Мой Израиль

Мой Израиль
(Записки путешественника)
Предисловие.
Я путешествовал по Израилю с рюкзаком, спал в палатке, а не в отелях, общался со многими людьми, которые становились моими друзьями. Купался в морях, ходил по пустыням, лазил по скалам. Побывал в израильских поселениях и городах.
Приехав домой, я навсегда привёз в себе частицу этой замечательной страны, мужественного народа, который стал мне родным. И с нетерпением жду новой встречи с моим Израилём. Уверен, она состоится.
Глава 1.
Саша.
- Саша, где же вы ходите! Я уже два раза в аэропорт звонила! – Таким возгласом встретила меня моя подруга Саша.
Она стояла у проёма двери, радостно-оживлённая, и мы сразу узнали друг друга, хотя раньше никогда не встречались лично. Я протиснулся в прихожую с огромным рюкзаком на спине и поздоровался. Из-за Сашиного плеча выглядывала её дочь, а чуть в стороне, у открытых дверей своей комнаты, находились её родители.
После того, как я немного распаковался и умылся, меня усадили за стол и предложили поужинать. Но, к огорчению гостеприимных хозяев, я попросил всего лишь чашку крепкого чая – необходимо было прийти в себя после утомительной дороги из аэропорта Бен Гурион сюда, в Кфар Сабу. А виной всему, забастовавшие в день моего прилёта в Израиль, железнодорожники, о чём меня заранее предупредила Саша по интернету, прислав список номеров автобусов, идущих из Тель-Авива в Кфар Сабу.
Если бы, я сразу, выйдя из терминала, спустился на эскалаторе вниз, где находилась станция и электричкой, прямиком, приехал бы к ним, то всё было бы легко и просто. А в сложившийся ситуации мне пришлось сменить три автобуса и потом, уже в вечернее время, искать нужную улицу и дом в совершенно незнакомом городе и в стране, языка которой я не знал, к моему стыду и огорчению.
Но, Бог не оставил меня. Сразу на выходе из пропускного пункта автостанции Кфар Сабы мне встретилась женщина, не только говорившая по-русски, но и рассказавшая мне до мельчайших подробностей, как найти нужный адрес. С остальным я справился, благо название улицы дублировалось на английском языке.
После душевой у меня проснулся аппетит. Саша потчевала меня экзотическими израильскими блюдами. От наперчённых оливок мне сразу приходилось переходить к помидорам и огурцам. Овощи, выращенные в Израиле, были великолепны, особенно помидоры черри.
После ужина мы вдвоём отправились гулять по вечернему городу. Разговаривая, долго ходили по огромному парку, конца которого я так и не увидел.
На следующий день, утром после завтрака, я проводил Сашу на работу и отправился бродить по городу. Конечно, заблудился. Вышел на окраину к картофельному полю. Из какой-то красноватой глины росли ухоженные кусты картофеля. Чувствовалось, что здесь знали толк в овощеводстве.
Долго бродил по улицам с одноэтажными коттеджами. Через заборы свешивались ветки с апельсинами, лимонами и другими плодами южных растений. Ешь, не хочу. Плоды валялись и под ногами. Я поднял один апельсин, понюхал. Апельсин, как апельсин, только измазался в уличной пыли, что и спасло его от немедленного поедания.
Без посторонней помощи нашёл обратную дорогу. Саша ещё не пришла с работы. Её родители, пенсионеры, первым делом предложили мне покушать. От супа я отказался, а чаю попил, чтобы скоротать время. Мне хотелось пообедать с Сашей, дождавшись её.
Так и получилось. Обедать с Сашей было одно сплошное удовольствие. Она была так внимательна и предупредительна ко мне, бродяге-путешественнику, что временами я казался себе наследным принцем. Как я понял, гостеприимство израильской семьи ограничивается лишь потребностями гостя.
После обеда мы вдвоём отправились в город, покупать для меня необходимые продукты в дорогу. Ибо Саша знала, что я буду путешествовать по Израилю не как обычный турист, ночующий в отелях и питающийся там же, а как турист – экстримал. А это значит, что моим домом в течение месяца будет палатка, и пищу я буду готовить сам на костре или примусе, если удастся купить подходящий газовый баллончик для моей горелки. И ходить я буду не только по дорогам, но и по пустыне. Что вполне возможно в зимнее время. А летом находиться в пустынях Израиля смертельно опасно даже при наличии достаточного количества воды.
Мы не только купили мне продукты, но и сорвали плодов китайского апельсина, растущего в разных местах городского центра. Чем мне эти плоды понравились, так это тем, что есть их нужно было прямо с кожурой. А в кожуре то, самая сладость. И ещё я купил бутылку хорошего красного вина, которое мы, вдвоём, выпили во время нашего долгого, прощального ужина.
Глава 2.
Мёртвое море.
На следующий день я ушёл достаточно рано, когда Саша ещё спала. Её родители напоили меня чаем, а Саше я оставил записку. Мой путь лежал к Мёртвому морю. Добравшись до Иерусалима, пересел в автобус до Эйн Бокека. Вместе со мной ехали туристы из Чехии. Они довольно сносно говорили на русском языке. Тоже, как и я, с рюкзаками и палатками. Такие милые, родные, свои люди. Жаль только, что они сошли чуть раньше, в Эйн Геди. Девушка, с которой я сидел на одном сиденье в автобусе, и которая очень понравилась мне, долго махала мне на прощанье рукой. А я увёз с собой сожаленье, что не успел обменяться с ней контактными данными.
В Эйн Бокеке, где я вышел из автобуса, я сразу отправился на общий пляж, который находился в центре, среди других пляжей, принадлежавших отелям. На всём протяжении пляжной полосы стояли кемпинговые навесы, под которыми разрешалось ставить палатки. Я остановился у одного навеса, под которым стояли три странные палатки, сделанные, как казалось, из отходов. Спросил у человека, сидевшего на складном стуле, где можно поставить палатку. Ответ был однозначен, под любым из навесов. Человек этот курил кальян, что, скорее всего, определяло его принадлежность к арабскому населению Израиля.
Я двинулся по пляжу дальше, выискивая место по моему вкусу. И в самом конце, под последним навесом, увидел ещё одну палатку, нормальную, современную палатку. Подошёл и спросил у молодого, чернявого парня, говорит ли он по-русски.
- Катя! – Сразу позвал он. Из палатки выглянула рослая, красивая девушка, Катя, говорившая на русском языке. В Израиле часто, потом, я встречал бывших граждан России, Украины и прочих республик бывшего Союза, которые прекрасно владели русским. А вот их дети говорили на русском плохо, с акцентом. Их родным языком уже стал иврит. Хотя, во многих школах, наряду с английским, учили ещё и русскому.
Катя объяснила мне, что и как. Я поставил палатку под соседним навесом. А молодые люди вскоре собрались и уехали на своём автомобиле, в который погрузили весь туристический скарб. Они просто провели здесь выходной день.
Вечером на пляже появился армейский патруль, двое бойцов, парень и девушка. В полном снаряжении, с винтовками М-16. Девушка просто красавица. Мы сфотографировались все вместе.
Я быстро обжился в Эйн Бокеке, среди крутых, пятизвёздочных отелей. Каждое утро, независимо от погоды, а по утрам было довольно прохладно, всего 15 градусов тепла, меня будили голоса купающихся русских туристов, совершающих экскурсию в Иерусалим из Египта. Остановка и купание в Мёртвом море было обязательным пунктом экскурсионной программы. Холодно, не холодно, а купаться надо, раз деньги уплачены.
Ох, уж, эти отчаянные русские! И не только парни, но и девушки, ежась от холодного утреннего ветра, лезли в воду Мёртвого моря, которая была немного теплее, чем воздух. Обычно, температура воды зимой держится здесь на уровне 20-22 градусов тепла. А воздух днём, в солнечную погоду прогревался до 27-30 градусов тепла. И это в феврале месяце, когда Россия буквально трещала от морозов.
