Бедная Лиза

Бедная Лиза

О да, всё погибнет, весь мир - сновиденье,

А счастья крупицу найдёшь по пути, -

Уж коль эту розу случится найти,

Как ветер отнимет в мгновенье...

А. Мюссе

Часть первая. Дмитрий.

Они встретились случайно. На улице.
Была поздняя осень, природу зябко передёргивало в ожидании зимних бурь. Силуэты домов - сероватые сквозь тяжёлую завесу дождя; деревья, поникшие и жалкие в своей наготе; угрюмые садовники, сгребавшие в кучи потемневшую листву, а также редкие прохожие, спешащие по своим делам, неизменно ёжась и стремясь поскорее укрыться от холодного ветра: такой Лизе виделась эта осень.
Лиза стояла на остановке и куталась в плащ; ветер рассеянно перебирал её волосы.
Она училась в институте. Мысли её были заняты решением экономических проблем; личная жизнь сводилась к нулю.
В детстве Лиза слыла домоседкой, она не любила шумных игр, редко смеялась. Затем была школа с её вечеринками, справлениями дней рождений, совместными вылазками на природу, состоянием неопределённой влюблённости - прелесть этой невинной поры осталась Лизой незамеченной.
Так же незаметно и почти без приключений прошли первые три года учёбы в институте: студенческих дискотек Лиза не посещала - её не впечатляла масштабность происходившего, с другой стороны она всегда страдала от необходимости с кем-то о чём-то говорить. Кроме того, Лиза всегда была одета скромно, без каких-либо излишеств, и вечная нехватка финансов постоянно вызывала в ней какое-то мучительное чувство ущербности. Гардеробу Лизы всегда не доставало множества мелких вещей, которые сами по себе никакой погоды не делают, а взятые вместе, создают образ. И поэтому в этот неприветливый осенний день Лиза мёрзла на остановке в ожидании автобуса, одетая явно не по погоде.
Порывы ветра оттопыривали мутные полотнища объявлений, в изобилии наляпанных на стены киоска. Мимо прошаркал старик-бомж, гремя собранными бутылками; визгливая собачонка проводила его истошными воплями и принялась за людей на остановке.
Взгляд Лизы задумчиво скользил по лицам прохожих. Впервые в жизни она думала о том, что жизнь каждого из них - непрочитанная повесть, богатая событиями, встречами и переживаниями. И что её, Лизина жизнь, путешествует рядом с их жизнями, сталкивается с ними, но отчего-то не обрастает воспоминаниями, новыми ощущениями и новыми знакомствами. Замкнутый кружок старых дев и мама - вот весь её нехитрый мирок. И нет в этом мире места чуду или сказке, нет места мечте.
Впервые в жизни Лиза ощутила грусть оттого, что слишком много лет прожито бессмысленно: без друзей, без эмоций и без романтики. И, взглянув на серые здания и тротуары, Лиза ощутила себя вдруг серым "гадким утёнком", "синим чулком", очкастой идиоткой с неумеренно разыгравшимся воображением.
Лиза призвала на помощь весь свой скептицизм, но картинка упрямо не хотела меняться: над головой по-прежнему, меняя очертания, проплывали свинцовые тучи, отбрасывая гигантские тени на мрачные дома; по-прежнему дул колючий ветер, зарывающийся в складки лёгкого плаща и вонзающий ледяные стрелы в нежную плоть; Лиза по-прежнему была одинока, ничей образ не тревожил её сердце.
А ведь всё могло быть иначе, будь она немного другой: более легкомысленной, более доступной, более привлекательной - такой, как Верочка - очаровательное создание, обладательница нежной улыбки и золотых волос.
Верочка жила именно такой жизнью, о которой где-то в глубине души мечтала Лиза: она рано познала любовь в объятиях самого красивого мальчика школы, в институте её тайно и явно вожделели все, начиная с ночного сторожа и заканчивая деканом факультета. Верочка всегда одевалась изысканно и с шиком, вещи на её точёной фигурке выглядели сексуальными и очень-очень дорогими.
Верочка не любила ходить пешком, поэтому ежедневно за ней заезжал лимузин, который увозил её в неизвестном направлении. В институте поговаривали, что лимузин этот принадлежит очень влиятельному политику аж из самой Москвы. Из уст в уста передавалась история этой вопиющей связи, будоражащей умы студенчества и повергающей в ужас ректорат. А Верочка ... Верочка порхала по жизни, не замечая ни завистливых взглядов женской половины института, ни угрюмых - мужской. Она лучилась молодостью, счастьем и беззаботностью. Всё на планете было создано для того, чтобы угождать её желаниям. Мужчины поклонялись ей, точно греческой богине, и Верочка со спокойным достоинством принимала это идолопоклонничество. Она была самодостаточна и не нуждалась ни в одобрении, ни в порицании.
Лиза никогда не завидовала Верочке, никогда не осуждала образ жизни последней. Верочка училась хорошо, положительные отметки в её зачётке появлялись не только благодаря обаянию и физическим данным, а благодаря также усидчивости и интеллекту, который вопреки тяготам праздной жизни Верочка находила время развивать.
Лиза старалась поддерживать добрые отношения со всеми однокурсниками, в том числе и с Верочкой, но один случай сделал их врагами. Правда, о существовании этой вражды Верочка, скорее всего, просто не догадывалась.
Всё случилось за год до описываемых событий. На пятом курсе института, в котором обучались девушки, учился молодой человек по имени Дмитрий. Он не был красавцем, девушки не висли на нём гроздьями, не визжали при его появлении, не расписывали стены его подъезда душераздирающими надписями. Дмитрий вёл в институте факультатив по информатике, на который Лиза, имевшая по программированию "твёрдую" тройку, ходила, не пропуская ни единого занятия - сначала в силу привычки, а затем ради того, чтобы увидеть Дмирия.
Лиза, слишком неискушённая в делах любви, приняла внимание, которым одаривал её Дмитрий, за нечто большее, и сердце её дрогнуло. Выросшая на сказках о золушках и добрых феях, девушка решила, что наконец-то встретила своего принца. Каждый жест, каждое слово молодого преподавателя были отныне предназначены только для неё, Лиза боялась пропустить хотя бы один из этих невинных знаков внимания. Они становились для неё целым откровением, она разгадывала их тайный смысл, лелеяла и берегла в памяти все подробности общения с Дмитрием: его реплики, его взгляды, она проводила пальцами по клавишам, которых касалась его рука. Лиза вверглась в водоворот страсти, он кружил ей голову, будил по ночам, заставляя бешено биться сердце.
