первая волна иммиграции

СТАРАЯ ИММИГРАЦИЯ
(из ЗАПИСОК НЕ СОВСЕМ СТАРОГО ИММИГРАНТА)
(продолжение)

Мне посчастливилось застать в живых нескольких уникальных представителей русской первой постреволюционной волны иммиграции.
Об одной из них, Ольге Даниловне, бывшей подруге Александра Керенского, мне хотелось бы вспомнить.
1990 год. Я снимаю небольшой домик в пригородном районе Буэнос-Айреса, по соседству находится «Гериатрика»(дом для престарелых - старой русской иммиграции). Одна из моих слабостей - любовь к хорошему кофе. Об этом быстро стало известно моим соседям, и через некоторое время несколько представителей старой иммиграции, стали считать своим долгом, навещать меня по утрам, так сказать, «на запах кофе».
Однажды утром я услышал прекрасное контральто от уличной калитки, идущей в сад, произнесшее: Можно ли войти антиквариату? - Это была 104-летняя Ольга Даниловна, выпускница Смольного института для благородных девиц, попавшая в Аргентину в 1919 году, в возрасте 27 лет.
Она была крошечного роста, слабо видящая, с запоминающимся, грассирующим голосом и умопомрачительной дикцией, которую, к сожалению, я потом нигде не встречал.

Каждое утро, ровно в 7 утра, Ольга Даниловна наносила мне визит, выпивала крохотную чашечку кофе, съедала половинку конфетки, и спрашивала меня: Имею ли я возможность недолго, в пределах приличия (ровно 10 минут!) послушать ее «дамскую болтовню о прежней России». Я соглашался, т.к. знал, что ее ироничные бытовые рассказы подымут мое настроение на весь день.

Она рассказывала мне о дореволюционном Петербурге, об Александринке, о великосветских балах, куда была приглашена, о декадентах, об Александре Блоке, о системе образования в Смольном институте. Я тихо завидовал. Ее женские рассказы про “mon sher ami” Сашеньку (А.Керенского) и неблагодарного, хорошо знакомого ей Володю Ульянова (В.И.Ленина), который ответил черной неблагодарностью за оказанное Сашенькой добро и прочее, прочее. Но это отдельная тема.
Однажды она потрясла меня до глубины души своими знаниями в иконографии. Как-то встретив у меня за утренним кофе одного из потомков князей Волконских, который был для нее мальчишкой, всего 97 лет(!), она на полном серьезе затеяла с ним спор о порядке (чине), в котором висели иконы в одной из Санкт-Петербургских церквей. Обоснования ее были настолько четки и убедительны, что я, всегда и во всем сомневающийся, тем же вечером полез в литературу. Результат был ошеломляющим – ни одной ошибки!

Для меня, вновь прибывшего иммигранта, она дала самую всеобъемлющую характеристику аргентинцев. Звучало это примерно так: «Голубчик мой, Вы еще очень молоды, поэтому, общаясь с аргентинцами, всегда помните, что они - милые, милые, очень милые жулики». Я часто вспоминал ее слова…