Крысиный Декамерон

Остросюжетный психологический триллер в форме аллегории











Крысиный Декамерон
(Сатира)











Анонс:
Шокирующие откровения о моральном падении общества и духовном поиске.




«Когда уходят герои, на арену выходят клоуны»
Гейне
«Причем шляпа, если
Звери совсем озверели»



Сутки I


Десять!
Я стоял во мраке туннеля, вдыхая серный чад утреннего метрополитена. В глубине проявился конец в виде мягкого и теплого света.
И все задышало жизнью. Аккуратно подстриженная травка легко колосилась под нежным дуновением весеннего ветерка. Передо мной красовались два богатых коттеджа и алычовое деревце у крыльца.
- Сорви и ешь, - раздался чуть хрипловатый голос за спиной.
- Босс, будем знакомы, - представился он, доброжелательно улыбаясь из-под длинных тонких кошачьих усов. В его пасти дымила ароматная Гавана.
- Прошу в дом. – Он был молодым котом серебристо-мраморного окраса. Любезно пропустив меня вперед, дохнул дорогим мужским одеколоном.
- Не комплексуйте! Прошу вас, я люблю гостей.
Мне вдруг стало неловко. Как я мог не представиться, и явиться с пустыми лапами.
- В чем дело? – обеспокоился кот. – Хотите виски, вино, валериановые капли для кайфа, если, конечно, кайфуете?
- Простите, я и сам не понимаю, как попал к вам, и с пустыми лапами…
- Ясно. Вы попали на мой газон, и, восхищаясь его красотой, забыли обо все на свете. Наверняка, вы прибыли из неблагополучной страны, охваченной социальным кризисом. Прошу, не беспокойтесь, это нормально на фоне глобальных перемен. Этикет – вещь хорошая, но не во всех случаях.
- Спасибо. Вы можете называть меня Бабря. Так звала меня нутрия, которую я очень любил.
- Где теперь ваша любимая?
- Там, где обитают утраченные иллюзии.
- Не буду, не буду, - поднял он лапу и закрыл тему. По- кошачьи грациозно он водрузил два блестящих бокала богемского стекла. – Выпьем за знакомство, вам «Бордо», «Шампань»? Может, пиво времен пуча? Закусываем сардельками. Мне, правда, свинина не рекомендуется, но ради гостя сделаю исключение. Говорите же тост.
- Выпить мы еще успеем, если вы никуда не уходите.
Кот тяжело вздохнул.
- Да, куда мне спешить? – нервно поиграв золотой цепью, украшавшей его лапу. – С вашего позволения, попрошу не удивляться моим злоключениям.
Родился я в благородном семействе кошачьих. Отец – длинношерстный пекинес, мамаша – короткошерстная экзотка. Оба обладатели чемпионских титулов. Страну, где они жили, охватил социальный и духовный кризис. Примерно такой, как у вас сейчас. Отчаяние извлекло наружу низменные желания животного мира. Кот из племени черных пантер попытался навязать нам свои взгляды на миропорядок. Первой жертвой его жестокого безумия стало племя дельфинов. Наша семья выразила протест. И кот Кирийра – так звали этого негодяя - ополчился на весь мир. Но ты не грусти! Такое никогда не повторится! Человек не допустит! Довольно философствовать! Определимся, наконец! «Бордо», «Шампань», «Смирнов», валерианка, если кайфуете?
- «Бордо», - решил я.
- «Бордо» так «Бордо», - наполнив бокал, ударил себя по лбу. – Простите, мне надо туда, не скучайте! - и он исчез в дверях.
Я посчитал неприличным оставаться дома без хозяина, вышел к деревцу, постоять и поразмыслить. Случайно наступив на твердый предмет, я подобрал новенький мобильник. «Хорошо, что не поломал», - обрадовался я больше, нежели находке. Босс возвращался.
- Надо узнать чей, - я протянул ему аппарат.
- Бери себе: нашел – твой, - решил Босс.
- Ни за что!
- Успокойся, хозяин сам свяжется, смотри какой крутой, объявится – не бойся. Пойдемте в дом.
Мы сели за стол.
- Говорите тост, я прошу, вам лучше знать как хозяину.
- По лапам, и перейдем на ты, - развязался Босс. – Я хочу выпить за нашу большую кошачью семью.
- Согласен, - ответил я, выпив вино, второй бокал пошел как по маслу. Босс был доволен, его большие круглые глаза ярко блестели.
- Я…Я за человека! – пьяно стукнул он лапой по столу. – Пусть только кто-то посмеет его тронуть! – он расплакался. Мне стало не по себе.
- Ну, зачем, зачем заточил он меня в эту тюрьму? Если бы можно было обратить прошлое вспять. Или нет, не надо! Много дерьма было… ворвался кот Кирийра в наш дом. Я однодневным котенком был. Видеть я не мог, но зато хорошо слышал. Мы за сто метров разговоры мышей и крыс слышим, и их заговоры разоблачаем. Да о чем я? А…кот Кирийра с самкой леопарда шуры-муры крутил. В тот вечер мамаша на коврике спала, после тяжких родов, подставила мне теплые соски. Запах ее молока, я на всю жизнь запомнил. Но крысиный шепот под полом нарушил мой младенческий покой. Под нами в подвале крыса Лидка со своим мужем Бардой сексом занимались и по ходу нашу семью злословили. Лидка злоебучая была. Я еще в животе сидел, когда их сексуальные утехи мне покоя там не давали. Не мог вылезти, чтобы глаз на жопу ей натянуть. Барда канализационным ворюгой был. Ничем не брезгал, на своих крысах наживался, и самозваным президентом себя объявил. А зловонным был, вечно в клоаках копался, гнилой от мозга костей. А Лидка важная ходила, и все кого-нибудь укусить стремилась. Зубы у нее ядовитые были: никогда не чистила. Секс в ее жизни основным элементом был, но больше секса по библиотекам шататься любила, бумагу жрать пристрастилась, там и грамоте кое-как научилась. Своровала древние писания мудрецов, и давай скатывать. Чернильницу разжиженными экскрементами заполнит и пишет. У Барды, как правило, в этот момент член возбуждался. Ставил он ее в позу раком, вводил пенис, а к Лидке муза по особому приходит, и она передними лапками шедевр плагиатию творила – «Крысания и Мышания». Дочка их, Делька, подобно папаше, себя в президентском амплуа только видела. Тупорылая – это легко сказано, но диссертацию по енотовой классике защитила. В крысином псевдо-писании Лидка обосрала всех и вся. Ее крысиная душа кипела ненавистью. Она оскорбляла бобров, енотов, нутрий, кошачьих, дельфинов, им она пуще всех завидовала. Барда ее сзади трах-трах, а она толчки возвращать не забывает: умела приятное с полезным совмещать. В такие моменты Лидка так шипела, что хоть бери и беги, но рано куда? После таких оргий я вздрагивал во сне. Тухлые душонки! Родились с призванием навредить. По соседству старенький добрый ротвейлер жил. Без причины ни одну кошку не облаял. Бывало, наши коты шипели на него, а он подойдет спокойно по-человечески разберется. Зауважали его наши коты. А Барда нажирался говенного самогона. Он аппарат где-то спер и в подвале из дерьма самогон гнал и экспортировал за рубеж для крысиной диаспоры. Лидка не довольствовалась и с говна пенку снимала и новый спирт перегоняла. Термоядерный спирт был, представь, если сами крысы от него дохли. Ротвейлер унюхал их подпольный цех, и разобраться попытался. А с Барды, как с гуся вода. В день, когда погибли мои родители, Барда с Лидкой по своему обыкновению шпокались:
- Ох, кайфно! Лидка, ты – супер! Хочешь, обрадую?
- Говори же, не тяни, дурак!
- Позу поправь, попу подними, мне неудобно…
- Ну, говори же, что там у тебя?
- Твоя пиписька, дорогая.
- Знаю, ты новости говори.
- Кирийра меня в ранг почетного стукача возвел…
- За какие это заслуги?
- Я ему передал список сочувствующих дельфинам.
- Какое счастье, Барда…
- Знала бы ты, при каких он бабках! А его самка леопарда, в каких нарядах ходит, блядь, почему у тебя не должно быть? Чем ты хуже нее? Скоро верхним соседям пиздец будет. Ротвейлера на допрос потащили. Наш крыса его допрашивает, не ломается, сука! Это я на него донос накатал, не хер ему было со мной, с самим Бардой, разбираться. Получил он у меня!
- Очень хорошо поступил, по нашему, по крысиному. Возомнил он из себя… я в своей книге все доказательства привела, что и первая цивилизация, и все прекрасное прежде всех в Крысании было. И все – никто и ничто перед нами.
- Да, да, Лидка, ты права, как всегда. Какой ништяк, - толчок, - давай, давай, милая.
- Даю, а что делаю? Что дальше было, рассказывай.
- Знаешь, Лидка, мне пригласительную принесли. Я был на приеме высшего уровня.
- Но ты, все- таки, президент…
- Виски, сыры, бутерброды с икринкой. Скоро нашему нищенскому существованию конец придет. За Кирийрой все зарубежные крысы идут, некоторые из них даже крысиные батальоны мобилизировали.
- А Кирийра сексапильный?
- Не более меня. Мелюзга – пантера, с маленькими усиками, черными, как он сам. Но пошустрей верхних дворняг. Устроит он им кровавую баню, благо умываться любит. А ты с Делькой сидите и концертом наслаждайтесь. Будет бальзам на нашу душу. Потом пойдем и возьмем их имущество.
- Быстрей же кончай, не тяни, я тебе не крыса-киборг, не стальная у меня пиписка.
- Не могу, Лидка… на эмоциях я, переволновался, у, еби твою мать, заклинило. Все из-за тебя, блядь!
- Пасть заткни! Выражения выбирай! Лучше б за своей блядью мамашей следил. Сама не знает от кого тебя высрала!
- Успокойся, Лидка, глубоко дыши. Вот, хорошо, моя дорогая, позу поправь… Молодец, умница! Ни в одной канализации города нет такой высокообразованной крысы, как ты. В честь тебя я трубу прогрыз, теперь все говно к нам стекать будет. Запас сделал на всякий пожарный.
- Правильно, запас жопу не ебет. Когда же наверху концерт начнется? Делька ждет не дождется. Куда мы ее, бедняжку, водим? Пусть порадуется крыска.
- Лидка, ты опять не в той позе…
- А мне так нравится! Я так хочу! Давай глубже, глубже, дальше, дальше!
- Дальше яйца не пускают… Ох! Ох! Ох! Ли-д-к-а-а-а…
- Что разорался? Лучше оботрись об трубу!
- Да, да. Ох, сейчас. Кирийра придет, разгрызет их на хуй! Слышишь, Лидка, храпит отец семейства. Храпи, храпи – настал твой час! Хорошо было нам яд подсыпать! Сейчас ты за все ответишь…
Я все слышал, но что мог сделать? Папаша и вправду громко храпел: с вечера валерианки напился. Если б не его любовь к валерианке, может все и обошлось бы. Горько осознавать, что с минуты на минуту гибель твоя придет. И пришла, не медлила. Кот Кирийра явился с охраной, укомплектованной из зарубежных крыс. Морды их были скрыты под масками спецназовцев.
- Я сам! – он пнул спящего отца.
Мамаша тут же проснулась. Я услышал ее учащенное дыхание. Так она всегда дышала при большом гневе и беспокойстве. Она не была робкого десятка, но ее тормозил инстинкт, отвечающий за безопасность детенышей. Прикрыв нас своим тяжелым телом, она зло зашипела.
- Ах, ты сучара, еще шипишь? – взбесился Кирийра. – Вставай, блядь, на задние лапы, когда с тобой сам кот Кирийра говорит!
- Не бывать этому! Наша порода еще не перед кем не стояла на задних лапах! Нас сам человек не поставил в это положение! Ты поставишь, подзаборник?!
Папашу спецназ под прицелом держал. А Барда со своей семейкой внизу злорадно хихикал.
- Закрой пасть, сука! Не закроешь, муженька твоего на съедение крысам брошу! Хер отрежу, и тебя жевать заставлю!
Терпение мамаши лопнуло. Она зарычала, как собака и прыгнула на Кирийру. Мгновение, и она разорвала бы его на части, если бы не пуля спецназовца. Осев, она обратила свой взор на нас, сделав несколько движений, мягко повалилась на нас, желая обеспечить нам еще одну безопасность. Кровь сочилась на меня, скоро она перестала дышать и стала очень тяжелой. Перестали шевелиться близняшки, мои брат и сестра. Кирийра хохотал.
- Ну, что, хуйло, будешь еще зубы скалить? Лижи мне жопу! - он сел на корточки и опорожнился. Поднялась вонь: тварь эта с вечера черной икры нажрался.
- Сдохла твоя шалава, тебе будет полезно превратить свой язык в туалетную бумагу!
- Пошел ты на хуй со своей сворой, - прошипел папаша, вцепившись в шею Кирийры.
- Стрелять, - хрипел Кирийра.
Полетело много, очень много бесшумных пуль. Но может для кого-то они бесшумные, но не для меня. Удар каждой пули был равнозначен удару тяжелого молота. Этот пустой и тупой звук я до сих пор слышу. Папаша давно замертво лежал, но гнилые крысы никак не могли насытиться, стреляли и стреляли. А может, мне так казалось. Кирийра был легко ранен, он дико стонал и проклинал нас. Заскрипела дверь.
- Это кого еще хер принес? Стрелять!
Началась пальба кто-то упал в дверях.
- А, это же мой агент Барда! Не вовремя сдох! Ну, хуй с ним, не велика потеря! Марш в подвал! Пришлите Лидку с Делькой. У него денег много: он же подпольный бизнес имел. Социальный кризис припер к стенке благородных животных, а крысы перебьются.
Охрана побежала вниз. Я сидел и помалкивал, слизывая с себя кровь убитой мамаши. Рано было радоваться. Лидка с Делькой, через канализационную трубу ушли. Охранники быстро возвратились, предоставив Кирийре запечатанный пакет.
- Что за хуйню вы притащили? – скорчил рожу Кирийра.
- Бардовские накопления.
- А, ну, поглядим, что он нам накопил…
Кирийра нетерпеливо разорвал пакет, я услышал шелест рваной бумаги, и запах крысиного помета.
- Пидарасты переебанные, что вы мне принесли?! Что это такое? Отвечайте!
- Что нашли, то и принесли, - оправдывались спецназовцы.
- А если рваные гондоны найдете, что тоже принести должны? Очки, очки дайте. Тут что-то написано, вероятно, засекреченная информация. Это семейка была двойным агентом. Моя секретная служба их из любой канализации на белый свет выведет. Фу, пометом вашим воняет… Ну, почему, почему вы такие вонючие? Если бы я в ваших зловонных услугах не нуждался… Что тут написано на вашем крысином?
- Это на енотовом – алкашском.
- А, что еще и другой енотовый существует?
- У енотового много диалектов.
- Ебал я енотов и их диалекты! Но ничего не поделаешь, язык врага знать надо. Ну, ты даешь, Лидка, с тобой все ясно. Точно, Лидка, Делька и Барда двойными агентами были. Вот куда сбывали говенный самогон. Знали, суки, что алкаши за любой спирт жопу дадут. Читай Дад, читай, ты же там жил, язык их знаешь.
- Мой подвал не там находился, я этот язык не знаю. – Кирийра заехал по его жирной морде. Дад глазом не моргнул. – Я говорю чистую правду.
- А какой ты, блядь, язык знаешь? Наебать меня надумал? Я знаю, где ты жил и какие могилы обворовывал! Предательство планировал, дядиной жопой президентом хотел стать. Жопой пробивался, а не тупой головой. Не знает он язык, блядь! Там жил и не знает! - выхватив пистолет, он приставил его к харе спецназовца. – Колись, тупорылый, на кого работаешь?
- На наше благородное племя крыс. Да здравствуют чистокровные крысы! В жопу всех остальных!
- Сдохни поганый, несостоявшийся, липовый президент крыс! - повторился знакомый тупой звук. Дад повалился рядом со мной. Я увидел его прострелянный лоб и злобный застывший оскал, над ним высокомерные открытые крысиные глаза.
- Кто еще желает пулю в лоб? Ты, Эга, зажравшаяся харя? Ты со мной или против? Что скажешь, толсторылый? Фас! Читай! У вас, что ни крысы, как читать научится, так президентом стать хочет.
Крыса Эго мыслил несколько иначе, чем крыса Дад. Обет верности Кирийре он не нарушал и свято верил, что Кирийра вернет крысиному племени восточные земли, с ее арыками и канализациями. На вещи он смотрел по-философски. Терпеливо принимал оскорбления Кирийры, пытаясь выиграть время, и в нужный момент оказаться в нужном месте. Он был ученой крысой, учился на адвоката в одном из филиалов главного крысиного подвала, действующего за рубежом и расположенного у общественного туалета Блядского сада. Попасть в это высшее учебное заведение не было под силу простой смертной крысе, но было предметом мечтаний крысы непосредственной, скажем элитарной, которая имела честь капошитья в самом качественном гавне. Молодой интеллигентной одаренной крысе Эге без особых проблем удалось выбиться в президенты, правда, пока организации молодых крыс, но уже дело! Первый шаг и такой большой! Эга не за горами видел себя в амплуа президента ассоциации всех крыс, проживающих спокойную и счастливую жизнь в клоаках Анидора. Даже был такой шанс стать представителем крыс в парламенте.
- Я сейчас прочитаю, я знаю язык… - Эга взял писание и стал читать. При первых же строчках его маленькие заплывшие жиром глазки засветились северным сиянием. В интонации его мелькнули ноты гордости. – Заглавие «Крысания и Мышания». «Крысы самые, самые умные, древние, хорошие, красивые, нежные, добрые, воинственные, чудесные, великолепные, чудные, чуткие, человечные, образованные, профессиональные, мужественные, женственные животные. Они придумали все! Вплоть до человека! Ебля: в позу раком; Ебля; по-солдатски; ебля боком; классическая ебля; минет; минет с протезом без гандона; минет с гандоном и с протезом; минет с сыром и прочее.
Ебля в жопу; ебаться в жопу с самцом и с самкой одновременно; Ебля в жопу с гандоном и без. Эти чудесные открытия сделаны нашими гениальными изобретателями.
Крысами был изобретен человек! Т.е. человек произошел от нашего племени и первоначально разделялся на расы. От белой крысы – белый человек, от черной крысы - черный человек, от рыжей крысы – рыжий человек! От желтой крысы – желтый человек! Все другие животные должны считать и верить в то, что человек произошел от крысы и по гроб обязан крысе!
Крысы основали и подарили миру водолазный костюм, презерватив, для самцов и самок с усиками и без усиков. Часы, знаки зодиака и все, что есть под небом и на небе и в других многопланетных мирах. Остальные жители ничего собой не представляли. Тем более дельфины, жившие в какой-то маленькой луже, сейчас этой лужи и быть не должно. Они наказаны высшими силами за то, что присвоили себе труды наших мозгов и лап. Была еще известная группа крыс, они творили много добрых дел, лечили медикаментозно, фито – и психологически, причем, совсем бесплатно. В этой группе одна крыса оказалась предателем. Старая история! Возникает вопрос, как могло такое благородное животное как крыса встать на путь предательства? Но я, Лидка, мудрая крысиная писательница, провела историческое генетического кода и анализ ДНК. Оказалось, что крыса-предатель, был вовсе не крысой, а дельфином, сделавшим пластическую операцию. Он умышленно компрометировал наше благородное племя. Наши крысы – мученики шли по канализационным трубам, в люках кораблей, по шпалам метрополитенов, в гривах и хвостах лошадей, в жопах слонов и несли слово крысы. Мы селились и обустраивали античную культуру канализации, оставляя помет и великое творение наших лап. Мы, крысы, не должны, не должны забывать своих заслуг перед миром животных. Мы самые, самые...»
- Хватит! Выеб мозг со своим крысиным писанием! Чушь собачья это все! Ты сам хоть в это веришь?
- Нет! Да здравствует самое мудрое семейство кошачьих! В частности, черные пантеры: оно самое отважное, умное, достойное, мудрое; от черной пантеры произошел человек, часы, водолазный костюм, сардельки, чеснок – изобрело племя черной пантеры. Остальные животные являются продуктом второго сорта, - заключил Эга.
- Нет, нет, только не чеснок! Нажрешься и несет из пасти, как из канализации. Было такое. Моя самка так взбеленилась, что в сексе мне, самому коту Кирийре, отказала! Я запретил чеснок, не разрешаю ему произрастать! Пусть идея чеснока будет прерогативой крыс. Я – великодушный тиран.
- Спасибо! что прикажите делать с трупами?
- Барда – крыса! Он и при жизни был трупом. Вы все, крысы, со своим трупным запахом ничего не значите. Но эти супруги, какими бы они ни были, они все равно остаются представителями семейства кошачьих. Они – мои трофеи. Как солдат, я ценю их отвагу. Похороните их с честью, как героев, сложивших голову за мою кошачью идею. Их убили не мы, а враги Кирийры.
- Есть!
Я хоть и был новорожденным, но прекрасно понимал, что крысы при уборке трупов могут меня обнаружить. При моем горе все же было обидно умереть, только что родившись. Любой ценой нужно было сохранить шкуру. Я кое-как отполз и забился под коврик. Придя в сознание, я ощутил теплоту языка, слизывающего с меня остатки крови.
- Смотри, очухался! – Это была самка ротвейлера, она старалась улыбнуться.
- Ешь, это мое молоко, надо есть, если даже не по вкусу.
- Спасибо, оно очень вкусное, - обрадовался я ее соску.
- Ну и хорошо, - тяжко вздохнула тетя Соня. – Не надо ничего рассказывать, я все знаю. Ты подрастай побыстрей, скоро мы с тобой уйдем в безопасные места. Твои покойные родители, я думаю, не обидятся, если я тебя Боссом назову.
Босс поднял бокал:
- Давай выпьем за тетю Соню и за всех, кто помог и опекал нас. Подожди, не пей, я икру забыл!
На столе появилась солидная коробка черной икры.
- Открывай пасть! – приказал он. Как было хорошо проглотить нежное вкусное лакомство.
- Да, о чем я говорил? О тете Соне… она не отходила от меня, пока я не открыл глаза. Крысы Кирийры конфисковали комфортабельную конуру, и мы с ней ютились за чертой города в заброшенной будке. Молоко тети Сони с каждым днем теряло свой вкус, это все из-за отвратительной пищи, которой она питалась. Ей даже воровать приходилось, чтобы нам выжить, раз в лапы сторожевых псов попалась, еле живая, вся в кровавых ранах вернулась. О Лидке с Делькой ни слуху, ни духу не было. Испарились. Я уже научился самостоятельно держаться на лапках. Ночью тетя Соня отправлялась на охоту. До меня в ночной тиши донеслись чьи-то голоса, говорящие шепотом, и шорох. Это были привокзальные крысы, обсуждающие свои проблемы.
- Представляешь, мой сын всего своими силами добился, какой прост занял?! С ума сойдешь, если узнаешь! В правом кармане 100 баксов, в левом – 50, в нижних по 10 и 5, а дома полный мешок денег. Чистильщик! Сам Кирийра ему будку открыл, и лично на презентацию приехал ленточку рвать! А ты опять фальшивыми документами чаличуешь?
- Приходится, не у всех такое счастье, как у вас. Эх! Тяжко нам, крысам, приходится! Разве мы заслужили такое существование? Лидкин бестселлер по лапам ходит. У нас самосознание появилось. Лидке я документы сделал, теперь она – лидер партии. А какая умная! Толпы крыс поднимут ее золотые слова. Через ее призыв к борьбе, мы все люки вернем! Бедный Барда – стал жертвой политического заговора…
- А Лидка куда подалась?
- Она далеко, подпольную террористическую организацию возглавляет.
- А все это время где пряталась?
- Наши крысы ее в бардаках прятали. Знаешь, она там крысиный гимн сочинила. Его надо петь, приложа руку к сердцу. Вот так:
Мало думай о работе!
Лучше ездить в поездах!
Срать, ебаться на природе!
И шататься в бардаках!
- Ой, как гениально! Какой успех! Только крысы могла такой шедевр сочинить.
- Слушай, хорошо, что вспомнил. Недавно я проник в канцелярию – чернила хотел попить. И, что думаешь, наткнулся на секретный документ. Притащил Лидке в бардак, чтоб прочитала. Там было примерно так написано: « Мы должны построить концентрационные лагеря», - это что-то вроде питомников для строптивых котов, дельфинов и собак, - « Все эти животные должны заниматься принудительным трудом. Имущество их подлежит конфискации…»
- Подожди, отолью.
- А про нас ничего не написано?
- Как нет! «Использовать в политических интересах кота Кирийри и сжечь, ввиду того, что они являются элементами продажными, сексуально активными, что приводит их к катастрофическому размножению. Их интеллект оставляет желать лучшего. Прошлого этого племени криминальное, они являются распространителями инфекционных и венерических заболеваний, таких, как сифилис и гонорея».
- Смотри, что делается! Какая грязная клевета! Обидно до боли. Мы, европейские крысы, так интегрировались, что потеряли крысиные качества. Что тут говорить о размножении? Одна наша самка больше ста детенышей рожать не хочет. А это все из-за крыс, идущих с Востока. Они за любую работу берутся. В абортных клиниках километровые очереди стоят. А аптеки забиты презервативами и контроцептивами. Сексбарьер – это тотальное истребление нашего племени, белый геноцид! Благо, еще добрая традиция осталась, вроде сватовства. Говорят, что нас так мало, что даже в Красную книгу хотят занести как исчезающий вид.
- Чтоб ты знал, завтра облава будет. Всех наших предупреди, кто не знает. Пока грабится - пограбим. Пойдем, пожрем на запас. Быстрей, быстрей, все сожрут, нам не достанется.
Крысы ушли, а у меня сердечко стучит и стучит, прямо вырваться готово: « Что со мной будет? Тетя Соня, тетя Соня, где же ты? А вдруг облава уже началась и она попалась? Нет, нет, - стал успокаивать я сам себя, - она сильная, у нее хватка мертвая… Тетя Соня, тетя Соня, ну, ну, возвращайся, милая, побыстрей!» Она не заставила себя долго ждать. Бесшумно приоткрыв дверцу, улеглась рядом.
- Ш-ш, - шепнула она.
- Завтра облава, - прошептал я в ответ,
- Знаю, малыш, знаю. Тихо сиди, мы сегодня уходим.
- Куда?
- Далеко, в безопасные земли. Но прежде, чем выбраться на волю, нам предстоит много барьеров преодолеть, - она выплюнула хорошо прожеванный кусочек мяса.
- Откуда ты узнала?
- Легавые сказали. Мой муж когда-то вступил в неравный бой с питбулями, отбив у них раненого легавого. Теперь он на службе у черной пантеры, но хочет нам помочь. Мы пройдем через его пост, надо сегодня - его смена. Город уже оцеплен, повсюду крысы и легавые шастают.
Я задрожал всем телом, тетя Соня это заметила.
- Ну, ну, малыш, не волнуйся, все будет хорошо. Я потомок молосских горных пастушек. Мы стада стережем от волков! Что, каких-то дрянных крыс испугаюсь? Я хоть и старая, но одного котенка накормить и защитить сумею. Смотри, какая у меня шея и мышцы. Если возникнут проблемы в пути, изменим направление, уйдем в Альпы на мою родину.
Покинув заброшенную конуру, мы обошли железную дорогу и добрались до первого поста. Легавый не подвел, и обеспечил нам безпрепятственный выезд. В дороге к нам приблудился один дельфин, он тоже спасался от преследования кота Кирийры.
- Дядя, почему проклятые крысы Вас обидели? – допытывался я.
- Весь животный мир был не на должной высоте. Теперь видите, к чему все это привело, что и собакам, и кошкам бежать приходится. Открой вовремя пасть, не гуляли бы крысы королями. Но это ненадолго! Кирийра их использует и уничтожит.
- А что Вы любите, дядя? – не отставал я.
- Меня зовут дядя Иохан, я люблю теплое течение, слушать соловьиную трель. Рождать и растить детенышей. Люблю, когда все уважают друг друга, когда цветут цветники и газоны, шумят водопады.
- Я найду бомбу, я надену ее на себя, и взорву кота Кирийру.
- Нет, малыш, это не выход, - вздохнул дядя Иохан.
Так мы подошли к большой реке. Плыли молча, тетя Соня держала меня в зубах. При наступившей ночи дыхание тетя Сони становилось все тяжелей, с каждой новой волной наступающей на нас, мне становилось все страшней и страшней. Вдруг она разжала пасть, я летел куда-то в пучину, и обратно я взглянул в лицо бородатому ветру и в серые зрачки ночных облаков.
- Пришел в себя, малыш, - теперь надо мной склонилась добрая морда дяди Иохана.
- Что случилось?
- Не волнуйся, - дядя Иохан погладил меня по голове.
- Дядя Иохан, где я? Что с тетей Соней? – заорал я во всю кошачью глотку, и не услышал собственного голоса.
- Немного переохладился, но ничего до свадьбы заживет.
- Не знаю, что за свадьба, что с тетей Соней? – прошептал я.
- Она вернулась домой.
- Как? Не верю! Там опасно! Чего ради ей было возвращаться?
Дядя Иохан не дал ответа, и двинул меня в дальнейший путь. После долгих плаваний по течению реки, мы вышли в открытое море, навстречу нам двигался корабль.
- Примерно через час мы сможем на него ступить, - обрадовался дядя Иохан.
- Как ты это понимаешь? – удивился я.
- По колебанию волн, но прежде чем напроситься в пассажиры, полезней разведать, что это за корабль.
Опять неизвестность. Она предстала перед моим мысленным взором в образе полоумной рыжей крысы, часто гостившей у Бардов. Супруги ее не любили. Она приползала, ни к чему не прикасалась, садилась на задние лапы и молча часами в упор смотрела на Дельку.
- Сглазит она нашу дочку, гони ее! – ворчала Лидка.
- Чтоб ее глаз лопнул! Нельзя Лидка, нельзя ее гнать, ее брат вор в законе.
- А ты без закона справишься с ним! – не унималась Лидка.
- Дура ты, Лидка, кроме ебли ничего не понимаешь!
- И понимать не хочу! Пусть в дурдом пиздует! Меня ее воровские связи не ебут! Скажу я ей, чтоб не приходила.
- Плюнь и размажь, сколько хочет пусть пялится. Подохнет она скоро, не видишь анарексия у нее, ничего не жрет.
- Она всех угробит, а сама еще жить и жить будет. Энерговампир она, нашей энергией питается.
- Не надо такой мнительной быть, вампиры не существуют…
- Да, что ты говоришь? Еще как существуют.
- Ну, ну, иди ко мне, порезвимся, дорогая…
- Крути педали, пока пизды не дали.
- Эх, хоть бы дали…
И что только не вспомнится в минуты отчаяния. Дядя Иохан заглянул мне в глаза.
- Я тебя оставлю, малыш, скоро вернусь. Если заметишь что-то подозрительное, глотни побольше воздуха и ныряй, как я тебя учил.
Дядя Иохан уплыл, ничего подозрительного я не увидел, но нырнуть самостоятельно до смерти захотелось. Я нырнул, пронесся мимо медуз и проплывающих рыб, приземлился у большой перламутровой ракушки, и только протянул лапу выковырять червячка, как чувство надвигающейся опасности остановило меня. Я скрутил свое туловище калачиком и забился между ракушкой и коралловым кустиком. Прямо на меня плыли две крупные крысы в водолазных костюмах, освещая себе путь фонариком.
- Пиздеж и провокация все…
- Ну его на хуй, этого Кирийру!
- Где же этот ебанный корабль?
- Ну в пизду его, что делать с бомбой не знаю.
- Слышишь гудок, это он гад.
- Он еще далеко…
- Кислород на исходе. Слушай, подрочить охота. Кругом эти рыбы глазами лупают.
- Нашел место и время дрочить.
- Маню вспомнил.
- Плыви туда за ракушку. А кто такая Маня?
- В нашей канализации одна белая крыса жила с сыночком ублюдком. Срака и ляхи ее такие толстые и аппетитные были, а когда она белье вешала… Ма-ня, Ма-ня…
И давай дрочить прямо на меня! Лимонка у него на боку висела, протянул я лапу, выдернул на хуй запал, и мигом на поверхность. А эту водолазную крысу на куски разнесло. Дядя Иохан возвращался.
- Я совершил поступок, - крикнул я.
- Что ты наделал? – испугался он.
- Взорвал двух подводных дрочильщиков.
- Что?!
- Шатались эти твари, корабль искали, чтоб взорвать и между делом подрочить решили.
- Ладно, закрыли тему. Взбирайся на спину, скоро будем на корабле.
- А он куда плывет?
- На другой материк, в страну Каменной женщины.
Женщины так женщины, что поделать? Так мы оказались на борту «Трефикеллы». Капитан-баран потребовал сдать на хранение ценные бумаги и документы, коих у нас, конечно же, не оказалось.
- Я не могу доверять вам на слово, из-за вас судно конфискуют, а нашу овечью команду отдадут под трибунал, - возмутился капитан. – Я должен буду задержать вас до установления личности и по подозрению в похищении котенка.
- Поймите, малыш истощен долгим пребыванием в воде, выделите, пожалуйста каюту, - просил дядя Иохан.
- Это невозможно, - отрезал капитан.
- Но ведь миссия корабля гуманитарная, - не унимался дельфин.
- Все обязаны оплатить проезд и прочие услуги.
- Но у нас действительно ничего нет.
- Так дело не пойдет, подпишите документ, обязывающий вас работать на нас и в постепенном порядке расплатиться за проезд.
- Но, позвольте, чем может заработать репрессированный профессор и крошечный котенок?
- Дельфинам будет полезен физический труд, а котенок подрастет. Никакой каюты, жирно будут срать! Приковать их к палубе! Так будет со всеми, кто посмеет перечить капитану! – громко блеял баран.
Приговор был незамедлительно приведен в исполнение. Нас приковали, не кормили, не давали пресной воды. Проходящие мимо члены команды – бараны бодались и плевали на нас. Остальные пассажиры, а их было много, дрожа за свою шкуру, делали вид, что ничего не происходит. Дядя Иохан попытался запротестовать, но из пассажиров выскочила самка земляного человека, она пищала, визжала, махала ручонками так, будто дирижировала.
- Как ты смеешь, дельфинье рыло! Я с такими, как вы срать не сяду на одно поле, я – великий дирижер! Такие, как вы нам в подметки не годятся! Правильно поступил с вами кот Кирийра!
И она плюнула на нас, просто так, ведь ее никто не трогал. Дядя Иохан горько опустил голову, от чувства бессилия, я только зашипел.
- А ты не шипи, змееныш! Такие, как вы в Анидоре нам обувь чистят! – продолжала она выступать.
- Дядя Иохан, она и есть человек? – спросил я обескураженный.
- Нет, малыш, она не человек, но и не животное, - пространно ответил он.
- А кто же тогда? И почему человечихой зовется?
- Земляные человечки, часто встают на задние лапки и много мнят о себе. К сожалению, от человека они заимствовали не лучшие качества. А эта особа одержима манией величия на к фоне климакса, сексуальная проблема…
- Что нас ждет?
- Жизнь.
- Откуда вам знать, что мы не умрем?
- Это тоже жизнь.
Меня стошнило, я едва успел пасть прикрыть лапой.
- Это от качки, тебе таблетка нужна. Друзья, обращаюсь к вашим самым благородным инстинктам. Здесь я вижу представителей грациозного семейства кошачьих, моих сородичей, и многих полезных представителей животного мира. Если у кого завелась таблетка от морской болезни, пожалуйста, помогите моему сыну, - молил дядя Иохан.
- Твоему сынку не таблетку, а пиздулей надо, - блеял матрос, отвечающий за порядок.
- Я протестую. Дельфины, присоединяйтесь к моему протесту! Где ваше дельфинье достоинство и благородство?!
- Всем оставаться на местах! Ебать мой хуй горячими пирожками, не допущу беспорядков! Эти два рыла, кружат в море, взрывают корабли, грабят затонувшие судна! Они хотят украсть ваше благополучное будущее в стране каменной бабенки! – Капитан-баран тыкал в нас передним капотом.
- Этот баран лукавит, не слушайте его! – защищался дядя Иохан.
- Молчать! Потомки прокаженных полурыб!
Сбежалась вся команда.
- Мы спасли ваши шкуры, а вы тут воду мутите, - наезжал он.
- Капитан, кто вам дал столько права? Мы – свободные животные!
В ответ капитан стянул свою шкуру и предстал во всей красе мастистого волка. Команда волков окружила растерянных пассажиров. Всех поочередно приковали к палубе. Дельфины фыркали и возмущались:
- Ну до каких пор нас будут травить и преследовать?
- Смиритесь со своей судьбой, - пытался философствовать седой бобер. На него никто не обращал внимания. Земляная человечина постаралась привлечь внимание.
- Господа волки, наши ученые доказали, что ваша волчья кухня адекватна нашей! – не сумев заинтересовать волков, она многозначительно подняла указательный пальчик. – Молчание – знак согласия!
- Они не стоят тебя, - успокаивал ее седой бобер.
- Что ты знаешь, тупой бобер?! Дело в том, что они просто не знают, их информировать надо.
- Не нервничай, ты вся трясешься.
- Кто трясется? На свою харю посмотри!
- Я за тебя волнуюсь.
- Никто тебя не просит! Я все имею, и породу человеческую и талант, и историю.
- Успокойся, стыдно…
- Я успокоюсь тогда, когда от вашей мерзкой породы в Анидоре ни слуху, ни духу не будет!
Один дельфин не выдержал и сделал им замечание:
- Хватит вам припираться! Уступите друг другу!
- Я что, я ничего, - оправдывался седой бобер.
- Ты действительно ничего: рабом родился, рабом сдохнешь! А мы, мы почти люди, с кем хочешь общий язык найдем! – не унималась человечиха.
Я не выдержал:
- Иди ты на хуй!
- Что?! А ну, повтори, ублюдок, - завизжала она истерично.
- А ты, что не видела? В ручках не держала?

