Милта

ВОЛНЫ
Книга первая

Когда разум очнулся в абсолютной пустоте, он ощутил абсолютное одиночество.
Пустота заполнила разум, он не помнил, как он возник, не знал кто он, не знал, зачем он.
Пустота давила со всех сторон, как непреодолимый барьер, но барьера в давящей, бесцветной, безграничной пустоте не было, в пустоте не было ничего, и не было границ у пустоты.
Разум раздвоился, испугавшись чувств одиночества и страха перед безграничной неизвестностью.

---
Космический пассажирский корабль совершил посадку на милтянском космодроме в пустыне Хо. Гравитационные подушки корабля создали ветер, ветер разогнал в районе посадки мелкую красную пыль. Пыль густой волной накрыла соседние корабли и небольшое здание космовокзала на границе космодрома.
На трап, придерживая многочисленные сумки с фотоаппаратами и кинокамерами, вышел стройный смуглый парень, пыль попала ему в глаза (местный ритуал – сразу пыль в глаза…), он ругнулся, резко отвернулся, вытирая свободной рукой лицо, и нечаянно наступил на ногу почтенному господину средних лет.
– Извините, – пробормотал парень.
– Смотреть нужно куда идешь! Остолоп! – Раскричался господин в шелковом, кремовом костюме, но вдохнул пыль родины, чихнул, и обругал хозяев космодрома, – деньги на пассажирах зарабатывают, а силовое поле над посадочными площадками до сих пор не поставили, а следовало, я буду жаловаться министру.
– Наша пыль хоть не смертельна, как на Ралге,4 – добродушно усмехнулся высокий худой человек в коричневом балахоне, следовавший за кремовым господином,
– Да… здесь у нас даже огромные, как мамонты Ивири5, змеи, и те не ядовиты, – говорила чопорная пышная чернокожая женщина-лаоиртянка, одетая в вышитое блеском белое платье. И странный зверек на ее руках, казалось, тоже кивал в знак согласия пушистой головкой.
Почтенный кремовый господин продолжал сердито ворчать на приезжих:
– Приезжают всякие! Кому вы нужны? Из-за вас все войны и кризисы. Журналюги...
– Это точно, – кивала головой дама, – это справедливо…
Маленькая тоненькая девушка с фотоаппаратами, очень похожая на смуглого парня, вышла на трап, чихнула, подавила в себе малодушное желание вернуться на корабль и пошла вниз по ступеням трапа, в красную дымку пыли.

За стойкой, где большими золотыми буквами было написано межгалактическим – «Таможенный досмотр», сидел чернокожий, синеволосый, круглый человек. Когда группа пассажиров вошла в здание космовокзала, таможенник демонстративно привстал, брезгливо осмотрел гостей c ног до головы, широко улыбнулся милтийцам. Пропустил сначала местных, а чужаков оставил на «закуску». Когда гости планеты подошли к стойке, толстяк пристально всмотрелся в лицо парня, нервно кашлянул, посмотрел на девушку, изумленно охнул и сел, шепча:
– Близнецы… проклятие богов…
Таможенник чтил законы богов Лаоирты7, гласящие: близнецы прокляты, и будет проклят тот, кто смотрел на них.
Пока лаоирт пребывал в религиозном ступоре, изящная милтийка с узкими голубыми глазами и желтыми, как «солнце» Фэллады6, волосами, сложив руки у груди, церемонно поклонилась чужакам.
Девушке понравилась прическа таможенницы: тугой узел тяжелых волос на затылке, закрепленный изящными заколками в виде змеиных драконов. Парень поклонился милтийке столь же церемонно, сумочки и сумки с аппаратурой упали вперед. Таможенница тоже улыбнулась и вежливо попросила представить документы – пластиковые карточки, которые здесь называли паспортами. Таможенница сверила данные на карточках с данными на экране компьютера и произнесла привычную формулу:
– Добро пожаловать на Милту. Ваше время пребывания на нашей планете - сутки. Если по той или иной причине вы задерживаетесь, следует уведомить паспортный контроль. Агенты паспортного контроля работают при каждом полицейском участке. Удачного дня.
Близнецы церемонно поклонились, забрали документы и пошли к выходу. Милтийка смотрела им вслед:
– Невероятно, каких красивых людей можно встретить в этом захолустье…
– Нашла чему удивляться, – презрительно ворчал лаоирт, – близнецы. Не жди от них добра – это дурной знак.

---
Разум раздвоился. Две сущности оказались разными, странно разными, они мыслили схоже, но иначе, они дополняли друг друга. Два разума научились разговаривать. Странный то был разговор, ведь в пустоте еще не было слов, но были мысли и образы, неясные ощущения цвета, вспышки света, отзвуки музыки, ощущение формы. Они еще не знали, как наполнить пустоту, но научились наполнять себя мыслью и фантазией, делиться друг с другом мечтами. Странными были видения раздвоившегося разума, словно осколки чего-то давно забытого и потерянного, несформированные, неосознанного. Но теперь их было двое и они не были одиноки в бесконечной пустоте, застыв среди нее. В пустоте нет движения, есть только мысль, и странная сила которую они не знали, только ощущали.

---
Парень и девушка вышли из здания космопорта, осмотрелись. «Солнце» жгло немилосердно. Нескончаемая красно-желтая пустыня Хо тянулась к горизонту, покрытая красноватой кисеей, ее пересекала широкая, бурая дорога, искаженная жарким маревом. А вдоль дороги - чахлые колючие кусты, похожие на сталактиты. Казалось, красная пустыня плавно переходит в желтое небо.
У выхода из вокзала стоял примитивный пассажирский транспорт на колесах.
Господин в шелковом кремовом костюме вытирал шею покрасневшим от пыли платком и ругался с водителем, требовал немедленно включить кондиционер. Угрожал, что пожалуется в транспортную службу, и пугал связями в министерстве. Второй милтиец, в несуразном балахоне, с кожей, напоминавшей источенный временем пергамент, молча, терпеливо сидел на своем месте. Его узкие, как щелочки, глаза казались слепыми.
Высокий, коренастый водитель, едва сдерживая злость, молча включил кондиционер. А затем крикнул на шелкового пассажира:
– Закройте дверь! А то какая разница, работает охладитель или не работает!
Близнецы поспешили вскочить в салон транспорта. Девушка споткнулась на ступеньках, сумка с компьютером и микрофонами соскользнула с ее плеча, едва успела поймать.
– Давайте вашу руку, – услышала она над головой мужской голос, – здесь неудобные, крутые ступеньки.
Девушка посмотрела вверх, ей любезно протягивал руку помощи молодой парень. Черные выразительные узкие глаза на скуластом, словно высеченном из камня лице казались наполненными тьмой.
Ее брат вошел в салон и услышал крик водителя:
– Дверь!!!
Закрыл дверь.
– Сильнее! – прикрикнул водитель, – ну, что смотришь на меня?! Она сама не закроется! Поприлетают тут, с Пайры… не знают что такое дверь. Забыли даже зачем человеку колесо.
Первым побуждением гостя планеты было грохнуть дверью, так чтобы окна в салоне вылетели, но он сдержался…
Девушка села в неудобное, обтянутое грязной, пыльной тканью кресло, с высокой спинкой, на которой под головой был прилеплен кусок светлой ткани. Подумала, что на войне о гигиене не думают, но осеклась, ведь на Милте был стабильный, продолжительный мир.
Незнакомец уложил на багажную полку сумки гостьи. Тем временем ее брат расплачивался за проезд, водитель дал чужаку сдачу на две кредитки меньше. Черноглазый незнакомец подошел к водителю, вежливо попросил:
– Любезный, не обманывайте гостей нашей планеты…
– Что!? – раздраженно переспросил водитель.
Черноглазый парень открыл перед глазами водителя пластиковую карточку. Тот мгновенно побледнел, подобрел, притих и вернул инопланетному гостю деньги.
Черноглазый милтиец покровительственно поучал гостей:
– Здесь любят обманывать. – и тут же спросил, – Гэл и Мил Ридас? – гости озадаченно кивнули, парень представился, – Я Олрэ Дэйзэро-Кайр, ваш сопровождающий.
– Зачем? – удивился Гэл.
Сопровождающий растерялся.
Двигатель зарычал. Транспорт резко дернулся с места. Гость едва не упал, Олрэ поддержал его под руку:
– Садитесь, господин журналист, дорога здесь неровная, еще упадете.
Гэл, держась за спинки кресел, дошел до сестры. Она пододвинулась, освобождая для него место. Олрэ сел в соседнем ряду.
– Мы не просили о сопровождающем… – сказал Гэл.
– У нас разгул бандитизма, опасно… – ответил двухметровый милтиец.
– А вы будете нас защищать? – спросила Мил.
– Я представитель службы порядка, моя задача защищать мирных людей, – ответил милтиец, гордо задрав массивный подбородок, хотел, видимо, произвести впечатление на красивую гостью.

---
Один разум создавал цвет и форму, другой - звук и движение. Созданные фантазии выплетались в очертания, сплетались в фантомы, стремительно пролетали в пустоте и гасли, лились звуки, переплетаясь в чудесные мелодии, и неуловимо таяли. Два разума мечтали задержать неясные видения из бусинок мечты, несформированные, нечеткие, навевающие необъяснимые чувства, но видения рассеивались, поглощались безграничной пустотой. Два мечтателя не помнили, что разноцветные пылинки напоминают песок, или листья на ветру, а стремительная тень схожа с живым существом, бегущим или летящим, ведь ничего не было - только полет разноцветных песчинок под едва слышную, исчезающую в пустоте музыку мечты. Чтобы задержать свои фантазии и видения, разум решил создать то, на чем можно рисовать образы и то, где можно слушать звуки. То, что можно было бы назвать полотном, если бы мечтатели знали, что такое полотно.

---
Незаметно красно-желтая пустыня сменилась красно-желтым городом.
Здесь строили дома не вверх, а вниз, врывались в «землю», спасаясь от пыли и жары. На поверхности узкие улицы, двух-трехэтажные дома с толстыми стенами и маленькими окошками, закрытыми ставнями. Многочисленные отверстия в ставнях пропускали достаточно света, чтобы не натыкаться на мебель и не так много пыли, чтобы ею заполнило комнаты. Но если спуститься вниз на лифте, то там тоннели переплетались как бесконечные улицы. Вниз тянулись сотни этажей жилых и офисных помещений.
Олрэ сообщил:
– Я нашел для вас хорошую гостиницу. Апартаменты под землей – дороже, но удобнее. Ведь наша пыль может даже убить.
– У нас ограниченные командировочные, – ответил Гэл.
– Не беспокойтесь, – махнул рукой милтиец, – мы обеспечим вас всем необходимым. Вы ведь снимаете фильм о древних городах нашей планеты, что привлечет туристов. Мы достаточно дальновидны и умеем вкладывать инвестиции.
«Какой умный спец-парень, – подумала Милэн к брату, – слова такие знает… Думаешь, действительно, будет у нас бесплатное помещение?»
«Не исключено, – ответил Гэл, – Потом нужно будет найти информатора и поблагодарить за содействие, скорее всего это кто-то из той конторы, где нас наняли. Коммерсанты… каждая сволочь печется о личной выгоде, а наемников можно подставить… Уроды».
«Но так даже интересней», – усмехнулась Мил.
Гэл кивнул, соглашаясь с сестрой.

Кондиционер в старом транспорте, казалось, только разгонял жару, а пыль плавала в салоне, переливаясь под солнечными лучами радужным спектром. Милтиец в светлом шелковом костюме снова ругался, вытирая лицо побуревшим в родной среде платком, громко сморкался, рассказывал, что у него аллергия. Водитель, тихо матерясь, до отказа повернул ручку на кондиционере и усилил сложную систему фильтрации, аппараты загудели, но пыли не убавилось.
По поверхности планеты простые люди ездили только на общественном транспорте, ни одна частная машина не выдерживала испытания красной пылью. И только правительство и армия были обеспечены гравитационными машинами с силовым полем.
Общественный транспорт проехал через город, разминувшись только с одной похожей машиной, и остановился у приземистого красного здания. Водитель объявил:
– Гостиница!
Гэл перевешал на Олрэ половину своей аппаратуры и тяжелый старотипный гражданский ноутбук. Олрэ с сумками выбрался из транспорта, упрямо попытался подать руку Милэн, но девушка выскочила из салона и поспешила спрятаться за братом.

Справа терялась в пыли длинная узкая улица, как ущелье в горах, слева был поворот в переулок, несколько тусклых дорожных указателей и выцветший на солнце рекламный щит, на котором уже ничего нельзя было увидеть, кроме пастельных пятен. Дома упирались подоконниками в пыльный тротуар. Прохожие в светлых широких одеждах и в тюрбанах на голове спешили нырнуть в спасительную прохладу подземной части города.
Олрэ провел гостей в небольшой дом со стеклянной дверью, за дверью был зал, переходящий в тоннель, идущий вниз. В тоннеле - две движущиеся лестницы, одна везла людей вниз, другая поднимала наверх, лестницы тоже были полупустыми. Олрэ объяснил, что днем жители Милты предпочитают находиться в прохладе подземного города.
Спустились до минус первого этажа. Здесь были широкие и чистые тоннели, справа и слева, как в лабиринте, ступеньки вверх и вниз, стены, дверные проемы и везде лампы дневного света. Воздух чистый, прохладный, но с запахом химии, видимо, его очищали не только фильтрами, но и с помощью химикатов. Прохожие шли по своим делам, гости не сразу поняли, что показалось необычным на улицах этого подземного города, но потом осознали - здесь были только взрослые и совсем отсутствовали дети.
Олрэ засуетился, будто военный в секретной зоне, торопливо указал на дверь гостиницы:
– Нам сюда.
За вращающейся дверью гостиницы - большой вестибюль, на каменном полу ковры, обслуживающий персонал в костюмах, как у работников гостиниц Пайры11 десять лет назад. И ничего из местного колорита. Олрэ подошел к высокой стойке администратора, громко огласил:
– Заказан двухместный номер на сутки, все оплачено.
Администратор – чернокожая лаоиртянка, посмотрела на Олрэ с презрением, резким движением сняла ключ с крючка и бросила его на стойку и пробубнила гнусавым голосом:
– Комната восемьдесят шесть.
– Спасибо. – Олрэ, не скрывая раздражения, поправил на животе надоедливый фотоаппарат и указал гостям рукой на лифт. – Нам вниз.
Лифт оказался узким и медлительным, что совсем не понравилось гостям, они не любили замкнутое пространство. Милтиец тем временем гневно рассказывал о том, как правительство его родной планеты лет двадцать назад позволило беженцам с Лаоирты поселиться на Милте. Возмущался, ведь теперь милтийцы считают себя низшей расой, а быть неестественно круглым даже модно. Мало того, обычаи Лаоирты вытесняют обычаи Милты. Танцы, одежда, музыка, высокие столы и стулья вытеснили сдержанность и низкую уютную мебель. Но самое страшное - на Милте теперь нет семей, детей растят в питомниках, люди сходятся как угодно с кем угодно, не глядя ни на расу, ни на пол партнера – куда катится планета?!
«А ты расист, парень», – подумала Милэн, она знала все проходящее. И с семьями, и с детьми, и с лаортянами со временем как-то уложится, всегда укладывалось, вот только то, что люди слишком увлекаются удовольствиями, забывая о чувствах и творчестве, немного удручало, хотя всегда на каких-то промежутках времени в вечности наступали темные эпохи и всегда заканчивались.
Олрэ привел гостей в уютный номер на две небольшие комнаты с маленькой гостиной. Вместо окон - стерео-экраны и небольшой пульт управления. Милэн начала нажимать на кнопки, разыскивая морской пейзаж. Гэл оттащил ее от стерео, напомнив, что времени у них не так уж много. Окончательно испортил настроение Олрэ, сообщив:
– Через двадцать минут мы позавтракаем в ресторане двумя этажами ниже, через час нас ждет автобус. Съемочная группа нашего телевидения хочет поехать с вами.
Дополнил неприятностей вежливый стук в дверь. Тоненькая как тростинка милтийка, не дожидаясь ответа, ворвалась в номер, распространяя запах цветов.
– Здравствуйте! – незнакомка схватила Гэла за руку, – меня зовут Гнакаро, я сделаю о вас репортаж! Как вас зовут?
– Гэл.
Милэн отступила в ванную комнату.
– Я приму душ с дороги, пыли у вас много, – и закрыла дверь
Гэл в мыслях обозвал сестру предательницей.
А Гнакаро говорила, говорила, ни на миг не замолкая, и слова сливались в единый шумовой поток, который время от времени прерывал Олрэ словом или короткой фразой.

---
Мечтатели творили в пустоте полотно своих фантазий. Вначале полотно распадалось, как образы и звуки, и два разума снова и снова преобразовывали пустоту, но ничего, кроме пустоты не получалось. Тогда они придумали создать сеть вне пустоты, сдвинуть пустоту наполненностью. Мечтатели наполнили пустоту наполненностью, и пустота поддалась, обтекла наполненность, как неприступная защитная оболочка. Два разума вступили в наполненность, и осознали настоящую бесконечность – бесконечность, беспредельность и нескончаемое время. Они осознали, что такое время, и теперь понимали, как долго они были в пустоте, но их не пугало время. Время в бесконечности было тем, что можно было задержать и ощутить, как звук, а бесконечность со временем они увидели как образ.

---
Транспорт с телевизионщиками подскакивал на ухабах грунтовой дороги. Журналисты шутили и смеялись: хорошие, добрые, простые. Но был еще оператор, он натянуто улыбался, изучая гостей тяжелым недоверчивым взглядом, а пожилой журналист тихо рассказывал этому оператору, как включить камеру.

Задание усложнялось. В планах близнецы должны были нанять машину, доехать до старого города, от старого города до объекта нужно было пройти или пробежать около пяти километров. В реальности нужно суметь незаметно исчезнуть из глаз телевизионщиков, чтобы попасть на объект. Но так как корпорация «ЛГАО» уже заплатила им за показательное уничтожение завода искусственного овирия на Милте, то гордость и самоуверенность не позволяли им уйти тихо, не нашумев…
«Оператора» звали Кэол, он был приставлен для наблюдения за гостями местной службой безопасности, как и Олрэ. Близнецы уже прочли из мыслей обоих соглядатаев, что в старом городе их ждет западня. А также то, что власти знают, зачем на самом деле к ним прилетела столь экзотическая пара журналистов. Спецслужбы Милты намерены предотвратить теракт, что на самом деле был исполнением приговора транспортной корпорации «ЛГАО» для нелегальных заводов овирия. Корпорация «ЛГАО», чей логотип использовали милтянские контрабандисты, пыталась таким образом покончить с компрометирующей их контрабандой дешевого и ненадежного топлива для космических кораблей. Близнецы понимали, что взять их попытаются незаметно для группы местных телевизионщиков, приглашенных для работы, чтобы отвлечь наемников от подозрений.

Гнакаро прижималась к Гэлу и спрашивала:
– А вы давно работаете на телевидении?
– Нет, не очень, – вежливо врал Гэл.
– Это ваше первое задание?
– Нет, не первое…
Олрэ поддерживал Милэн под руку. Милэн ерзала по креслу, пытаясь отстраниться от него, но транспорт был слишком мал. Гэл обнял сестру, отгораживая ее своей рукой от назойливого ухажера. Олрэ покосился на Гэла, промелькнула его невольная агрессивная мысль: «Ну, погоди, лохматый, еще поговорим!»
Транспорт остановился у подножья скал. Большинство из милтянских журналистов оказались в этом историческом месте впервые. Они с восторгом рассматривали гряду стен, обвивающих гору.
Милэн вначале даже не поверила, что храмовый город, процветавший на Милте миллион лет назад, так хорошо сохранился. Память мгновенно перенесла ее в период расцвета цивилизации Нии на планете Мио, теперь -Милты. Она как будто снова увидела Храмовый город на скалах в окружении висячих садов. А у подножья лестницы вместо большой ямы было озеро с прозрачной водой, сквозь которую просматривалось дно. То озеро было священным, в его воды бросали жертвы богам, и миллион лет назад в то священное озеро бросили Милэн, под вой труб, мелодичные молитвы и грохот священных барабанов.
Сегодня полуразвалившиеся стены цвета охры, смотрящие на журналистов маленькими окошками бойницами - лишь отголосок былого величия магической планеты Мио.
Гнакаро дрожащим от гордости голосом изрекла:
– Здесь очень давно поклонялись светлой богине Лиливо.
– Лиливо? – удивленно переспросил Гэл. И вынужден был согласиться, хотя помнил, как миллион лет назад его толкнули в пещеру владычицы этого города – темной богини Дони.