За неделю пребывания здесь я успел слегка загореть, хотя ультрафиолетовое излучение почти полностью рассеивалось в этой глубочайшей (420 метров ниже уровня мирового океана) впадине Земли.
Глава 3.
Через пустыню в Арад.
Мне, человеку активному, деятельному, конечно было невозможно целый день купаться в море и валяться на пляже. И я начал совершать пешие походы-экскурсии по Иудейской пустыне.
Готовясь к месячному путешествию по Израилю, я нашёл в Интернете и распечатал описание многих туристических пешеходных маршрутов по пустыням здешних мест. А пустыни занимают более половины территории страны. И не простые, песчаные пустыни, вроде Сахары, а пустыни, представляющие в своей структуре постоянную цепь горных вершин с глубокими каньонами паводковых ручьёв, наполняющимися ревущими потоками, ворочающими огромные камни в дождливое время года, зимой. В руслах этих ручьёв, где всегда держится минимальное количество влаги, достаточно пустынной растительности для верблюдов, косуль и прочих, населяющих эти места, животных. Дикие козы подпускали меня на расстояние 20-30 метров, и потом не спеша убегали. Живут здесь и волки, помёт которых я часто видел в пустыне. Пустынный волк не крупный, до двадцати кг весом.
По одному из таких маршрутов я рано утром отправился в сторону небольшого города Арада. Хотя тропа маршрута выводила не в сам город, а лишь на шоссе, связывающее Арад с Мёртвым морем. А идти прямиком через пустыню было бы настоящей авантюрой, в чём я быстро убедился, когда остался наедине с природой.
Как я уже упоминал ранее, пустыни Израиля не просто обширные ровные пространства с песочком, наметённым барханами, а настоящие, серьёзные горы, хотя и невысокие. Обычно с обрывистыми, высокими, скалистыми стенами, примером чему может служить крепость Мецада.
С собой я взял все необходимые на случай экстремальной ситуации вещи: палатку, спальный мешок, котелок и спички. И конечно, в обязательном порядке, пять литров воды в полиэтиленовых бутылках. Жители Арада, которые работали в Эйн Бокеке и с которыми я общался, ибо почти все они говорили на русском языке, предупреждали меня о нежелательных встречах с бедуинами, считающими пустыни своей территорией, о волках, скорпионах. В общем, нагоняли на меня страху.
После часа подъёма по извилистой, крутой тропке, помеченной чёрными метками, я вышел на гористое плато пустыни. Метки тропы изменились на зелёный цвет. И сама тропа повернула на юго-запад. После часа движения по тропе я перестал встречать меченные зелёными полосками камни. Куда они подевались? Может быть, бедуины так пошутили?
Решил идти по той тропке, где было больше следов. Но, эта тропка оказалась неверной и завела меня далеко в сторону. Возвращаться назад не имело смысла, слишком далеко я зашёл, и я решил идти наперерез той, нужной мне тропы, надеясь, в конце концов, выйти на неё.
Мой рюкзак, около двадцати кг весом, после нескольких часов пути по неровной, каменистой пустыне, довольно ощутимо отдавил мне плечи, хотя и был анатомическим. Представляю, что бы было с моими плечами, если бы за спиной был простой мешок, как раньше, до изобретения подогнанных по фигуре рюкзаков. Ноги тоже достаточно устали, ведь я прошёл уже не менее 10 км. А скорей всего, более.
Продолжая упрямо идти в выбранном направлении, я вдруг услышал далеко впереди голоса людей. Двинулся в ту сторону и с одного возвышения увидел впереди группу туристов, идущих по той, нужной мне тропе.
Выйдя на тропу, я опять увидел привычные зелёные метки на камнях. А вскоре увидел ещё группу туристов, израильских школьников, которые шли в сопровождении проводников в сторону источника Бокек. Короче, на встречу, мне. Одна женщина из группы знала русский и послужила мне переводчицей, когда я общался с проводником. Оказалось, что до дороги, где они высадились из автобусов, чтобы дойти до ручья Бокек, не более двух часов пути. Проводник предупредил меня, чтобы я обошёл возвышающуюся впереди гору, с названием – Столовая, слева, не поднимаясь вверх, ибо довольно круто.
Нашёл он кому говорить об этом. Я как раз поступил с точностью – наоборот. Да, подъёмчик был крут, бесспорно, но, зато какой вид открывался с совершенно ровной вершины. Потрясающий! Затвор моего фотоаппарата, наверное, нагрелся от многочисленных снимков, сделанных мною.
Спустившись с горы, я вышел к извилистой, горной дороге, ведущей в город Арад. Поставил рюкзак на обочине и поднял руку, голосуя. Восьмой по счёту автомобиль резко принял вправо и остановился. Средних лет еврей, ни слова не знающий по-русски, открыл мне дверцу заднего сидения, куда я положил свой рюкзак. Когда я уселся рядом с ним, на переднем сидении и пристегнулся ремнём, она протянул мне бутылку холодной воды и разовый стаканчик, спрашивая на английском, хочу ли я пить. Конечно, хочу. Водичка была превосходной, холодной и вкусной.
По телефону с громкой связью он завёл разговор с приятелем, рассказывая, как я понял в дальнейшем, обо мне. Во время разговора, его приятель сказал одно русское слово – молодец, которое мой водитель долго не мог понять и выговорить. Оказалось, это слово предназначалось мне.
Вскоре я уже прощался с этим приятным человеком, довёзшим меня до нужного места в Араде, где можно было поставить палатку для ночёвки. Это был небольшой придорожный парк, с фонтанчиком питьевой воды и туалетом, в некотором отдалении, у ресторана.
А здесь меня ждала ещё одна интересная встреча, теперь уже с настоящими русскими людьми, но гражданами Израиля, живущими в Араде. К слову сказать, половина населения города говорила на русском языке, в чём я убедился очень скоро.
Эти парни работали рядом с парком, строя какие-то каменные бордюры, облагораживая территорию города. Все в зрелом возрасте, около пятидесяти лет по внешнему виду. Когда я обратился к ним с вопросом, где здесь поблизости продуктовый магазин, они явно заинтересовались мной. Конечно, выглядел я не как подавляющее большинство людей, чем вызывал неизменный интерес к своей личности. Показав направление к ближайшему магазину, а точнее, к нескольким небольшим магазинчикам в общем ряду, они, узнав, что я путешествую с рюкзаком и сплю в палатке, снабдили меня всей необходимой информацией, касающейся моего пребывания в их городе. Показали даже, в какой стороне находится кемпинг. Вдобавок, мы тут же познакомились.
Один из них, высокий, рослый мужчина, по имени – Владимир, в знак своего расположения, подарил мне хорошую джинсовую куртку, которую снял с себя.
Подарок пришлось принять, чтобы не обидеть человека. И, как оказалось, это был далеко не последний подарок от жителей Израиля, с которыми я встречался во время своего путешествия по стране.
Продавец в продуктовом магазине внешне выглядел явным ортодоксом, но общался со мной на русском языке. У него я купил всё необходимое, включая батон прекрасного ржаного хлева, с названием – Иерусалимский и бутылку недорогого, сухого, красного вина, которое он сам посоветовал мне купить, когда я остановился у винного ряда в нерешительности, не зная марок местных вин.
Вернувшись назад в парк, около которого продолжали трудиться мои новые знакомые, я расположился за одним из столиков, чтобы пообедать. Здесь, в Араде, было гораздо холодней, чем во впадине Мёртвого моря, и мне пришлось надеть мою альпийскую куртку с капюшоном. А подарок Володи я упрятал в рюкзак, тем увеличив его тяжесть.
