Неизбежность бытия

                                                                           1.

   «Что со мной? Откуда такая легкость?» Я словно парю в длинном темном коридоре. Завис в пространстве, а черные стены несутся навстречу, приближая далекий яркий и спокойный свет. Мне надо туда, там моя цель, туда зовут знакомые голоса, там полный покой...

    «Любезный! Уделите немного внимания !»
   Тихий вкрадчивый голос вползает в уши, манит меня, зовет в темноту. Стены останавливают свой бег и я оказываюсь в какой-то нише. Свет, который так притягивал и манил к себе, пропал. Темно и холодно как в могиле.
     «Стоп! Как в могиле? Свет в конце тоннеля? Черт возьми, что со мною?»
    В сознании всплывают отдельные картинки, словно рекламный ролик нового блокбастера. Я знаю, что все это произошло со мной, но ничего уже не чувствую...

    ...встречная фура начинает «складываться» - полуприцеп выносит на мою полосу, он догоняет тягач и бьет его в угол кабины...
     ...фура несется на боку и, как городошная бита пущенная умелой рукой, сметает мою машину с дороги...
      ...бесформенный кусок железа, который всего лишь мгновение назад был моей машиной, подмял под себя придорожные кусты...
     ...машины с включенными мигалками... пожарный смывает солярку и масло с асфальта... санитары грузят мертвое тело в машину... моё тело!

     «Абсурд! Такого не может быть! Со МНОЙ такого не может быть!»
   Жизнь угасает в один миг, унося в небытие все планы на будущее, все неосуществленные желания, и ничего нельзя сделать, и нельзя вернуться назад. Все остается в прошлом, больше никогда не наступит завтра...
    «Спокойнее, еще есть шансы.»
   Снова этот тихий вкрадчивый голос.
    «Какие шансы? О чем ты? Кто ты?»
  Вопросы рождаются не дожидаясь ответов, они роятся словно пчелы. Только негде им остановиться.
    «Спокойнее, спокойнее! Некуда уже торопиться, все уже случилось, поэтому выслушайте спокойно. Это не фантастика, нашей команде профессионалов удалось создать подобие машины времени. Тела перемещать оказалось сложно, а с душой получилось. Вы можете вернуться назад, но в такое время, когда судьба поставит перед выбором. Как понимаете, выбор надо делать с учетом того, что уже случилось, идти другим путем, еще не прожитым, который откроет дверь в новое будущее...»
   «Короче! Включай свою машину, я возвращаюсь!»

                                                                                    2
    «Олег! Поднимись в партком, Иваныч просил зайти.»
    Поднимаюсь на третий этаж административного корпуса, проходя по длинному коридору вижу в окна нашу автобазу. Мне нравится ,,крутить гайки,, и отправлять в дальние рейсы наши большегрузы, уже десять лет здесь отработал, привык, сроднился и не хочу иного. Захожу в кабинет к секретарю парткома, здороваемся, обмениваемся дежурными фразами, разговор ни о чем. Если его не остановить (он из военных, бывший замполит), то это надолго.
   «Алексей Иванович! Мне вообще-то работать надо. Зачем вызывали?»
   «Послушай, Олег! Ты у нас молодой, перспективный кадр, техникум закончил, кандидат в члены райкома партии, тебе расти надо. Нас, стариков, кто заменит? Мы посоветовались и партком решил рекомендовать тебя для поступления в Высшую Партийную Школу. Что скажешь?»
   В голове тот же час мелькнуло — вот он другой путь, новое будущее!
    «Я согласен!»
    Алексей Иванович удивленно вскинул брови, по лицу пробежала тень недоумения.
   «Что? Вот так сразу? Ни подумать, ни с домашними посоветоваться? Я приготовился тебя уговаривать, а ты вот так сразу. Даже не ожидал, а может это и к лучшему.»