Миллион лет назад на планете Мио, в этом страшном Храмовом городе, безлунной ночью Милэн, как юную чистую жертву, не осквернив унижениями, страданиями и болью, бросили в воду священного озера. Жители степи не умели плавать, потому считали, что человек в воде непременно должен умереть. Милэн почему-то запомнила только, насколько была холодной вода в том озере, она выпустила чешую из-под кожи и затаилась на глубине.
В темноте Милэн видела тени рыб, очертание дна и более темное пятно – то была нора, нора ее заинтересовала. Нора была темной и непроглядной, но в норе вода оказалась значительно теплее, чем в озере. Милэн поплыла вперед, знала, что если течение в норе такое сильное, значит, есть смежный водоем. Вынырнула в подземном озере под сводами огромной пещеры. В зажимах на стенах горели факелы, на берегу подземного озера стоял Гэл, его обнимала темноволосая чернокожая женщина. Это и была повелительница ночи, темная богиня Дони. Милэн решила тихо подождать, чем закончится для Гэла знакомство с местным идолом.
У темной повелительницы ночи – богини Дони были желтые змеиные глаза, прекрасное, совершенное тело, идеальные ноги, нежные руки и девичье лицо. Обнимала она Гэла страстно, а ее руки медленно превращались в змеиные кольца, тело холодело, объятия становились смертельными, острая чешуя оцарапала смуглое тело Гэла. Он растерялся вначале, когда почувствовал вместо женских рук тело змеи, когда пушистые ресницы обернулись чешуей. На самом деле богиня Дони оказалась сильным магом-ворлоком, и даже не особо жестоким - она дарила своим жертвам наслаждение перед смертью.
Милэн тихо и незаметно выскользнула на берег...
Змея Дони поцеловала Гэла: наслаждение, о котором рассказывал стражник, оказалось гипнозом, а гипноз на Гэла не действовал, и он преобразился. Сравнительно тонкие кольца змеи не удержали пятисоткилограммового зверя в своих объятиях. Дони мгновенно преобразилась назад в женщину, упала на колени, обняла огромные лапы зверя и начала его умолять:
– Прости меня, я не узнала тебя.
Приговор для мага Дони от Совета Магов был исполнен быстро, она не почувствовала боли.
Милэн сидела на каменном уступе на берегу пещерного озера, поджав под себя ноги. Ей не понравилась эта страшная сказка.

– Светлой богине? – переспросила Милэн.
– Да, найдены документы, – уверенным голосом отвечала Гнакаро.
– Ну, да... конечно… документы... – согласились и Гэл и Милэн.
Хотя, как знать, может быть, после Дони правила Лиливо?..
К арке, миллион лет назад закрытой массивными деревянными воротами, украшенными узорчатой позолоченной ковкой, а теперь открытой всем ветрам, шла разбитая, почти вертикальная дорога. Журналисты, увешанные аппаратурой, как праздничные деревья – дарами ищущих благословения у богов крестьян, пешком взбирались по крутому подъему. «Солнце» поднималось к зениту, и ни облачка на грязно-буром небе. А миллион лет назад небо на Милте было пронзительно-синим. И зимой падал снег, белый, искристый, холодный.
Искривленные, замыкающие пространство над головой, стены домов укрывали спасительной тенью. Гнакаро развязала тюрбан на голове и тряхнула рыжими волосами. Обворожительно улыбнулась Гэлу.
– Я уже испугалась, что растаю, – шутила она, – А хотите, я расскажу вам, что было в этом городе миллион лет назад? Вы себе представляете! Миллион лет! Это же такая вечность. И тогда на нашей планете было еще жарче, потому вторые этажи надстраивали так, чтобы балки смыкались…
А Гэл с благодарностью вспомнил шкуру степного волка, которая согревала его и Милэн здесь миллион лет назад, укрывая от холодных неугомонных ветров, когда снег налипал на ресницы, проникал между нитями одежды и в широкие, валянные из шерсти сапоги.

Миллион лет назад они нанялись механиком и навигатором на старый пиратский корабль, который шел на Милту. Как только посадочная платформа коснулась каменистой почвы планеты, на близнецов накинули удавки и выволокли с корабля. Пиратов уже ждал купеческий караван. Недолгие переговоры - и близнецов продали в рабство. Но пока их везли в нужном направлении, они не сопротивлялись. Дони скрывалась от преследования космических магов, была подозрительна и тщательно проверяла каждый корабль, который садился на ее планету. Но разве могла она подумать, что палач придет к ней жертвой.
Глава купеческого обоза рассказал юноше и девушке, что их ждет в бесконечной каменистой пустыне, если посмеют убежать, о вариациях мучительной смерти - от холода, жажды, голода, или диких животных. Он бросил к ногам огромную бурую шкуру милтийского волка, приказал поддерживать ночами большой костер.
Бурая шкура милтийского волка согревала близнецов две ночи, и когда под утро на траве и на гривах огромных вьючных туров блестел иней, под шкурой было тепло и уютно.
А к концу второй ночи, когда обоз приблизился к городу Дони, купцы под утро связали их, в той же шкуре и кинули в поржавевшую, пустую, пахнущую дикими кошками… клетку.
Сейчас на Милте нет ни больших туров, ни гигантских бурых волков, ни диких кошек, ни узаконенного рабства.

Милтянская журналистка рассказывала:
– А это дворец Лиливо. Я хочу показать вам алтарь, девушки возлагали на него цветы в дар светлой богине. А самая красивая из них олицетворяла богиню…

Милэн вспоминала, что миллион лет назад на алтарь не возлагали цветов, на алтаре проливали кровь. И только очень юных девушек здесь топили, не тронув. Змея любила непорочность и чистоту, но к очень юным девушкам испытывала жалость.
А Милэн предпочитала не убивать женщин.

Гэл держал камеру на плече, снимал все, что показывала ему Милэн. Они самоотверженно играли в журналистов. Олрэ молча следовал за ними. В огромной зале без крыши милтиец неожиданно спросил:
– Почему вы согласились с утверждениями этой девочки, вы ведь знаете – город поклонялся ночи?
Гэл удивился и испугался, что схватят их уже сейчас, но спросил в ответ:
– Почему ночи?.. Ведь документы сохранились…
Олрэ пожал плечами.
А Гэл подумал, что они с Милэн все-таки успеют дойти до змеиного лабиринта, лишь бы тоннель, связывающий пещеру и высохшее озеро, не засыпало.
Милэн пересказывала перед камерой официальную историю Милты, брала интервью у Гнакаро: «Ведь Гнакаро – потомок жителей города – и может быть, светлая Лиливо была похожа на свою нынешнюю соотечественницу».
Милтянка краснела и смущалась, особенно когда Гэл направлял на нее объектив, и просил повернуться в профиль рядом с едва заметной фреской. На фреске – женский профиль с символами змеи. Змея, оказывается – символ мудрости.
Кэол опустил камеру, забыв ее выключить:
– Господа, нужно собираться, скоро стемнеет…
Но Близнецы уже скрылись в лабиринте.

---
Время, теперь появилось время, осознание убегающих, струящихся, текущих и пролетающих мгновений. Мечтатели играли. Цвет стал ярче, звук - громче, образы и звуки грохотали и переливались, спектром и тональностью наполнив бесконечность, летели и возвращались, нахлынув на создавших их невообразимым потоком, смешанным комком или обвалом невосприятия созданного. Два разума собрали комки образов и звуков. Они поняли, что такое движение, осознали, что в бесконечности и времени образы и звуки, неоднократно вернувшись, тают и теряют силу, медленно исчезают. И мечтатели придумали плотность. Оказалось, если уплотнить образ, то получается форма, а для движения формы нужна энергия, для звука - нужен источник. Два разума учились и изучали то, что творили, так они увидели, что для того, чтобы цвет был ярче, нужен свет. Бесконечность заполнялась, хаотично, бездумно, странно. Образы насыщались энергией, энергия наполняла бесконечность движением, движение затопляло бесконечность образами и два разума осознали, что такое хаос. Они научились стирать то, что создавали.

---
В змеином лабиринте сохранились фрески. Покрытые пылью стены хранили историю старого города. Эти фрески не показывали туристам, здесь была правда. Близнецы знали настоящую историю Милты, они видели эти стены, еще не покрытыми пылью.
Шли быстро, пока Кэол и Олрэ не опомнились и не бросились в погоню. Главное, чтобы тоннель сохранился.
Выход из тоннеля, созданного в толще горы миллион лет назад, лишь слегка засыпало песком. Близнецы выбрались на дно бывшего озера, преобразились в двух громадных серых зверей и побежали под прикрытие скал вокруг горы, а там дальше и дальше через пустыню к заводу, который необходимо было взорвать.
Гравитаторы догнали оборотней на расстоянии двух километров от объекта, окружили и попытались прижать к почве, но звери прыгнули в разные стороны, а один из легких гравитаторов Гэл сбил своими мощной лапой.
Оборотни разбежались в разные стороны, кто-то из них двоих должен выполнить задание. Преследование продолжалось. Усиленный динамиком голос преследователя предлагал инопланетным диверсантам сдаться и вернуть себе форму человека.
Оборотни не останавливались. Пули не могли их даже поранить, огонь не мог опалить, они должны были добраться до завода, а там все будет еще проще, они просто сомнут охрану потому, что в быстроте, реакции и скорости передвижения им равных нет.
Как и ожидалось, преследователи начали стрелять. Милэн хмыкнула, развернулась на месте и как игривый котенок прыгнула на первый гравитатор. Водитель успел увести машину немного в сторону, и большая кошка не поймала его, да и не хотела, просто напугала и помчалась дальше.
Стрельба продолжалась, стреляли очередью, и когда первая пуля ударила Милэн в бок, она еще с насмешкой подумала: «Лишь бы не разрывная, шерсть испортит». Но пуля неожиданно вошла в мышцы и, столкнувшись с ребром, взорвалась. От внезапной и неожиданной боли помутилось сознание, оборотень споткнулся и покатился в песок. Милэн-кошка ловила пастью воздух, легкие уже не работали, она с рычанием ощущая ужасную, забытую боль. Привстала на передних лапах и почувствовала, как осколки метала снова сдвинулись с места, разрезая мышцы и сухожилья, впиваясь в кость. Только злость и упрямство заставили ее снова поднять тяжелое тело зверя. Но куда она могла бежать? На пустынной равнине ей могла помочь только скорость движения. Спрятаться было негде и теперь ее попросту добьют. Она лишь спрашивала себя, откуда милтийские спецслужбы узнали о металле, способном пробить ее тело?

---
Постепенно мечтатели научились преобразовывать свою фантазию в осознанную форму, задерживать движение и ограничивать полет как мыслей, так и образов. Научились определять гармонию в цвете и в форме, ценить красоту удачных творений и наполнять созданное ими полотно мира островами, где переплетались созданные ими образы, как разноцветные капли в радуге, где звуки радовали гармонией и слаженностью. Острова эти освещались облаками света.
Мечтатели и строители настроили свой красочный мир, дали каждому острову в облаке света рассчитанные траектории движения, но не с кем было поделиться радостью созидания. Мечтатели придумали создать кого-то, кто тоже мог видеть и слышать, кто помог бы наполнять красками и звуками бесконечное сверкающее разноцветными огоньками света полотно Мира.
---

Милэн-зверь сделала шаг, осколки страшного металла в ее теле снова сдвинулись, она задохнулась болью, хватала воздух раскрытой пастью и слышала странный страшный свист в легких. А еще заметила, что ее кровь падала на песок и не поглощала его, а скатывалась ртутными каплями, затихая среди желтых песчинок, абсолютно мертвая и темная. Милэн не могла поверить в то, что видела. Обессилено она рухнула в теплый песок, и поняла, что ей уже не встать. Услышала, как подняв облака песка, приземлились гравитаторы. Услышала шорох шагов, запах кожаной обуви и человеческого пота.
Запахи болезненно заполняли ноздри.
Черный ботинок больно ударил ее по морде, и она на грани сознания сомкнула клыки на этом ботинке, почувствовала на клыках сладковатый вкус человеческой крови. В нее снова стреляли, но она была уже за гранью боли. Удивилась, что еще может думать, надеялась, что Гэл успеет уйти, мысленно кричала брату, что нужно бежать, бежать как можно дальше, здесь опасно, к черту проклятую работу, это ловушка. Спрашивала себя, кто мог заманить их в такую ловушку, кто мог знать о свойствах кирида, думала… Пока в ее грудину не впился «паук» и не разорвал ей сердце.

---
На создание того, кто мог чувствовать, думать и мечтать, два разума отдали часть себя. Опустошенные и счастливые, они вдохнули в разум жизнь и помогли ему увидеть Мир. Новый разум еще не осознавал себя, но ощущал живым. Те, кто создал Мир, безгранично делились с созданным ими разумом знаниями, рассказывая то, что вспомнили, едва очнувшись в пустоте и то, что поняли, осознали в том? что было ничем, и то что узнали, наполняя пустоту. Они мечтали, что тот, кого они создали, превзойдет их, считая создание разума смыслом всего. И новый разум впитывал в себя все, что слышал, видел и ощущал. Новый разум мог на равных, с теми, кто его создал, управлять материей мира и создавать на полотне новые образы и формы, в которые Изначальные вдыхали жизнь.

---
Гэла догнали и расстреляли с дальнего расстояния. Гравитаторы ниже, чем на три метра, не спускались.
Удостоверившись, что зверь не поднимется, Кэол спрыгнул на «землю», подошел к недвижимому телу огромного оборотня и нерешительно толкнул стволом тадо. Тотчас услышал за спиной ленивое предупреждение:
– Его кровь может оказаться агрессивней его самого.
Милтиец оглянулся, увидел высокую фигуру доктора Коре.
Доктор Коре, рыжеволосый копроконец двух с половиной метров ростом, ученый и путешественник, всю жизнь изучал оборотней. Услышав приглашение Арваса поработать консультантом по аджарам, не раздумывая, прилетел на Милту. Теперь стоял над огромным телом зверя и озадаченно дергал мочку своего уха. Кэол ухмыльнулся, отходя в сторону:
– Тогда, доктор, не стесняйтесь. Вас ведь очень интересует этот экземпляр.
Доктор хмыкнул, подошел, присел рядом с мертвым оборотнем, достал из ножен на поясе небольшой нож и прикоснулся лезвием к окровавленной шерсти. Присмотрелся к лезвию, растер пальцем кровь оборотня по помутневшему металлу, озадаченно пробубнил:
– Странно, я был уверен.
– В чем? – спросил Арвас.
Услышав голос своего начальника, Кэол вздрогнул. Старик всегда появлялся словно тень.
Коре тихо и неуверенно ответил:
– В том, что это не аджар. Аджары на треть мельче, этот слишком крупный. И он не мутант… Но у настоящего тэйла должна быть агрессивная кровь как у драконов. Хотя тэйлы и не изучены, сведенья о них есть только в летописях. Сошлись на мысли, что они вымерли. Это не аджар. Я не могу его классифицировать…
Как будто из ниоткуда возник маг в длинном белом кожаном плаще, он был ростом около двух метров, бледное лицо, казалось, светилось в медленно наступающих сумерках, как нарисованное фосфором, глаза были словно темные змеиные норы, бледные губы слегка кривились в улыбке. Маг насмешливо, небрежно, едва открывая бледный рот, сказал:
– Тогда, господин Коре, я вас поздравляю. Перед вами вымерший индивидуум. А кровь его – велением Хахгэта – нейтрализована.

---
Изначальные научились называть то, что создали, дав тому, кого создали, имя Зэрон. Зэрону понравилось называть то, что видел и он назвал Изначальных Волнами. Затем он дал название тому, что видел и тому, что ощущал. Назвал острова света и земли планетами, а свет светом, назвал живых живыми, а движение движением. Дав название тому, что видел и ощущал, Зэрон решил наполнить все невообразимое бесконечное полотно Мира названиями жизнью и движением. Но сам он не мог справиться со столь колоссальной задачей, а Волны, казалось, утратили интерес к наполнению Мира. Изначальных интересовало мелкое и незначительное в созданной ими бесконечности, точечное, миниатюрное творение красоты и совершенства, они занимались, как казалось Зэрону, мелочью, доводя форму, звук и цвет до гармоничного единства, им нравилось уравновешивать движение островов света, оттачивать их структуру и смягчать среду обитания для живых форм. А потом наблюдать за развитием существ, смотреть, как блестят глаза у тех, кто жил на островах света, смотреть, как перекатываются волны дающей жизнь воды, смотреть на свет сквозь поле атмосферы и слушать звуки. А Зэрон видел, как Волны бесконечно совершенствовали то, что он создал, и ему не нравилось, что Изначальные исправляют сотворенное им. Зэрон попросил Волнов не вмешиваться в его творения и они, ласково и понимающе улыбнувшись, согласились не вмешиваться. Они продолжили собирать знания.

---
Пахло железом, оружейным маслом, туалетной водой, гравитационным топливом, человеческим потом, и едва заметно, еле уловимо - киридом. Пахло кожей, а еще кремом для обуви. Ощущался прохладный ветер, ощущался запах весны. Слышался едва ощутимый шелест гравитационного двигателя и шелест листвы. А еще пела птица, заливисто и радостно, и где-то текла вода.
Пергаментоликий Арвас Тинитроги, помощник императора по внешним связям, увидел, что оборотень в клетке открыл желтые глаза, и спросил не без насмешки:
– Совет интересуется нашими заводами?
– А причем здесь Совет? – удивился Гэл и ответил, едва шевеля клыкастой пастью, – нас наняла корпорация…
– Странное стечение обстоятельств.
– Бывают и злосчастные совпадения, – проворчал зверь.
Кэол, помощник и секретарь Арваса, ухмыльнулся. Не мог поверить ни в злосчастные совпадения, ни в то, что зверь, пусть даже оборотень, может так внятно говорить.
Гэл все еще не мог поверить в то, что происходило. Не мог поверить в ту боль, которую чувствовал, в ту кровь, которую ощущал на клыках, в ту слабость, что не позволяла ему подняться, в то страшное ощущение киридового паука в груди, сжимающего ребра, в то, что умер. Не мог поверить, потому что никто не смог бы распознать в нем Волна, кроме Зэрона. Но Зэрона не было, он давно затерялся в перерождениях. Но иначе кто? Спрашивать у Милтийцев о том, кто вложил в их руки кирид, он считал бесполезным.
Клетку выгрузили из большого гравитатора на грузоподъемные гравитационные подушки и переправили в подвал дворца милтийского императора по старому подземному переходу, достаточно широкому.

Небольшая гостиная рядом со спальней императора. Запах человеческого сонного тела, ароматизаторов, дорогих духов и горячего фирго.
У императора Милты были серые волосы, редкие и тонкие, остриженные на уровне худых плеч, острый нос, узкие щелочки глаз, узкий рот и резкие очертание скул. Император Милты - худощавый, уставший человек. Его разбудили, но он не понимал, почему позволил себя разбудить. У ног его украдкой зевала девушка лет шестнадцати, она массировала императорские ноги.
Император Милты боялся потерять власть, боялся, что жизнь его будет продолжаться скучно и рутинно долгие годы, боялся интриг и заговоров…. В богов не верил, но продолжал, как в детстве, им молиться, легкомысленно прося перемен. Взял красную расписную чашечку с фирго и пригубил, но напиток оказался слишком горячим.
Арвас ворвался пыльным вихрем, принес в гостиную новые запахи: запах пустыни средних широт, запах раздавленных цветов и влажной земли, запах зверя. Император поставил на изящный столик изящную красную чашечку и спросил, едва шевеля губами, ведь по этикету он не должен был проявлять любопытства, лишь уравновешенность и равнодушие:
– Вы и вправду уверенны, что на Милту прилетели именно Старейшины Совета? Ведь если подумать здраво – это абсурд.
– Я уверен. Ваш покровитель заинтересован в том, чтобы мы их задержали на Милте, – ответил Арвас, сдержанно кланяясь, как и положено помощнику его ранга.
– Это не опасно задержать их в моем дворце? – император, как котенка, погладил по голове сонную девушку.
– Опасно, – Арвас снова поклонился, – эти могущественные существа непредсказуемы и своенравны, но может быть, клетка и специальные сдерживающие устройства окажут на них благотворное влияние.
– А мы можем в уплату за беспокойство и риск попросить их об одолжении для Милты? Пообещаем послабление строгости содержания?
– Ваш покровитель не рекомендовал говорить с ними и высказывать им наши личные требования…
– Покровитель не узнает… – равнодушно ответил император и взмахнул нежной рукой. – Я хочу их увидеть.