Пока я обедал, парни продолжали общаться со мной, часто усаживаясь рядом, чтобы передохнуть во время работы. Не было заметно, что эта работа изматывает их. В одной бригаде с ними работал негр. Володя сказал, что его зовут Авраам.
Один из моих новых знакомых, показывая мне на одно из строений, расположенное на противоположной стороне дороги, сказал, что в том месте, в 16-00, каждый день раздают бесплатные обеды, только надо подойти со своей посудой. Это была интересная новость для меня, хотя я, конечно, не собирался этим воспользоваться.
Пообедав, я решил двигаться назад, в Эйн Бокек, ночевать в Араде мне не хотелось, да и делать здесь больше было нечего. Главное было достигнуто – я прошёл через пустыню и купил нужные мне продукты. А в Эйн Бокеке, где основное питание осуществлялось в отелях, купить продукты питания в трёх небольших магазинчиках было возможно, но по сильно завышенной цене. Что является обычной практикой в любой стране мира – скорее выдоить лоха-туриста.
И в Эйн Бокеке, в одном минимаркете, которых там всего три, был со мной такой случай. Когда я с двумя банками рыбных консервов подошёл к кассе, чтобы расплатиться, продавец-араб объявил мне цену почти в два раза превышающую стоимость выбранного мною товара. Видимо, совсем за лоха меня посчитал. Кассовый аппарат показывал сумму в сорок шекелей, хотя я взял две банки по 12-90, каждая. Когда я указал продавцу на явную ошибку, он долго, сосредоточенно стрекотал кассовым аппаратом, где на табло поочерёдно вылетали разные суммы. Конечным итогом долгих манипуляций была сумма 23-90, которую я безоговорочно уплатил. Как оказалось, продавец в этот раз обсчитал не меня, а себя на сумму в 1-90 шекеля. Ну, что ж, и на старуху бывает проруха.
Хотя в двух других магазинчиках, а больше продуктовых в Эйн Бокеке нет, меня не обсчитывали так явно, ибо обсчёт уже был заложен в сумму товара, выставленного на прилавке. А здесь, в Араде, который не был курортом, цены на продукты были нормальными, реальными для Израиля.
Распрощавшись с парнями, я вышел на дорогу, ведущую к Мёртвому морю. На остановке автобуса стал ждать попутный транспорт. И пять минут не прошло, как около меня остановился минивен, хотя я не поднимал руку. Водитель – араб предложил мне ехать с ним до Эйн Бокека за 50 шекелей. Когда я резонно заметил, что это для меня дорого, он тут же соврал, что даже на автобусе проезд стоит 40 шекелей, а у него маршрутка, хотя и без опознавательных знаков. Как я узнал позже, проезд в автобусе стоит 20 шекелей. В результате длительного торга мы сошлись на тридцати шекелях. Араб потребовал деньги вперёд, так как ему, видите ли, надо сначала заправиться.
Короче, началось.
Поскольку я уже уложил мой рюкзак в багажник, который находился сзади машины, а сам сидел на переднем сидении, рядом с водителем, пристегнувшись ремнём безопасности, просто так выйти, не получалось. После заправки он поехал ещё в одно место, где у него были дела. Здесь я уже не выдержал и в резкой форме заявил, чтобы он ехал по назначению, а не катал меня по Араду. Кажется, подействовало, выехал он на нужную дорогу. И вдруг на спуске, неожиданно для меня, резко бьёт по тормозам, поворачивает голову в мою сторону и смеётся. Так прикалывается, по-арабски.
Частью на русском, частью на английском я ему объяснил, что я сам водитель и меня такими финтами не испугаешь. Тем более, на меня этот его прикол нисколько не подействовал. Просто было неприятно, что человек так мерзко себя ведёт.
После этого он успокоился и начал спрашивать меня о моих доходах, семейном положении и о чём-то там ещё. И я выспросил его кое о чём. Узнал, что у него пятеро взрослых детей, которые все семейные, есть внуки.
Потом, когда разговор на семейную тему иссяк, он начал ругать правительство Израиля, используя русские маты, может быть из-за моей персоны, чтобы мне было понятней, как он относится к правительству страны, гражданином которой является.
Когда я наконец-то покинул пространство его автомашины и с облегчением вздохнул, то сразу же дал себе зарок – с арабами в этой стране дел никаких не иметь.
Глава 4.
Две Тани.
Прихожу на своё прежнее место, а там стоит женщина, которую я видел мельком ранее. Вчера она проходила мимо, когда я сидел вечером в палатке, выставив голые ноги наружу и любуясь горами Иордании в золотистом свете заходящего солнца.
Она прошла непозволительно близко от моих ног и поздоровалась со мной на английском языке, из чего я заключил, что она англичанка. Видимо, высмотрела меня раньше, когда я купался или занимался гимнастикой.
И вот сегодня она снова здесь. Я поздоровался с ней на английском и сразу, чтобы не париться, спросил:
- Do you speak Russian?
- Да, - отвечает, - я говорю на русском и уже давно жду вас.
Вот так! Чем это я пленил её, не иначе, как своим экстравагантным видом.
Из дальнейшего общения выяснилось, что она ни англичанка, а русская девушка, Таня, и приехала сюда с мамой из Питера, которой врачи назначили лечение на курортах Мёртвого моря.
Я начал ставить палатку, а Таня помогала мне. Когда установка жилья была закончена и все вещи разложены по своим местам, мы выпили немного вина, которое я купил в Араде.
В общем, познакомились серьёзно. Во время общения, когда ты коснулись Божественной темы, Таня заявила, что, поскольку она углублённо изучала многие исторические процессы, то это привело её на позиции атеизма.
Я, конечно, не стал убеждать её в обратном, но, когда Таня показала мне на самом дальнем пляже одного из отелей фонтанчик настоящей питьевой воды, которую можно было бесплатно набирать в бутылку, я ей сказал:
- Таня, хотя вы и не верите в Бога, но, для меня вы явились, как ангел.
Питьевую воду в Израиле приходится покупать, и стоит она не так уж и дёшево, по 7 шекелей за полуторалитровую бутылку. А в обычном кране течёт вода опреснённая, техническая, пить которую можно только в крайнем случае. А в сутки, в этом сухом, жарком климате необходимо выпивать не менее трёх литров воды. Зимой, конечно, немного меньше.
У себя дома, в России, я покупал воду лишь, в крайнем случае, обычно пользуясь колодезной или родниковой водой. И хотя родник был довольно далеко от моего дома, но я всегда ходил к нему за водой, уж очень она вкусная.
Вечером Таня привела маму, с которой я познакомился, и притащила мне целую кучу различных фруктов, со шведского стола отеля, в котором они проживали.
На следующий день они уехали домой.
А другая девушка Таня, с которой я познакомился тоже здесь, жила в Араде, а работала в Эйн Бокеке. Мы часто общались, симпатизируя друг другу. Стоило мне появиться рядом с ней, как она первым делом лезла в свою сумочку и угощала меня чем-нибудь вкусным, приговаривая:
- Вот, я тебе тут принесла.
Эти милые девушки хорошо знают путь к сердцу мужчины.
Глава 5.
Ручей источника Бокек.
Живя в палатке у самого берега Мёртвого моря, я каждый день ходил к источнику Бокек. Хотя, дойти до того места, где, как я понимал, источник выбивался из скал, мне не удалось. Первый раз я дошёл до небольшого, около трёх метров, водопада, а дальше путь преградили дикие заросли тростника и других растений этих мест, названия которых я не знаю. И ещё стоял знак-трафарет, предупреждающий на иврите и английском языках, что дальше хода нет.