Босс посмотрел куда-то вдаль.
- Много еще всяких разговоров было, наверное, я тебе надоел? Хочешь еще вина?
- Нет, на сегодня хватит.
- Хорошо сказано. Темнеет, оставайся у меня. Ложись прямо на диван… - и он ушел к своим кошкам.
Я остался с мыслями. Было ясно, что половину из рассказанного, Босс привирал. Он притворялся веселым котом, но на самом деле это был слишком грустный хищник.
Погружаясь во власть потухающих эмоций, я услышал мелодию. Она долго ласкала мой слух. Это был найденный мобильник.
- Ало, - на экране появилась лохматая голова белого барана.
- Ало, здравствуйте! Я – хозяин аппарата.
- Здравствуйте. Можете не беспокоиться, я Вам обязательно его верну.
- Нет, аппарат мне не нужен. Я дарю его Вам лично.
Я обрадовался подарку, но покривляться требовало приличие.
- Я не знаю Вашего имени и принять Ваш подарок затрудняюсь…
- Я – баран Папик. Можете не стесняться. Приняв его, Вы сослужите мне службу, я буду Вам очень обязан. Представитесь, пожалуйста.
- Я – бобер. Зовите кратко Бабря.
- Рад, очень рад.
- Можно Вас о чем-то спросить, только не обижайтесь.
- Я привык, меня часто обижают.
- Из-за того, что Вы – баран?
- Нет, из-за того, что я – глупый баран.
- А что бывают умные бараны? Ой, извините…
- Бывают, и еще какие умные. Например, мой отец. Покойный. Своего шанса не упускал. С него собаки руно содрали. Он хитрым бараном был, все для семьи, для дома. Своим трудом и смекалкой всего добился. Он вечно со мной ругался: «Шкуру с тебя сдеру в один прекрасный день, ищи свое призвание, карьеру делай!», а если я не знаю, в чем мое призвание, если растерялся в жизни… Но они опять блеют: « Призвание это – такое дело, при котором с наименьшими усилиями, наибольшие деньги достать. Это делает барана счастливым. Важнее всего золотое руно сберечь, и должность престижную получить, чтоб в офисе сидеть и других бодать. Думали, думали и пришли к совместному решению – поступать на таможенника. Дело хорошее, ночь работаешь, три храпишь. Контрабанды – куры не клюют. Пропускай баксы под шерсть, месяц и – миллионер. Это – шаг первый, а шаг второй – миллион в недвижимость вложи, шаг третий – недвижимость в аренду сдай. Ничего не делаешь – готовые бабки берешь. Ты, сынок, ходи, учись, а работы я тебе устрою».
- Мне не нравилась эта идея, но кто меня спрашивал? Неприлично думать, а тем более решать. Не привык я сопротивляться, и, конечно, подчинился. Мозги мои оказались не бараньими, а куриными. Долбоеб я, на четырех копытах зря землю топчу! Во всем сам виноват! Стал подкуривать, хорошо стало, смеюсь, кайф ловлю… и в месяц раз в институт наведываюсь, и так окончил и диплом взял. Папаша о должности позаботился: « Ну, все, сынок, ты достиг цели. Как был бы счастлив твой дедушка. Он не богатым был, но уважаемым скотом. На поминках волчьего вожака из него поминальную кашу приготовил, и когти облизывали, капли не оставили, добавку просили. Не было при жизни у него ничего, кроме руна! Бродил, бедняга, по скудным пастбищам бродил и траву щипал. Там он с твоей бабулей познакомился, и там меня такого крепкого зачал. Рос я на воздухе свежем, и на воле, отчаянным был с шакалами в драки вступал, и зауважали они меня так, что дружить стали. У них я жизни учился. Всего сам добился: и уважения, и титула двукратного чемпиона по штанге среди тяжеловесов. Береги, сынок, мой труд, держись крепко за нажитое и добавляй к нему». Я молча головой кивал. И на работу поперся, в ночную смену. Лег и ширнулся. Но по закону подлости груз прибыл, ничего не соображаю, копыта кое-как поднял, чтобы честь отдать: «Младший лейтенант баран – Папик! Покажите, пожалуйста хуй!», - сказал я, потеряв контроль над собой. Вернулся в сознание только в наркологической клинике. Лежу под аппаратами, вокруг суета…
- Не волнуйся сынок, это из-за передозировки, - блеяла мамаша, вытирая слезы.
- Ему нужен покой и все будет хорошо, - шепчут врачи, выводя мамашу.
- Ты оказался крепким бараном, сейчас один хороший козел задаст тебе несколько дружеских вопросов, сосредоточься на них.
- О чем сейчас думаешь? – спросил козел.
- Не о чем. Я не привык думать.
- Что сейчас хочешь?
- Иглу.
- Хорошо, смотри мне в глаза. Хороший баран! Вот в эту точку, хороший баран, баран на закланье.
- Нет! Я плохой баран, баран – наркоман, мое мясо несъедобно, оно жесткое, сухое.
- Хороший баран, баран – мериносовый жакет, баран – ангоровый свитер, мягкий матрас, но где-то завелась моль! Сгинь моль, уйди моль, а не то, я хороший козел твой все выебу!
- Я сам твой все выебу! – и оторвавшись от шнуров, бросился по коридору наутек.
Из кабинета главного врача слышалось блеяние папаши и мамаши. Отец сидел, понуря рога. Затаив дыхание и спрятавшись за дверь, я с интересом подглядывал и подслушивал.
Врач – здоровенный бык, в полголоса говорил с отцом.
- Му-у, положение мало обнадеживающее. Ягненку потребуется длительное лечение. Это лявры.
- А что это?
- ВЫ - чемпион и не знаете?
- Я чемпион по штанге, а не по ляврам.
- Лявры – это сущности, вызывающие вожделение и страсть. Преобладают в семенных яичках. Кроме лявр у него тяжелейшая форма шизофрении, анарексии и булемии, третья стадия депрессии, злокачественная опухоль глаза, метастазы в рогах, желтуха, гепатит ануса, инфаркт Барана, базедова болезнь пениса. Ознакомитесь поподробней. Вот прайс-лист, и незамедлительно оплатите по чеку. Если нет наличных или на текущем счету, то я вызову больничного нотариуса и мы переоформим ваше имущество. Услуги хорошего козла не входят в счет лечения – с ним договоритесь отдельно.
- Где он?! – в кабинет влетел запыхавшийся хороший козел.
- Кто он? – удивился главврач.
- Пациент!
- Пожалуйста, скажите, как наш ягненочек? – жалобно блеял отец.
- Сделал все, что мог.
- Бе-е-е, - мамаша с горя покатилась по метлаху, задрав копыта и кусая шерсть.
- Бе-е-е, ни хуя себе, - угрожающе пошел отец рогами на козла. Тот бросился наутек, отец за ним.
- Держите неплательщика! – прорычал главврач, двинув свою тушу им вслед, по ходу вызывая патруль.
Козел ловко увиливал, отец метался делая круги, а им вслед мычал главврач:
- Му-y-y, жопу выебу!
- Выкуси ты у меня олимпийский трехрублевый, - не полез в карман за словом папаша.
Бык навалился на отца, козел успел скрыться в лабиринте. А я еще никогда не гордился так отважным сердцем отца. Он поднял на четырех копытах тушу врача, играя его массой, как воздушным шаром. Легавые уже были в клинике и с интересом наблюдали за этим зрелищным состязанием.
- Ни хуя себе! – пролаял легавый высшего ранга. – Тут зарубежный спецназ нужен.
- Наш тоже сойдет, - хотел показаться умным низший по рангу.
- Стойте! Стрелять буду! – сделал предупреждение высший по рангу.
- Опусти оружие, я возьму их на себя, - хотел выслужиться младший.
- НЕ смеши, ты хоть знаешь как курок спускать?
- Спущу!
- В штаны ты спустишь, дешевый пудель!
- Я бульдог чистых кровей, с паспортом.
- Ты такой же бульдог, как я ворона, на морде твоей паспорт. Смесь бульдога с носорогом.
- Долго будем так стоять? – решил поменять тему пес.
- Хватит духа? Фас, бросайся!
- Но лучше б питбулей вызвать.
- Овчарок надо зарубежных дрессированных, если честно, мне по хуй! Пусть раздирают друг друга. Я и говядину, и баранину одинаково люблю. Что ты скажешь насчет ставок? Я лично ставлю на барана сто баксов.
- Сто на быка, баран устал.
- Триста на барана, - подхватил третий пес.
Налетел весь медперсонал: бобрихи, енотихи санитарки по пять баксов ставили. Фаворитом был мой отец.
- Дневной рацион пшена на барана, - кричал попугай.
На шум сбежалась вся улица, элита, чернь, плебеи. Повеяло запахом баксов. Все в лапах, клювах баксами размахивали.
- Десять тысяч на барана! – парадная дверь распахнулась, все пришло в смятение, в смущение, но во всяком случае шум-гам стихли, все взоры были обращены на мирового судью. Соперники прекратили борьбу.
- Что здесь происходит? Кто будет главным свидетелем по этому делу?
- Я – свидетель и пострадавший, - из многоголовной толпы выскользнул хороший козел, виновник заварухи.
- Говорите! – приказал мировой судья, тоже козел.
- Привезли меня сюда для оказания психологической помощи барану – наркоману. В приемной врачи крутятся, а эта бараниха из-за непутевого сына слезами обливается. Жалко стало, решил утешить.
- Неправда, Ваша честь. Этот развратник полапать меня решил, - блеяла мамаша.
- Свидетель бараниха, помолчите! Я Вам слова не давал. Продолжайте свидетель.
- Бе-е-е, - попер рогами возмущенный папаша.
- Прекратите бесчинства! Иначе мне придется вас арестовать. Продолжайте свидетель.
- Да, я решил приласкать ее, но она так боднула меня по яйцам, что…что…
- Свидетель Козел, у Вас есть заключение экспертизы?
- Да.
- Передайте документ.
- Пожалуйста, мне можно поговорить со своим адвокатом?
- Ваша просьба удовлетворена!
После коротких переговоров Хорошего Козла с адвокатом, защитник поднялся с достоинством, обозрел толпу:
- Собственно по какому делу проходит мой клиент?
- Я протестую, ваша честь! – крикнул кто-то.
- А это еще кого хер принес? – удивился судья.
- Я – личный адвокат Барана, отца пострадавшего ягненка.
- Протест отклонен. Говорите Хороший Козел.
- Здесь меня приветствовал главврач – бык, - продолжал Козел.
-Ваша честь, позвольте задать вопрос, - вновь вступил адвокат Барана.
- Разрешаю.
- Уважаемый Козел, вы всегда говорите, что думаете?
- Моя совесть не позволяет мне говорить одно, а думать другое.
- Ваша честь, я протестую, на моего клиента оказывается психологическое давление, - не унимался адвокат Козла.
- Протест принят, продолжайте.
- Прошел я по больничному коридору, который, как вы видите, весь в мраморе. Кроты здесь трудились, они хорошие мастера, прекрасно работают, а на нашего брата вовсе бесплатно.
- Да, что вы говорите? – не скрыл удивления судья. – Неужели кроты работают лучше ослов?
- Да, ослы бесплатно работают, но не совсем – сена требуют. А вот кроты – это золотая жила! Я лично кротов пригласил. Эти твари у кладбищ крутятся, там работы по камню чаще встречается. Я подошел, поговорил и хорошую сумму предложил. А они не соглашаются, трехразового питания с десертом и выпивкой требуют…
- Что-о! Как посмели?! Такого питания у меня нет!
- Да, ваша честь, наглости у этих бродяг хоть отбавляй! Я сделал вид, что согласился, а они приперли меня к чьей-то могиле и задаток требуют. Я говорю: « Вы начинайте, а задаток будет». «Мы крутые кроты и никому не верим!» «Какие же вы крутые? Если кидняка боитесь? Уебывайте, я ослов найму, они бесплатно работают и кроме сена ничего не просят!» « Ладно, - говорит вожак, - Ты только ослов не нанимай, они нам цену сбивают. Сегодня же приступим». И приступили. Весь дом мрамором оформили, а дальше альфрейные работы пошли. Жрать сами жрали, я им обещал стол компенсировать. Рядом шикарная элитарная пиццерия существует, там они себе обед заказывали. Директор пиццерии Вито, вепрь, крутой бизнесмен и честный кидала. Лекарственными препаратами манипулировал, не без проблем, конечно. Дело в том, что Вито по гуманитарной программе в Анидор приехал, он большой гуманоид. Он даже этого главврача быка Ито к своей программе подключил, все бесплатные лекарства по сходной цене ему поставлял.
- А откуда он лекарства получал?
- От зарубежных доноров, котов, баранов и других.
- А он сможет мне лекарства достать? Я при деньгах, но остро нуждаюсь.
- О чем базар? Это для него честь, вам судье, конечно полагается. Сейчас ему позвоню.
- Ваша честь! Я протестую, Козел уходит от основной темы, - возмутился защитник барана.
- Протест отклонен. Ну, что вы дозвонились?
- Он просит уточнить, какое именно лекарство Вам требуется?
- Я не знаю, у меня почки плохо работают.
- По каким симптомам Вы так решили? – вмешался главврач Ито.
- Сать не могу.
- Вы злоупотребляете алкоголем?
- Нет, я по добру, по здорову употребляю. Кто может мне запретить?
- Ясно, вам нужен диализ и пересадка донорской почки.
- Хорошо, к этому вопросу мы вернемся позже. Продолжайте, Хороший Козел.
- Вито сюда прибыл деньги делать. Его пиццерия процветает.
- Чем можно объяснить такой успех? Допускаете ли мысль, что Вито занимается черной магией?
- Не думаю, секрет его успеха в пекарях. Вито укомплектовал персонал из крошечных беспризорников – эксплуатация детского труда. Платит мизер, а в отчетах реальные суммы фиксирует – вот и вся магия. Он здесь большой и красивый дом построил. На себя оформить не имел право и оформил на местного одного бобра. А бобры, всем известно, аферисты – взял да и убежал. Секретутка у него была тоже бобриха и тоже наёбщица. Он гуманитарные лекарства ей втихаря давал для незаконной реализации. Она продала и с деньгами умотала. Но Вито не отчаялся, хорошую бухгалтершу нашел. Какая!!! Такая, что не жрет, чтобы не срать. Всех маму ебет. Хорошую зарплату он ей дал, помимо белой бухгалтерии, черную ведет.
- Ты бы ее со мной познакомил, мне черный бухгалтер, как пиво в жару нужен.
- Я познакомлю.
- А чем он еще, кроме бизнеса занимается?
- Ебется! И по черному. Каждый раз у него новая самка. Его и под кустиками и на лавке ловили на этом деле. Он пока не трахнет, на работу не возьмет. Одна подзаборная енотиха приперлась в красных ласинах, алкоголичка и вонючка, он ее шеф-повором устроил.
- В пиццерии?
- Нет, в те годы у него пиццерии пока не было. Тогда только все понаехали. Тогда чей хуй в чьей жопе был никто не знал. Он летний зверинец открыл в селении, зарубежные животные финансировали – не наш проект. Но зверушки, кроме свежего воздуха, ни хуя там не глотнули. Зато Фарочка его и курочек, и маслица, и печенье, и все остальное перла во всю ивановскую. Сейчас у него есть столовые для престарелых зверей из неимущих слоев. Там по большому блату, после героических подвигов, тяжких трудов и серьезных блатов можно борща с гвоздями отведать и гречиху с крысиным пометом. А рекламные буклетики?! Охуеете! Там беззубые старые еноты, бобрихи, кроты, нутрии ложки в пасть пихают с таким вожделением, что если б не было видно, что это ложка, вы бы решили, что они хуй сосут и уже на пути к оргазму! Крыса у него любовница Сая, Вито ее в клинику рентгенологом пристроил. Сейчас Сая замуж вышла за нутрию конечно! Сейчас она нутрией считается, глаза выковыряет тому, кто ее крысой посмеет обозвать.
- С Вито картина ясна, а как с мастерами ты управился?
- А как? Кинул! Они, конечно. Возмутились, на что я им преспокойно ответил: мне работа не нравится, верните деньги за попорченный материал. В мондраж попали и мигом испарились, так, что и Вито за обеды не заплатили.
- А что на это Вито?
- Пришел. С меня требовал, угрожал, плакал, жаловался на бобров – волонтеров, дескать обворовывают, разоряют.
- А вы?
- A что я? Ни хуя! Пусть главврач Ито прежде за ворованные медикаменты расплатится. А я причем здесь был, я что ли еду жрал? Пусть пиздует и сам с ними разбирается. Так и сказал!
- А он?
- Саю попросил посредницей быть между кротами и им. Сая кротам родней приходилась – десятая вода на киселе. Это ее сейчас врачом знают, а раньше могильной крысой была. Короче похлопотала за сородичей и пришлось проглотить вепрю эту горькую пилюлю. Ни хуя, переживет.
Вот сейчас партия гуманитарных яблочных соков идет. Он все это в пиццерии по десятикратной цене толкнет. И секонд-хенд у него есть. Енотиха Иро с ним в этом бизнесе сидит и вся ее родня с ней. Брат мешки получает и довозит до склада. Дальше множество быстрых и ловких лап мешки вскрывают и с великим ликованием перебирают: шубки, кофты, трусики, сорочки, туфельки! Новое – в сторону, дрянь-рвань на добрые дела – беднякам. На хороший товар бирочки клеят и в престижные магазины, с последующей реализацией.
- Интересно, клевый бизнес!
- Иро лично сама решает кому пропуск выдать к бесплатному доступу к рванью, которое бомж постесняется одеть! А за выгодно проданные вещи вепрю долю выделяет. И себя не обидит и родне надо! Трудится на благо страны! Хотя и там без скандалов не обходится, но сор из избы не выносят, все-таки в одной мафии сидят! Вместе жрут – врозь срут!
- А Вито своим самкам оттуда ничего?
- Ваша, честь, как Вы можете??
- Ваша честь, я протестую! Ваш вопрос не имеет основы, - вмешался адвокат козла.
- Протест отклонен, продолжайте.
- Ваша честь! Мой друг Вито такой низости себе не позволит! Это не вепрь, это самая, что ни на есть, праведная овечка, даже облачение у него белое, овечье. Своих самок он одевает в салонах Валентина, Версачи, Дольче Габана.
- Ваша честь, - поднялся прокурор, - Позвольте задать вопрос.
- Позволяю.
- Что вас привело к койке умирающего ягненка?
- Желание хоть как-то помочь.
- Как протекал этот процесс?
- Я прискакал в палату реанимации. Пахло всякими лекарствами. Ягненок лежал под современной техникой, над ним склонилось множество крупного рогатого скота, пара мелкого, мама и папа умирающего.
- Ваша честь, протестую! Козел не говорит о сути дела, - это был адвокат барана Нуги.
- Протест отклонен! Говорите!
- Крупный рогатый скот суетился, мелкий скорбел, больной стонал и проклинал жизнь.
- В какой форме?
- Ваша честь, я не могу отвечать: здесь столько живности, просто неудобно.
- Слово в слово! Я требую!
- Ну, если так: «Свой мать ебал, какого хера трахались и меня такого недоделанного рожали».
- Бе-е-е, свой мать ебал! Если это правда, мой сынок таких слов не знает! – потерявший самоконтроль Нуга двинулся рогами на судью,
- Ты на кого это рогами лезешь, ублюдок?! На меня, на судью?! И мать выебу и жену! Вдобавок и дочку на десерт! Арестовать барана!
- Как адвокат Нуга, я выражаю протест, арест не имеет под собой мотивации.
- Ваш клиент оскорбил суд!
- Мой клиент выразил протест против ложных показаний Хорошего Козла.
- Ваш клиент нарушил общественный порядок! Наложить накопытники.
Бедный мой отец! Что я наделал? Эх, Бабря, какой стыд! В какое отчаяние я впал! Духу не хватала вступить в защиту отца!
Наложили на его копыта кандалы и допрос учинили: «Кто вы? Где родились? Имя, фамилия, порода, отпечатки копыт, работа, образование, лояльность, партийность, политический курс, документ о доходах, сексуальная ориентация?» Отца загнали в угол, мне было обидно и за него, и за себя. Но отец с достоинством чемпиона предстал пред судом нечестивых.
- Родился я, как подобает барану – в горах. Нугой назвали меня! Фамилии нет, хотел человеческую, но много денег попросили, а мне, как и другим, деньги с неба не сыпались. Овчинка выделки не стоила. Порода – тонкорунная овца, но ментальность шакала: с детства рос с ними. Образование высшее, как у всех баранов. Диплом честно купил, иначе карьеру не сделаешь. Спортсмен – гордость страны, двукратный чемпион по штанге в тяжелом весе. Лояльный, конформист, мне по бараньим яйцам кто у власти, лишь бы мне и моим выводкам хорошо было!
- Ваш политический курс?
- А на каком курсе политика?
- На верном.
- Да, да, на этом верном курсе я нахожусь. Семейное положение не оставляет желать лучшего. Трудолюбивая, любвеобильная, верная, как политический курс; ласковая, как кошка; плодородная, как чернозем супруга! Два чудесных ягненка. Я в них души не чаю. Я из-за них так мучаюсь, нуждаюсь, одну солому жую, и то в гуманитарных загонах, чтоб их на копыта поставить. Бедный мой сыночек! Что с ним сделал Ито- жулик, еще врачом называется! Ваша честь допросите негодяя, пускай признается, в какой ресторан отправил и на какое блюдо пустили его там.
- Подсудимый, не юлите от темы. Ито по этому делу проходит как потерпевший от ваших действий.
Я хотел крикнуть: «Папочка! Милый, дорогой, я здесь, твой ягненочек, живой, при руне!». Но силы воли не добрал. А папаша продолжал.
- Имущества у меня нет. Что может иметь дипломированный баран-чемпион? Раньше на зарплату перебивался, а сегодня я безработный. Соседи кормят объедками. Никто о моих заслугах не помнит. Героев здесь принято забывать.
- Подсудимый, вы внесли данные о вашем имуществе в декларацию.
- Какая декларация?! Я в ужом хлеву живу. Бомжем стал!
Потерявший терпение прокурор вскочил и обратился к присяжным.
- Господа присяжные и заседатели! Что я вижу - здесь представители прессы?
- Здесь журналисты?? – возмутился судья. – Как посмели эти мерзкие твари сюда явится!!! Задержать! Арестовать! Разбить их ебанные камеры на хуй!
И пошло и поехало! Журналисты оказывали яростное сопротивление. С ними были и представители из оппозиции, интеллигениция, культурные деятели, поэты, писатели. Они очень по-культурному бодались, блеяли, мекали, мычали, икали. Один бездарный поэт, сгорая творческим желанием попасть в поле зрения телевидения, экспромтом сочинил стихи:

Я хочу богато жить
Диссидентом стало быть,
И отправиться туда,
Где кока кола и жратва.
Десять суток горе-поэту за хулиганство присудил судья.
Сахар, сахар у меня!
Хулиганство – ни хуя!
Месяц дайте или два
И уеду на хуй я!

