Гаммы (рассказ)

Гаммы
(рассказ)
Жена у Кольки хорошая. Как ни посмотри, все одно выходило – потрафил Бог Кольке с женой. На всем белом свете такой не сыщешь. Хоть днем с огнем ищи.
Полюбил он ее сразу. Ну, или минутку погодя после того, как увидел. А увидел ровнехонько три года назад, когда она еще училась в институте и приехала в совхоз копать картошку в составе беспутной оравы студентиков, согнанных осенью помогать народному хозяйству.
Студентов обычно селили в пустых классах старой музыкальной школы, в которой давно никто музыке не обучался по двум весьма уважительным причинам. Во-первых, присылаемые из города молоденькие учительницы отчего-то быстро беременели, уходили в отпуск и больше не возвращались. Во-вторых, детей в деревне было мало, да и те не горели большим желанием изучать глупые гаммы. В школе было мрачно, пыльно и тоскливо. Особенно когда очередная учительница, вот-вот готовая уйти в декрет, заводила метроном и с выражением нестерпимой муки преподавала сольфеджио на расстроенном от сырости пианино. Посему директор совхоза с легким сердцем селил в этом достойном учебном заведении студентов и приблудных шабашников. Студенты работали с ленотцой, и каждый вечер пугали сельских жителей непотребными воплями и хохотом. Местные кумушки со скрытой завистью и притворным ужасом судачили о свальном грехе и грандиозных пьянках. Впрочем, если о страшном студенческом блуде строили догадки, то о пьянках знали наверняка, потому как сами продавали шустрым представителям учащейся молодежи самогон и закуску.
Студенты не чурались деревенской общественности и часто посещали танцы в клубе с прогнившим полом. Клуб работал только благодаря энтузиазму местной пенсионерки Захаровны, всю жизнь просидевшей на должности совхозного парторга и по инерции продолжавшей вести за собой молодежь к светлому будущему. Светлого же будущего в деревне не наблюдалось, поэтому с успехом заменялось Захаровной клубными дискотеками, репертуар для которых пополнялся из музыкальной коллекции наезжавших в гости внуков. Бывший парторг, старавшаяся не отставать от новых веяний в популярной музыке, категорически возражала только против «Рамштайна» и Мерелин Мэнсона, чьи шедевры ей коварно пытался подсунуть старший внук. В целом дискотеки под руководством Захаровны протекали весело, с огоньком. Особенно когда она объявляла очередную композицию: «А сейчас, товарищи, прозвучит суперпопулярный в странах бывшего СССР ансамбль «Хи-Фи»!»
И вот пока «Хи-Фи» надрывался на радость танцующим, Колька заприметил свою будущую супругу Надю. На танцах ее никто не обхаживал, и она, повинуясь общему веселью, пританцовывала отдельно, полностью сосредоточившись на внутренних размышлениях и потому совершенно не попадая в ритм. Она и не подозревала, что очень скоро станет чьей-то женой. Надя из-за своей полноты относилась к себе критически. В мечтах она видела себя стройной и изящной. Реальность же разочаровывала. Парни если и хотели от неё чего-то, то только одного и на один раз. А ей такого было не нужно.
Колька, наметив цель, незаметно пристроился танцевать рядом с ней. Она сделала вид, что продолжает танцевать одна. Так они дотанцевали до конца вечера.
Колька прекрасно знал обо всех сплетнях, касавшихся морального облика приезжих студенток, но ему отчего-то показалось, что эта девушка выше и чище досужих домыслов.
Тем же вечером они молча прогулялись по селу. И расстались, не произнеся ни слова.
Днём Коля видел свою суженую на полях, бредущую с ведром чуть в стороне от остальных. А вечером у них снова были молчаливые танцы.
Спустя два дня она, наступив ему на ногу, сказала: «Извините». И он сказал: «Извините». После такого прорыва в отношениях им ничего не оставалось, как поцеловаться, уединившись для этого за старой музыкальной школой.
На следующее лето, сразу после окончания Надей института, они поженились.
Она приехала к нему с огромной арфой и направлением в местную музыкальную школу. Директор совхоза внутренне похолодел, когда понял, что новая учительница музыки намерена использовать бесхозное помещение по прямому назначению. Впрочем, у него была большая надежда на очередную беременность, систематически настигавшую педагогов высокого искусства. А там, кто знает…
Колька с восхищением наблюдал за тем, как погибавшая в пороке и разврате школа возрождается усилиями супруги. Она настояла на вывозе из школы кроватей и солдатских тумбочек, а также на выделении краски, новых обоев и дров на зиму. Подсушив и обновив лаком вконец расстроенное студентами и шабашниками пианино, Надя выписала из города настройщика.
После работы Коля помогал жене красить стены, белить потолки и прибивать в нужных местах гвозди. Из магнитофона, который Надя тоже привезла с собой, все это время лилась нежная «Каста Дива» или гремели «Королевские фейерверки» Генделя. Деревня просыпалась под звуки «Волшебной флейты» Моцарта и не засыпала, пока не прослушивала очередную фугу Баха.
1 сентября музыкальная школа открылась.
Надя очень волновалась, ожидая учеников. Ученики так и не пришли. Надя наклеила на двери сельмага и единственный в деревне фонарный столб объявление о наборе в музыкальную школу. Объявление не принесло ожидаемых плодов. Колька испугался, что жена опустит руки и капитулирует. Особенно после того, как она проплакала всю ночь. Но не тут-то было! Надя пошла по дворам, рекламируя свое маленькое учебное заведение. Мать Кольки пыталась было намекнуть на несусветную глупость невестки, но получила такой афронт от сына, что потом и заикнуться боялась на эту тему.
Через неделю в музыкальной школе появилось стесняющееся белокурое создание по имени Маша. Привез Машу из соседней деревни фермер, объяснивший учительнице, что очень уж дочка его способная, и Киркорова перепевает запросто. У девочки действительно обнаружился музыкальный слух. Так в Надиной школе начался учебный год. Еще через неделю в ученики записался мальчик. Колькина жена сильно подозревала, что дело тут не в жгучей любви к музыке, а в симпатичной фермерской дочке, но стала учить и его. К октябрю в школе училось девять детей. С Надей стали почтительно здороваться старухи, а собаки подлизывались и, отчаянно виляя хвостами, требовали угощения. Колька гордился женой. Иногда он приходил в школу, садился в уголке и слушал гаммы. Он был совершенно счастлив.