---
Зэрон создавал подобных себе творцов, но таких, которых мог подчинить. Десятки странных разнообразных разумных сущностей придумывали новые формы и образы, путешествовали по полотну мира. Бестелесные и могущественные, наделенные силой созидания, они наполняли Мировое полотно жизнью, красками и дыханием. Зэрон назвал созданных творцов маоронгами от слова маоро – наполнять.
Со временем у Зэрона возникла идея создать существ в телесной оболочке, наделенных желанием творить, как маоронги, но без могущества управления энергией. Зэрон хотел посмотреть, как такие существа будут воплощать свои мысли в реальность. Маоронги создали таких существ и назвали их людьми от слова людо – идти. Маоронги населяли людьми острова света и плотности. Люди были разные по форме, разные по цвету и различались ростом, люди были кристалликами, органиками, кремниевыми, ящерами, гигантами и миниатюрными. Маоронги наделяли людей жизненной силой, которую давал им Зэрон, беря ту жизнь у Волнов. Люди не могли создавать острова света и живых существ, но они могли рисовать то, что придумали, строить то, что замыслили, преобразовывать острова света трудом и фантазией.
Волны поняли, что Зэрон хочет населить все Острова людьми, подумали, что так даже интересней, и создали рядом с плотным полотном Мира тонкую кисею, которую наполнили энергией жизни.
Зэрон, увлекшись созиданием, считал себя всемогущественным, но увидев, что Волны могут создавать новые полотна мира, задумался.
А Волны создавали себе тела из света, тепла и энергии. Тела, которые могли быть стабильными и разными, тела, в которых можно быть большим космическим крылатым драконом, летающим среди звезд, сильным зверем, бегущим по холмам и лесам островов света, птицей в атмосфере островов Света и рыбой в воде этих островов. Тела, которые могли менять форму, тела, сотканные из мельчайших частиц, изменяющих расположение и взаимоотношение между собой.
---

Милэн очнулась в клетке. Клетка находилась в большом бетонном бункере, серый пол, серые стены и огромное темное зеркало во всю стену. Вдоль стен стояли солдаты, одетые в черные пластиковые доспехи, шлемы закрывали лица, они казались бездушными роботами с автоматами.
Гэл тоже был в этой клетке. Пленники так и остались зверьми, паук стягивал им ребра, и если бы они вернули себе человеческое тело, очередное перевоплощение обернулось бы для них болезненной остановкой сердец. А еще в мышцах и костях застряли осколки кирида, от которого не избавиться так легко, как от простого метала.
Кирид… Давно забытый кирид… Кирид, который древние планеты используют только для бронирования и улучшения обтекаемости своих космических кораблей, и никто со времен Мировой катастрофы не смел делать из кирида оружие…
Милэн почувствовала, что на нее с сожалением и сочувствием смотрит человек. Она подняла голову, увидела рядом с клеткой пергаментоликого Арваса. Несмотря на боль от паука и осколков кирида, она мгновенно бросилась на решетку. Милтиец отшатнулся. Гэл поднял голову, зарычал. Солдаты подняли автоматы, приготовились стрелять, Милэн казалось, что еще одно движение и сердце снова остановится. Арвас поднял руку, приказал:
– Не стрелять! – и тихо сказал к пленникам. – Это бесполезно.
Милэн оскалила клыки, и шерсть на ее загривке поднялась дыбом. Гэл демонстративно клацнул клыками.
– Разве мы не сможем договориться? – спросил Арвас, – вы должны прекратить этот глупый спектакль.
Она вновь бросилась на решетку. Солдаты вновь подняли оружие, но без приказа не стреляли. Милэн упала у решетки, Гэл заметил, что прутья слегка прогнулись. Арвас отступил. Вздохнул:
– Если будете продолжать бросаться на прутья, вас снова расстреляют, а я хочу вам помочь.
Милэн подползла к брату, прижалась к нему, ей было холодно, лапы предательски дрожали. Необходимо было собрать силы и решительность для побега, прежде всего преодолев собственный страх перед болью.
Вошел император. Долго рассматривал оборотней, удивлялся, улыбался. Потом полюбовался на свое отражение в огромном темном зеркале, а затем спросил ласково, иронично и как бы между прочим:
– Как же вы так?
Гэл открыл желтый глаз, посмотрел на самоуверенного правителя Милты и тихо ответил:
– Я бы хотел задать вам тот же вопрос.
Император, услышав голос зверя, отшатнулся, покосился по сторонам, вопросительно посмотрел на Арваса, тот кивнул, подтверждая, что с императором говорит именно зверь. Император подавил в себе прилив липкого страха, пригладил поднявшиеся в корнях волосы, почувствовал резкий прилив ненависти, осознал - зверь и вправду говорящий, конечно, понял намек, но снова попытался начать диалог:
– О чем вы?
– Войска Совета вывернут вашу маленькую планету наизнанку, – мягко ответил зверь в клетке.
Милэн улыбнулась клыками.
Арвас сложил руки на груди, изрек:
– О, мой повелитель, озверевший Старейшина изволил пошутить, спецслужбы Совета не узнают о том, куда исчезли их правители, потому что эти правители здесь инкогнито…
Император с благодарностью посмотрел на помощника, потом строго на Гэла:
– Мой секретарь уже готовит документы для легализации торговли искусственным овирием. Вот только не знаю, как вы будете подписывать? Лапу приложите? – император позволил себе улыбнуться собственной шутке.
Арвас недовольно поморщился, не ожидал, что упрямый император все же начнет шантажировать Старейшин Совета.
– Вы уверены, что мы разрешим вам легализировать торговлю радиоактивным топливом? – удивленно спросил Гэл.
– Вы подпишете документы, и мы вас отпустим, – шантажировал император
– Отпустите? – недоверчиво переспросил оборотень, подняв большую звериную голову, на его клыках мелькнула кривая усмешка.
– Конечно, – заверил вежливый милтийский правитель.
Арвас смущенно кашлянул в кулак.
Император заскучал, звери в клетке разговаривали, были умны и уже не так страшили утонченного императора, не щекотало нервы общение с ними. Продолжение разговора, видимо, показалось ему бессмысленной тратой драгоценного времени, и милтийский правитель сообщил оборотням, как будто подводил итог:
– Если вы проявите добрую волю и будете похожи на людей, а не такой вот бессмысленной грудой шерсти с когтями, то вас переведут на верхний этаж, где подготовили комнату.
Арвас хотел возразить, что никто этих оборотней из клетки отпускать не будет, но наткнулся на повелительный и упрямый взгляд императора.
Поставив помощника на место, обусловленным этикетом гневным взглядом, правитель Милты с улыбкой предупредил пленников:
– У вас день, чтобы подумать над предложением.
Гэл улыбнулся, демонстрируя острые клыки:
– Конечно, мы подумаем…
Император улыбнулся, как можно сдержанней зевнул, прикрывая рот рукой, извинился, поклонился и вышел. Арвас побледнел и выбежал вслед за императором.
Кэол растерялся, когда остался наедине с оборотнями, в окружении готовых стрелять солдат.

– Вы не понимаете, Ваше величество! – Арвас тяжело дышал, нависая над низеньким правителем Милты.
– Они безобидны… – небрежно бросил император, – вынудите их вернуть себе человеческий вид, охраняйте их, и достаточно.
– Но, вы не видели как они бросались на прутья, и… и, меня предупредили… – отчаянно убеждал Арвас.
Император прервал:
– Эти Старейшины – дети, которые играют с трансформацией тел. Достаточно запереть их в комнате. А вы паникер, Арвас… Они цивилизованы, образованы и умны, а клыки - это только видимость. На пленке, которую вы мне продемонстрировали, вполне адекватные и очень симпатичные молодые люди, нужно только, чтобы они прекратили эти кривляния с клыками.

---
Теперь гармония мира нарушалась шумом мыслей и голосов, звуков и желаний. Волны создали информационное полотно, поглощающее нарушающие покой мысли, звуки и желания. Еще это полотно накапливало как светлые идеи, так и темные мысли, как зло, так и добро. Вдоль информационного полотна они создали пути, что были вне мирового полотна и одновременно в мировом полотне, на тот путь маоронги не могли ступить. Странный то был путь, путь, который создавал тот, кто ступил на него своей мыслью, путь видений и грез, путь миражей и познания, изменчивый и стабильный, незыблемый путь мечтателей. На путь мечтателей могли ступить и люди, если они осмелились мечтать и если им хватило смелости выйти за пределы стабильности Мира. То были люди не только идущие, но и ищущие. Путь Волнов изменял мечтателей и искателей, как изменялся сам, когда мечтатели попадали на него. Путники Пути становились почти бессмертными в своих поисках истины, они могли находить на пути обочины и создавать на них жизнь, а могли и сворачивать с пути, создавая тропинки к островам света в открытом Мире, находить там других искателей и новых Путников.
Но Маоронги начали преследовать свободных Путников, выискивать и закрывать тропинки. Жрецы, служители маоронгов, запрещали людям даже смотреть на чужих и чуждых под страхом смерти. Со временем в глазах людей Пути стали дорогами запретных черных знаний, а Путники - носителями смерти.

---
В комнату с клеткой вошел доктор Корэ. Кэол улыбнулся громадному копроконцу как родному, рядом с доктором он чувствовал себя в относительной безопасности. Неожиданно в помещении возник бледный маг в черном плаще, подобный мареву. Милэн и Гэл подняли головы, присмотрелись к незнакомцу, маг присел на корточки, и, глядя в желтые глаза оборотней, сказал, обращаясь к Кэолу:
– Вымотайте их, эти звери не так сильны, две-три регенерации, и они не смогут поддерживать трансформацию. Но когда станут людьми, не доводите их до истощения – это опасно.
Доктор Корэ возмутился:
– Они же не звери, они оборотни, разумные существа.
– С ними нельзя договориться… – пренебрежительно ответил призрачный маг.
– Разве вы читаете их мысли? – с горькой усмешкой спросил Копроконец.
– Да, – ответ маг как будто выплюнул, и развернулся к выходу, полы его светлого кожаного плаща взлетели как крылья.
Корэ понял, что изучая всю жизнь мифы и легенды, о древних он так и не узнал ничего.
В дверях маг встретился с Арвасом и императором, порекомендовал им:
– Расстреляйте их.
Кэол молча наблюдал. Корэ ходил из угла в угол, как будто он сам оказался в клетке.
Арвас хотел возразить, но маг жестко перебил его:
– Это не рекомендация. Это приказ.
Император решил, что рано еще идти спать, и задержался в комнате наблюдения, что была за темным зеркалом.
Арвас вошел в бетонную комнату, подошел к клетке, но не слишком близко, посмотрел на пленников, те не двигались, как будто спали, Арвас прошептал:
– Вам ведь, должно быть, так страшно?
Оборотни все так же молча лежали в клетке, закрыв глаза, как лежат потерявшие надежду на свободу хищники в зоопарке.
Император Милты скучающе сел за стол напротив окна-зеркала, уныло наблюдая за скучными оборотнями. Не такого разговора он ожидал, не таких эмоций, все так рутинно, и оборотни рутинны. Может быть, хоть расстрел этих рутинных оборотней развлечет.

---
Зэрон нашел Волнов на берегу моря, на старом, почти затерянном на границе Мирового Полотна острове света, на том острове света, на котором ни один Маоронг еще не посеял жизнь, сами Волны создавали на этом острове жизнь, как того хотели. Зэрон нашел Волнов – Изначальных вечером на берегу моря, они выглядели как юноша и девушка, они были гармоничны и прекрасны, как все те творения, которые создавались ими раньше, они беззаботно плескались в воде и смеялись.
Зэрон разочаровался, он строил Мир, а они играли как дети, он взрослел, а они плескались в воде и радовались жизни… как глупые дети. Зэрон почувствовал горький комок боли, будто жаркое чувство стыда за тех, кем он незаслуженно гордился, сжигало его. Подавив в себе горячее чувство стыда за то, что Изначальные так глупы и малы, Зэрон объяснил этим вселенским детям едва ли не по складам, как неразумным малышам, что нельзя становить смертных бессмертными. Нельзя давать людям свободу и становить их равными тем, кто вправе творить этот мир, равными тем кто создал людей.
Волны удивились словам Зэрона, но они любили первого созданного и верили ему. Изначальный Волн улыбнулся словам любимого создания, считая, что тот просто играет в грозного Вседержителя Мира. Волн сказал:
– Отдохни, ты слишком серьезен. Поживи, Мир так прекрасен. Сотки себе тело и пройди босиком по берегу моря, послушай шум прибоя и пение птиц, посмотри, какое небо бывает на островах на закате и как сверкает вода в лучах света, пробеги по росе, посмотри, как играют кошки на теплых скалах. Дыши, малыш, этот мир создан для красоты и движения, для света и тепла, для радости.
Изначальная улыбнулась, ласково кивая, поддерживая сказанное братом. А Зэрон сжимал кулаки и сдерживал крик, он внезапно почувствовал себя таким одиноким в мечтах и стремлениях, он осознал, что те, кого он превозносил как высших, так ничтожно малы и так ничтожно глупы. Едва сдерживая крик отчаяния, Зэрон выдавил из себя улыбку и растворился в воздухе как туман.
---

Арвас вышел, Корэ понял, что ничем не сможет помочь пленным оборотням, вышел следом. Кэол пятился, развернулся и выбежал за дверь. Дверь он не закрыл, так и не зачем, звери ведь в клетке.
Солдаты подняли автоматы, приготовились к стрельбе, ожидали команду, когда оборотни внезапно бросились на прутья, и прутья разошлись под напором их ярости.
Звери вырвались. Им казалось, что они двигаются медленно, как во сне. Паук сковывал ребра и движения, оборотни понимали, что на лапах они продержаться не долго.
Пятеро солдат бросились убегать, остальные начали стрелять, один даже попытался ударить Милэн ногой по морде, ее клыки сомкнулись на его ноге, солдат заорал от боли, упал на спину и судорожно жал на курок, его лицо превратилось в маску злости.
Но, к счастью для солдат, оборотней интересовало зеркало. Удар «алмазными» когтями по бронированному стеклу и оно звонко разбилось. Милэн услышала, как закричал император, и прорычала:
– Здравствуйте! Но не долго…
Император выскочил из комнаты наблюдения, маг окутал себя магическим полем, Арвас застыл, а Корэ вжался в стену и не шевелился. Доктору было страшно, но он не смог бы поднять на этих оборотней даже тот небольшой нож, который бесполезно болтался у него на поясе. Им повезло, что оборотни были ранены и относительно медлительны.
Милэн бросилась на Арваса, а он всего лишь поднял руку, защищая горло. Ее глаза как будто спрашивали: «Ты же вооружен! Почему не стреляешь, Арвас?!»
Она повалила его на пол, он по-прежнему закрывал горло ладонью, она прорычала:
– Стреляй! И я загрызу тебя!!!
Гэл бросился на мага, пробил хлипкую защиту, маг упал, снова поставил поле… Все равно, что защищаться зонтиком от падающего метеорита. Глупо… Маг, не знает что магия - суть управление частицами материи… магия - дочь творения, она никогда полностью не откроется для людей.
Трое самых смелых или глупых солдат вскочили в комнату наблюдения. Милэн тихо зарычала на ухо милтийскому сановнику:
– Прикажи своим людям отступить.
А Арвас спокойно ответил:
– Убери свои клыки от моего горла, – Милэн невольно отстранилась, а он, нахал, вцепившись в ее загривок, приподнялся на локтях и махнул карателям: – Уйдите! Они не шутят, – а потом посмотрел на нее и улыбнулся, – если бы ты хотела меня убить, я бы с тобой уже не разговаривал… Надеешься, что я твой союзник?
Его бесцеремонность разозлила ее:
– Убери от меня свою руку, откушу! Веди нас на поверхность.
Арвас одернул руку от оскаленной пасти, качнул головой:
– Злая ты.
Милэн дрожала от ярости:
– Не заговаривай мне клыки, человек. Вставай!!!
Злая??? Он не понимает, что такое кирид? Дурак!!!

Гэл таки вцепился клыками в горло мага, но загрызть его не успел. В комнате неожиданно появилась светящаяся тень, а маг исчез из-под лап оборотня. Гэл разочарованно повернул огромную клыкастую голову в сторону пришельца, присмотрелся, готовясь атаковать, с его клыков капала кровь мага. Незнакомец в облаке магического света, ласково улыбнулся. И Гэл понял - нападать на это облако и на тень в нем бесполезно – это тень того, кто находится недосягаемо далеко... Отдаленно знакомая тень. Сквозь тень Гэл сейчас прыгнуть не мог. Киридовый паук блокировал магию и энергию.
Арвас поднялся и положил руку на кобуру. Милэн с удивлением осознала, что милтиец сейчас готов защищать пленных оборотней. А доктор Корэ прижался к стене и молчал, видимо, боялся, что его выгонят, и он так ничего и не узнает.
Пришелец следил за оборотнями с улыбкой, и вдруг вскинул руки. Близнецы осознали, что сейчас их затянет неведомо куда, и рванули к выходу, выбив дверь. Гранитный пол был скользким…
Призрачный пришелец покачал головой и внимательно посмотрел на Корэ, Арваса и на испуганных солдат. Был спокоен, удивительно спокоен, улыбался загадочно, самоуверенно.
Император почти добежал до лифта, оборотни побежали к нему. Сладкий, улыбчивый, приторный и сейчас бледный как беленая стена его подвала, правитель Милты оглянулся, вскрикнул и буквально впрыгнул в кабину лифта, дрожащими пальцами нажал кнопку и вжался в стену. Милэн из последних сил прыгнула за императором, но дверь закрылась, она ударила лапой по кнопке вызова, но, видимо, император заблокировал лифт изнутри. Гэл, дрожа, застыл рядом. Слышно было только, как кабина рванула вверх. Они еще раз ударили лапами по двери, прорезая железо, как консервную фольгу.
Император, дрожа и всхлипывая, как ребенок, выскочил из лифта на первом этаже дворца, дернул рычаг и заблокировав подвал.

---
Зэрон затаил обиду, но все же последовал совету изначальных, и соткал себе тело из остывшего, покинутого людьми острова жизни. Зэрон попробовал жить, попробовал ходить по морскому берегу босиком, попробовал жар пламени и вино, почувствовал, как солнце греет кожу и как приятно смотреть на красивую женщину, но не простил Волнам. Не мог простить того, как они посмеялись над его идеями о иерархии и мировом порядке, не мог простить им свободы и брызг воды на ветру. Он решил подчинить себе Волнов и узнать, как они создали Мир, как они создают новые полотна, вплетая их в стабильное полотно Мира, что было до того, как Волны создали мировое полотно, и что на самом деле есть пустота.
Снова нашел он Волнов на перекрестке дорог, удивился тому, что любуется ими, удивился собственным чувствам, той теплоте в груди, которую он ощутил, глядя на юношу и девушку, которые были все же Изначальными. Но какими живыми и юными, сильными и беззащитными одновременно они были! Они улыбались, они любили то, что создали, они бесконечно доверяли тому, что создали и наслаждались теплом, светом и гармонией, и даже шумной дисгармонией, потому что это тоже была жизнь. Красота и уродство, рождение и смерть - все было жизнью. Зэрон предложил Волнам выпить вина, рассказал, что хочет переформировать Мир, свернуть его полотно по спирали, так, чтобы подпространственные границы оказались между пластами мирового полотна. А острова, которые сейчас слишком бесформенны и диковинны, он решил сделать круглыми. Космос будет красивым и слаженным, если все острова будут шарами, такие шары будут вертеться по орбитам вокруг шаров, дающих свет и тепло, так можно осветить и согреть не один остров жизни, а несколько. Острова можно окружить полем, удерживающим эфир жизни. На каждом острове должны быть люди одного или двух видов, а не так, как сейчас, когда на островах смешанные разнообразные формы разумных, так, что не поймешь, кто из них люди, кто животные.
Волны улыбнулись, они не понимали, зачем Зэрону нужен такой порядок, но посчитали, что так будет и вправду гармоничнее.

---
Они не успели вскочить в шахту лифта, шахту перекрыло на всех уровнях бетоном и железными решетками.
Послышались выстрелы, запахло зажигательным порошком, Милэн споткнулась, покатилась по гранитному полу, боль была глухой и слилась в один поток по нервам - не различить, где новые раны. Она попыталась встать, не смогла. Гэл вцепился ей в загривок клыками, помогая встать как котенку, а она вырвалась и закричала:
– Беги!!! Беги! Черт возьми!!!
И он побежал, сцепив клики до крови.
Ее крик оборвался, на нее бросили тяжелую сеть. Милэн еще вырывалась, но паук так давил, что сломал ей ребра. А солдаты из страха продолжали в нее стрелять. Стрельба прекратилась только тогда, когда вместо зверя в сетке они увидели окровавленное тело едва живой девушки …

Милэн осознавала – она не может поверить ощущениям, она не хочет этой реальности. Холод киридовых наручников на запястьях, прохладная рука ласково легла на ее лоб, убрала прядь волос с лица… и она услышала незнакомый или давно забытый ласковый голос:
– В цепи, и закройте. Мой маг ранен, без него к ним не заходить.
– Второй зверь еще не пойман… – возразил Арвас.
– Ищите, – тихо приказал этот холодный голос. – Он где-то здесь. Но ваши люди не должны вступать с ним в открытый бой, пусть сразу расстреляют.