   И потекли годы учебы. Основы марксизма-ленинизма, история партии, научный коммунизм... Какой же это бред! Но осилил, а дальше зашагал по лесенке – куратор, инструктор. Как бы высоко поднялся не знаю, но грянули лихие 90-е. В детстве с завистью читал про красных дьяволят, про героев-пионеров, завидовал, что в такое интересное время жили. Вот и нам досталось пожить в интересное время. И такое интересное, что страшно становится. Кого-то подняло на мутную волну наживы, а кого-то отбросило в грязь на обочину. Партийные функционеры попрятали свои партбилеты, стали очень набожными и очень богатыми, сошки помельче и тянули поменьше. Вот и я оказался не в стороне от дележа. Не для себя старался, страшно было за автобазу. Через свои старые связи помог за скромный пакет акций стать акционерным обществом. Появилась надежда, что люди не разбегутся, что основной костяк коллектива сохранит рабочие места. Только золотой телец не дает спокойно жить. Жадность, ох уж эта людская жадность! Всплыло, что директор втихую скупал акции. Особо несговорчивых вынуждали разными способами, до смертей не дошло, но запугивали, шантажировали, избивали.
Настал день, когда на совете директоров было предложено распродать машины, закрыть автомастерские, людей уволить и сдавать территорию в аренду. Так с меньшими затратами можно будет получать большие дивиденты. Директор представил нам невзрачного человека неопределенного возраста, глаза спрятаны за темными очками, тихий вкрадчивый голос. Когда-то я слышал этот голос, но память никак не может найти тот образ, которому он мог принадлежать. Целый час тихо и спокойно этот голос рисовал картины нашего процветания, как резко возрастет наше благосостояние, как целая команда профессионалов возьмет все экономические вопросы на себя, что у нас появится возможность жить в свое удовольствие. Он лил и лил елей на души, лишал воли и здравомыслия.
   «Одну минуту!»
   Я встрял в короткую паузу.
   «А что будет с теми, кого уволят и лишат заработка? Или их процветание и благосостояние не входит в сферу интересов вашей команды профессионалов?»
    «Ну что вы, Олег Николаевич! Мы решаем этот вопрос...»
    «Уже решаете? Значит решение принято и нас просто ставят перед фактом?»
   Неодобрительный гул голосов в кабинете дал понять, что меня поддержат, что не всем застил глаза обещанный блеск скорого процветания. Директор попытался погасить возникшую напряженность.
   «Олег Николаевич, не придирайтесь к словам. Мы собрались здесь чтобы выслушать предложения по дальнейшей работе, все обсудить, снять все вопросы.»
   «Как вы умеете снимать вопросы при помощи команды профессионалов я наслышан. С такими методами прокуратура будет рада познакомиться. Я завтра же обращусь с заявлением к прокурору.»
   «Не делай этого...»
   Директор осекся и только побелевшие глаза выдавали его ярость, граничащую с бешенством.
   
   В тот же вечер раздался телефонный звонок, уже знакомый тихий голос неспешно начал увещевать.
   «Никуда не ходите, Олег Николаевич. Вы же умный человек, понимаете, что все бесполезно, а о себе подумать не мешает. Живем в такое неспокойное время, посмотрите что на улицах творится — вечерами ходить страшно, наркоманы за дозу на все готовы.»
   «Вы мне угрожаете?»
  «Ну что вы! Взываю к благоразумию. Думайте в первую очередь о себе. Забудьте моральный кодекс строителя коммунизма. Другое время настало, в другой стране живем, другие законы действуют. Очень надеюсь на ваше благоразумие. Договорились?»
  «Нет, не договорились! И жить я буду по человеческим законам, а не в угоду толстосумам!»
   «Значит не договорились. Спокойной ночи, Олег Николаевич.»
   Какой тут сон? Ворочаюсь с бока на бок, жена ворчит, что спать не даю. Под утро забылся тяжелым сном, даже не сон, в голове как будто дятел поселился — что делать? что делать? Утром встал, голова чугунная, звенит как церковный колокол на праздник, из зеркала глядит на меня явно чужой. Принял холодный душ, немного отлегло. Долго сидел у телефона перебирая в памяти знакомых из прокуратуры. Кому звонить? Кто поймет и решится выступить на моей стороне?
   Закончив разговор вышел во двор к машине. Утро выдалось морозным, под ногами хрустела наледь, свежий воздух приятно бодрил после бессонной ночи. Вдохнул полной грудью морозца, подставил лицо солнцу, зажмурился от удовольствия. Благодать! Ночные думы улетучились, проклятый дятел улетел, только прогревающийся мотор работает на повышенных оборотах...
   ...выстрела я не услышал, только сильный удар в грудь и резкая боль. Уже лежа на земле, чувствуя разливающийся огонь внутри и холодеющие конечности, понял — конец...


                                                                                     3
    Длинный темный коридор, за спиной черная бездонная дыра, которая глотает проносящиеся мимо меня стены, впереди манящий свет и покой... Сон или явь? Мозг отказывается анализировать и понимать происходящее. Это уже было со мной или только приснилось? А где та ниша, из которой я вернулся? Или больше попыток не будет?
   «Ну почему не будет?»
   Снова этот вкрадчивый, без интонаций голос.
   «Будет. Только в прошлый раз ты не до конца понял меня, слишком торопился. Для чего ты возвращаешься?»
Вопрос застал врасплох, он кажется бессмысленным и ответ настолько прост, что я не нахожу слов для объяснений.
   «Чтобы жить.»
   «Правильно. Ты строил планы, о чем-то мечтал, у тебя были желания. Не позволяй ничему и никому мешать тебе. Ты — вот что самое главное.»
    «Да, да, я понял. Я готов.»
    «Не торопись. Это будет последняя попытка. Если не в этот раз, то уже никогда. Больше я помочь не смогу. Возврата не будет.»
   А что не торопись? Чего ждать? Что там впереди еще не известно. В конце концов там я окажусь все равно. Неизбежность бытия...
   «Я готов!»
   Свет остался за спиной, в лицо пахнуло серой и меня накрыло крыло ворона. Тьма окутала своей паутиной стены коридора, разверзла черное чрево и поглотила меня.