Лизу не настораживал тот факт, что Дмитрий никогда не предпринимал никаких шагов к сближению: не приглашал в кино или театр, не звал в кафе. Все свои уроки он заканчивал одинаково: благодарил студентов за внимание и выходил из аудитории. Лиза приписывала подобное поведение его скромности, и, наделяя Дмитрия одной добродетелью за другой, привязывалась к нему всё сильнее. Так продолжалось около двух месяцев.
Однажды, полная неясных надежд после очередного факультативного занятия, Лиза села в троллейбус, чтобы ехать домой. На светофоре загорелся красный свет, троллейбус остановился на перекрёстке. Лиза, не предчувствуя дурного, взглянула в окно и в воротах института увидела Дмитрия. С девушкой. Они шли, держась за руки, как подростки, и о чём-то оживлённо беседуя. В глазах потемнело, Лиза сняла очки, но и без них увидела то, о чём и подумать не смела: рядом с Дмитрием шла Верочка. Дмитрий не сводил с неё влюблённых глаз.
Что пережила в тот день Лиза, знает только её подушка и старый дневник, который она вела с детства. Никто не заметил изменений в её поведении, она по-прежнему ровно общалась с Верочкой, но факультатив забросила. И дала себе зарок впредь не влюбляться.
Прошло ещё два или три месяца. Со стороны могло показаться, что Лиза безмятежно счастлива. Лишь слегка рассеянный вид и круги под глазами могли поведать стороннему наблюдателю свою страшную тайну: Лиза страдала. Она уже почти смирилась с тем, что после занятий неизменно заставала у дверей аудитории Дмитрия, ожидающего Верочку. Последняя вместо приветствия грациозным движением руки препоручала свою изящную сумочку Дмитрию, при этом их руки смыкались, на секунду замирая одна подле другой - эта лёгкая ласка уже почти не причиняла боль Лизе. Пропустив вперёд однокурсников, она несколько минут стояла возле окна, пережидая, когда Верочка и Дмитрий уйдут достаточно далеко, и тихо плелась следом, провожая влюблённых взглядом собаки Павлова.
Мир казался Лизе нереальным. Её жизнь, благополучная с точки зрения подруг её матери, состояла из множества осколков, которые никак не желали складываться в единое целое. Спокойная и апатичная среди сверстников, застенчивая и ранимая с Дмитрием, доброжелательная с Верочкой и, наконец, полностью разбитая наедине с собой, Лиза молча несла свой крест, не дробя свою боль на пошлые откровения и не пытаясь переложить свои страдания на плечи близких ей людей.
Лиза всегда презирала сплетни и пересуды (вероятно, сказывалось строгое бабушкино воспитание), однако с некоторых пор её стало живо интересовать всё, так или иначе имевшее отношение к Дмитрию. Её одновременно и страшило, и притягивало многообразие информации о человеке, внезапно ставшем для неё самым дорогим на целом свете. Студенты, лично знакомые с Дмитрием, утверждали, что тому всегда нравились брюнетки и иронизировали по поводу того, что у его последней девушки было причёска в стиле "панк" и такие же "ненормальные" приятели. Девицы со старших курсов с воодушевлением обсуждали раздел нажитого за три года совместной жизни имущества, затеянный "этой вульгарной особой". Однако основная масса сплетен касалась интимной стороны связи Верочки и Дмитрия - события, во всех отношениях выдающегося хотя бы потому, что Дмитрий был небогат и незнатен, и, следовательно, не представлял ни малейшего интереса для девушек с развитым честолюбием.
Словосочетание "физическая любовь" не рождало у Лизы никаких ассоциаций. К девятнадцати годам все её познания в области взаимоотношений полов сводились к обрывочным сведениям, почерпнутым из учебника по анатомии, рассказов "бывалых" однокурсниц и собственных фантазий, поэтому чувственная сторона волновала Лизу гораздо меньше, чем духовная. В своих мечтах она никогда не заходила дальше поцелуев; не то, чтобы дальнейшее её совсем не интересовало, просто неискушённое воображение отказывалось являть чёткие образы, ограничиваясь манящим многоточием.
Семестр близился к завершению, подошла к закату и Верочкина любовь. Решив не без помощи Дмитрия все контрольные работы по информатике на "отлично", Верочка вдруг поняла, что совсем его не любит, и что их отношения были ошибкой. И снова к парадному крыльцу института зачастил уже примелькавшийся лимузин, увозящий Верочку в мир иной, более изысканный, полный светских раутов, эксклюзивных нарядов и дорогих круизов.
Облегчение, которое испытала Лиза, вскоре сменилось тоскливой растерянностью, потому что Дмитрий, вместо того, чтобы забыть коварную Верочку, впал в неописуемую грусть, стал пропускать занятия, запил и потерял всяческий интерес к жизни. Ничто не могло вывести его из тяжёлой задумчивости, светочем его жизни последние несколько месяцев была Верочка, с её уходом его жизнь потеряла смысл. Лиза с волнением наблюдала за телесными и духовными изменениями, происходившими с Дмитрием. Она с печалью отмечала то тёмные круги под глазами, свидетельствовавшие о бессонной ночи, то нетвёрдую походку, подтверждавшую слухи о лояльности Дмитрия к алкоголю, то неопрятный вид, говоривший о полном безразличии к окружающему миру.
Влекомая жалостью и не ослабевавшим чувством, Лиза снова стала посещать факультатив. Она больше не вводила себя в заблуждение, приписывая общению с Дмитрием черты романтизма: получив свой первый горький опыт неразделённой любви, Лиза догадывалась, какие чувства должен испытывать отвергнутый мужчина, поэтому не ожидала от занятий ничего, кроме возможности видеть Дмитрия раз в неделю на протяжении полутора часов.
Прошёл ещё один месяц. Зима перешагнула через свою медиану, оставив далеко позади шумные праздники, блеск мишуры и взрывы хлопушек. Планета вступила в новое тысячелетие, состарив своих обитателей на целый век, а жизни Лизы и Дмитрия остановились на одной точке - дне, когда захлопнулась дверь за прекрасной Верочкой.
Если о разделённой любви говорят: "любовь - это эгоизм вдвоём", то человек, полюбивший без взаимности, становится эгоистом-одиночкой, не замечающим ничего, кроме собственных страданий, слепцом, попирающим чувства других людей, не виновных в его несчастии. И горе тому, кто попадёт под жернова чужой страсти!
* * *

