведь видят все и сравнивают, оттого порой и выскажут, что, мол, денег мало зарабатываем. Я то ведь не скажу своей, дескать, иди на панель, капусту сшибай или там, торгашкой иди работать. Нет, а потому знаю, на что она способна и не думаю об этом. А вот мужик может и должен зарабатывать, чтобы семью обеспечить. А вот как, это другой вопрос.
- Нет, тут я с тобой не согласен. Что значит должен? Бабки большие не все могут зарабатывать. Иначе, что же было бы, если бы все много получали? Ерунда какая-то. И потом, бизнесменов единицы, а основная масса-то людей, вроде нас с тобой. Возьми вот продавцы, служащие, учителя и прочие, да они меньше нас получают. И ничего, живут.
- Существуют.
- Э, брось. Я вот, например не существую, а живу. Тяжело, это другой вопрос, но и с голоду не помираю. Квартира есть, одет, обут, вот недавно телевизор новый купил, жене в прошлом году шубу. Да чего горевать, в Москве, только ленивый с голоду пухнет. Вон тут по телеку показывали, пацаны лобовые стекла протирают у светофоров по пятьсот и более рублей в день сшибают, а бомжи в элементе бутылок и алюминиевой тары сдают по двести-триста рублей в день. А теперь посчитай, сколько это в месяц выходит.
- Да разве ж это работа?
- Извини, не все имеют такую квалификацию, как у тебя. Другое дело, что нам можно и больше платить. Так ведь, пожалуйста, вон устраивайся в частную фирму и по двадцать штук иметь будешь, а то и больше. Только мы с тобой привыкли сидеть на одном месте, и считаем, что нас здесь обязаны облагодетельствовать. Хрен тебе. Хочешь бабки получать, иди, ищи, может, где и больше дадут и даже вероятнее всего, только что за работа там будет. Могильные оградки возводить любимым кошечкам новых русских, или на даче мрамором дорожки мостить. Спасибо, я лучше здесь.
- Да согласен я с тобой во всем, кто бы спорил. Я о чем говорю-то, блин перебил ты меня своими кошечками с оградкой. Я говорю, что баба-то моя хорошая. И дети тоже. А то, что теща ..., так ведь и она рано или поздно коньки отбросит. И ведь жалеть буду, потому как много пользы принесла, пока дети были маленькими. И потом, может мы к старости, еще хуже характером будем, чем она сейчас.
- Это точно.
- Ну, а я о чем. Вот и получается, что сам не пойму что со мной и чего надо.
- Как чего, разнообразия. Закон природы.
- Какого к черту разнообразия?
- Как какого, обыкновенного. Ты вот со своей Люськой пятнадцать лет прожил. Всю её вдоль и поперек знаешь, а тут новизна. Сам говоришь, что она не опытная. Интерес появился, желание показать, научить, сравнить.
- Да брось ты.
- Я-то брошу, а разве не так?
- Может и так. Может и прав ты, даже, скорее всего, прав. Выходит что, интерес простой, новизну ищу?
- А кто его знает, может интерес, а может чего другое. Может и впрямь, зацепила она тебя. Ведь если вспомнить молодость нашу. Сколько баб-то мы поимели, прежде чем обженились, а? Вот. А всё почему? Потому, что вроде все одинаковые они были, а в жены взяли ту, которая так зацепила, что бац, и ты никуда без неё. Ни спать, ни есть, только и думаешь, как встретиться и увидеться, точно я говорю?
- Да, это ты в самую точку.
- Ну, я ведь тебе о чем толкую. Любовь, Витя, она вещь такая, неосязаемая. Её не пощупаешь, не померишь вольтметром, или еще каким прибором. Она войдет в тебя, и ты и так и сяк, а она тебя всего изводит. Вот потому я и говорю, что влюбился ты.
- Да!?
- Что да?
- Наверное. Только делать мне чего?
- Ну, Витя здорово живешь, я же тебе сказал уже. Это брат тебе решать.
Виктор тяжело вздохнул, понимая, что разговор вернулся, словно жернова, обратно к тому с чего начали, и решить сей вопрос, мог только он сам.
Виктор взглянул на часы. До конца смены оставалось полчаса.
- Ладно, все равно сегодня работы не будет, пошли по домам, он поднялся и пошел переодеваться.