Ситуация накалялась, поэт страдал диабетом, ему стало плохо, благодаря чему он принял огнь на себя, чего и требовали его планы на будущую благополучную жизнь. После дозы инсулина, он возлежал на носилках, виртуозно изображая из себя пострадавшего за права животных.
- Му-му – кто платит за услуги? – мычал Ито.
- Как вам не стыдно? – заржала вдруг лошадка. – Вы нарушаете клятву Гиппократа, вас надо судить!
- Нас и так судят – ответил Ито, указывая на кандалы.
- Плохо судят! – продолжала возмущаться она.
- Кто это там смеет оскорблять суд? – стукнул рогами по столу судья.
Лошадка попыталась оправдаться:
- Я об общественном осуждении. Я не хотела оскорбить суд.
- Кто вы такая? Представитесь, шваль! Имя! Фамилия! Место и год рождения! Лояльность, политический взгляд! Семейное положение! Доходы! Сексуальная ориентация!
- Родилась здесь – местная. Зовут Прона.
- Дальше не грузите – и так башка трещит. Свидетель Прона, как вы оказались на мечте происшествия?
- Случайно прискакала рентген позвонка сделать и оказалась в эпицентре этих событий.
- Считаете ли вы наш суд справедливым?
- Сам факт суда однозначно да! Но желательно, чтоб жуликов таких, как Ито судили бы построже.
- Му-y-y, маму выебу!
- Не обращайте на его мычанье внимания.
- О чем я? Да, о враче. Он совершил много преступлений. Тут болтали, что он кровь продает, причем ослиную как козлиную. Гуманитарные медикаменты скупает и втридорога на пациентов толкает. За бесплатные программы и полюсы дополнительную плату требует и диагнозы придумывает. Я лично пострадала от его деятельности. Я – лошадь не первой свежести, грубо говоря, кляча. Полюс предоставила, а он мне: «Так вы – не кляча, шерсть блестит, зубы целы, полюс выдан безосновательно, платите». А я лошадка норовистая, но законопослушная. Все барьеры без нарушения закона преодолею. Протез показала: «посмотрите, челюсть вставная». А он мне: «Мне по хуй, что вставная, что нет, плати». Поскакала я галопом в мерию. Так, мол, документ забраковали. А чиновник, тоже бык, пошел на меня рогами, я на дыбы и заржала, а бык: «Му-y, маму выебу!» , а я: «Правильно, так надо Ито!», а он мне: «Ах, ты шваль такая, твою маму выебу! Не его! Он моей коровы кузена, тещи невестке кровным братом приходится. Чтоб твоего духу здесь не было!» Понесла я на него, а он – кнопку и охрану питбулей вызвал. Ускакала я, хорошо не загрызли. Каждая прививка баснословных денег стоит. Прискакала к должнице, енотиха есть одна, французские духи меня купила, а деньги шесть лет не дает. Передними копытами даешь, а задними брать приходится. Еле-еле, с боем полсуммы вырвала и обратно плату этому вымогателю вносить.
- Свидетель Прона, почему вы не обратились в бесплатную клинику для кляч? Если память не подводит, там, на снимках Сая, любовница Вито, сидит.
- Ваша честь! Знали бы вы, что там творится! Медперсонал фиксированную зарплату в баксах получает. Прискачешь туда здоровым, больным уйдешь. На чем свет стоит вымандят, пустой лист подписать заставят, без лекарств на бойню выкинут. Чтоб мой враг там лечился! А здесь у Ито аппаратура новейшая, по блату, конечно.
- Понятно. Ито, это правда, что вы авантюрист и махинациями прихватили новейшую аппаратуру и отказываетесь лечить по полюсу?
- Му-y, я всех лечу, я плату не прошу, если попрошу, то какую-то хуйню. Эти лжесвидетели работают на заинтересованные в моей дискриминации лиц. Это тотальная травля врачей!
- Вы нагло лжете! Да, да! Ведете себя недостойно врача! Да, да! Как вам не стыдно! Звери! Что же это делается? Кому вверяют здоровье и жизнь животного мира! Он даже в почкобизнесе замешан! Наказать скотину! Да, да! Высшую меру! Да, да! – ржала Прона.
- Му-у, маму выебу!
- Свидетель Прона, контролируйте эмоции! Не надо так громко ржать и вставать на дыбы! Суд благодарит вас за ценные показания, сотрудничайте с нами и в дальнейшем, только не так эмоционально. Что касается этого скота, к нему будут применены крайние меры. Прямо на бойню и в Никору с селитрой и чесноком, когти оближите! Продукцией моей Никоры все довольны, – примерно так звучала речь прокурора.
Последнее слово было за судьей.
- Это правда, что за медицинской практикой вы скрывали личные интересы?
- Ваша честь! Где у меня интересы? Нажраться в ресторане, потрахаться в сауне, сочинить болезни, вы считаете интересами? Почему же бездарный диабетик – творец, а я – преступник? Нет, и я творю! Смотрите, какие я болезни насочинял, это новый фантастический жанр!
- Дайте сюда, - он прошептал, - Рифмы нет. – Сухо заметил и вернул врачу.
- Это белый стих. Но вообще, я лучший реаниматолог. Вам тоже пригожусь, когда подыхать будете, я вас бесплатно усыплю, чтобы долго не страдали. Меня, между прочим, многие об этой услуге просят и платят хорошо. Я вас бесплатно обслужу. Вы, конечно, отблагодарить меня никак не сможете… Но ваши детки век моего добра не забудут. И еще, простите за откровенность, но у вас серьезное заболевание – витилиго шкурно венерического характера. Но, если вы умоетесь моей мочой, то приостановите процесс клеточного отмирания пигмента шкуры.
- ВЫ, что страх на меня нагоняете?!
- Нет, выполняю клятву Гиппократа.
- То почки, а сейчас еще это витилиго. Я обречен?
- В том случае, если не умоетесь моей мочой.
- Ладно, мочитесь.
- Снимите кандалы.
- Это еще зачем?
- Они зажимают мой мочеиспускательный канал. Пенис станет кровоточить и лекарство превратится в яд.
- Снимите с него кандалы.
Вновь началась суета, легавые не могли найти ключи, Ито торопил.
- Ой, ой, ой, мочиться хочу, быстрее! Почки! ОЙ, быстрее! Хорошо, наконец-то! Му-у! Все обмочу, маму выебу!
Бык обосал все и вся. Потрясая возбужденным пенисом, он стремглав налетел на судью и прокурора, сбил с копыт, поднял на рога и вниз. Все, конец! Их мозги лежали на метлахе. Суматоха, стрельба, взбесившийся Ито лягался вперед к свободе, заработанной рогами и пенисом. Воодушевленный великим освободительным духом, поэт из земляных человечков вскочил с носилок. Кто-то подал ему рупор.
- Благородные животные, неужели вы не видите, как нарушаются ваши права? На ваших глазах подарили свободу быку-убийце! Эта машина смерти всех на рога поднимет. Ступайте за мной! Мне рекламу надо делать! Сюда репортеры, меня, меня на камеру! Заметьте же наконец поэта, писателя, диабетика, диссидента, мученика и патриота! На камеру, чтоб весь мир меня знал! Но особенно хотелось, чтобы в стране каменной повелительницы! Авось, убежище дадут! Вперед, звери за родину, за легкую эмиграцию! Уеду! Инсулин бесплатно не дают! На хуй книжки писать! Все равно ни хуя не получается, легавые мои стихи слушать не хотят! Скачите за врагом, он убил судью и прокурора! Он вам всем платную эфтоназию сделает!
Место действия перекинулось на улицу. Бык бежал что было мочи, мыча во всю глотку:
- Му-у всех на хуй выебу!
У поэта стало прогрессировать поэтическое заболевание – рассеянный склероз. Он забыл о диабете, по его мнению сейчас у него со здоровьем все было окей. Он судорожно жевал шоколад и махал ручонками, олицетворяя вождя освободительного движения! Легавые оставались на нейтральной позиции. Склеротик продолжал вдохновлять толпу:
- Вперед! за процветание Анидора! Где мы жить не собираемся! Идите за мной все! Кто непосильно трудился, кто болен! Кто оскорблен и унижен! Кто завидует и готов вот-вот лопнуть от зависти! Кто кипит в своем соку!
Толпа подхватила пламенные лозунги и подняла его, вознося над собой. К тому времени манифестанты были у дверей кабинетов быков. Питбули присоединились с восставшим. Быки, возлежавшие на мягких креслах, задрав копыта с золотыми подковами, вскочили и кинулись вон, угрожающе мыча:
- Му-у, хуй на жопу натяну! Му-у, подождите, маму вашу выебу!
- Я вашу и маму, и папу! – вопил им вслед отважный склеротик.
Назревали временя массовых демонстраций. Демоны толкали речи, а странты слушали, развесив уши и никак не могли наслушаться. Лошадка Прона дала дельный совет, двинуться к манежу ипподрома: Есть где развернуться. Человечку идея пришлась по душе. Лошадки запряглись в квадригу и помчали диабетика вширь ипподромских полей. Здесь были и пространство, и воздух, и трибуна, пахло лесом и свободой. Толкай речи! Толкай рядом стоящего! Лети, куда хочешь, перди – никто не услышит, даже ебаться можно, вряд ли кто увидит. Демоны и странты узрели чудо: человечик из земного преобразился в сахарного. На устах его был мед, шоколад, безе в шоколаде, птичье молоко, зефир и прочие кондитерские изделия.
Странты провели ночь в веселии и танцах, плясках и жрачках. Сахарный человечик был гвоздем компании. Там в этой бессознательной вакханалии было здорово! Можно было браниться, бодаться, дать себе волю во всем, а главное ни за что не быть в ответе! Но праздник мой был омрачен тогда, когда я прошел мимо легавых, ловко манипулирующих шампурами у тлеющего костра. Незамеченный в дыму, я прислушался к их лаю.
- Дай тот кусок.
- Возьми ребрышки, они вкусные.
- Не-е, протез поломаю.
- У тебя что, челюсть вставная?
- Что не помнишь? Когда боксер мне челюсть выбил? Я его на деньги кинул, не кинешь, ни хуя не заимеешь!
- На что деньги просрал?
- Не просрал, в зубы дал, чтоб сюда устроиться.
- Я тоже подмазал быкам, я их живот мертвый! Кончилось их Му-у маму выебу!
- Мясо в зубах застряло! Какой жилистый этот чемпион был!
- Его наручники куда дел?
- В машине лежат, завтра сдадим в металлолом.
- Водка поправит.
- Этот чемпион даже на шашлык не сгодился.
Ясно было все! Отца нет! Вернее, он есть, но жарится на углях, пронзенный острыми шампурами, часть его переваривается в желудочном соку легавых, короче скоро станет собачьим говном. Звериные гуляния под риторику сахарного склеротика потеряли для меня всякий смысл. Я оставил веселый марафон на манеже и, понуря рога, горемычно попер домой. Овдовевшей мамаше не до слез было. Надо было о церемонии похорон хлопотать. Она суетилась, приговаривая:
- Сынок, не время горевать, самое главное достойно его похоронить. Мы с твоей сестрой в салон сбегаем, надо шерсть покрасить, подстричь, гости на нас смотреть будут. Да, духи кончились, позвоню. Ало, Марока, радость моя, как ты? Да, да, у нас горе, мой бедный Нуга , несчастный случай. Духи нужны с грустным запахом… пришли… я в трауре… неловко…выходить…что звери скажут? Похороны в три, гулянка на тысячу мест в ресторане Ужба. Наутро в Анталию еде расслабиться, надо после стресса. Как футбольный матч закончился, не знаешь? Телевизор не могу включить, соседи сплетничать будут. А, проиграли…жалко! Ладно, жду! Пока, пока! Папик и тебе одеколон в Иси- Пари заказала. Тебе тоже надо хорошо выглядеть, на пупулик черный бантик завяжи, я не крепко, не бойся. Похороним папашу, стразу снимешь. Сволочи всего сожрали, даже голову не оставили, наверное, на холодец пустили. Хорошо еще, что рожки и ножки у них успела выкупить. Надгробье я заказала – чистый мрамор. Плакальщица придет и тот самый козел, из-за которого скандал начался. С крысами и кротами договорилась могилу вырыть на элитарном кладбище, где одни быки похоронены. Катафалку ослы приволокут. А твой бантик, чтоб знал, у самого модного кутюрье заказала. Гроб из Италии. Рожки и ножки твоего отца мой знакомый дизайнер лаком покрыл и в гроб по последней моде сложил. Подожди, сынок, мне еще позвонить надо, а ты поднимись, покарауль гроб отца, не лежать же ему одному.
Ало, Липа, как ты? Сколько возьмешь за час поплакать? Сколько? Я сама лучше тебя выть умею, просто ресницы покрасила, испортить не хочу. Ты же знаешь, все на меня глазеть будут: что одето, какой макияж, я поплачу только голосом без слез. Я тебе помогу, поочередно скулить будем. Ты раньше приходи, в комнате покойного прибери, я доплачу.
Сынок, не стой как каменный, иди наверх!
Что делать? Подчинился. Вошел в комнату – вонище, всё в бычках и паутине. Хорошо, что мамаша уборщицу – плакальщицу наняла. Она у меня практичная. Пописал я копытами по пыльному паркету, и к гробу подошел. Он тоже успел запылиться.
Открыть, не открыть – спрашивал я сам себя. Вообще, я с детства мертвых боялся, что там? Рожки да ножки, но все же отец – его стволовые клетки. Испугался. Не рискнул. Сел рядом и от нечего делать на крышке гроба писать стал: «Прощай, дорогой папаша! Не забуду ни героин, ни суботекс, ни план, ни морфин! Прости, что воровал, а не просил, сейчас мне всего этого не будет хватать!»
Перечел, чтобы проверить, было правильно: буквы лежали четко и красиво, одной запятой не хватало, добавил. Не зря мой папаша на мое образование уйму денег угрохал. Пересел я к изроговтю, и стал с ужасом непрошенных гостей ждать. Кто эти панихиды придумал! Чтоб ему неладно было! Иди! Стой в дверях, со всеми в пасть чмокайся, а вдруг еще свиньи припрутся соболезновать, целуй их в вонючи рыла! Отвратительно! Дури вдруг захотелось. Папаша в двойном дне шкафа товар обычно прятал. Открыл, пошарил и нашел до фига и больше. Ширнулся и опять ништяк! Слабый я баран, на мир трезво смотреть не могу! Вернулся к изроговью и папашу в душе благодарю. Пришла уборщица-плакальщица. Пропылесосила, паутину репрессировала, по ходу репетировала. Хорошо выла, скулила, причитала, а мне приятно! Все в кайф! Собрались гости, меня в дверях торчать заставили, мамаша шепнула:
- Смотри и запоминай! Хотя нет – вот блокнот. Фиксируй, кто пришел, какой букет принес, кто сколько баксов, кто ничего. Это тоже записывай, я знать должна кому что.
Несколько куплетов Лепе провыть осталось. Голос, что правда – то правда, у нее шикарный был. Она с консерваторным образованием была и услуги свои ценила. Зверей и цветов много было. Все папашу уважали, тем более, что их в ресторане кутеж ожидал. Лепа уже расцарапала морду в кровь:
- Мой Нуга! Что ты сделал?! Покинул нас! Шашлык сделали из тебя-я-я! Хотя бы наше блюдо!
- Нет, нет, - возразили ей гости. – Шашлык это – наше традиционное блюдо!
- Где твоя сила? Где твои победы? В бумагу превратился-я-я…
- Скажи в дивиди – диск, - шепнула мамаша.
- Нуга, Нуга! Дивиди-диск! Помогите звери!!! Сделайте что-нибудь! Верните мне Нуга-а-а!
Плакальщица увлеклась, вошла в роль, и изо всех сил вцепилась в крышку гроба.
- Сочинение Папика случайно не сотри, - предостерегла мамаша.
- А, а, а! – продолжала плакальщица и, качнувшись, закатила глаза, профессионально имитируя обморок.
- Быстро, быстро! Валерианку, мы ее теряем! – подыгрывала мамаша.
Гости дружно приводили ее в чувство. Кто мочки массировал, кто нашатырь в нос. Притворщица быстро очухалась, время денег стоило. И сценарий был на исходе.
- Ой, душа разрывается..- простонала она томно и вновь вцепилась в крышку.
- Отпусти, дура, выносить будем! Остальное не кладбище доплачешь, - шипела ей в ухо мамаша.
- Ты, что с ума сошла! Мы так не договаривались! Не пойду на кладбище, если не добавишь.
- Тише, услышать могут, - испугалась мамаша.
- А мне плевать! Пусть слышат! Добавь тридцать баксов и пойду. Нет, тогда сама иди и глотку надрывай! Гони баксы, трафикерша, а не то перед всеми опозорю!
- Вот тебе баксы! Получай! – не сдержалась мамаша и , выхватив крышку гроба, заехала Лепе по голове. Крышка легко поломалась на две равные части, а Липа даже не пискнула.
- А-а-а! три тысячи баксов заплатила за эту картонку! А-а-а, как чемпиона в картоне хоронить!?
- Картонного чемпиона в картоне… ха –ха-ха, - кто-то зло пошутил.
А мне все по хуй было. Что хотят, то пусть и делают. Мамаша громче заблеяла:
- Помогите, помогите! Три тысячи баксов! Это же не шутка!! В чем мне его хоронить?
Она потеряла сознание. Но теперь по -настоящему. Кто-то сжалился, вызвал скорую.
- Все, я иду в ресторан. Состоятся похороны или нет, мне все равно! Я жрать хочу! – заявил козел.
Он поскакал к лифту, ему вслед родня и гости, среди толпы растворилась Липа. Теперь я остался один, надо было о маме заботиться. Уложив ее на диван, я услышал сирену подъезжающей неотложки. Через несколько минут влетел врач – бык. Он оперативно измерил давление, пощупал пульс, заглянул в зрачки, и безнадежно вздохнул.
- Кем вы ей приходитесь?
- Я –сын.
- Мне жаль, мне жаль, нужен электрошок, помогите завязать ей копыта, дайте веревку или ленту.
- Это подойдет? – я снял траурную ленту с пениса.
- Давайте сюда! Да, крепкая.
- Еще бы – от Версачи.
- Ну-ка, помоги сынок…
Мы завязали ей копыта и , врач применил электрошок. Но за спиной, со стороны парадных дверей началась бешеная пальба. Кто-то вызвал легавых.
- Последнее предупреждение быку-маньяку! Отпустите заложницу! Сдавайтесь властям!
Оставить мамашу никак нельзя было. Бык не подчинился приказу. Верный клятве Гиппократа, он погиб в объятиях пациентки. Я помню его предсмертный хрип и очень мне знакомое: му-y-y, маму выебу-y…»
- А, да это же наш старый знакомый Ито. Вы на него посмотрите! из жулика в террориста трансформировался!
Теперь я вспомнил врача Ито и легавых сожравших моего отца. Да, подумал я, глянув на быка, - жил как негодяй, а умер как герой.
- Что ты застыл? Не дрожи! Маму мы освободили! Обезврежен особо опасный террорист. Этот бык был правым копытом Бен-Ладена.
Но я знал, что мама умерла.
- Какой жирный, хорошо откормленный, какой шустрый был, сразу новую работу нашел.
- Кто сейчас с этой тушей возиться будет? А?
- Не хуя больше делать! Сдадим живым весом…
- Вызываем грузовик, и транспортируем на хуй этого Ито, пока криминалисты не пришли и в долю не вошли.
- А с этой что делать? Она еще до нашего прихода подохла.
- За рога и в багажник! Пойдет на шашлык, ее мясо нежнее, чем Нуги.
Невыносимо было все это слушать, спустился я вниз. Стою у подъезда, курю одну за другой. Грузовик подъехал, вскипела злость, поскакал обратно, но как к дверям подошел вновь баранья робость нашла. Легавые шманали.
- Я что-то нашел.
- А крышка и гроб такой дорогой, полированный. Денежки овцы. Нуга все блеял в больнице: ни хрена нет. В загоне живу, объедками питаюсь! Ни хуя себе загон, хоть бы я в таком загоне жил. Год за конуру хозяйке не платил, скоро на улицу выкинет.
- А что ты с домом своим сделал?
- Не спрашивай! В казино проиграл.
- Короче, сколько за гроб дадут?
- Крышка поломана, никто не возьмет.
Один из них двинул по гробу, он тоже раскололся.
- Тут что-то есть. Смотри рога полированные, в салон сдадим, иностранцы любят такие вещи.
- У шефа юбилей, преподнесем, давай?
- А ножки?
- На холодец.
- Подковы серебряные… жмоты! Не могли золотом подковать? Сдадим в скупку. Гроб оставляем, кому он на хер нужен? Никто подыхать не хочет!
- Да.
- Цветов сколько! Голландские месяцами не вянут. Шефа жене?
- Нет, у меня подружка в цветочном флорист, сдадим – сколько даст, даст.
- Поспешим, еще в шкафах не шарили. А, блядь! Ты посмотри, тут наркоты! Ни хуя себе баран! Быстро собирай, пока пресса не приебалась, и пиздуем по быстрому!
Судорожно и молниеносно они собрали все и наркоту, тушу Ито и мамашу за рога, цветы и грузовик отъехал. Я посмотрел на часы, по всем подсчетам в ресторане стоит гул, уже запахло объедками и потом. Кто-то вдруг пнул меня в морду, кто-то ухо укусил, я очнулся.
- Кто? Что хотите?
- Э..э, катафалку нанимали, где дохлятина? – торопили, говорили крысы и кроты. – Быстро, быстро, ослы заждались, нам еще стольких закопать надо!
- Я дохляк!
- Нам не до шуток! У нас работа нервная и вредная. Мы двинуть можем так, что и в правду дохлятиной станешь! Что глазами хлопаешь? Где дохляк?
Дошло до меня, наконец, кем они были. Ну конечно, похоронная служба.
- Сколько надо заплатить? – я решил не обижать могильщиков.
- Сколько договорились с твоей мамулей или тетей, такая фое-фое была.
- Сколько договорились, я не знаю.
- На сто баксов, братишка.
- Берите и уходите. Услуги не нужны.
- Наши услуги всем нужны. Так дело не пойдет. Яма открыта, кто будет землей засыпать?
- Я же заплатил вам.
- Э, чувак, ты что меня за фраера принимаешь? Плати могильщикам.
- Сколько?
- Еще сто.
- Но ведь гроб опускать не придется.
- Время забронировали, деньги, не то тебя на катафалку и заживо похороним.
- Возьмите и отстаньте.
- А за живую музыку?
- Зачем музыка, если покойника нет?
- Яму без музыки засыпать плохая примета. Ты что в приметы не веришь?
- Я не суеверный.
- Зато я суеверный. Я требую уважения к своим убеждениям. Пейсат баксов за концерт под открытым небом.
- А если нет?
- Концерт состоится, но на твоих похоронах.
- Не надо меня пугать. Возьми.
- Молодец твой отец! Обмыть надо могилку с закуской желательно. На пустой желудок, кто будет водку глотать? Не алкаши же!
- Ладно, договоримся так. Закуску и выпивку я принесу, и обмоем могилку вместе.
- Смотри, без кидняка. В таких богатых районах кидать принято, я ваши штучки знаю.
- Принесу, сам выпить хочу.
- Мы потопали, ослы заждались, а ты бегом в супермаркет: два копыта здесь, два копыта к нам, могила во втором ряду справа. Понятно?
- Ясно.
- Короче, пошли.
- Постойте, хоть обломки гроба как-нибудь заберите, в мусор не кидайте, закопайте.
- Дай сюда! Какой легкий!
Ушли могильные черви. Поперся я в супермаркет, понабрал всего и на кладбище. А там прелесть: деревья шумят, меж них памятники величественные красуются, всюду блистает мрамор, цветочки, одна могила другой прекраснее. Вдруг тоска нашла: у всех дохляки на местах лежат, а наша пустая, как моя жизнь! Хоть сам бери и в яму ложись, если бы жить так не хотелось, тем более, когда морды могильщиков так приветливо улыбаются.
- Пришел, братишка, не обманул! Мы и попели, и поиграли, в дудки подули. Принес, молодец. Эй, осел, сюда! Возьми, не видишь, устал ягненок, у него день тяжелый.
Старый, испитый осел взял у меня покупки.
- Пища едомая на свежем воздухе впрок идет, – разглагольствовал крот – цокольник.
- Знал бы ты, сынок, как мы все из сил выбились, добавил бы на водку, - продолжил он.
- Здесь все есть: коньяк, вино, шампанское, рыбные деликатесы, сыры, колбаса, соленья. Отца и мать помянем.
- Подожди, сынок, не будем с этим спешить. Такое угощенье за круглым столом в теплой семейной обстановке смаковать следует. Погляди на этих черномазых, вечно в земле копаются. Я тоже крот, но ученный! Видишь галстук? Я – менеджер этой бригады. Сам ничего не делаю, только распоряжаюсь. В ассоциации кротов большим кротом считаюсь. Кротскими гуманитарными программами ведаю. Ты ведь не обидишься, если бобров-музыкантов отпущу? Я их ненавижу, и злюсь, когда бобров с кротами путают почему-то. Тоже мне! Сравнили хуй с пальцем! У нас, сынок, древнейшая история, карта, у них – ни хуя, их все презирают. Смотри, щеки надули, есть хотят. Шиши вам на постном масле! Не обессудь, я твою дачку с ослом в мою нору пошлю. Но чтоб здесь обмыть, баксов тридцать накинь. Настоящую кладбищенскую закуску и выпивку купим. По-мужски посидим, покутим.
Что на это скажешь? Бобры покрутились, увидели, что угощением и не пахнет, отошли в сторону, а ушки на макушке, все в нашу сторону посматривают.
- Хозяин, не задерживай, рассчитай нас, - безнадежно сказали они.
Менеджер отвел их в сторону, где завязался жаркий торг.
- Все баста, в глотке не застрянет, - заключил крот.
Бобры поворчали и ушли. А он обернулся ко мне.
- Здесь подожди, я за водкой и закуской сбегаю. Ты увидишь, сколько еще дармоедов бомжей нагрянет.
И ушел. Я сел на клумбу и взор на памятник поднял. Изображение отца олицетворяло предел порядочности и благородства. Внизу была сделана красивая надгробная надпись:
Был рогатым я скотом
Тонкорунным бараном
Был я сыном и отцом
И вернулся в вечный дом
Я аккуратно вывел на пыльном камне:
Был ты просто дураком
Чемпионом – бараном
Был гандилой и хуем
И собачьим стал говном.
Крот быстро вернулся, пыхтя, водрузил большой штоф мутного самогона и могильную закуску: дешевый лимонад, сыр пахнущий носками, черный хлеб липкий и кислый, мутные от жира граненые стаканы, соленый перец, консервы килька в томате. И пошел пир. Крот оказался на редкость красноречивым тамадой. Тост за тостом, стакан за стаканом, хорошо сидеть на могиле! Вечерний ветер веет кладбищенской пылью. Головы горячи, растрепаны, воротники черные и подмышки потные, зубы гнилые, слова милые, на сердце легко и весело. За все выпили, и за маму, и за папу, и за живых, и за мертвых. У меня второй клапан открылся, я тост сочинил:
- Дорогие друзья! Давайте выпьем за тех, кого я ненавижу, за тех, кто моих родителей сожрал и с пустой могилой оставил… бе-е-е, - я расплакался очень горько и очень громко. – Я их живой и мертвой ебал! Бе-е-е , - я плакал навзрыд на весь пантеон.
- Успокойся, сынок, ложись на мягкую землю и спи, и чтоб земля тебе пухом была. А если проснешься, пиздуй домой. Наш рабочий день кончился, нам отдохнуть надо. Мы тебе в пеньки не нанимались.
Я лег на насыпь и понял, что очень даже неплохо бомжом быть – ни забот, ни обязанностей, гуляй Вася! Жуй опилки! Я видел сон, где был я не бараном Папиком, я крысой по имени Вася. Мотался я по сточным трубам, забрел на лесопилку, бегал по трупам деревьев, казненных гильотиной. Взбирался на свежие пеньки, жевал вкусные опилки, влюбился и завел большое крысиное семейство. Был счастлив в своем подвале на лесопилке. Ни наркота, ни рестораны не сравнимы с гулянкой по могильным плитам. Однако любой сон заканчивается, тем более, если кто-то ебанет по заду лопатой.
- А ну пошел, пока по рогам не получил! – я облизнул пересохший рот, и открыл слипшиеся глаза. Мне в морду лаял старый плешивый дог.
- Воды, - едва я проблеял.
- Еще чего! – дог оголил пустую челюсть.
- Хорошо, беззубый, - обрадовался я.
- Стыдно должно быть. Я что вам осел сеном питаться? Сторожу ничего не надо? Ночлежку здесь устроил! Боров ты, а не баран! Я вашего брата всю сознательную жизнь у гончих отбивал, а ты? Где твоя благодарность?
- Вы косточку хотите?
- Ты что охуел?! С моей пастью!
- Мы мясо не ели, самогон пили и сыром закусывали.
- Иди по хорошему, здесь нельзя спать. За сохранность могил я отвечаю.
- Куда я пойду?
- Меня не ебет!
- Это могила моего отца.
- Посещение платное.
- Сколько?
- Десять баксов, я долю начальству даю.
- Подожди, - я порылся за шерстью, денег не оказалось. Кроты, крысы, ослы? Или хуй знает кто! – деньги исчезли. – Ограбили, - жалобно проблеял я.
- Больше нажирайся и не ограбят! Короче уё! Иди к легавым заявление напиши, может найдут грабителей. Мой тебе совет, с кем попало выпивать нельзя. Иди!
Открыл я рогами калитку и поперся. Пасть сохнет, голова чугунная. Пиво! Пиво! Перед взором только бутылка пива стоит.
- Проклятые кроты, бобры, крысы, ослы, а может и этот развалина дог ограбил. Никому верить нельзя! Все воры и жулики, ищут-рыщут кого наебать. Пока не опохмелюсь не соображу, что делать. В долг попросить что ли? Нет, всем дают, а у меня счастье такое откажут. Лучше стать таким, как все – вором и аферистом. Совершу поступок – сопру пиво!
Набрался смелости, стою наблюдаю, момент ловлю. Все на меня оглядываются, проходят, носом воротят, морщатся. А я наглую морду скорчил и угрожающую позу принял. Легавые подошли.
- Вы зачем здесь стоите? Документы!
- Потерял.
- Деньги есть?
- Украли.
- А ну, дыхни. Ясно. Выходи, пока не задержали.
- Я пиво хочу.
- Ты – попрошайка?
- Да.
Легавый чуткой собакой оказался.
- Подойди, - сказал он, и купил бутылку пива. – А теперь уходи.
И я ушел, какой смысл был оставаться. Стою себе на улице, с горлышка пиво пью.
- Какой я вор?! Попрошайкой стал!
Подъехала маршруточное такси, сел, еду, к горлу ком подкатил. Проехали мимо дома, вспомнил, что платить нечем. Покраснела моя баранья морда.
- Извините, деньги украли.
- А ну, пошел, ублюдок! Я твоего отца могильный камень! – плюнул мне вслед водитель- осел. Грубо хлопнув дверью, он поехал дальше, а звери мне вслед смотрели и головами укоризненно качали. Стыдно, очень стыдно, я так не привык. Без огня шашлыком стал. Иду в думках, чуть под машину не попал. Лето было, солнце в голову бьет, мозги не варят, я даже не заметил, что в городе приготовление, суета. Площадь оцеплена, дороги перекрывают, движение останавливается. Живность в кучки собирается, спорят, кто громко, кто тихо. Легавые глаз не сводят. За моей спиной чья –то беседа завязалась, прислушался, интересно стало.
- Хорошая кожа… Сколько заплатил?
- Не спрашивай, много. Лучше скажи, что здесь происходит.
- Ты вчера телевизор не смотрел?
- Я занятый кабан. Какой телевизор? Утром в «Кабак» надо? Надо. На другое утро в «Таверну» надо? Надо. Надоело, живот пучит, но надо! Обувь на копытах починить надо? Надо. На все золотое время уходит! Водителю порученья дать надо? Надо. Со свиноматкой любимой и поросятами поговорить надо? Надо. Под вечер уставший, как осел и голодный, как волк в ресторан надо? Надо. А там друзья пристают: Выпей, выпей! Я добрый, отказываться не умею. Шашлык, вино с водкой смешаю и пьяный в доску. Как в таком виде свиноматке и поросятам покажусь, а? Ну, и топаю в казино. А там кожу сдерут и оставят. Мучаюсь я, Бзо. Тебе хорошо, ты – крыса. Не учился, зато сидишь себе, щетками двигаешь, и карманы пополняешь. Мастеровым в любое время хорошо. Я бедный, на пятерки учился…Высшее образование получил. И что? Толк какой? На чистую зарплату живу. Сижу сейчас и думаю, тебе как за услуги заплатить. А надо. А на что я поросятам хлеб куплю, если последнее тебе отдам?
Бзо хранил молчание, но вся его крысиная рожа искривилась в злобном оскале. Я крыс не люблю, сам знаешь, что они со мной сделали, но в этом вопросе я с Бзо солидарен был.
- Да, Бзо, что по телевизору говорили? Видать большая скотина приезжает, к тому и эти приготовления.
- А вы плакаты не видели?
- Что я вижу из-за затемненных стекол автомобиля? Я своих красавиц-поросят нормально не вижу. Вот ты счастливый! Не учился ничего, а с такими представительными кабанами, как я счастье имеет общаться. Копыта нам чистишь – вот счастье! Сидишь себе на солнышке греешься, не приходится в канализациях копаться. Как ты такое хорошее место нашел?
- Господин Тыза, я очень- очень много книг и газет читаю. Особенно наше крысиное писание. Известнейшая историческая писательница Лидка – автор мирового бестселлера «Крысания и Мышания».
- Это ты можешь себя книжечками баловать, а я, несчастный трудяга, отучился, отчитался, без очков ничего не вижу. Линзы хочу поставить, сахар у меня – могут не прижиться.
- Вы, наверно, много нервничали?
- А как не нервничать, скажи! Дочка у меня балерина, в хореографическом учится, успехи такие, что она на пуанты умудрилась встать! А они говорят: « Тысячу баксов принеси, мы ей на сельской сцене соло Баядерки позволим исполнить.» А что делать, если у тебя денег нет? Талант пропасть должен? Плачет она поросячьими слезами, я уже готов в процентный долг влезть, чтобы ей сердечко не разбивать. Да, Бзо, может у тебя или твоих знакомых под процент деньги взять?
- Сейчас банки под маленький процент дают.
- Ну их, эти банки! Они под гарантированный залог дают, а у меня где? Еле копейки собираю, чтоб подстричься или копыта почистить. Сам знаешь, сколько тебе и стилисту задолжал. Из-за этого стилиста поменял, что с долгом сил не было расплатиться. Хорошо, что ты не душишь. Сколько раз откосил. Я тебе пригожусь, у моей свиноматки часто бывает недоедают, остается. Она щедрая, не выбросит ни за что. Скажу, чтоб тебе приносила, у тебя семья большая. Дочурки мои капризные, одежду лет пять поносят и не хотят – быстро вырастают. Свиноматка в секонд-хенд сдает или знакомым за полцены отдает. Скажу, на тебя пусть продает, зачем чужим добро делать, все равно никто спасибо не скажет. Пусть твои крысята радуются. Не хочу я в банк идти, лично у меня ничего нет, кроме сала. Я даже разведен официально, так надо для дела, понимаешь?
- Понимаю.
- Ты понятливый, ваше крысиное племя с понятиями. Вы рождены, чтобы проклятых котов уничтожать и сточные трубы очищать. Копыта чистить, в мусоре копошиться и сокровища находить. У вас золота до хуя и больше, вам плакаться не подобает . На - кури, не хочешь?
- Спасибо, я не курю.
- И правильно делаешь, много денег жрут сигареты. Вот я самые дорогие Довыдофф курю, не могу другие. Вся зарплата на сигареты уходит. А ты подумай, у кого можно деньги достать. Я отдам, ты же меня знаешь. И тебя не обижу, я еще ни у кого в долгу не остался.
- Не могу никого припомнить. Лучше в банк, там проценты маленькие.
- Ну как в это время на банк положиться? Каждый день власть меняется. То быки, то ослы, то земляные человечки голос повышают. Голосовали бы за нас свиней, мы бы вам райскую жизнь устроили.
- А вам что, вы же не даете, а берете?
- В том то и дело. Придет новая власть, весь банк к лапам приберет. Старый контракт аннулируют, и новый кабальный наложат. Процент процентом, но кроме процента надо недвижимость иметь.
- А машина?
- На тещу оформил, служебную не заложишь, а то бы с удовольствием. Дом в Екове на жену переписан, дом в Олотрубасе на шурина, дача в Атнехуе на дедушку приватизировал. Бензоколонка, супермаркет на тетку. Больной я, несчастный, сердце салом заплыло, я не жилец, что же надо будем моим детям сиротам оставить. Они на выданье, затем машины нужны, дома, и образование за рубежом девочкам, а здесь что за учеба? Смешно. Давай, Бзо, по-братски почаличуй, мне на месяц надо, процент с головой отдам, и ты заработаешь.
- Подумать надо…
- Ты подумай, а я тебе на мобильный позвоню. Да, что ты говорил, большая скотина приезжает? Певец?
- НЕ скотина. К сожалению, человек приезжает. Кто знает, что ему надо.
- Это катастрофа! Дрессировать вздумал! Нам к нашим бедам только этого не хватает, чтоб в людей превратились!
- На канализационной сходке, я то же самое сказал при всей диаспоре. Со мной и президент ассоциации Яикукских крыс был и один просвещенный крот. Все пришли к единогласному мнению, что человека близко подпускать нельзя. Он в людей нас превратить, конечно, не сможет, где у него такая жопа?! Но похожими на себя может сделать. Есть у нас несколько белых мышек, все пищали: «Пусть приедет! Что он кроме хорошего сделает?» Но наши крысы их в зад пырнули и взашей выгнали: «Давайте отсюда, продажные мыши! Вас никто за своих не считает! Поставит человек мышеловку, тогда знать будете!» А они опять на своем стоят, но мало их – ничего не могут сделать! Я много читал. Лидка считает, что с человеком контачить нельзя. И мы, местные крысы, солидарны.
- Откуда эта Лидка взялась?
- Как?! Вы не знаете Лидку?! Она в заграничной канаве родилась, и так поднялась по карьерной лестнице, что лидером-политиком стала! Ее супруг, Барда, авторитетом был! Теневая экономика и прочее.
- Что, законный вор?
- Больше! Бизнес, влияние, мафия, коза-ностра, в общем, политический борец за свободу и возврат крысиных территорий. Его коты сожрали, ненавижу их! Сейчас Лидка в большую политику ушла. Она – диссидент, ее коты преследуют, травят по полной программе. Но ей все крысиные сообщества симпатизируют, взносы в ее фонд вносим. Пусть только Лидка вернет нас на историческую родину. Мы ее королевой объявим и всех бобров уничтожим.
- Котов я понимаю, а бобров зачем?
- Много мнят из себя. Наши красавицы крысы замуж за них идут, в норах селятся, культуру свою отвергают. Я понимаю, на худой конец за крота, нутрию, свинью выйти, но за бобра – позор!
- Бзо, на демонстрацию протеста по поводу официально визита человека выйдем?
- А как же! Это общая беда зверей, свой дом защищать надо!
- Когда собираешься?
- Я клиентов жду, надо и в семью, и в карман, и блядям, закончу и потом, если очень уставшим не буду, прогуляюсь. Говорят, что пиво и пончики раздавать будут, бывает, что и денег дают немного.
- У меня в ресторане стол заказан, если на копытах держаться буду, поднимусь на машине, посмотрю, послушаю, что говорят.
- Такой важной свинье место на пьедестале, рядом с демонами.
- Нет, Бзо, я скромный, знаю, что важный, но важничать не люблю. Простоту люблю – все простое гениально! С тобой хорошо, но мне идти надо. На этот раз в счет долга запиши. А потом я знаю, как тебя отблагодарю. О том деле подумай, что я тебе говорил. Ну, я пошел. Пока. Пока.
Кабан сел в автомобиль и долго не мог отъехать, что привело его, конечно, в большой гнев, это было видно потому, как он матерился, плевался и корчил гримасы.
Крыса Бзо зло процедил сквозь зубы:
- Нашел лоха деньги одалживать! Мне пока жить не надоело! Ну на хуй человека с его визитом! Ни один клиент дойти не может!
Мимо бобер-мороженщик прошел:
- Моро-жени-и-и, ма-ро-же-ни-и-и, шо-ко-ладный мо-ро-же-ни-и-и, - обливаясь потом, рекламировал товар.
- Морожни! Морожни! Иди сюда! – окрикнул его Бзо. Бобер радостно обернулся.
- Дай один морожни.
Бобер ловко открыл сумку – холодильник, дунуло приятным холодком.
- Держи.
- Деньги завтра.
- Нет, у тебя и так долг, мне заносить надо, дай хоть часть.
- Слепой что ли? Не видишь, дороги перекрыты, все на копытах экономят.
- А я при чем? Ты деньги дай!
- Какие же вы все крохоборы, бобры! Я же твой постоянный клиент, смотри, кругом больше морожни что есть, а я у тебя покупаю.
- При чем .бобры? ты породы не касайся! Лучше вспомни, сколько раз я тебе просто так давал.
- Иди ну!
- Сам иди! Но прежде долг верни, раз мы крохоборы!
- На! Подавись! Я больше у тебя не куплю, чтоб я тебя здесь не видел!
- А ты кто такой?!
- Я! Хорошо посмотри на меня! Я – крыса Бзо, напущу на тебя легавых за левый морожни, три шкуры сдерут!
- Давай, напускай! Ты же крыса! Или ты думаешь, что у меня крыши нету?
- Ты заткнешь свою пасть, или хочешь, чтобы я твой морожни высыпал на хуй?!
- Давай, высыпай, если жопа есть!
- Кроме жопы еще и хуй ест, чтобы твою мать выебать! – Бзо погнал на бобра, тот успел увернуться и умотать. Крыса пустил когти в пасть и свистел ему вслед.
Бобер обернулся и скорчил ему рожу в ответ.
- Мо-рож-ни-и-й, мо-рож-ни-и, шо-ко-лад-ни мо-рож-ни-и…
- Я твою боброскую породу ебал, - заругался громко Бзо и, усевшись на рабочее месть, спокойно развернул книгу, на обложке которой я прочитал «Крысания и ,Мышания».
С тяжким осадком на сердце я отошел к бордюру, сел и почему-то продолжил наблюдать. Напротив возвышался грубый и неприглядный небоскреб, на стенах были наклеены плакаты с изображением приветствующего человека.
- Пусть, - решил я. – Пусть трансформирует он мою баранью природу. Но как я к нему попаду? Вот крысе Бзо легко будет, через канализационные трубы прямо в апартаменты. Кроты, бобры туннель пророют, ослиный вой он услышит, быки рогами попрут, земляные человечки – этим легче легкого: по спинам пройдут. Коты на любой небоскреб взойдут, волки и шакалы стаями набросятся. А, что мне барану делать? Я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, резко обернувшись, ахнул от неожиданности. Облокотившись на бордюр, стоял белый медвежонок, он крутил лапой у моей застывшей морды.
- Что, чувак, оглох?
- Ты настоящий?
- Нет, игрушечный! Что с тобой? Влюблен, что ли?
- Я задумался…
- Меньше думай, легче жить будет. Я чистильщика ищу, мышка Шушка рекомендовала, а мама деньги дала.
- Как его зовут?
- Чистильщиком, он крыса.
- Не этот Бзо?
- Ах, да. Вспомнил. Шушка сказал Бзо. А тебя как зовут?
- Папик.
- Ха-ха-ха! Какое смешное имя! Ты тоже медвежонок?
- Что не видишь? Баран я тонкорунный.
- А что это такое?
- Животное, парнокопытное, рогатое, руно тонкое.
- Ха, ха, рогатое… ха,ха!
- Что смешного?
- Мы с чуваками шутим. Ладно, извини, не обижайся. Постоишь рядом, чтоб не скучно было, пока я лапы почищу? Жвачку дам, хочешь? Подожди, я тебе мороженое куплю, ты какое любишь? Клубничное, шоколадное?
- Нет, спасибо.
- По глазам вижу, хочешь! Я сейчас! Э! Э! Морожени! Морожени! Э! Э! Медвежонок, постой!
- Это бобер, а не медвежонок.
- Какая разница! Не уходи, я сейчас догоню, - и он побежал. Жопа была у него солидная, он ее стеснялся, но бежал, время от времени оборачиваясь. Наконец, сделав покупку, он стремглав помчался ко мне. – На кушай! Пять тебе, пять мне! Выбирай.
Неловко было объедать щедрого медвежонка. Но мороженое в такую жару было непреодолимым искушением, когда под шерстью ни копья.
- Давай, идем на бордюр и спокойно покушаем. Я не могу быстро, ангиной часто болею, а ты не смотри на меня, ешь как хочешь. Ешь, растает.
Я ел. Медвежонок занял очередь у Бзо. Тот быстро отпускал клиентов, в основном кабанов, они благодарили, нарочито торжественно расплачивались. Глаза Бзо блистали от довольства. Подошла очередь медвежонка, он обернулся ко мне:
- Не уходи, прошу. Рядом будь, он все же крыса, а я ими брезгую, мама говорит, что они заразу распространяют. У меня и так экзема на лапах.
Он был неугомонный, все время ерзал в кресле.
- Какое маленькое! Не могли побольше сделать?
- Слушай парень, здесь кабаны, боровы помещаются, а с тобой что случилось? Сиди спокойно. Дай копыта!
- У меня лапы.
- Дай лапу, когда чистил в последний раз?
- На вокзале у Ёбы.
- Знаю, Ёба - мой кузен. Понравилась его чистка?
- Да.
- Он плохо чистит, непрофессионал. У меня учился, но ни хуя не научился. Он поэт. Наше крысиное племя очень одаренное, все профессоры, долго надо искать, чтоб одного инженера найти.
- А вы кто?
- Я? Я? Как? Ты не знаешь? Я – знаменитый чистильщик Бзо. Тренинги по чистке обуви проходил. Знаешь где? В стране, где каменная блядь с факелом стоит. Приехал, всех крыс мастерству обучил, все мне кланяются и господином Бзо называют. Еще бы не благодарить, им уже не приходится по канавам шастать, на лапы встали благодаря мне. А ты, сынок, чаще лапы чисть.
- Я буду, если у мамы деньги будут.
- Будут, не бойся. Ну, все ты свободен, красавчик.
Медвежонок протянул деньги.
- Это мало, сынок, пять надо.
- А на вокзале три стоит.
- Я же говорил, что все мои ученики. Я лучший – элитарный чистильщик, следовательно и такса выше. Там одна шушера обувь чистит: бобры, кроты, еноты и прочий хлам.
- Хорошо, я добавлю.
- Этот баран с тобой? Он тоже чистит?
- Иди, сядь, я заплачу, - предложил медвежонок.
- Нет, нет. Мне искупаться надо.
- Давай, пошли ко мне, у нас колонка. Мама пельмени со сметаной приготовит. Пошли, тебя прошу, чай с медом.
- Неудобно как-то…
- У меня есть на дорогу, пошли, моя мама любит баранов.
- А мама кто?
- Как я белая медведица.
- А отец?
- А он в лес ушел. Бурый медведь. Мама сама виновата, надо было за белового выходить, а бурые спать любят – им не до детенышей и жен, а потом гуляют по лесу, и что движется оплодотворяют. А я не такой, если не полюблю, не оплодотворю. Я это дело пробовал уже, только маме не говори.
- Не скажу, я не стукач. А тебя как зовут?
- Кузя, а маму Туша.
- А ты чем занимаешься? Учишься?
- Нет, маме помогаю, у нее магазин продуктовый, вечно надо то то, то это принести, дел хватает.
- А зарплату получаешь?
- А зачем? И так все мое. Мама, что может все покупает. Вот в лотерею сыграла и компьютер купила. Раньше к друзьям ходил играть, теперь свой есть. А у тебя есть компьютер?
- Есть.
- Какой?
- Пентиум 4.
- Ты программист?
- Нет.
- А что просто в игры играешь?
- А что делать? Я другого ничего не знаю.
- Как такой взрослый и ничего не знаешь?!
- А ты сам, что знаешь?
- А я не взрослый, я большой. Я на футбол ходил, получалось, но потом резко вырос и потолстел.
- Меньше жрать надо было.
- Все мне: меньше жри, меньше жри! А что мне и покушать нельзя? Голодным ходить что ли? Ну, что решил, идешь? Пошли, пошли, у меня заночуешь.
- Я уже заночевал в одном месте вчера.
- Вот и хорошо, а сегодня у меня останешься.
Кузя умоляюще гладил меня по грязной шерсти.
- Ну, что идешь? Ура! Пошли.
- Ты далеко живешь?
- На святой горе, недалеко. У меня хорошая берлога, большая, сухая, и подвал и садик есть. Почему у тебя глаза такие грустные?
- Бараньи глаза такие.
- А я думал, ты на меня обиделся.
Мы так добрались до его берлоги, что я не понял, как попал в большое светлое жилище. Белая и очень молодая для такого сына медведица хлопотала у плиты. Кузя не врал, она лепила пельмени.
- Познакомься, это – мой друг Папик.
- Проходи, Папик, сейчас пельмени будут.
- Мам, включу колонку, он купаться хочет. Случайно в грязь попал.
- Включи, а пока кушать садитесь.
- Нет, тетя медведица я не голоден.
- Тетя Туша я, и давай договоримся так, раз пришел то без стеснений, садись и ешь,. Мне приятно будет. Кузя жри, гость на тебя сморят.
- Мам, можно потом?
- Что негодяй! Мороженного нажрался, свинья! Что я тебе говорила, еби твою мать! Горло простудишь!
- Тетя Туша, - осмелился я вмешаться, – он мне купил.
- А-а! тебе купил, тогда сам бы не жрал, ты причина ему! Будет сейчас лежать и сдыхать! Разорву тебя на хуй! Садись! Жри! Ничего не знаю!
- Папик, ты на нее не обижайся, она не со зла, пройдет, отходчивая она. Давай, ешь.
Как было приятно есть горячие пельмени со сметаной, в ресторанах так вкусно не бывало.
- Ну, покушай еще, мне много нельзя, смотри жопа стала, как братская могила. Обними и плачь, - приставал Кузя.
- Ладно, - махнул он лопай и побежал вниз, шумно топая тяжелыми лапами. Вернулся быстро. – Все, Папик, иди вниз, искупайся, там все есть – шампунь, полотенце. Я у мамы пива попрошу.
- Не надо пива. Я завязал. У тебя есть друзья?
- Допустим.
- Я хочу зятя и сестру на хуй послать и с человеком уйти.
- Зачем? Оставайся здесь, пошли купаться.
Теплая вода и мыло сделали меня разговорчивей.
- Понимаешь, вчера моих родителей легавые сожрали, я их условно похоронил. Могильные черви меня споили самогоном и ограбили. Не хочу я домой. Помоги мне встретиться с человеком.
Вышли мы чистые. Тетя Туша – чай с медом и печеньем, выпили мы с Кузей и юркнули в белоснежную постель. И всю ночь шушукались. Примерно так, как мы с тобой сейчас.
- Папик, мысль о чистых простынях склоняет меня ко сну, посплю я и завтра дорасскажешь.
- Хорошо, Бабря, я вообще-то никуда уже не спешу. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, Папик. Спать, спать, - крутилось в моей голове, но возбужденный мозг не хотел подчиняться сигналу. С грехом пополам уснул, и куда-то летел и проваливался, потому что за мной гонялся Ито, потрясая рогами и пенисом: «Му-y-y, жопу выебу!» бык исчез, но появился хороший козел, он истерично блеял: «Ты понимаешь, Бабря! Без крыс нельзя жить, скоро мы будем поклоняться крысам. Вито любит крыс и потому их пометом кормит стариков! Выходите крысы! Покиньте канализацию и подвалы, гоните взашей человека! Он враг! Бедные крысы! Бедный исчезающий вид! Лидка! Лидка! Ты родилась в сточной канаве! Вышла из народа! – козел стал корчиться и вспотел от возбуждения. – «Крысания и Мышания», я читал эту гениальную книгу, - он поскакал к пропасти и заглянул в нее.
- Эй, братья! Все ли дома? Лидка - блядь, Вито - грабитель! Малых и старых! Нуга – барыга, убийца молодых! Тыза, ненасытная свинья! Бзо! Еба – заеба! Копыта хочу почистить, книгу хочу написать, известным хочу быть! Ни хуя не получается!
Из ямы поднялся гул:
- Ты, блядь, на кого, козел ебучий, на меня! На Лидку! Я мужа похоронила, меня все почитают!
- А,а,а! Я Вито – заграничный! Ты соображаешь, сколько я добра сделал?! Сколько столовых открыл, блядь, скольких стариков накормил, сколько денег отмыл, я с правительством связан! Ты совсем охуел!
- Бе-е-е, сожрали меня! Это ни хуя! Не беда! Я больных наркотой снабжал. Жизнью рисковал, блядь! Прыгни, я тебе такую дозу впущу, что разом коньки откинешь! Сожрали меня с говном легавые, а ты мой покой нарушаешь, о сдохших плохо не говорят, только хорошо! Тебя что дома не учили? Я – барыга, но я все своим ягнятам оставил! Я чемпион, а ты гандон!
- Хрю-хрю, на кого на меня, на Тызо! Прыгай, так подомну! Родная бабушка не узнает!
- Как ты смел, козел! На меня?! На крысу Бзо права качаешь?! Я в стране каменной бляди тренинги по чистки обуви проходил. Я танцую анохлеш, ирачок, а где я работаю, ты себе в этом отчет даешь? Я коза-ностра – чистильщик!
- Умей отвечать за свои слова! В яму смотри, на меня! Может я тебе маленьким кажусь! Я Еба – поэт, писатель, газеты выпускал, чтоб все крысы жопы вытирать научились. Ты подожди, я твою кровь еще выпью.
- Мы все твою кровь выпьем! Все мастера бобры, кроты, кроты, мрамор хуем точим, думаешь мы забыли, как ты нас через хуй кинул?! Давай прыгай!
- А, крутые, когда вместе! Вас ебут не нравится?! А когда вы наебываете, хорошо? Я ваши глаза ебал!
Кто-то в ответ сострил:
- Глаз не пизда, проморгает.
- А у кого там такой язык острый? У меня жопа не бритая, кто возникает? Лидка блядь! Берегите –е-е пердильники-и-и!
Хороший козел сгинул в пропасти, на чем и закончился мой сон.



Сутки II

- Как спалось, Бабря? Вижу, крепко, что добудиться не могу. Ты болтаешь во сне, хоть знаешь, что?
- Не во сне, а наяву, по мобильнику.
- Значит, нашелся хозяин?
- Нашелся добряк, презентовал аппарат.
- Кто он?
- Баран.
- Значит, трудно ему, если он настоящий! Бараны, бараны, взбесились они, будто мы были виноваты, что на встречу угрожающе плыл другой корабль.
- Это сумки-холодильники, - взволнованного схватил меня за лапу Иохан.
- А что это такое?
- Лучше не знать, это врачи, они извлекают органы, а затем продают их.
Капитан обратился с предупреждением.
- Я – капитан корабля «Трефикелла», требую немедленно изменить курс. На моем корабле мирные мигранты, я не позволю трогать их органы, без них они не смогут продуктивно трудиться. На них у меня свои планы.
- Му-y-y, сдавай живность, за свои шкуры не бойтесь, волчьи органы никому на хуй не нужны! На счет три – полить буду!
- Попади только мне в лапы, бычья рожа!
- Му-y-y, как ебану, пойдешь ко дну!
- Выкусишь один из трех подлинней.
Земляная человечиха подняла истерику, за чем последовала общая паника.
- Проклятые! Как вы можете! Органы земляных человечков не пересаживаются животным, они сродни человеческим. Уничтожать наш генофонд недопустимо. Что ты воды в рот набрал, проклятый бобер? А, а, внуки моей сестры без бабулиной сестры останутся. А, а спасите-е-е! милые, добрые господа волки, что вам стоит отпустить меня? Я плавать умею, если шлюпки нету.
Волк – трафикер и бык-торговец не могли договориться, царило всеобщее отчаяние. Дядя Иохан корил себя:
-Что я наделал?!
- Ш-ш-ш, тихо, - кто-то внизу копошился. Опустив глаза, я увидел белую мышь.
- Кто ты?
- Не шевелись, я догрызу кандалы, и прыгайте в воду, сейчас пальба начнется.
Я вспомнил слова мамы: «Белую мышь нельзя обижать, встреча с ней к счастью».
- Успокойся, возьми себя в лапы. Ты прыгай сейчас, а дельфина я освобожу.
Она грызла быстро, зубки работали, как электропила.
- Все, давайте, пока эти твари грызутся. Я за вами. Раз, два, тои!
Мы пригнули в открытое море. В суматохе наш побег никто не заметил. Как и предсказала мышь, вскоре началась пальба, и корабли столкнулись. К счастью мы были далеко. Сквозь дым и отчаянные крики было видно, как «Трефикела» и вражеский корабль медленно скосились и пошли ко дну.
- Зачем вы нас спасли? – осмелился, наконец, спросить дядя Иохан.
- Рано радоваться, где-то под нами таится субмарина Лидки – террористки. Я была там на разведке.
- Почему вы с крысами не заодно?
- Вы наверно слышали о крысином писании. Там помещен манифест, который провозглашает призыв к объединению всех мировых крысиных движений. Крысы преследуют целью заразить весь мир вирусом СПИДа и возродить некогда великие державы Крысанию и Мышанию белые мыши это терпеть не могут. Капсулу с вирусом я ликвидировала.
- Как?
- Сожрала.
- Значит, ты больна Спидом? – испугался дядя Иохан.
- Не бойтесь, мыши и крысы являются переносчиками, но сами не заражаются.
- Постойте, мне надо обратно. Кто-то тонет, - взволновался вдруг дядя Иохан и уплыл прочь. Через несколько минут он уже плыл обратно с какой-то ношей на спине.
- Воды наглотался, чуть не сдох, - пыхтел дядя Иохан, стараясь привести в чувство чуть не утонувшего осла.
Быстро очухавшись, он вырвал много воды и открыл большие ослиные глаза:
- И-а –и-а, где я?
- Как тебя зовут? – допытывался дядя Иохан.
- И-а-и-а, Плакса я. У меня деньги есть. Суша где-то близко, я чувствую.
Но вдруг солнце спряталось за облака, и поток небесных слез обрушился на беспокойное море.
- Ныряем, сейчас шторм начнется, - дал предупреждение дядя Иохан.
Мы сделали глубокий вздохи и стали опускаться ко дну, где кружились бутылки с пресной водой и рыбные консервы.
- Ура! – подумал я, и мы с тяжелой ношей поспешили обратно. Море успокоилось, дождь прошел.
- И-а, день рождения у меня, - вспомнил вдруг Плакса.
- Дядя Иохан, мышка! Слушайте меня внимательно. Сейчас прозвучит песня крокодила Гены, в исполнении котенка Босса. Слушайте!

А мы все кружим по океану-y-y
B это, братья, не беда-а-а
Что с нами будет, я не знаю-ю-ю
Никто не знает ни хуя-я-я
Зачем рожден я сам не знаю
Зачем плыву я в никуда-а-а
Но с днем рождения! Но с днем рождения
Поздравим вместе мы осла
Здесь нет свечей, нет настроения
Здесь нет цветов и нет торта-а-а
Здесь море! Море! И эта песня
И больше нету ни хуя-я-я

- Врешь, кошачье отродье! – прогремел страшный голос из бездны моря. – А я кто? Хуй в пальто?!
- Врешь, кошачье отродье, - проквакала жаба.
Деваться было некуда. Навстречу нам плыл огромный аллигатор, на его спине была комфортно устроена крупная жаба.
- Наконец-то, мы встретились! Сейчас будем разбираться!
- Надо ретироваться. Это Амалька, она давно с Генкой вась-вась. Хорошо пристроилась, известная комформистка.
- Что молчите? Лопнул трест?! Я ваш живой и мертвый ебал! Браконьер ебучий! Охотник за крокодиловой кожей! - ревел Генка.
- Это еще доказать надо, - бесстрастно заметил дядя Иохан.
- Я тебя без суда и следствия проглочу. Распелись, блядь, на моей территории.
- Распелись на его территории, - вторила ему жаба Амалька.
- Да ты, кто такая, Амалька, что квакаешь? – возмутилась мышь.
- Ты бы за собой посмотрела! – огрызнулась Амалька.
- Заткнись, Амалька! Я тут говорю! – взбесился Генка.
- А кто они такие, что трындят?!
- Амалька, мне твоя защита на хуй не нужна. Не забывай, на чьей спине прижилась, чьи водоросли жрешь, и кто тебя элитарной жабой сделал и в свет вывел. Не смей впредь перебивать меня!
- Хорошо, Генка, но пусть и они заткнуться, у них ни истории, ничего, и еще много пиздят.
- Амалька, сам знаю, кого и когда заткнуть. Ты мне язык не удлиняй, знаешь же, что нервным в тюряге стал. Ты хоть раз проведать пришла? Дачку принесла? Я вам болотным чертовкам сколько лет крышей был, у щук отбивал. Заткнись, когда я говорю, заткнись!
- Хорошо, ну Генка! Два слова проквакать не даешь! Ну и что, что на твоей спине живу? Радоваться должен! Ты в долгу у нас. Сколько я прыгала туда-сюда и в твою пользу квакала, ты благодаря нам, болотным тварям, погоны носишь. Я и моя сестра очень образованные, из-за этого замуж не вышли. Мы с ней во всем первые.
- Первые бляди вы!
- Что делать, не умеем самцов привораживать, как твоя крокодилица – безмозглая. А ты, что нам сделал хорошего! На работу не устроил, на себя бесплатно пахать заставил. Озера прихватизировал, ненасытный!
- Дурак я! Змею на спине пригрел, а не жабу. Кому ты на хуй нужна такая красивая?! Пасть промой и потом о моей семье квакай!
- Ой, ой, умный мне нашелся! Был бы при мозгах, в сети не попался, не дал бы акулам себя подставить.
- Какая еще акула? Хуйкин он растущий, как сорняк меж коралловых рифов! Я ему еще покажу, где раки зимуют! Выкусит он мой толстый, длинный и дорогостоящий!
- Нам спасибо скажи, что в тюряге не сгнил.
- Опять расквакалась, блядь?
- Кто блядь? Я блядь? Будь ты проклят со своей блядью женой! Своим дочерям это скажи! Взяточник, вымогатель! Шестерка у китов, акул и щук, и даже окуней! Всем помогал мелкую рыбешку истреблять. Мародер! Хорошо грабить затонувшие корабли?! Уйду я с твоей вонючей спины, все равно на ней шибко не раскрутишься, уйду к авторитету Разкуну. Он таких, как ты с потрохами покупает.
- Иди, блядь, к своему Разкуну, ебял я течение то, которое тебя принесло! Прыгай, блядь! Я кому говорю!
- Ква, ква, я пока с этими тварями разберусь, потом уйду.
- Тогда сиди и много не квакай! Пока я их мать не выебу, потом твоя очередь подойдет.
Пока эти твари жрали друг друга, мы отплыли на солидное расстояние, но от Генки так легко не улизнешь.
- Что, мандраж в жопе?
- Что, мандраж в жопе, не удержалась Амалька.
- Ну, блядь! Опять влезла, как поломанная ложка! Конец моему терпению, - Генка тряхнул хвостом, жаба плюхнулась в воду прямо перед его пастью. Крокодил долго не думал, проглотил Амальку.
- Бей своих, чтоб чужие боялись! Фу! – он отрыгнул ее массу. – Фу, зараза, падалью отдает, еще желчный воспалится из-за тебя. Только идиоты вас деликатесами могут считать. (…) Иохан, так значит, вы ослу день рождения справили. Я спою ему сейчас свою настоящую песню.

Прилетит друг волшебный, блядь!
В голубом вертолете, блядь!
И бесплатно покажет, блядь, свой хуй, блядь!
Если надо поставит, блядь!
Если надо заставит, блядь!
Пососать его, блядь, эскимо, блядь!
И я играю, блядь, на гармошке, блядь!
У прохожих, блядь, на виду, блядь!
К сожалению, блядь, блядь, бах, бах.