Каникулы, столь обожаемые Лизой за возможность вдоволь покататься на лыжах или побродить по зимнему парку, стряхивая пласты искрящегося снега с еловых веток, прошли просто ужасно. Лиза не находила себе места, её душа разрывалась между телефоном и входной дверью, желанием позвонить Дмитрию и стремлением быть с ним рядом вопреки благоразумию, осторожности, стыдливости, наконец, вопреки его желанию! Измождённая двухнедельным затворничеством, Лиза с тревогой ожидала начала новой сессии.
* * *

Каникулы Дмитрия прошли под знаком беспробудного пьянства. Не без некоторого удовлетворения он наблюдал за тем, как возле кухонного шкафа росла гора пустых бутылок. Он погибал из-за прекрасной Дамы: в этом было что-то роковое, что-то мистическое и геройское одновременно. Дмитрий льнул к своей боли, ибо отныне только она одна соединяла его с Верочкой.
За неделю до начала занятий запас горючего иссяк, однако организм продолжал нудно требовать новой порции лучшего в природе анестезина чувств. Кое-как натянув на себя одежду, Дмитрий вышел на улицу, обвёл невидящим взором знакомый двор: "ночник", приветливо мигавший раскачивавшимся на ветру фонарём, старую карусель, помнившую его маленьким мальчиком в вельветовой курточке, покосившиеся лавки, на которых по вечерам собирались посудачить окрестные старухи.
Дмитрия зазнобило, он вдруг почувствовал чудовищную слабость, какая-то неведомая сила пригнула его к земле и он, не выдержав внезапного натиска, рухнул на колени прямо в снег. Сердце билось так сильно, что Дмитрий в отчаянии прижал руки к груди.
- За что? - Дмитрий вздрогнул, услышав собственный голос. Затем, ещё не вполне осознавая смысла заданного вопроса, он снова выкрикнул, обращаясь к немой луне, дразнившей его с небес: "За что?"
Но луна, продолжавшая беззубо улыбаться сквозь набегавшие тучки, не сочла нужным отвечать, и Дмитрий опустил голову. Какие-то давно забытые строчки теснились в его мозгу, что-то очень далёкое и знакомое рвалось на свободу, искало выхода. Скрестив руки на груди, Дмитрий облегчённо вздохнул: он вспомнил, вспомнил откуда эти строки! И вначале тихо, а затем всё громче и громче, почти срываясь на крик, он стал читать единственное стихотворение Есенина, которое знал наизусть:
"Руки милой - пара лебедей -
В золоте волос моих ныряют.
Все на этом свете из людей
Песнь любви поют и повторяют.

Пел и я когда-то далеко
И теперь пою про то же снова,
Потому и дышит глубоко
Нежностью пропитанное слово.

Если душу вылюбить до дна,
Сердце станет глыбой золотою,
Только тегеранская луна
Не согреет песни теплотою..."
* * *

Ранняя весна, ворвавшаяся в город и превратившая его в русскую Венецию, не вдохнула оптимизма в души страдальцев. Дмитрий угасал на глазах, Лиза походила на него, точно была его тенью. Все чувства, гнездившиеся в сердце Дмитрия, накладывали скорбную печать на лицо грустной Лизы. Даже Анастасия Львовна, мать Лизы, уставшая пожилая женщина, вечно озабоченная проблемой дополнительного приработка, заметила странную перемену, произошедшую с дочерью.
На все вопросы матери Лиза упрямо молчала, думая лишь об одном: в ближайшем будущем Дмитрия ожидала преддипломная практика, а это означало, что вскоре её редким встречам с Дмитрием настанет конец. Незаметно для себя Лиза из девочки, грезившей о дружбе и поцелуях, превратилась в женщину, которую уже не удовлетворяли редкие свидания при свидетелях, она жаждала любви, но любви осознанной, зрелой, взаимной - любви, которая, вспыхнув в сердце ярким горячим пламенем, освещала бы отныне её жизнь. Походы в кафе, казавшиеся когда-то Лизе вершиной счастья, теперь представлялись ей глупым ребячеством, прелюдией к развязке, пошлой и одновременно притягательной... для того, кого она хоть раз настигала.
* * *