Лиар помнил слова Зэрона: «Послушай, малыш, они отдали твоему роду силу бессмертия, отобрав ее у меня. Твой отец, лишившись этой силы, лишился одновременно воли и ума, но они все равно ничего не сказали тебе о твоем могуществе и бессмертии. Ты должен был передать эту силу своему сыну, не зная о ней, и утратил бы себя, как твой отец, а твой сын понес бы эту неизведанную муку дальше.
Они отдали твоему роду силу драконов, отобрав ее у нас, Творцов Мира. И только потому, что мы хотели сберечь то, что создали. И потому, что мы помним, как легко Они могут разрушить то, что мы создали. Что для них тонкое полотно материи, сотканное за миг их бесконечности – переменчивая красочная игрушка на ветру времени? Но для нас это тяжкий труд творения, это остров жизни, любви, радости и страданий, это счастье матери и смех ребенка, это слезы гордости и горечь отчаянья. Этот Мир наполнен жизнью, и он не должен стать площадкой для их игры. Потому Мать вернула нас Миру. И ты можешь спасти Вселенную Жизни, если поверишь мне...»

Он с нежностью убрал с ее лица сеть, прошептал:
– По-другому нельзя.
«Кто ты?» – спрашивала она.
– Тот, кого вы обманули… – спокойно отвечал незнакомец, равнодушно, без эмоций, как будто давно сгорело в нем все живое…
«Я не знаю тебя…»
– Знаешь…
«Ты маоронг?»
– Нет?! – В его ответе почувствовалась злость…
«Тогда почему? Зачем? За что? Кто ты?»
– Я тот, кто проснулся… – прошептал он, и, ощутив последний удар ее сердца, почувствовал отголосок ее боли в своем сердце. Он всхлипнул, едва сдерживая стон, и положил мертвое, почти невесомое тело, опутанное сетью, на гранитный пол.
Милтийский солдат надел кандалы на тонкие девичьи руки.

---
Зэрон сообщил: ему, для того, чтобы переформировать мир, нужна энергия Пустоты. Волны, зная свойства пустоты, предполагали, что в созданный в пустоте мир нельзя приносить энергию пустоты. Волны – дети пустоты, ощущали, что энергия их колыбели может разрушить связь частиц Мира, созданного вне и в пустоте. Они предложили Зэрону взять на творение ту преобразованную могучую энергию, которая была в них самих, и он принял тот дар. Волны же оставили себе той энергии по капле, лишь для того чтобы жить, дышать и чувствовать. Но становиться драконами и летать среди звезд Волны теперь уже не могли, они были как люди, бессмертные люди, умеющие частично управлять материей, из которой состоял Мир.
Зэрон принял невероятный дар Волнов, но не поверил им, посчитал, что Изначальные посмеялись над ним и не пустили в Пустоту. Бросили ему частичку энергии, но, думал Зэрон, если Волны так легко отдали ему столько могучей энергии, сколько же ее в них самих, и сколько ее в Пустоте!
Получив энергию Волнов, Зэрон вскоре осознал свою мощь и ощутил себя бесконечно могущественным и великим. Он занялся своим Миром, как ребенок – кубиками, перестраивая его, перекраивая наравне со своими маоронгами.
Он решил, что люди не могут быть столь разнообразными, их форма должна оставаться стабильной и подобной на ту форму, которую он избрал для себя, ту форму, которую избрали Волны как основную. Хотя… разный цвет тел, разный цвет волос, разное количество пальцев, или даже количество рук, разные условия жизни и разную внутреннюю структуру организмов, как и пределы роста от локтя и до пяти средних мер, он допускал. Те из Маоронгов, которые не соглашались уравновешивать мир и перекраивать свои творения, лишались Зэроном силы созидания и становились энергией жизни для смертных людей.
На какое-то время Зэрон даже забыл о Изначальных, наслаждаясь своим могуществом. Но мировое полотно, казалось, было бесконечным, Зэрон устал его наполнять и перестраивать. Маоронги еще создавали планеты и населяли их, но Зэрон задумался о том, что мог бы сам создать Мировое полотно и ощутить себя истинным творцом. Он снова задавался вопросом, почему Волны не пустили его в пустоту, и решил - только потому, что волны хоть и просты, но все же не доверяют ему. Энергию дали, но пустоту оставили себе, обманули. А на самом деле они могут брать энергию пустоты и все же быть могущественнее Зэрона.

---
Кэол командовал группой спецназовцев. Они перекрыли коридор.
Солдаты храбрились, но ощущали себя закрытыми в клетке с хищником.
Солдат замешкался, осматривая с фонарем очередной закоулок. Как только свет маленького фонаря резанул зверю по глазам, тот рванул из темноты, свалил солдата с ног, прижал когтистой лапой к гранитному полу, спросил:
– Где комната управления? – Милтиец замотал стриженой головой, – Оторву голову, но начну с ног, – пообещал Гэл.
Милтийский солдат поверил и скороговоркой ответил:
– Отсюда налево, коридор направо, комната сорок два, но дверь там бронирована.
– Спасибо, – рыкнул Гэл и приложил спецназовца головой об пол, солдат потерял сознание.
Но за поворотом ждали солдаты.
– Подставил таки, – проворчал Гэл.
Солдаты открыли огонь, едва только заметили огромную тень зверя. А ведь и одного десятка пуль сейчас хватит, чтобы убить Гэла. Заднюю лапу и шею пробили разрывные пули, кирид резал его изнутри. Сознание помутилось, но он нашел в себе силы атаковать солдат.

---
Снова Зэрон нашел Волнов. Они силой мысли строили корабль, который мог летать в полотне Мира. Хотели посмотреть на Мир, созданный Зэроном. Зэрон удивился - зачем им корабль? И задумался, если они строят корабль, чтобы летать в полотне Мира, значит, они и вправду сейчас слабы, и в них больше нет энергии пустоты.
Снова просил Зэрон показать ему пустоту, уговаривал, что и сами Волны вновь смогут стать драконами и летать в полотне Мира, но Волны не понимали его. Волны не понимали, зачем Зэрон так рвется увидеть то, что увидеть он не сможет, то, что его разрушит, так как он тоже создан уже на полотне мира и пустота ему чужда. Не понимали Волны Зэрона, ведь полотно Мира бесконечно и жизнь бесконечна. И столько всего создано, и столько еще можно создать. Немножко гармонии бы к разуму Зэрона-творца, и можно создавать красоту, свет и музыку… Тем более, люди могли творить руками и сердцем, создавать музыку и картины, скульптуры и города.
Зэрону не понравились слова Волнов, он воспринял их слова как насмешку. Он не попросил, он настойчиво потребовал энергию пустоты и впервые увидел искру гнева в глазах Волна. Первый в своей жизни жесткий отказ близнецов он принял, не переменившись в лице. И даже мысленно тогда не подумал о мести… он затаил эту мысль куда глубже, чтобы Волны не услышали и не узнали, что такое месть, раньше, чем следовало.

---
Кэол дрожащими руками менял обойму, когда зверь сбил его с ног огромной лапой. Пластины бронежилета выдержали, но когти зверя высекли из металла бронежилета искры, и запахло каленым железом. Оборотень сомкнул клыки на запястье секретаря Арваса и потянул его вглубь коридора. Солдаты не стреляли, боялись зацепить начальника. Арвас возник из глубины коридора за спиной Гэла, тихо, самоубийственно приказал:
– Отпусти моего помощника.
Кэол отчаянно вырывался, но каждый его рывок приводил только к тому, что клыки оборотня глубже разрывали ему кожу. Гэл неожиданно разомкнул клыки и перехватил милтийца лапой за запястье, предупредил:
– Будешь вырываться, загрызу.
Секретарь затих. Гэл приказал Арвасу:
– Если не хочешь, чтобы твой человек был жив, открой двери в комнату наблюдения, будем искать выходы из подвала.
Арвас решил протянуть время, отвлечь оборотня:
– Когда я увидел вас впервые, я поверил, что вы и вправду можете оказаться Старейшинами Совета. Но сейчас ваше безумие и ярость приводит меня в замешательство. Ваша сестра уже в наших руках. Неужели вы сможете ее здесь бросить?
Гэл, схватив Кэола за горло, крикнул:
– Открывай дверь!
– Хорошо. Только не нервничай, – Арвас открыл дверь в комнату наблюдения и управления, отстранился, – заходи.
– Ты первый, – рыкнул Гэл.
Кэол болтался в лапе оборотня, словно мягкая кукла. Арвас вошел в комнату управления, Гэл вскочил за ним и бросил Кэола на Арваса, оба милтийца покатились по полу. Олрэ вскочил из-за стола, дрожащей рукой снял пистолет с предохранителя. Гэл в один прыжок оказался рядом с бывшим сопровождающим, схватил его лапой за ворот формы и швырнул в сторону двери:
– Вон пошел! И дверь закрой!
Олрэ крикнул упал, вскочил и выбежал за дверь, захлопывая ее с треском.
А Гэл навис над помощником императора:
– Если бы я был безумен, я бы тебя убил. Открывай подвал!
Арвас покачал головой:
– Подвал отключен, и открыть его теперь можно только с пульта на пятом этаже дворца.
– Не обманывай меня, – Гэл едва коснулся когтем горла Арваса.
Кэол вскочил, схватил со стола рацию и швырнул ее в оборотня. Гэл втянул когти и ударил милтийца лапой, сложенной в кулак. Кэол улетел за стол. Арвас подхватил автомат, лежавший на полу, нажал на курок… выстрела не последовало. Гэл резко повернул к сановнику свою жуткую голову, спросил язвительно:
– Патроны закончились?.. Ладно, повеселились, и хватит, где кислородные аппараты?
– А кислородные аппараты на верхнем уровне и даже если ты сломаешь вентиляторы, шахты не откроют – здесь много мелких отдушин. Ты не сможешь убежать…
Кэол вылез из-за стола, одной рукой почесывая шишку на затылке, второй рукой проверял, цела ли его челюсть, ворчал:
– Чтоб оборотень меня, да так, да по морде.
Арвас удивился:
– Ты его не убил?..
– Вызывай императора, – сердито гавкнул оборотень, он сел, понимал, что долго не выдержит, еще одно резкое движение - и потеряет сознание.
Арвас бросил на стол бесполезный автомат, велел Кэолу сесть. Спросил оборотня:
– Зачем тебе император?
– Ты мой заложник, – ответил Гэл. Дверь содрогнулась под ударом. Гэл рыкнул помощнику императора Милты: – И прикажи своим людям отступиться, я нервничаю.

---
Зэрон, зная свойства энергии и материи, свойства металлов и мысли, создал метал, которым можно было разрезать тело Волна и нейтрализовать у Волнов способность управлять материей и энергией. Металл тот он назвал киридом, что значит – незыблемость. А еще он создал камень с подобными свойствами и решил наполнить им Острова Света.
Верные Зэрону Маоронги направили в Волнов тонкие стрелы из кирида, и когда Волны упали бездыханные, Маоронги сковали Изначальных киридовыми пауками и принесли тела Волнов на планету, которую выбрал для себя Зэрон. На той планете был город, построенный силой мысли Зэрона, где отдыхали от странствий Маоронги. Там жили мастера со всего мира. В этом городе, в светлом саду, где раньше были просторные воздушные строения, водопады, озера и фонтаны, где работали художники, звучали стихи и беседовали мудрецы умнейших из людей, возник мраморный куб.
Куб из мрамора, полый внутри. В этот куб были замкнуты Волны. Зэрон больше не просил, Зэрон требовал, требовал у Волнов ту изначальную пустоту, из которой вышли Волны, ту пустоту, где энергия Волнов бесконечна, где сам Зэрон может стать Волном. Но Волны отвечали – энергия пустоты разрушит связь между частицами мирового полотна.

---
Пергаментоликий тощий Арвас коснулся кровоточащей царапины на своей шее, достал из кармана лоскут ткани, приложил ее к ранке, и только тогда крикнул в сторону двери:
– Отойти от двери, ждать команду!
Наступила тишина. Арвас набрал экстренный номер императора на видеофоне. Повелитель Милты ответил через минуту, был он бледен, спросил сердито:
– Ну? Вы их угомонили? – Арвас вместо ответа указал на Гэла. Император улыбнулся: – А-а-а… Поймали? В цепи этих двуликих уродов, и заприте на нижнем ярусе.
Арвас осмелился поправить императора:
– Это не я его, это он меня поймал. Я заложник, а он требует, чтобы его отпустили.
Некоторое время император молча смотрел на своего советника, нахмурив низкий лоб, он даже обижено прикусил губу, но замешательство недолго длилось. Внезапно лицо милтийского правителя перекосила злость, и он истерично закричал:
– Никаких переговоров! Как отпустить?! Вы с ума сошли, Арвас!!! Это необдуманное действие уничтожит нас!.. Надеюсь, ты понимаешь это?!
Гэл совсем по-мальчишески засмеялся:
– И тебя предали, старый верный советник…
Арвас повернулся к Гэлу, со злостью схватил его за шерсть, бесстрашно посмотрел в желтые глаза:
– Заткнись, зверь…
Оборотень клацнул клыками перед носом у советника, тот отшатнулся, зверь с ухмылкой прошипел:
– Помни, с кем разговариваешь. Я еще пока Старейшина Совета, а вот тебя уже устранили.
Император как то даже смягчился в лице, ласково и дружелюбно сказал:
– Извини, друг, я не могу рисковать планетой. Ты был незаменимым, но сейчас разговор идет о нашей Родине. Все слишком далеко зашло. И этот зверь действительно пока еще Старейшина. Ты представляешь, что будет, если он вырвется? Нас уничтожат. Прости.
Экран погас.
Арвас схватил блестящее металлическое кресло на колесиках и обрушил его на бесполезную аппаратуру. Кэол все понял, но решился переспросить:
– Они нас здесь всех убьют?..
– Нет другого выхода, – дрожащим голосом ответил Арвас, – родина в опасности.
– Да что вы говорите?! – разозлился Гэл. – Родина?! Высокопарно пойти на смерть, лишь бы сохранить бесценную власть высокопоставленного урода?.. – Гэл не заметил, как по-звериному начал бить себя хвостом по бокам, но боль быстро его успокоила. Он сжался, дышать было больно. – Что там у вас предусмотрено на такой случай?
Арвас посмотрел на уставшего и раненного оборотня, подумал - да что уж там таить, они в одной ловушке. Ответил: – Накачают в помещения метана и взорвут. Дворец на такой платформе, что до него не достанет, а подвал выпалит начисто.
Кэол выругался.
Гэл не любил попадать под завалы, не любил замкнутых пространств, потому спросил:
– Где пустят газ?
Арвас рванулся к двери:
– Я проведу.
– Стой, – гавкнул Гэл, – объясни, где это, выведи меня и отпусти, а сам собери всех живых, и закройтесь в этой комнате. Я не способен на чудеса, могу лишь вызвать взрыв раньше, чем газ заполнит все коридоры.

---
– Почему? – спросил Волн, слизывая кровь со своих разбитых губ.
– Как ты слаб, мой создатель, – говорил Зэрон, – как слаб. Ты думал только о красоте и гармонии, но как ты слаб. Хотел наслаждаться жизнью, босыми ногами по берегу моря идти, не поранившись, игры котят смотреть… не подумал ты о том, что жизнь бывает и болью. Ты ведь ничего не знал о боли. Запах дождя и цветов? А запах крови? А люди приходят в мир сквозь боль, приносят потомство с болью и умирают с болью. И ты сейчас ощущаешь себя более живым, чем за всю прошедшую вечность, Волн.
– Где моя сестра? – спрашивал Волн.
Зэрон присел рядом с пленником.
– А ты даже ее не чувствуешь? Ты сейчас чувствуешь только страх. Ты не только слаб, ты глуп. Как можно быть таким глупым. Правильно, что ты отдал Мир мне. Ты не достоин владеть им.
Волн ударил, выпустив когти, но Зэрон перехватил руку Волна:
– Гнев… – улыбнулся Зэрон.

---
Гэл огромными прыжками мчался к вентиляционной системе, тщательно внюхиваясь в воздух, тихо бубнил:
– Я идиот, какая мне разница? Руины или подвал… – и он услышал запах газа, тогда высек фейерверк искр когтями из гранитной стены.
Рвануло.

Аварийные лампочки тускло мерцали, окрашивая стены и лица в красный цвет. Арвас держал девушку-оборотня на руках, прижимаясь к стене, услышал рокот взрыва и почувствовал, как содрогнулся пол под ногами.
Свет погас.
Кэол сидел в углу, закрывая голову руками. Солдаты вжались в стены, прикрывая руками раненых. Олрэ испуганно вскрикнул:
– Мы погибнем!
Арвас попытался успокоить паникера:
– Подвал выдержит, вот только вентиляция вся в той стороне полетит к чертям.
Доктор Коре зажег карманный фонарь:
– Тэйлы не горят в огне, он должен побелеть, утратить пигментацию, скорее всего, потеряет сознание под воздействием взрывной волны...
Олрэ разозлился:
– Вас, доктор, заботят только эти ваши драгоценные звери!? А это они во всем виноваты!
– События спровоцировали мы сами… – проворчал Арвас, – все утихнет, солдаты отнесут раненых в лазарет, прикуют зверя и найдут второго, надеюсь, он и вправду потеряет сознание.
Коре забрал легкое тело Милэн из рук Арваса:
– Ты уже мог бы плюнуть на все… Тебя ведь убили.
– Он призывает вас к предательству! – закричал Олрэ, – его нужно арестовать, я всегда говорил, что Ваш доктор – шпион Совета!
– Прекрати истерику! Щенок! – резко приказал Арвас.
Тускло и неуверенно зажглись лампы, все вздохнули с облегчением - если светят лампы, будет работать вентиляция. Даже Олрэ повеселел:
– Сейчас прибудут спасатели.
Арвас остудил его радость:
– Сейчас сюда придут не спасатели, а солдаты с автоматами, мы должны оставаться на месте и заблокировать дверь. С перепугу начнут палить во все что движется, в дыму не разобрать ведь.

Гэл лежал под стеной, об которую его швырнуло взрывной волной. Шерсть и глаза побелели. Он в который раз пробовал подняться, но не смог. Поднял голову и протяжно завыл… глупо… но сдержаться не смог.
Люди в скафандрах появились в дыму, как призраки первых покорителей космоса. По инструкции объект следует обнаружить и обезвредить. Солдаты нажали на курки. Через две секунды в пыли среди осколков, в луже крови лежало растерзанное пулями обнаженное тело юноши с длинными белыми волосами, только оскал сомкнутых клыков на бледном человеческом лице мог напомнить солдатам, что перед ними оборотень.
Командир ткнул ногой расстрелянного, с опаской коснулся пальцами шеи, и лишь тогда приказал заковать.

---
Зэрон нежно сжал своими пальцами ее тонкую, казалось, детскую руку, тихо сказал:
– Я люблю тебя.
Волн посмотрела в его глаза и отшатнулась.
– Когда я впервые увидел тебя там, у костра, на перекрестке ваших дорог, я начал думать о тебе иначе, я не мог понять, почему испытываю волнение и тоску, вспоминая о тебе, теперь понимаю. Я люблю тебя.
Она застыла, ошарашенная его признанием.
Он коснулся ее волос, она сжалась, как испуганная птица, ее страх подстегнул его. Он обхватил ее тонкое тело руками и притянул к себе, коснулся губами ее бледных губ, ощутил наслаждение, когда ее губы казалось, ответили на его поцелуй, и резкую боль, когда она укусила его. Зэрон ударил ее, она упала и беспомощно заплакала… и вправду испуганный ребенок. Это были ее первые слезы, первый поцелуй и первое унижение, первая боль.

