выбор

ВЫБОР


И невольным объят
страхом, вздрогнет, как мышь,
тот, в кого ты свой взгляд устремишь,
из угла устремишь.
Иосиф. Бродский

Выбирай, кого будешь любить.
Цицерон Марк Туллий

Вечерело. Во всю ширь простиралось море. Начиналась непогода. Шум прибоя сливался с криком чаек. Если бы я что-то сказал, то вряд ли бы услышал свой голос. Вдали сверкнула молния. Вдруг странно кольнуло в груди, будто там перекатился камень. – Что с вами? Вам плохо? – донесся до меня далекий голос.
«О, нет…» подумал я, – «мне слишком хорошо».
Для меня все проходило как в замедленном кино: медленно двигались фигуры зевак, и фигуры в белых халатах. Я все словно со стороны или сверху. Я ничего не чувствовал, ни боли, ни желания, ни любопытства, но в то же время это было не тупое равнодушие, а что-то, что-то….
Вздрогнув, я открыл глаза и сразу же закрыл их – над моим лицом склонился некрасивый человек, скаля свои черные гнилые зубы.
– Давай вставай! Я видел, что ты открыл глаза! – закричал он в другое ухо.
Я поморщился, поднимаясь, затекшие конечности покалывало. Этот тип был моего роста, то есть среднего. Лежал я, как оказалось, на деревянном полу, в совершенно пустой комнате. Я обвел неуверенным взглядом эту маленькую комнату, не обнаружив ни дверей, ни окон, и подумал о деревянном ящике.
- Ну? Как себя чувствуешь?– нервно хохотнул незнакомец.
Я внимательно посмотрел на него, и с усилием сдержал крик: он поразительно был похож на меня, только не в самые лучшие дни моей жизни. Его всклоченные грязные волосы и рванье, в которое он был облачен, вызывали отвращение. Он, видя мою реакцию, с наслаждением сплюнул сквозь зубы.
- Что, узнал? Себя узнал, да?
- Кто вы? что…, – начал я неуверенно.
- Да брось, Владислав Петрович, брось этот тон, – резко оборвал незнакомец, фамильярно похлопав меня по плечу. У него были желтые грязные ногти. Я невольно отшатнулся.
- Что? Выгляжу здорово? Противно? Это ведь ты, приятель. Я – это ты!
Я изумленно посмотрел на него:
- Как вас зовут? И где я? Что это за место?
- Эй! Сколько вопросов и ни одного ответа. Печально, правда? – незнакомец задумался, – хотя нет! Есть один ответ, – и, кивнув самому себе, добавил:
Можешь называть меня Дик, или Дикий, Дикарь, помнишь свою детскую кликуху. Мама звала тебя Вла-дик, ну а во дворе просто Дик.
Говоривший человек с моим лицом пристально посмотрел на меня так, что я увидел голубые глаза, мои глаза, лишь одно отличие – безумный блеск. Мне стало страшно, очень страшно...
– Откуда он узнал?
– А помнишь одного малыша? В школе? Ты со своими дружками окунал его головой в унитаз. Парень после этого год не разговаривал…
– Э-это было давно…я…, – холодный пот выступил на лбу.
Как? Как он узнал? Говорить с незнакомцем было неприятно, как будто ты поздоровался за руку с каким-то гадом и после хочется тереть ладони мылом. Собравшись мыслями, и изо всех сил стараясь, что бы мой голос не дрожал, я ответил:
- Какое это имеет значение? И, наконец, кто вы?
-Кто я? Так, так, кто же я? – Грязный человек почесал голову, – Я - это Я. А ТЫ - ИЛЛЮЗИЯ!
Последние слова тип уже гневно выкрикнул. Вскочив с пола, он стал метаться из угла в угол:
- КТО Я? – кричал он, пиная ногами стены, – кто я? – надрывался он, заламывая руки, – благодаря тебе я омерзителен! Я живу в этом долбанном ящике, называемым твоей жизнью! Кто я? Я – урод! И он в изнеможении сел на пол. Обняв колени руками, он, как ребенок, укачивал свое тело; слышен был его горячий шепот:
– Кто же я? … - повторял в бессилье он, и горечь в его словах сжимала мое сердце. Тихо капала непонятно откуда, вода:
Кап, кап, кап…
И шепот сводящий с ума:
Кто я… кто я… кто я…кап... кап...