Иногда случается такая неприятность - привязываешься к человеку, которому безразлична как индивидуум. Можешь менять стиль, имидж - всё в пустоту, в никуда. Можешь видеть его или никогда с ним не встречаться, звонить, напоминать о себе или предать своё имя забвению, можешь писать о нём романы, посвящать ему стихи - будь уверена, он этого не оценит. Почему? Бог его знает. И я не знаю ответа.
Может быть, он - плохой, и Судьба просто ограждает тебя от душевных потерь? Но это, чёрт побери, твои душевные потери, так почему же никто не спросит тебя: согласна ли ты быть с ним рядом и страдать? А вдруг ты ответишь: "Да, согласна"?
* * *

Однажды, уже ближе к весне, Дмитрий явился на факультатив, будучи в изрядном подпитии. Для него время тянулось слишком медленно, для Лизы же оно летело быстрее ядерной бомбы.
Студенты в институте уже вовсю обсуждали несчастливый роман Дмитрия и Верочки: несчастливый для Дмитрия и проходной для Веры. Обсуждали пристрастие Дмитрия к бутылке, его неопрятный внешний вид, его индифферентность на занятиях. Кто-то жалел Дмитрия, кто-то отпускал сальные шуточки на его счёт, кто-то просто любил посплетничать.
Лиза жадно вбирала любые новости о Дмитрии и расстраивалась, думая о расставании с ним и о том, что так и не смогла заинтересовать его своей персоной. И вот оно, последнее занятие, прощальная встреча с любимым человеком, который даже не подозревает о её чувствах! Лиза не представляла своей жизни без Дмитрия, будь у неё его фотография или какая-нибудь интимная вещь, пропитанная его запахом...
Тем временем факультатив близился к завершению, полтора часа счастья канули в небытие, оставив о себе пронзительно-сладкие воспоминания. Одногруппники Лизы уже выключили компьютеры и разошлись по домам, а она всё сидела перед монитором, пытаясь собраться с мыслями и прийти в себя. В компьютерном классе царила тишина, никто не собирался выдворять Лизу из кабинета. Странно, где же Дмитрий? Лиза обернулась и посмотрела на кафедру - пусто, огляделась по сторонам - снова пусто.
Из закутка, маленькой лаборантской, граничившей с классом, вдруг раздался странный звук, напоминающий звон стекла. Лиза встала и подошла к двери, разделяющей класс и лаборантскую. За стеной вновь воцарилась тишина, затем из комнатки донёсся чей-то стон. Не раздумывая долго, Лиза открыла дверь и вошла в небольшое помещение.
Первое, что бросилось в глаза - это пустая бутылка из-под дешёвого портвейна "777", стоявшая на журнальном столике. Возле столика, на старом, обитом допотопным велюром, диване сидел Дмитрий. Он вынимал осколки стекла из кровоточащей ладони, на полу валялись останки того, что ещё совсем недавно было стаканом.
- Дмитрий Игоревич, Вам очень больно? - в голосе Лизы был океан нежности, она в волнении выдала свою сокровенную тайну, слишком уж сильно её взволновал несчастный вид любимого человека, однако Дмитрий, казалось, был слеп и глух, - я сейчас, потерпите немного, - и Лиза бросилась назад, в класс.
Пока Лиза потрошила свою сумку в поисках носового платка, Дмитрий поднял хмурое лицо и оглядел комнату, затем лицо его разгладилось - он принял решение и, взяв в руки длинный шарф, подарок Веры, подошёл к двери. Умереть от её руки, погибнуть при помощи её дара - вот оно, это решение!
Найдя, наконец, чистый платок, Лиза вернулась к почему-то закрытой двери. Стон повторился, теперь он доносился откуда-то снизу, будто из-под двери. Дверь скрипнула, снова раздался стон, от которого стыла кровь. Лиза попыталась открыть дверь, однако та, казалось, была заперта на ключ. Внезапно Лизе стало страшно; смутно предчувствуя беду, она навалилась на дверь всем своим телом - дверь немного, но поддалась. В узкую щель было видно плечо сидевшего на полу возле двери Дмитрия. Лиза повторила попытку открыть дверь, и та снова на несколько сантиметров увеличила просвет, в котором помимо плеча Дмитрия стало видно его шею и шарф, примотанный к дверной ручке. Лизин страх перешёл в ужас, ею владела одна мысль - спасти Дмитрия во что бы то ни стало. Она с трудом протиснулась в комнату, отвязала шарф, растёрла Дмитрию шею и помогла ему добраться до дивана.
Дмитрий молчал, Лиза держала его правую руку, замотанную в её носовой платок. Спустя несколько минут, требовавшихся, чтобы Дмитрий хотя бы немного окреп, Лиза отпустила его руку. Дмитрий взглянул на неё удивлённо, не узнавая. Внезапно глаза его просветлели: "Ты здесь, со мной. Боже, как долго я ждал. Мне без тебя так плохо, так плохо...". И он продолжал что-то шептать Лизе, думая, что перед ним его Вера, его девочка с глазами цвета осени. "Я написал тебе, о тебе, нет... для тебя. Так, ничего особенного, просто стихи. Вот, послушай", - и он достал из кармана рубашки сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и начал читать, почти не глядя в текст:
" Опять отчаянный дождь
Стучит по крышам домов,
Я вспоминаю тебя...
Быть может, это любовь?

Опять весенние дни
Тебя похитят у снов
И бледнолицей зимы...
А, может, это любовь?