Генка оказался пророком, сродни Настродамусу. Он с точностью до секунды предсказал грядущее. Все мы стали очевидцами грандиозного реалити-шоу. В небе над нами кружился голубой вертолет. Эскимо летело с небес в виде снарядов.
- Ни хуя себе эскимо! – заорал я, нырнув поглубже. Дядя Иохан вслед за мной. Под ногами носилась белая мышка и Плакса медленно идущий ко дну.
- Жалко, что Плакса умрет в день своего рождения, - подумал я, но дядя Иохан опять бросился ему на помощь. Опасность была и внизу и наверху, где летели снаряды с неба, на воде шел на нас неистовый Генка.
- Я сейчас всех в мясорубке прокручу, меня ни чей день рождения не ебет!
Странным казалось, что снаряды летели как с небес, так и из водного пространства. Эта битва была не нашей, а субмарины «Черные яйца» Лидки – террористки и голубого вертолета.
- Помогите Плаксе! – пищала мышка, - Генку беру на себя!
И она, нырнув, помчалась ему навстречу. Отважно врезалась в его ухо, начался девятый вал. Рев крокодила глушил бомбежку. Она прогрызла его мозг, выскочив из второго уха целая и невредимая, правда вся в крови и мозговой массе. Безмозглый Генка теперь уже не соображал, что с ним произошло. Он метался и протяжно ревел с обезумевшим и отупевшим взглядом. Дядя Иохан с мышкой были заняты Плаксой., когда Лидкины водолазы взяли меня в окружение. Так я попал в плен к своей бывшей соседке.
- А ты, блядь, весь в папашу громила,- смеялась Лидка, глядя на меня.
- У чужого дядьки хуй всегда толще, - огрызнулся я.
- А ты, где успел таким словам научиться?- удивилась она, и продолжила с деловым видом, - Мне твоя жизнь на хуй не нужна, но заложником тебя оставлю. Обменяю тебя.
- На кого?
- а на одного типа, поправляет он мне, стоит у меня на него и все.
- Кто это?
- Индюк Ажов из лохотронского института.
- Он там учится?
- Сам учит.
- Чему?
- Ничему.
- Как, ничему?
- Так, ничему. Он осмелился мою книгу в институте на смех поднять. Я обменяю тебя на индюка – пиздастродальца. Там еще есть Длонра из семейства черной пантеры. Он в Анидоре закулисно работает. Прикидывается дворнягой, работает завхозом, а на самом деле, он – всему голова. Липовыми институтами чаличует. Ему в этом липовый профессор Ажов и настоящий профессор гиена Рэип в подельниках ходит. Я Лидкой не буду, если не разнесу в пух и прах это осиное гнездо.
- Мне что-то не ясно, зачем ты так бесишься?
- Постарайся понять, дела сегодня обстоят так. На нашей бывшей родине все в норме: звери не грызутся, жрачки полно, наши крысы из канализации в амбары переместились, сыты и довольны. У власти ваши кошачьи, они обеспечены и на нас крыс давно не охотятся. Они теперь бедствующим животным помогают в неблагополучных странах. Политика, понимаешь? Они перечисляют деньги на образование, медицину. Но гиены, индюки, да и коты злоупотребляют в Анидоре гуманизмом доноров. Теперь у них собственный бардак Амбасадом под прикрытием института неблагородных старух. А на счет обмена я с человеком договорюсь, он подонков, аферистов и чудотворцев не любит. Помолчи мне сейчас, надо с одной крысой переговорить.
- Ало, Разкун, это я Лидка. Ты прочел?
- Лидка! Лидка! Начитаться не мог, особенно понравилось о презервативах и водолазном костюме… Я в такую лужу сел, еноты всю мою крысиную охрану перебили, не везет, напасть какая-то.
- Терпения тебе, Разкун, и денег. Говорят, Арас-крыса внучку замуж выдает за твоего Фильку. Это правда?
- Правда, Лидка, правда. Тебя в свидетели возьму.
- Нет, Разкун, не сыпь мне соль на рану. После Барды я ни на одной свадьбе не была.
- Мы еще на твоей свадьбе погуляем.
- Куда мне замуж? Смеешься? Дельке пора уже семью создавать.
- Это дело я на себя возьму. Я ее сосватаю за одного из моих киллеров. Чистокровная крыса в Ясоре практикует. Только одну вещь попрошу. В Ясоре не знают, что я крыса, думают енот, и пусть думают, для бизнеса так надо.
- А в Анидоре?
- В Анидоре, ш-ш-ш, на фамилию матери перешел, я – нутрия, не запутайся.
- Я – могила, Разкун. Как ты мог подумать, что я тебя предам, ты и сам не знаешь, как я тебя люблю. Стыдно говорить, я даже сон видела. Будто две крысы меня домогались, один был Онеб, а другой – ты.
- И кого ты выбрала, дорогая?
- У тебя толще был, но у Онеба длиннее твоего и потоньше. Так и не смогла определиться и проснулась.
- Ладно, Лидка, поменяем тему. Тебя ждать на свадьбе? Что передать Арас? Ты не бойся, трать как полагается, они в долгу не останутся.
- Не учи, Разкун, сделаем. Лидка лицом в грязь не ударит. И перед кем – кем – Арас, Адюль и их дурочкой!
- Ну, ну, Лидка, теперь они мне родня.
- Ладно, только из большого уважения к твоей наркоторговой персоне. Не без этого, но чтоб ответ был как положено в двойном размере.
- О чем разговор, Лидка? Можешь об этом совсем не думать, за это отвечаю я – толстохерый крыса Разкун.
- Смотри, мой рыженький, смотри!
Оставшись очень довольной после беседы с Разкуном, и напевая себе под нос, она стала вновь звонить.
- Ало! Здравствуйте, это Боза?
- Да, Боза.
- Боза, это говорит знаменитая Лидка, автор «Крысании и Мышании».
- А я не знаю…
- Как ты смеешь меня, Лидку, не знать?! Я с Онебом из страны каменной бабы очень близка была.
- Так это вы, Лидка? Вы решали кому давать гуманитарку, а кому нет. Вы не наложили резолюцию на мое заявление?! Расхетительница, еще смеете мне звонить?
- Это тебе Онеб так сказал. На самом деле, все наоборот было. Если я вру, грызть мне кости усопшего Барды – борца за освобождение крыс. Я звоню, чтоб тебе помочь, я сейчас работаю в другой ассоциации крыс у Разкуна- миллионера из Аднака, и сделаю тебе еженедельный сахар, рис, зерна пшеницы, мед из фамильной гробницы Веабашохов. Наркоты бесплатно для твоих мальчиков. Ассоциация даже оплатит учебу мальчиков на мастеров по чистке обуви.
- Спасибо, Лидка! Ты – ангел, как я ошибалась.
- Ничего, ничего, многие так думают. Во всем крокодил Генки и Онеб виноваты, это они расхищали крысиное достояние.
- Я хочу вас как-нибудь отблагодарить.
- Это сложная задача.
- Но не доля меня. Позвольте сшить вам наряд?
- Не позволю. Взяток я не принимаю.
- Это не взятка, это – презент.
- И презентов тоже.
- тогда, позвольте сделать вам приятное.
- Мне достает приятностей.
- Тогда, позвольте мне сделать себе приятное.
- Ясно, что мое неотразимое телосложение седлает вам большою рекламу .
- Ткань за мой счет, и несколько минут вашего драгоценного времени на снятие мерок.
- Я – деловая крыса, веду дела самого Разкуна, и мое время вам будет не по карману.
- Пятьсот долларов, достаточно?
- Лучше вас будет обратиться к дизайнеру – ювелиру Блиаду и заказать два ничтожных колечка весом не менее 50ти грамм, инкрустированных бриллиантами чистой воды, не менее двух каратов.
- Но…
- Никаких но! Советую не забывать, что сахар, зерно, мед и профессия на времена, а ювелирные изделия – на время, раз в жизни и на свадьбу.
- Так вы замуж выходите?
- Пока нет, я приглашена свидетельницей на свадьбу сына Разкуна.
- Его сын умер же.
- У него есть еще приемный сын, заставляете все говорить.
- Простите, я не знала. И вам очень благодарна.
- Это мы еще увидим.
- Ало, Пуся?
- Да, Пуся.
- Говорит Лидка, новый президент ассоциации новых крыс.
- Не слышала.
- На последнем сборище не была?
- Никто не говорил…
-Негодяи под тебя роют, хотят твой магазин отнять.
- Как?! У меня нет магазина.
- Был бы, если бы пришла. Это все крысы Онеба, все никак не нажрутся.
- Не понимаю…
- Что не понимаешь?! У Разкуна – миллионера и олигарха Аднака сеть магазинов. Он принял решение часть цветочных бутиков передать в дар мелким предпринимателям из наших крыс. Я тут же про твоих крысят вспомнила, как они бедненькие в тюрьме гниют, и тут же тебя в списки занесла, но кто-то тебя вычеркнул. Это Онебовцы. Будет собрание, занесу тебя вновь в списки.
- Спасибо, Лидка, спасибо!
- Спасибо на хлеб не намажешь.
- Скажите, как вас отблагодарить?
- Не спешите, может ничего и не получится.
- Как не получится?
- Надо очень постараться.
- А вы постараетесь?
- Больше меня, кто старается? Но подмазать надо кое-кому…
- Деньги нужны?
- Как вы смеете?! Говорить такое и кому?! Лидке – патриотке?! Извинитесь сейчас же! Вот откуда всякие слухи распространяются!
- Извините Лидка! Что я знаю кроме венков и корзинок?
- Ты только на похороны работаешь?
- И на свадебные корзинки делаю.
- А что в моде? Невеста какой букет держать должна?
- Ерунда! Маленький букетик с ленточкой.
- Трудно будет тебе помочь. Не только от меня зависит, зависит и от Ракуны и других.
- Постарайся, я ему хороший букет сделаю. Ну, что я еще мог сделать? Сынок мой кладбище ограбил, могилы грабил – полбеды, но еще в кости играл, играл и мой подвал проиграл.
- Ты лучше думай, как Ракуна задобрить. Он Фильку женит.
- Тогда я корзинку сделаю на свадьбу.
- Не получится, на сдохшего его сынка ты венки и корзинки плела, и сейчас на свадьбу не получится. Корзинку доставишь с моими инициалами, я ему скажу, что ты однофамилица, и пусть магазин оформит. А там на тебе переоформлю.
- Спасибо, Лидка. Презент за мной.
- Вместо магарыча, мою книгу б сидела и читала, и сыночку твоему в тюрьме книга на пользу пойдет. Нет, сидят и только думают, как деньги делать. А на род свой плевать, что генофонд наш близок к исчезновению.
- Да, да, Лидка, я читаю, вот и сейчас читала, когда ты позвонила. Больше всего понравился минет с сыром.
- А гимн ты знаешь?
- А как же иначе? Какая крыса твой гимн не знает?
- А почему не следуете его духу?
- Слабые мы, не доросли, но дорастем обязательно, он у нас в сердцах начертан. Как стану хозяйкой цветочного бутика, найму за копейки продавцов, и мало буду думать о работе, буду ездить в поездах, срать, ебаться на природе и шататься в бардаках. Но пока нет магазина, нет продавцов, надо самой работать.
- Так, перешли к делу доставишь много роз. Они должны быть свежими стоячими, как хуй жениха в брачную ночь. Корзинку укрась лилиями, внутрь положишь коньяк, бонбоньерки, шомпанское, черный шоколад, виски, мартини, ананасы, и красные без единого пятнышка яблоки, и обязательно два презерватива с усиками и без усиков фирмы Сико. Все это должно сопровождаться золотом. Твой сынок могилами чаличовал, у тебя завалялись горсточки золотых зубиков. Учти, Пуся, я тебе очень помогаю.
- Вижу, Лидка, но, что мне делать, все золото соседские крысы растаскали?
- Что-о-о?!
- Ничего, я оттаскаю, ты только бутик сделай.
- Он твой, если будешь хорошей крысой.
- Буду, Лидка, буду. Спасибо!
- Ладно, я и так последние деньги на твое дело наговорила.
Утром субмарина «Черные яйца» взяла курс к берегам прилегающим к Анидору, где и должна была состоятся свадьба. Предпраздничное настроение Лидки благотворно сказалось и на отношении ко мне.
- Ну, что Босенька, я тебя забираю на свадьбу. Я много просрала, но ничего, по традиции должны вернуть вдвое больше. Если, конечно, Дибшак целкой окажется. Пошли, шлюпку подали. Смотри, какой торт и тарф я заказала.
- Но ты же не платила.
- Платила, своими мозгами, ты думаешь легко крысу раскошелить? А, дурная моя голова! Филька же умственно отсталый. Пятьсот сорок три раза ровно на права сдавал, так и не сдал. Его Онеб своим личным водителем собирался сделать. Он же не сумеет Дибшак трахнуть. Ой, блядь! Что же мне делать?
- Я тебе помогу.
- Да, ты что! У нее пизда, заблудишься в джунглях.
- А я с фонариком.
- Нет, не получится у тебя, там косилка нужна. Первый блин комом.
- Я теорию внутреутробной жизни уже прошел.
- За мамашей и папашей подглядывал, да?
- Нет, за тобой с Бардой. Ваш секс до сих пор у меня в ушах звучит.
- Да, у нас было чему поучиться.
Шлюпка приближалась к берегу, мы разглядели разодетую шумную стаю крыс. Они размахивали платками, цветами и прочей крысиной атрибутикой. Громко играли дудук, барабан, зурна, какая-то крыса умудрилась заиграть на скрипке.
- Эй, тебя кто ебет, что штаны спускаешь, - орала Лидка. Все умолкли мгновенно.
Старая Асар оскалила пасть, напрягая зрение.
- А кто это? Я не знаю…
- А что ты вообще знаешь, старая дурра? – огрызнулась на бабушку Дибшак.
- Не ругайся, Дибшак. Стара стала, не вижу.
- Ма-ма-а-а, ма-ма-а-а, - пищала Дибшак.
- Что ты, красавица? – прибежала мамаша Адюль в костюме восточной куртизанки.
- Мама, зачем эта сука с лодки орет? Мне на нервы действует! Кто она такая, чтоб на Илонку орать?
- Молчи, это – Лидка, свидетельница.
Тем временем Илонка, крысиная дирежерша при капелле Онеба, проигнорировав Лидкино замечание, вновь подняла скрипку и заскрипела на весь берег.
Потерявшая терпение Лидка, перебросила торт к берегу, и он, конечно, не долетев, разбился о камни. У бабушки Асат поднялось давление – это был гипертонический криз. Но крысам было не до нее: они иступлено подбирали и пожирали то, что осталось от торта. За тортом последовала и корзинка со всем его чудесным содержимым. Гости на лету ловили ананасы, бананы, напитки. Упакованная в целлофан бонбоньерка уверено уплывала в открытое море.
- Что-о-о! – завизжала теперь уже Илонка и прекратила адскую игру. Бросив в воду скрипку и ухватившись за ее нетонущий корпус, она мчалась к цели, уплывающей все дальше и дальше. Наблюдавшая за всем Лидка торжествовала.
- Так тебе и надо, каракатица, воровка, Онебовская потаскуха!
Коробка с конфетами весело гуляла на волнах, а скрипка со своей кормчей исчезла из виду. А крысы все плавали, ныряли за гостинцами, рыскали у берега, и когда находили, жрали так, как будто это первая и последняя жрачка в их жизни. Только Филька сидел у берега и играл ракушками. Адюль обратилась к музыкантам, выпивающих лидкин коньяк:
- Музыка! Музыка! На свадьбе моих детей! Играйте! Сейчас Разкун придет.
Имя Разкуна немного их отрезвило, они заиграли веселую песню. А невеста в истерике била жениха.
- Давай, давай ебаться. Я себе там все расчесала.
- А, что такое ебаться? – удивился Филька.
- Мама! – Дибшак сорвала фату.
- Что? Что, Дибшак? Кто тебя обидел? Бабуля? Что с бабулей?
- Не бойся, с этой тварью ничего не случится, смотри, рыщет, золото стягивает с утонувших и пьяных крыс.
- А зачем фату сорвала? Это не хороший знак.
- Филя не знает даже, что такое ебля!
- Ой, ой, что ты сказала! Подсунул нам Разкун его. Может подрочить ему надо и набухнет? А потом в стороночку и простынку не забудь подстелить, чтоб мета для свекрови осталась. Учи его сама, ничего не поделаешь, такое наше счастье. Постой, выпей коньяк для смелости. И не скули, всем надо это перетерпеть.
Вновь заиграла зурна. Лидка бродила по берегу, держа грустный кайф. Запищала крысы Ленка:
- Ай, ай, живот разболелся! Пожрала торт с водорослями!
- Ну, садись – посоветовал ей выхоленный крыса – ювелир Блиада.
- Бумажки нет.
- Ты начинай, а я сейчас что-нибудь найду.
- Уважаемые, дорогие крысы! Белые, черные, рыжие, желтые, Онебовские или Разкуновские, Аднаковские или Яикукские! Сегодня нас объединяет великое событие – свадьба Фильки и Дибшак. Сын Разкуна и дочь Адюль станут двумя половинками одного целого. К сожалению, не осталось шампанского, чтобы поднять бокал, хотя не существует напитка достойного этого священного тоста. Но я возьму на себя смелость попросить маленький кусочек туалетной бумаги, простая бумажка, например, огрызок крысиной газеты под редакцией чистильщика Ебы тоже сойдет на худой конец. Можно номер газеты Абба под коррекцией Оциц-овчарки, хотя не желательно: она не наша, не крысиная и есть опасность для нашего мозга, он может отупеть! Это для нашей Ленки, сестрички Дада, погибшего как Че Гивара в борьбе за свободу крыс! Ленка одна из фавориток Онеба – вождя восточных крыс, экспортирующего сюда рабовладельческий строй, секенд – хенд, просроченные медикаменты, презервативы второго потребления из страны каменной бляди! Интеллигентнейшая чернушка Ленка, владеет языком европейских крыс. Представляете, она ездила туда на целых два дня, чтоб присмотреть за детенышем одной тигрицы. И теперь, сделав большой рывок вперед, изучив язык в совершенстве, она устроилась на работу в организацию Вито и Онеба. Она может все! Совершенно бесплатно за хорошее вознаграждение и , конечно, по блату и только крысам выдать разрешение на получение просроченных медикаментов, нищенской одежды и даже изношенной обуви! Помимо этого, она является солисткой капеллы Онеба, дирижером которой была ныне покойная полукрыса – полузмея Илонка. Вечная ей память, и пусть вода будет пухом! Минуту молчания и , пожалуйста, почтим ее память стоя!
Крысы неохотно поднялись. А Ленка вся искорежилась и стала еще меньше, чем была. Блиада продолжал речь:
- Илонка, милая, добрая, конопатая, всю свою короткую и сознательную жизнь посвятила делу процветания крысиного племени! Только недавно и на ваших глазах, она, будучи настоящим артистом, умерла, не отпустив скрипки – так, как умирали древние викинги с мечом в руке! Бездонный океан стал для нее и сценой и могилой! Весь образ ее жизни был крысиный, такой кристальный, каким бывает бриллиант самой чистой воды! Вся ее сущность служила нашему светлому делу воровства, лукавства и мракобесия! Онеб не был дураком, сделав ее своей правой лапой. Она служила ему верой и правдой. Для того, чтобы перечесть все ее заслуги перед нашим племенем не хватит миллионов крысиных лет. Как не счесть мириады крысиного помета, так не счесть ее добродетелей.
Немного лет тому назад там, где крысы всех едят,
объявились, будто, две свиньи, ждали третью они,
и вот тогда с другой стороны, где факел светит всем в ночи,
где блядь зовет, но мы пойти, никак поехать не могли,
тогда приехал лично к нам Онеб, наш крыса- истукан!
Я сочинил ему стихи, надеюсь, нравятся они!
Теперь, друзья, перейду к делу! Надеюсь, вам ясно о каком высоком госте шла речь, так вот, он приехал с миссией объединить наши рассеянные крысиные касты и вернуть к истокам нашей древней культуры. Лучше копаться в говне, меньше думать о работе и служить верой и правдой нашему лидеру. Конопатая Илонка в этом вопросе была примером для подражания. Проебанная, прожженная с блестящим музыкальным образованием и великолепными данными хитроумной интриганки. Илонка отвечала всем стандартам требования Онеба. Онебовцы! Я взываю к голосу вашего крысиного сознания! В этот счастливый, но грустный день, я призываю вас к примирению! С минуты на минуту, с секунды на секунду здесь появится две великий крысы – Рыжий Разгун и Черный Онеб!
Терпение Лидки было на исходе.
- Баста! – провозгласила она так, чтобы все слышали и заехала Блиаде по самодовольной морде. Несчастный от неожиданности покраснел, не успев переварить произошедшее.в ожидании эффекта на окружающих, Лидка обернулась ко всем. Реакция была необъяснимой, неадекватной. А именно – крысы не обращали внимания на эксцесс, потому как разделились на две группировки с перевесом одной. Точнее произошло то, чего больше всего боялся и предотвращал Блиада. Разкуновцы пошли на Онебовцев, среди последних особой активностью выделялся плешивый крыса Синя.
Синя, он же Голубой, чемпион, неутомимый хвост Онеба, личный телохранитель черной шкуры Онеба и великий надсмотрщик при строительстве векового комплекса крысиного центра. Голубой чемпион не зря был носителем столь почетного титула, не зря скажу. В рукопашном бою он повалил немало разкуновцев – артиллеристов на язык и гренадеров в комплекции. Но теперь настал час решающей схватки с катастрофически большим перевесом разкуновцев. Еще хорошо, что сам Разкун почему-то запаздывал. Крутой Синя не растерялся, мощными ударами тренированных лап, он расчистил путь онебовцам за великую идею Черного Онеба, кстати, который тоже почему-то запаздывал, что сыграло немаловажную роль в фатальном исходе схватки. Я, Лидка и Блиада, как три монумента, оставались безучастными.
Интересно было! Кстати, о монументах. Сквозь шум летящих прибрежных булыжников и нечленораздельные визги, мы расслышали архитектурно- монументальные лозунги. Пожилая крыса Ананам отличилась особым героизмом, ее жопа двигалась быстро, словно была набита острым перцем. В исступлении она вырывалась из толпы и из цепких лап пытавшегося ее удержать от подвигов супруга. Горько-острые фразы летели из ее пасти велеречивым фейерверком. Оттолкнув супруга, она каждый раз нагибаясь за ракушкой или прибрежным булыжником, сопровождала монументальными проклятиями:
- Получай, проклятый монументалист! Вот тебе воск! Вот тебе мед! Вот тебе хуй в рот! Смерть старому монументалисту Зурифу! Я твоего внука монумент ебала! Гробницу, блядь, внуку построил! Иди! Иди ближе! Старый педофил! Что прячешься за жопой старухи жены! Я сворочу вам мемориал, прогрызу все железо вашей башки! Так ты решил, что можно чужие могилы рушить и свои строить?! Не выйдет!
Мы стали понимать, что грызня началась с раскола среди разкунцев. Неясным оставалось теперь самоотверженная борьба Голубого чемпиона. Потом нагрянула пресса, как бывает обычно. Это было крысиное телевидение «Ивастур», оно готовило интересный репортаж «Крысиная война». Очень кстати для репортеров, Аноном случайно и очень легко задела ракушкой Зурифа, что было удачно зафиксировано на пленку. Зуриф, умело симулируя ранение, повалился перед камерой на прибрежный песок. После стоны и конвульсии умирающего Зурифа очень даже впечатляюще смотрелись на экране. Благодарные журналисты продолжали добросовестно отдавать свой трудовой долг. А вообще был очень высокий уровень активности, камер, стонов, проклятий. Крысы, вооруженные отравленными гнилыми зубами и справедливым гневом, продолжали бой за пока еще непроясненную идею. Состязание по метанию булыжников и ракушек не пошло на пользу старушке Ананам. У нее случился приступ радикулита, оставшись в позе раком, она не спешила сдавать позиции и продолжала деклорировать все новые красноречивые проклятия, чем завоевала безоговорочную победу крысиного ристалища. Как и полагалось, у победительницы взяли интервью. Оставаясь в прежней интересной позе, она обратила пасть к микрофону. Она обратилась к сородичам, призывая их к временному перемирию.
- Аднаковские крысы! Слушайте меня, преклонную крысу Ананам! Вы все меня хорошо знаете! Знаете, как я предана племенному строю! Все мы родились в местечке Аднак, всем нам близки к сердцу наши лужи, подвалы, бараки, дома или новостройки и, конечно, кладбище – основной доминион нашего достатка, и права на достойную смерть. Все можно отнять, но только не право на смерть, слезы, похоронную процессию, гробовые доски и надгробную стелу.
Крысы не знали, как надо реагировать на порыв старой Ананам. Но только не симулянт Зуриф, он-то знал, куда она клонит. И пошел на ответный маневр, продолжая лежать, как проститутка под клиентом, он громко воскликнул:
- Кто вы такие и что здесь происходит?
Внимание растерянной репортерши перекинулось к Зурифу.
- Уважаемый респондент, пожалуйста, представьтесь.
- Дочка, ты откуда, а-а-а, что тебе здесь надо?
- Телевидение «Шастур», корреспондент Проча.
- Дорогая Проча, - влез вдруг Голубой чемпион.
- Я приметила ваш животный энтузиазм. Что является движущей силой для таких отважных крыс, как вы?
- Шляпа, - коротко ответил Синя.
- Я не ослышалась? – удивилась она.
- Весь секрет в шляпе моей мамаши, - он оглянулся и увидел себя в окружении операторов и в добром здравии обожаемых домочадцев. Здесь были все, даже уродливая теща, сгнившая от злости и старости, но продолжающая оставаться девственницей. Ее приемная дочь, белая и большая, как лошадь, крыса, счастливая в неравном браке с Голубым чемпионом, улыбалась во всю пасть в обществе многочисленного приплода, и очень важной крыса уважаемый свекрови, известной всем, как мадам Шляпа. Недоумевающая репортерша, конечно же, попросила ее об интервью. Окрыленная минутой успеха, мадам Шляпа подрагивающими от радости лапами приняла микрофон. Наконец-то сбылась мечта яикукской крысы. Теперь- то она не упустит шанса блеснуть тонким умом и неотразимой эрудицией. По такому случаю затряслись лапы, затрепетали напомаженные губки, заиграли меленькие глазки, но голос был уверен и играл нотами счастья.
- Дорогие крысы Яикука, Аднака, онебовцы и разкуновцы! Мы одно и мы все крысы!
Аднаковские крысы в знак протеста подняли дикий вой.
- Нет, Шляпа, мы другие, вы другие!
- Замалчите, пожалуйста! Вас никто не спрашивает! Что вы знаете, необразованные! Вы меня спросите, я все знаю, со мной Онеб советуется, я в его совета, он мне персонально лапа дает.
- В рот он тебе дает! – крикнул кто-то из разкуновцев.
- Ой, ой, ой, что они говорят! Синя, скажи им что-нибудь! – мадам Шляпа расплакалась.
- Так! – угрожающе сверкнул глазами Синя, сложив лапы у бедер.
- Это он, Зуриф, он оскорбил Шляпу, он, он, проклятый! – тыкала Ананам когтем в направлении симулянта, оставаясь верной интересной позе.
- Это правда? – зловеще оскалился Синя.
А растерянная репортерша вернулась к Зурифу, продолжающему возлежать в позе похотливой наложницы.
-Уважаемый господин Зуриф, можете ли вы предоставить журналистскому расследованию доказательства сексуальных связей между дипломатом Онебом и его советницы госпожи Шляпы?
- Какая она вам госпожа, эта Шляпа? С каких это пор этот шизик в госпожу превратился? – огрызнулся Зуриф, перевернувшись на другой бочок.
- Чем вы можете обосновать свою крайнюю радикальность? – не отставала Проча.
- Шляпу спросите, эта николаевская же говорит, что все на свете знает.
- Моя мама яикукская, а не николаевская, и вам пора встать, вы не на боксерском ринге, - возмущался Синя.
- Когда встанет, тогда встану!
- Хорошо, разберемся по мужски, почему вы оскорбляете мою мамашу? Мою святую маму?
- В каком смысле? – притворился ничего не понимающим старик.
- В смысле орального секса.
- Я не знаю спортивную терминологию, и вообще я не спортсмен, а отец бизнесмена. А ты кто? Я тебя не знаю…
- Я сын госпожи Шляпы, которую ты оскорбил.
- Заладили Шляпа да Шляпа, как испорченная пластинка. Ну, что мне сделать скажи, хуй себе отрезать?
- Я требую уважения к уважаемой персоне.
- Так уж и персона! Ха-ха-ха! Вот, смотри, где персоны! - он поковырялся в кармане и достал клочок туалетной бумаги. – Смотри, читай родословное древо Веабашахов, пусть Шляпа ознакомится, потом говорит, что все знает. Кто это не видел, не может все знать.
- проклятье! Вечное проклятье самозваным крысам с фальшивыми родословными! – скандировала Ананам, по прежнему страдая радикулитом, но Дибшак сбила ее с ног, прежде надев на ее космы подвенечную фату.
- Ха-ха-ха! – подбежала Адюль, в пьяном озлоблении пританцовывая, все пинала и пинала ее.
- Музыка! Даю шабаш! – закричал счастливый Зуриф, вытаскивая из кармана купюру с изображением Линкольна.
Стало очень и очень весело, потому что к берегу прибило еще несколько бутылок со спиртным.
- Авоэ! Авоэ! – визжали крысы, вырывая у друг друга, и принимая на месте дары Бахуса.
Музыканты недовольно скалились, не смея прекращать игру. Ведь Награда еще пока развевалась, как крысиное знамя свободы в лапах миллионерского папаши. Опьяненные и пьяные крысы сгруппировались в стройные ряды и ритмично исполняли свадебный танец. Это спасло Ананам от верной смерти. Адюль забыла о старухе: музыка и коньяк сделали свое доброе дело. Адюль вспомнила бурную молодость и крысиный клуб, куда она пришла юной, нищей и уродливой, никому ненужной. Но уверенность и природная гнилость привели ее к успеху! Она вспомнила филорманический концерт, куда заставили притащиться всех крыс без исключения. Гастролировал молодой грызун, она уже забыла то ли хомяк, то ли суслик, а может и хорек, в общем, это не столь важно. Важно другое, а именно – то, что Адюль на этом концерте впервые удалось засветиться. Она единственная среди крыс умудрилась преподнести звезде букет репейника. Был ажиотаж, ее увидели, ей захлопали, а суслик, хомяк или хорек, - не важно, - прикоснулся к ее щеке! Гастролер уехал, но зато теперь Адюль стала звездой.
К танцующим присоединился и Блиада, а мы с Лидкой утомленные эмоциями присели на теплые камушки, наблюдая за стройными рядами танцующих крыс. В разноцветной массе ярче всех выделялась Шляпа. И не зря к ней прицепилась эта кличка. Со шляпой на голове она выглядела совсем в другом амплуа, уверенная в своей неотразимости, она теперь весело кружилась и скрипучим голосом подпевала под музыку, сбивая общий ритм. Крысе зурначисту надоело томительное ожидание головы Линкольна, продолжая дуть в свою трубку очень похожую на ослиный пенис, он подошел к нам и , на секунду оторвавшись от творческого процесса, шепнул Лидке:
- Принеси мне, красавица, шабаш Зурифа.
- Одно условие, - Лидка сделала вид, что рассматривает ракушку.
- Скажи, красавица, я для тебя все исполню.
- Дай подержать твой инструмент.
- Ха-ха-ха, держи, дорогая, я не против, - он было принялся расстегивать ширинку.
- Этот потом, пока зурну дай, - кокетливо улыбнулась Лидка.
- На, пожалуйста, о чем базар! Только скажи, а это «потом», когда? – страстно прошептал музыкант, пока Лидка делала вид, что рассматривает инструмент, и как бы между прочим добавила:
- А у тебя под лапками зеленая бумажка валяется…
- Поклянись! – завизжал музыкант, молниеносно нагнувшись, Лидка не менее молниеносно воткнула в его задний проход зурну похожую на пенис.
- А, а! – вопил зурначитс, не понимая, что с ним происходит. А инструмент стал выполнять функцию газоотводной трубки. Растерянный он бежал вокруг танцующих крыс и репортеров, играя жопой на зурне. Послышались аплодисменты, и Лидке наконец-то стало весело.
- Давай стащим Ананам к Зурифу, будет сладкая парочка. Ты только невесту отвлеки.
- Как?
- Не мне тебя хитрости учить.
Ладно, я спустился туда, где лежала поверженная старуха совсем одна, потому что ее старик кружился со всеми вместе в игривом танце, когда она вела последний бой с хулиганистой невестой.
- Фу на тебя! – Ананам плюнула в рожу Дибшак.
- Я тебя раздавлю на хуй! – бешеная невеста схватила ее за горло.
Я подоспел вовремя, оттащив осатаневшую невесту.
- Ты еще, кто такой? Не лапай, не купишь! – сопротивлялась она.
- Отойдем в сторону, скажу, пойдем я тебе мобильник подарю – загадочно ответил я.
Обозрев меня снизу вверх и сверху вниз, она согласилась.
- Что б ты до моего возраста не доросла! – кричала ей вслед Ананам.
Отдалившись от танцующих, я взял глупую невесту за талию.
- Говори де! – она впилась в меня жгучими крысиными глазками.
- Я со стороны Лидки-свидетельницы.
- Повесится что ли?!
- Нет, поцеловаться.
- Еще чего!
- А то что? Ты обязана не только поцеловаться, но и потрахаться.
- Как бы, не так!
- Разкун приказал. Ты от Фильки ебли не жди, он даун, урожденный импотент! Так что, ложись, но можно и стоя, сейчас я тебя поимею.
- А ты Разкуну кем приходишься?
- Сын.
- Пиздишь и радуешься.
Да, конечно, я пиздел, попиздел, попиздел, но невесту отымел. Скажу, что позором это было не ее, а моим: позорно не подобает коту с крысой.
А тем временем Лидка старуху Ананам к Зурифу перетащила, и пошла канитель по второму кругу.
Блиада приволок обостравшуюся и блюющую Ленку.
- Тебе плохо, дорогая? – заботливо справился Зуриф, бросив на нее восторженный взор. – А ну, покажи, где болит, я тебя в свою клинику уложу на обследование, - продолжал старик, снимая протез. – А ну, лапки раздвинь.
Мысль о лечении в клинике самого Зурифа сделала Ленку сговорчивой.
- Вот так, хорошо, дорогуша, - покраснев от возбуждения, шептал старик и профессионально лапая, дотянулся до половых губ и клитора.
Ленке новое ощущение было по душе:
- Еще, еще! – шептала она.
- Я могу и языком, - предложил Зуриф новый сервис. Старуха Ананам, потеряв дар красноречия, смотрела во все глаза. Лидке все это было в кайф. Ленка стонала все громче и громче.
- Я тебе хорошее платье куплю, только если барышней если окажешься. Уходи от Онеба, приходи к нам работать, будешь туалеты чистить, деньги получать.
- А,а,а! – Ленка получила явный оргазм.
- Сейчас, сейчас, у меня потихоньку встанет, вот! Вот! А, вышло! Дыши, так дыши, глубже, тебе приятно дочка? Скажи что-нибудь.
- Дядя Зуриф, вы только маме и папе не говорите.
-Вах, как ты могла такое про меня подумать?! Слушай, ебу, ебе, не могу понять, ты барышня? Если нет, лучше честно скажи.
- Я с Вито была, он по другому на работу не принимает.
- Вах, вах! Свой мать ебал! – вскочил Зуриф, как ужаленный. – Вах, вах, свой все ебал! – продолжал он причитать и бить себя по голове, по стольной челюсти.
Репортеры фиксировали кадр самоэкзикуции, особо акцентируясь на окровавленной голове. Блиада, как всегда попытался разрядить обстановку:
- Успокойтесь, дорогой Зуриф, дайте мне протез, я вам сделаю бриллиантовые зубы, только дайте дорогой! – завладев опасным орудием, обернулся к Лидке. – У него истерия, нужна неотложка.
- Не будем спешить, - и стала трясти плечи старика. – Ну, что, успокойся, старый пердун, ну что у тебя там? Что смотришь, не узнаешь? Я – Лидка, автор «Крысании и Мышании».
- А, Лидка, Лидка, какая хорошая твоя книга!
- Кто тебя плакать заставил?
- Протез, протез, где мой протез?
- В пизде на переделке, - злорадно крикнула Ананам, указывая пальцем на промежность, где действительно был зажат протез Зурифа.
- Ну, хуй с ним, с этим протезом, - продолжила успокаивать его Лидка. – Разкун новый закажет Блиаду с бриллиантами.
- Как, новый?! Зачем новый? Ты что совсем с ума сошла? Разкуну деньги с неба не сыпятся, отнимите у нее челюсть, я помою и вставлю, не буду сыночка беспокоить.
- И не надейся! – кричала Ананам.
- Ты что, блядь, первый раз пизду увидел, что голову потерял?
- Э-э, Лидка, у Вито сифилис, он Ленку трахал, я заражен!
- Еби твою мать, старый педафил! Совсем охуел! Ты, что и этого не знаешь, что мы не заражаемся, а только заражаем?
- Пусть Зуриф меня в жены возьмет, все увидят и узнают, моя честь поругана – завыла вдруг Ленка.
- Ты, что, дочка, охуела? Чтобы я, Зуриф, с родословной на тебе женился? На тебе яикукской, онебовской каракатице! Чтобы я, отец миллионера, свою нутрию променял на тебя, обезьяна чернопиздая? – к Зурифу вернулась былая энергия и самоуверенность. Схватив прибрежный булыжник, он заехал Ленке по голове, жертва сдохла, не вскрикнув.
- Вай, вай,вай! – заголосила Ананам.
- получай и ты, старая блядь! – удар и второго камня оказался смертельным.
- Мне по хуй! Я всех с потрохами куплю! – грозил Зуриф, ковыряясь в песке, скоро в его лапах оказалась нетонущая свадебная бонбоньерка.
- Откуда у тебя моя бонбоньерка? – удивилась Лидка.
- Прибило к берегу, взял и спрятал.
- Ну, ты даешь, Зуриф! - рассмеялась она.
- Даешь ты, а я ебу! – хватило ему наглости ответить.
- Тогда я сейчас тебе дам. Босс, команда! На Зурифа, не дрейфь! – скомандовала она, сбив с лап старика.
Команда разбудила во мне древний инстинкт проотцов. Окрыленный первым сексуальным опытом и ненавистью к крысиному племени, я совершил первое убийство.
Истекающий кровью Зуриф, разжал лапы и команда репортеров, сняв интересный кадр, с удовольствием уплетала кофейный шоколад. Мы с Лидкой в добром здравии и духе, наконец-то, настроились на общий танец ирачок. Недолгой была наша радость: музыкантам надоело за бесплатно пиликать.
- Кто видел свадьбу без жрачки и шабаша? – возмущались они.
- А вы откуда, парни, я вас в Яикука не видела, и у Онеба не приходили? – пыталась смягчить их Шляпа.
- Еще этого не хватало, чтобы мы в Яикуке обитали! Мы – аднаковские, - высокомерно отрезали музыканты.
- Ну и что? Играйте, играйте! У нас свадьба! Я когда пенсия получу, вам мятный конфета куплю, - не отставала она.
- Засунь себе в жопу мятную конфету, нам баксы нужны, ясно?
- А в глотке баксы не застрянут? – подоспел Синя.
- Ты кто такой, что столько возникаешь?
- Я, кто такой? Вы меня не знаете? Стыдно должно быть крысам, да я – хвост Онеба, коллега Вито, сын мадам Шляпы, муж любимой жены, отец своих крысят.
- А нам по фени! Мы пятерные братья самому Разкуну!
- Какая разница? Мы же все крысы!
- Большая! Ты за Онеба жопу рвешь, а мы за Разкуна. Это мы, разкуновцы, на Онеба культурный центр наводку дали и листовки наши крысы поклеили.
- Зачем ребята? Этот центр же для всех крыс, приходите и вы играйте.
- Да что ты говоришь? Разкун нам давно глаза открыл на все ваши махинации. Каменная блядь деньги прислала Онебу не для его кайфа, а для всех нас, крыс! А вы центр строить начали, чтоб лапы погреть! А на какие деньги ты себе мерседес купил и корову жену развозишь? И еще нам за труд платить не хочешь!
- Где у меня деньги, ребята! Мерседес не мой, а моей мамы.
- короче, мамы или папы, мы не знаем, баксы гони, или мы уходим.
- Играйте, играйте ну! Я танцевать хочу, - хныкала Шляпа.
- Успокойся, мама. Видишь, ничего не получается, впервые в жизни не смог на крыс наехать, - отвел ее в сторону Синя.
В спор теперь вмешалась Адюль.
- Ну, что с вами? Радость у нас, счастье! Будьте же крысами, делайте сейчас добро, играйте, ребята, играйте! Мы же не одним днем живем!
- Радость в карман не положишь! – огрызнулись музыканты, отворотив морды.
- Пожалуйста, ребята! Я вас очень прошу, скоро Онеб придет, вот мы его и раскошелим.
- Хера с два, кто Онеба раскошелит! Он еще тот! За копейку жопу даст! Смотрите еще, чтоб нас не раскошелил! Раскошелить она его! – ворчали они.
- Играйте, играйте! За деньги я отвечаю своей пиздой!
- На хер кому твоя пизда сдалась! Таких пезд, как у тебя пучок-пяточок, а в пучке дюжина, ясно? – отрезали музыканты, вдруг разинув рты.
Со стороны суши ехал шикарный автомобиль, за рулем которого сидел сам Онеб – большая черная крыса. Круто затормозив, он вышел полный уверенности и дерзости, с пустыми лапами и полной благословений, назиданий и наставлений пастью. Все внимание было перекинуто на него. Шляпа бросилась на колени, закатив глаза. На морде чемпионской тещи, древней как наша земля, суровой, как вершина Эвереста, бесплодной, как пустыня, проросло нечто похожее на улыбку. Адюль закружилась в диком танце, рассчитывая на хорошие дивиденды, музыканты в ущерб своим принципам дружно заиграли, но только не зурначист, подбежавший к нему с жалобой.
- Смотрите, что сделала со мной ваша Лидка!
Онеб бросил на него презрительный взгляд, проигнорировав грозно спросил:
- Где моя капелла? Я тысячу раз вам долбил, пока Илонка с капеллой, и потом эти танцульки, свадьбы, крысиная фольклорная самодеятельность.
- А Илонка утонула, - опять выделилась Шляпа.
- Плохо, - опустив голову, Онеб стал важно расхаживать перед крысами. – Свадьбы – один из важных и ответственных моментов в жизни любой крысы! В первую очередь ответственны свидетели и гости! Свадьба! Это не есть жрачка, выпивка и танцы-прижиманцы! Нет! Это есть великое и серьезное дело половых контактов между женихом и невестой!
- Мы знаем, знаем, мы уже ебались – не сдержалась невеста.
- Без меня?! Это аморально!
- Нет, нет, это приятно!
- Сам знаю, что приятно. Здесь я вижу великое скопление своего рассеянного племени. Я вас всех люблю! Из-за вас я оставил семью, приехал сюда на чужбину, научить вас крысиной письменности, синтаксису, лексике, которую вы нигде не примените, да еще и забудете то, что едва ли знали на общепринятом. Но это – ерунда! Ерунда, что вы никогда не найдете достойной работы чистильщика и будите смотреть мне вечно в лапы! Чепуха, что никогда не ощутите свою личность, индивидуальность! И не надо – это один из элементов разрушительной гордыни. Но взамен этому, вы приобретете бесценный дар – послушания Мне! Я для вас мучаюсь, центр построил, где вы станцуете анахлеш!
- Анахлеш, анахлеш! – разыгрался аппетит у крыс. – Мы хотим танцевать анахлеш! Музыка!
- Танцуйте, но меня увольте, - крысы взялись за лапы, ждали музыку.
- Мы не играем, - наотрез заявили музыканты.
- Почему? – удивился Онеб.
- Платить надо шабаш!
- Не понял.
- Шабаш – это наша зарплата или чаевые, как хочешь понимай. Ты сам, что не берешь?
- Извинитесь, я ничего не беру! Кто из крыс может похвастаться, что мне платит? Видите, все молчат!
- А на что жрешь? На что центры-пентры строишь, разъезжаешь на дорогой иномарке?
- У меня родня богатая!
- А у нас бедная. Нам заработать надо своими музыкальными способностями.
- Ваша способность наркодиллер Разкун.
- Ты, что авторитетов не уважаешь, а? Здесь не то место, отвечать придется, здесь все по другому.
- Не надо спорить, дорогие, - Блиада сделал попытку нейтрализовать наколенную обстановку.
- Зачем ругаетесь, дорогие? А? что случилось? – влезла Шляпа.
- Иди на хуй! – сплюнул музыкант.
- Кончай базар! Деньги на бочку, или мы уходим!
- Никуда вы не пойдете! – на арене появилась новая морда – это был огненно-рыжая крыса Разкун.
- Разкунчик, ты пришел, дорогой! – бросилась ему на плечи Адюль. – Благослови детей! Филя, Филечка, иди ко мне, сыночек, смотри, кто пришел! Доченька, где ты фату потеряла?
- Слепая? Не видишь, на покойница Ананам она!
- Как можно? Ну, кто такое видел, свое счастье другим отдавать!
- Будьте счастливы дети мои! Ну как вам здесь гуляется? Вас не обижают? – широко развел лапами Разкун, обращаясь ко всем.
- Плохи дела – Зуриф и Ананам сдохли. – осмелился сообщить Блиада скорбную весть.
- Что? Что? Я правильно расслышал? Мой папаша сдох? Бля, недвижимость не переоформил! Что же мне делать?
- Ладно, не переживай, все мы смертны! – влез не во время Онеб.
- Я в твоих назиданиях не нуждаюсь! Не лезь в наши дела! – пришел в бешенство Разкун.
- Зачем спорите? – опять влезла Шляпа.
- Уйди, не лезь в разговор! – обернулся к ней Разкун.
- А ты, что ме-ня не зна-ешь? – удивилась она.
- И знать не хочу! Уйди, не до тебя!
- и невестку мою не знаешь? И куму не знаешь? И Синю не знаешь?
- Уйди, говорю!
- Почему так говоришь? Мы все крысы! Онеб учит, что любовь должна между нами быть.
- Уберите ее! Кто пригласил эту дуру?
Молчание: никто не смел говорить с мафиозией Разкуном.
- Ай, ай, ай, бедный! Это твой сын сдох? Это ты его в мёда положил? – заголосила вдруг Шляпа.
- Уберите ее! Сейчас я разорву на хуй ее и ее шляпу!
И опять молчание.
- Где Синя со своим приплодом? Пусть за мамашей присмотрит, - интересовалась Лидка, рыская в толпе.
- Ни слуху, ни духу, - удивился всезнайка Блиада.
- Умотал, Шляпу оставил, – догадалась Лидка.
А я решил взять след, и провести независимое расследование. Запах Голубого чемпиона и его семейства повел меня вдоль берега к местечку Аднак к крысиному пантеону. Я прошел мимо землянок, бараков и богатых каменных домов, обошел собственную клинику Разкуна и попал на грязное кладбище. Пустое и молчаливое. Нюх привел меня к гордо поднявшей голову винтовой башне, ставшей яблоком раздора вековой вражды. Мое воображение рисовало много интересных приключений. К нюху я подключил и свой острый слух, некогда вырвавший меня из лап смерти. Инстинкт послал меседж, я остановился у тяжелых дверей гробницы Веабошохов. Слышен был громкий шепот:
- Ах, ах, охай!
- Подожди, пока банки наполним, пожрать еще успеем.
- Пока не нажрусь, ничего не сделаю.
- Хорошо пунпуночка, только в сексе не отказывай, - чавкал Синя.
- Отстань, крысята услышат… нельзя.
- Почему нельзя? Ва! Пусть учатся, это тоже спорт.
- Дай пожрать, не мешай!
- Кушай, милая на здоровье. Какой хитрожопый Разкун, знал в какой мед крысенка положить. Смотри, правда не сгнил.
- Мед унесем, я погляжу как не протухнет.
- Интересно, папашу в мед положит?
- Хуй положит!
- Откуда знаешь?
- Экономичный так, самый главный элемент хуй, остальное второстепенно.
- Почему? А голова?
- Разкуна он не головой, а хуем делал.
- Логично.
- Как думаешь, сколько меда надо, чтоб хуй погрузить?
- Это смотря какой хуй и как , в каком положении: в стоячем виде много сожрет, в лежачем – меньше. Губы облизни, что там у тебя? А таракан? Ешь, ешь – полезно, белки и протеины.
- Верно, вкусно, смотри, сколько тут и муравьев и тараканов.
- Хуй с ними, кто их тварями считает?
- Следи за крысятами, чтоб поели.
- Дети! Знаете, это майский мед, в ногах каштан, у изголовья липа, - я узнал голос крючконосой тещи.
- Мам, а мам, ты хорошо в меде разбираешься? – спросила Анин – так звали супругу Голубого Чемпиона.
