Мизантроп

В какой-то момент я понял, что разочаровался в людях.
Просветление наступило неожиданно и ярко. Хотя разве можно назвать это просветлением? Мрачные тона поглотили знакомый мир, превратив его в нечто жестокое и уродливое. Люди стали казаться какими-то чужими, и слились в единое целое, независимо от того, были ли это знакомые, друзья или же таинственные незнакомцы, не сулящие ничего хорошего. Все они образовывали общую массу, которая казалась чужеродной, словно инфекция, которую отталкивает организм. Самое печальное, что в жизни кроме моего отношения к людям, ничего не поменялось. Я по-прежнему ходил на работу, ездил в общественном транспорте, только общение с людьми превратилось в нечто тягостное и лишенное смысла. Люди стали казаться скопищем насекомых, которых ненавидишь всех в целом. По одному они еще могут восприниматься нейтрально, но когда их много, это словно муравейник. Муравьи не кусаются, но если они облепляют твое тело, становится очень неприятно.
Должен признать, что в той или иной степени так было всегда. Меня принимали только те компании, которые я сам не принимал. Работа превратилась в каторгу, и каждый день имел только один светлый момент, в который я вежливо, но без эмоций прощался с коллегами, покидал неприятное серое здание, и шел на остановку, чтобы с двумя пересадками доехать до дома. Кому то может показаться, что это долго, но это приносило мне реальное удовольствие. В конце концов, в этот остаток дня я контролировал свою жизнь, а не мой рабочий график. Трепетное ожидание маршрутки иногда затягивалось до часа, однако чем дольше длилось ожидание, тем долгожданнее становилось её прибытие. Даже не видя номера, свою маршрутку можно было узнать издалека по десяткам мелочей, которые замечаешь лишь по прошествии нескольких лет.
Несмотря на ненависть к людям, в моей жизни еще остались вещи, которые радовали меня. Это первая утренняя сигарета, которую было трудно докурить до конца, ни разу не кашлянув. Я чувствовал, что курение убивает меня и, возможно, все эти предупреждения, что печатают на пачках, и которым я никогда не придавал значения, написаны не просто так, и имеют смысл. Впрочем, даже если моя жизнь сократится на несколько лет, я не жалел об этом. Все, что не имеет смысла, не жалко терять, даже если это жизнь.
Но в какой момент все это произошло? Когда я перестал ценить жизнь, отгородился ото всех и ушел в самоизоляцию? Сомневаюсь, что любой человек, кому приходят подобные мысли, сможет сказать точный день. Вот и не мог, могу лишь предполагать.
Общество не терпит таких, как я. Мы отшельники, которые не хотят приспосабливаться к условиям этого мира, сохранить свое лицо. Однако, каждый из нас понимает, что единственный способ избежать репрессий от высших чинов – это быть если не другом, то, хотя бы не быть врагом. Поэтому мы надеваем маски. У каждого их несколько: одна для начальства – почтительная и покорная, другая для друзей – дружелюбно-спокойная, и на всякий случай мы берем с собой маску веселого и улыбчивого человека. Это так, на всякий случай, вдруг пригодится для достижения своих целей. И лишь после окончания работы мы можем снять свои маски, аккуратно положить в шкаф и они будут мирно пылиться до завтрашнего дня или до понедельника. Хуже всего, если тебя застают врасплох, неожиданно навещают тебя, и ты не успеваешь надеть свою маску. То лицо, которое они увидят в тот момент, настоящее лицо, заставит их испугаться или приведет к неприязни. Они сами не будут понимать, почему отношения между вами так сильно изменились за одну секунду, все это останется на подсознательном уровне. Но я четко понимаю. Остается лишь надеяться, что на следующий день ты встретишь этого человека, уже надев маску, и ему в голову придет мысль, что вчера он просто обознался, увидел другого, незнакомого человека. И это к нему он испытывал тот страх и недоверие, а ты по-прежнему его друг.
Мы все мизантропы, просто в разной степени, потому что любить всех невозможно. Мизантропия тесно граничит с эгоизмом, но их важно различать. Мы же ненавидим других, не потому что лучше их. Совсем наоборот, это мы недостойны быть частью этого мира, это мы не можем адаптироваться под сложившиеся условия и играть по правилам. Ненависть к людям и общечеловеческим ценностям словно болезнь, которую можно попытаться вылечить антидепрессантами, однако корни болезни так глубоко проникли в организм, что их не вырвать, можно лишь временами укорачивать их и жизнь на какой-то момент становится чуть более сносной. Мизантропия – это прекрасная защитная реакция. Ничто так не защищает тебя, как ты сам. Отгородившись от людей, ты теряешь вкус жизни, все становится безвкусным, однако не только сладкое больше не чувствуется – горечь тоже пропадает.
Это не мой выбор. Это совокупность обстоятельств, которая сделала меня таким. Возможно, это я сделал первый шаг, но лишь первый. Все остальные шаги сделало общество, друзья, родственники. Вернуть все на круги своя уже невозможно, да и не хочется. Слишком много сделано по пути в одну сторону, чтобы оборачиваться и идти навстречу к людям. Совсем не факт, что они повернутся к тебе и захотят принять тебя обратно.
Завтра новый день. Я бережно кладу мои маски в портфель. Маска дружелюбного человека изрядно потрепалась, я слишком часто ее одевал. Пока я являюсь частью общества, эти маски являются частью меня. Если вы вдруг увидите меня без маски – не пугайтесь, это по-прежнему я. Просто бывают моменты, когда их носить уже нет сил. У каждого такое бывает.