Ответа мне не найти
На этот сложный вопрос,
Ведь снова мысли твои
Холодный ветер унёс".
И он взял её жадно, неистово, в исступлении повторяя имя соперницы. Это горячее болезненное проникновение стало ещё горше оттого, что Лизу приняли за другую. Не ей предназначались эти ласки, не её целовали долго, до головокружения и темноты в глазах, не ей шептали слова любви, прося ответить такими же словами.
Лиза не отвечала, она плакала: потрясённая, униженная, растоптанная. В который раз Верочка, сама о том не догадываясь, отняла у Лизы самое дорогое, что было в её жизни. "Кто мало видел, много плачет", - говорила героиня Тереховой. Сегодня Лиза увидела столько, сколько её бедное сердце не в состоянии было объять, её коснулась (о, лишь коснулась) искра настоящего чувства, она увидела как сильно можно любить человека, узнала о силе страсти, которую испытывал Дмитрий к девушке, в принципе не способной оценить дар его сердца.
О, если бы под личиной хорошистки с очками на носу и плебейском наряде, он увидел в ней свою принцессу! Принцессу, которую не нужно было будить поцелуем, принцессу, которая была готова отдать всю себя без остатка, не выдвигая условий, не требуя жертв, не упрекая и не навязываясь.
* * *

Страсть была утолена и, ослеплённый долгим ожиданием и любовью, Дмитрий начал прозревать. Вслед за прозрением пришёл ужас. Что за создание рядом с ним, что он здесь делает, где он? "Интересно, почему это очкастое чучело с заплаканным лицом так странно смотрит на меня? Неужели я с ней переспал?" - и Дмитрий, не удержав свою тяжёлую, будто чугунную, голову, повалился на диван. Рядом раздавались всхлипы нелепой дурнушки в ещё более нелепых очках. Такие очки носила его мать, когда ему было лет десять. Нет, в самом деле, неужели нельзя подобрать оправу под тип лица? Быть может тогда оно не казалось бы таким дурацким. И всё-таки, почему эта особа плачет? Дмитрий скосил глаза в сторону Лизы и вдруг понял "почему": на светлой обивке дивана разливалась небольшая лужица алого цвета. Боже, только не это! Нелепая очкастая обезьянка была девственницей!
Дмитрий попытался воссоздать в памяти событийный ряд, начиная с утреннего пробуждения и заканчивая диванными баталиями. Память услужливо являла калейдоскоп событий и образов. Вспомнив всё, Дмитрий разозлился. Сначала на себя, а потом на Лизу. За то, что не сопротивлялась, за то, что спасла постылую ему жизнь, вынув из петли, но самое главное - за то, что позволила ему заблуждаться. И Дмитрию вдруг захотелось пнуть эту скрючившуюся перед ним фигурку, причинить боль, отомстив за ту боль, которая была в его сердце, унизить, уничтожить. Вместо этого он глухо сказал: "убирайся".
Лиза вздрогнула и перестала всхлипывать. Она вдруг, перенеся в одночасье целую революцию чувств, поняла, что её любовь была ошибкой и что Дмитрий - не тот человек, с которым ей бы хотелось связать свою судьбу.
- Даю тебе три минуты на сборы. Если не уберёшься отсюда подобру-поздорову, пожалеешь.
Лиза покорно встала с дивана, застегнула кофточку, минуты две боролась с молнией на длинной юбке, ещё минуту возилась с ботинками.
- Ты ещё здесь? - с неудовольствием произнёс Дмитрий, - Прочь отсюда.
* * *

Лиза вышла из недр института, присела, несмотря на мороз, на скамейку в ближайшем сквере и решила привести свои мысли в порядок. Ещё совсем недавно она не мыслила своего существования без Дмитрия. А теперь Лиза не понимала себя тогдашнюю. Неужели она смогла настолько раствориться в другом человеке: до самозабвения, до кумирства, да мало ли ещё до чего. Как она, всегда такая правильная и уравновешенная, позволила себе так упоенно увлечься Дмитрием? Теперь Лиза понимала, что избавившись от иллюзий в отношении него, она, наконец, преодолела затяжную болезнь, сосредоточенную в её сердце.
Часть вторая. Влад.

Они встретились случайно. На улице.
Он был зеленоглаз, темноволос, стильно одет и уверен в своей неотразимости. Хотя красавцем в прямом смысле этого слова он и не был, но Лизе приглянулся. У неё даже вспотели ладони и участился пульс. Незнакомец прошёл мимо неё, обдав запахом дорогого парфюма, мелькнув в Лизиной жизни приятным воспоминанием.
...Удар, нанесённый Дмитрием, почти забылся, рана на сердце зарубцевалась. Лиза в какой-то мере была даже признательна Дмитрию за преподанный урок. Благодаря ему она смогла со стороны взглянуть на свою жизнь, провести инвентаризацию ценностей и сделать соответствующие выводы. Изменившись внутренне, Лиза решила измениться и внешне. Она и раньше понимала, что на мизерную студенческую стипендию прожить невозможно, поэтому и научилась довольствоваться малым, однако теперь, когда появился стимул что-то изменить в своей жизни, Лиза решила перевестись на вечернее отделение и пойти работать. Через какую-то Ольгу Владимировну, знакомую матери, Лизу пристроили в фирму по доставке пиццы на дом. Незамысловатая должность курьера вполне устроила Лизу, к тому же, зарплата в несколько тысяч стала весьма ощутимым довеском к стипендии...
Лизе почему-то подумалось: если бы на её месте оказалась Верочка, интересно, как бы повёл себя незнакомец? Скорее всего, выклянчил бы у неё номер телефона. Но поскольку ей до Верочки так же далеко, как до Марса, глупо стремиться походить на неё, однако, впрочем, сдаваться, не использовав все шансы, ещё глупее. Воспоминание о Верочке несколько подзадорило Лизу, и она укрепилась в своём желании изменить себя.
* * *