                                                                       4
   Корабельный ревун разорвал монотонный гул турбин. Сигнал аварийной тревоги сорвал с койки. Сознание еще пребывает в сладкой дреме, а ноги несут по коридорам и трапам на боевой пост. Мысли постепенно начинают заселять голову — Что случилось? Тревога не учебная, значит что -то серьезное. Пожар? Подтопление?
    Вахтенный офицер в ЦУПе принимает доклады о готовности на постах. Вот она, причина.
   «Пожар в носовой станции. Аварийная партия на месте и приступила к тушению.»
   Забираюсь в свободное кресло у пульта и закрываю глаза. За годы службы научился моментально отключаться и досыпать упущенное. Странные ощущения от такого сна. Вроде сплю, мысли уносятся далеко-далеко, но все слышу и знаю что происходит рядом. Вот и сейчас оказался на выпускном вечере в школе. Музыка, воздушные шарики, девчонки нарядные, мальчишки с небритым пушком на лицах, тогда еще Ленинские горы и мы на смотровой площадке. Угораздило меня взобраться на парапет и перед лицом всего класса проорать, что не буду поступать в институт, что хочу романтики, хочу бороздить мировой океан. Чтобы не прослыть болтуном поехал в Ленинград в мореходку. Вот так изменил свою судьбу, забросил рисование и акварельки, впрягся в катаржный труд и получил романтики выше крыши. Нельзя сказать, что мне не нравилось. Я влюбился в море и уже не отделяю себя от службы на флоте.
  «Олег Николаевич!»
  Это меня. Командир БЧ бесшумно передвигается, легкий, поджарый, не зря матросы прозвали его Обезжиренный. Я проспал его появление в ЦУПе. Встаю с докладом, но он останавливает.
   «Слетай в носовую, там в аврийке одни салаги с нового призыва, что-то мне не спокойно. Оцени обстановку на месте.»
   Короткое «Есть!» еще не растаяло, а меня уже не было на месте. Трап вверх, пробежка, трап вниз, ныряю не держась за поручни и я в станции. Да, чутье Быка не подвело, салажня растерялась при виде живого огня, время упущено.
   «Всем покинуть станцию! Я приказываю всем покинуть станцию!»
  Недоуменные взгляды ищут на мне признаки сумасшествия. Объяснять некогда, надо срочно переводить потребители на резервное питание с кормовой станции и затапливать отсек, огонь уже лижет прогретые дизеля, подбирается к распределительным щитам. Заливать нельзя пока станция под напряжением, огнетушители не справятся, лишний народ только мешается.
   «Вон! Мать вашу!»
   Вложился от души, кажется пробрало и матросики посыпались из станции как лущеный горох.
   «Центральный! Говорит носовая станция. Перевожу питание на кормовую. Затопить отсек для предотвращения пожара.»
   Пока докладывал по громкой связи руки автоматически щелкали тумблерами, переводя нагрузку на кормовую станцию.
   «Олег!»
   Голос командира не оторвал от дела.
   «Ты понимаешь, что может произойти? Мы же не успеем потом откачать воду, чтобы тебя вытащить.»
   «А что делать? Оставить молодых чтобы сгорели здесь заживо?»
   Забортная вода с шумом ворвалась в отсек. Торопись, шевели клешнями, а то оставишь корабль без питания.
   Вдруг среди едкого дыма от горящей проводки, плеска воды под паелами послышался вкрадчивый тихий голос:
   «И тебе это надо? Губить свою жизнь, когда впереди такие перспективы открывались? Последний поход и штаб флота. Спокойная и не пыльная работа . Вовремя домой. Выходные с семьей. Еще не поздно.»
   Что-то в голове шевельнулось, просквозили сцены чужой жизни, разрозненные и не связные. Они закружились в хороводе, складываясь в замысловатый рисунок подобно детскому калейдоскопу с цветными стекляшками, и вот уже сложился узор. Я вспомнил этот голос, вспомнил неоконченный рейс по путевому листу от 18 октября, вспомнил написанное заявление в прокуратуру от 18 октября, которое никто не получил. Рука потянулась к трубке громкой связи.
   «Командир! Какое сегодня число?»
   «Что? Не понял. О чем ты?»
   «Сегодня 18 октября?»
   Вода прибывала и прибывала. Ответа я уже не услышал.