Я прислонился к стене и закрыл глаза. Я устал. Я ужасно устал. Почему-то я вспомнил Марину в тот момент, когда она собирала вещи. «На развод я подам через неделю, когда соберу все бумаги» – медленно говорила она, как прилежная ученица. Она всегда так говорила – без эмоций, как будто это не ее жизнь. Тогда мне хотелось, чтобы она устроила истерику, разбила посуду, набросилась на меня с кулаками. Но нет, она собирала вещи так, словно ничего не случилось, не было секретарши, как будто она собиралась в гости к своей подруге. Но я знал, что это не так, она не вернется… моя Марина.
…Я прислушался: в комнате было тихо. Только монотонный звук капающей воды: кап, кап, кап…
Открыв глаза, я понял, что остался один…
-Эй! Как тебя? Мрак? Где ты? - никто не отозвался.
Я встал. Комната была абсолютно пуста, с потолка на проводе свисала лампочка, слабо рассевая мрак. Проведя рукой по стене, я почувствовал неестественный холод, как от бетонной мертвой поверхности. Сделав круг по замкнутому пространству, я увидел, откуда капает вода – в углу на потолке было черное пятно размером с небольшую плоскую тарелку. Внезапно я понял, что не чувствую сквозняка, значит, здесь действительно не было дверей. Сколько прошло времени с того момента, как я очнулся? 10 минут? 20? Я не чувствовал времени. Что я помню? Я помню море, море, и пустоту, наполнявшую меня, как бокал с сухим льдом… Пустоту …
– Эй, кто здесь есть? – крикнул я, не рассчитывая на ответ. Наверное, я хотел лишь услышать свой голос. Страшно оставаться одному в этой удушающей обволакивающей сознание пустоте.
– Здравствуйте, зачем же так кричать? – раздался в полумраке приятный баритон.
Я резко обернулся, так, что у меня заломило в висках. Напротив меня стоял человек в строгом, идеально выглаженном костюме.
– Кто вы? – крикнул я, лихорадочно ища логический ответ, на свой вопрос.
– Я объясню, Влад, – человек вышел из тени, так что стало отчетливо видно его лицо. От этого у меня сперло дыхание: это было снова моё лицо. Только на сей раз правильное, без изъянов, как маска. Его белые руки с безупречным маникюром мелко дрожали. Поймав мой взгляд, он спрятал их за спину.
– Ну же, говорите! – крикнул я, не в силах более сдерживать нетерпение.
– Не кричи, Влад. Кстати, можешь называть меня просто Славой, ведь ты Влади- слав. Ты любил, когда тебя звали Славой.
– Черт возьми! Кто вы такой? ЧТО Я ТУТ ДЕЛАЮ?
Слава тепло улыбнулся:
– Да, ты всегда был паникером. Присядь, успокойся.
Что-то заставило повиноваться его голосу, и я сел прямо на пол, по всему телу распространилась слабость. Как я устал! Боже, как я устал…
Он сел рядом. Пустота давила на меня, я обессилил…
– Ты не задавался вопросом, почему ты оказался в деревянном ящике без дверей и окон? Мужайся, ты в коме.
Я даже ничего не смог возразить на этот вздор, пусть, даже если это и не вздор. Мне все равно…
– Ты в коме. Верь, не верь, но это так. Те люди, которые впадают в кому, они… закрываются в своем сознании, они находят то место, где лучше себя чувствуют. Их душа в том месте. Для одних это – море, для других – дом, некоторые так и не понимают, что это – нереальность. Вот ты, например, любил и ненавидел одиночество, поэтому и создал себе этот ящик, ты сам заточил себя в тюрьму. Понимаешь?
На миг повисла тишина, только капала вода, словно кто-то неплотно закрыл кран:
Кап…кап…кап…
– Есть сигарета? – устало спросил я.
Слава кивнул, из кармана его опрятных брюк появилась пачка сигарет:
– Ты же бросил 5 лет назад?
– Да, – кивнул я, – бросил. Если по твоей теории я в коме, то моему здоровью ничего не грозит.
Щелкнула зажигалка, огонек пламени жадно облизал кончик сигареты. Я с наслаждением затянулся:
– Так кто ты? – спросил я.
– Все просто, Влад. Я – это ты. Я, если объяснять плоско, это твоя другая сторона, а если еще проще… – Слава улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. – Я – твоя иллюзия, игра твоего воспаленного мозга.
Это объяснение почему-то, не повергло меня в шок. Не было никаких чувств, только усталость и потеря не понятно чего или кого… Я опять затянулся, в горле возник ком, я закашлялся.
– Один тут тоже был, только сказал наоборот, что иллюзия – это я.
– Может и так. Все относительно.
– Я умер? – спросил я, брезгливо туша окурок о подошву ботинка.
Человек в костюме взглянул на меня, его глаза заинтересованно блеснули. Хотя, может, это мне и показалось, при свете тусклой лампочки.