Ну, что там какой-то знак упёртому путешественнику из России. Ведь полицейский рядом не стоял. И по еле заметной тропинке, между зарослями и стеной каньона, я попытался проникнуть дальше, вглубь. Но, табличка-предупреждение видимо была поставлена не зря. Когда я ободрал руку о какие-то колючие кусты и ничего не увидел, кроме тех же зарослей, понял, что пора повернуть назад.
Тем более, мне предстояло ещё одно важное занятие. Так как подходящий баллончик для газовой горелки, которую я взял с собой, я до сих пор не купил, хотя и заходил в соответствующий магазин в Кфар Сабе, мне предстояло приготовить себе пищу самым простым и старым способом – на костре. Дров под ногами было достаточно, всякие мелкие палочки и веточки от кустов и низкорослых, раскидистых деревьев валялись повсюду.
Пара камней, на них котелок, а под ним небольшой костерок. Всё быстро и просто. Вот только одно я упустил, вода из источника не была пригодна для питья. Она оказалась, когда я догадался её попробовать, горько-солёной. Хотя, верблюды и козы её пили. Пили эту воду и люди, гуляющие здесь, кроме меня. Даже говорили, что она лечебная.
Но, всё же, гречневую кашу, которую я сварил на этой воде, я съел и чай выпил, хотя чайный лист даже не развернулся полностью в этой специфичной водичке. В следующие мои вылазки я стал приносить питьевую воду с собой, так как постоянно ходил готовить себе пищу в это место.
Народу в русле ручья ходило немало, не столько иностранцы - отдыхающие, сколько израильтяне. Однажды напоролся на четверых молодых арабов, завтракающих прямо на тропинке. Неизменный кальян стоял рядом. Обычно арабы не позволяют себя фотографировать, закрывая лица или бросая камни, как это было со мной один раз в Иерусалиме. Но, эти были более светские. Один, раздетый до пояса, даже позировал мне. Остальные, правда, спрятали лица, что я увидел потом, просматривая фото на мониторе компьютера.
А сколько было шума и визга, когда к водопаду источника пришла группа девочек-школьниц. В закрывающих грудь блузках и длинных юбках, как обычно ходят дети соблюдающих заповеди иудеев, они стали купаться прямо в одежде. Некоторые забрались на невысокую скальную полку и оттуда махали мне руками, когда я фотографировал их. Прекрасные создания – дети.
Здесь же, у ручья, я сорвался, когда спускался на жёстком спуске вниз, к воде. Обычные люди в этом месте не ходили, предпочитая передвигаться по тропинкам, ограждённым перилами. А я – альпинист, скалолаз, какие там мне ограждённые тропинки. Я всегда лезу по опасным местам, не до фанатизма, конечно. В этом месте я уже спускался к ручью раньше, потому и расслабился. Хотя, виной всему была охапка хвороста, который я собирал по пути, зная, что на месте моей стоянки дрова уже закончились.
Я всегда спускаюсь в опасных местах, придерживаясь за скалы руками. А здесь руки оказались заняты, и нога соскользнула на рыхлом щебне.
Я рухнул вниз, с двухметровой высоты на каменную плиту, не успев сгруппироваться, правой стороной тела. Головой не ударился и сознание не потерял, но, первое ощущение после падения, что внутри всё тело наполняется кровью из лопнувших сосудов. Было очень больно, о камень, всё-таки, ударился.
Сразу начал вставать, анализируя состояние тела. Так, рука сгибается и в локте и в кисти, хотя на торце ладони рассечена кожа и сочится кровь. Так же и локоть в крови. Теперь ноги. Пробую идти. Сильная боль в бедре и в ступне правой ноги. Левая нога не пострадала, я свалился на правую сторону. Кажется, перелома нет. Прыгаю через ручей, сам не свой от злости, что так нелепо лоханулся.
Прыжок через ручей подтвердил, что переломов нет, лишь ушибы. Отлегло от сердца, а то уже испугался, что остаток месяца придётся провести на больничной койке здесь, в Израиле.
А дрова пришлось собирать снова, разлетелись во все стороны. Так же развёл костёр и приготовил пищу и всё бегал по камням, разминая ушибленную ногу.
Нога, особенно в бедре и пятке, ещё долго, не меньше месяца болела, не давая мне полноценно передвигаться и спать на правой стороне. Но, как обычно, всё зажило, без всякого обращения к врачам, как на бродячей собаке.
Глава 6.
Эйлат.
Полученные травмы требовали внести коррективы в мои прежние планы, в которых было: пройти по пустыне, автомобильной дорогой для джипов, ведущей из Арада до крепости Мецада (Моссада). И, конечно, осмотреть крепость.
Но, теперь я не мог долго ходить, нога сильно болела, опухая в лодыжке. Болела и правая рука, но это было не так существенно.
Посему принял решение – ехать в Эйлат, отдыхать и залечивать травмы на Красном море. А здесь мне уже стало скучно.
Сначала я хотел посмотреть горы Сдома (Содом), которые были недалеко. С моим тяжеленным рюкзаком я смог пройти два км в южном направлении и, не добравшись до Сдомских гор, вышел на дорогу, чтобы ехать дальше попутным транспортом. Ибо моя правая нога была на пределе. Эти горы я потом видел несколько раз, проезжая мимо. А вот потрогать их пока не удалось.
Что-то с попутным транспортом в этот раз не везло, никто не хотел останавливаться или показывали знаками, что едут недалеко. Экскурсионные автобусы тоже проезжали мимо, но их я не пытался остановить, зная, что попутных пассажиров в них не берут.
Наконец остановился один минивен, с двумя мужчинами, сидевшими впереди. Салон был пуст. Водитель был араб, но сидевший рядом смахивал на европейца. Араб озвучил сумму за проезд до Эйлата в размере 15 шекелей. Так и сказал на русском – пятнадцать. Почему то арабы всегда в первую очередь ведут разговор о деньгах, а евреи, сколько я с ними потом не ездил, денег за проезд в попутном направлении не берут. И даже никогда не говорят об этом. Два народа – две крайности.
Хотя я зарёкся ездить с арабами, но уже устал от ожидания, да и сумма оплаты была смехотворной. И ещё, его попутчик с европейским лицом, перевесил чашу весов моих колебаний.
Забрался я в салон, и мы поехали. Всё было чинно и корректно. Мои попутчики всю дорогу разговаривали между собой, покуривая сигареты. На меня почти не обращали внимания. Заехали в придорожное кафе, где мне тоже предложили пойти перекусить. Я остался ждать в машине.
На въезде в город парень с европейским лицом вышел, а мне водитель остановил в самом центре. Когда я протянул ему 15 шекелей, выяснилось, что он имел в виду 50. Так я и чувствовал, что что-то в нашей сделке не так. Уж больно названная им сумма была маленькой, нетипично для араба. Просто он ошибся, не зная толком русского языка.
Наша небольшая перепалка не принесла успеха арабской стороне. Как я понял, на этой машине он просто работал и деньги от подвоза пассажиров были дополнением к основному заработку. В конце концов, он взял эти пятнадцать шекелей, хотя поначалу совал мне их обратно в руку, и уехал, а я извинился, что так получилось. Мне не резон было раскидываться деньгами, коих у меня было совсем немного.
И вот я в центре незнакомого города. Уже начинало темнеть. Я вышел на городской пляж, присел у каменного ограждения и просто поужинал. Среди сложенных стопкой пластмассовых лежаков, я увидел спящего человека, укрывшегося покрывалом. Чуть дальше, в многочисленных кафе и ресторанах бурлила вечерняя жизнь курортного города. А на пляже было тихо и спокойно, и лишь холодный северный ветер нагонял волну Красного моря.
Я уже было подумал поставить палатку прямо здесь, на песке, но было очень ветрено и в рыхлом песке плохо держались колышки. Наверняка, мою палатку бы сорвало ветром. И я отправился дальше, искать более достойное место.