Итак, долой эти уродливые очки, да здравствуют контактные линзы, сделавшие её глаза зеленее, прощайте длинные волосы, до свидания неуверенность в собственной привлекательности! Да здравствует новая Лиза - приятная брюнетка с нефритовыми глазами и лёгкой походкой! Трепещи, незнакомец!
Денег от продажи пиццы хватало не на многое, к тому же половину зарплаты Лиза отдавала матери на хозяйственные нужды, но на вырученные деньги Лиза исхитрялась приобретать весьма достойные вещи. Первой такой вещью стали туфли, купленные в бутике во время распродажи. Второй стала новая сумка: пусть не последний писк моды, но тоже добротная, из натуральной кожи. На приличное пальто денег пока не доставало, поэтому Лиза тряслась от холода в этот пасмурный день конца октября в тоненьком плаще, осенних туфельках и без головного убора.
- Девушка, Вы совсем озябли, и не вздумайте отрицать это, - произнёс кто-то тихим бархатным голосом. Лиза обернулась на говорящего и узнала в нём недавнего неприступного незнакомца, вид которого заставил сильнее биться её сердце.
- Спасибо за заботу, но мне действительно не холодно, - сказала Лиза очень бодрым голосом, подавляя приступ дрожи.
- Девушка, не знаю кто Вас так напугал, но я, поверьте, не кусаюсь. Пойдёмте зайдём в кафе, неподалёку отсюда. Очень приличное место. А Вы любите восточные сладости?
Лиза не знала, любит ли она восточные или какие-либо другие сладости, поскольку никогда их не пробовала: бюджет её семьи не включал в себя излишества, поэтому говорить о предпочтениях тем или иным сладостям можно было только гипотетически.
И вообще, Лиза не собиралась идти с незнакомым мужчиной куда-либо, однако, вспомнив к месту Верочку, Лиза передумала.
- Ну так что, пойдёте со мной или мой вид напугал Вас настолько, что Вы откажетесь?
- Я готова сходить с Вами в кафе, вот только платить за себя буду сама.
- Ну разумеется, - улыбнулся незнакомец, - Кстати, меня зовут Влад.
- Лиза.
- Рад знакомству, Лиза.
* * *

В помещении салона-кафе "Сандаловый мир" было малолюдно. Сначала Влад повёл Лизу в салон-магазин, где было много амулетов, нэцэк, бус из самоцветов и горного хрусталя, сумок, расшитых бисером. Отдельным рядом стояли аромалампы, свечи, напитанные ароматами сандала, хрустальные фигурки с зеркалами.
- Могу я сделать леди недорогой подарок, это не оскорбит её самолюбие? - спросил Влад, сверкнув изумрудными глазами. Лиза стояла, заворожённая тем, как верно он вписался в атмосферу этого салона, поэтому ответила не сразу. Этих мгновений хватило для того, чтобы Влад надел на её шею прелестные бусы из яшмы.
За чашечкой зелёного чая с жасмином и пирожками самоса и джаганатхой, Влад успел выведать у Лизы на каком курсе она учится, какую музыку предпочитает, какие духи ей нравятся, что читает в свободное от работы время и читает ли вообще. Казалось бы, ничего не значащие вопросы, но ответы на них характеризуют человека как нельзя лучше. После того, как принесли счёт, Лиза настояла на том, что половину счёта оплатит она. Затем Влад проводил Лизу до остановки, так как сесть в его "Шевроле" она отказалась, и вручил ей свою визитку с просьбой позвонить ему в ближайшее время. Лиза обещала.
* * *

И опять потекли будни, похожие друг на друга, словно близнецы. Яркой звёздочкой в этом калейдоскопе скуки и обыденности стала встреча с Владом. Каждый день Лиза доставала его визитку и гипнотизировала её, но первый шаг должна была сделать она, поскольку он не знал её координат. В конце концов, в один из дней, когда ей было особенно горько и тоскливо, когда погода была особенно безрадостна и скупа на солнце, Лиза набрала его номер. "Привет, я - автоответчик. Если хотите со мной пообщаться - оставьте своё сообщение после звукового сигнала". В первый раз, услышав автоответчик, Лиза оробела, но уже во второй раз набралась смелости и продиктовала номер своего мобильного телефона.
Ответ последовал незамедлительно. Телефон Лизы зашёлся трелью, затем послышался приятный знакомый голос: "Привет, ты куда пропала? Хорошо, что у меня теперь есть номер твоего мобильника. Как твои дела? Где ты?"
- На занятиях.
- В такое время? - искренне изумился Влад.
- Я же на вечернем, - тоскливо ответила Лиза.
- У меня есть идея: сбеги с занятий, затем сделай вид, что ты разносчица пиццы и что я твой клиент, и приходи ко мне. А я тем временем соображу что-нибудь к апперитиву. Идёт?
- А как же лекция по ценообразованию?
- Когда этот урок закончится, договорись с какой-нибудь подружкой, пусть она тебе под копирку напишет эту лекцию, мы всегда так делали. Главное - побольше выдумки, изворотливости и везения.
- Хорошо, я попробую, - с долей неопределённости сказала Лиза. Она немного трусила при мысли, что останется с незнакомым человеком наедине.
- Не попробую, а сделаю. Иначе я умру от голода в ожидании твоего прихода, сидя за накрытым столом. Ты ведь этого не хочешь? "Вернее хочет, но не этого, все они одного хотят: и шалавы, и скромные. Всем нужно лишь одно: любовь, внимание, секс, семья, брюхастый муж в драных тапках на засаленном диване, дети, рисующие на обоях горбатых карликов, горы немытой посуды", - Влад скривился, представив перспективу покемарить после трудового дня где-нибудь на окраине города в обществе обрюзгшей после двенадцатых родов супружницы. Кошмар!
* * *