---
Влажные стены. Запах плесени. Сырость. Где-то капает вода.
Гэл очнулся, почувствовал холодные, тяжелые киридовые кандалы на руках, холод, пронизывающий его тело до боли в костях, и нелепую жесткость мокрой брезентовой одежды. Открыл глаза, увидел сестру, она лежала на полу у противоположной стены, свернувшись замерзшим котенком. Он прошептал:
– Хитти…
Милэн приподнялась на руках, ее движение сопровождал звон киридовых цепей, она зло проворчала:
– Черт, как все по-дурацки…
– Извини, я не смог убежать.
– И я не смогла...
Гэл улыбнулся. Милэн хмыкнула, как бы невпопад:
– А он молодец…
Гэл спросил растерянно:
– Кто он? Та тень?..
– Та тень. Но я не знаю, кто он, а вот нас хорошо контролирует, правильно.
– Один из древних Зэроновских Маоронгов?.. – удивился Гэл.
– Может быть, ведь мы не знаем достоверно, что они все погибли, он сказал лишь, что проснулся.
– Почему мы убежали от него там, в той комнате с зеркалом? – спрашивал Гэл, - сила у него странная.
– Мы правильно бежали, он лишил нас наших сил, и его сила идентична нашей, – ответила Милэн.
– Нужно выбираться и найти хранителя. А тогда разбираться.
– Давай сначала выберемся, боюсь, это будет не просто, – проворчала Милэн.

---
Волн лежал на полу. Зэрон сидел на мраморной скамье, пил фирго из тиридовой чашки, такой нежной и полупрозрачной, красочной и хрупкой, как жизнь смертного, а фирго был обжигающе горяч, словно страсть или мечта. Зэрон же, напротив, был холоден и терпелив, он созерцал и наслаждался созерцанием, он любовался Волном и ожидал первого стука сердца своего создателя. И он услышал. Сначала забилось сердце Волна, потом с его бледных губ сорвался слабый стон.
Зэрон поставил чашку на мраморную скамью, и тирид зазвенел, словно тихий хрустальный колокольчик на холодном ветру.
– Как ты слаб, Волн, – сказал Зэрон, – слаб и упрям.
Волн не шевелился, наслаждаясь покоем, в котором пребывало его тело. Наслаждался каждым мгновением покоя, не знал, сколько продлиться покой и не хотел знать.
– Твоя сестра укусила меня. Совсем дикая… – искренне сокрушался Зэрон.
Волн лег на спину, покосился на Зэрона, ждал.
– Ты знаешь, что такое страсть? Волн, – спросил Зэрон, и сам ответил, – не знаешь. Почему ты не создал себе тело младенца?
Волн молчал. Зэрон встал, подошел к Волну, сел рядом прямо на пол, коснулся спутанных волос своего создателя, говорил ласково, но с горечью:
– Я создавал мир, создавал людей, чтобы они продолжали создавать себе подобных и изменять этот мир. Я сделал Мир самостоятельной цикличной системой. Я так гордился своим творением, я думал - вы смотрите на меня, и вы счастливы, видя столь слаженный и стройный мир. А вы ничего не заметили, вы наслаждались ветром, пением птиц, брызгами воды, теплым песком и ничего не замечали. Все, что вас интересовало, так это красота и гармония, гармония и красота… А мир - это не только красота и гармония, это сложнейший механизм. Это не игрушка, Волн, это жизнь. Я несу ответственность за эту жизнь, а вы бегаете босиком по теплому песку. Потому пустота должна принадлежать мне, и вы отдадите ее.
Волн отрешенно смотрел в мраморный потолок и молчал. Зэрон разозлился, схватил своего создателя за волосы и приподнял. Волн вцепился в его руки когтями. Зэрон даже не заметил, что в его запястья и предплечья вонзились острые звериные когти. От гнева он не чувствовал боли, смотрел Волну в глаза и ярость как будто перетекала из созданного в создателя. Зэрон сквозь зубы процедил, роняя слова каплями яда:
– Я испытываю страсть к твоей сестре… Она ведь тоже ничего не знает о жизни, и я вам обоим преподам урок.
– Ты никогда не прикоснешься к моей сестре, и я покажу тебе пустоту, – прошептал Волн.
Зэрон отпустил волосы Волна:
– И это правильно. Это правильно, без птичек и цветочков. Как ты быстро взрослеешь, мой создатель.


---
Зажгли свет, ослепительный для пленников, видевших в темноте. Милэн зажмурилась и спрятала лицо в коленях. Кирид зазвенел, как колокольчики, как похоронные серебряные плачущие колокольчики планеты Рпаконгазэ*.
Послышался скрежет железа, отодвинулись многочисленные механические задвижки, и открылась тяжелая дверь.
Первым вошел Кэол. Вторым Арвас, и лишь тогда появился сам император. Солдатики внесли кресло с высокой спинкой и поставили у стены, император в то кресло сел, закинул ногу на ногу, достал из кармана пиджака сигареты и поджег ее от подобострастно зажженной лакеем зажигалки, затянулся и помахал ладонью перед своим лицом, разгоняя дым. Кэол открыл папку с документами. Из папки выпала небольшая ручка, секретарь наклонился, поднял, ручка намокла, и Кэол почти незаметно вытер ее об штанину формы. Все рутинно, церемонно, словно эти люди находились не в глубоком сыром подвале рядом с закованными в кандалы оборотнями, а в уютном теплом кабинете на верхних этажах дворца.
Император внимательно посмотрел на прикованных к стене пленников, как будто видел их впервые и обратился к ним, спокойно, уверенно, буднично:
– Господа Старейшины, я думаю, теперь мы можем возобновить наши переговоры. Цена вашего согласия на наши условия - ваша жизнь и свобода.
Гэл усмехнулся. Милэн хмыкнула. Волосы упали ей на лицо, она убрала их, цепь вновь издала унывный звон. Милэн еще раз потрусила рукой, прислушалась к звуку.
Император невозмутимо продолжал:
– Ваша попытка сбежать оказалась глупой, рискованной и неудачной. Вы будете читать документ перед тем, как подписать?
Гэл ответил:
– Ни читать, ни подписывать что-либо в подвальном помещении, на цепи, с пауком в ребрах я не намерен.
– А вы? – император повернулся к Милэн, – что скажете вы, неужели хотите сидеть здесь долгие годы, как сказочные чудовища?
– Сказочные? – с улыбкой переспросила Милэн, – думаете, сказочное чудовище можно удержать цепью и под замком?
– Я думаю, что воздействие кнута на вашу спину повлияет на сознательность вашего брата, – по-отечески ласково ответил ей император, и сбросил пепел со своей сигареты на пол.
Солдаты внесли тяжелую деревянную лавку. Один из солдат распустил кожаный кнут с вплетенным в него железным прутом.
Гэл попробовал вскочить на ноги, вскрикнул, осел, снова рванулся. Солдаты по приказу Арваса натянули цепи, сдерживающие пленника, в разные стороны. Гэл вновь рухнул на колени. Милэн почувствовала жар в голове, дыхание перехватило, сердце забилось сильнее, и, казалось, билось об киридовое щупальце паука. Нет, только не так, не кнутом, она не позволит унижать себя, они не могут, не посмеют, нет!
– Нет! – неожиданно крикнул Арвас, как будто вторил ее мысленному крику, – ее нельзя пытать!
Кэол удивленно посмотрел на хозяина.
Император потушил сигарету об блестящий сапог, каким он был уверенным, когда заковал пленников в цепи, каким могущественным и сильным он теперь себя чувствовал. Он спросил театрально:
– Объясни. А, если тебе ее попросту жаль, вспомни, перед тобой милая, прелестная оболочка для огромного свирепого зверя.
– Дело не в том, что мне ее жаль, – Арвас присел рядом с Милэн, посмотрел в ее синие глаза, которые, казалось, могли прожечь насквозь даже камень, – жаль и ее, и его.
Милэн криво ухмыльнулась, она не доверяла никому из этих троих милтян. Арвас продолжил: – Но, если она пострадает, король Рэтолатос разнесет наш флот на атомы.
– Наш покровитель… – начал было император с гордостью и пафосом.
Арвас в раздражении нарушил весь дворцовый этикет:
– Я всецело доверяю всемогущественному покровителю, но мы еще слабы и не сможем противостоять королевским зэйдам. Сейчас, когда наши корабли только вышли в космос, очень опрометчиво стать врагом Рэтолатоса, который является любящим мужем этой, как вы говорите, оболочки для свирепого зверя.
Император разозлился, указал рукой на Гэла:
– Тогда бейте его.
Гэл спокойно предупредил:
– Лучше сразу убейте.
Солдаты, выполняя распоряжение императора, потянули Гэла за цепи к лавке. Милэн вскочила, но Арвас выхватил из кобуры найтийский пистолет и направил в нее, предупредив:
– Даже не рычи…
– Вы не посмеете! – крикнула Милэн, – он сорвется…
– Не сорвется… – улыбнулся император, – разве что руки себе вывернет.
Зря он это сказал…
Пленник взвился. Сломал себе кисти, содрал кожу на руках вместе с кандалами и впился клыками в горло палача. Самоуверенный император вмиг оказался испуганным и у двери.
Милэн выдернула цепь из креплений на стене и сбила ею с ног двух спецназовцев, ей уже было все равно, пулей больше, пулей меньше... Арвас остановил ее единым выстрелом в сердце. Второй выстрел был лишним.
Гэл бросился к сестре, сбивая всех, кто попадался на своем пути. В него стреляли, но сердце его еще билось...
Кэол выдернул из рук замешкавшегося солдата автомат, оттолкнул паренька в сторону, и с криком начал стрелять по пленнику. Гэл, будто споткнувшись, упал. А Кэол стрелял, пока не выстрелял всю обойму, но и после, дрожа, он не сразу смог разжать палец на курке.
Император выскочил из каземата, его рвало.
Арвас присел рядом с Милэн, коснулся ее шеи, подытожил:
– Конец нашему флоту.
– Но ведь он-н-ни не с-с-смогут уйти… – с надеждой заикаясь, шептал Кэол.
– Они… – Арвас погладил когти на руке Милэн. – Они смогут...
Маг вошел в камеру бесшумно, с пренебрежительной усмешкой и едва раскрывая рот, отдал распоряжение:
– Мой Господин приказывает вам немедленно закрыть эту камеру, и ни под каким предлогом не входить в нее, дабы избежать последующих жертв.
Посланник неуловимо исчез.
Кэол едва сдержался, чтобы не плюнуть туда где миг назад стоял опостылевший маг.

---
Дракон Зэрон отнес Изначального туда, куда тот сказал, на границу мирового полотна, туда, где был только свет, и не было ничего кроме света. Туда, куда часто летал сам Зэрон, где странные потоки силы уносили его в бесконечность и возвращали как прилив обратно на полотно Мира. И все произошло, как обычно происходило. Зэрон летел, пока не почувствовал щелчок в голове, когда его снова вынесло на границу Мира. Волна в его когтях уже не было. Волн исчез.
Прошел бесконечный миг, прежде чем из области света вырвался черный дракон и принес на крыльях смерть. Зэрон почувствовал, как исчезает его тело, а затем, уже теряя себя, увидел, как рассыпается такой слаженный, такой уравновешенный, правильный тщательно созданный Мир. Дракон остановился только перед планетой, где Зэрон создал мраморный куб. Черный дракон взмахнул крылом, и планета исчезла, в лапах черного Дракона лежало маленькое тело его сестры, он согрел ее дыханием, и она открыла глаза. Увидела, как рушится мир от тени ее брата, и осознала. Волны посмотрели друг другу в глаза, вернулись к пустоте и отдали своей колыбели то, что не могли взять с собой на полотно Мира, не разрушая его.

---
Доктор Корэ вошел, в момент, когда маг исчез, скептически помахал ладонью перед лицом, разгоняя пыль растаявшего телепорта, распорядился:
– Прикажите солдатам перенести мертвое тело в морг, а раненное - в медицинскую комнату. И я на вашем месте, господин Арвас, оставил бы этих существ – они опасны, и то, что вы до сих пор живы – чудо.
– Помолчите, доктор, – отмахнулся сановник, – они еще исправят эту оплошность.
– Если они еще вас не убили, то вероятно, уже не убьют, – ворчал доктор, осматривая глубокие порезы на ноге молодого солдатика, и разрезанный когтем кожаный ботинок.
Кэол выбежал, его стошнило...
– Убьют, – Арвас рассматривал сломанные кости и лоскутья кожи на руке Гэла, – мы их разозлили. Очень разозлили. И… я ее застрелил.
– Тогда, может, и убьют. – Корэ заметил, что Гэл пошевелился, – он убьет, когда очнется, а очнется он скоро. Нам пора покинуть эту комнату, я отнюдь не дрессировщик диких оборотней.

Гэл вернулся к жизни, в комнате уже никого не было, он дополз до сестры, взял ее на руки. Цепь на ее руке звенела, как боль. Милэн прижималась к брату, дрожала от холода.

Арвас сидел в своем кабинете, перечитывал неподписанные Старейшинами документы. Тихо ругал Императора.
Кэол по другую сторону нервно стучал ручкой по старинной деревянной столешнице. Арвас поднял голову и приказал помощнику:
– Объяви готовность один, для системы слежения. Ни один корабль без досмотра не должен пролететь мимо.
– Они действительно правители Мира? – тихо спросил Кэол.
Арвас только заметил, что у его помощника дрожат руки.
– Да. Напейся.
– Вы думаете, я испугался? – прошептал Кэол.
– Я вижу, что ты не в себе, возьми выходной и напейся, – настаивал Арвас.
Император вошел неслышно:
– Он прав, Кэол, ты слишком нервничаешь, – сел в кресло напротив Арваса, – я думаю, нам следует обезопасить себя, необходимо отправить Старцу сообщение о том, что его Старейшины оказались на нашей планете случайно, а мы дали им корабль, и они улетели.
– Наивное ребячество, ваше великолепие, – Арвас тоскливо смотрел в окно на сине-зеленые кроны деревьев в парке у дворца, – это заявление актуально до тех пор, пока Старейшины здесь. Но здесь они пробудут недолго, добудут себе свободу в ближайшее время, не знаю как, но знаю – быстро, внезапно и люто.
– Покровитель заберет их через три дня…
– Ваш покровитель играет в свои игры, наша планета - незначительная ступень для достижения неясных нам великих целей, – ответил Арвас.
– Он обещал неприкосновенность, – возразил император, хотя и сам уже понимал щекотливость положения, в котором оказалась Милта.
– Вероятно, ваш покровитель изменил планы, или все пошло не так, как планировалось. Но даже если он сдержит слово и заберет пленников, то есть ли гарантия, что они не убегут от него?
– Что ты предлагаешь? – император ощутил, как задергался его глаз.
– Я предлагаю договариваться со Старейшинами.
– С ними договориться нельзя, – возразил император, – их необходимо ликвидировать…
– Как вы намеренны их ликвидировать? – Арвас встал и подошел к окну, не хотел, чтобы император видел его раздражение, – мы ведь их уже убивали, они оживают.
Секретарь, нервно кашлянул.
Император покосился на Кэола, и ответил:
– Мы взорвем дворец.

---
Когда Волны вернулись из пустоты, они увидели, как под воздействием остатков страшной и чуждой материи энергии рваное покореженное Полотно Мира отвергало жизнь и уничтожало ее, как смещались системы, как звезды сжигали свои планеты. И это длилось до тех пор, пока не иссякла сила пустоты, не поглотилась разрушающейся материей.
Когда разрушительная сила пустоты иссякла, Волны решили не строить Мир заново, а собрать и уравновесить то, что осталось, и тех, кто остался. Зэрон исчез, и его маоронги пропали. Может быть, погибли вместе с Зэроном, а может, спрятались, потеряв силу Творцов и опасаясь гнева Изначальных. Но люди на многих планетах выжили.
А Волны решили, что никто в этом Мире не должен теперь знать, кто построил и едва не разрушил Мир, и никто не должен узнать о пустоте. Волны пустили в мир легенду о том, что создатели Мира погибли.
Волны создали только двоих маоронгов, держателя жизни и разрушителя. Волны не дали созданным маоронгам энергии пустоты, и покинули этих творцов до того, как те осознали себя. А еще Волны сохранили маоронга, который появился во время разрушения Мира и сумел сдержать натиск пустоты на информационный поток и сохранить Путь, хоть и материя распадалась вокруг него, но он выстоял. Тот маоронг стал хранителем Пути, ему дали имя Коул, что значило «Хранитель хаоса».

---
Милэн решилась первой. Сняла верхнюю часть брезентового комбинезона, помогла Гэлу вытянуть едва зажившие руки из рукавов его одежды. Гэл только вздохнул и положил руку на плечо сестры. Милэн уперлась своей маленькой рукой в плечо брата. Они даже не считали время, просто объединив мысленный импульс, выпустили когти, вонзили руки друг другу в грудные клетки, проломив их, выдернули пауков, не могли позволить себе кричать, терпели боль молча. Их зрачки расширились и, казалось, заполненные тьмой глаза ослепли. Близнецы задохнулись болью, но успели отшвырнуть киридовых мучителей, прежде чем потерять сознание и вновь умереть. Мертвые, они не услышали, как вздрогнула земля.
Старинная резиденция императорской семьи была взорвана по приказу самого императора, похоронив под завалами два десятка охранников, пятьдесят пять государственных преступников, двух слуг и двух старейшин Совета Пяти Галактик в камере на глубине около семисот метров.
Но император не знал, что стены и потолок камеры выдержали натиск рухнувшего здания.

Императорский кортеж на большой скорости двигался в город. Сам император в гравитациомобиле страдал о потерянных картинах, скульптурах и фонтанах, а какой был зимний сад! Все утрачено. Ради безопасности планеты он пожертвовал своим домом и культурным фондом своей планеты. Император жалел себя и гордился собственной решительностью. Но какая удобная кровать под синим бархатным балдахином была в его спальне!
Мобиль внезапно остановился. Император с недовольством и любопытством выглянул из окна своей машины, вокруг потемнело, как ночью, сердце правителя Милты дрогнуло, его как будто что-то манило выйти из уютного салона на пыльную дорогу, и он вышел. Сердце забилось так сильно, что все звуки окружающего мира были неслышимы. Императора встретил его покровитель, и это была уже не привычная тень, покровитель сам явился на Милту, и император милтийский упал пред этим странным могущественным древним человеком на колени, шепча повинно и с надеждой вглядываясь в красивое юное лицо:
– Дворец взорван, я не знаю, кто его взорвал, я получил предупреждение от каких-то загадочных существ, они требовали выдать им Старейшин, но я не посмел нарушить условия нашего договора, они взорвали дворец, я пострадал, ах, мой дворец. Я не виновен…
Хранитель силы драконов, воспитанник древнейших в мире существ, в давние времена юноша по имени Лиар, убежавший из дому с мечтой стать космическим пиратом, молча смотрел на преклонившего колени императора Милты. Впервые за всю его жизнь рабское поклонение человека вызвало в нем отвращение и презрение не только к человеку, но и к самому себе. Император Милты боялся, дрожал, но продолжал врать. И Лиар, страшась своих новых ощущений, той рвущей забытую человеческую душу духовной боли, взмахнул рукой и, как ребенок в испуге убивает неизвестное ему насекомое, убил милтийского правителя.

---
Чтобы исчезнуть среди людей, Волны создали несколько планет и населили их бессмертными людьми, чтобы затеряться среди них. Дали им силу управлять энергией, в последствии тех, кто мог управлять материей с помощью энергии и мысли, назвали магами.
Волны отдали почти всю свою силу драконов смертному на хранение, чтобы та сила передавалась по наследству, как кровь и дыхание, но чтобы никто не смог воспользоваться той силой, потому что не подвластно смертному осознать силу Изначальных. То был случайный смертный, и его род стал хранителями.
Маоронги, творившие жизнь вдали от эпицентра разрушений, смогли сохранить силу Творцов, но они ничего не знали о том, почему Мир едва не разрушился. Вернувшись к центру Мира, маоронги истратили века на поиски братьев и создавшего их Зэрона, и не найдя никого, не чувствуя больше присутствия в Мире Изначальных, решили что все исчезли, поглощенные неведомой силой уничтожившей часть Мира. Эти маоронги, смирившись с утратой, начали отстраивать Мир, налаживать и населять опустошенные участки. Теперь никто не контролировал маоронгов, и они научились ценить свободу. Мир снова дышал, жил, создавал и разрушал, наполняясь новыми мыслями, звуками и знаниями.
Но погибшие маоронги не исчезли без следов, их рассыпавшаяся энергия, затянутая в подпространство, образовала новый разум, неведомый никому. Этот разум очнулся в среде, где застывало время и увязали звуки, где терялись образы. Этот новый разум, женский разум, назвал себя Матерью Мира. Но Мать Мира ни во что не вмешивалась, она вспоминала обрывки образов, смешанных воедино, и изучала свой мир.
Отдав силу драконов смертному, Волны продолжали жить в своем Мире как бессмертные, среди подобных им, не узнаваемые.
Маоронги посчитали, что бессмертие люди получили во время большого взрыва и, не совладав с этим явлением, оставили все как есть.