И вот, за огромным зданием Макдональдса, которое мне пришлось обойти, я нашёл небольшой парк, с выходом на пляж. Здесь, под двумя низкорослыми деревьями, в трёх метрах от прибоя, я и поставил свою палатку. Макдональдс работал допоздна, и я долго слышал шум машин и людской гомон.
Ночь прошла спокойно, меня никто не тревожил. А утром я увидел пловца, когда спустился к морю, чтобы умыться. Он был единственным, кто купался в этот ранний час, плавая возле буёв, ограждающих выход в акваторию залива. И ещё один человек ловил рыбу удочкой с мостков в десяти метрах от меня.
Когда я уложил свой рюкзак, собираясь идти дальше, в поисках постоянного места для отдыха и купания, мимо прошёл бродяга – араб, который, видимо, и спал между лежаками.
Длинные волосы и окладистая борода обрамляли его худощавое, смуглое лицо. На спине болтался спальный мешок. Проходя мимо, он поздоровался со мной на арабском языке:
- Салам алейкум!
Не ручаюсь, что именно так, но весьма похоже. Признаться, я почувствовал явную симпатию к нему, почти такому же, как и я, бродяге - отшельнику.
Глава 7.
У коралловых рифов.
Теперь мой путь лежал в сторону Табы – контрольно-пропускного пункта на границе Израиля и Египта. Ибо там, как я знал, можно было поставить палатку и жить. Хорошая штука – интернет, ибо все знания я вытащил оттуда.
Путь был неблизкий, идти пришлось пару часов. Слева, на противоположной стороне Эйлатского залива, красовались горы Иордании, а справа – горы Эйлата, а точнее – горы Синайского полуострова.
По пути познакомился с израильтянином, знающим русский язык, с жителем Эйлата. Во время общения выяснилось, что в нас много общего, оба любители экстрима. Томас, так звали парня, дал мне свой номер телефона, просил позвонить в случае каких либо затруднений.
Там, где прибрежная полоса была достаточно узкой и к ней вплотную подступили горы, дав место только дороге, ведущей в Табу, начинался дикий пляж. Начинался щитом – предупреждением, где на иврите, английском и русском языках было сказано, что пляж не приспособлен для купания, и вся ответственность за возможные последствия лежит на самих купающихся. Это было главной, ключевой фразой. А дальше, как обычно, не сорить, не ловить и не кормить рыб и, конечно, не ломать кораллы. Само место называлось – «Коралловый заповедник».
Один знакомый израильтянин рассказал, как его сын подобрал со дна обломок коралла, когда они отдыхали здесь прошлым летом. Только приехали домой, в Арад, как уже принесли квитанцию штрафа в 600 шекелей. Вот так. Примерно так же следят за сохранностью кораллов в Египте, где я побывал несколько лет назад. Но, там наказание намного круче, для туристов, разумеется. Вплоть до чёрной метки в паспорте и штрафа в тысячу долларов.

За последним, маленьким кафе, приткнувшимся к самому морю, стояло несколько палаток, а возле дороги, на специально выделенной площадке, припарковались автомашины с фургонами-домиками. С двумя парнями, сидевшими на стульях у одного из фургонов, я быстро нашёл взаимопонимание. Оказались немцы, из Германии. Русский язык они не знали, пришлось объясняться на английском. Через пять минут я уже знал, где здесь туалет, вода и душ. А палатку поставил на песке, рядом с палаткой других немцев, супружеской пары, путешествующей по миру на велосипедах.
Устроился так, как и хотел. Палатка в трёх метрах от полосы прибоя, а горы начинались сразу, за дорогой, не далее, чем в пятидесяти метрах. И, наконец-то, зайдя по пути в супермаркет, купил нужный мне баллончик с газом для моей горелки, которого мне хватило до самых последних дней пребывания в Израиле. Отпала необходимость готовить пищу на костре. Теперь я варил себе кашу прямо в палатке, игнорируя сильный ветер, гуляющий снаружи. А утро начинал с доброй кружки хорошего чая, подкреплённого бутербродами с сыром и маслом.
С супружеской парой немцев мне удалось пообщаться на дикой смеси трёх языков: английского, немецкого, русского. Общался я в основном с женщиной, а её муж больше молчал. Она была родом из Восточной Германии и в школе учила русский язык. А я в школе учил немецкий. И вот, приходилось вспоминать то, чему нас когда-то учили. Я неплохо знал немецкий, но долгие годы без практики сделали своё дело. Почти всё забыл. С трудом вспоминались лишь некоторые слова. В таких случаях помогал язык жестов.
Но, самое главное я узнал. У них три взрослых дочери, и лишь младшая ещё не замужем. Путешествуют они с 8 августа 2011 года. За это время побывали в десяти странах и проехали 7700 км. Впечатляет!
В свои пятьдесят лет она выглядит очень эффектно, у ней прекрасная фигура. И муж ей под стать. Вечерами они любили сидеть вдвоём, плечом к плечу, у самой кромки прибоя, потягивая сухое, красное вино.
Через несколько дней они отправились дальше. Сначала в Бен Гурион, потом самолётом в Испанию. И, уже из Испании домой, в Германию. На велосипедах, разумеется.
Хотя пляж считался диким, необорудованным для купания, но пути захода в воду были помечены буями и канатами. А дальше плавай, как хочешь до самой акватории, тоже помеченной буями, где ходили корабли. Места для плавания и ныряния было предостаточно. Большинство дайвингистов приезжало на дикий пляж, ибо здесь были лучшие места для погружения и съёмок.
Я плавал среди рифов с маской, трубкой и в ластах. Часто нырял, чтобы полюбоваться особенно красивыми кустами кораллов или приблизиться поближе к стайкам разноцветных рыб. Видел небольших мурен, к которым побаивался близко подплывать. Один раз заметил какую-то змею, зарывавшуюся в песок. В море скучать не приходилось.
Глава 8.
Горы Эйлата.
Каждое утро, пока воздух не прогрелся, и купание было не комфортным, я уходил в горы. Раздевался, чтобы меньше потеть и заодно загорать, и поднимался на ближние вершины. Потом, когда освоился, стал уходить всё дальше и дальше, поднимаясь всё выше и выше. Травмированная нога по-прежнему болела, и я почти не опирался на пятку при ходьбе. И конечно, сильно опухала к вечеру. Но, я знал, чем её лечить – ходьбой. В разумных дозах, конечно.
Горы были сложены из очень твёрдых, гранитных пород, насколько я понимаю в геологии. Но, в результате больших перепадов температур, особенно в летнее время, камень трескался и осыпался. Поэтому, поднимался я с максимальной осторожностью, помня недавний, печальный урок. Побывал на самой высокой горке, с которой, как написано в путеводителе, видно сразу три страны: Иорданию, Саудовскую Аравию и Египет. Саудовскую Аравию, признаться, не видел. А может быть, просто не понял, что это она.
Но, для меня, выросшего на Северном Кавказе, и покорившего не одну серьёзную вершину, эти горы были, конечно, не горами, а так, разминочными холмиками, хотя и очень опасными.
Один раз маркированная туристическая тропа вывела меня к границе между Израилем и Египтом. Граница, как граница, два ряда колючей проволоки. И ещё, я заметил на господствующих высотках израильской стороны зелёные мешки с песком, лежавшие бруствером. Видел вдалеке двоих израильских пограничников. Так, двигаясь вдоль границы, я вскоре вышел к кпп Таба, пункту перехода российских туристов, совершающих экскурсии в Израиль из Египта. Таба – конечная, южная точка Израиля.

Глава 9.
Новые друзья.
После недельного пребывания у моря я неплохо загорел, и это в феврале месяце. Временами погода не баловала, дул сильный, северный ветер. Но, когда ветер подул со стороны Саудовской Аравии, поднялась такая сильная волна, что взбаламутила всю прибрежную зону, и купание пришлось отложить. Палатка, заякорённая большими камнями, каким-то чудом выдерживала сильнейшие порывы.