- Еще бы! Не помнишь, когда ты маленькая была, мы очень нуждались, и я в нашем подвале на примусе мед варила. Эх, какие времена были! Под продуктовым жили, сахара навалом было! Пробиралась я прямо в магазин, дырку прогрызу в мешке и сыпется сахар , как из рога изобилия, наполняй сколько не жаль, а рядом кружку с водой поставь, и никто не догадается.
- Ты у нас умная, мамочка. Синя, видишь, какая мудрая у меня мама, не то, что твоя Шляпа, где ее глупой башке додуматься до такого?!
- Моя мама постарела, у нее склероз, видела бы ты ее в молодости!
- Что ты говоришь?! – возмутилась крючконосая теща. - Сколько ее помню всегда была такой. Мы с ней на пару по магазинам шастали, если бы не я, ты бы с голоду сдох. Глупая она была, говорю: «Дырку прогрызи в мешках, там и рис и макароны, сахар», она сидит всю ночь, бумагу развесную грызет. Говорю: «Возьми рис, сыр, сахар», а она только гречиху в шляпу сыпет и говорит: «Гречиха дорого стоит – дефицит. У меня в детском саду родственница крысы работает, ей продам за пол цена.» Дура, бери сахар, спусти в подвал, поставь кастрюлю, наворуй квасцов, вскипяти сахар, квасцы и помета нашего для аромата добавь, и - не базар – натуральный мед! Хера с два, кто докумекает! Где мозги? Гречихой торгует за полцены! Идиотка!
- Завелась ты, теща. Тебя сейчас не остановить. Лучше б пасть чем-то другим заняла, пожрала б больше.
- А ты не отвечай мне, язык не удлиняй! Не ты меня рожал, что затыкаешь!
- А то ты рожала!
- Красавицу дочку родила и вырастила и тебе подарила. Благодаря мне ты значительной крысой стал, а то кто с тобой считался? Из-за моей Анин, Онеб тебе такую работу дал и воровать позволяет.
- Теща, не заставляй пасть открыть!
- Что? Чем ты меня пугаешь?
- старая дева, ты хоть хуй нюхала? Чтоб о родах говорить?
- Чтоб мне ослепнуть, если Анин в животе не выносила и в муках не родила.
- Не вешай лапшу на уши, все всё знают!
- Что, что ты этим сказать хочешь, негодяй? Дочка, скажи! Пусть заткнется, у меня тяжелая беременность была!
- Как бы ни так! У кого вообще хуй встанет на твой крючковатый нос, карга, сова! На себя посмотри!
- Ты думаешь, я всегда такой была! Второй такой красавицы ни в одном подвале Яикука не сыскалось, все наши крысы по углам на меня дрочили и свататься приходили. Не судьба была замуж вышла, а через месяц он в мышеловку попал. Так и остался на складе.
- Сказки не рассказывай!
- Ну, мам, все знают, что я приемная.
- Не верь, Анин! Чтоб их язык отсох!
Я сказал себе: «Стоп! Хватит! Иди!» и распахнул двери гробницы с кличем:
- Мяу!
Клич сделал свое дело: крысиное семейство стало в панике метаться по замурованным стенам, топча крысят, попавших в мед и задохнувшихся там. Теща сидела на сдвинутой крышке гроба и глядела на меня испуганными, вороватыми глазками. Голубой чемпион принял оборонительную позицию, прикрывая собой дорогую супругу.
- Подходи, разорву! – скалился он.
- Это мы еще увидим! – с криком и большим удовольствием я разорвал его толстую шею.
- А! А! – визжала теща и стала больше трястись. Анин ретировалась к дверям. Бессовестные вы все , оставили Шляпу на произвол судьбы!
- Это не твоя забота, не лезь в наши семейные дела, - пищала Анин, мечась от гроба к дверям и обратно. Но я ее поймал и, конечно же, разорвал. Последняя из мародеров взмолилась:
- Жить, жить хочу! Заклинаю тебя памятью дочери, зятя и любимых внуков! Я старая, я и так скоро сдохну!
Но надо было с ней кончать. Было нелегко, живучая оказалась тварь, боролась, чуть глаз мне не выцарапала. Вот, шрам, видишь на виске – это ее когти такие же крючковатые, как нос. Я опрокинул гроб, вылив все его содержимое на пол, присовокупив к усопшему Веабашоху крысиное семейство в трех поколениях. Захлопнув крышку гроба и избавившись от следов насилия, я оставил гробницу и спрятался за скосившимся надгробием сыновей Ананам.
Вдалеке послышалась фольклорная самодеятельность, вернее крысиный симфонический реквием по Зурифу и его непереоформленной недвижимости. Повело запахом миллионов алых свадебных роз. Скоро показалась и сама похоронная процессия во главе с рыжей крысой Разкуном, в мафиозном костюме, рядом величаво несла себя ее мафиозное величество - нутрия Анан. В первых рядах рисовалась Адюль, голосившая в ритм душераздирающей мелодии и сладкая парочка новобрачных. И конечно же, всегда готовый к услугам Блиада. Он услужливо и галантно распахнул двери гробницы, уступая дорогу всей процессии. Крысы протащили тело убиенного мной Зурифа. Лидка, к счастью, замешкалась.
- Ш-ш-ш, Лидка, сюда! Не входи, иди ко мне, - успел я дать знак, и сообразительная Лидка незаметно скрылась. Мы дождались, когда последняя крыса войдет в мышеловку. Ждать пришлось недолго: мышеловка захлопнулась, я повернул ключ. Какое-то время еще были слышны звуки концерта и торжественная речь Блиады.
- Дорогие соплеменники, аднаковские крысы! В этот грустный миг, в этот трагический час, я хочу соболезновать нутрии Анан, снохе Зурифа. Бедная Анан! Ты вошла невесткой в дом, стала матерью, дочерью и женой, но не только Разкуну, благороднейшему и честнейшему из крыс.
Ты стала половинкой и покойному Зурифу, старцу первой гильдии чистильщиков. Ты делила ложе и невзгоды не только с Разкуном, но не отказывала старичку Зурифу. Ты! Добрейшая! Ты – вернейшая жена и любовница! Ты соизволила сочетаться с крысой, ты трансформировала крысу в нутрию! Ты вдохновила свекра и супруга на великие подвиги достойные нутрий! Ты была их музой! Я плачу, я рыдаю вместе с тобой! Вдова, сноха, милая Анан! Как тебе не будет хватать гениталий Зурифа! Что касается покойного, позвольте, дорогие соотечественники, несколько слов, прежде, чем мы откроем саркофаг и поместим тебя к любимому внуку, где ты будешь вечно покоится, вечно нетленный в объятиях сотового меда. Зуриф! Ты родился в грязной нищете, рано потерял родителей, тусовался на огненный гиенах, глотая слюни, поедал трупы своих сородичей! Как ты непосильно трудился и писал доносы на недостойных друзей и нерадивую родню. Как ты старательно работал в тюрьмах, каким незаменимым спецом – наседкой был. Как терпеливо ты заседал в судах, в статусе лжесвидетеля! Как гнал водку, сажал и собирал коноплю. Как ты поднял на лапы наш родной Аднак – некогда бедное и заброшенное. И засветился очаг твой, в твоей хате стало тепло и сыто. Ты родил сына Разкуна, ты нажил добро, вот этими своим лапами, я сколько раз плавил энное количество золотых зубчиков. Зуриф – вечная тебе память, упокойся в меду и в мире гробницы. Разкун – ты истинный сын достойного Зурифа, подойди, попрощайся с отцом: больше ты его не увидишь, поцелуй его, не бойся – он не кусается, он – дохляк.
Анан, как полагалось в подобном случае, упала в обморок. И пошли звуки музыки, их я тебе не опишу, крысы, наконец-то, поняли, что заживо замурованы. Жутко было слышать ритмы загробного мира, и мы с Лидкой вышли на дорогу и направились к поселку Аднак. Обойдя богатый дом, мы вышли к подъезду ветхого строения и постучали в первую попавшуюся дверь.
- Кто там? – справился скрипучий голос.
- Дорогая, мы свои, крысы.
- А что мне делать, что крысы? Больше крыс, кто есть?
- Дорогая, мы хотим квартиру здесь купить.
- Я не дорогая, а дорогой. Вах, это вам крохобор Нерсо наводку дал?
- Какой Нерсо?
- Пидараст верхний, я его мать ебал!
- А он крыса?
- Мерзкий и отвратительный крот! Всем роет, роет, мне подвал вырыл и левый свет провел. На мою линию сел!
- Впустите нас, разберемся с этим Нерсо.
- Не-е-ет, я только жену потерял, может, вы и меня убить хотите.
- А, что хочет от вас этот Нерсо?
- Его спросите, гнить хочет в земле. Понимаете, я тараканов люблю. Что в этом плохого? Все живое любви требует, так он всех крыс на меня натравил. Как мимо пройдет, так своими кривыми лапами моих тараканов раздавить должен. Это он специально делает. Вредный он, кроты и бобры очень вредные. Вы отойдите от дверей, пожалуйста, у меня под тяпкой тараканье гнездо, не раздавите.
- Хорошо, хорошо, дорогой.
- Вы на них с презрением не смотрите, они умные и подобрее нас.
- Вы – тараканолог?
- Канешна, я – кандидат в президенты ассоциации клуба тараканологов.
- Интересно.
- Подождите, я помочусь.
- Встряхнуть не забудьте, - влез я.
- Э, сынок, ты сейчас родился и меня учишь?
- ВЫ всех тараканов потопили.
- Как?! – закричал вдовец.
- А так! Моча в гнездо стекает со щелки дверей.
- Не беспокойтесь, они водоплавающие, наглотаются на пользу. Это уринотерапия, не слышали?
- А помет полезен? Во время войны мы ели.
- Помет? Есть у него полезные функции, на ранки накладывать, землю удобрять, а внутрь не пробовал.
- А почему вы тараканов в дом не заведете?
- Куда? У меня и пасека, и муравейник, а то бы с удовольствием. И что вы за допрос учинили, убирайтесь, пока патрульных не вызвал!
- Не бойтесь, дедушка, мы по квартирному вопросу. Справляемся обо всем, а то не приведи судьба к бобрам попасть.
- Все охуели сейчас. Думаете чистокровных крыс найдете? Ни хуя! Вон наши парни на натрихах, кротихах, бобрихах женятся. Плевать им на крысиную идею.
- Вы, что «Крысания и Мышания» не выписываете?
- Слышал про эту прекрасную книгу, но и только. Читать не все крысы умеют, а кто умеет достать не может. Разкун и Онеб беркеты строят.
- А Нерсо читает?
- А на хуй ему «Крысания и Мышания»? он на своих кротах гонит. Утром думает, как своей жене кровь отравить, днем шныряет на своей развалюхе, кого бы подвезти и побольше содрать, вечером думает, как моих тараканов раздавить и лампочку вывинтить. За полночь – хуй встает Гайку трахнуть, да так, что у меня самого со страху хуй подскакивает. Это он квартиру продает, хочет максимально дороже продать и минимально дешево побольше площадь приобрести.
- Может, вы все-таки откроете?
- Ни в коем случае. Я открыл однажды Разкуновцам в масках, всех насекомых моих похитили.
- На хер им насекомые?
- На рестораны.
- На какие еще рестораны?
- Да, у Разкуна в Ясоре сеть казино и ресторанов, охуевшие богачи все новых и новых деликатесов требуют. Жареный таракан десять баксов стоит. Я вам не советую здесь площадь покупать, пока спорные вопросы не разрешаться. Мои сыновья на Разкуна киллерами работали, скольких пришили, а какие мужественные, справедливые ребята были! Разкун их кидал постоянно и заложил под конец. В Ясоре по ним розыск объявили, они бедненький сюда подались и к черной крысе Онебу на службу нанялись, и этому гаду столько помогали: то вещи тащили, то что, но Разкун наводку дал и у Онеба дома их замочили. Я их на кладбище похоронил рядом самоубийцей внуком Зурифа. А сейчас свадьбы была, мы с женой гуляли, а Разкуна киллеры прикатили и всех кокнули.
- Зачем?
- А он специально свадьбу задумал, чтоб от крыс Аднака и от онебовцев зараз избавиться.
- А чем они ему помешали?
- Как чем? Онебовцы – идеологические враги, а аднаковцы землю освободят, ему земля нужна для прихватизации.
- Ясно, дедушка, спасибо за все. Мы сейчас к Нерсо поднимемся.
- Идите, идите, полюбуйтесь на ненаглядного!
На обхарконной, скользкой от усеянных гандонов лестнице, в вечной темноте, мы нащупали звонок.
- Кто там? – спросил пискливый голосок.
- Мы по объявлению, покупатели.
- А зачем так поздно?
- Заблудились, ели нашли.
- А моего мужа дома нету.
- Нам крысятник нужен, а не муж.
- Мы – кроты, у нас кротятник.
- НУ, вы откроете?
- Войдите, только ноги вытирайте, у нас все стерильно. И не шумите – кротята спят.
Мы вошли, вдохнув тяжелый, тухлый запах и , естественно, что ни о какой стерильности и речи не могло быть.
- Садитесь, - пригласила молодая худощавая кротиха. – Сейчас Нерсо придет, кофе нет, он должен принеси, у нас, у кротов, все мужчины приносят.
- Мы не пришли кофе пить, а только узнать сколько будут стоить ваши хоромы?
- Жалко продавать. Нам еще подумать надо. Нерсо никак не соглашается продавать, какой здесь воздух чистый, дача! А сколько бедный Нерсо на евроремонт денег угрохал – десять домов в центре столицы купил бы. Сколько покупателей приходят, устали мы от них. Одна крыса даже здесь себя убить грозилась, так наш дворец им понравился. Я сказала: иди в другом месте себя убивай.
- И, что убил?
- Канешна, убил! Вон там его мемориал стоит, что не видели?
- Видели, видели.
- Мужа нету: я ничего на эту тему говорить не могу. Мы, наверно, не продадим – жалко.
- Хорошо, - не стала настаивать Лидка, и обернулась ко мне: - не хотят – не надо! Пошли Атоша подвал купим под магазин.
- Постойте, постойте, - замахала лапками Гайка. – Постойте, сейчас Нерсо придет!
- Нет, спасибо, нас подвал устраивает.
- А за сколько Атош продает?
- За пейдесят баксов и после переофомляется. Цены упали, никто не покупает.
- Почему?
- Не знаю, - Лидка направилась к выходу.
А я шепнул Гайке на ухо:
- Выселение будет. У всех здесь ордера незаконные.
Растерянная Гайка сама себе громко сказала.
- Верно, проверят, узнают… Постойте! – истерично завопила она, и как оголтелая помчалась догонять Лидку. – Постойте, не уходите, мы договоримся.
- Нет, нас не устраивает.
- Сейчас Нерсо придет.
- Мы ждать не можем.
- Я вспомнила, у меня кофе есть, сейчас сварю.
- Ладно, только ненадолго, - и Лидка присела.
- Вам с пенкой или без?
- Я на ночь кофе не пью.
- Тогда кефир, я вам сейчас такой стол накрою и Нерсо придет.
На столе появились фрукты, нежный ореховый пирог, сыр, копченья, горячий мясной обед, коньяк и прохладительные напитки. Мы наворачивали с большим аппетитом. Гайка с ужасом в глазах наблюдала, как испаряется коллекционный коньяк.
- Нам надо уйти, - вспомнила, как бы невзначай, Лидка и резко встала.
- Подождите еще, как пойдете в такую темноту?
- Поздно, мы ждать не можем.
- Разве так можно? Ничего не поесть и уйти. У нас, кротов, не принято так гостей отпускать. Я сейчас в магазин сбегаю, сосиски, рыбку копченную и пиво подниму еще.
- Нет, нет, как-нибудь в другой раз – категорично заявила Лидка и резко встала.
- Постойте, дорогие! – закричала Гайка и молниеносно скрылась в дверях, через несколько секунд она стояла перед нами с бутылкой дорого пива, копченой семгой и сосисками.
- Кушайте сами, а мы уходим.
- Как так можно? – чуть не заплакала Гайка, закрыв дверь на ключ. – Никуда я не пущу таких дорогих гостей!
Мы нажрались по второму кругу, а Нерсо не спешил возвращаться.
- Спасибо за гостеприимство, - Лидка встала и я за ней вслед.
- Куда вы сейчас? Сейчас Нерсо придет, сам вас отвезет.
- Времени нет, нам еще искупаться надо.
- Здесь купайтесь…
- Что вы?! Это неудобно!
- Ничего неудобного нет.
Лидка пошла искупалась быстро, следом за ней я, и теплая постель ожидала нас. Мы притворились спящими. Хозяйка долго убирала со стола, и то и дело поглядывала в окно. Так до утра мы не сомкнули глаз. С первыми лучами солнца дом оживился, его вернули к жизни крики в подъезде и дикий стук в дверь. Через несколько секунд соседский крысы внесли молодого, но уже седого и очень мертвого крота Нерсо. Гайка стала бледной, как мемориал Веабашохов. Кротята проснулись и стали плакать, мы с Лидкой быстро встали и оделись. Комната наполнилась соседскими крысами, среди которых был и наш старый знакомый Атош.
- Бедный, висок ударил и на месте остался. – Сочувствовали все.
Окаменевшая Гайка сидела в углу, уставившись в одну точку. Добросердечные соседи увели плачущих детей.
- Как же это так? – интересовалась Лидка.
- Видите, под лапой гондон прилип с растекающейся малафьей? На нем поскользнулся и упал.
- Сам виноват, не вывинчивал бы лампочки, был бы свет – не подскальзнулся б, - вздохнул сосед.
- Он моих тараканов раздавить хотел. Не рой другому могилу, сам попадешь! – злорадствовал Атош.
- А кто эти гондоны вечно по подъезду разбрасывает? – интересовался другой сосед.
- Он и только он! Сколько раз своими глазами видела, - констатировала дворник.
- Верно, мы такие не употребляем. Наши крысиные покроя дороже с усиками, а эти – дешевка, кротские без усиков, - рассуждали меж собой крысы и принялись за дело.
Открыли стол, на котором мы вчера так плотно поужинали, и чинно возложили поверженное тело, накрыв шелковым покрывалом – семейной реликвией в десятом поколении, бывшей в употреблении исключительно в таких эксклюзивных случаях. Последовала новая атака родственников, очень активных, очень скорбящих, очень веселых. Мы поняли, что лишние, и попытались незаметно скрыться, но отрешенная Гайка быстро отрешилась от отрешенности, поймав нас у дверей.
- Прошу, не бросайте меня в трудную минуту, мы не договорились о главном.
- Сколько вы хотите?
- Пятьсот – это дешево.
- Да, что вы, Гайка, таких цен нет.
- Тогда, четыреста девяносто пять.
- Вы смеетесь!
- Ладно, четыреста восемьдесят.
- Мы уходим.
- Сколько вы дадите?
- Ни копейки больше сорока пяти, в доме нехорошая аура.
- Я вынуждена согласиться. Пишу дарственную.
- Пишите, и чтоб знали, только из жалости к сиротам.
- Вы не волнуйтесь, цены поднимутся, даром покупаете.
- Я могу еще отказаться.
- Нет, нет, я твердо решила.
- Только, где будем хоронить? – спросил кто-то из родни.
- Не знаю, место не взято. На кротское кладбище ой, как далеко, как мне туда потом ползти? – она горько заплакала.
- Не плачьте, Гайка, набальзамируем и место найдется поблизости. Я похлопочу, у меня блаты есть.
- А, что мы съезжать должны? – вылупила глаза вдова.
- Пока пусть Нерсо съедет.
Пока что Нерсо съехал со стола, заботливые родственники умело перенесли тело в цинковый гроб, любовно обложив льдом. Гайка поскупилась на мумификацию, Лидка с понтом справилась о бесплатном месте на крысином пантеоне. Два дня Гайка скулила, хохотала, и готовила на родню. Родственники куда-то уходили, а вечером возвращались голодные и коротали ночь у гроба за закуской и водкой, играя в карты и домино. Кротята оставались у соседей. В день похорон Нерсо был ознаменован дождичком и ароматом похоронных блюд, исходящего из близлежащих квартир. Добрые соседи скинулись и готовились к участию в совместной трапезе. Все истомились ожидать, когда же наступит долгожданный момент и цинковый гроб со своим хозяином отправится восвояси, чтобы оставшиеся сели веселиться за семью тостами, вспоминать прекрасные качества покойного. Жаль, что Блиада погиб, по такому поводу можно было и освободить его, но видно не судьба Нерсо! Наконец-то, под вой Гайки и плачь зурны, гроб с телом Нерсо был спущен и, как флаг, водружен у подъезда. Здесь с ним, вернее с его гробом, могла попрощаться вся шушера родной улицы. Желающих провести Нерсо в последний путь, - к неудовольствия Гайки, но к удовольствию соседей, собралось мало. Катафалка долго не задерживаясь, поехала по знакомой проезжей дороге к крысиному пантеону. Лидка и я сели рядом с водителем, ключи от фамильного склепа Веабошохов были у нас. Мы были у места назначения, только осталось объявить день открытых дверей у великого некрополя. Я подбежал с ключами к дверям, и что? Жуть! Из вечной пустоты доносилась загробная и бездонная речь. Призыв загробного оратора пронзал умы, сознание, личину, побеждал страх и неверие, приводя к трепету крысиные сердца.
- Дорогие друзья и соотечественники, вы пришли сюда в этот скорбный час, в эту тяжкую минуту! Эти грустные мгновения и принесли сюда ваши слезы, вздохи, цветы! Это все, что может живой подарить сдохшему! От имени дохлого, но еще не покинувшего нас навечно, я хочу сердечно поблагодарить вас за внимание и извиниться за временный дискомфорт, причиненный по такому поводу. Но, ничего, сдохший знает, что бы давно наточили зубы на поминальный ленч, и он вам его устроит! Я ручаюсь, что сдохший видит ваши слезы, слышит ваши вопли и знает все, в частности, кто рад его смерти, и кто очень рад! На этом его жизнь не кончается…
Лидка прикрыла пасть, чтобы не расхохотаться. А загробный оратор все говорил и говорил, завороженные крысы превратились в одно напряженное и слепое благоговение. Наиболее благочестивые опустились на колени, приложив уши к земле. Глухой, хриплые, потусторонний глас продолжал грузить. Крысы, державшие наготове цинковый гроб с телом крота, застыли в этом положении и , наверно, уже трижды побили мировой рекорд по штанге. Вопиющий глас взволновал не только крыс, но и почву, деревья стали трещать и, ломаясь, падали. Вышка монумента реконструировалась под качающуюся башню. Один за другим падали вертикальные надгробия, и страшный звук упавшего гроба завершил это светопреставление. Нерсо подобно древним фараонам, увел в загробную жизнь своих верных слуг. Но глас вопил и вопил в шуме происходящего. Его было плохо слышно, удивительно было то, что в той загробной жизни завелся диалог, некто осмелился его перебить такими словами:
- Стоп! Стоп! Без паники! Она пришла к вам с миром, тортом и любовью! Это в ваших же интересах! – голос принадлежал очень мерзкой хамелионше, и звучал из рупора. Но глас из гробницы не замедлил с ответом.
- Вы должны верить голосу своей совести, слушайте его в тяжкий миг! – земля прекратила тряску и наступила тишина.
- Конец света близок! Сдавайте золото в скупку, потом будет поздно, спрос прекратится!
Растерянные крысы хватали друг друга за лапки перед лицом неизвестности и сомкнулись в тесные ряды. Картина быстро прояснилась: оказывается четыре черных гиппопотама, окружив процессию, загородили свет. В середине выпендривалась большая, умна, в громадных очках мамаша, но говорила не она, а хамелионша, сидевшая у нее на носу.
Быстро оценив ситуацию, мы с Лидкой укрылись в кустах густого шиповника. Ораторы сего мира и оратор не мира сего говорили наперебой.
Хамелионша:
- Дорогие, любимые крысы, я вам рада, я счастлива общаться с вами! Я пришла облегчить ваше жалкое существование!
Голос не мира сего:
- Ваше существование тяжелое, но нужна борьба.
Хамелионша:
- Правда, я маленькая пресмыкающаяся ящерица, своими шипами не способна победить разруху на этом кладбище! Но я сумела найти для вас большую благородную гиппопотаму Урку. Вы наверняка слышали о ней и ее детенышах. Вот они стоят перед вами и блокировали вас своей любовью и заботой! Они хотят прибрать кладбище и весь Аднак к своим шестнадцати ногам! Конец мафии! Конец бандитизму! Прочь грязные лапы Разкуна от жилищ несчастных крыс! Гиппопотамы пришли воевать с наркобизнесом, и у вас будет все благодаря мамаше Урке!
Голос не от мира сего:
- Слушайте свой внутренний голос и у вас будет все! Все! Все!
- Кто это там пиздит и радуется? – возмутилась мамаша Урка, и земля под ней вновь затряслась.
- Кто-то у этого мусора, - ответила в рупор хамелионша. – Все вы молчите, это хороший знак! Я уполномочена заявить…
Но тут опять вмешался голос не от мира сего:
- Даже фильм был такой, помните? «ТАСС уполномочен заявить».
- Кто смеет перебивать и мешать мамаше Урке?! Учтите, мальчики с ним разберутся по-мужски! – пригрозила хамелионша.
- Благочестие было уделом этой семьи, и мамаши даже, - продолжал загробный голос.
- Опять? – разинула Урка пасть.
Гиппопотамы перешли в наступление. Скованные страхом крысы окаменели, готовые к роковой участи.
- Дорогие соотечественники, крысы, умнее вас не существует, - вновь донесся загробный глас.
Полная благородной ярости т отваги, рептилия пригнула в крысиную кучку. Но пропитанные адреналином морды крыс смотрели сквозь блуждающими взорами. О серой массы никакой грозой и не пахло. Это прибавило рептилии больше уверенности и, она продолжила агитацию.
- Дорогие крысы! Вы меня знаете не один год. Я же ваша любимая ящерица Тюлька! Сколько труда было вложено в это грустное заведение. Под каждую могилку влезала, каждый камешек прихватизировала. Подумайте, зачем вам Аднак? Золота нет: мы с директором давно перетаскали. Если б вы доверились миллионерше Урке, она с иностранными инвесторами планирует грандиозное строительство. Вместо ветхого пантеона, здесь расположиться большой веселый Дохлей- нет! Сегодняшний пантеон тормозит экономический рост нашей общей страны Анидора. Я ручаюсь собственной кожей, что вам позволят по -прежнему собирать могильный шиповник и цветы, ваш продукт будет продаваться по более твердым ценам. Дохлей-нет станет вашим пиарщиком. Если подпишите отказ, только в том случае вы останетесь в своих домах и на рабочих местах. Урка снесет все и обеспечит вас новыми квартирами и высокооплачиваемой работой. Но, если откажитесь, тогда пасть бегемотов поглотит вас вместе с вашими грязными замыслами. Я для вас пасть рву, когда для себя даже клочка земли под гроб не оставила. Что не сделаешь для любимых крыс?!
- Чего-го-го не сде-ла-ешь для любимых крыс! В гроб уложить и слова прощения говорить-ить-ить!
- Кар-кар кто это? – закаркал появившийся ворон Розна. Он давно работал на кладбище на полетушках у Тюльки и директора. Увидев и услышав Розна, крысы оживились и немного воспряли духом. Его знали здесь, все боялись и, следовательно, уважали. На иерархической пирамиде обязанностей Розны центральное место занимало работа. Неисчислимые лета ворон состоял в должности начальника охраны этого кладбища. Служил ни одной династии повелителей, рьяно и любому глаз бы выклевал, кто помешал бы ему выполнять служебный долг. Ни одна ягодка шиповника, ни один саженец каменного цветка, или фруктовый плод не ушел бы без его санкции. Всем было хорошо известно, что Розна из грязного семейства вороних, но он сам это тщательно скрывал, считая себя коршуном, и любой осмелившийся бросить ему в лицо правду становился кровным врагом. Но таковых почти не находилось, и потому появления Розны сняло напряжение.
- Розна, Розна – друг наш! Что нам делать? Посоветуй! Ты более сведущ! – подняли взоры с надеждой.
- Все, все объясню! Кар-кар!
- Не слушайте негодяе-е-ев, - ответил потусторонний голос.
Лидку скрутил приступ смеха, я задыхался, сдерживая хохот, понимая опасность происходящего, Розна был старым стреляным вороном. За свою долгоиграющую жизнь он навидался многого, и не верил ни в какие потусторонние голоса. Его острый птичий слух и глаз мгновенно уловил земное происхождение неземного месиджа. А Тюлька все продолжала агитационную кампанию.
- Я вижу по вашим добрым мордам, что согласны. Только чего- то еще боитесь.
- НЕ бойтесь никого, но только своей совести, вы изобрели водолазный костюм и презервативы, - вновь вылез голос смущающий умы.
Крысы, вышедшие из-под контроля, стали метаться из стороны в сторону. Потерявшая самообладание Тюлька набросилась на вдруг оробевшую массу.
- Бессовестные, неблагодарные свиньи! Сколько я вам хорошего сделала! Сколько раз стягивала одежду с ваших трупов, чтобы могильные черви не сожрали, а бедные в секонд-хенде купили бы. А вы?! Вы еще попляшите у меня свой ирачик и анахлеш! Нет здесь ничего вашего, нет! Вы – никто! А я вам еще деньги даю за отказ, берите – лучше будет вам! Иначе и это тоже потеряете!
- Трудно потерять, я понимаю, не будем терпеть, дорогие крысы- - ы , - поступил новый месидж.
- Опять! Опять! – завизжала Тюлька, и затопала коротенькими конечностями, стала красной от гнева и нетерпения.
- Кар, кар, кар, дорогие крысы, зачем заставляете нервничать нашу бедную Тюльку? Да, не останетесь вы без кладбища, без шиповника и работы. Урка наичестнейшая из всего семейства гиппопотамов. Успокойтесь! Она не оставит вас так! – провозгласив эту речь, ворон улетел, а Тюлька продолжала:
- ВЫ не пожалеете ни о чем! На этом месте, где стоят покосившиеся заброшенные могилы ваших предков, будет новый фешенебельный похоронно- поминальное центр Дохлей-Нет. Центр будет вмещать гостиницы с барами, туалетом с бедэ и европисуарами; ресторан с фонтаном и похоронное бюро добрых услуг, берущее на себя хлопоты по изготовлению высококачественных еврогробов; цветочный магазин оформит евровенки и еврокорзинки, чтобы по-эпикурейски провести дохлого в последний путь. Здесь же будет расположен большой центр, откуда еврогроб поместят в еврокатафалку и довезут до красиво вырытой евромогилы. Лучших и сговорчивых из вас благородная Урка отправит учиться в евростаны. Стажироваться на профессию дизайнера по покойницкой одежде у лучших кутюрье, флористов и дизайнеров еврогробов. Особо одаренных отправим учиться на стилистов для дорогих покойных клиентов. Рестораны и кладбище увеселит ансамбль укомплектованный из самых популярных групп. На похоронном и прочих церемониях. Покойник сможет выбрать группу по своему вкусу. Будет легкий и тяжелый рок, джаз, блюз, по-прежнему останется активным зурна и дудук. Здесь же будет большой танцевальный зал и стриптиз- бар. Вы себе хоть представляете, сколько рабочих мест создаст спасительница Урка! Воплотится мечта, это осуществление государственной программы по занятию населения! Среди ваших умных мордашек я вижу будущих финансистов, директоров нашей корпорации, менеджеров по маркетингу еврогробов. Прекрасных поваров – европрофессионалов по приготовлению похоронных блюд, официантов, стриптизерш, похоронных баров. Здесь будет и сеть казино, сегодня они бедные околачиваются по кладбищу, в жару раскаляют голову – что может привести к солнечному удару, в холод сидят на холодных могильных плитах и болеют геморроем. Наша обязанность защищать права любого животного, заботиться о здоровье и благосостоянии каждого из нас. Эту тяжелую ношу добровольно берет на себя семейство гиппопотамов. Благодаря их трендам и финансам, это заброшенное кладбище бывшего пережитком эпохи белого лиса станет местом отдохновения мамочки Урки и ее детей.
- Мы требуем гарантий, - осмелился открыть Атош свою пасть.
- Атош, дорогой! Мой авторитет – твоя гарантия. Ты пожилой и знающий крыса. Весь Аднак обеспечиваешь медом и за гроши. Просто представь, как подскачут цены на твой продукт. Его будут покупать все покойники Дохлей-Нет. Пойдет модное веяние хоронить в меду! Его первым долгом подхватят богатые – они еще при жизни начинают разлагаться! И тараканов будешь сдавать в рестораны Дохлей- Нета.
- Не трожь, аферистка, моих тараканов! я тебе не рядовая крыса, я – кандидат на президента по охране насекомых, я развожу их, чтобы жизни радовались, а не жарились на сковородках адских поваров. Я за них готов умереть!
- Это ты сказал! – каркнул Розна и, налетев, вознес в клюве старика перед трепетной массой.
- Ну – ка открой пастик, - попросил Розна сына Урки.
Бегемотик послушно разинул пасть и молча проглотил Атоша.
- Не бойтесь! – продолжал Розна. – Выходите из своих мест обитания, поселяйтесь вот в эту новостройку и работайте на здоровье, возьмите косточки своих мертвецов и временно держите их при себе. Кто сохранит о них память, если не вы? И очень скоро здесь будет то, что будет!
- Отказ! Отказ! Пусть пишут отказ от собственности! – пищала хамелионша.
- Прос-мот-ри-те! – открыла пасть Урка и подала Розне каталог экстерьеров.
Крысы рассматривали картинки, делая вид, что что-то в них разумеют.
- Дерзайте! Только недоброжелатель будет вас отговаривать от такого выгодного предложения. – Дерзайте, крысиное племя, но – семь раз отмерь, один раз отрежь! – говорил голос не сего мира.
- Опять?! – Урка медленно и грозно обернулась к склепу.
- Племенная солидарность! Не берите пример с местного старожилы Розны, который стыдится своего вороньего происхождения! – продолжал странный глашатай.
Неизвестность и остановила крыс, они не знали, кого слушать и что делать, и вступили в пререкания между собой.
- Врут они все!
- Молчи, проглотят, как Атоша.
- Мне надоело бояться!
- Этот голос хочет нас предупредить!
- А я ничего не слышал!
- Мне плевать, я жить и работать хочу, подпишу отказ!
- Нам за это компенсация полагается!
- Что дадут, то и возьму!
- Спасибо должны сказать, если живыми уйдем!
- Все будет хорошо, построят и всех позовут.
- У всех работа будет!
- Не верю, аферисты они!
- Да, блефуют!
- Что тут блефовать? Атоша проглотили!
- Всех не проглотят, в глотке застрянем!
- Хватит вам паниковать!
- За-щи-щай-те ва-шии пра-ва-а-а крыc! Ве-ка-ми мы шли –и-и по-по-по, ка-ка-ка, - опять влез таинственный глашатай.
- Сейчас ты у меня покакачешь! Я твою породу ебал! – Розна нахохлился и налетел на двери. В две секунды открыл и клювом отважно влетел в склеп облизанный медом с прилепившимися тухлыми трупами крыс. Жуткую картину венчал саркофаг, на котором отчетливо жестикулировал, словно вождь мирового пролетариата, живой скелет крысы. Не обращая внимания на влетевшего Розну, скелет продолжал грузить. Весь он был усеян драгоценными украшениями. У подножья ветер из открытых дверей разнес лепестки миллиона вялых роз.
- Я твою пасть ебал! Это ты, Блиада! – ворон зацепил оратора и вылетел стремглав.
- А, сволочь! Это ты мне воду мутил?! – опять запищала Тюлька.
- Кончайте с ним! - приказала Урка.
Ворон, подчиняясь, подлетел ко второму бегимотику.
- Проголодался, Клео? Открой пастик! – Клео послушно разинул пасть, но шустрый Блиада, изменив траекторию и пользуясь суматохой, полетел и упал в наш куст. Мамаша Урка и ее сыновья были близки к потере сознания, ворон забыл закрыть за собой двери гробницы. Гиппопотамы не выдержали чада разлагающихся трупов. Старый пантеон рухнул вместе с ними.
На нас обрушились обломки башни Веобашохов, могильные плиты, конечности бюстов, корпуса деревьев. Я, Лидка и Блиада увернувшись, как завороженные смотрели на падающую тушу мамаши Урки. Рядом плюхнулось окровавленное ухо Клео, а молодая осина воткнулась в правый глаз Илкори. Тюлька не преминула оказать им первую помощь.
- Они живые! Живые, живые!
- Именно, все бляди живые!
- Как смеешь, ворон, наших благодетелей оскорблять?!
- Сейчас я их прикончу и тебя заодно за это слово!
- Не смей, ворон! – исступленно вопила ящерица. – Ты продажный ворон!
- Это я ворон?! Грязная аферистка! Я – Розна?! Повтори, что сказала! Все прощу, кроме этого!
- Да, да! Ворон! Повторяю! – орала она, отступая.
Но Розна достал ее и ударом острого клюва расколол ей голову. Тюлька тяжело осела, пока не понимая, что с ней произошло, а на беззвучных губах можно было прочитать: «Предатель, ворон!»
- Ты свое получишь, а теперь их очередь. От меня никто еще безнаказанно не уходил!
- Это мы еще увидим, - дерзко рассмеялась Лидка. – А ну-ка, Босс, разорви этого падальщика!
Любой мало-мальский знакомый с зоологией знает, что не надо быть царем природы, чтобы разобраться с такой дрянью, как ворон. Принять вызов такой птицы для кота – хуйня! Переоценивающий свои возможности Розна, подлетел ко мне на близкой расстояние. Ну и хорошо! Мои когти зажали его цепкой хваткой и острые зубы впились так, что вся спесь ворона мгновенно сошла.
- Отпусти, сделаю все, что захотите. Только жить! Оставлю кладбище, только жить!
- Тебе, что трехсот лет мало? Хочешь еще? Так я тебе и поверил, ворон, - злорадствовала Лидка.
- Не называйте вороном, лучше убейте! Я ненавижу ворон!
- И правильно делаешь! Ворон! Ворон! Ворон! Ворон! – орала она ему в ухо, до тех пор, пока не лопнули его перепонки и, не разорвалось оскорбленное истиной сердце.
Я общипал все его перья, а ветер перемен поспешил развеять их по развалинам аднаковсого кладбища.
- Вонь скоро развеется, и эти монстры очухаются! Нам уходить надо! – У Лидки прошла эйфория.
- Смерть это – явление естественное, а что естественно, то не безобразно, - начал было Блиада.
- Молчать, испорченная пластинка! – Лидка вновь заехала по истощенной морде оратора.
- Лид-ка-ка, Лид-ка –ка, - заплакал Блиада и ощутил себя во времени и пространстве. – Где я? Я…я…я…Что случилось? – бормотал он, глотая сопли и слезы.
- Уебываем и по быстрому! Что объяснять, все равно не поймешь!
- Хорошо мы позабавились! – засмеялся я.
- Это не смешно! Много не болтай, дурак! А ты, что глаза вылупил, недоделанный? – схватила она за лапу Блиада.
- А я причем? – удивился ювелир.
- Притом, что оставляю тебя и разбираться с гиппопотамами!
Мы покинули место массового истребления, пересекли проезжую дорогу, обогнув аднаковскую лужу. Мне очень захотелось есть.
- Учись стойкости у Блиады. Сколько дней не жрал, а держится тверже богов Олимпа!
- Я был сыт словом! – воодушевился оратор.
- Он мне не объект для подражания, попал бы на «Треффикелу», остался б голодный в бездне моря, посмотрел бы, какие он могильные речи толкал бы!
- А я не могильные, я свадебные тосты говорил.
- Для тебя, что могильные, что свадебные – один репертуар!
- Бося, хватит! У Блиада нервное истощение, лечиться ему надо. Пошли, мне не нужно, чтобы вы сейчас передрались.
Тема была закрыта, и мы пошли дальше в густую рощю прилегающую к Аднаку. Силы иссякли настолько, что даже Блиада выключил свой магнитофон. Легли на сухую листву, стараясь заснуть, но падла-голод мешал, я захныкал.
- Хватит хныкать! – зашипела Лидка.
Смысла не было сопротивляться, и я стал считать. На двадцати пришло чувство усталости, на тридцати исчезла тревога, на пятидесяти – я вроде бы стал забывать про еду, и дальше уходить в сон, в котором явилось сновидение. Я видел, как на меня идет молодой и грациозный олень, на рогах его был установлен поднос со сказочной снедью, ароматные пары щекотали ноздри, а слюна вырабатывала все ферменты для переработки невиданных деликатесов. Я решил не просыпаться.
- Кто ты такой, мать твою? – проснулась Лидка и вцепилась в морду пришельца.
Я ошибался, это была счастливая явь, и испуганный олень замотал головой.
- Стой, стоп! – дала команду Лидка, и олень подчинился.
- Держите! – Лидка перебросила нам всю снедь.
- А ну опустились! – опять приказала она и, ночной гость покорно опустил рога и тело.
- Хорошо! Так, теперь ложись на бок. Так, умница. Мы пожрем твой дачку, а ты резюмируй себя, - продолжала Лидка, и мы радостно набросились на жрачку.
- Что правда, то правда, даже сама кот Кирийра так не питался, - констатировала она, пожирая грибы в горшочках и кальмаров, - Не молчи, говори, кто ты, рогатик?
- Замра – полярный олень.
- А что делаешь на моей территории?
- А это не ваша территория, и лес, и лужа, и кладбище давно мамаше Урке в собственность перешли.
- Может, объяснишь, что за тварь эта мамаша Урка?
- Вы не знаете, кто такая мамаша Урка? Она не тварь, а неземное творение, сама доброта во плоти.
- Чтобы быть неземным творением надо жить в неземной цивилизации, а не в этом грязном мире.
- А она жила, все мы жили а большом зоораю кратко, а полно название было зоопаркрай.
- Такой же, как ее Дохлей-Нет.
- Мамаша Урка родилась в зоорае, чудесной, ненаглядной бегимотихой.
- И что ты делал там? Случайно не трахал эту мамашу Урку? – любопытствовала Лидка, пихнув в пасть добрый кусок ветчины.
- Нет, нет, что вы? Это из области фантастики..
- А жрачка эта кому предназначалась?
- Как кому? Конечно, мамаше Урке. Знали бы вы ее жизнь, книгу бы написали.
- Не надо, я уже написала и поймала один из трех подлинней.
- Бедную, ее красавицу часто в клетке держали, остерегались габаритов. Хозяин зоорая Кидэ все не мог ей достойную партию найти и пришлось ее случать со старым бегемотом, ее папашей Херкой. Троих суперменов родила, весь зоорай вверх тормашками стоял, все клетки тряслись, загоны рушились, источники забивались камнями, такие непоседливые были, никто не мог ее детенышей урезонить. Августейший Херка после вязки тяжело заболел и подох. Хороший был бегемот и умный, из дальних стран приезжали на него поглядеть. Дочурке Урке последнее наставление дал: «Вот, умираю, любовь моя. Будь сильной, меньше говори, чтоб больше жрать, беседуй мягко – поступай жестко, внешне доброй будь - внутри злой. Не живите в клетках, но загоняйте других, законы пишите, но не соблюдайте, требуйте, чтобы другие соблюдали. Рабами не будьте, но рабовладельцами – да! Живите так, будто никто на этом свете не существует!» Так он испустил свой последний вздох и сдох.
- От чего подох Херка?
- Хороший он был, не должны подыхать такие бегемоты, но не судьба, не прижилась ему почка мазандаранского тигра. А потом наступили времена, Урка вышла из расшатанной клетки, я не очень-то хотел, меня люди пожрать могли…
- А мамаша Урка…
- Мамаша Урка радовалась, чего ей людей бояться? Они сами ее пуще смерти боялись. А страх наводить она любила, но не собой, а своими бегемотиками.
- А ты боишься?
- Зачем? У меня рога! Раньше стыдом были, а теперь привилегией стали.
- А что ей стоит тобой бегемотиков вскормить?
- Пока я им нужен, кто будет скакать туда-сюда: они же неподъемные стали!
- А что она сейчас делает?
- В большом бизнесе. Большую пыль пускает: как пасть откроет, так пыль поднимается.
- Это мы знаем, - усмехнулась Лидка.
Становилось понятным, что лось понятия не имел о кладбищенской бойне, продолжал петь ей деферамбы.
- Мамаша Урка является одной из учредителей телеканала Шастур. В ее пасти смонтированы специальные спецэффекты и передатчики, выводящие на связь с каналом. Мне надо к ней скакать, но с чем? Вы сожрали ее обед…
- Да, теперь вместо обеда она может сожрать тебя Замра. Ты не подумал об этом? Где ваша кухня?
- А там, где картонка.
- Какая еще картонка? – не поняла Лидка.
- Какая? Обыкновенная. Картонный фасад с экстерьером и фасадом высотного воздушного замка. Она называет ее приманкой. Когда мамаше Урке приходится иметь дело с мелкими пресмыкающимися, то есть вывести их из мест рабочих и мест проживания и эти места прихватизировать. Она говорит мало, мягко, обещает много, я поднимаю на рога фасад-приманку, и мамаша Урка его им как жилой или рабочий временный объект демонстрирует. Пресмыкающиеся веря своим глазам, принимают ее предложение. Но, когда дело доходило до заселения, замок, как вы понимаете, испарялся. Мамаша Урка валила это на злые силы, которые вечно борятся с добром. Вот такая умница-разумница мамаша Урка. Сам белый лис Кидэ дивился ее ловкости и находчивости, и это все при такой неповоротливости габаритов. Понимаете, я пока служу ей верой и правдой, но она обещала мне хороший хлев и высокооплачиваемую работу, но только тогда, когда весь Анидор прихватит. Тогда никто не посмеет смеяться над моими рогами.
- Урка крутая, но не круче меня! Если у нее Шастур и три бегемотика, у меня все канализации и все крысы. А тебе лучше плюнуть на ее обещания, наебет она тебя, как остальных. Ты скажи, хоть плавать умеешь?
- А как же!
- Так бери свою картонку, нас на спину и пиздуем к морю.
- Зачем?
- Не задавай лишних вопросов. Я тебе жизнь спасаю.
Мы взобрались на спину Замре, Лидка за рога, я за Лидку, Блиада за меня… в таком сказочном порядке.
- Пошел! – приказала Лидка.
Замра спросил:
- Куда?
- За картонной приманкой. Вперед!
- Тогда мы скачем на кухню к Гошке, держитесь крепко!
Начинало светать, когда мы доскакали до кухни поросенка Гошки. Повар дико храпел, валяясь между бочкой черной икры и осетровой тушей. Я не сдержал радостного клича «Мяу» и окунулся в прекрасную массу черного золота, и лег в блаженстве на траву. Лидка заботливо с ложечки кормила Блиаду.
- Эврика! – закричала она, бросив взгляд на меня. – Все окунаемся в бочку с икрой и – в путь!
- А зачем? – удивился Блиада.
- На запас, тугодум!
- Мяу, - возгласил я и окунулся по второму кругу.
- А как же я? – взгрустнул Замра.
- Что-нибудь придумаем. Ложись на траву бочком, бочком…вот так. Бося, Блиада опорожните на него бочку. Давайте! Так, так! Хорошо! Размазывайте… хорош!
Обмазавшись все, Лидке пришла новая хорошая идея:
- А теперь приманку на спину!
Мы взобрались на фасад и двинулись, быстро выйдя из чащи вдруг поняли, что очутились в горах.
Олень терпеливо преодолевал крутые перевалы, становилось очень холодно. Духом мы не падали, запасам икры на холодном воздухе опасность порчи не угрожала.
- Надо было мне все это? Эта свадьба и приключения на жопу! – злилась Лидка.
- Пойдем по пути процветания крысиного общества, мы знаем, как нам поступать, - к Блиаде вернулось его ораторское призвание.
- Заткнись, Блиада! Здесь горы, болтай меньше! Обвал может быть. Нам переночевать пора, видите темнеет, а ночью в горах бродить опасно. Ложись Замра, замаскируйся фасадом, а мы у твоего брюха устроимся.
- Чур, фаллос не беспокоить!
- На кой хуй, мне твой фаллос сдался! Ладно, все ложимся!
Мы уютно устроились под брюхом оленя, и я увидел интересный сон.