---

Когда Гэл и Милэн очнулись, сразу ощутили изменение в структуре материи над головой. Подача кислорода в их камеру прекратилась, свет погас, но появилась энергия. А в стене наметился портал, он маняще светился в темноте. Милэн воспользовалась приливом сил, вырвала-таки свою руку из киридового наручника, от боли потемнело в глазах, но прояснилось в голове. Гэл проворчал, глядя на портал:
– Черт возьми, очередная ловушка! Милэн, ты должна вырываться сама, я изменю направление портала, но дальше чем на поверхность ты уйти не сможешь. Когда скажу, прыгай.
– Гэл, но ведь на это уйдет вся доступная тебе сейчас энергия, – она обняла брата, – нет, мы вместе выйдем туда, куда идет этот портал, а там посмотрим…
– Я сам. Я не знаю, кто наш враг, но он слишком жесток. А ты найдешь хранителя энергии и вернешься за мной.
– Гэл… – отчаянно шептала Милэн, – Гэл, я не могу, Гэл, я не могу.
– Милэна, уходи, прошу, уходи. Сейчас! Прыгай!!!
И он из последних сил толкнул ее. Когда мелькал калейдоскоп миров, когда шепот всего живого проникал в ее голову неясными шорохами, а свет звезд сменялся непроглядной тьмой подпространства, когда она на миг поглотилась пустотой и космическая радуга ослепила сознание, она слышала еще крик Гэла: – Прыгай!!!

Милэн вынырнула из портала на краю большой воронки, обнаженная, нелепый комбинезон из грубой искусственной ткани рассыпался в портале. Она оказалась среди покореженных, вырванных с корнем деревьев, но на поверхности, над головой было небо. Осколки кирида доставляли боль, у нее не было возможности от них избавиться. Едва сдержала порыв рыть землю, осознавала, что Гэла выдернули вслед за ней неведомо куда. И найти она его сможет, только если найдет хранителя. А потому нельзя оставаться в этой воронке, нельзя. И сил не было встать и идти. А ведь когда окажется, что вместо двоих пленников из портала выпадет только один, ее начнут искать.
– Не могу больше... – с отчаянием шептала Милэн.
На краю воронки она увидела тень, тень увеличилась в очертания бегущего человека. Милэн испугалась. Бежать? Но ноги не слушались.
Милэн узнала мужа, только когда он подскочил и присел возле нее, обнял, прижал к себе и начал открывать новый портал. Голова Милэн закружилась, все поплыло перед глазами, очертания деревьев - как за стеной воды. Она прошептала, едва ворочая языком: – Ух ты… как он меня… Рол, а мы вдвоем сможем вытащить Гэла? Он там остался, – Милэн показала на землю.
– Я должен спасти тебя, я чувствую, что это важно, но я надеюсь, вы все же объясните мне, с кем вы таким опасным связались, и зачем вы ему.
– Но, Рол…
– Нет, – Рэтолатос схватил жену за плечи, – я услышал твоего брата. Как он это сделал, до сих пор не пойму, но он просил вытащить тебя, пока он каким-то образом отвлекает внимание кого-то, и я вытащу.
– Что с ним будет?! – Милэн плакала.
– Да что вы такого натворили?! – Рол подхватил жену на руки, вскочил и с разбега влетел в портал, принявший их призрачным радужным маревом.
Оглушающая тишина с хлопком раскрыла поле непроницаемости. Переход осуществляется мгновенно, во тьме бесконечности, в безмолвии космоса, при большом информационном шуме, который сумасшедшим кипятком вливался в мозг, редкий смертный выдерживает путешествие по прямому коридору звездной дороги, пересекающей мировую сеть пространственных порталов. Человеческая голова не может воспринять все знания Мира, и не сойти с ума. Человек может пройти этот короткий путь под прикрытием знающего, или странника, вечно бродящего по звездным дорогам, сохраняя, благословляя и иногда проклиная их. Рол не мог остаться на дороге, дорога не принимает маоронгов, и он не знал, что может оставить на этой дороге Милэн, считая, что она всего лишь бессмертная.
Их выдернуло на белоснежный утренний снег севера планеты Уапкоргос вместе с комьями земли планеты Милта.

– Вот ргот… – выругалась Милэн, пытаясь подняться с холодного снега, и отряхивая снежинки поровну с землей со своей обнаженной груди.
Рол в тонкой белой рубашке, кожаных штанах и ботинках на тонкой кожаной подошве озадаченно оглянулся, не мог поверить, что звездный путь выбросил его не туда, куда он открывал портал. Скинул с себя рубаху и отдал жене, хотел было отдать ботинки, но она отказалась, предлагала разделить два на двух. Он представил себе, как они вдвоем будут хромать, когда на каждом будет по одному ботинку, хмыкнул. Ситуация была бы комической, если бы не множество знаков вопроса, и не наличие врага, который способен искривлять направление портала.
А ведь еще не понятно, на каком этапе развития сейчас пребывают люди на этой дальней планете. А портал закрылся. Рол попробовал открыть Путь снова и наткнулся на блок:
– А он шутник, ваш неведомый враг… – ухмыльнулся Рэтолатос, маоронг-разрушитель и король пиратов, – боюсь, если портал все же откроется, он откроется в нужном ему направлении.
– Да уж, – Милэн завернулась в тонкую льняную рубаху, она едва не падала, но держалась, потому что падать в холодный снег ей было страшно, – он нас найдет, это только дело времени. Кто же он? Я хотела бы стать зверем, но мне так больно.
– Нельзя зверем, – Рол посмотрел на нее со скептической ухмылкой, – на тебя объявят охоту. Вон местные на чем-то едут, сейчас врать будем.
– Где? – Милэн повернулась туда, куда указал Рол рукой. На белой равнине отчетливо видны черные силуэты: кто-то ехал на автосанях, гул моторов разносился на километры вперед, – они тоже агрессивны?
– Через пять минут узнаем… – насмешливо ответил Рол.
– Не вижу ничего смешного… – ворчала в ответ Милэн, перебирая ногами на холодном снегу, – все в этом Мире с ума сошли. Что ж так холодно?
– Милэн, я требую объяснения, не может быть, чтобы ты не знала, кто этот ваш враг. Тем более он сильнее меня, а это, поверь мне, немыслимо. И где вы такого врага нашли?
– Рол, я не знаю, как тебе объяснить то, чего я не знаю. Я сама напугана. Но мне нужно найти одного человека, как сложно. – Рол поддерживал ее и почувствовал, как подкосились ее ноги, подхватил. Казалось, Милэн впала в транс.
– Нет, нет, нет, очнись.
Местные на автосанях приближались. Милэн открыла глаза, удивленно посмотрела на мужа, тихо сообщила:
– Нам нужно вернуться на Милту.

---
Лиар сбежал из дому. Отец, напившись, вновь сгонял злость на сыне, и Лиар не выдержал. Он не подумал о том, что бросает свой университет за месяц до окончания учебы. Не думал, что с его талантом, дипломом отличника и рекомендательными письмами от покровительствующих ему профессоров он смог бы стать великим ученым изобретателем. Нет, обиженный на отца Лиар не думал о карьере, у него болела разбитая скула, а обида сжигала разум. Он бежал и слышал вслед только крик отца:
– Ничтожество, я отдал тебе всего себя! А ты ничтожество! Червяк! Ты не оценил, что я тебе отдал себя самого, в тебе великий дар, ах, если бы я только понял все раньше, я был бы бессмертным! Слышишь!? Бессмертным! До твоего рождения я читал мысли, я видел будущее, а ты ничего не видишь, ты не можешь воспользоваться таким даром. Ничтожество…
Лиар оглянулся на пороге, дверь была открыта, и последнее, что он запомнил из своей брошенной жизни, как спившийся серый человек, его отец, горько рыдал, сидя на полу.
Молоденький, хорошенький студент с желтыми кудрями, похожий в своей незащищенности на маленького птенца, выпавшего из гнезда, пришел в старую таверну, что разместилась на краю древнего космодрома, помнившего еще предыдущую цивилизацию на этой планете. Зашел в эту странную и опасную таверну в отчаянии найти себе место на пиратском корабле. Зашел, прошел мимо людей, сидевших за столиками, как по тонкому канату подошел к барной стойке, встретился лицом к лису с барменом. У бармена левая половина лица была синяя, правая белая, и сильно выдвинутая вперед нижняя челюсть. Множество шрамов пересекало это разноцветное лицо, как будто его кто-то разрисовывал острым ножом. Бармен открыл рот в улыбке и мальчик студент-застыл. Зубы бармена тщательно подпилены под острые клыки.
– Детка, ты ошибся адресом, – пробасил бармен, немного шепелявя.
– Я… – Лиар испуганно вжал голову в плечи, – я не ошибся, – в голосе прорезалось упрямство, и уже достаточно твердо он сказал, – я хочу наняться матросом на корабль.
От громкого хохота пиратов содрогнулись стены. И какой-то громила бросил в бармена тестолом:
– Стэнг, налей парнишке, посмотрим, какой из него пират.
И снова хохот.
Ему наливали, наливали и наливали, он пил и рассказывал о своем детстве, об отце, о своих открытиях и изобретениях, плакал, гневался и все посылал чертям, снова пил и мечтал в слух, каким он станет пиратом. Юный студент пил и говорил, его слушали, над ним смеялись, он свалился со стула и застыл под барной стойкой, счастливый, видя свои грезы явью.
– Слабак, – махнули руками пираты.

Когда в Бар зашел Вэрвэто, пираты отшатнулись и затихли, каждый прятал лицо. Все в этой прикосмодромной таверне знали - бессмертный пират в одиночку может выстоять против армии, у него звериная реакция и при надобности звериное тело. Смертные пираты ненавидели бессмертных, но никто не рисковал нападать первым. Бармен спрятал клыки и вежливо улыбался закрытым ртом, лишь бы не провоцировать пиратского капитана по кличке Вэрвэто.
Вэрвэто бросил на барную стойку блестящий камушек и пустой бурдюк:
– Налей вина, но если вино будет плохое, убью.
– Помилуйте, господин капитан, – побледневший Бармен с опаской взялся за кожаный бурдюк, - Разве за такое убивают?
– Убивают и за меньшее, – проворчал Вэрвэто и едва не наступил на Лиара.
Волн, входя в таверну, чувствовал хранителя своей силы. Опасался, что хранитель мог стать пиратом и в бою понять, что неуязвим. Он уже присматривался к спинам завсегдатаев таверны, а оказалось, носитель силы - этот мальчишка, спящий пьяным комком под барной стойкой.
– Кто это? – спросил Волн у бармена.
– Щенок, студент, пришел в матросы наниматься, дурачок хилый, проспится, выставлю за дверь. Я работорговлей не занимаюсь, не смотрите на меня так, я и вправду людей не продаю.
Бармен Стэнг знал, что Вэрвэто очень не любит работорговцев.
Когда бармен наполнял бурдюк, Волн пил вино и размышлял, глядя на бессознательного студента. Понимал, что щенок плохо закончит, а он, Волн, заинтересован в том, чтобы мальчишка женился и продолжил род хранителей.
Решительно встал, вскинул на плечо бессознательного студента, поморщился от неприятного запаха, забрал бурдюк с вином и вышел.
Пираты вздохнули, как единый организм, отошедший от паралича, снова послышались разговоры, сначала тише, потом громче. Но еще с оглядкой, вдруг Вэрвэто вернется. И не могли они понять, зачем капитану бессмертных смертный слабый мальчишка. Шептались, что может и вправду бессмертные пьют человеческую кровь или тренируются на смертных. Но чтобы не предполагали, никто бы за студента не заступился б.

---
Гэл выпал из портала в небольшом зале императорского дворца в столице Милты. Лиар, совсем другой Лиар, беловолосый, холодный, совершенно чужой и мало напоминающий того юного студента, смотрел на Волна с грустью и говорил с сожалением:
– Ты сумасшедший, мой капитан.
Гэл приподнялся на локтях, сначала на его лице мелькнуло удивление, потом он понял, что произошло, и с трудом подавил отчаяние. Он презрительно осмотрел седовласого юношу, и сплюнул кровь на его блестящий кожаный ботинок. Но голова закружилась, и он вновь лег, прошептал:
– Вот оно что… Этот ты, студент? И ты тоже…
Ртутные капли активированной крови на блестящем кожаном ботинке Лиара даже не зашипели…
Маг Ларсард бросил Гэлу полотняные штаны на грудь:
– Вставай, одевайся.
Гэл заставил себя сесть, медленно натянул штаны, поднялся, завязал шнурок на поясе, выпрямился перед Лиаром.
Арвас стоял у окна. Он уже знал о гибели императора. Но не спешил разглашать эту информацию народу Милты. Сейчас он желал одного, чтобы гости покинули его планету. Доктор Корэ потребовал у Арваса присутствовать при извлечении пленника, отчаянно полагая, что если знать, так все... Но только сейчас Арвас и Корэ понимали, что быть им здесь нельзя.
Лиар повернул голову и с презрительной улыбкой посмотрел на Арваса:
– Не беспокойтесь, я скоро уйду и заберу его с собой.

Два боевых мага возникли за спиной Гэла будто из тьмы, они держали в руках киридовые кандалы, скрепленные короткой цепью.
– Заковать, – коротко распорядился Лиар.
Гэл побледнел, узнал давно забытую конструкцию наручников, такими его заковывал Зэрон, отшатнулся. Так вот кто сделал из испуганного студента Лиара жестокого монстра Лиара? Но как Зэрон смог выжить?!
– Зэрон нашел тебя и сделал своим оружием. Где же он сам, почему не стоит тенью за твоей спиной, мальчик?
– Всему свое время, – с усмешкой бросил Лиар.
Один из боевых магов, под три метра ростом, удержал пленника за плечи, второй двухметровый широкоплечий атлет быстро и умело заковал его руки, кандалы замкнулись и железные штыри пронзили запястья пленника между костями, Гэл зашипел. И ртутная кровь зашипела вокруг штырей, сжигая грязь, скопившуюся на коже за время пребывания в подвале, капала на гранитный пол, продолжая вскипать, поглощая уже камень. Гэл удивился, кровь активна, значит, энергия есть, только пользоваться ей он не может. Лиар научился управлять силой. Гэл разгрыз себе губу до крови. А Лиар вдруг резко приказал:
– На колени!
– Что? – удивился Гэл.
– На колени. – Повторил Лиар.
– А не пошел бы ты? – рассердился Гэл.
Лиар резко его ударил по лицу, Гэл не смог отклониться – боевые маги держали его. Еще один удар, и маги бросили Волна на пол.

Арвас увидел жестокое отчаянье Седого, этот юный бог вел себя, как злой потерянный ребенок.
Корэ изумленно слушал и рассматривал происходящее, за эмоциями боялся пропустить те капли знаний, которые могли пролиться. Перед ним стояли те, кого он так долго искал – бессмертные.
– На колени… – требовательно повторил Лиар.
Гэл сел… рассмеялся:
– Кто учил тебя бить?…
Лиар не удержался и ударил пленника ногой, Гэл вновь упал, Лиар уже кричал:
– Ты всегда был равнодушен к своим воспитанникам и ученикам! Ты ничему меня не научил! Я был для тебя игрушкой, капитан! На колени…
Лиар был настойчив, жаждал унизить Волна, отомстить за обман.
Гэл вновь сел, стер кровь с разбитых губ. Посмотрел снизу вверх на Лиара:
– Может, тебе еще и сапог поцеловать? Щенок.
Лиар присел рядом с ним:
– Я отпустил ее…
– Спасибо тебе за милосердие твое… – Гэл насмешливо коснулся своего лба, и отсалютовал рукой перед носом Лиара. Киридовая цепь зазвенела.
– Она ушла и даже не попыталась спасти тебя…
– Вот и умница, – прошептал Волн, осознавая, что Милэн ушла на поиски хранителя силы. Но Гэл нашел уже не хранителя, а властелина силы раньше, чем его сестра нашла хранителя. И еще раньше, намного раньше, на вечность раньше Лиара нашел Зэрон. Безысходность ситуации. Но Гэл за свою долгую жизнь убедился - безвыходных ситуаций не бывает.
– Ваш Маоронг Ол-Рэтолатос спас только ее… – Лиар внимательно смотрел, на Гэла, он ждал отчаяния, как он ждал отчаяния в глазах Волна.
Арвас не понимал, о чем говорят эти двое, но уже видел – Седой ненавидит черноволосого – люто.
Корэ боялся пропустить даже слово, древний мертвый язык он изучил в поиске информации о бессмертных, оборотнях и драконах. Имена Ол и Рэтолатос знал. Ол – маоронг разрушитель из древних легенд. Корэ даже видел полуразрушенный храм, посвященный этому могущественному существу. А Рэтолатос – король пиратов. Доктор Корэ услышал барабанную дробь своего сердца, ведь то, что он искал, оказалось не выдумкой предков, не мифом, не сказкой, а реальностью. А король пиратов – маоронг. Кто же тогда эти седой и черноволосый, и та синеглазая девочка...
Гэл пожал плечами, и вдруг улыбнулся, спросил:
– А ты не рискнул противостоять моему Разрушителю?
Лиар разозлился, перевоплотился в нечто большое, человекоподобное, сверкающее, как звезда, схватил Гэла за волосы. Встал, приподнял, притянул к себе, вглядываясь в тут же пожелтевшие глаза древнейшего оборотня:
– Насмешки, насмешки, над всем насмешки, над жизнью, над смертью, над болью. Ты умеешь любить? Ты умеешь ненавидеть? Ты хоть что-то чувствуешь?!
– И ты тоже хочешь научить меня чувствам? – сквозь клыки, зло спросил Гэл, пытаясь схватиться закованными руками за ворот рубахи сверкающего четырехметрового Лиара.
– Хочу! – Лиар отпустил волосы Гэла. Гэл упал, маги подняли его. Лиар вернулся в нормальное тело, и вновь приказал. – На колени.
Гэл с разворота обеими руками, отягощенными киридом, ударил Лиара по лицу, свалив его с ног. Маги схватили Гэла за руки, он вонзил клыки в руку большого, затылком ударил по носу того, который был поменьше. Арвас выхватил пистолет, нацелил его в Гэла. Лиар, все еще лежа на полу, крикнул:
– Не стрелять!!! – Взмахнул рукой в сторону, нанося Волну мощный энергетический удар. Гэл задохнулся болью. Ларсард подбежал к своему господину, хотел помочь ему подняться. Лиар отмахнулся от помощи, встал сам, сердито проворчал: – Тебя действительно нужно поучить быть человеком. Смиренным человеком.
Маги предусмотрительно отползли, со стоном поднялись на ноги.
Корэ совсем оцепенел. Лиар подошел к Арвасу, вынул из его кармана пачку сигарет, достал одну, прикурил, коснувшись кончика сигареты своим пальцем, затем присел рядом с Гэлом, помог ему сесть и отдал сигарету. Гэл с удовольствием затянулся. Лиар насмешливо проговорил:
– Что-то человеческое в тебе иногда просматривается, капитан, у тебя есть эмоции, ты злишься, радуешься, устаешь, у тебя даже вредные привычки есть.
– Да. И сижу я на холодном полу, могу простудиться… – ответил ему Гэл.
Лиар совсем по-приятельски улыбнулся. Встал, протянул руку, Гэл воспользовался помощью, поднялся на ноги. Сигарета в его закованных руках едва тлела красным светлячком.
– Пойдем, ты должен исправить одну твою ошибку, – Лиар махнул рукой своим магам, те подхватили пленника под локти.
– А я еще не докурил… – обиделся Гэл.
– Курить вредно, – назидательно ответил Лиар.
– Так я же не человек, – улыбнулся Гэл, – о какой ошибке ты говоришь, студент?
– Все узнаешь.
– А... Какой ты стал загадочный и важный с моей энергией… Да сними с меня это дерьмо, больно же, Лиар! Зачем все это? Что ты хочешь? Ты ведь сам ушел!
– А ты и не держал. Я вдруг оказался исключительным, как в сказке, обладателем колоссальной силы, отобранной у Маоронга, но ты мне ничего об этом не сказал, а когда я ушел с этим всем, вы даже не искали меня. Ты надеялся, что я женюсь и передам силу Творцов своему ребенку? А я стал бессмертным. И теперь, когда я научился контролировать свою силу, смогу спасти мой Мир, и вернуть Зэрону то, что ты у него отобрал.
Гэл рванулся:
– Ты не понимаешь! Это Моя енергия…
Но Лиар больше не позволил ему ни говорить, ни сопротивляться, лишил энергии до последней капли. Ларсард выстрелил пауком. Сигарета выпала из тонких пальцев Волна, упала в лужицу крови и, зашипев, начала растворяться. Боевой маг, подхватил потерявшего сознание Гэла, хмыкнул:
– Как ребенок…
– Этот ребенок едва не отгрыз тебе руку… – ухмыльнулся маг поменьше.
– Молчите! – разозлился Лиар, – о том, что Волны существовали, должны забыть люди, но вы обязаны помнить, чтобы не повторялись трагедии прошлого.
Корэ оцепенел, не в силах справиться с лавиной догадок.
Арвас только и подумал: «Столько пафоса в речах этого Седого мальчика… А за пафосом - страх…»

– Ладно, о Милте и обо всем остальном поговорим позже, – сказал Рол, – нас заметили.
Автосани остановились рядом с Ролом и Милэн. Двухметровый серый ящер заглушил двигатель на своих санях, соскочил с них и вразвалочку подошел к озябшим полуголым незнакомцам, выразил эмоцию:
– Оу, вот только инопланетных гостей нам тут еще не хватало…
Тишину замороженной равнины нарушил взрыв, мощный, протяжный, сотрясший почву, как землетрясение на активной планете. Ящеры спрыгнули с саней и упали в снег. Серый ящер прыгнул в сторону Милэн и Рола, повалил их в снег с криком: – Падайте идиоты!!! Снесет ведь!!! Черт бы вас побрал!!! Туристы… Врывайтесь в снег!
Милэн ухмыльнулась – вездесущие черти всем расам успели надоесть…
Над заснеженной равниной пронеслась взрывная волна, сани застонали железом, их перевернуло и потянуло по снегу. По спине дохнуло жаром. Ящер, лежавший рядом, поспешно надевал противогаз, потом скинул с себя теплую куртку и подсунул ее под носы залетных: – Дышите через куртку, или отравитесь, – голос в противогазе глухой, слова неразборчивы, но смысл понятен. Он дополнил приказ, ткнув Рола в затылок, заставляя его прикрыть рот тканью.
Еще одна волна трупным запахом, и пыль горчичного цвета упала на снег. Один из ящеров вскочил, начал смахивать с себя налет едкой пыли, эта пыль жгла ему кожу, на его лице образовалась серая слизь, как мыло на боках загнанного коня.
Милэн тайком мазнула пальцем по снегу, поднесла ее к носу, обычный препарат – лагон. Для хладнокровных ящеров не смертелен – если вовремя ввести в кровь антидот. Для теплокровных безобиден, может вызвать чесотку у людей с чувствительной кожей, привычной к стабильной среде микроклимата. Серый ящер перевернулся на спину, вынул с кармана шприц, снял с иглы колпачок и вонзил иглу себе в шею. Полупрозрачный противогаз не скрывал оскал перекошенного рта. Остальные хладнокровные следовали его примеру. Только тот, который потерял самообладание, поднимал сани, крича от боли и ужаса. Серый ящер выдернул с кобуры пистолет и выстрелил в паникера. Наступила тишина.
В тишине грянул второй взрыв.
Милэн, заткнув уши, вжалась в снег лицом. Рол накрыл ее голову руками. Когда свои стреляют в своих, тут уже не до шуток.