А вот у моих соседей, подъехавших к морю на старинном лендровере, чем-то напоминающем наш российский уазик, одну большую, кемпинговую палатку сорвало ветром.
Я познакомился с ними ещё вчера. Как-то сразу подружились, тем более, они увлекаются каньонингом. Не альпинизм, конечно, но, что-то родственное. Альпинизм, это покорение вершин, восхождение, а каньонинг – спуск на верёвках вниз, в каньоны ручьёв и рек.
Павел, Людмила и Владимир – репатрианты из России. Живут в Иерусалиме. А сейчас путешествуют, показывая интересные места Израиля своим гостям, россиянам, Елене и Юрию.
На море, недалеко от нас, в нейтральных водах, с утра началась пулемётная стрельба. Что там творилось, непонятно, но было, похоже, что Египетские корабли демонстрировали свою боевую мощь. Утром я видел, как в сторону Табы проехал армейский джип с солдатами.
Людмила сказала, что группа палестинских боевиков прорвалась с Египетской территории на Израильскую сторону, но была рассеяна спецназом. Об этом не передавали официальные источники. Слухи, конечно, но, скорее всего, не беспочвенные. Хамас не унимается, продолжает обстреливать Израильскую территорию ракетами. Об этом я прочитал в интернете чуть позже, когда уже был в России.
Мои новые друзья сказали, что, поскольку из-за сильного ветра купание в Красном море всё равно невозможно, так лучше заблаговременно убраться из возможной зоны боевых действий. Мало что, там взбредёт в голову этому пулемётчику, возьмёт, да и полоснёт по прибрежной полосе крупнокалиберными пулями.
Людмила предложила мне ехать с ними. Я согласился, ибо мне уже было пора откатываться на север. Горы прошёл, в море накупался. Что, тут ещё делать?
Собирались долго, слишком много скарба было у моих друзей. Павел сидел на верхнем багажнике, укладывая вещи. А Людмила командовала не только им, но и остальными.
Я думаю, что когда женщина в подобной ситуации берёт власть в свои руки, прекословить глупо и несовременно. А лучше, вытянув руки по швам, сказать коротко:
- Слушаюсь, мэм!
Глава 10.
Парк Тимна.
И вот, всё уложено, в том числе мой рюкзак. Как ни странно, все поместились, хотя двое наших мужчин, Владимир и Юрий, явно претендовали на места четверых. По габаритам, разумеется. Я сидел рядом с Леной на втором сидении, что давало возможность, не только общаться со всеми не напрягаясь, но и следить за дорогой, вдоль которой было много интересного. Павел, сидевший за рулём, комментировал.
Ветер, подувший с Аравийского полуострова, называют здесь Хамсин. Противный ветер, пыль поднимает на несколько сот метров вверх. Тяжелый лендровер, загруженный под завязку, пошатывало сильнейшими порывами. Ветер был попутный, и мы быстро примчались к парку Тимна.
На въезде в парк, у шлагбаума, Павел, открыв боковое окно, вступил в переговоры с охранником. Вход в парк платный, 42 шекеля с человека.
Женщины и дети бесплатно. (Шутка).
Собрали деньги, уплатили, въехали. По всему парку проложены автомобильные дороги. Инфраструктура полная. И конечно, магазин сувениров у рукотворного озера, где, за отдельную плату, можно покататься на лодке. Самый большой интерес у посетителей парка вызывали выветренные горные породы, принявшие причудливые формы.
Большие сквозные дыры в песчаных скалах. Огромные, каменные колонны, напоминающие ноги слона. Скала в форме гриба. И многое, многое, другое. И всё это произошло в результате длительной ветровой эрозии.
Часа три мы бегали от объекта к объекту, наводя и спуская затворы фотоаппаратов. Снимки получились потрясающие. Многие фотографии этих мест я потом увидел у Павла на страничке, в Контакте ру.
Кроме нас было немало туристов, некоторые с рюкзаками. Здесь можно было жить несколько дней, поставив палатку.
И что интересно, Хамсин сюда не задувал, окружающие горы надёжно закрывали это уникальное место природы.
Глава 11.
На старом месте.
И вот, мы снова на своих местах в автомобиле и движемся дальше по шоссе № 90. Аравийская пустыня позади, начались горы Сдома. Они уникальны, как будто оплывшие в результате сильного нагревания. Что подтверждает библейскую версию о гибели двух городов (Содом и Гоморра) от огня. Проскочили соляной столп – статую жены Лота.
Впереди Эйн Бокек, к которому я так привык за те дни, что прожил здесь. Я решил остаться, хотя Людмила предлагала ехать дальше, в Иерусалим, обещая обустроить меня. Просто, у меня были здесь дела. И не хотелось мне в Иерусалим, где было довольно холодно, даже снег выпадал зимой, который, правда, быстро таял.
Павел оставил мне свою визитку с телефоном и адресом, а с Людмилой мы обнялись на прощанье. И ещё она сказала – если будут затруднения, звони, мы поможем.
Прямо с рюкзаком я отправился в туристическое агентство, к Яну, моему приятелю, предоставившему мне бесплатный интернет. Ян был на месте и вскоре я уже просматривал свою почту. Пришло письмо от Леонида из Ариэля, он спрашивал, заеду ли я к ним в гости. Мы хотели полазить с ним на их местных скалах.
А Саша сообщала, что она в Швейцарии и прилетит домой не скоро. Так что, прощальная встреча с ней отпадала, и я ответил Лёне, что приеду.
Была пятница. Вечером в Израиле наступает шабат (суббота). И с вечера даже автобусы ходить не будут. Туристы, не знающие это, попадут под произвол таксистов – арабов, не соблюдающих еврейскую субботу. А я в субботу никуда не двигался, отдыхал со всем Израилем.
Потому я и поспешил скорей к Яну, пока он ещё работал. В офис зашёл раввин, угостил нас печеньем. Пообщались на русском языке. Было очень приятно так запросто общаться с духовным лицом. Он разговаривал со мной легко и просто, как приятель, которого я давно знаю. Поскольку он был одет необычно для раввина – халат и высокая шапка, и всё с узорами, видимо примерял маскарадный костюм к празднику Пурим – я сфотографировал его. Очень эффектно получилось.
Глава 12.
Алмазная биржа.
В Эйн Бокеке во многих местах, прямо на дорожках между отелей, стояли представители крупных фирм, торгующих ювелирными украшениями, в основном с бриллиантами, и раздавали листовки с приглашениями посетить их салоны, которых здесь два. Я побывал в этих салонах, полюбовался украшениями, цены на которые были вполне приемлемы, на мой взгляд.
И вот, узнаю, что компания Caprice (Каприз), представительство которой недавно открыли в Эйн Бокеке, предоставляет однодневную экскурсию в Тель-Авив, на алмазную биржу, которых в мире всего – четыре. Кроме того, с заездом в Латрун (католический монастырь, где монахи делают вино и продают) и древний Яффо.
Но, фишка не в том, что экскурсия, а в том, что она бесплатная для всех желающих. Я, как-то, знаю, что бесплатный сыр только в мышеловке, но здесь всё оказалось без обмана.
Слишком компания серьёзная, всемирно известная, чтобы мелочиться. И конечно, у них свой интерес в этом деле. Обычно, экскурсанты что-нибудь покупают во время экскурсии, ослеплённые обилием, выставленных на продажу драгоценностей.
И я решил съездить, предварительно записавшись на понедельник.
Утром, точно в восемь часов, как и было, обещано, к остановке подъехал микроавтобус. Экскурсовод спросил мою фамилию и пригласил в салон.