Сутки III

Я сидел в личном самолете человека. Его там не было, штурвалом управлял индюк Ажав, рядом сидел кобра Рэип. В салоне на широком диване, дремля, нежился черная пантера Длонра. Рядом валялись опустошенные бутылки из-под водки. Мое присутствие почему-то никто не замечал.
- На, жуй! – Рэип подал Ажаву жвачку.
- Что это?
- Жевательная резинка с ароматом мандрагоры.
- Где взял?
- Спер в секс-шопе! Ха-ха-ха!
- Клево! Молодец! Я люблю аромат мандрагоры: пахнет женскими гормонами.
- Жуй и вперед смотри, мозги куриные!
- Не куриные, а профессиональные!
- Блажен, кто верует! Я сам себя не заставил веровать.
- А я не верую, я уверен в своей гениальности.
- Переписать – дело трудное, требует большого ума и знаний. Хочется верить, что когда-нибудь тебе это удастся.
- А этот все дрыхнет!
- Нажрался и спит!
- В туалет захотелось, бумажки нет?
- На, газеты человека…
- Нет, тут его рожа…
- Не велика беда. Подумаешь, высадили мы его на северном полюсе. Не испугаешь, что он про эту газету узнает. Наверняка, давно подох!
- Напрасно я это сделал. Не надо было мне у тебя на поводу ходить.
- А что даром? Трехкомнатную квартиру в центре Анидора, кто бы тебе так устроил бы?
- Человек бы устроил..
- А как же, устроил бы он тебе супчик!
- А ты весь ядом пропитан, даже на суп не сгодишься.
- Мало болтай и жуй свой мандрагору – хуй лучше будет стоять!
- Тебе ни то, что мандрагора, домкрат не поможет!
- Не твоя забота! Ты бы о яйце своем беспокоился и за своей Акирам смотрел.
- Сидит она день и ночь кудахчет, любит нашего сыночка.
- Так уж и вашего!
- Я сон видел, что вылупился индюшонок, моя копия! Утром не вытерпел и яйцо на эхо понес и, пожалуйста, сон в крыло, говорят: « Поздравляем, у вас сын.» Моя Акирам на седьмое небо от счастья полетела, и второе яйцо там снесла. Так что у меня будет еще сын – звездный мальчик.
- Эти сказки своим студенткам, старым маразматичкам рассказывай. Налево пошла твоя Акирам и правильно сделала!
- Не пускай яд, Рэип. Я много хорошего тебе сделал, против совести пошел из-за тебя, а так сам по себе я честный и очень порядочный.
- Да, честно сидишь вечерочками в садике и газетку очень порядочно читаешь. А под газеткой твой озабоченный пенис торчит, как памятник в чаще леса. Пройдут девушки – ты газетку в стороночку и гениталии демонстрируешь самым, что ни есть наичестнейшим образом. Все знают, что ты маньяк-эксгибиционист.
- Тише, Длонра услышит.
- Пусть слышит.
- На голову сядет.
- Где у меня голова, одно сплошное тело. Я Длонру не боюсь, но тебе, глупая птица, стоило бы поостеречься его когтей.
- Между прочим, мы от павлинов произошли. И если бы не мое виртуозное умение держаться на воздухе, хера с два б вы с Длонрой парили бы по небесному океану! Рожденный ползать летать не может.
- Это ты, в каком классе вызубрил, пионер?!
Какое-то время они сидели в молчании.
- Слушай, а что с ними будет, - нарушил тишину Ажав.
- Подохнут оба.
- И ягненок?
- Человек сожрет ягненка, а потом замерзнет.
- А вдруг раскроется наше преступление?
- Человек не злопамятный, само воплощенное всепрощение, за что я его глубоко презираю. У них нет шанса.
- А если чудо?
- Как видно, что ты индюк! Чудес не бывает.
- А если ты ошибаешься, что тогда?
- Я столько книг переписал и выдал за свои. И столько яда выпустил, что если б что-то было, то наша мама давно бы выеблась!
Самолет вдруг потерял управление. Ажав из последних сил нахохлился. Длонра скатился с дивана.
- Эй, не можешь срать, не мучай жопу! Я вашу мать! – выругался он громко.
- Чуть-чуть не считается! – Рэип попытался перейти на шутливый тон.
- Я не шучу! – наглел Длонра.
- Я сейчас с твоей Окисур говорил.
- И что? – Длонра вскрыл новую бутылку, спиртное выпало из его лап, и он влетел в кабинку.
- Что случилось с моей Окисур? Что? Не молчите, бляди!
Рэип улыбался.
- Держись, тварь ползучая! – взбесился Длонра, вцепившись в шею кобры.
На сидение закапали зеленые капли яда. Хищник разжал когти и поднял на дыбы индюка.
- Окунуть тебя, блядь, в этот яд?! Окунуть, блядь?!
Трепещущий Ажав кудахтал:
- Мы…мы врежемся в скалу…
- А мне по хуй, куда врежемся! Я – Длонра, черная пантера, я смерти не боюсь! Врежемся, если не ответите, что с моей Окисур!
- Сейчас, сейчас, - пришел в себя Рэип, - ты только Ажава отпусти! Все, все расскажу!
- Садись, курица, и смотри вперед! – Длонра вернул индюка в прежнее положение.
- Говори Рэип, не тяни лямку!
- Ей плохо стало.
- Как? Опять? – взгрустнул Длонра.
- Опять, дорогой… опять эти старые ведьмы из института.
- Что им надо? А? Что?!
- Раскусили нас. Все из-за тебя с нее спрос.
- И что, как она сейчас?
- Хорошо. Уложили в психушку Инаитаса.
- Где приступ начался?
- Как всегда у нее бывает, в маршрутном такси. Накануне в институт пошла, старухи набросились, подействовало.
- А что Оциц-овчарка делала? Не могла защитить? За что я ей деньги плачу?
- Оциц-овчарка бешенством была больна. Ее ветинспекция в сетку на эфтоназию. Вот так, дорогой, ничем помочь не могу.
- Придет еще наше время! А как рыжий лис Епезда?
- В норе прячется.
- Во время мы ретировались, во время.
- От этих старух спасенья нет!
- Зря не дал мне их на растерзание.
- Нельзя, они в прокуратуру пойдут.
- Никуда они не пойдут, маразматички!
- Длонра, Длонра! Все меняется, опять революция грядет, наша крыша съезжает. Если эти перди сообразят в прокуратуру пойти, все – пиздец!
- Ни хуя не будет! У нас все по закону сделано!
- А кто человеку настучал?
- Неблагодарные старухи! И все из-за тебя. Ты грубо работал, чуть не провалил авантюру.
Длонра достал сигарету.
- Не кури, здесь нельзя.
- Мне все можно!
- Чтоб ты сгорел, нечисть, - прошипел Рэип и закрыл дверь кабинки.
Длонра вновь разлегся на диване и вспомнил о водке.
- Где же ты, ёб твою мать! – ворчал он, заглядывая под диван. Дымящая сигарета выпала в водочную лужу, спирт воспламенился и охватил голову пантеры. Длонра дико завыл. Загорелся ковер и плющ на диване, пламя разошлось по всему салону и проникло в кабинку пилота.
- Длонра, Длонра сгорел! Сейчас мы взорвемся! – заметался Рэип, хватая парашюты.
И они были правы – через несколько минут самолет взорвался. Но кобра с индюком благополучно опускались навстречу новой судьбе.
- Уф, - облегченно выдохнул Рэип.
- А деньги, деньги при тебе?
- Какие еще деньги?
- Не увиливай, Ажав! Деньги за институт.
- А что, разве они не у тебя?
- Нет, не у меня!
- Значит, у Длонры.
- Это значит, что сгорели?
- Ветер принес, ветер унес!
- Твою квартиру ветром не снесет же?
- А эта квартира не моя, она на мою любимую Акирам оформлена.
- Здорово вы меня облапошили!
- Спасибо скажи, что живыми остались, а деньги заработать можно! Старух везде хватает!
- Таких дур, как в Анидоре нигде не сыскать. Ты хоть это понимаешь? А ну, со своим соколиным глазом посмотри, куда приземляемся?
Ажав опустил клюв.
- Хорошо, хорошо… вижу великолепный небоскреб, вон в лифте ебутся, а в окне … ой, ой, не могу, хуй возбудился… там самка на бидэ сидит! В другом окне гомики резвятся. Внизу шикарные автомобили, фонтаны плещутся, огни карнавалов горят. Это – один из мегаполисов страны Каменной Женщины.
- Хоть бы, хоть бы! – Рэип возвел глаза к небесам. – Когда мы будем там, новую жизнь начнем, новые лохотроны откроем. Жрать захотелось! Нажрусь от души!
- Ты все нажраться не можешь!
- А ты наебаться! Мы думали, женится, нормальным станет. Но нет! Горбатого могила исправит.
- Подожди, кто-то на мобильный звонит… Да, ало, профессор Ажав слушает!
- Слушай и молчи! Отвечай неоднозначно. Говори как можно меньше – нас подслушивают.
- Кто посмеет нас подслушивать?!
- Я не шучу, я серьезно! Все осточертело, может, в родную Ехиулоху вернемся?
- Нет, ни за что! Я еле калоши снял, читать и писать научился, профессором стал, под скрипичное исполнение. За меня книгу переписали и я – автор! Представляешь, сумел автограф поставить! У меня получилось! Скоро так надрочусь, что самостоятельно скатаю!
- Мало говори! Дела в жопе! Нас подслушивают.
- Кто?
- Я сам, я всех подслушиваю. Недавно подслушал беседу двух старушек из вашего института неблагодарных старух. Жаловаться собираются, чтоб ты знал.
- Все страшное позади, институт продан, деньги были у Длонры. Длонра сгорел и деньги тоже.
- А кто мне мою долю даст? Я Рэипа через Интерпол достану!
- Онав, мы сейчас в воздухе катапультируемся.
Подул холодный ветер и в его потоках кружились соблазнительные горелые и негорелые купюры. Ажав выронил телефон.
- Деньги! Мои деньги! Чудо! Это с нашего самолета, а ты говорил, чудес не бывает!
Парашютисты сталкивались и отталкивались в погоне за купюрами. Но птица есть птица, и Ажав при судьбоносном ветре сумел выклевать глаза Рэипу. Кобра, стеная, послал проклятья:
- Будь ты проклят! Жариться тебе с яблоками и кукурузой в день благодарения!
- Типун тебе на язык! – крикнул вслед Ажав унесенному ветром. Окрыленный победой он бросил и ветру вызов: - Кто ты, что смеешь уносить мои доллары?!
Я решил посмеяться над тупой птицей, взяв на себя роль ветра.
- Я – ветер по имени Ирдаб-справедливый, дающий и отнимающий, наказывающий и милующий, любящий и ненавидящий, всезнающий и вездесущий! Почему ты нарушил мой покой и приземляешься на моем воздушном замке? Если ты замерз, я согрею тебя в постели из теплых долларов! Если попытаешься меня обмануть, я отрежу твой хуй и всуну тебе в клюв! Но если ты прилетел с чистым сердцем, я женю тебя на своей дочери Лидке. Что ты на это скажешь?
- Я…Я…Я…
- Завелся мне, я да я! Головка от хуя!
- Нет, я не залупа, я – профессор Ажав.
- Слышал, слышал, что ты любитель потрахаться.
- Верно, я всегда готов, я в детстве был примерным пионером.
- Все будет зависеть от твердости твоего пениса, крутизны яиц, выносливости мошонки. Лидка – сексбомба, но если она не получит должного кайфа, то мир поразит разрушительный ураган, и имя ему будет Лидка!
- Я вас не подведу! Я спасу мир! Я всегда знал, что был рожден с особой миссией. Только накормите, я чую запах черной икры. Что значит быть богатым ветром!
- Это значит, жрать икру не ложечками, а бочками.
- А я, бедная интеллигентная птица, жене беременной еле по сто грамм, как лекарство покупал, крылья тряслись и слюнки с клюва капали, когда она клевала.
- Мог бы рыбий жир ей пихать, а икру сам бы жрал!
- А рыбий жир дешево?
- Грош цена!
- Какой я дурак!
- Сейчас узнал? Не стесняйся, проси, что хочешь!
- Мне бы икры поклевать, глаз остался. Купить – денег жалко, тяжким обманом доставались!
- Возьми наверх, высоко ли тучи, чтоб дождь не полил, а то доллары с сексом намокнут.
Ажав в угоду богатому ветру поднял голову. А я быстро наложил хорошую кучу, смешал с икрой покрывающей фалос оленя, и через окошечко фасада приманки, на котором сидел индюк, выложил перед ним. Запах икры оторвал Ажава от астрономических наблюдений и он, наклевавшись, выразил восторг:
- Вот вкус, вот аромат! Еще теплая, прямо из брюха осетра! Верно сказано, деньги будут – все достанешь, даже птичье молоко!
- Мы можем это, - сказал я, экспрессивно подрочив, стрельнул через окно струю теплой малафьи.
- Чудеса, чудеса! – кудахтал довольный индюк. – Бенисимо! Шикарный десерт! Спасибо!
- Теперь снимай рюкзак и спать. Для дикого секса нужно отдохнувшее тело и свежий пенис.
- Да, спать, спать. Спокойной ночи, мистер Ирдаб, - и накрыв голову крылом, он отключился.
Пришло время вводить в курс дела Лидку. Разморенная она мирно похрапывала в такт дыханию оленя.
- Что, что случилось? – спросила она, громко зевая.
Я рассказал ей про свой сон. Лидка слушала разинув пасть, не веря своим ушам.
- Не веришь, посмотри. Он там десятый сон видит.
Лидка взглянула и захлопала лапками:
- Ну, попердит он у меня сейчас!
- Трахайся Лидка, и побыстрее пока темно!
- Сейчас, - она тихо пробралась на приманку и юркнула ему под крыло.
- Слушай, Ажав, профессор ебальных наук! Это ваша настоящая защита научной степени в новой бионауке, как астронавтика-ебонетика.
- Считаю, а где Лидка?
- Она рядом. На счет шесть начинайте.
Я посчитал до шести и началось! Ажав кудахтал, Лидка стонала.
- Сейчас, суслик, мой толчок отправит тебя на Луну! Весь мир! Вся Вселенная сексуально возбудится и признает тебя первым из первых! Ты доставишь мне лунный камень! О!О!О!...
И надо было, чтобы вся работа разом обосралась! Непредвиденный случай помешал реализации грандиозного плана Лидки. Олень нечленораздельно и дико заревев, вскочил на копыта. Индюка унесло в небо, Лидка на фасаде держалась верхом, крепко вцепившись когтями, мчалась с Замрой в неизвестном направлении. Истощенного Блиаду не разбудило даже такое чрезвычайное происшествие. Мой сон нашел продолжение в событиях реальных. Надо было принимать какое-то решение, но какое я не знал. К счастью, проблемы решил сам Замра, вернее его природный инстинкт самосохранения.
- Назад, Замра! Назад! Успокойся, - успокаивала его отважная Лидка, пытаясь укротить его неожиданный пыл.
- Уходим, Замра, уходим, рогатик. Назад! Назад, милый, назад…
- Лидка, фалос, фалос! – почему-то стонал он, затормозив у самого края зияющей пропасти.



Сутки IV

- Что бы ты еще хотел узнать? – Босс, зевая, закрыл глаза и громко захрапел.
«Мне бы такой здоровый сон», - невольно позавидовал я коту. Но, где такое счастье?! Чем мыслями маяться, Папику позвоню. И пошло по новому кругу.
- Кузя обожал гостей, - с восторгом продолжал свою эпопею баран. – Это он привел меня к моей мечте. В то долгожданное утро мы встали очень рано, нужно было пешком добраться по перекрестным путям на тот самый ипподром, где некогда жарился шашлык из плоти моего отца. Та же группа легавых взяла на себя ответственность за безопасность человека. У Кузи были блаты, он и организовал все так, что мы оказались среди пятнадцати счастливчиков допущенных на поклон к старцу. Всеми заранее были приготовлены подарки, дарили кто, что мог или кому, что дали, кому что поручили и кому, что было не нужно. Толпа по сценарию размахивала платками, так было нужно, так и делали. У кого-то кто-то спер кошелек, как обычно бывает у нас, и земляная молоденькая человечиха горько скулила:
- Кошелек, кошелек, у меня украли кошелек!
В непрестижных и неудобных рядах держались обособленно и гордо представители крысиного семейства, в их рядах шла обычная грызня. Пожилой крыса в желтой тужурке, бескомпромиссный и заносчивый, ехидно огрызался:
- Идите отсюда! Я великий моляр! Мой сын в подвал человека забрался, скоро он будет таким, как сам человек! Отойдите! Пошли все на хуй! Убирайтесь, мерзкий дешевые твари!
Его сородичи скалились, но не смели перечить. Среди них я заметил белую мышку, она осмелилась принять вызов заносчивой крысы.
- Эй, Эфремка! С каких это пор ты уважаемой крысой стал?! Ты – мразь и отброс, на себя взгляни! Не зря тебя все за глаза попугаем называют! Из твоего сыночка Кидуна не человек, а такой подонок, как ты выйдет!
Эфремка спасовал, а от пытливого взора старца не укрылся этот инцидинент, он прищурился в попытке разглядеть хама и обернулся к Епезде, рыжему лису, одному из организаторов его приезда.
- Кто этот крыса в желтой кожанке? Что за бахвал?
- А… это Эфремка, по кличке попугай, крыса – штукатур. Он сыночка к нам в общество человекафанов пристроил и выпендривается перед своими.
- А маленькая белая мышь, не знаешь, кто такая?
- И знать не хочу. Безумная твоя фанатка, от таких лучше далеко держаться.
- Понятно, вздохнул человек и, пожав плечами, стал вежливо благодарить за преподнесенные подарки: книги с красивыми картинками, но глупым текстом, безвкусные поделки и всякую всячину, которую моя мамаша при всей ее рациональности дарила прислуге, чтоб не захламлять дом и не оскорблять взор. В лапах Кузи я был подарком, я готов был стать вещью, чтобы только ему принадлежать. Пришел черед Кузи, я не шелохнулся, когда трепетные старческие руки приняли меня в объятия.
- Прекрасное творение, вот понимаю – подарок... - прошептал он и благодарно кивнул Кузе.
А я знал, что в этот миг добрые глаза медвежонка наполнились слезами.
- Поставьте вниз вонючего барана, - полез с советом Епезда.
- Ни в коем случае, более прелестного мне ничего еще не дарили.
- Я распоряжусь приготовить его к ужину.
- Что?! – зловеще сверкнул глазами старец. – Что вы посмели произнести?! – и руки его твердо стиснули меня.
- Извините, он создаст вам дискомфорт, дайте я помогу его подержать, раз он вам так мил.
- Где вы видели тяжелого ягненка?
- Это понятие относительное, я сказал для вас.
- Я не паралитик, и не лезьте со своими услугами, когда вас об этом не просят.
- Пардон, можно один вопрос?
- Только не глупый, ненавижу глупые вопросы...
- Как вам пришелся по сердцу наш институт неблагородных старух? Хорошие мы мальчики?
- Уж очень, особенно, когда спите зубами к стенке, - процедил он сквозь зубы.
Рэип решил сменить тему:
- Этот подарок я выбрал…
- О своих подвигах мог бы помолчать, - пробурчал он, начиная разражаться. – Довольно в ухо шипеть, голова болит. Лучше скажи, медвежонка давно знаешь?
- Давно. У нас в обществе крутился с малолетства. Глупый зверь! – За спиной Рэипа раскудахтался индюк.
- Дорогой человек, а вы про мою книгу не слышали?
- Позвольте! Кто вы такой? Представьтесь! И только потом надоедайте с вопросами.
- Я – профессор, индюк Ажав.
- Ну и времена! Даже индюки профессорствуют. Какой прогресс!
- А, может, это чудо? Дорогой человек, похлопочите, чтобы ваша комиссия как-нибудь на досуге рассмотрела мой феномен, - не унимался индюк, тыкая клювом собеседнику в плечо.
- Досуга у нас нет и быть не может. И, пожалуйста, оставьте мое плечо в покое.
- Но, если мир жаждет чуда? – продолжал кудахтать Ажав.
- Чей мир, позвольте спросить?
- Хотя бы этот, в присутствии которого пребывает ваша светлость, - влез кобра.
- Дорогой Рэип, как я понял из профессорского клюва, что это сборище живности алчет чуда. Не томите их ожиданием. Приготовьте профессора в духовке с рисом, яблоками, не забудьте только чернослива для аромата, соли, перца по вкусу. И вот вам – чудесный ужин!
- Ваша светлость, я сражен вашим чувством юмора…
- Ну и хорошо…
- Но, но нам сейчас не до шуток. Для нас очень важно, чтобы феномен чудо-птицы был рассмотрен вашей комиссией в ближайшие сроки.
- Прекратите паясничать! Знаю, какие тут чуда-юда происходят! Не к хорошему это все.
- Ну, зачем, милейший? Зачем видеть мир в столь черных красках?
- Я – не дальтоник. Вижу те цвета, которые реально присутствуют.
- Никак не хотел вас оскорбить. Наоборот, сгорая желанием обеспечить вашу полную безопасность.
- Тушите факел любви.
- Но мы в ответе за вашу безопасность…
- Много…
- Что много?
- Много шипите, я устал слушать глупые тексты…
Оказавшись в неловкой ситуации, Рэип беспомощно уронил то, что называется головой, но доселе пасующий лис Епезда решился принять огонь на себя:
- Ваша светлость, они выполняют мое поручение. Трагический случай обязует нас быть более бдительными.
- Какой еще случай?
- Скончался ваш пилот. Говорят, сердечный приступ, но кто знает?
- Что?! Мой сокол?! Его нет?! – старец опустил голову. – Обстоятельства! Говорит же, при каких обстоятельствах! – позволил он себе повысить голос.
- При невыясненных обстоятельствах. О вашем полете позаботимся мы. В частности, индюк Ажав, кот Длонра, конечно же, наш мастер слова – кобра Рэип.
- Да делайте, что хотите!
- Тогда мы побалуем ваш желудочек ужином моей поварихи Надьки.
- Мне еще Надьки не хватало! Кто она?
- На-дь-ка?! Суслик – лилипуточка…
- Вы, что хотите лишить меня аппетита на короткий остаток жизни?
- Что вы! Она такая хорошая! Кротко шепчет, зовет к обеду!
- Для вас и только, все потому, что вы сами, Епезда, недалеко ушли от нее росточком…
Лис передернулся, съежился и стал еще меньше. К его счастью в толпе произошел эксцесс: тесные ряды зевак разомкнулись, а старая крыса в зеленой шляпе отчаянно рвалась к ним, исполняя крысиную песню:
- А я купилю машина, маши-на-а, а я сяду маши-на, маши-на, покатаю маши-на-на, машина! Джими, джими, джими! Ача, ача, ача!
Шляпа старухи взвилась и понеслась над крысиным скопищем, ее ловко подхватил Ефремка в кожаной тужурке и царским движением ловко перебросил человеку. Аксессуар, исполнив в воздухе тройное сальто, триумфально увенчал голову окончательно взбешенного старца.
- Бомба! Бомба! В шляпе бомба! – метались в панике легавые-секьюрити, но аксессуар не спешил взрываться.
Человек брезгливо поморщив нос и губы, снял ее и положил рядом.
- Фу, какой запах!
После неудачных усилий обезвредить террористку, был вызван спецназ питбулей, а в небе появился филин Заеба. Придерживая очки. Он мудро ухал:
- Я предсказывал, я предупреждал, что нога у него плохая… -Он хотел еще что-то проухать, но шальная пуля ранила его в крыло. – О,о! – застонал филин и с видом умирающего мученика, опустился на обнаженную голову крысы-террористки. Не замечая его, она продолжала истерично визжать:
- Пустите к нему! Я ему спеть хочу! Ача, ача!
- Заткни пасть, старая пизда, - наконец-то дубинка питбуля достала ее голову. Филин, избежав повторного ранения, благополучно отлетел в сторону. А стойкая старуха, выдержав удар, продолжала вопить:
- Пустите! Что-то спросить хочу!
Человек шепнул Епезде:
- Отпустите же крысу, пусть идет ко мне.
- Вы что? Вам жизнь надоела? Как можно эту дуру подпускать к вам? Она … она…
- Не буксуйте, говорите, кто она?
- Она – крыса по прозвищу Мадам Шляпа из общества черной крысы Онеба, ее сын – приближенный к Онебу и в фаворе у Вито.
- Неясно, на два фронта работает? Тем более, пустите ее ко мне!
- Она ничего умного вам не скажет.
- Мне не привыкать. Надо же ей шляпу вернуть. И, попрошу, в таком пренебрежительном тоне не говорите о преклонности годов. И вы, мой дорогой, далеки от свежести…
- Простите, я приклоняюсь перед вашей сединой.
- Не заговаривайте зубы, пустите крысу.
Епезда шепнул Рэипу, и тот скользнул в толпу. Начались длительные переговоры, и мнимая террористка после анального, орального и вагинального шмона была представлена человеку.
- Кто вы? – тихим голосом спросил он.
- Я? А ты не зна – иш? Я же мама чемпиона Сини! Он куда-то исчезла. А я познакомлю тибя с кума, снохой, внуками. В гости приходи ко мне дома, гречиха много. Я десять лет назад с магазина таскала.
- Что я могу для вас сделать?
- Ой, забыла… А ты, кто такая, зачем приехала? Я спросить хотела…
- Человек я, приехал вас проведать, - смутился старец.
- Ой, я хотела сказать, что моего сына Синя одна без мужа вырастила, у меня внуки, сноха хорошая, но меня обижает, одну бросила, я потерялася.
- Это правда? – человек обернулся к Рэипу.
- Не видите, она полная дура!
- Я видел, как ее ударили дубинкой по голове…
- Это ей только ума прибавит, - зло подшутил Рэип.
- Нет, нет, - влезла старая крыса, - Нет , нет, они не ударела, они хорошие собачки. Я животных очень люблю! Кормлю, когда косточка остается. Мой Синя всегда мясо из столовой приносит, он там работает.
- А кем работает?
- Ой, забыл… Да, он в двери стоит, и когда голодный приходят, выгоняет, его взяли потому, что она чемпион регби. Это большой должность! Он большой крыса! Тама мясо получают, они все мясо домой таскают, а борщ пустой варят, умный у меня Синя, лучший кусока домой приносит. Я готовлю тупта, фома, а если косточка остается, этим собачкам кидаю. Я и мой Синя добрые очень. Сейчас у меня дома гречиха есть, приходите, я для Онеба готовила.
- Еще одна повариха. Спасибо, я не голоден. Чем могу быть полезен?
- Я не знаю, где мой Синя, сноха, внуки, кума. А моя кума мою сноху взяла, не рожала, она тоже добрая крыса, меня таскать научила, я не умела таскать.
- Чем могу служить? – повторился человек, начиная терять терпение.
- Ты такой старый, умный, лысый, морщинка есть, может знаишь, где мой Синя, может, он к тебя приходил?
- Зачем живу, я сам не знаю, - застонал человек. – Вот ваша шляпа, вы ее потеряли, но больше я ничего не знаю.
- Нет, нет, не потеряла! Я внимательный, у меня пока склероз не начинался. Где столько шляпа, чтоб терять! Я подарка вам приподнашу. Когда мой Синя увидит, что у меня шляпа нету, он мне новая купит.
- Купите за мой счет ей шляпу, - поручил он Рэипу.
- Зачем тратится? Вы и так старый, больной человек.
- Заехал бы вам по морде за бестактность, но у вас и морды-то нет. Делайте, что говорю.
- Но, но…
- Никаких но! Покупайте шляпу этой крысе и подайте мой автомобиль. Я и ягненок оправляемся домой. Все, что я здесь увидел и услышал, называется одним словом – аморальностью.
- А это правда, что ты всех дрессировать хотела? И что ты крысы не любишь? Не думай, что мы плохие, неумные, мы ирачок и анахлеш танцуем. Ты знаешь Адюль, как танцует, про Дибшак книга написали. А Лидка написала, что гандона и водолазный костюма мы, крысы, придумали. Я на свадьба Фильки и Дибшак гуляла, а Асар, ее бабушка, про других сплетничает, - завелась она вновь.
- Нет, я всех уважаю и люблю. Крысы не являются исключением.
- Я, когда тибя увидел, думала, что мог мужа Слта с того света вернулося.
- Я так похож на крысу? – смутился человек.
- Нет, не похожа, проста он часто пьяный вылялася и около него звери собиралися, меня к нему, как к тебе пробиваться была нужно. Милиция не пускал, и отрезвиловка сажал. Он такой хороший крыса был, столька тоста знала, но один раза много выпила и сдох, и места отрезвиловка к Раю попал.
- Откуда вам это знать?
- Могильщики сказала, когда закопала моего бедного Слта.
- И что вам сказали могильщики, простите, не понял.
- А, а что ты дурак, что не понял?! Могильщика сказала, что яма крыса Рая живет, и сказала еще, что эта Рая очень хороший, добрый, и она с моим Слта забота будет делать.
Старцу не хватало воздуха, он схватился за сердце и, похолодев, стал оседать.
- Сдыхает, смотри, зрачки закатились, - шепнул Епезда Рэипу. – Скорую надо вызвать.
Я прильнул к его сердцу, оно еще билось. Началась новая суматоха. Филин активизировался и, воссев на голову Епезды, настаивал на истинности своих пророчеств.
- Я предупреждал, я говорил, что крысы в зеленой шляпе наведет порчу, и человек умрет от чар крысы, явившейся из толпы.
- Кыш, кыш, - брезгливо отгонял он его.
Но Заеба продолжал заебывать мозги.
- И ты сдохнешь, скоро, скоро, от чар крысы, зеленая шляпа – символ смерти, символ – безвременной погибели.
- Да, иди ты ко всем чер.. – не договорил Епезда, получив пулю предназначенную Заебе.
Началась массовая паника. Мадам Шляпа истошно вопила:
- Не стреляйте! Караул! Караул! Я сейчас милиция вызову! Посадите человека в отрезвиловка! У него белый горячка, как у моего Слта была! Он, наверно, много тройной одеколона выпила! У меня книжка есть! Я партия состаю! Я медаля труда имею! Я газета Правду напишу! – она схватила шляпу, и головной убор вернул ей здравый рассудок. – Пойду домой и клофелина выпью, - пробурчав под нос, вовсеуслышанье добавила, - Я Синя все расскажу, он вам всем покажет!
Питбули разогнали разъяренную толпу. Дубинки и слезоточивый газ плодотворно повлиял на звериную массу. На помощь Епезде спешила машина скорой помощи. Кто-то подо мной пропищал:
- Ах, подонки, за Епезду жопу порвали, а на человека наплевать.
- Кто ты? – удивился я, увидев близко от себя белую мышку.
- Мышка Шушка. Не бойся, я спасу человека. У него ничего серьезного, обычная аритмия. – Она прыгнула на область его сердца, делая ритмичные движения.
Вскоре я почувствовал тепло разлившееся по телу старца, он улыбнулся сквозь боль:
Звери совсем озверели, берегись!
Я сделал предостерегающий знак, потому что рядом с нами появилась новая фигура. Это был земляной человечик состоящий на службе личного секретаря у Епезды. Звали его Жорка – ворка, и он отдавал лаконичные распоряжения.
- Помогите, - стонал Епезда.
- Потерпите, врачи уже здесь, - успокаивал его секретарь, держа за ручки трех дочурок и одного сыночка на плечах.
- Избавься от старика, мне кажется, он все еще дышит, - просил об услуге, корчась от боли Епезда.
Жорка-ворка бросил воровитый взгляд на старца.
- Что они хотят с ним сделать? – заскрежетала Шушка и, не совладав с собою, выпрыгнула из укрытия, вцепившись в лживые губы Епезды.
- Пошла, нечисть, сейчас придушу! – скользил на нее Рэип. Ядовитый язык кобры вынудил отступить отважную мышку.
- Мышка! Мышка! Белая мышка! Это к богатству! – радостно захлопали в ладоши дочурки Жорки- ворки.
Жорка-ворка сразу побледнел, взгляд его стал блуждающим, а глаза сверкающими, дыхание порывистым. Опустив малыша с плеч, он встал на четвереньки и, давай, судорожно шарить под ногами.
- Ищите, ищите, ее негодяйку, - кричал он, побагровев от кончика носа до кончика фаллоса.
Но Шушка, подкравшись к брошенному без присмотра продолжателя воровитого рода Жорки, оторвала самый важный знак родового достоинства и метнула его производителю.
- На, получай свое золото!
- Падла! Сумасшедшая! Подожди, я тебя поймаю! – он держал окровавленную письку и с пеной на губах рвал на себе волосы. Малыш закатывался, а обезумивший отец гладил письку.
- Давай, Ворка, давай, лови! – продолжала дразниться мышка.
Зашумела сирена скорой. Шушка решила раствориться в толпе. Врачи тут же транспортировали Епезду.
- Помогите, умоляю вас, мышка отгрызла пипку моего сыночка, - с залитым слезами лицом и подрагивающим подбородком взмолился Жорка. – Пришейте, я заплачу, у меня денег много.
Врачи безнадежно развели руками.
- Здесь по чудесам Епезда. А, что касается медицины, тут наука бессильна, у мышей зубы ядовитые. Нам очень жаль.
- Помогите хоть человеку, - осмелился заблеять я им вслед.
Врач, обернувшись на мое воззвание о помощи, справился у Рэипа:
- Что с ним?
- У него саркома десятой стадии, на смертном одре, - понизив голос, прошипел он.
- Да, что вы говорите? – покачал головой сердобольный врач.
- Сделайте ему Эфтаназию, страдания его велики, - еще тише сказал Рэип.
- Вы, разве не в курсе, что в Анидоре это карается законом.
- Простите, я – иностранец. Здесь столько чего разрешено, что я, было, решил, что и этот гуманный акт тоже. А вы не в курсе, в какой стране закон допускает эвтаназию?
- На северном полюсе, - пошутил врач.
Не поняв шутки, кобра продолжал на полном серьезе:
- А морфин тоже запрещен?
- В быту, да. Но в онкологии и в таких случаях разрешен. Не можно, а нужно, - вздохнул врач и с сочувствием глянул на больного.
Вкатили ему морфин, и мой кумир с улыбкой на устах кайф ловил. Может, оно и хорошо, ведь ему было горько трезвым взглядом на этот мир смотреть! Командование парадом взял на себя Рэип, и вообще он многое на себя брал с тех пор, как стал частым гостем Анидора. Легавые и питбули разогнали толпу любопытных, среди которых я узнал чистильщика Бзо. Он стоял в сторонке, выхоленный и злорадно улыбался. В его лапах красовался большой транспарант с таким текстом: «Руки прочь, негодяй – империалист! Не смей и не пытайся навязывать крысиному племени свои человеческие законы! Мы, крысы, на высшем уровне культурного развития! Ты сидел на дереве с голой жопой и жрал бананы, когда мы подарили миру водолазный костюм и гандон с усиками и без усиков! Лучше возвращайся туда, откуда приперся и читай «Крысанию и Мышанию»! Прочь грязные руки от нашей цивилизации!» Он открыл пасть, пытаясь еще что-то добавить от себя, но проезжающая на большой скорости неотложка снесла его вместе с транспарантом.
- Эх, - подумал я, - что будет делать Кузя? Кто теперь сделает ему элитарную чистку лап?
Площадь очищена и нас транспортировали в другую неотложку. И почему-то вместо клиники прямиком в аэропорт. Кузе крикнул вслед:
- Не забывай, Папик!
Всю дорогу до аэропорта я прислушивался к дыханию старца и гладил его по главе. В аэропорт нас ожидали новые злоключения.
- Расступись! Прочь с дороги! – Длонра тащил носилки, грубо окрикивая проходящих пассажиров. – Я вам осел или пантера…- бурчал он.
- Ничего, Длонра, потерпи! Видишь, я не могу, а с индюка какая польза? Сам знаешь…- оправдывался Рэип.
- Одна польза – праздничная! Не могу, блядь, дальше, тяжелый этот старый мудак, и еще эта овца приебалась к нему!
- Отъебем!
- Куда? Что, охуел? Блеять начнет! Не нужны нам на жопу приключения! Все, не могу! Передохнуть надо!
- Отойдем в сторонку. Смотри, дельфин с ослом прессу читают, уступят место, осел на то и осел, чтобы уступил.
- Дядя Рэип, а вам помощь не нужна? – спросил никто иной как мой Кузя. Глаза медвежонка стреляли лукавыми огоньками, а с его плеча загадочно улыбалась мышка Шушка.
Естественно для Рэипа эта встреча не была из категории приятных. Дельфин с ослом на пару радостно воскликнули:
- Шушка!
Мышка спрыгнула с плеча Кузи и бросилась к ним. Они потом долго о чем-то шушукались. В мгновение дельфин бросил быстрый взгляд на человека и, заглянув в газету, заключил, как бы для себя:
- Да, это он.
- Он, ну и что? Кто вы вообще такие? Что расселись здесь? – понес на них Длонра.
На что получил вежливый ответ:
- Я – дельфин Иохан, профессор. Мой друг – осел Плакса. Мы тут прочитали, что террористка-смертница совершила покушение посредствам шляпы начиненной взрывчаткой. И, что жертвы неисчислимы.
- Ха, ха, ха! – расхохотался Кузя, а дельфин, склонившись надо мной, заботливо справился:
- А ты, что здесь делаешь?
- Они собираются оставить человека на Северном Полюсе и сделать там ему эвтаназию. Но прежде, они ему морфий вкололи, он сейчас в кайфе, - прошептал я в ответ.
Иохан недоверчиво улыбнулся и всунул мне мобильник.
- Бери, если что – звони!
За нашей спиной заварилась новая каша.
- Смотри, смотри! Это мужчина с большой жопой, - прошипел Рэип Длонре, и оба стали во все глаза глазеть на толстого рыжего мужчину с неимоверной территорией ануса.
- Эх, мне бы его состояние, - тоскливо прокудахтал Ажав.
- Ничего, будет и на нашей улице вакханалия! – Длонра погладил его по крылу.
- Счастливчик, - завистливо сверкнул глазами индюк и, опустив клюв, тяжко вздохнул.
Но, окруженный рьяными секьюрити, проницательный и наблюдательный мужчинка окинул нас всех презрительно-брезгливым взглядом:
- Вы еще кто такие, что палитесь? Пошли на хуй! Общипайте-ка эту курицу!- приказал он охране.
Ажав, нахохлившись, взмахнул крыльями и укрылся за спиной дельфина. И страх, наведенный опричниками мужчинки с большой жопой, сковал нас от мозга костей. А между этим делом в аэропорту Дырчонка приземлился персональный вертолет человека. Охрана покруче расчищала дорогу. Человечик был малогоборитным, седым и щедрым. Ступал он мягко, почти парил, говорил спокойно, смотрел добродушно. Мужчинка с большой жопой перекинул все свое внимание на большие белые усы новоявленного конкурента, и в его мелочных колючих глазах блеснула искра зависти, такая же, как у Ажава. У большезадого мужчинки начались первые тики, он учащенно жмурился и дергал челюстью. Ажава и нас охрана по- прежнему держала под прицелом.
- Оставьте птицу в покое, он ничего не сделал, - хватило смелости дельфину смелости, чтобы заступиться.
- Что еще за тухлая рыбешка смеет рыло открыть? – с мерзкой физиономией, кривя рот, не отрывая взгляда от человечка, зарычал мужчинка.
- Я – дельфин и профессор, и , в конце концов, уважайте мои права, - возмутился Иохан.
- Так, пиздуйте на посадку и не хер на мою сраку пялиться, - смягчился мужчинка.
- Уважаемый, мы не пялились, а восторгались! Отрастить такой величественный анус под силу лишь мудрецу, - влез Рэип.
- Хватит! Не смейте у меня деньг просить, я все равно не дам! Пусть вон тот человечик с усами раскошеливается! Ему деньги с неба сыпятся! – вызывающе громко сказал он, следя за реакцией человечка.
- А ну-ка повтори свои слова, грязная жопа! Повтори! – отреагировал человечик, а его охрана окружила опричников мужчинки.
- ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ? Завидуешь моей жопе? – попытался уйти от ответа мужчинка.
- Еще чего, банкрот ебанный!
- Я! Я тебе… СЕЙЧАС.. усы оторву, авантюрист! – заикал мужчинка.
- Зачем на мой хуй нарываешься?
- У тебя язык острый, а у меня жопа небритая, ХАХАХА! – нервно рассмеялся над своей шуткой мужчинка.
Человечик дал знак и в мгновение охрана толстосракового была окружена.
- Ладно, иди, иди! Посмотрим, чья возьмет! Один на один! – петушился мужчинка, двигая ягодицами и приняв оборонительную позицию боксера-тяжеловеса.
- У меня, дорогуша, не только язык, но и хуй очень острый, длинный и толстый! – пошел на него человечик.
- Ты у меня с усами вместе там поместишься!
- Сомневаюсь, - покачал головой человечик и извлек член достойный богатыря Голиафа, и мигом заехал кончиком чудесного прибора по носу забияки. Глаза мужчинки скосились, он дико завопил, а штаны его упали сами собой.
- Все на пол! Лапы за голову! – приказала охрана человечка.
- Пощадите! – заблеял я. – Со мной больной и старый человек!
Но человечик в ярости не услышал моей мольбы.
- На большую жопу всегда большой хуй сыщется! – заявил он. В зале ожидания гремели аплодисменты.
- Да здравствует человечик с большим хуем! Слава человечку с пенисом! Здоровья и процветания человечку с фаллосом! Здравия твоим гениталиям! Ура! Ура! Еби! Еби!
- Только с вашего позволения, - улыбнулся под усами человечик и сделал то, о чем его просила толпа.
- Мальчиш-плохиш, так тебе надо! – скандировали с ликованием болельщики маленького человечка.
- Смотрите, друзья, радуйтесь, веселитесь, и не бойтесь – все будет хорошо! Так будет со всяким хамом, отрастившим пердильник на вашей крови! На всякую жопу довольно ебоды! – толпа восторгалась новым кумиром, а мужчинка лежал обесчестщенный и стал очень похож на мужщиницу. Человечик хотел было спрятать свой орудие казни, как близко к нему осмелилась подобраться отважная старая крыса, она даже умудрилась лапой коснуться суперпениса.
- А, что тут происходит? А это, что – труба газопровода? – лепетала она.
- Уведите ее! – приказал человечик, и охрана оттащила старуху.
- Зачем вы меня держите? Мне больно, я на самолет опаздываю, у меня билет есть, я покупала. Я к Синя лечу! У-ле-таю, - вырывалась она с криком.
Человечик, по видимому воспитанный в уважении к старости, смутился и быстро спрятал страшное орудия.
- Подойдите, мамаша. Скажите, чем могу быть полезен?
- Сыночек, старик обещал мне новую шляпа и обманул, не купила. Может, ты купишь! – залилась она слезами.
- Мамаша, успокойтесь, у вас дети есть? – заботливо спросил человечик.
- Конечна! Вы что не знаете Синя? Чемпиона, он столовой работает, голодных не пускает, а то они все съедят, а он что потом детям приносит, и как их в кафе Икала поведет! Внуки, сноха, кума меня таскать научила. И еще моя кума свою дочка не рожала, а в Атика поехала, там взяла, чтобы никто не знала…
- Мамаша, я куплю тебе шляпу, какую сама выберешь. Только скажи, почему твой сынок не покупает?
- Откуда у Синя?! Он машина дорогую купила! А я сяду ма-ши-на, ма-ши-на, маши-на, в жопу будут все гла-за, все гла-за! – запела она, не закончив мысль.
Человечик опустил глаза полные слез и проникнутый чувством глубокого сострадания, глухо спросил:
- А где сейчас ваш сыночек Синя?
- Он на стройка Онеба еще крутится, стройматериалы таскает, если у него деньги было он е же столько не мучился б воровать. Его жена одежда надо, помада нада. Ты купи мне, а потом, когда у Синя деньги будут, он купит.
- Хорошо,мамаша, иди домой, не стой здесь – опасно! – и он шепнул охране. – Купите ей все, что захочет, вся в рванье, бедненькая…
- Ну, что, сынок, покупаешь или мне Синя сказать, чтоб тебя купить заставила. Он – чемпион по регби, он голодных одним когтем выгоняет, его удара все боятся…
- Покупаю, мамаша, иди с миром!
- А где покупаешь? Я шляпа не вижу…- не отлипала она, - а мира мне не нада.
- Уведите же ее, наконец, и купите все, все! Слышали? – потерял терпение человечик.
Но вывести Мадам Шляпу было делом нелегким. Она стала яростно сопротивляться и визжать:
- Отпустите меня! Я сейчас милиция позову! Я – партийная, вот моя книжка! А кто мне шляпа купит?
- Успокойтесь, мамаша, все, все купим! – охрана, подчиняясь приказу, старалась быть корректной настолько, насколько это было возможно.
А пока они возились со старухой, опричники большезадого после длительного тайм-аута попытались взять реванш и окружили человечка. Тогда охране пришлось оставить старуху на произвол судьбы – на карту была поставлена жизнь человечка. Окрыленный случайным успехом, мужчинка обрел прежнюю наглость.