Действие второго взрыва было в завершающей стадии воздействия на окружающую среду. На первый отряд ящеров напал второй отряд ящеров. Напали в момент, когда группа серого ящера пыталась поднять сани с земли. Командир напавшего отряда размахивал лазерной плетью. Серый ящер в противогазе успел выстрелить в вожака враждебной группы и даже ранил его, в момент, когда плеть рассекла ему кожу и мышцы на груди.
Милэн сняла куртку убитого ящера, справедливо полагая – хозяину вещь уже не понадобится. Рол крикнул: – Бежим! – И схватив жену за руку, потащил ее за собой. Милэн упала, бежать она не могла, но когда оглянулась, увидела, что нападающие убивали всех, и им все равно, кто перед ними, враги ящеры или теплокровные чужаки.
«А я надеялась урвать еще и штаны…» – думала Милэн, когда Рол подхватил ее и поволок к автосаням что лежали на боку, снесенные взрывом. За спиной угрожающе нарастал гул мотора и свист лазерной плети. Затем раздался крик: – Стоять! Мордами в снег, и не шевелитесь!
– Так стоять?.. Или мордами в снег? – язвительно переспросила Милэн, злая и начинающая слепнуть от болевого шока. Рол зашипел на нее. Он боялся, как бы она не начала здесь, на этой планете, свою собственную войну, как бывало раньше. Но он еще не мог понять, почему она, словно раненный человек, теряет силы, он еще не мог понять, почему она падает и не может идти. Ведь у нее было время регенерировать.
Ящер соскочил со своих саней и подошел к пришельцам, подбил ноги Рола, заставил его стать на колени и приставил к голове Милэн лазер:
– Кто такие? Ты смотри, теплокровные… Вы кто? Грелки. Говори, или я прострелю этой самке голову!
– Не убивай нас… – достаточно громко ответил Рол на межгалактическом языке, – мы бежали с корабля, захваченного пиратами, наша шлюпка проломила лед и затонула, нам нужно на Иссану…
Воины-победители достаточно быстро разделались со своими основными врагами, подъехали посмотреть, кого поймал их командир.
– Шпионы… – сделал заключение ящер командир, и велел своим воинам, – обыскать их.
– Но командир, мы не берем пленников! – возразил один из группы.
– Я разве сказал взять, я приказал обыскать, – раздражительно бросил командир.
Рола подняли на ноги, обыскали. Милэн рассматривала новых персонажей. Они были в защитных костюмах, напоминающих скафандры, будто жители космических баз с нарушенным микроклиматом.
Начали обыскивать Милэн, на ней была куртка серого ящера с шевронами вражеской армии, в карманах куртки - документы убитого. Куртку с нее сразу же сдернули, в карманах были пластиковое удостоверение личности командира разведывательного отряда, и пакет карт плюс микрочип. Милэн догадалась, о чем подумали ящеры. Микрочип, видимо, украли. Диверсанты уничтожены. Виновными могут оказаться теплокровные чужаки. Какая разница, кого допрашивать. Играть за правилами этой войны теперь опасно. Милэн и Рол переглянулись.
Сжав зубами прядь своих волос, чтобы не кричать от боли, Милэн выбила лазер из рук ящера. Рол овладел лазерной плетью. Милэн не догадывалась, что ее муж так хорошо владеет этим негуманным оружием. Бой напоминал истребление. Свидетелей сейчас оставлять нельзя. Когда последний из ящеров вскочил на свои сани и завел двигатель, Рол достал его кончиком плети, сбил с саней, и крикнул Милэн:
– Ты хотела одолжить штаны, давай быстрей, это место слишком многолюдно! Черт, многоящерно! Многоящеренное…
Милэн, сдернула с ближайшего трупа штаны, главное, не воспринимать чужой запах, не время для брезгливости. Натянула эти штаны на себя, жаль, ботинки не подходили, слишком большие и широкие. Куртка так и валялась одиноко в снегу, рядом со вторым командиром в скафандре. Рол поднял ее и бросил жене: – Ну, что ты возишься? Поехали, – и завел двигатель саней.
Милэн закатывала длинные штаны, уже сидя на санях, второй рукой включала зажигание. Сани зарычали разбуженным динозавром. Она сердито бубнила себе под нос: «Что возишься, что возишься… больно мне… вот и вожусь».
---
Давно это случилось, еще до основания Совета, тогда, когда близнецы были пиратами.
Милэн перед тем приключением попала на планету, где была настоящая война, она, привыкшая к разухабистой жизни космического пирата, была ошарашена слаженной системой истребления мирного населения в той войне. Гэл выдернул ее из того пекла, но ее нервы были на пределе, брат и сестра решили, что Милэн нужно некоторое время побыть самой на планете, где никого нет, а есть только ласковое тепло, теплое море и бесконечные песочные пляжи. Гэл был занят каким-то планетарным конфликтом, на котором можно было хорошо заработать. И пообещал, как только завершит прибыльную компанию, прилетит к сестре.
Милэн пришлось взять простую гражданскую яхту, планета, которую она избрала для отдыха, находилась на территории пиратского королества зэйдов под предводительством короля Рэтолатоса, эти пираты назвали себя зэйдами, что означало – неистребимые. Команды зэйдов набирались из смертных, и численность смертных зэйдов заставляла с ними считаться. Космические пираты из сравнительно меньшей по численности эскадры Гэла, которая состояла в основном из бессмертных, были аджарами, что означало – оборотни. Аджары и зэйды работали на своих территориях, старались не пересекаться, но когда встречались, то между отдельными членами команды, как и между группами, часто возникали конфликты. А в общем пираты, те и иные, подвергались нападением небольших космических формирований, которые тоже охраняли свои территории и планеты от вторжений и грабежа. Богатые планеты всегда отправляли свои пассажирские корабли с хорошим вооруженным конвоем. Но конвой не всегда помогал.
У яхты, на которой летела Милэн, сломался двигатель уже на полпути. Оставив сломанный кораблик на небольшом космодроме водной планеты Ларди, она решила продолжать путешествие, и купила билет на пассажирский корабль, курсирующий от Ларди до планеты Харт. А там как получится. Милэн забавляло это путешествие. Лишь бы видеть только цивильных безоружных людей вокруг себя, и чтобы этим людям ничего не угрожало.
Тот пассажирский корабль, на котором Милэн продолжила свое путешествие, конвоем не сопровождался. Но на нем кроме пассажиров летела целая команда зэйдов. Неприятно, но зэйды так тщательно прятали оружие, что можно было не обращать на них внимание. Также Милэн заметила вторую группу с оружием, и они напоминали представителей спецслужб от формирования Ракнаст, самого сильного на то время формирования, в которое входило свыше десяти планетарных систем. Спецпарни напрягали, хотя тоже скрывали свою военную выправку за гражданской одеждой, а оружие под модными тогда накидками. Милэн не прочь была бы узнать о том, что натворили зэйды и почему их выслеживают спецслужбы, но решила, что любопытство привлечет к ней излишнее внимание, а она тоже не безызвестный во вселенной аджар.
На второй день полета с утра по корабельному времени пассажирский корабль содрогнулся от взрыва. Послышались крики, визг, топот ног. Милэн выглянула в коридор, там уже бессмысленно бегали пассажиры. Голос капитана из передатчика просил сохранять спокойствие, уверял, что все хорошо, что взрыв не повредил внешней обшивки корабля. Милэн выслушала капитана, но уже по нарушению состава кислорода, по изменению микроклимата на борту корабля поняла - обшивка повреждена, и пробоина может оказаться очень большой.
Она пробежала по коридору к лифту, неугомонные паникеры толкались, но Милэн настойчиво пробиралась сквозь поток толпы. Лифт не работал, его заклинило, но была лестница между уровнями. Милэн спустилась вниз, убедилась, что двигается правильно, взрыв и вправду повредил борт в трюковом отсеке. Еще один уровень. Она спрыгнула с лестницы, дорогу ей преградил светловолосый парень ростом около двух метров. Он предупредил, что ниже спускаться не стоит, желательно вернуться в свою каюту. Он обещал, что посадит корабль. Он был худощав, как бессмертный, в простой белой рубашке и темных штанах, в высоких кожаных ботинках. Отличался от смертных и бессмертных странной непривычной красотой, но волосы у него были коротко острижены, как у зэйда. Милэн упрямо ответила, что в каюту она не вернется. И заверила, что может помочь, если помощь понадобится. Он ткнул ей в руки пистолет, спросил, умеет ли она этим пользоваться. Она кивнула, конечно, умеет. Ей начинало нравится это приключение. Она даже забыла о том, что в любую минуту может начаться перестрелка между Зэйдами и представителями спецслужбы.
Вдвоем Милэн и стриженный пробирались к рубке. На палубах корабля зэйды сражались со спецподразделением Ракнаст.
Стриженный в бой старался не вступать, по дороге было несколько стычек, но удалось достаточно быстро отбиться. Милэн только отстреливалась, не вступая в рукопашный бой, а стриженный прекрасно справлялся сам, она любовалась.
Когда добрались до рубки, обнаружили, что пилоты мертвы. Стриженный спросил Милэн, умеет ли она управлять кораблем. Она кивнула, да, умеет. Села в кресло пилота, проверила курс, спросила у него, куда лететь, он рекомендовал ближайшую планету. Могла бы и догадаться… Посмотрела по карте, изменила маршрут, к ближайшей так к ближайшей. Ее даже тогда не возмутило, что он ею командовал, или она попросту свыклась с тем, что в бою нужно делать то, что правильно и резонно.
Милэн вела корабль. Стриженный отстреливался сквозь пробитый, как решето, люк. Спецпарни упорно наседали. Или им нужна была рубка, или Стриженный, Милэн не исключала, что и первое и второе.
Снова взрыв, корабль накренился, явно поврежден гравитационный двигатель, сажать корабль придется на тяге космического двигателя, а это опасно, чревато внутренним возгоранием этого самого двигателя в черте силового поля, но если разогнать мощь поля до максимума, есть шанс не разбить корабль в лепешку. Проклиная хрупкие бляшанки, Милэн подогнала корабль к планете и начала плавно ронять. Скорость падения приугомонила нападающих. Стриженный только спросил с опаской, знает ли она, что делает.
Она знала, что делает, теоретически, но на практике так еще корабль без дна не сажала. Уловив в ее ответе неуверенность, Стриженный быстро сел в кресло пилота и пристегнулся, Милэн последовала его примеру. Он развернул кресло и продолжал палить в решетчатую дверь, проклиная настырность безумцев. Милэн роняла корабль.
Рухнули они знатно. Но многие на корабле выжили, правда, из ушей и носов текла кровь, но смертные живучие. Стриженный как только оклемался, отстегнул Милэн от кресла и предложил бежать из корабля, пока все в беспамятстве.

Как выяснилось позже, зэйды украли на одной из планет Ракнаста новый прототип космического двигателя, и переправляли на базу на пассажирском корабле. Но спецслужбы их выследили и взорвали прототип, чтобы он не достался воришкам.
То была первая встреча Милэн с Рэтолатосом, но она не тогда знала, что встретила Рэтолатоса, для нее это было прекрасное романтическое приключение.

---

Когда отъехали достаточно далеко за границу воздействия взрывной волны, когда на снегу уже не было видно горчичного налета лагора, Рол остановил сани и махнул рукой Милэн. Она затормозила свою машину и со стоном легла на руль. Рол соскочил со своих саней, подбежал к жене, коснулся рукой, не рискуя поднимать:
– Я хочу знать, что с тобой и почему?
– Плохо, Рол, очень плохо, я ранена киридом, он гасит мои силы, его невозможно вытолкать, как обычный металл, – ответила она и с трудом выровнялась.
Рол смотрел на жену, как будто впервые ее видел, он пытался осознать непривычное. Он пытался понять, как таинственный и засекреченный кирид, которым укрепляют борт нодийских боевых кораблей, кто-то мог использовать на пули. Ему показалось, что он не расслышал. Переспросил:
– Кирид? Пули из кирида?! Это невозможно! Ведь никто не знает состава.
– Знают, – отвечала Милэн, – теперь знают, какая-то тварь вылезла из давних времен, и помнит, зачем на самом деле был придуман кирид. При чем состав этого, который во мне, один к одному.
– Такой состав нигде не применяется. Почему ради тебя они создали такой кирид? – удивился Рэтолатос.
Милэн понимала, таиться нет смысла, нужно говорить все как есть, и если Рол не отвернется от нее после этого, вместе они смогут спастись и спасти Гэла. Она призналась:
– Мы с Гэлом именно те, для кого придумали кирид, чтобы нас убивать, ограничивать и пытать.
– Те, для кого придумали кирид? В те времена? До большого взрыва? И кто же вы?
– Волны.
– Кто?!!! – Рэтолатос готов был услышать все что угодно, но только не то, что услышал.
– Я Волн, Рол, – повторила Милэн, не смея поднять глаза.
Рол отшатнулся:
– Ты?
– Мы с Гэлом - именно те близнецы.
Рол сделал два шага влево, потом шаг вправо и буквально с ужасом посмотрел на свою жену:
– Кто из вас создал меня?
– Я, – прошептала она.
– Зачем? – ошарашено спросил он.
– Что зачем? Рол! – едва не плакала Милэн, – Ты думаешь, до того, как ты признался, что маоронг, я узнала тебя? Мы отдали всю силу смертному роду, чтобы сила передавалась из поколения в поколение, и никто не знал о нас, и я сама ничего не знала! Я очень удивилась такому стечению обстоятельств.
– Ничего себе стечение обстоятельств!.. – Крикнул Рол, но увидел как она вздрогнула, взял себя в руки, заставил успокоится. – Ладно, не время для выяснения отношений, потом все детально расскажешь. Что нужно сделать, чтобы вынуть из тебя кирид?
– Вырезать. – Обреченно ответила она, и уже отчаянно, – Рол, прости меня пожалуйста, я не знала, как тебе это сказать, тем более я мало чем отличаюсь от обычного бессмертного. Ни силы, ни возможностей не осталось, я даже драконом стать не могу.
– Даже драконом, – проворчал он, и переспросил. – Вырезать?.. Как?..
– Рол, меня не возьмет ни один металл, только мои когти, или киридовый нож, осколки можно найти с помощью прибора который фиксирует радиацию, хотя они не радиоактивны. Но может быть, твои когти тоже подойдут.
Рол схватился за голову:
– Обезболивающее? Что подействует, чтобы тебя отключить? Милэн, мы миллионы лет вместе, я что, слеп?! Женщина - непрочитанная книга… говорят смертные, ничего себе летопись Вселенной.
– Но ты ведь тоже только недавно признался, что маоронг.
Рол игнорировал ее выпад вопросом по существу дела:
– Так, вернемся к кириду. Что мне с тобой делать, чтобы не резать по живому?
– Пробить сердце или напоить?
– Насколько сильно тебя надо напоить?
– До невменяемости, тогда будет минут пятнадцать-полчаса.
– И ты не знаешь, кто и зачем это все вам устроил?
– Не знаю, я должна найти хранителя силы, чтобы спасти Гэла, этот хранитель был на Милте, а теперь его там нет…
– А Гэл?
– Снова мертв…
Рол сделал четыре шага влево и три вправо. Сел на сани рядом с Милэн. Закрыл глаза, прощупывая мысленно снежную равнину, внезапно ухмыльнулся и тогда спросил:
– Да и эта планета скоро взорвется.
– Что?
– Это остывшая звезда, и здесь драконида оставила яйцо, оно почти дозрело, но местные докопались до него и ненароком допустили в гнездо кислород, реакция уже пошла, гнездо над ядром, оно еще дышит.
– А мы?
– Теперь, когда я знаю, кто ты я могу стать драконом и вынести тебя в открытый космос - заодно и отключишься. Я зол на тебя, очень зол. Но хуже, чем есть, тебе уже не будет, потому будем выбираться.
– Ты меня бросишь, когда мы выберемся?
– Вот дурочка, – засмеялся Рэтолатос, – я напьюсь, когда мы выберемся.
– Ты не ответил на мой вопрос, – обиделась Милэн.
Он еще громче рассмеялся и распустил огромные крылья, превращаясь в серебристого дракона.


Гэл очнулся, руки и ноги онемели, он не сразу понял, что лежит, прикованный к столу.
Прохладная рука коснулась его плеча, погладила по руке, незнакомый голос со знакомыми интонациями произнес:
– Просыпайся, Волн. Ты не изменился, и стал совершенно другой, я наблюдал за тобой, тебе понравилось убивать?
Гэл открыл глаза и увидел немолодого серого человека с взглядом блистательного Зэрона
– Это ты, Зэрон? – спросил Гэл, – кто тебя вытащил?
Серый человек посмотрел на Гэла спокойным изучающим взглядом и ласково ответил:
– Да, я, а если хочешь знать, кто вытащил, вспомни моих погибших маоронгов, они стали светом, а свет стал матерью, мать помнила обо мне, помнила то, что помнили погибшие творцы, созданные мною.
– Ты теперь мученик, воскресший для мести? – ухмыльнулся Гэл, – смешно…
– Я был ребенком, который хотел получить запретные знания, – отвечал Зэрон, – теперь, когда я понял, что знания те были губительны для мира, я хочу, чтобы никто и никогда больше не повторил сделанное нами.
Гэл чувствовал только холод, он начал дрожать, но сказанное Зэроном настолько возмутило и разозлило, что он прошептал со злостью и горечью:
– Сделанное нами? Ты соображаешь, что говоришь? Сделанное нами. Я ведь предупреждал тебя, что энергия пустоты разрушит Мир, но ты… Ты не поверил мне…
– Не злись. От тебя уже ничего не зависит, мой создатель, лежи спокойно, – с улыбкой сказал Зэрон и взял Гэла за руку.
Лиар стоял рядом и нерешительно коснулся второй руки Волна. Зэрон заметил сомнение в глазах хранителя силы:
– Смелее, дитя, смелее, мы шли к этому долгую вечность, и вот ты смог совладать с первым драконом, теперь отдай это оружие мне, и мы вместе будем хранить этот Мир.
Лиар нерешительно обхватил холодные пальцы Изначального и закрыл глаза. Словно звездная пыль в масштабах Вселенной, уходила от него энергия и сила первых драконов, словно он на невообразимой скорости летел сквозь Мир, и как будто падал, падал.
Очнулся Лиар на коленях у стола, все еще держал за руку Волна. Лиар поднял глаза и увидел Зэрона. Серый человек, испуганный и ошарашенный, стоял над Волном, он держался за рукоятку киридового ножа, воткнутого в сердце Изначального и дышал так, словно бежал целый день и не догнал того за кем бежал. Зэрон выдернул нож, обессилено облокотился об стол, сердито ворчал:
– Сволочь, вот уж неугомонная сволочь. Улыбаешься? Хитрец! Умер с улыбкой. Перенаправил Энергию! Куда ты ее перенаправил? О, я мог и не задавать тебе этот вопрос, ведь знал ты, что я убью тебя, прежде чем отдашь ей все! Отчаянный идиот! Поднимайся, Лиар. Поднимайся мальчик. Возьми его за руку, как только его сердце снова начнет биться, посылай энергию в меня, и сквозь него, а не в него. Кирид не позволяет ему принять энергию, но не мешает ее перенаправить, если ты не контролируешь процесс передачи. И ты ошибся, нельзя все пускать на самотек, когда имеешь дело со столь коварным врагом, но еще не все потеряно - это только треть, треть силы. Давай, малыш, давай, закончим с этим. Это будет правильно…
Лиар снова закрыл глаза, он почувствовал первый толчок сердца Изначального, пульсирующую жилку на руке, и представил себе Зэрона. А Зэрон начал светиться, светилось нечто в глубине его, он становился молодым и прекрасным, на его лице появилось торжество победы. Лиар улыбнулся перед тем, как потерял сознание.
И Гэл не смог удержаться на грани жизни.