– Да, если ты сам этого хочешь, – ответил он.
– А кто был первый? Дик, кажется? Кто он?
Я встал. Комната покачнулась – давала знать о себе выкуренная сигарета. Слава молчал. Я обернулся: Рядом с ним стоял Дик, скаля свои гнилые зубы. Я невольно сравнил их, увиденный контраст вызвал подобие улыбки.
– Ты еще хочешь знать, кто я? – спросил он.
Я лишь кивнул.
– Ну что ж, я не буду говорить про то, что тебе наплел другой; я скажу лишь, что я – твои чувства, – ответил грязный тип.
Слава с интересом наблюдал за нами.
– Как? – спросил я.
– Я – олицетворение Тебя, – … встал, торопливым движением попытался пригладить торчащие в разные стороны грязные волосы, – посмотри на меня! – жестко сказал он.
Я опустил голову, словно был перед ним в чем-то виноват.
–Я – ЧУВСТВО, – торопливо, скороговоркой говорил он, – и я тебя ненавижу! Ты превратил меня в ЭТО! Поэтому я такой жалкий! Нет, Ты – ЖАЛКИЙ!
Разболелась голова, резко, я практически представлял себе маленькие молоточки, которые монотонно били меня по нейронам мозга.
– Ты только жалеешь себя: «Ах, посмотрите, как все талантливы и счастливы»! – выкрикнул он, фальцетом – Что ты сделал сам, а, Влад? Чего ты сам добился? Что ты хоть раз доделал до конца? Что? Ты хочешь славы? Хочешь карьеры? Что ты можешь? НИЧЕГО… – последнее слово он почти прошептал.
Слова били хлесткими ударами по щекам, я зажался в угол. Ненавижу…. Как я всех ненавижу.
Дик сел рядом.
– Что ты хочешь? – уже спокойно спросил он, – ты даже из жизни уйти не можешь – боишься. Ты боишься, признай это, Влад.
В сознании всплыло лицо Марины, в ту минуту, когда она зашла в кабинет. Ее спокойное лицо. Я сидел на кожаном диване с секретаршей в обнимку, эта дура глупо улыбалась. Я проклял тот день, я побежал за Марией, крича, что все объясню. Она даже не остановилась. Дик прав: я жалок.
– Зачем тебе жить? А, Влад? Ты видишь свое убожество? У тебя нет цели. Ты существуешь! Ты, как брошенный избитый пес, влачишь свое существование, с одним лишь отличием – тебя никто не бросал.
– Нет!!! Нет, нет!! Я … – Мысли в голове выстроились в цепочку.
Тишина, только кап,…… кап,……кап,…… все реже, и реже…
– Ты прав, – удивленно сказал я, я – никто, и я действительно не хочу жить, я устал….
– Не-е-е, старик, ты не устал, – Уродец приблизился к моему уху, так что я чувствовал его горячее дыхание, и прошептал: – ты не устал, ТЫ - ТРУС!
– Пусть будет так… неважно.
Мне вспомнился момент моего детства – я очень хорошо его запомнил.
Отец сидел на крыльце с бутылкой. От него пахло рыбой и перегаром. Подняв мутный взгляд, он посмотрел на меня, и на его лице застыла гримаса брезгливости:
– Ты гаденыш уйди с глаз моих долой. Из тебя не получится мужика, ты – нюня!
На моем детском лице появились ручейки слез. Я хотел подойти к нему….
– Пошел вон, щенок! – крикнул он, оттолкнув меня.
Я упал, больно ударившись головой.
Забытые воспоминания вновь заставили сердце сжаться от боли.
– Я не хочу жить … – сказал я в пустоту.
Слава, все это время скрытый во тьме, вдруг громко и отчетливо сказал: Подумай, Влад!
Дик нахмурился, сжав кулаки. Кап…кап…кап…
– Пора в эту пьесу внести немного разнообразия, – вкрадчиво начал Слава.
– Этого тебе не удастся! – злобно оборвал его Дик.
Я устало наблюдал за диалогом своих двойников: одного с лицом, запечатлевшим мои пороки, и второго – чье мраморное лицо напоминало посмертную маску.
Вдруг все это перешло на второй план, я увидел себя лежащего в палате. Ко мне были прикреплены проводки и трубочки разной длины. Рядом сидела Марина. Увиденное заставило сердце быстрее биться: она пришла! Видение пропало, оставив чувство нестерпимой тоски.
Слава сочувственно произнес:
- Кажется, Влад, тебе было тяжело в жизни, я понимаю. Но… есть места, где очень хорошо.