- Ничего, это даже на пользу, это спартанская закалка, - подстегивал он сам себя.
И началась яростная перестрелка. Охранники человечка, прикрывая его собой, отступили, а мужчинка, дергая подбородком, обрел прежний пыл, спустил штаны и, хлопая себя по жопе, вызывающе дразнился:
- Ешьте мою жопу!
у Длонра потекли слюнки, за это время он изрядно проголодался. Не сумев, справится с инстинктом хищника, он пригнул, свалил мужчинку , оторвал кусок мягкого мяса ягодицы, затем быстро огрыз голову и стрельнул ей в потолок новопостроенного аэропорта. Голова, ударившись о потолок, снесла крышу, чему сопутствовал и сильный ветер. Перестрелка продолжалась, и Длонра уходя от ответственности за содеянное, не теряя самообладания, потащил нас к трапу. Я даже не успел помахать на прощание дельфину и ослу. Ажав поднял самолет, вслед нам летели обломки снесенной крыши и взвилась вверх роковая шляпа. Но мы уже были в небе. Комфорт салона, предназначенный старому и больному человеку, был нагло захвачен Длонрой. Нас с человеком бросили под ноги, а на диване разлегся сытый и довольный победитель-пантера. Ажав управлял судном, а Рэип управлял его волей. Человек тихо похрапывал, я грел его ноги и был счастлив, что впервые в жизни могу принести реальную пользу. С такими мыслями, разморенный я ушел в глубокий сон.



Сутки V

Проснулся от жуткого холода, в кромешной темноте. Мы лежали на ледяной глыбе, вокруг пугающая тишина и суровая пустота. Старец все еще спал. Под нами застыл парашют, на котором нас спустили. Сквозь мои мрачные мысли я услышал голоса из прошлой жизни. Пощупав копытами вокруг и под собой, я наткнулся на маленькую радиолу. Вероятно, она случайно зацепилась и сопровождала нас. Отцепив бесценный предмет, я приложил его к уху, хотя в мертвенной тишине это было совсем не обязательно. Я услышал очень ценную для себя информацию:
- Дорогие радиослушатели, сообщаем, что сегодня в стране начались массовые выступления крыс, нутрий, земляных человечков, мышей. Причиной и зачинщиком хаоса является человечик Идакра, всем известный миллионер и жулик. Он обладает методами массового гипноза. Прилетев на собственном голубом вертолете, он взял в заложники пассажиров аэропорта «Дырчонки». На связи наш корреспондент из «Дырчонки», прямо из эпицентра событий. Да, Здапи!
- Онвог, в данный момент я нахожусь в «Дырночке», здесь много покалеченных, униженных и оскорбленных судеб. Тяжело все это видеть. С прескорбием сообщаю, что был изнасилован, жестоко избит, а затем обезглавлен мужчинка с большой жопой. Теперь его посмертно называют мужчиница.
- Здапи, вы владеете информацией о лице, совершившем это злодеяние? Вы меня хорошо слышите?
- Да, Онваг! Слышимость хорошая. Информация об убийстве мужщиницы поступила только сейчас. Причем она очень достоверная – из уст очевидцев трагедии. Человечик Идакра заказал бедного мужщиницу.
- В чем кроется мотив преступления века?
- Как вам всем известно, мужщиница был очень богатым и влиятельным бизнесменом. Как в Ясоре, так и здесь. Человечик Идакра решил избавиться от успешного конкурента.
- Имела ли место какая-либо провокация?
- С чьей стороны?
- Допустим, со стороны мужщиницы. Сами понимаете: супер – анус, супер – провокация.
- Не думаю. Такой информации не имеется.
- Как – то нелогично, чтобы Идакра, серьезный человечищко, просто так набросился бы на мужщиницу только из-за конкуренции в бизнесе. Всем известно, что человечик был не менее успешным олигархом.
- Известно, что ныне подохший мужщиница стал жертвой террористического акта. И кроме человечка в «Дырчонке» находились его сообщники.
- А именно?
- Вы помните предстоящие события. Официальный визит большого человека и недовольство подавляющего населения Анидора. Опасения большинства не были беспочвенными. Большой человек на месте завербовал барана, бывшего таможенного служащего, раннее замеченного в коррупции. Так вот, эта компания и совершила акт нападения на охрану мужщиницы. Баран – террорист оторвал голову жертвы, начинил ее взрывчаткой и под вмешательством нечистой силы, поехала крыша. Невидимым дирижером этой операции была мадам Шляпа. В городе и в окраинах Анидора давно шлялись слухи, что на местах трагических событий, как правило, появляется нечистая сила в образе старой крысы в зеленой заштопанной шляпе. Стоит старухе снять головной убор, как начинаются массовые митинги, террористические акты, жестокие побоища, погромы со смертельными исходами.
- Вы считаете, что корнем зла является именно мадам Шляпа?
- Скорее всего, это так. Достаточно вспомнить случай на крысиной свадьбе, инцидент был зафиксирован нашими коллегами из Шастура.
- Пожалуйста, напомните радиослушателям.
- На веселой свадьбе аднаковских и яикукских крыс неожиданно для всех в небе появился воздушный велосипед.
- Что, уже и воздушный велосипед изобрели?
- В практике землян нет, но техника параллельных миров на много опережает нашу. Велосипедом управляла старая крыса в зеленой шляпе. Невеста и жених ощутили на себе ее недобрый глаз. Старуха благополучно приземлилась и, мило улыбнувшись, - обнажив при этом золотые зубы, - поздравила новобрачных и преподнесла им большой торт с порнографическим оформлением.
- А именно?
- Неловко рассказывать…
- Дорогие радиослушатели, изолируйте, пожалуйста, на время детенышей, это может ранить их хрупкую психику…Дальше, Здапи…
- Порнографический торт был украшен большим пенисом осла введенным в огромную и очень волосатую вагину.
- И все это было натуральным?
- Выглядело очень натурально. Было исполнено профессионалом высшего класса, кондитером неземной цивилизации. Торт настолько поразил воображение присутствующих, что был немедленно съеден. Но вследствие неправильной дележки началась драка. И старуха сняла шляпу, и тогда из морских пучин на берег выбросило ящики с коньяком и шампанским неземной марки.
- Как выглядел этот неземной бренд?
- Бутылка – обычная стеклотара, со штрихкодами, но на наклейке вместо звездочек был изображен все тот же пенис, введенный в вагину, довольно- таки интересная и неизвестная нам доселе символика. После долгого опроса удалось выяснить, что корпус члена имитировал большой банан, мутированный достижениями генной инженерии. Вагину и ее волосяной покров представлял шоколадный крем с взбитыми сливками.
- Об этом мы сделаем отдельный репортаж.
- От телеканала Шастур и по просьбе Засоса – защитника прав анидорцев, предупреждаю, что зеленая заштопанная шляпа является зловещим знамением массовых катаклизмов, переворотов. Будьте очень и очень осторожны. При виде этого убора крысы до того мирно танцующие, вдруг ринулись против друг друга, уничтожая себе подобных. На свадебной церемонии в благодатном местечке Аднак был замучен и убит старец, почетный член гильдии чистильщиков, стукачей, могильщиков, мародерщиков и отец большого благотворителя Аднака, мученик Зуриф. Зверски замучена неповинная старушка Ананам, соседка по дому и кладбищу. Они дружили могилами. На свадьбе имели место изнасилования в особо извращенных формах. Была изнасилована и убита Ленка – приближеная черной иностранной крысы Онебу. Изнасилована и сражена инопланетной пулей прекрасная полукрыса- полузмея Илонка, дирижер капеллы Онеба. Недавно при странных обстоятельствах от сердечного приступа подохла ее мать – тихая-воровитая крыса Хапа. Неизвестным лицом был обесчещен большой специалист – исполнитель традиционного крысиного анахлеша и орачока. Причем, великий музыкант был оскорблен своим собственным музыкальным инструментом. По рассказам свидетелей – очевидцев и жертв, мадам Шляпа обладала феноменальной способностью одновременно быть в разных точках нашего большого Анидора. Из всех ситуаций Шляпа выходила сухой из воды. По заключению экспертизы потологопатов можно смело сказать, что укусы и разрывы на трупах принадлежат одному и тому же зверю, в частности из семейства кошачьих, скорее всего, рыси. Мы проконсультировались со специалистами – уфологами и знаменитым прорицателем Заебой. Вывод был однозначным – Шляпа не является продуктом земной цивилизации. Первоначально мы видим Шляпу снисходящую с небес на воздушном велосипеде, ее первое чудо в виде порнографического торта и напитков становится первопричиной раскола и вражды между дружным племенем крыс. Обесчещенная рысью невеста Дибшак просит еще и еще, а ее жених Филька – аспирант- кибернетик превращается в ебянетика и не замечает вокруг ничего. Это ли не наваждение? Одновременно обесчещен зад музыканта и жопа превращена в рот. Это ли не наваждение? Убиты Ананам, Зуриф, Ленка, Илонка, повсюду один подчерк. И при все этом присутствует и весело танцует мадам Шляпа. Далее происходят более невероятные события: мадам Шляпе удается проникнуть в усыпальницу Веабашохов и оставить там устное послание. На похоронах почтенного отца семейства за похоронной церемонией сами собой захлопываются двери, невидимая лапа закрывает на ключ. Покойный и все сопровождающие заживо и намертво похоронены. Эксперты-криминалисты обнаруживают пострадавших в бесприциндентном состоянии.
- Здапи, как выглядело это беспренциндентное состояние?
- Дорогие радиослушатели, фанатичные, впечатлительные, маниакальные, педарастные и прочие психологические меньшинства вам слушать не рекомендуется.
- Здапи, можете дать подробное описание полтергейста?
- Крысы в склепе загрызли друг друга или же их загрыз кто-то другой, вернее чужой. Их трупы нашли прилипшими к стенам и полу склепа. Эксперты взяли частицы клейковидного вещества, но ни ведущие ученые химики, ни физики не объяснили его происхождения. Еще одно странное совпадение: из закрытого саркофага все слышали загробные послания в виде призывов к революционным действиям и гражданскому неповиновению, и свержению действующей власти. Вся усыпальница была усеяна ядовитыми розами, распространяющими слезоточивый газ.
- Есть пострадавшие от газа?
- Да, на похоронах крота Нерсо при массовом скоплении аднаковских крыс имели место странные события. Соседи крота свидетельствуют, что ночной порой при полной луне в доме Гайки, супруги покойного, появилась старая крыса в зеленой шляпе. Она просила ночлега и пищи. Добросердечная Гайка дала ей приют, но дама незаметно оборотилась в рысь и вышла из окна, ловко скользя по стене, она бросала в окна соседей по паре презервативов с усиками и без. На кончике презерватива на внутренней стороне было обнаружено белое, липкое, кисло-сладкое вещество неизвестного происхождения.
- Был ли сделан биоанализ?
- Да, Онвог, у меня есть заключение эксперта научно-исследовательской лаборатории. Ответ звучит так: «Презервативы изготовлены из неизвестного водостойкого материала, кончики усиков напоминают леску, но это не леска, презерватив обволакивает резиновое покрытие, есть вероятность, что это не покрытие, а психотропное вещество. Большая масса презервативов была разбросана по подъезду явно с определенной целью. В то злополучное утро Нерсо после тяжелого трудового дня и ночи увидел неизвестные предметы неэстетичные на вид. Большой чистюля и добрый сосед (его любили все), патриот своего подъезда, он решил облегчить работу дворникам и прибрать подъезд. Экспертиза проведенная при эксгумации трупа Нерсо подозревает, что смерть наступила в момент примерки одного из презервативов.
- Здапи, были ли приглашены государственные эксперты, и была ли проведена параллельная независимая экспертиза? Видите ли, что-то здесь не складывается. Трудно представить почтенного отца семейства, неутомимого труженика, прибирающегося в родном подъезде, за примеркой презерватива.
- Онвог, конечно, была приглашена и независимая экспертиза, и мнения экспертов здесь разошлись. По одной из версий независимой экспертизы, Нерсо решил прибрать подъезд и, прикоснувшись к резиновой оболочке, которую обволакивал обогащенный уран провоцирующий маниакальную депрессию, покончил жизнь суицидом. Но в этом случае есть сомнения, и мнения вновь расходиться. Третья версия считает, что Нерсо собрал большое количество презервативов, и чтобы не загружать окружающую среду (а он был большим чистюлей) спустился вниз к общему источнику, дабы помыть и высушить эти непристойные предметы. Вскоре он подвергся нападению с целью ограбления. Возможно, мадам Шляпа совершила на Нерсо бандитское нападение, выжидая его в потемках подъезда. Были похищены полные презервативы, а сам Нерсо убит.
- Да, странные обстоятельства.
- Еще один интересный нюанс. Есть подозрения, что здесь не обошлось без вмешательства иностранной разведки. Вы слышали такое имя как Лидка? Это известная политическая деятельница и автор знаменитого писания «Крысания и Мышания». Почему-то ее имя было вписано в домовую книжку Гайки. Сама Гайка утверждает, что это сделал домовой. Каким образом удалось выбить место покойному в родовой усыпальнице Веабашохов по сей день остается под покровом тайны. Насколько нам известно, Нерсо был кротом живущим среди крыс. Крысиное сообщество, в сущности, не жалуют кротов, бобров. И каким образом Гайке удалось взять разрешение на место, где – где , а в сердце кладбища в фамильном склепе Ваебашохов! Журналисты Шастур провели собственное расследование и натолкнулись на необъяснимые вещи. Директор аднаковского кладбища клялся соседскими детенышами, что ночью при полной луне его хер показал время на двенадцать, когда стрелки его гениталий лет десять как остановилась на шести. Тогда на радостных чувствах возрожденных вновь к жизни полового органа, он решил срочно воспользоваться счастливым случаем и отыметь старую знакомую крысу- портниху по мертвецким костюмам. В самый разгар половых движений в окошко заглянула старая крыса, полная луна разливала свой свет на ее зеленую шляпу, от чего ее голову окружил ореол сияния. Она наводила чары и шептала колдовские заклинания. Директор при возбужденном пенисе открыл ей дверь и вместо молодой портнихи отымел старую каргу. Попав под гипнотическое воздействие ее чар, он подписал разрешение на похороны крота Нерсо в фамильном склепе Веабашохов. Впоследствии директор изменил показания и утверждал, что кладбище давным-давно он продал инвесторше бегемотихе Урке, что на разрешении о похоронах Нерсо подпись принадлежит не ему. Во время похорон из закрытой гробницы исходил потусторонний призыв к неповиновению Урке и свержению власти. Это была невидимая мадам Шляпа, она выпустила ядовитый газ и крысы восстали против своей благодетельницы. Шляпа общипала старого и верного стража порядка орла Розну. Был избит и покалечен один из трех сыночков Урки – очаровашка Илкари, его секс-партнерша из Шастура на этой почве впала в глубокую депрессию. Убита когтями злобной Шляпы хамелионша Тюлька, исполнительный директор кладбища и личный менеджер и бизнес-партнерша несчастной Урки. Далее Шляпа похитила оленя Замру – побегушника Урки и сперла бочку черной икры из личной кухни бедной Урки. И, наконец, вступила в альянс с Идокрой и руководила терактом , непосредственными исполнителями которого были человек и баран-таможенник.
- Неужели не было профессионального спецназа, чтобы во время нейтрализовать эту банду?
- Я же говорила, мы имеем дело с потусторонними силами. Все они растворились. Подождите минутку… Сейчас поступила новая информация. Обнаружен самолет, на котором совершили побег человек и баран-таможенник. Он потерпел катастрофу в горах Аднака, у тех самых мест, где произошли ниже рассказанные события. Ясно, как день, что Шляпа прокляла эти места. Поисковая группа переброшена на место катастрофы. Пока не обнаружен черный ящик и трупы погибших. Члены спасательной экспедиции столкнулись с параллельным миром.
- А именно? Не говорите загадками.
- А именно, высоко в горах вертолет спасателей увидел красивый небоскреб. Чудо! Это также парадоксально, как ресторан в сортире. Сила ветра не позволила посадить вертолет. Это был ураган Ирдаб, и нес он не только разрушение, но и долларовые купюры. Поисковая группа оказалась перед диллемой – продолжать поиск погибших или ловить купюры. Благородный порыв и достоинство победили: наши доблестные герое, отважно надев парашюты, выпрыгнули из вертолета и бросились в погоню за ветром несущим земную радость. Но купюры консолидировались и образовали большую воронку, за которой умчаться было нереально. Тогда члены экипажа решили опуститься на столь удивительный небоскреб, но были весьма разочарованы. Небоскреб оказался картонным фасадом – приманкой для незадачливых путешественников, чьей-то злой шуткой. На его поверхности спасатели обнаружили несколько презервативов с усиками и без, все те же орудия убийств, визитная карточка Шляпы. В тумане спасатели узрели инопланетных животных и духов из параллельных миров.
- Как выглядели пришельцы?
- Верхом на черном олене сидела крыса в зеленой шляпе, за ее спиной хорошо устроилось неизвестное животное, похожее на крысу, но не крыса, а скорее всего мумия крысы. Ветер с их стороны доносил трупный смрад. Позади трупа сидел инопланетянин, похожий на черную рысь. Все они были одеты в черные блестящие скафандры и еще очень пахло рыбой. Крыса в шляпе держала черную змею. На наших глазах пресмыкающееся превратилось в скипетр. При этом ракурсе олень вместе с седоками вознесся в небеса, навстречу к ним на большой скорости летела долларовая воронка. Все благополучно проникли в ее пространство и скрылись в тумане. Нашим спасателям понадобилось спасатели, потерявшись в горах и испытав стресс, они на помощь вызвали новую группу альпинистов, альтруистов, парапсихологов и уфологов для изучения ситуации на месте.
- Спасибо, Здапи. Дорогие радиослушатели, будьте бдительны и крайне осторожны. Мадам Шляпа объявлена персоной нон-грата! Если кто встретит крысу в зеленой шляпе , травите ее мышьяком, давите лопатой, стреляйте в нее из газовых пистолетов, или кто побогаче – серебряной пелей. Советуем питаться культурами семейства бобовых. Сорта этого чудного семейства будут продаваться в охотничных магазинах, в аптеках, и парапсихологических салонах. Рекомендовано вводить в рацион большую дозу чеснока, в моду входят и чесночные аксессуары - они отгоняют злую силу, очищают ауру и привлекают денежный приток. Аксессуары из полированного чеснока доставит вам дистребюторская компания «Пиздок». К сведению бизнесменов и бизнеследи! К сведению прихватихартовщиков и прихватизаторов! Спешите приобретать земельные участки и бесплатных рабов для пахоты под засев бобовых и чесночных культур. К сведению горожан, живущих в центре старого города, особенно в районе Калолос – спешите продавать жилплощадь, цены на нее катострафически упадут. Теперь мы готовы принять ваши звонки и любезно ответить на вопросы. Ало! Слушаю!
- Ало, ало!
- Да, говорите. Я вас слушаю!
- Я – Ефремка, крыса из Яикука.
- Да, говорите.
- Вы понимаете! Я» Великий маляр! Я – почти художник! Если снесут новостройки, и засеют землю чесноком и фасолью, чем же мне зарабатывать на жизнь? Как семью кормить?
- Вопрос понятен. Я знал одного Ефремку по кличке Попугай. Он хапал лапами и жопой, сгребал лопатами и бульдозером. Он и его дети зажрались и оборзели! А Попугай хотел все больше и больше!
- Ало! Ответьте на мой вопрос! Я Ефремка и не знаю никакого попугая. Кроме меня много мастеровых, какое мне до них дело!
- Вы самый лучший?
- Канешна!
- Так, это вы и есть. Я отключаю вас. С такими крысами разговор краток. Желаю вам попасть в крысоловку предназначенную мадам Шляпе.
- Ало! Представьтесь, я вас слушаю!
- Здравствуйте, Онваг! С вами говорит белая мышка Шушка. Хотела бы обратиться к Ефремке – Попугаю. Эфремка, еще ни один лингвист, ни один филолог за все века не придумал слова, которого бы ты заслужил. Тебя, с твоим оскалом, с твоим мерзким попугаичьим клювом, я ненавижу! Как только твоя енотиха тебе давала? Представить невозможно! Гаже тебя ничего не существует! Насрать на твои когти, которыми ты клеишь свои дешевые трафареты! Отрезать твой язык и сжечь в огне, который ты получил от родителей, чтоб только ругать и ругаться со всем движимым и недвижимым. Мерзкое существо! Тьфу, на тебя!
- Спасибо, госпожа Шушка! Дорогие радиослушатели, звоните!
- Здравствуйте, я – дельфин Иохан. Простите, но ваш репортаж необъективен и нагнетает обстановку. Не так страшен черт, как его малюют.
- Но, вы согласны, что нечистая сила существует?
- Ее деятельность начиналась ни вчера и ни сегодня, а еще до появления жизни на земле. И зачем винить маразматичку во всех смертных грехах. Кому это надо и зачем?
- Вероятно, вы являетесь сообщником мадам Шляпы, или же ею самой. Если это не так, объясните, откуда у старухи колдовская шляпа, а у человечка – пенис Голиафа?
- Чтобы дать однозначный ответ, нужно тщательно исследовать материал, из которого сшита эта шляпа. А это – дело не одного дня.
- А как насчет пениса Голиафа?
- И этот феномен требует тщательного исследования группой врачей, антропологов, урологов, эндокринологов. Обладать гигантским половым органом еще не значит быть преступником. И этот вопрос не решиться в один день.
- Наш мир не удовлетворяется пространной научной игрой слов. Нам нужно все и сейчас! Я выключаю вас! Говорите… ало, я слушаю.
- Здравствуйте, я – осел Плакса.
- Слушаю, говорите.
- Дело, видите ли, в том, что на протяжении всей своей жизни я попадал в необъяснимые перипетии. И должен заметить, что ни на корабле «Треффикелла», занимающимся трафикингом, ни на корабле «Почечки», торгующим органами, ни на субмарине Лидки – террористки, взявшей в заложники моего друга Босса не было и в помине мадам Шляпы. Хватит нести ахинею! При чем Шляпа, если звери давно озверели?
- Что с вами говорить: осел есть осел! Я отключаю вас! Дорогие радиослушатели, на срочном собрании силовиков был ратифицирован закон касательно Шляпы:
а) если кто встретит старую крысу в зеленой заштопанной шляпе с пером, обязан позвонить в ближайший полицейский участок или самостоятельно задержать;
б) с помощью газового или боевого пистолета заряженного серебряными пулями, лака для волос сильной фиксации и обязательно с ароматом чеснока, или же запасом биологических газовых накоплений из ресурсов своего организма, или же ядовитостью зубов, длинною языка, всеми мыслимыми или немыслимыми методами задержать и обезвредить мадам Шляпу.
Объект, совершивший столь доблестный поступок будет представлен к высшей государственной награде Большого и почетного Пениса и призу, в который входит турбо-вибратор с двумя насадками и запасными батарейками, женская вагина с двумя запасными влагалищами и запасным волосяным покровом из натуральных мошоночных волос (шатен, блондин, брюнет), сексаксессуары: наручники, плетка и большой пакет непромокаемых и непроницаемых презервативов, женский новый бренд «мадам Шляпа» и давно известный – «Сико»; сексуальный наряд: кожаные сапожки, юбка, шорты, безрукавка.
Объект, задержавший мадам Шляпу и ее заложников будет представлен к более высокой награде: к Ордену крутых яиц первой степени и получит в дар надувную сексбабу. Его именем назовут один из городов необъятного Анидора, улицу, школу и воздвигнут монумент в память великого подвига. Уже объявлен конкурс, и победивший зодчий изваяет величественный фаллос или вагину. Эта величественная скульптура будет видна с четырех сторон света и увековечит память о его подвиге! На такой оптимистической ноте мы заканчиваем программу!



Сутки VI

Папик молчал, вероятно, заснул. Я отключил телефон, стал думать, взвешивать, надо было переварить услышанное. Тем временем Босс проснулся и, сладко потягиваясь, промяукал:
- А? Что я рассказывал? Да! Замра кричал: «Фаллос, фаллос!» Я решил, что погнал он. Но все не так просто было. От случившегося у другого сердце бы разорвалось, а этот еще молотком оказался. Ослепленный Рэип по случайности зацепился за его фаллос. Благо, не ужалил. Хорошо, Лидка не растерялась, угомонила оленя и подобралась к фаллосу, на котором тяжко стонал всезнающий профессор.
- Простите, простите! Я напугал! Я не хотел! – извинялся он.
- Кто ты? И что делаешь на фаллосе Замры? – допытывалась Лидка.
- Я? Я – Рэип, ректор института неблагородных старух. Я ничего не вижу. Индюк Ажав выклевал мне глаза. Из-за гневного характера пантеры Длонры, наш самолет потерпел крушение.
- Что ты сделал с человеком? Говори! Щас придушу тебя, гадина! – я протянул лапы, но Лидка отвела их.
- Пусть колется, не мешай!
- Я скоро умру, или нет… подохну, так вернее. Я – лингвист, люблю точность в лексике. Мы спустили человека на льдину, мы оставили их одних на верную смерть. Не думаю, что вы застанете их в живых, но попытайтесь найти хоть труп и похоронить по-человечески, как он того достоин. Все - таки – человек. Я раскаиваюсь… Запомните координаты: это…это на…на… - змей нечленораздельно бормотал и вскоре умолк.
Я тряс его застывший труп и повторял:
- Гадина, гадина!
- Баста, - заявила Лидка. – Уходим! Держим курс на север! Замра, вся надежда на тебя!
- Я вас не подведу! Предки говорили, что стоит оленю поднять рога и призвать дух севера, как ноги сами умчат его туда, где взял начало его великий рог.
- Я твоему духу рот наеборот сделаю, если наебет! Смотри, рогатик!
- Так говорили предки…
- Мои предки тоже много чего говорили. Ну, что скажите? – обернулась она к нам.
- Двинемся, хуй с ним! – кивнул я.
- Вдруг я там замерзну и сдохну? – обеспокоился Блиада.
- Такие, как ты не сдыхают! – рассмеялась Лидка.
Блиада неохотно взобрался на круп. Мы с Лидкой уселись впереди. Поднялся ураганный ветер. Лидка схватила окоченевший труп Рэипа. Ветер усиливался, наши тела пятились, Мы чудом не свалились в пропасть. Изменивший направление ветер вырвал нас. И всю нашу компанию всосало в ее пространство. Очутившись в таком неопределенном положении, мы щупали купюры и удивлялись произошедшему.
- Настоящие, - заключила Лидка.
- А что будет с человеком? – задался я вопросом.
- что будет с нами – лучше об этом подумай, - разозлилась Лидка.
- Интересно, сколько так продержимся, - вздохнул Блиада.
- Все будет хорошо, пока силен ураган Ирдаб и тверды его доллары, - подъебнула Лидка.
- А это не его доллары, это с самолета, - возразил я.
- Мало болтай! Тебя никто не спрашивал, - процедила Лидка. Сжав когти, я заскрежетал зубами и, повернувшись на бок, решил забыться сном.
- Смотрите, все тысячедолларовые! Интересно, сколько всего? – не успокаивалась Лидка.
- Эх, сколько бы ни было, не наши! – вздохнул Блиада.
- Верно, Блиада, не наши, а мои. А ты, что скажешь, Замра?
- Облака барашкообразные, это к дождю. Намокнут доллары – разобьемся!
- Не может этого быть! Нет! Мы столько раз избежали гибели! – нервная система Блиады дала сбой и он разрыдался.
- Не вой, Блиада! Мы на волне северного ветра, если циклон не изменит курс, скоро будем там, куда стремимся.
- На северном полюсе! – закричал я.
- Да, да, на моей исторической родине, если, конечно, не пойдет дождь, - добавил Замра.
- И мы найдем человека? – обрадовался я.
- Дело простое, - качнул рогами олень.
- И доллары сохранят твердость, - засияла Лидка.
- Если нам повезет и не пойдет дождь, - уточнил олень.
- А если пойдет? – Блиада затрясся всем телом.
- Тогда мы погибнем, - Замра опустил рога.
- Так, значит, мы заложники рока, - не мог не философствовать ювелир.
- Блиада! Хватит! Не можешь не каркать! Растерзаю тебя на хуй! Замра, лучше скажи, сколько шансов за и против? – Лидка погладила оленя по рогам.
Но олень, почему-то, хранил молчание. Наконец, он поднял голову, глаза его блеснули радостным огнем надежды.
- Постарайтесь делать меньше резких движений. Скоро, скоро мы будем там и узрим северное сияние.
Действительно, чутье оленя не подвело. Суровый холод объял наши тела. Держась близко друг к дружке, мы забрались под брюхо Замры и сохраняли тепло. Воронка, сделав несколько пируэтов, пошла медленно, но верно на снижение и мы мягко приземлились на бочок. Не веря своим глазам, мы еще какое-то время пребывали в глубоком шоке, пытались осмыслить произошедшее. Магическую паузу первым нарушил Замра. Интонация рогатика приобрела уверенную твердость.
- Друзья! Мы благополучно достигли места назначения! Пребывая на большой льдине, которая отныне и во веки станет нашим домом! Нашей землей и водой одновременно! У меня прекрасное самочувствие и прилив свежей энергии. Скоро откроются небеса и нашим взорам предстанет Древний дух моей родины – великое и вечное непреходящее северное сияние. И насколько парадоксальным не показалось вам теперь мое заявление, я вам говорю! В минуты тяжких раздумий и сомнений я склонялся к однозначному решению! Я покидаю вас! Ухожу на родные просторы! Мой выбор – родина и свобода!
- ЧТО? – неожиданное заявление рогатика сразу вывело Лидку из шока.
- Не обессудьте! Ни письменного, ни устного контракта я с вами не заключал! Никакого заклятия не накладывал и обета верности не давал. Я теперь абсолютно независим! Я вкусил запах свободы! Впервые глотнул воздух Родины! И никакие долларовые воронки не сравнятся с этим ощущением! Что бы вы ни болтали за моей спиной, как бы ни осуждали мой поступок, я клал на ваше мнение свой северный фаллос! Вы – никто и ничто! Я вижу двух ничтожных и до смерти запуганных крыс и облезлого дохлого кота с навязчивой идеей фикс – найти человека! Но в отличие от вас, я нашел, что искал и понял чего хотел! Прощайте и учитесь выживать! Аривидерчи! Алора! – Замра вскочил и скрылся в темноте.
Лидка, не растерявшись, устремилась в погоню. Мы услышали топот быстрых копыт, треск ломающегося льда и крик Замры:
- Отпусти фаллос! Мой фаллос! Мы погибнем! Лидка, фаллос, фаллос! Бося! Блиада! На помощь! Спасите! Мы с Лидкой тонем! Она…она оторвет мой фаллос! Лидка, фаллос!
- Мы что-то можем сделать? – спросил я, стуча зубами.
- По… мо…мо…мо, - прозвучал предсмертный вопль и все замерло и зловеще затихло.
- Уже ничего, - констатировал Блиада.
- Все! – заключил я, и все мое существо тупо застыло. За одну минуты моя жизнь и жизнь Блиады обрели иной смысл.
- Лидка, Лидка! Как хорошо начала и как плохо кончила! Как же мы теперь? Лидка, Лидка, что же ты натворила? – шептал холодными губами услужливый ювелир.
В моей голове крутилась последняя фраза рогатика: «Учитесь выживать!»
«Ну, что», - прозвучал мой мысленный ответ, - «будем выживать!»
Осмотрев себя и Блиаду, нашел, что остатки запасов черной икры на наших телах остались до хуя и больше! Но мгновенно нас ослепило своим блеском резкое и яркое свечение!
- Северное сияние?! – одновременно и благоговейно прошептали мы.
- Вам помощь не нужна? – следом за светом прогремел страшный рев.
Окончательно смешавшись, мы с Блиадой тесно прижались друг к дружке. А грозное сияние передвигалось, ступая тяжелой поступью, двигалось на нас, продолжая реветь в холодной ночи.
- Что вы там прячетесь? Я вас вижу! - Сопя и дыша на нас одеколоном и сигаретами, незнакомец понизил рев. – Не бойтесь, я вам ничего не сделаю.
Набравшись смелости, мы открыли глаза и увидели над нами склонившуюся морду белого медведя. Светя фонариком, он лизнул нас, сладко чавкая спросил:
- Ты смотри, богато живете: икра да еще черная! Кто вы такие?
- Кот Босс и крыса Блиада, - представился я заплетающимся языком.
- Что? Ха-ха-ха! Блиада?! Что лучше имени придумать не могли?! А чего он такой худой, что мама не кормит?
- У Блиады нервное истощение, - ответил я.
- Понимаете в чем дело, я – Кузя, ищу своих друзей, может вы видели кого? – продолжил медведь.
- А это не мы? – обрадовался я, решив, что кто-то прислал подмогу.
- Да нет! – рассмеялся Кузя. – Я, что своих друзей не узнаю? Я ищу человека и барана.
- И мы искали человека, - я опустил голову, мирясь со своей беспомощностью.
- Курить не хотите? – предложил медведь.
Я и Блиада обменялись взглядами и решили не отказываться. Блиада курил судорожно, жадно затягиваясь. Я – медленно, желая продолжить удовольствие.
- Вам бы секса сейчас, - подъебнул Кузя.
- Ебаться, ебаться, ебаться! Как говорил великий! – Блиада нервно захихикал.
- Ладно! – оборвал его медведь. – Мне надо поиски продолжить.
- Я бы тоже хотел в этом поучаствовать, - вызвался я.
- Куда тебе? Сиди на жопе, облезлый кот! Здесь опасно, так что советую много не рыпаться. Зажигалку и чай в термосе за вашим летающим объектом оставил. Занесите во время, чтобы эти хуи моржовые не сперли.
- А что, кроме нас здесь еще кто-то есть? – удивился Блиада.
- А ты, что думал? На необитаемом острове прибываешь? Все, некогда мне сюсюкаться! В общем, выше хуя не прыгайте. Найду своих, вернусь за вами.
- А ты прикольный медведь! – начал было по своему обыкновению Блиада, но Кузя скрылся, не дослушав.
Мы воспряли духом.
- Спасение идет ниоткуда! – начал опять Блиада.
- Блиада! ЗТК!
- Ну, зачем ты так? Я же тебе ничего плохого не сделал! – надулся ювелир.
- И ничего хорошего, пусть тебя твои крысы слушают, а я не обязан.
- Так, значит, и пасти не открывать?
- Значит, так!
- И все потому, что я – крыса?
- Именно! От вас ноль пользы! Вы только воздух коптите!
- Это только вы, коты, нас не уважаете. А все потому, что истории нашей о водолазном костюме и гондоне с усиками и без не знаете.
- Заебали вы всех! Заебали весь мир! И жизнь мою обосрал со своими гондонами с усиками и без! Куда мне уйти, чтобы вас не слышать и не видеть?!
- Ты это всерьез?
- ДА! (…) искать человека и всякий раз находить крысу!
- За что ты так меня ранишь? Да, я – крыса, но за всю свои творческую жизнь мухи не обидел! Чем я хуже тебя?
- Смердишь, тем и плох!
- Но ты же знаешь, что недоразумение произошло.
- Да, ты весь ходячее недоразумение.
- При общей беде, я тебе другом был, а теперь, когда спасенье близко – ненавистной крысой стал? Да?
- Блиада, знай свое место! Крысам с котами не по пути. В лапах Лидки я не по доброй воле оказался. И крыс своими друзьями не считал и считать не собираюсь.
- Не буду навязываться, Босс. Как хочешь. Но в моей морде, ты большую опору потерял.
- Ой, напугал! Коленки затряслись! Крысу потерял! Ой, блядь, сейчас умру с горя!
- Если ты так со мной из-за денег, то бери! Были Лидкины, теперь твои. Я за деньги жопу не давал. Я - Блиада, крыса чести и слова! Они мне дороже!
- Ты лицемер и ханжа! Таскать и быть неискренним даже пред собой – золотое правило вашего племени. Так я тебе и поверил, что на баксы зубы не точишь!
- Я за свою крысиную жизнь ничего чужого не взял.
- А украшения в гробнице?
- Это так, на время одолжил. Чтоб речь впечатлительней звучала, реквизит.
- На кого, на дохлых?
- Они же не всегда дохлыми были. Потом окочурились.
- Еще бы! От твоих речей, кто угодно окочурится! Довольно, проехали! Заткнись на веки! Ты себе, я себе! – наорал я на него.
Блиада забился в угол и сфокусировал взгляд на одной точке. Я же заставил думать себя о чем-нибудь хорошем, и вроде бы уснул.
Дуновение влажного ветерка, родной запах земли, травы, свет и тепло выглядели, словно сон. Но оказалось, что я ошибался. Я лежал на поляне, подо мной земля, надо мной солнце, а впереди монумент, почему-то напоминающий пенис Плаксы. Как завороженный я направился навстречу удивительному монументу. Вскоре я мог разглядеть орешки яиц и волосяной покров монументальной мошонки. Позади меня кто-то громко сопел и чавкал. Обернувшись, я увидел обезьяну, жадно жующую гриб.
- Моя конструкция, - кивнул он на монумент. – А позировал пенис Плаксы.
- Ни хуя себе! Значит, я не ошибся, сходство находя.
- Монумент натуральный, живой, как пенис осла. Смотри, Величие нашего Анидора! Польет дождь, он растет и по жилам поднимается чистейшая вода! Затем извергается в облака и в радугу. Фейерверк! На кончике есть дыра, как у обычного пениса. Вот так, милый – величественная эрекция, она символизирует вечность Анидора. Нам очень содействовали мандавошки Вачка и Марка, они являются великими достижениями нашей науки. Не без помощи ученых из стран каменной госпожи, хотя без анидоровских гениев не обошлись бы. Исследования проводились в анидоровском институте паразитологии. В результате – новая порода мандовошек Вачка и Марка! Вачка стал нашим громоотводом в делах культуры, а Марка, сестра и секс-партнерша, мамаеб всех и вся!
- А ты кто? И что здесь сидишь? – потерял я терпение.
- При заболевании вагинизмом лучше уходить от мира.
- А что такое вагинизм?
- Это страх пизды, - пояснил макака.
- А чего пизды бояться?
- Есть чего, а вдруг у нее в во влагалище бритва острая лежит. Ты над этим не задумывался, а стоило бы…
- Ну, и что?
- А то, что я своей конструкцией кого хочешь напугаю теперь! Вот! Остров Фаллос, собственность Плаксы, а я здесь за главного. Все в моих лапах! Пусть посмеет кто сунуться! Марка и Вачка всех выебут!
- А где они?
- В волосяном покрове монументальной мошонки обитают.
- И им не скучно?
- Некогда скучать, дел столько. Пошли, познакомлю тебя с ними. Раз ты друг хозяина, сделаю тебе приятное. Пошли, пошли, - он потащил меня за собой. Но у самого основания монумента резко остановился, лег на землю. Корча несуразные рожи. И вдруг, резко вскочив, прыгнул на корпус пениса и давай ловко взбираться. Усевшись на залупу, он сделал предостерегающее движение и закричал: - Прячьтесь! Прячьтесь!
Мандовошки высунули щупальца и всклоченные головы.-
- Что ты здесь делаешь, мразь? – грубо окрикнул самец.
- По ушам хочешь получить?! – угрожающе поползла на меня самка Марка.
- Ты, что, педрилка оглох?! Короче, блядь, отвечай! Шанса нету, сейчас я твою пасть выебу! Шанса нету! Короче!
Земля уходила из-под ног, в самом прямом смысле, еще бы! На нас шли мамаша Урка и ее сыновья.
- Фу, фу! – фыркала бегемотиха, трясся тяжелой головой. – Фу, очки намокли! – протерев их, нацепила на мерзкую морду, она деловита заявила, - Хороший остров. Но сколько чего делать надо!
- Что вы хотите? – осмелилась осведомиться блатная Марка.
- Об этом мои мальчики тебя спросят, - улыбнулась Урка.
- Мы здесь за главных, - подавляя страх и смущение, выдавила она.
- Разберись, сыночек, где у меня нервы до мандовошек? – повернула она голову к сыну. Тот разинул пасть и изрыгнул такую речь:
- Поступила информация, что на этом острове хранится крупная партия наркотиков. Остров будет опечатан, а его жители перенаправлены в тюремные камеры наших желудков.
Только сейчас мандовошки докумекали с кем имели дело и взмолились:
- Что вы, уважаемая госпожа Урка, мы приносим культурные извинения, мы, можно сказать, корифеи культуры Анидора! Мы вас не узнали, этот волосяной покров мошонки ослепил нас на мгновение. Но мы исправим это недоразумение. Мы поцелуем вас в яйца, в вагину, куда захотите! Мы поселимся в волосяных покровах ваших половых органов и будем лечить от давления.
- Мне еще мандовошек не хватало! – взбешенный бегемот ебанул передней ногой по грибу – монумент свалился.
- А это, что еще за макака? – бегемоты только заметили Шолку.
- Это – Шалка, бездарный архитектор и пройдоха, старуху насмерть сбил и от правосудия здесь скрывается! Он не пизды, я тюрьмы боится, - лепетал Вачка.
- Сотрудничаешь, молодцом! Еще есть какая-нибудь информация? – поощрительно ревел Илкори.
- я много чего знаю про всех, все скажу. Только позвольте поселится в волосяном покрове ваших гениталий.
- А вы очень размножаетесь?
- Нет! Что вы! У нас с Маркой инцест, детей не бывает.
- А Марка согласна сотрудничать?
- Да, да, а как можно с господами бегемотами без сотрудничества.
- Не отвечай за нее.
- Я согласна, но мечтала бы жить на волосяном покрове вашего пениса.
- Хорошо, на этом острове мечты сбываются. Я позволю вам поселиться на волосяном покрове половых губ мамаши Урки! У нее давление, климакс и ей, как бизнеследи нужны по зарез информаторы.
Но мамашу Урку мало интересовала эта сторона дел. Перебив сына, она мечтательно излагала свой бизнес-план:
- Этот остров станет оазисом, здесь мои рабы будут выращивать чеснок и бобовые культуры, мы собьем цены конкурентов и раздавим их бизнес.
- Я буду помогать вам советами, - приполз на четвереньках Шалка.
- Нет, нет, нам преступные элементы не нужны. Вам придется отвечать перед законом.
Хорошо, про меня забыли. Я сообразил скрутиться калачиком и спрятаться за пеньком. Неожиданно переговоры и договоры прекратились. Гиппопотамы, забыв обо всех обещаниях, не совладав с приступом бешеного аппетита, набросились на монументальный фаллос, заодно поглотив Марку с Вачкой и долбоеба макаку. Но их громкое чавканье, сопение и милая семейная беседа за обедом почему-то сменились хрипом, что-то явно случилось. И в мою пользу! Я осмелился поднять голову. Мамаша Урка и ее дети лежали на спинах, задрав ноги, а из их ненасытных пастей стекали реки кровавой пены! Возмездие восторжествовало? Или просто случай искал достойной жертвы?
- Как хорошо! Как хорошо! Подохли! Подохли! Туда им и дорога, - шептал я.
На мое счастье монументальный гриб оказался ядовитым.