В квартире Влада пахло благовониями: сандал, роза и ещё что-то неуловимое. Квартира была обставлена дорого и со вкусом, стены украшали картины. Было похоже, что они дополняли антураж, поскольку были выдержаны в тех же тонах, что и обои, и обстановка. На журнальном столике, выполненном в стиле "хайтек", в прозрачной стеклянной вазочке стоял букет алых роз. Рядом с букетом в хрустальных вазочках располагались деликатесы, икра, трюфели, была запечена аппетитная курочка.
- Кем же Вы работаете? Поваром? Нет? А кем же? Больше вариантов нет. Художником...Вот почему в Вашей квартире так много картин. Они не Ваши? Ваших друзей. А где же Ваши? Хорошо, с радостью взгляну на них, - от выпитого шампанского кружило голову, всё вокруг стало простым и лёгким, ушли сомнения и неуверенность в себе, и Лиза впервые за полгода расслабилась. И не противилась поцелуям Влада. Всё более настойчивым. И его движениям, таким нежным, но властным. И его голосу, требующему одной жертвы за другой. Лиза полулежала на диване, Влад брал с блюда за хвостик двумя пальцами спелую клубнику, макал её в сбитые сливки и прямым рейсом отправлял в рот Лизы.
Лиза первый раз ТАК ела клубнику и ей это нравилось, нравилось быть маленькой девочкой, хмурить носик, капризничать и ...одновременно страстно жаждать поцелуев и ласк. И она ждала, но поцелуев всё не было, их нужно было заслужить, побыв маленькой девочкой с маленькими желаниями. Однако все наши маленькие желания имеют особенность перерастать в большие. 0близывая ягодку, Лиза касалась язычком и руки, дававшей ягодку, и вскоре эта рука перестала её кормить - она нашла две большие спелые ягодки на теле девушки и начала их гладить и ласкать. Другая рука в это время тоже не бездействовала - она расстёгивала пуговки на кофточке Лизы, затем молнию на её джинсах (какая всё же неудобная одежда для занятия любовью).
Влад накрыл Лизу своим тяжёлым телом, коснулся губами её распластанных рук, прижался широкой грудью к её обнажённой груди, вдохнул запах её волос и захмелел тем особым опьянением, которым хмелеют люди перед любовным сражением.
* * *

Влад очень органично вписался в жизнь Лизы. Работая два дня через два, эти последние дни она полностью посвящала Владу, иной раз даже в ущерб занятиям в институте. Самым большим желанием было остаться у Влада на ночь, но в этом случае мама бы не поняла её и расстроилась, поэтому Лиза пока не решалась рассказать ей о нём.
Влад был прирождённым художником, как он рисовал! Его работы расходились словно горячие пирожки в зимнюю стужу. Он был божественно одарён, прекрасен, несравним. В дни особенно удачных сделок они шиковали в самых роскошных ресторанах города. Уже, естественно, за его счёт. А потом ехали к нему домой и продолжали праздновать.
В один из таких дней Влад задал Лизе странно интимный вопрос: о чём она иногда мечтает, какая мысль способна возбудить её, какие образы посещают её в эротических грёзах? И тут Лиза рассказала нечто такое, в чём даже себе боялась признаться. Рассказала, и покраснела от сказанного. Влад успокоил её поцелуем и словами, что любовник, как правило, выполняет роль духовника.
* * *

Близился день рождения Лизы, он как раз делил декабрь на две половинки. Лизе всегда хотелось родиться весной, когда припекает солнышко и сквозь трепетную землю пробивается травка. Вместо этого в её день рождения по небу ходили мрачные тучи, а скованная льдом земля грелась под снеговыми шапками.
Влад обещал подарить ей что-то совсем особенное, не похожее ни на что другое, и Лиза с нетерпением ждала дня своего рождения. Ей почему-то думалось, что это будет поездка в Венецию, они не раз обсуждали этот вопрос. Лиза с детства мечтала о Венеции, и Влад под её радостное повизгивание, обещал в ближайшее время решить эту проблему.
Накануне дня рождения Лизы Влад пригласил её в "сандаловый мир". Всегда, когда им было хорошо вместе, они шли в этот магазин-бар. Помимо любимых самосы "гаджар" и джаганатхи, они заказали ещё и луглу с инжиром и изюмом к традиционному зелёному чаю.
Лиза смотрела на Влада, а тот радовался точно ребёнок, пробуя сладости и предлагая попробовать их и ей. Лиза же думала о том, как на следующий после дня рождения день она познакомит маму с Владом. Может быть, даже в статусе жениха, но это будет ясно только завтра, а сегодня - праздник и никаких отвлекающих мыслей.
* * *