Глаза Дика сузились:
– Да лучше покинуть этот мир, ведь ты никому не нужен. Марина не для тебя…
Передо мной возник образ Марины. Но ведь она где-то рядом. А может попробовать ее вернуть? я ведь даже и не пытался?
– Я хочу вернуться, – твердо сказал я и ощутил, что пустота куда-то уходит…
Неожиданно Слава в бешенстве подскочил к Дику и ударил его. Сила удара отбросила того к противоположной стене. Изо рта и носа потекла кровь.
– Что такое? Тебя что-то не устраивает? – насмешливо спросил Дик, сплевывая сгустки крови на пол.
Кап…кап… кап… капала вода.
Я устало протер глаза:
– Слава, как мне вернуться?
– Как тебе вернуться? Все просто, ты должен убить кого-то из нас. Как ты это сделаешь, не знаю, ты должен сам решить. И торопись времени у тебя мало, добавил он.
Кап…кап... кап...
Я попятился:
– Убить? – руки предательски задрожали.
– Я же говорю, у него кишка тонка. – Подал голос Дик.
– Хватит! – закричал я, – хватит говорить, что я - ничтожество!!!!
Мои глаза наполнились слезами. Пустота исчезла, меня переполнила ярость.
– Сделай правильный выбор, – прозвучал голос Славы над ухом.
Я зажмурил глаза, нестерпимо захотелось, чтобы Марина оказалась рядом.
– Делай выбор, – бесчувственно повторял Слава.
Я представил холодный блестящий пистолет, образ ясно всплыл в моей памяти, хотя я никогда не держал его. Руки отчетливо ощутили тяжесть. Я открыл глаза: в дрожащих руках я держал настоящий пистолет.
Кап..кап…кап…
Медленно я прошел в центр комнаты. Свет тусклой лампочки угрюмо бил глаза. Щурясь, я неуверенно замер.
– Ты жалок! – прохрипел Дик.
– НЕ НАЗЫВАЙ меня так!– я поднял пистолет, указав на раздражавшего меня Дика.
Человек в костюме торжественно улыбнулся:
– Ну же, давай, Влад!
Я напряг пальцы. Атмосфера накалялась. Звук воды стал вдруг отчетливо громким, кажется, я ощущал это всем своим существом каждой клеткой. Кап… упала капля с глухим звуком на пол, кап…еще одна капля…
– Ну же стреляй! – крикнул, еле сдерживаясь от нетерпения, Слава.
Я потер виски свободной рукой.
… Раздался выстрел, словно кто-то громко хлопнул в ладоши. Меня закрутило в непонятном водовороте. Последнее, что я помню – это смех, безудержный смех Дика. Вскрик: Промахнулся!
Я открыл глаза. Ощущение было, будто я проснулся от кошмарного сна. Рядом в кресле сидела Марина
- Марина… мне снился странный сон. – Прошептал я, – слова давались тяжело.
- Молчи, тебе нужен покой. – Радостно улыбнулась Марина.
- Прости...– Я люблю тебя…. выдавливал я из себя.
- Я знаю. Я простила.
-Ты будешь со мной? – прошептал я. Мария взяла меня за руку, ее мягкие руки нежно гладили мои пальцы.

Прошло три недели, сегодня меня выписали из больницы. На улице ярко светило солнце, оставляя блики на сухом асфальте. Настроение было прекрасным. Рядом шла моя жена. Ну, вот и все, – обратился я, к неизвестно к кому, возможно даже, к самому себе. Видя недоуменный взгляд Марины, я улыбнулся и поцеловал ее в губы.
– Влад, а что это у тебя торчит из кармана? – Спросила она.
– Где? – Я пошарил руками: в кармане лежала пачка сигарет почти полная, не было лишь одной.
– Но, ты же бросил?
– Да, бросил, – и я смял пачку и точным движением отправил ее в урну.
- Так что это?
- Прошлая жизнь, дорогая, прошлая жизнь.
Прохожие суетливо бежали по своим делам. По голубому небу плыли воздушные облака.

В деревянной комнате, прижавшись к стене, сидели двое.
– Ну что ж, ты опять победил? Или он все-таки промахнулся? – сказал один из них, – скажи, как тебе это удалось?
– Слава, ты плоско мыслишь, – второй снисходительно улыбнулся, – злость, злость и любовь – вот что может заставить человека жить.
– Но как? Дик? Я ведь все рассчитал? Если будет второй шанс, то я его не упущу…– Твердо сказал первый, в его голосе послышалась угроза.
– Как знать, – ответил второй, растворяясь в потоке воды, которая водопадом лилась прямо с потолка, наполняя деревянный ящик.