Поехали вдоль Мёртвого моря, через Иерусалим. Саша, так звали нашего гида, подробно рассказывал о всех достопримечательностях, встреченных по пути нашего движения. Было очень интересно его слушать. Я узнавал для себя много нового.
Алмазная биржа просто поразила меня обилием бриллиантов. Здесь нашего гида сменила девушка, экскурсовод биржи. Осмотрев экспонаты музея, мы прошли в зрительный зал для просмотра фильма, рассказывающего о добыче, обработке и продаже алмазов, превращающихся в процессе огранки в бриллианты.
И конечно, потом все желающие прошли в салон продаж. Три дамы, бывшие с нами, купили себе драгоценностей.
Потом был Яффо. Вдоволь набродившись по его узким улочкам, мы отправились назад, но по другой дороге, в сторону Беэр-Шевы – административному центру пустыни Негев.
В пустыне, которую с этой, западной стороны трудно так называть, слишком она ухожена, мы часто видели стада овец, принадлежащие бедуинам. И сами хозяева этих овец жили неплохо, многие в трёхэтажных домах. Но, это в основном потому, что взрослые дети, живущие своими семьями, оставались в одном доме с родителями. Вот и строился дом для всех, подымаясь всё выше и выше. Неплохая традиция, я думаю.
И ещё я видел здесь огромные поля, засеянные пшеницей, которую выращивают зимой, пока не жарко. И это в пустыне Негев, с той стороны, где Средиземное море.
В шесть часов вечера я уже был дома, в своей палатке.
Глава 13.
В Ариэль.
На следующий день я нашёл Танечку и с её телефона позвонил Леониду. Договорились, что он будет ждать меня, и я выезжаю к нему, в Ариэль, что в Самарии.
Пока собирал рюкзак у себя под навесом, ко мне два раза подходили молодые арабы, отдыхающие рядом, на берегу моря. Один раз попросили открыть им бутылки с пивом, а второй раз им понадобились спички, для самокрутки, набитой «травкой».
Вели себя так, как будто они одни во всём мире, совершенно не считаясь с окружающими. Их присутствие было очень неприятно.
Вышел на остановку автобуса, стал ждать автобус на Иерусалим. Ещё раньше я заходил на рецепшен гостиницы «Лот», где взял расписание всех автобусов, проходящих через Эйн Бокек.
Подошли двое молодых людей, парень и девушка, тоже ждут автобус. Немцы, определил по разговору.
И тут нас начали осаждать арабы-таксисты. Приставучие, как мухи. Уже ему в полный голос кричу: «Ноу!», тогда только отваливает. Пять машин по очереди подъезжали, и среди них был и тот араб, с которым я ехал из Арада. Но, никто к ним не сел.
Я так понял, сами, своим поведением, губят свой бизнес.
Подъехал комфортабельный автобус, мы сели, купили билеты и вперёд, на Иерусалим. Проезд до Иерусалима стоит 42 шекеля. Столько же я платил, когда ехал сюда.
В Иерусалиме очень жёстко проверили меня, когда я входил в здание автовокзала. Безопасность, прежде всего. Нашёл выход к автобусу на Ариэль, благо все надписи дублируются на английском языке. А вот, со временем отправления никак не мог разобраться. Обратился к девушке, тоже ждущей своего автобуса. Несмотря на языковой барьер, она поняла, что мне нужно. На своём телефоне набрала – Ариэль и время отправления – и показала мне. И всё так и оказалось.
В автобусе водитель взял с меня всего 12 шекелей. Я удивился, что так мало. Оказывается, для жителей поселений, расположенных среди враждебно настроенных арабских территорий, введена льгота на проезд. А автобусные компании, обслуживающие эти маршруты, получают дотацию от государства.
Автобус долго кружил, заезжая по пути во многие поселения с обязательными КПП на въездах, но, в конце концов, приехали в Ариэль. Ещё в автобусе, услышав русскую речь, я попросил у этого человека телефон, чтобы сообщить Леониду, что я приехал. Этот человек не только помог мне связаться с Леонидом, но ещё позвонил своей жене, чтобы она узнала, где мне лучше сойти, на нужной мне улице.
И вот, не успел я, выйдя из автобуса, пройти 150 метров, как увидел остановившийся у обочины автомобиль и Лёню, идущего мне навстречу. Хотя мы никогда не виделись раньше, но сразу узнали друг друга.
Глава 14.
На скалах.
На следующий день мы отправились на скалы. Сначала заехали на КПП, чтобы взять ключи от калитки, ведущей в нейтральную зону, где эти скалы и находились.
Хочу пояснить, что город Ариэль, самое крупное поселение на арабских территориях в Самарии, был полностью окружён забором с колючей проволокой поверху. И конечно, с камерами слежения и прожекторами, нужными в ночное время. Патрульный джип периодически проезжает вдоль забора, проверяя его сохранность.
Арабам, с прилегающих территорий, въезд в город был разрешён по специальным пропускам, если они здесь работали, и только на время работы. Хотя, в последние дни не было инцидентов – благодаря хорошей работе спецслужб, вербующей агентов среди самих же арабов – но, расслабляться было нельзя.
И вот, мы в нейтральной зоне. А чуть дальше, за вторым забором, начинаются арабские территории, с такими же оливковыми рощами, как и на еврейской стороне. Здесь, в Самарии, в основном выращивают оливки, которым хватает влаги и в летнее время, когда начинается сильная жара. Хотя, Самария раскинулась на невысоких горах и здесь летом прохладней, чем в южных районах Израиля, где выращивают другие культуры, финики, например.
Нам нужно спуститься вниз, к подножию скального массива, откуда, собственно, и начинаются скалолазные маршруты. Для этого мы пропускаем верёвку через кольцо базы одного из маршрутов, и дюльфером, по сдвоенной верёвке, спускаемся по очереди вниз.
Скалы в некоторых местах ещё сочатся водой, после недавних обильных дождей. А на арабской территории течёт речка, которая скоро, с наступлением жарких дней, пересохнет.
Вода привлекает людей. Сначала мы слышим рёв мотоциклов, преодолевающих водную преграду, а потом видим джип, застрявший в песке. Арабы развлекаются, пока есть вода и не жарко. И всё это рядом, в двухстах-трёхстах метрах от нас. Только, гораздо ниже.
Везде, куда только не глянь, буйная зелень, много цветов. Наверху, у забора, я видел цветущие алые маки. Самое время для вегетации растений, пока много влаги и нет испепеляющей жары.
Леонид толкает меня локтем и показывает чуть вниз, где на большом камне возятся какие-то зверьки, чем-то напоминающие наших кавказских енотов.
Готовимся к прохождению первого скалолазного маршрута. Для меня эти скалы непривычны. По таким лазить ещё не приходилось. Структура камня другая.
Решили начать лазание с верхней страховкой, так как одна верёвка уже продета в базу маршрута. Проверяем обвязку друг друга, в этом деле нет мелочей, всё важно.
Лёня пошёл первым, я на страховке. Вес у нас примерно одинаковый, удержу, если что.
Шаг за шагом, он уверенно поднимается вверх. Я выбираю верёвку, стараюсь не упустить момент срыва, который всегда неожиданный. Впереди, на самом выходе к базе, нависание. Леонид шарит рукой вверху, ищет зацепы. С криком делает рывок и повисает на одной руке. Подбирает под себя ноги, подтягивается и вцепляется в это же место другой рукой. Сразу же, пока не устали руки, выходит вверх, к базе.
Молодец!
А я пройти это место не смог, не хватило сил сделать рывок. Потом, в следующий раз обошёл это место стороной, отклонившись к соседнему маршруту.
Потом ещё маршрут в другом месте прошли, теперь уж с нижней страховкой. Лёня, как более опытный, пошёл первым, протягивая верёвку. Не всё было гладко, два раза он срывался. Но, я был начеку, и всё обошлось без травм.