День начался удачно: солнце, гостившее в жарких странах, забежало попить горячего шоколада на её маленькую кухню. Итак, сегодня решающий день: либо они с Владом объявят себя парой, либо расстанутся. Лиза готовила себя к серьёзному разговору с Владом. Он уже успел позвонить и тон у него был игривый, будто он готовил Лизе какой-то сногсшибательный сюрприз. Интересно что это, неужели тур в Венецию?
Время клонилось к пяти вечера, когда замурлыкал её мобильник. Это ОН. Просил ничего не планировать на вечер и обещал подъехать и отвести её в райское место. Наверное, какой-нибудь роскошный ресторан с умопомрачительными ценами на безделушки.
Ровно в половине шестого "Шевроле" цвета спелой вишни было у Института. Под завистливые взгляды первокурсниц Лиза плавной походкой подошла к автомобилю, тот коротко просигналил, открылась передняя дверца и Лиза царственно села на переднее сидение.
- Куда мы едем? - спросила она, уже предвкушая ответ.
- Знаешь, сначала я хотел сводить тебя в какую-нибудь модную ресторацию, но потом подумал, что тебе будет интересно увидеть место, которое мне очень дорого - мою мастерскую, в которой я работаю.
- Влад, да я давно мечтаю побывать там, ты просто читаешь мои мысли.
- Значит, мы едем?
- Ещё бы!
Лиза думала, что студия находится неподалёку от его дома, но они всё ехали и ехали. Почти на окраине города Влад притормозил возле двухэтажного особняка, построенного, видимо, ещё до советской власти.
- Это здесь ты пишешь свои картины? - Лиза вышла из машины и огляделась вокруг: все ближайшие постройки были метрах в ста и казались необитаемыми.
- Да. Ну как тебе место?
- Жутковато немного, соседей не видно.
- Именно этого я и хотел, когда покупал этот дом - всяческое отсутствие назойливых соседей с их неистребимым желанием либо занять на пол-литра, либо быть третьим, что ещё хуже.
- Полностью с тобой согласна, но всё равно место какое-то дикое, необитаемое.
- К этому быстро привыкаешь, к тому же я не развлекаться сюда приезжаю, я здесь работаю, - открывая замки, резюмировал Влад.
- И тебе не страшно одному? А вдруг медведь или волк, или нехороший человек?
- На этот случай у меня есть винтовка, друзья подарили. Я тебя с ними познакомлю. Ну, входи.
Стены довольно обширной мастерской были украшены слоганами "С Днём рождения, любимая" и "Обожаемой Лизе". Посреди комнаты стоял огромный, роскошно сервированный стол.
- Вау, когда ты всё это успел: эти слоганы, этот стол?
- Я готовился, рисовал слова любви, а потом их нужно было развесить, я взял стремянку и упал с неё. Но жив остался.
- Слава Богу, да. У тебя какие-то определённые планы на этот вечер?
- Да, и я хочу, чтобы они реализовались.
Стол поражал своеобразием, здесь была и фаршированная крольчатина, салат с креветками, салат из мандаринов с яблоками, медовый апельсин, суфле из хурмы. Было предложено несколько видов вин.
Лиза опьянела после первого бокала и расслабилась. Может быть, не говорить сегодня Владу о знакомстве с мамой, а перенести разговор на более подходящее для этого время. Она взглянула на Влада, тот смотрел на неё каким-то особенным взглядом, который ей почему-то не понравился, но стоило их глазам встретиться, как Влад отвёл свои.
- Тебе здесь нравится? - спросил Влад, зная наперёд ответ Лизы, но она удивила его своим ответом:
- Здесь какая-то странно-двоякая атмосфера, с одной стороны здесь очень красиво, а с другой - во всех этих картинах есть что-то порочное, не от Бога.
- А я здесь самый главный Мефисто, - рассмеялся Влад, - Берегись, я буду поджаривать тебя на всех шампурах, которые найду в доме.
Лиза улыбнулась, хотя шутка ей совсем не понравилась, поскольку Влад в освещении настольных канделябров и в самом деле казался выходцем из другого мира. Следующие десять минут прошли в молчании, первым заговорил Влад:
- Лиза, я давно хотел попросить тебя позировать мне ... обнажённой. Ты, наверное, хочешь отказаться, предварил он готовый сорваться с уст Лизы отказ, но твоё тело идеально подходит под мою концепцию красоты. Ты - прекрасна, неужели ты не хочешь увековечить свой образ? Ну же, соглашайся.
Лиза, которая всю жизнь считала себя хуже других, услышав ласковые слова о своей привлекательности, не смогла удержать в узде своё самолюбие, и, вопреки доводам рассудка, согласилась позировать. Пока она раздевалась, Влад взял столовую скатерть за углы, при этом всё содержимое стола зазвенело и протекло сквозь тонкую ткань, и вынес во двор. Затем Влад разместил на мольберте большой подрамник с холстом и начал рисовать.
Из соседней комнаты, где как говорил Влад, стояли незаконченные полотна, вышла девушка.
- Влад, кто эта девушка? - удивлённо произнесла Лиза, закрывая обнажённую грудь руками.
- Всё хорошо, успокойся. Я пригласил Валерию, чтобы она скрасила наше уединение.
- Как это? - Лиза знала, что ответит Влад, но не верила, что он мог так поступить, не предупредив её заранее. Это жестоко - получить от любимого человека подобный сюрприз в день своего рождения.
- Ты никогда не думала о любви втроём?
- Влад, это исключено! Я никогда на это не пойду! - Лиза схватила свои вещи и начала судорожно натягивать их на себя.
- Если хочешь, чтобы мы были вместе, ты мне уступишь! - Влад стоял, скрестив на груди руки, и сверлил её недобрым взглядом.
Но Лиза не хотела быть одной из вершин любовного треугольника, она хотела быть единственной в сердце мужчины, которого любила. Неужели всё это происходит с ней наяву? Быть может, это лишь дурной сон? Но нет, вот она, её соперница - стоит рядом с Владом и обнимает его за талию. Разве дикая выходка Влада имеет что-то общее с любовью? А, может быть, он всё это время встречался и с Валерией?! Лиза взяла свою сумку и направилась к выходу. Реплика Влада, брошенная ей в спину, только укрепила Лизу в её решении уйти:
- Если ты убежишь сейчас, ты больше никогда сюда не вернёшься. Я вычеркну тебя из своей жизни!
- Знаешь, о чём я думаю? - Лиза обернулась и, глядя Владу в глаза, высказала свою догадку, - А была ли я когда-нибудь в твоей жизни? Теперь я очень в этом сомневаюсь, - и Лиза вышла на улицу, с силой захлопнув за собой дверь.
Несмотря на то, что по лицу Лизы текли солёные капли слёз, Влад её больше не интересовал, о нём она не думала, она думала о другом: дома её ждала мама с нехитро накрытым столом. На этом столе не было ни красной икры, ни медового апельсина и других деликатесов; зато здесь её ждали всегда, несмотря ни на что. Просто потому, что она есть!