Вагон метро, в котором он ехал, был, как всегда в это время переполнен людьми. Запах пота, духов и дезодорантов перемешались, создавая специфический аромат подземки. Тот, кто не пользуется метро, не поймет, что, значит, ехать в час пик, тесно прижавшись друг к другу, а, подъехав к своей остановке, протолкаться, чтобы успеть выйти. Виктор вышел из метро и в ожидании трамвая, облокотился на поручень, который ограждал трамвайные пути от проезжей части. Мимо медленно в сплошном потоке ехали машины в сторону области. На противоположной стороне шли дорожные работы, и шоссе сужалось, от этого машины перестраивались, образуя пробку.
Трамвайный звонок, заставил Виктора повернуть голову. Он вошел в открытую дверь и занял место возле окна на задней площадке. Ему ехать всего пять остановок, так что минут через десять он рассчитывал быть дома. Двери закрылись, и из динамика донеслось объявление о названии следующей остановки, а следом за этим реклама очередного чудо лекарства от ожирения. Виктор по привычке ухмыльнулся, так как наизусть помнил все рекламные объявления на маршруте вплоть до своей остановки. Проехав метров триста, трамвай сделал остановку и затем остановился у светофора, чтобы повернуть, в этот момент что-то загудело, и раздался длинный сигнал звонка. Виктор подумал, что произошла авария и невольно вертел головой, чтобы рассмотреть что произошло. Вышедшая из дверей кабины женщина водитель, громко объявила, что на трассе обрыв провода, и когда поедем неизвестно.
- Нетерпеливые могут идти пешком, а кто хочет, может оставаться в вагоне, - добавила она, открывая ключом переднюю дверь и предлагая пассажирам осторожно выходить из вагона. Виктор прошел до середины площадки, потом подумал и сел на освободившееся место у окна. Идти пешком, минут двадцать, подумал он, спешить некуда, все равно раньше освободился.
В вагоне осталось всего несколько человек. Молодая девушка впереди читала книгу. Юноша позади неё во что-то играл на сотовом телефоне, остальные пассажиры сидели позади него. Он уныло посмотрел в окно и подумал:
- Жизнь, как этот трамвай. Монотонно и буднично идет по рельсам по своему маршруту. Люди изо дня в день едут на нем с работы и на работу. И вдруг обрыв линии, и кто знает, что ждет тех, кто вышел сейчас и пошел, кто пешком, кто стал добираться другим транспортом? Возможно, сегодня для большинства из них ничего не измениться в этой жизни, разве что, кто-то опоздает на свидание или не успеет к своей любимой передаче, но ведь может произойти и иное. Кто-то попадет под машину или встретит свою любовь.
При слове любовь, Виктор поежился. Он вспомнил разговор с Костей и подумал:
- А может и правда, это любовь? А если так, то как быть, как жить дальше, как поступить? Или действительно прав Костя, как бы я ни поступил, в любом случае я буду жалеть, что поступил так, а не иначе?
Виктор глядел в окно и ничего не видел в нем. Мысли были где-то далеко. Он то вспоминал прожитые с женой годы, и память выхватывала один эпизод из жизни за другим, то те несколько часов проведенные с Тамарой. Слова, лица, жесты, все перемешалось, словно он сидел и кружился на карусели, а мимо пролетали дни и годы его жизни.
Он не заметил, как трамвай снова тронулся и поехал, и чисто на автопилоте поднялся, когда тот подъехал к его остановке.
Выйдя, он не сразу пошел домой, а остановился, словно пытаясь стряхнуть с себя весь груз воспоминаний, который его только что одолевал и лишь спустя пару минут, зашагал домой, так и не придя ни к какому выводу.
Уже подходя к дому, он взглянул на окно своего дома на третьем этаже и, увидев на балконе стоящую жену, развешивающую белье, помахал ей рукой. Она заметила его и тоже помахала. Он сделал несколько шагов и прежде чем открыть дверь подъезда, обернулся. В легком порыве ветра сквозь ветки акации, росшей возле подъезда, ему послышался голос, который шептал:
- Я люблю тебя Виктор, слышишь, люблю, - и голос это был не Люськи, а Тамары. И ему даже показалось, что он увидел её глаза, словно она пряталась в листьях акации и смотрела на него.
Он медленно повернулся, открыл дверь и вошел в подъезд...