Рол спрятал длинные, как мечи, когти, обхватил драконьей рукой Милэн, прижал к чешуйчатой груди, и задохнулся. Он не сразу понял что светится, но почувствовал, как огромная мощь вливается в него потоком звездной пыли. Колоссальная неведомая энергия. Дракон упал, не выпуская Изначальную из руки, дыхание перебилось, он жадно ловил морозный воздух планеты Упкаргос. Неведомое ему могущество заполнило каждую клетку его тела, а Милэн потеряла сознание, кирид не позволил ей принять энергию пустоты, но рядом был Рол, и Милэн направила энергию в него, прежде чем умереть. Рэтолатос понял, что это была энергия Волнов, преобразованная энергия пустоты, но не мог понять, почему эта энергия влилась в него. Казалось, что он сам застыл в пустоте и не мог осознать себя теперь. Но мысли вернулись, память не нарушилась, Рол-дракон вспомнил, что планета на грани взрыва и расправил крылья. Милэн в его руках была мертвой. Но это было хорошо, она ничего не почувствует.

Рол еще не успел покинуть атмосферу планеты, как она начала разрушатся. Сначала резкий свет. Затем горячий ветер, ошеломляющий ветер, и полет дракона в потоке огня на волне рождающейся звезды.
На взрывной волне Рола вынесло за пределы системы. А за спиной сверкали два полноценных «солнца» и сумеречно поблескивали опаленными боками две мертвые планеты.
И маленький осколок, Рол не сразу понял, что это было раскаленное яйцо дракона. Он уже не видел, как прилетела мать драконида, чтобы спасти свое дитя и найти ему новое гнездо в ядре остывшего солнца, но главное, чтобы там, где они найдут новое гнездо, не было людей.

Рол прилетел на свою планету к древнему храму, который возвели в его честь, Милэн так в себя и не приходила.
Сначала на зов Рэтолатоса откликнулся маоронг Мэл, потом маоронг Тавас и маоронг Стэн, и последним появился маоронг Нэйл.

---
В давние времена еще до основания Совета, он был правителем планеты бессмертных Лэлилаты, он был талантливым и удачливым правителем, но как существо древнее, он не мог посвятить одному делу вечность. Он воевал на планетах смертных и достигал генеральских чинов, но слава и почитание наскучили ему еще тогда, когда он был правителем блистательной Лэлилаты, и он решил побыть один. Стал убийцей, снайпером, он полюбил тихие минуты выжидания и стремительный роковой выстрел. У него была винтовка с колоссальной дальностью выстрела и снарядами, которые могли развеять человека на атомы, он был известным убийцей, и никто не знал его в лицо. Нэйл снова наслаждался жизнью и среди людей, и скрытый от них. Его холодная кристаллическая красота бессмертного лэлилата, белая перламутровая кожа, белые как снег волосы, прозрачно-серые как лед глаза, худощавое стройное двухметровое тело, весь облик статуи из льда и привлекал к нему людей и отталкивал, и это ему нравилось.

В тот день ему заказали очень опасную цель. Знаменитого космического пирата, аджара Вэрвэто, его считали бессмертным, но Нэйл решил убедиться, насколько этот пират бессмертен. Сказки о том, что аджары состоят из бессмертных, пугали цивильных, но не настоящего бессмертного-маоронга.
Жаль, ждать пирата пришлось в заброшенном городе среди высоких пустых зданий. Те, кто заказал убийце капитана Вэрвэто, сами назначили встречу пирату в этом городе. Нэйлу не нравилось место, но чем сложнее задача, тем интересней.

Нэйл лежал на своей куртке, привычно обняв любимую винтовку и смотря на улицу, грезил с открытыми глазами, видел мир во всей его красе, весь и в деталях, и видел улицу, где должен был появиться объект. Объект, а как иначе, он мог назвать того, кого ждал, разве что мишенью, ведь прекрасно понимал, что ждет нечто живое, которое должен превратить в мертвое.
Вэрвэто пришел на встречу с теми, кто его звал, когда должно было, и сам, как обещал, пришел заключить договор о ненападении на торговые корабли за вознаграждение. Пришел за деньгами, но на самом деле, как планировали те, кто нанял Нэйла, Вэрвэто пришел в мертвый город за своей смертью. Нэйл увидел, что знаменитый пиратский капитан - нодиец, цвет кожи, цвет волос, цвет глаз, рост - все в Вэрвэто указывало на древнюю расу, но чем-то пиратский капитан отличался от древних. Нэйл тогда не смог понять, только спустя вечность он узнает правду. А тогда он откинул сомнения прочь, и выстрелил. Снаряд, который должен был разобрать объект на атомы, попал в цель, Нэйл это точно знал, знал что не промахнулся. Но объект только упал. Прошел миг, Нэйл успел лишь перезарядить свою подругу винтовку, а Вэрвэто успел вскочить на лапы. Мгновение - и в сторону снайпера бежал зверь, огромный устрашающий зверь. Нэйл понял, что оборотень прекрасно знает, где искать снайпера, но подумал, что успеет убежать, пока оборотень будет подниматься по лестнице. Ошибся. Оборотень взобрался по стене и первым делом сломал любимую винтовку Нэйла, потом ощутимо дал снайперу по морде.
Когда Нэйл очнулся, Вэрвэто сидел на подоконнике и курил. Заметил, что снайпер открыл глаза, поинтересовался, кто его заказал. Нэйл не выдал заказчика, а попросился в пираты. Вэрвэто не нуждался в ответе, он и сам догадался, кто заманил его в ловушку. Нэйл тогда не позавидовал врагам этого пирата. Но обрадовался приглашению в команду.

---

Маоронги не понимали причины перемены в энергетическом поле своего собрата. Рол не объяснял, он еще сам ничего не мог понять. Он только рассказал маоронгам, что нашел Волнов. А также то, что у Волнов появился неведомый враг, и предложил во всем разобраться вместе. И, если понадобится, защитить создателей Мирового плотна.
Тавас и Стэн, которые никогда раньше не видели близнецов, восприняли новость о том, что Волны живы, с удивлением, но сдержанно. Но Мэл, вечный соратник Рэтолатоса и особенно Нэйл, считавший Гэла и Милэн братом и сестрой, не могли поверить Ролу. Но не время было для сомнений и чувств, слишком много неясно, а значит - опасно. Маоронги решили сплотить силы, чтобы спасти второго Волна из рук неведомого врага. Но сначала нужно было освободить Милэн от кирида. Собравшись вместе, драконы перелетели на корабль, названый Джарэком, что значило – бродяга. Капитан Джарэка, бессмертный с планеты Лэлита Джарк Хорн воспринял нашествие драконов как абордаж, и едва не начал отстреливать их из пушек, но когда узнал в белом драконе Нэйла, пустил всех на корабль.
Уже в человеческих телах драконы-маоронги занесли Милэн в рубку управления, там пол был покрыт тонким слоем десятипроцентного кирида. Рол предполагал, что в теле его жены может оказаться именно активная кровь. Он удивлялся себе, удивлялся, как мог быть настолько слепым и глухим.
Когда после операции, ошарашенные, все пятеро сидели в кают-компании Джарэка, Рол начал говорить первым:
– Давайте обсудим наши действия заранее. Мы пройдем по энергетическому следу, сначала посетим Милту, от нее будем двигаться дальше. Я проведу.
Все из присутствующих знали, что такое энергетический след, а также что чем мощнее энергетика искомого, тем ярче этот след. Но Рол не объяснил, чей энергетический след он будет искать. Рол не объяснил, что получил энергию пустоты и теперь чувствует того, в ком была такая же энергия, и предполагал, что где тот носитель, там и Гэл. Он также умолчал что Гэл, скорее всего, мертв, и почувствовать его ни он, ни Милэн, ни другие из присутствующих, не смотря на свое могущество, не смогут.

Перед тем как отправиться в путь, Рол зашел в каюту жены. Он и вправду вырезал из ее тела киридовые скалки, и это было самое тяжелое испытание за его вечную жизнь.
Еще когда Рэтолатос шел к ее каюте, он думал лишь о том, чтобы ее сердце билось. Он боялся, что она никогда не очнется из своего мертвого сна. Но когда вошел в каюту, услышал ее слабый голос. Она была жива.
В каюте рядом с Милэн сидел капитан Джарэка, он рассказывал новости из жизни корабля. Милэн пришла в себя, но была еще слабой, тело не подчинялось ей, но обстановка родного корабля излечивала быстрее любых планетарных курортов.
Когда Рол вошел в каюту, Джарк извинился и вышел. Рол сел рядом, коснулся ее руки, он боялся расспрашивать ее о том, что произошло, может быть, и сам поначалу опасался своего внезапного могущества. Милэн начала разговор первая:
– Рол, я не знаю, как Гэл это сделал, но вижу, он смог немного обхитрить нашего врага, и так получилось, что в тебе наша энергия, только треть ее. Опасайся того, в ком почувствуешь такую же энергию, он сильнее тебя. Как бы я хотела полететь с тобой…
Рол поцеловал ее.

Энергетический след вывел Рэтолатоса к планете Айдэм54 которая находилась в тринадцатой галактике на границе Братства Трех Миров.

До того как попасть в поле зрение Лиара и Зэрона, орбита Айдэма наполовину уходила в подпространство. Теперь под воздействием силы Хахгэта планета ныряла в подпространство, если в том возникала потребность. Лиар, наученный Зэроном, заключил ее в силовое поле, которое регулировало давление, притяжение и климат. На Айдэме круглый год теплая весна. Леса превратились в ухоженные парки, все стало идеально.
На планете-рабыне ни одно дерево не смело расти так, как ему заблагорассудится, ни одна травинка не посмела выдвинуться из общего покрова даже на миллиметр, иначе ее просто вырвали бы за непослушание хозяевам.
А в недрах планеты заводы, где строили современные корабли, жилые отсеки для рабочих, учебный сектор, а также компьютерный центр, где собиралась и обрабатывалась информация, и, конечно же, лаборатория с тюрьмой. Постепенно планета превращалась в планетарный тэдрол.

Пять драконов проявились на орбите планеты Айдэм. И атаковали ее.
Их не ждали, и к встрече подготовиться не успели.
Поверхность Айдэма начала плавиться под яростным огнем драконов.
Когда дежурная техника наблюдения и защиты была либо подбита, либо истреблена, боевые катера флота Лиара отступили, уворачиваясь от плевков драконьей плазмы, пять драконов приземлились на планету и прорвались к шахтам, ведущим вглубь планеты.
На орбите появились драконы противника. С фанатичным блеском в золотых глазах они рыскали в поисках напавших, но вражеских драконов на орбите уже не было.
Зэрон приказал собрать как можно больше солдат для обороны лаборатории.

Оборотни мчались по широким коридорам подземной базы. Сопротивление пока было неорганизованным. Понимали - чем быстрее они найдут Гэла, тем больше надежды вырваться потом на свободу. Лифты и подвижные платформы через десять минут после вторжения были заблокированы. Но драконы трансформировались в тэйлов, и мчались вперед, туда, куда вел их Рол, сметая все на своем пути.
И вот уже Рол в человеческом обличье закрывает массивную дверь, похожую на люк, изолируя всю группу в странной серой комнате. Нэйл первым заметил прозрачный куб в центре комнаты.
Тавас вернул себе привычный вид обычного трехметрового ящера с планеты Фэт. Стэн перевоплотился в бессмертного с планеты Лэлит, желтоволосого рослого атлета. Мэл стал белокожим четырехруким существом с белыми дредами ростом двух с половиной ростом. А Нэйл не спешил становиться человеком, так и остался тэйлом, белым огромным зверем, покрытым перламутровой острой чешуей.

Тавас ударил ногой по органическому стеклу куба, оно задрожало, но не поддалось. Стэн нашел пульт управления вакуумной камерой. Камера наполнилась кислородом и открылась. Нэйл так и смотрел на Гэла. Для него светло-серые стены лаборатории стали темными, мраморный пол оскалился острыми иглами, яркий свет клубился ненавистью. Тавас подскочил к Гэлу, отцепил кандалы от крюка в потолке. Гэл упал в руки Стэна, тот закинул его, на свое плечо.
Тогда солдаты Лиара взорвали люк. Снова выстрелы – реактивные светлячки. Рол снова перевоплотился, пули отскакивали от него. Единая цель -прорываться, прорываться любой ценой, вынести Гэла прочь из этих светлых коридоров, по мраморному полу, скользкому от крови.
Но возвращаться к шахтам, по которым спускались в подземелье – бессмысленно и опасно, там ждут корабли и драконы Лиара. Рол не хотел, чтобы неведомый ему враг опомнился и начал стрелять в него и в других киридом. Но вот чего не будут ожидать от драконов, так это захвата корабля. Корабль… нужен корабль.

Бесконечные коридоры базы, бесконечный серый пластик на стенах коридоров.
Беглецы в который раз оторвались от погони. В который раз ворвались не в те двери. Вот уже минут двадцать бежали к внутреннему космодрому. Гэл так и не пришел в себя.
За поворотом их ждали. Лиар сам вышел встретить. Вокруг оборотней образовалось мощное, технически созданное силовое поле. Впереди - по пятеро солдат с пистолетами, можно было предположить, чем заряжены эти пистолеты. Рол еще подумал, что, видимо, киридовых пуль в запасе не так уж много, не ждали хозяева нападения маоронгов.
Под купол силового поля не проникали даже звуки. Лиар, не понимая, с кем столкнулся, помня свое былое могущество, вошел в это поле, самоуверенней дрессировщика, входящего в клетку к своим давно знакомым тиграм. Ролу понадобилось не больше мига, чтобы, частично перевоплотившись, заломить удивленному Лиару руки за спину и приставить к горлу бывшего хранителя силы драконов острый коготь.
Солдатики не успели выстрелить, застыли, боясь поранить хозяина.
А Рэтолатос громко крикнул, так чтобы слышали все (был королем пиратов, командовать умел):
– Я убью его! Всем ясно!!! Оружие на пол!!! И вон отсюда!!!
Люди подневольные, хозяина любящие той больной фанатичной любовью, которую так легко можно внушить в сердца смертных. Люди, хозяину преданные, оружие медленно на пол положили и отступили.
Ситуация была благоприятной, ее следовало использовать. Рол сказал Лиару:
– Поле я сниму. Ты не против?
И под воздействием силы маоронга поле прозрачной стеной перегородило коридор, открыв беглецам вход в транспортный ангар глубинной базы. Ангар, который проще было назвать космодром.
Лиар только молча удивленно и испуганно вращал глазами, он не понимал, что происходит, и кто этот оборотень, с такой легкостью сломивший его. Он все еще не верил что стал смертным.
Стэн выбрал небольшой надежный найтийский катер. Тавас поймал за загривок заросшего редкой темной шерстью техника в метр ростом, рожденного когда-то на планете Вынорг. Круглые темные глазки техника с ужасом смотрели на трехметрового серого ящера с четырьмя руками и вытянутой плотоядной мордой, выноргиец, не моргая, уставился на клыки Таваса.
– Открывай… – прошипел ящер, – топлива на вылет хватит?
Маленький техник, как загипнотизированный, кивнул головой.
Лиар, полузадушенный сильной рукой Рэтолатоса, прохрипел:
– Это мой катер.
– А тебя никто не спрашивает… – сердито прошипел Рэтолатос.
Лиар затих.
– Вот и хорошо… значит, хорошая машина, и стрелять в нас не сразу начнут, – улыбнулся Тавас, забираясь в катер, – вот только маленький этот катер, может, у тебя есть что побольше?
– Лезь… – сказал Мэл, – вон уже до чертиков много зрителей собралось, не ровен час, осмелеют, снова стрелять начнут, запускай машину, улетаем. Стэн, как Гэл?
Стэн снял Гэла с плеча, посмотрел на серое лицо, и только головой покачал – мертв.
Тавас запустил гравитационный двигатель. Рол толкнул Лиара к пульту управления и включил средство связи:
– Прикажи открыть шахту, а если кто пустит нам вслед ракету, сдохнешь первым.
– Кто ты? – Осмелился спросить ошеломленный Лиар, он чувствовал в оборотне силу, которой обладал раньше сам, но в этом оборотне сила была гармоничной и потому еще больше устрашающей.
– Не узнал ты меня. Странно, – сердито говорил Рол, – но вопросы буду задавать я, позже.

Зэрон смотрел на монитор, видел, как захватили заложником Лиара, как Рэтолатос затолкал бывшего Хахгэта в катер, слышал отчаянный приказ разрешить вылет и с ухмылкой сам нажал кнопку, открывающую шахту. Он понял все, он нашел носителя силы, но пока сам Зэрон не вернет себе статус маоронга, он не осмелится противостоять Разрушителю.

Опаленный Айдэм остался за бортом. Тавас разогнал катер. Стэн разложил одно из кресел в рубке управления и положил на него Гэла. Рол оттолкнул Лиара, тот устало сел в кресло связиста, опустил голову.
Рол и Нэйл оперировали Гэла. Нэйл чувствовал излучения кирида и мог определять его не хуже прибора по вычислению радиации, но в этом случае такой дар не радовал.
Когда Маоронги закончили операцию, и раны на теле Волна затянулись, тогда Гэла переложили на диван, потому что кресло оплавилось под воздействием активной крови. Рол подошел к пленнику, смотрел на него, пока тот нервно не спросил:
– И что ты хочешь знать?
– Почему смертный так самоуверенно вышел воевать с драконами? – насмешливо спросил Рол.
– Какой смертный? – удивился Лиар.
– Ты, видимо, не понимаешь, или кто-то тебя очень обманул, я, конечно, чувствую что тебе много лет, и в тебе была могущественная сила, но сейчас ты смертный, – объяснил Рол.
– Нет, я не смертный, я Хахгэт, хранитель силы Дракона, во мне еще есть эта сила, я ее чувствую. А ты, ты, – Лиар запнулся, и, вжавшись в кресло пилота, едва слышно ответил сам себе, – ты Рэтолатос Ол-разрушитель. Из-за кирида в ней ты получил то, что не твое.
– Но и ты был всего лишь хранителем. Тем самым хранителем, – грустно ухмыльнулся Рол, поправил манжет рубашки, хмыкнул и сказал, – и не тебе было решать, кому отдавать даденное тебе в хранение. Но кто-то, кого я еще не знаю, так задурманил тебе мозги, что ты отдал все до последней капли. И теперь в тебе нет ничего, и ты смертный.
– Нет! Ты врешь! Нет! Он не мог! Он обещал… – кричал Лиар, и осел в кресле, глаза его закатились, рука опала, он сполз ватной куклой и начал исчезать.
Нэйл развел руками над прахом Лиара:
– И кто-то мне объяснит, что происходит?
– Конечно, – только и ответил Рол.
Тихо застонал Гэл. Маоронги подскочили к нему, никто не посмел прикоснуться, но как-то радостно было, они победили пока еще неведомого врага сейчас, значит, смогут противостоять ему в дальнейшее.
И Гэл ожил.