Когда я полез после него, то понял причину срывов, в местах зацепов для рук набило грязи после дождей.
Стоим внизу, отдыхаем. Вдруг сверху, со скал свешивается голова араба, что-то говорит. Лёня отвечает ему на иврите. Голова исчезает. Мы беспокоимся за оставленную на другом маршруте верёвку, по которой спустились вниз. И ещё там стропы за камень привязаны, к ним Лёня пристёгивался для страховки, когда спускался к базе, продевать верёвку.
Всё обошлось. Потом, на этом месте мы ещё полазили по соседним маршрутам, пока наши руки не устали окончательно и день начал клониться к вечеру. Вверх поднялись по щели, другой путь искать не стали. Было немного опасно, но справились.
Глава 15.
В гостях.
Следующий день у всех был занят, и я один отправился бродить по городу. Юля, жена Лёни, приготовила мне пакет с бутербродами и фруктами, который я взял с собой.
С удовольствием прошёл по улице, где они жили. Здесь стояли небольшие коттеджи и по несколько автомашин на площадках у каждого. Обычная практика, у каждого супруга свой автомобиль. Дальше, когда я поднялся в гору, мне встретились многоквартирные дома, но, конечно не трущобы. Домики были аккуратные, красивые, с двориками и палисадниками. Нигде я не встречал людей, бесцельно шатающихся по улицам. Даже наоборот, улицы казались пустынными и лишь на остановках автобуса встречались люди, в основном студенты, если судить по возрасту и по сумкам, в которых наверняка были учебники и тетради. К слову сказать, в городе свой университет и другие учебные заведения, не считая обычных школ. Ещё на остановках сидели солдаты, возвращающиеся в части. Как всегда, с личным оружием в руках.
А на детских площадках, которых в городе великое множество, и многие из которых построены на деньги американских спонсоров, о чём вещали установленные здесь таблички, было достаточно играющих детей и наблюдающих за ними взрослых. И везде лужайки с изумрудной травкой. Вот только собачки, бегающие по газонам, мне не понравились. Хоть и хозяева были рядом, но всё же, не все за ними убирали. Вот и приходилось смотреть под ноги, чтобы случайно не напороться на нечто нехорошее.
Но, более всего меня поразили открытые спортивные площадки с различными тренажёрами. Я целый час занимался на них, пока не прокачал все группы мышц. Такое встретил впервые. Здесь же пообщался с репатриантом из России, гуляющим с внучкой. Если бы я встретил его у себя в городе, то никак не признал бы в нём израильтянина. Ну, типичный русский человек. И разговаривает так же.
Долго я бродил по городу, где в основном невысокие, двухэтажные дома. А сколько экзотической зелени вокруг! Пальмы, различные цитрусовые и ещё, огромные кактусы, образующие целые заросли в некоторых местах.
Вышел к центру. Здесь не удержался, встретив ещё одну площадку с тренажёрами, покачал мышцы. Группа мальчишек играла рядом, набирали воду в бутылки из расположенного здесь же бассейна и поливали друг друга.
Вау, сколько визгу и криков. Мальчишки, они везде мальчишки.
На лавочке, у бассейна, сидели две девушки, одна брюнетка, другая блондинка, мило беседовали. Я не удержался, подошёл, познакомился. Говорят по-русски, обе из России.
Живут в Израиле уже несколько месяцев, в молодёжном лагере. Хотят остаться здесь навсегда, отслужить в армии. Чудесные девчонки, мне было приятно пообщаться с ними.
Но, самая интересная встреча ждала меня в супермаркете, куда я зашёл, чтобы, что-нибудь купить из продуктов. Разгуливая по отделам, я обратил внимание на пожилую даму, которая выбирала сыр в соответствующем отделе. Разговор с продавщицей шёл на русском языке, и я прислушался, подойдя поближе.
- Хотя мой муж меня постоянно ругает за это, - говорила дама, пробуя ломтик сыра, поданный ей продавщицей, - но не могу я удержаться, так хочется хорошего сыра, Ирочка.
Продавщица, которую она назвала – Ирочка, и с которой они были, видимо, дружны, предлагала ей попробовать ещё, объясняя наличие каких-то особых вкусовых качеств у определённого вида сыра.
Я не удержался, извинился и спросил, а в чём же разница у этих сыров, выставленных на витрине, и у тех, что были расфасованы в пакетики.
Ирина, продавщица, объяснила мне, что на витрине выставлены элитные сорта, которые обычно пробуют, чтобы подобрать по вкусу. А простые сыры, ординарные, уже расфасованы в пакетики, примерно по 250 грамм, и стоимость их гораздо ниже.
Она подала ещё пластиночку элитного сыра, который дама перенаправила мне, со словами:
- Вот, попробуйте.
Я попробовал. Да, неплохо, но, и те сыры, что дешевле, мне тоже нравились. Наверное, не такой уж я гастроном и, тем более, знаток сыров.
Поблагодарив, пошёл искать чай. Поскольку на пачках не было надписей на русском языке, я всё никак не мог разобраться, что и как, и подошёл к той самой продавщице, Ирине, которая уже обслужила даму и была свободна, и попросил помощи, пояснив, что я здесь в гостях и иврита не знаю.
А та самая дама, стоявшая недалеко, услышав наш разговор, подошла и приняла живейшее участие в поисках нужного мне чая.
Вскоре, нужный мне чай, простой, чёрный, без всяких ароматических добавок, был найден. Я поблагодарил милых женщин, намереваясь идти к кассе, чтобы оплатить товар.
Но, не тут-то было! Пожилая дама, которая назвалась Алей, когда я спросил её имя, заявила, что я гость их города и страны, а значит, она хочет сделать мне подарок, оплатить своей карточкой пачку чая. Мало того, повела меня в отдел фасованных сыров и выбрала мне ещё и пакетик сыра, вдобавок к тому, что я взял сам ранее, заявляя, что и за него она тоже заплатит сама.
Мой протест не имел решающей силы, а Ирина, отозвав меня в сторону, сказала:
- Не обижайте её, она любит делать подарки.
Не знаю, в какой ещё стране мира такое могло произойти, но со мной произошло впервые и, именно здесь, в Израиле. Пожилая женщина, пенсионерка, сделала мне подарок на сумму в 30 шекелей, несмотря на все мои протесты. И по внешнему виду, как я думаю, не было заметно, что я испытываю материальные затруднения. Одет я был весьма прилично.
Вечером, когда все вернулись домой, мы пошли в синагогу, слушать чтение свитка Эстер. Точнее, Леонид уже находился там, ибо мужчины собираются раньше, чтобы, наложив тфилин, помолиться, а я пришёл с женщинами и детьми как раз к началу чтения.
А вечером, за большим столом в гостиной, уселась вся семья вкушать пиццу, заказанную заранее. Точнее, пиццы было две, одна с тунцом, вторая с грибами. Второй кусок я осилил с трудом, хотя на аппетит никогда не жаловался, просто куски были поданы большие. В еврейских семьях, как я успел хорошо заметить, гостя всегда стараются накормить до отвала.
Кроме четверых детей, была ещё и бабушка, Любовь Моисеевна, приехавшая в гости из Тель-Авива. Когда самая младшенькая девочка, которой не исполнилось ещё двух лет, случайно опрокинула свой стаканчик с напитком, Лёня, сидевший с краю, спокойно сходил за тряпкой и протёр стол. Сколько любви и, как следствие, такта и выдержки, а ведь прошедший день был весьма напряжённый.
Потом, когда дети ушли спать, на столе появилось несколько бутылок пива и солёные орешки. В преддверии Пурима. Лехаим!
На следующий день, в праздник Пурим я покинул полюбившуюся мне страну, её чудесных людей. Лёня отвёз меня в аэропорт, где я, с трудом сдерживая нахлынувшие чувства, простился с ним.