Сутки VII

- Сердце человека еще стучало, - так продолжал свою эпопею Папик. – Над нашими замерзающими телами склонилась морда медвежонка Кузи. Я не знал плакать или смеяться.
- Ну, ну, бывает, не буду смеяться. Разве сейчас нам до смеха, шкуры спасать надо! Наберись сил, мне еще двоих дурачков, вроде тебя по ходу захватить надо. Так что, держись, мало осталось. Говорил же я тебе, не лезь туда, куда не следует, сиди с нами. Нет, тебе с человеком уйти! Создал головную боль всем, - ворчал сразу повзрослевший Кузя, пихнув меня за пазуху и как пушинку взвалив старца на могучие плечи. Так и шли, тепло его шерсти и чувство безопасности, звук твердых шагов друга действовали как колыбельная, ласково убаюкивала меня на всем пути до вертолета.
- Ну, что? Хватит дрыхнуть, хватит, Папик! – теперь уже грубо теребил он меня.
Я открыл тяжелые глаза. Исчезла вечная мерзлота, я смотрел на ясные облака и слышал шум пропеллера.
- Человек?! – мелькнула тревожная мысль, но он лежал рядом.
- Куда теперь? – проблеял я.
- Тебе этого мало, что я с тобой? Опять убежать решил? – покачал головой Кузя.
Мне вдруг стало стыдно за все беспокойства, причиненные мной.
- Все, все! Мама ждет не дождется, долетим, включи колонку, выкупаемся и твоего человека искупаем. Пельмени, сметана и все ок.
- Мур-р-р? Фаллос, фаллос! – мурлыкал кто-то близко.
Я застыл от удивления.
- Это еще кто?
- Кто, кто? Видишь, как сладко похрапывает котяра, дурак, как и ты! Охотился на крысу и в азарте до полюса добежал, а вот выбраться не сумел, заблудились оба, крыса сдохла, а этого мы откачали.
- А человек, он здоров? – не унимался я.
- Здоровее не бывает, и что ты заладил: человек, человек! Чем мы с мамой хуже людей? И неужели ты до сих пор не понял, что мы с мамой тебя больше любим. Это, кстати, я умолили маленького человечка, чтобы вертолет выделил. Я в аэропорту с дельфином и ослом познакомился, чтоб тебе помочь.
- Фаллос, фаллос…- мурлыкал кот.
- Плакса, Плакса, - заревел Кузя. Из кабины самолета выскочил какой-то осел.
- Что случилось? Что он хочет? – обеспокоился тот.
- Все мурлычет: «фаллос, фаллос», - развел лапами Кузя.
Осёл навострил уши и радостно заикал.
- Знает все, на фаллос просится.
- На какой еще фаллос? Объясни, - разозлился медведь.
- На мой остров Фаллос. Я его на службе, еще когда министром работал приобрел. Иохан и этот кот спасли мне жизнь. Надо же отблагодарить. Видишь, просится на мой остров, оставим его там, пусть порадуется. Там красота! Охуеете! Слышишь, бредит кот этим островом. Берем курс на Фаллос! – громко икнул он.
- Лидка! Фаллос! Фаллос! – заорал во сне кот.
- Плевать! Что хотите делайте! – равнодушно махнул лапой Кузя, и вертолет взял курс на остров со странным названием.
Оставив кота на этом интересном курорте, мы возвращаемся в Анидор, куда было деваться. Однако не все случается так, как мы хотим или планируем. Ни хуя! Наш вертолет застрял в середине небесного океана. Да, да, прошу не удивляться! Все так и было. Перестали шуметь мотор и пропеллер, и мгла окутала иллюминаторы.
- происходит что-то непонятное и уму непостижимое, - кричал дельфин.
- Что же это такое?! – ревел медведь.
- Приборы остановились, нет связи, но мы почему-то повисли в воздухе! Я бессилен, этому нет объяснения, - констатировал дельфин.
Кузя схватил меня и крепко прижал к теплой груди:
- Маму жалко, с ума сойдет, она нас так ждет! – и Кузя заплакал, его слезы намочили мою шерсть, все мое существо обволокло жутким холодом.
Перед взором воскресла кладбищенская пирушка с могильщиками и скорбно блеющая сестра при модной прическе у надгробья, где я не буду похоронен.
- А человек?! – вырвался из глубины души вопль.
- Ничего, ничего! Хорошо, что спит, ничего не почувствует. Говорят, о такой кончине еще помечтать надо!
- Конец, конец! Наш конец, - икал безнадежно осел, опустив уши.
Но странное ощущение, что мы идем на медленную посадку заставило нас кончать с паникой. Кто-то или что-то своей волей как бы поддерживая вертолет на крыльях, опускал нас. Естественно, что мы все замерли, убедившись, что благополучно приземлены. Но из состояния одного шока, быстро выводит другой шок. Мы услышали свист, кто-то или что-то выбило дверь и черная масса летучих мышей заполонило салон.
- Что испугались? – засвистел вожак стаи.- А потому, что маловерны, уверовавший да не устрашится. Наша стая подхватила вас и несла словно на крыльях орла. Мы спасли ваши ничтожные жизни! У нас всемирный слет неоматаперемата. Я – главный наставник стаи, в нее входят 666 общины, у каждой общины свой ответственный и пара похуистов. Меня величайте Мада, по уставу общины, я вне брака, однако при виде самки все равно встает и происходит непроизвольные эрекции. Но я, Мада, нахожу силу воли для подавления этого искуса! Как вы смотрите на такие понятия, как раскаяние, изменение образа жизни и присоединения к нашему двадцатилетнему пути неоматаперемата?
- Кто вы, собственно говоря? – обрел дар речи Иохан.
- Глава общины Окик и Гитара, - с большой гордостью пояснил Мада.
- Так, так, мне лично это не надо. Я дельфин, а не мышь. У нас своя идеологическая база, история происхождения, путь, цель и традиция. И, вообще, как вы можете определиться в пути, если слепые?
- Нехорошо, брат дельфин, пытаться сбивать с пути слепого.
- Я не брат, а господин Иохан, ученый – химик.
- Хорошо, господин Иохан, ученый-химик, если вам так угодно. Надеюсь, будучи представителем точных наук, вы немного знакомы с полиентологией?
- Наукой об истории полета? Думаю, что в этой области вы не откроете мне ничего нового.
- Следовательно, вы должны были иметь маломальское представление о физиологии летучих мышей, и вам, следовало бы знать, что мы ушами лучше видим, нежели вы – глазами. Слепцы вы, а не мы! Да, ладно, оставим эту тему! Я хотел бы вам возвестить радостную весть, знайте, братья мои, если вы познаете истину Окика и Гитары, то через двадцать недолгих лет трансформируетесь в людей!
- Не хотите ли вы заявить, что этот человек был некогда летучей мышью? – иронически заметил дельфин.
- Именно! Он даже участвовал в нашем слете много лет назад, это было в Ашлопе, у нас на камеру все снято. Он одобрил нашу бескорыстную деятельность и стал таким, каким вы его сейчас созерцаете!
- И в чем же заключается ваше учение? – опешил Иохан.
- В гитаре.
- Что?! Я не ослышался?! Вы сказали, в гитаре?!
- Нет, у вас великолепные ушные раковины с абсолютным слухом! Наше ученье заключается в шестиструнной гитаре нашего кумира Окика. Он и только он основал самое верное движение «Окик и гитара». Это – ядро пути неоматаперемата.
- Он, что – бас гитарист? – вырвалось невзначай у меня.
- А ты, баран, помолчал бы, когда большая птица беседу ведет, - сделал замечание мышь, державшаяся справа от крыла целомудренного вожака.
- Это – наш Джера, главный похуист и его благословенная супруга Янат, - представил вожак мышь, сделавшую мне замечание.
- Верьте и доверяйте Окику и его гитаре! Гитара нас спасет! Если вы заблудились, подобно этим пришельцам в небесном океане, или дебрях своего сознания, учености, работы и семьи! Ее звук наставит вас на верную дорогу неоматаперемата, - просвистела, будто заученную арию благословенная супруга Янат. А Мада продолжал рекламировать добродетели Джеровой супруги:
- Янат! Безоговорочно верует в гитару, она надеется, она опирается на нее! гитара это – ее твердая скала! Ради гитары, она оставила наркотики, проституцию и последовала за нашим похуистом Джерой. Они неустанно благословляют Окика и гитару! Они постоянно совокупляются и кладут на всех и всюду яйца великой любви! Янат и сейчас на яйцах сидит, отлучилась лишь на минуточку, чтобы вас, блудных, на верный путь наставить! И чтобы не случилось, она так верна Окику и гитаре, неоматуперемату, что готова яйца на яичницу разбить, лишь бы гитара цела осталась.

- Ни хуя себе! – присвистнул Кузя и справился: - А какая гитара? Или любая сойдет?
- Нет, конечно, любая не сойдет. Превыше всех в почете гитара Окика, а остальные – так себе, но тоже значительны. Мы приглашаем вас и смиренно просим оставить вертолет, дабы поучаствовать и стать сотрапезниками грандиозного события – очередного слета неоматаперемата. Наши хуйторы восхвалят в частушках Окика с гитарой. Будем петь и танцевать! Вы пройдете курс тренингов по дисциплине промывания мозгов. Что будет очень полезно для вашего серого вещества, извращенного неправедным мышлением. Тренинги проведут Джера и благословенная Янат, главные похуисты Анидоровского региона. Если фортуна повернется к нам лицом, придет наш хороший и давний друг лис Епезда. Благодаря ходатайству Окика перед Гитарой, лис чудесным образом победил тяжелую болезнь, явившуюся следствием покушения нечестивых врагов неоматаперемата.
- И ты с ними гнида Епезда? – простонал выходящий из кайфа человек.
- Кто, кто Епезда?! – удивился Кузя.
- А вы, что с ним знакомы? – смутился Мада.
- Еще бы, я Епезду с самого детства знаю, - потрепался медведь и расхохотался во всю пасть.
- Это не смешно. Ну, что братья готовы ли вы следовать за нами и смиренно приобщиться к благам Окика и гитары? – терял терпение вожак.
- А, что Окик с Гитарой даст нам гала-концерт? – подъебнул Кузя.
- Вы неверно истолковали мою речь. Окик с Гитарой не артист, он – Кумир-похуист! На физическо-биологическом уровне его присутствие пока остается за гранью реальности. На символическом и духовном он с нами. Он прислал нам ноты и слова новой частушки. Хвала ему, превознесем же его - Его же словами!
- Будь осторожен, - шепнул человек. – Делай вид, что слушаешь и соглашаешься, но не слушай, иначе с ума сведут. Это гремучая секта одного из многих моих идеологических врагов. Они хитры и коварны, многих погубили духовно и физически. От них всего можно ожидать.
Ну, что подготовили сердца свои ко встрече с истиной?! Отвечай, дорогой дельфин! – не унимался Мада.
- Да, - сообразил подыграть Иохан.
- Хвала! Хвала! Смотрите, братья! Этот дельфин, совсем недавно глупо цеплявшийся за ложные стереотипы своего нечестивого племени, отрекся от фальши и открылся истине. Он на пути неоматаперемата. Окик и гитара обнимают, облагораживают, очищают от дельфиньей скверны блудного Иохана! Возрадуемся, возвеселимся, братья – летучие мыши! Умер дельфин – да здравствует неоматовец! Будем уповать на Окика и Гитару, дабы наш новообращенный не свернул с пути! – Мада помпезно распростер черные крылья и провозгласил, - Просим тебя Окик и Гитара!
Стая хором откликнулась:
-Услышь нас, Окик и Гитара!
- Остальным блудным сыновьям советую принять быстрое и верное решение. Берите пример с дельфина-неоматовца, этот случай еще раз убеждает меня в безграничной мудрости этого вида. Отвечай же, медведь! Готов ли ты ступить тяжелой лапой на легкий путь блаженства неоматаперемата? Тебе не хотелось бы подохнуть от ружья браконьера или умирать от зубной боли, лежа в холодной берлоге? Жизнь твоя и дела твои доселе были неправедными. Пока еще есть время, отрекись от прошлого! Потом может быть поздно! Окик с гитарой, танцующий с чарующей красавицей на жарких танцплощадках Аналерсаба не успеет оформить визу и прилететь к тебе на помощь, - продолжал неутомимый вожак.
Кузя был растерян.
- Не слушайся, брат медведь, вижу по глазам хочешь, но стесняешься. Стыд этот ложный, как весь твой образ жизни.
- А как мама, как спросить? – недоумевал Кузя.
- Такой большой и маму спрашиваешь? Это она тебя спрашивать и просить должна. Ты и ее на верный путь направишь. Отныне и вовеки твоим мамай и папой станут Окик и гитара! Братья, смотрите, свершилось! Медведь, поедающий и разрушающий вокруг себя все движимое и недвижимое, отрекшись от своей агрессивной природы, избрал путь смирения и истины неоматапперемата! Молим тебя, Окик и гитара! – повторился он, при звучащем ответе стаи: «Услышь нас, Окик и гитара!»
- Поехали дальше! Окик и Гитара исполнены ликования! О, жаркие берега Аналерсаба, наш следующий стол будет там! А, а, кого же я забыл?! Осел! Вижу по твоей умной морде, что не простак ты, но мастак титулярный. Не упускай звездного часа! – сделал он обращение к ослу.
- Вы не ошибаетесь, я – бывший министр и владелец большого острова Фаллос, - кичливый осел мгновенно попался на удочку Мады.
До сих пор молчавший похуист Джера, радостно замахал крыльями. Риторической красноречие и энергия вожака были на исходе, это стало ясно по последней и очень краткой реплике, и похуист пришел на подмогу.
- Прекрасно, осел! Чудесно! Это судьба, ты наш от мозга до костей. Твоя беда, наша беда, твой остров – наш остров! Ты перепишешь его на нашу большую семью. Наши слеты этот итог праведных трудов и без ослов никак не обойтись! Посмотрите на меня! Однажды и бесповоротно я обернулся к истине. Было это в жаркую пору в Атламе, стране, где вылупился. Однажды ночью во сне явились мне Окик и Гитара. Они пели и играли, и с каждой нотой я и моя жизнь менялись. Так начался мой путь возрождения. Подайте гитару! Я вам спою, а кто слушать не хочет, ну их в пизду!
И появилась гитара, Джера играл и пел, скажем, довольно таки впечатляюще:
Приходите все в общину,
В неоматаперемат!
Чудо новое творит тут
Был овцою, станешь гад!
Пропев четверостишье, похуист продолжал:
- Я слышал эти золотые слова. Этот призыв стать тем, кто я есть! Найдите же себя, ищите же себя! Вручите себя Окику и гитаре! И тогда, в погоне за собой, я полетел в бальдельеро! И снял я там будущую жену мою – проститутку. Янат – уродливую, худую, падшую самку. После глубинного и дикого секса, уснул на ее крыльях. И потом нам посчастливилось присутствовать на легендарной конхуэнссии Окика и гитары, мы слышали свист, поразивший и преобразивший нас окончательно, - уставшего заливать Джеру подсобила Янат.
- Да, мы сделали свой выбор! Мы с Окиком и гитарой! Следуйте нашему примеру! Осел, осел, я вижу, как от счастья ты потерял дар икоты. Ничего, это вернется, так бывает! И опять это – услышь и ответ просим!
Наконец-то, кончили свистеть. Мы готовы были на все, с чем хочешь согласиться, лишь бы это промывание кончилось. Мыши освободили нам путь к выходу, пришлось покинуть наше убежище, один из голубых самолетов очень маленького, но очень доброго человека. Кузя хотел было поднять человека, но Мада запретил ему делать это:
- Стоп! – сказал он. – По уставу общины дохлым присутствовать на конхуэнсиях не допускается, оставьте его здесь.
- Ты, что совсем? – Кузя покрутил пальцем у виска.
- Не терплю непослушания в среде новообращенных!
- А кто о нем позаботиться? Где ваш гуманизм?
- О нем позаботится Окик и Гитара! – цинично и холодно ответил Мада.
А стая настороженно нахохлилась – это была агрессивная реакция секты на любую, даже саму безобидную, форму непослушания. Кузе пришлось отступить.
- Ладно, но кто гарантирует его безопасность?
- Окик и гитара, наш надежный партнер и гарант, - с прежним цинизмом отрезал Мада.
Спорить было бесполезно. Кузя склонился к старцу:
- Держись, ничего не поделаешь, на то ты и человек!
- Не слушайте их, они владеют техникой перепрограммирования сознания. Со мной им не справиться, кишка тонка, - прошептал он.
- Что вы там шушукаетесь? От общины секретов нет и быть не должно! Откровенная откровенность и только! – угрожающе засвистел Мада.
- Никаких секретов, братья! Я молил Окика и гитару, чтобы он позаботился о человеке! – схитрил Кузя.
- О его здравии мы все вместе умолим, у общины такая практика допускается!
Так нам пришлось оставить человека и последовать за стаей злобных сектантов. Я вспоминал кота, и даже позавидовал его судьбе. Не зря говорят, у котов предчувствие развито. Не зря, не с проста, просился он на Фаллос. С таким черными мыслями я шел невесть куда. И не только мысли были черными, весь свет загородили эти твари. Затем они выстроились в точный воздушный четырехугольник, в суровом ожидании начала так называемых конхуэнсий.
- Не думайте о дне вчерашнем, не думайте о дне будущем, это – прерогатива Окика! Лишь день сегодняшний – твой, так что щедрый брат осел объяви о своем решении, - начал Джера.
Осел не осел, но он понимал, что перечить при таком натиске резона не было. Кивнул он ослиной головой и остров был потерян. Что делать, это лучше, чем обвинение в непослушании при неизвестном наказании. Сборище началось у каменистой скалы, главные ораторы и риторики работали на публику, как говорится, не щадя живота.
- Братья и сестры, мы объявляем очередной слет – конхуэнсию неоматаперемата! Да прибудут сюда все! Хромые, косые, бедные, богатые, мыши и немыши, скоро к нам присоединятся брытья наши крысы, вон ползут, слышу их! Радуйтесь и веселитесь! Славословьте Окика и Гитару! Под небом всем найдется место! Приветствуйте вновь рожденных в Окике и Гитаре!
Мыши свистели, махали крыльями, за первым оратором следовал второй, резервный.
- Поприветствуем дорогого осла! Он передал в дар общине остров Фаллос! Ликованием да наполнятся сердца ваши!
Мыши вновь замахали крыльями.
- И это не все, - продолжал похуист, - поприветствуем благородного медведя, восхвалим его отважное сердце. Ради истины Окика и Гитары он оставил комфортабельную берлогу с паровым отоплением, газовой колонкой, чай с медом, борщ со сметаной, мамашу с папашей! Чествуйте доблесть медведя, осмелившегося бросить вызов стереотипам, мракобесию традиций, и ложным представлениям выживших из ума предков. Да благословит его Окик и Гитара!
Мерзостное отвращение ко всему произошедшему я так и не смог подавить. А особенно, когда Джера демонстративно указал на меня.
- Посмотрите на него, на это чистое создание, совершенно белый и совершенно целомудренный ягненок. Его даже спрашивать не надо.
Таким образом, отвлекая внимание сектантов на меня, он шепнул Янат:
- Где же Синя – чемпион?
- Проблема, - ответила она.
- Какая еще проблема, урежу зарплату и будем ему настоящая проблема.
- Влипли в какую-то историю на кладбище из-за Шляпы.
- Что – что? Из-за шляпы нашей Пиздель?
- Да нет, причем Пиздель. Она здесь и при шляпке и мамаша чемпиона здесь. Сини и других крыс нету, что-то случилось.
- Не знаю, пусть посмеют не прийти, я их без зарплаты оставлю. Все планы перевернули, твари. А Александр похуист, он где?
- Сбежал, как кролик, в другую секту, говорят там больше платят. Пиздель внедрилась и разведала, что от трижды отрекся от Окика и один раз от гитары.
Настал час выступления хуенторов Георга и Ожны, они неистово и одержимо воспевали величие Окика и всемогущество гитары, зарабатывали бонусы и по ходу мазахировали памятью сдохшего бобренка (они были бобры). Интересно, что среди всей этой нечисти, я встретил старую крысу – невольную зачинщицу аэропортских событий. Было смешно, что все силовые и светские структуры были брошены на поиски этой карги, когда она преспокойно участвовала в ночных сборищах заморских сектантов. И не скажу, чтобы она была пассивной участницей сборища, скорее наоборот активной из ряда вон выходящих. Наконец, покончив с риторикой и частушками, секта приступила к хуяче, так они называли веселую пирушку. Откуда-то приволокли большую картонку напоминающую фасад жилого лома, застелили ее белой скатертью, украсив с четырех углов пластиковыми цветами, возложили снедь (кто, что принес). Мада поочередно подносил к трепетным губам сектантов чашу с портвейном и кусочек ритуальной пиццы. Опьянели и охуели все окончательно, мыши летали кругами, крысы исполняли ирочек, бобры, кроты – свой охалаш. Поминутно целовались, были случаи, что и трахались. Среди этой оргии кружилась аэропортская крыса. Хлопая глазами и подслеповато озирая меня снизу вверх, она лепетала заплетающимся языком:
- Налейте мне вина, а я пьяная, танцуй, танцуй, ача, ача, ача. А я куплю машина, машина, машина. А ты знаешь мой Синя? Кому какой дела мой Синя кутит?! А ты знаешь мой Синя чемпион, он машина купил. А моя кума лень ходить на конхуэнсию. Она Окика и гитара мало верит. Ей риса надо. Она моя сноха не рожала, взяла. А Эфремка – попугая знаешь? Он наша крыса, на Яикука живет и к Онеба и конгресса ходит. Эфремка ко мне приходила раньше ремонту делать. Он аферист, ты на ремонту его не зови он конфета принес, мне в пасть положил, не положил – грубо пихнул. А я сосала, сосала, конфета вместо того, что мягкий стать, большой и крепкий стала. И запах, как кева была, я сосала, сосала конфета кончилась, а начинка не была. А потом Эфремка свой передний часть на мой передний часть положила, а ты не знаешь почему?
- Откуда мне знать, ты лучше у Эфремки спроси, где твоя шляпа, опять потеряла?
- Шляпа? Ача, ача, Джими, джими, - запела она вновь скрипучим голосом, крутя бедрами и притаптывая нижними лапками.
- А моя шляпа Эфремка попугай украла. Он афериста, моя шляпа украла и настрала в нее. Я помет выбросила, а шляпа в химчистку сдала а он хитрый и гнилой квитанция спер, и шляпа с химчистка получил, ага, ага, джими, джими, джими…
- А зачем ему твоя говенная шляпа? – я готов был сойти с ума.
- Ты что-о-о! она ценная, антиквар! Что ты понимаешь, баран в колбасных обрезках. Моя бабуля ее приданное получила, когда не здесь, а другой стране Нари жила. Ее папа купил у одной учительницы из Жирапа, бабуля, как шляпа носить стала, на нее все село смотрело, любовались и Жирапка называли. Ее отец большой должностя имел – всем туфли починка делал! Он миллионер был! Вот из какой я семья! Ты одним глазом не смотри, мы богатые были, все в Нари оставили.
- И мозги тоже? – подъебнул я, но она не слушала меня и продолжала.
- Ефремка-попугай нищий был, потом аферистом стал и разбогател. Он здесь в община с бобрихой Пиздель познакомился и моя шляпа Пизделю подарил. Она на мою шляпа глаз положила. У нее есть шляпа, но она маленькая и без пера. Ефремка давно ей конфеты таскает и в пасть сует. Она сама призналась, когда эхо слово говорила, что в конфетка начинка не было. Мы здесь все про себя рассказываем, чтоб все слушали и обращались. Ача, ача, ача, джими, джими, джими, - и она вновь закружилась в танце, вожделенно вертя грудями и упавшими ягодицами.
Да, она несла чушь, но у меня иного информационного источника не было, пришлось довольствоваться тем, что было. Желая узнать, как можно больше я схватил ее за лапку.
- Постой, ты успеешь еще потанцевать, вместе потанцуем. Скажи, где мы находимся и что это за гора и страна?
- А мы с наша кладбища пешком приползли.
- С какого кладбища? Кладбищ много.
- Забыла, как называется. Вспомнила, это не наша кладбища, наша на Яикука находится, там моя бабуля земля лежит, и муж мой Слта у Рая. Ах, какой хороший крыса был, я каждый месяц аборта делала, только выпивка любил и, когда белый горячка начиналась мне фингалы ставил. А так золотой крыса, пока мой Синя жена не привел, я черное не сняла! Сейчас Слта у Рая очень хорошо, мой синя цоколь сделал, с него бедного могильщики три шкура содрали. Мы туда ходим, кушать несем, внуков на свежий воздух надо, они же маленькие, развлекаться хотят. А там птички поют, красота. Потеплеет поползем. Ты хороший барашка, если ты наша община останешься, я тебя обещания даю, что на наше яикукское кладбища гулять поведу, - глаза ее светились от возбуждения, на пасти выступила пена, мне стало противно, при том от нее так, несло мочой. Хер с ней мочой, хоть бы что толковое сказала бы.
- Я про это конкретное место спрашиваю, а не про Яикук, - перешел я на резкий тон.
- Эта места?! А я вспомнил, это около Аднаковского кладбища находится. Мы там, у разломанного усыпальница Зурифа свидания было, и потом на четырех приползли. Мада сказала, что община бедная, деньги нету на бензина. Ничего Мада хороший, он наша крыса уважает. И Джера жалка, он из чужой земля Атлам прилетел ради наша крыса, его жена Янат сейчас на яйцах сидит. Посмотри, какой худой она! Я Синя, сноха, кума жду. А ты не знаешь, почему они опаздывают? Я партийная! Я «Крысания и Мышания» читал, я очень грамотный, раньше бухгалтерию вела главного туалета, что в Блядский сада находится, в один унитаз кабан посрала, а я учета не сделала и чуть тюрьма не попала. Мой Синя все собака знал, и всем на лапа дал, чтобы меня спасти. Вот такой мой Синя! А ты не знаешь почему опаздывает? У меня великая книга есть «Крысания и Мышания», я никому ее в лапа не даю, но тебе одолжить почитать, какой интересный книга! Я себя настоящей крыса почувствовала, благодаря Лидка, осознала, кто я! Даже Мада у меня эта книга просил, он мечтал с Лидка познакомится! Она – настоящий патриот крыса…
Слушал я ее бред и думал только об одном - как спасти человека? Как убежать отсюда! Благо, слушая этот маразм, я сделал для себя один вывод – земля круглая и я в Анидоре - откуда бежал, туда попал. Мои друзья подыгрывали беснующимся, кружась в дикой вакханалии, с голливудской улыбкой на устах и с беспокойством в глазах. Хуенторы Ожна и Георг вновь принялись бренчать под самозабвенный разрыв бобринных глоток.
Познакомится спешите
С мирной паствою моей
Всех мастей вы здесь найдете
Старых ведьм и старых пердь!
Есть премного похуистов
Из господ и светских дам!
Из породы аферистов
Ох, широк же их карман!
Стукачей мы любим, братья!
В этой области мудрей
Я признаюсь без лукавства
Солнцеликая Пиздель!
Тихо к бесам подберется
В шляпе фирменной своей
Она зря здесь не ебется
Есть зарплата у Пиздель!
Последняя частушка вызвала протест бывшей шляпы. Она громогласно возмутилась, облизывая сухие губы.
- Я так и знала! Гнилая, хитрая бобриха! Она моя шляпа носит! Она еще здесь зарплата имеет. Она Ефремка себе забрала! Он ей ремонту делал! – но ее никто не слушал.
- Я все слышу – Ефремка, Ефремка. Кто этот супермен?
- А у тебя конфета с начинка есть? Я к чаю хочу.
- Есть, есть.
- Ты мне конфетка с начинка дай, а я тебя про Ефремка расскажу.
- Что ты там много стракуешь и трендишь обо мне с этим вонючим матрасом? А?!
Обернувшись на агрессивную реплику, я узнал Ефремку в кожаной тужурке. Он был во главе группы крыс на встрече со старцем. Наглости и беспардонности с тех времен у него не поубавилось. Он пер агрессивно скаля пасть и обильно брызгая слюной.
- Ефремка-а-а, это ты золотой?! А ты знаешь, Оциц-овчарка не любит наша неоматаперемата путь. Все время лает на меня! – поменяла пластинку бывшая шляпа.
- Ты, что совсем охуела, мать?! Оциц-овчарка давно сдохла, бешенством болела, ветеринары кокнули, - тыкал когтем ей в морду Ефремка.
- А, может, это специально так говорят? Может ее киллеры убрали? – она сделала вид, что плачет.
- Ну, ты ехнулась, блядь! Кому на хер плешивая Оциц сдалась, чтобы ее заказывать?! Бешенная была, вот и усыпили.
- Не может этого быть! Епезда ей дорогие заграничные прививка делал.
- Какая еще прививка?! Да убьется Епезда на эту чушку деньги тратить. Нету, сдохла! Смирись! В ее будке сейчас ее племянник Хуйхан-собака живет. Что не знала? Не веришь? Иди и посмотри и много мне не пизди!
- А я эта собака Хуйхан не знаю…
- С ума не своди! Сама ты ему косточки бросала, когда щенком был. А он хоть и маленький, но агрессивно гавкал, весь в тетку, ты даже мне плакалась.
- А, а я Оциц-овчарка косточка сахарный бросала, а щенка не была.
- Как не было, шизанулась, мать! Не была, не была! Где твоя шляпа? Опять потеряла? Докумекала? Вспомни щенка – гермафродита, при дворе Епезды рос.
- А какое Епезда?
- Какое – такое! Да наш знакомый Епезда, что строил домик для себя, а на суслика Надьку оформил. А во дворе будку для Хуйхана-собаки поставил. Допедрила?
- Ай, ай, ай, чтоб я ослепла! Как жалко Оциц-овчарка, бедная, какой хороший сучка была. Пока косточка сосала молчала, потом косточка кончалась, она опять гавкала.
- Много не болтай, деньги гони! За этим пришел, - категорично перебил он ее.
- Напомни, какие я тебе деньги должна?
- Что тебе надо забываешь, а ну вам кто-то задолжает – хера с два забудете! За ремонт подвала плати.
- А пусть Епезда и Онеба платят, у них баксы много, они иностранные… А я давно пенсия не получала.
В бешенстве Ефремка сжал кулаки и оскалил ефремовскую пасть.
- Я что Епезде и Онебу ремонт делал?! Плати, ни хуя не знаю про твою пенсию.
- А что ты ко мне приставаешь? Я никакой ремонта не помню. Ты приходила и мне пасть конфетка пихала без начинка, как кева. Ты твой передний часть на мой передний часть положил. Я на эхо слова всем крысам расскажу и Онеба и Епезде и Синя, что ты такой вещи делала. А Синя – чемпион.
- Только посмей, старая блядь! Я тебе не кева, а на глазах всей общины хуй в пасть пихну! Я твой живой и мертвый ебал! Я твой семейный цоколь ебал! Я твоего отца хуя гараж отфакал! Аферистка! Работать заставила и через хуй кинула! Фу, ты блядь! А еще в Окика и Гитару верит!
- А я не Окика, я немного Гитара, и много Лидкина книга верю.
- А тогда, что ты здесь, блядь, в общине делаешь? Здесь неверующему в Окика делать не хуя! А ты, блядь, хочешь и рыбку съесть и на хуй сесть! Гуманитарный поек даром получать, халавщица! Да, ты за гуманитарную помощь в порванный гондон поверишь! Что тут о гитаристах базарить?!
- А что, опять помощь есть? Печенье чаю будит? Я очень люблю!
- Тебе, что онебовских блоков мало, что Синя со строительства таскал? Тебе, что в глотке масло и сыр со стариковской столовой застряли? Что ты еще сюда когти тянешь?
- Мой Синя на чистый зарплата, на трудодни каждый день в кафе Икала посется.
- А ты, что помощь здесь не получала? Ты у меня, когда ремонта делала, мой рис таскал, гречиха таскал…
- Хорошо вспомнила, что ремонт делал. У таких крохоборов, как вы, хуй упавший не стащишь!
- А я так помнила, что таскал. А если не тоскала и дома рису нету, ты лучше у Мада попроси, он тебе и рису и макароны даст.
- Охуела, старая дура! Я мастер - золотые когти, мне ваш рис на какой хуй сдался.
- А тогда зачем община Окик и гитара ходишь? Ты же Окика и гитара поклоняешься.
- Видал я Окика в гробу с гитарой в когтях! Меня сына Кидуна карьера беспокоит, на учебу заграницу на работу пристроить. Потому гитаристом прикидываюсь. А не то, дрочил я на их рис, макароны и прочие консервы. Я семью от и до содержу своими когтями, не таская, как ты и твой Синя!
- А, я сама Синя устроила и сюда, к Онебы центр строить, и к Вито в столовой. Моя кума тоже сюда ходила и дочка – моя сноха сюда водила, чтобы рису больше получать. А она не рожала сама, а взяла.
- Взяла, не взяла, знаю, меня это не ебет! Хватит мозги факать! Деньги давай за мою работу! Мне чужого не надо!
- А я все платил тогда, ты забыла, я вспомнила мне Синя деньги принес, и я тебе давала. Он тогда мрамор из центра спер и оптовикам за полцена продала, он добрый, настоящая крыса, почти за даром сдал! Он добрый, очень. Все говорят, и за копейка тоже жопу даст!
- И что ты этим хочешь сказать?
- Я тебе деньги уже давала…
- Фу, ты Блядь! Ничего, кроме сморщенной пизды ты не давала! Ты у моих крысят кусок из пасти оторвала что с вами говорить – что мамаша, то и сын! Ответите вы за это три раза перед Окиком и дважды перед Гитарой!
- А я ни Окика, ни гитара не верю. Я Лидкина книга верю про водолазные костюмы и гондоны с усиками.
- Клал я такой с такими на твоих внуков, сына, сноху, куму в придачу! Не попадайтесь на глаза, не то покалечу, что родная бабушка не узнает!
- Бабушка не трогай, она в Нари жила и сейчас земля гниет.
- Тебе давно к ней пора, вместе погниете, вы и без земли гнилые!
- А я газопровода труба видела у одного маленького человечка, вместо передней части торчал. Он много деньги имеет, он мне новую шляпа обещал купить.
- Пиздишь и радуешься, так прям и поверил!
- НЕТ! Потом война началась, фашисты напали, эвакуация был. Он не успела купить. Я свою шляпа тоже потеряла, фашисты меня пытка делали, по голове дубинка дали, а я секрет не выдавала, я комсомолец, я Окика и Гитара верю. А мой Синя у плена фашистам попала. А ты его не видел?
- Тебя вижу, какой толк?
- Моя кума сильная крутой крыса, она дочка не рожала. Давай мириться будим, в община пицца пожрем, портвейна попьем, а сейчас мирятся и долги прощают, я добрый крыса, все обиды тебя извиняю. Поцелуемся перед морда Окика и перед корпус Гитара!
- Иди, и не просто иди, а ИДИ! Зря на тебя время просрал! – Ефремка безнадежно махнул лапой и потерялся в массе.
От этого крысиного диалога моя баранья голова пошла кругом, не помню какие диагнозы ставил главврач Ито, но шизофрению тут такую заработал. Частушки неугомонных хуенторов звучали громче и фальшивей. Крысы, бобры целовались, хватая друг друга за лапы. Летучие мыши, взвиваясь, кружили и ворковали на эмоциях. Масса теряла над собой контроль. Шляпа несла одну и ту же чушь. Надо было употребить во благо сложившуюся ситуацию и, пользуясь случаем, я отошел подальше за горку. Во мгле что-то мелькнуло. Это была фигура земляной мыши, любопытство двинуло меня вслед. Она пробиралась с осторожностью, крадучись и по-воровски, добравшись до входа в пещеру, она спряталась за большим камнем. Явно было, что мышка за кем-то шпионит. Меня угораздило неосторожно наступить на камушек и он с шумом полетел в пропасть. Чуткий слух шпионки мгновенно отреагировал на звук.
- Ш-ш-ш, - обернулась она ко мне. – Тихо отвечай, какого хуя за мной следишь?
- Просто, а что?
- Я тебя вспомнила, ты – друг Кузи.
- А ты, кто такая?
- Шушка, не помнишь как я пипку оторвала жоркиному сынуле?
- Но ты же была белой!
- Что, трудно перекрасится? Ну, какие вы все бараны тупые! Сейчас не до этого, здесь заговором и подставой пахнет. Кровососы Мада, Джера и Янат о чем-то совещаются. Это семейство вампиров что-то задумало против крысиного племени.
- А тебе что? Ты же не крыса.
- Мы все равно одна порода, я крыс не уважаю, но несправедливость не потерплю, ненавижу подлянки. Пошли! Только копытами не стучи, застукают – пиздец. Злобные твари так вцепятся в шерсть, что пиши пропало. Они добрые, когда на публику работают, пыль в глаза пускают.
Намечалась новая интрига, и я с некоторых пор привыкший к злоключениям, последовал примеру Шушки. Мы напрягли слух и зренье, осторожно заглянув в грот. В мрачной глубине пещеры мы увидели мерцающий язычок пламени, приливающий жуткий свет на наглые рожи идеологических вдохновителей общины. Мада, Джера и Янат сидели с наглыми рожами за роскошным пиром, далеким от скромного общепита рядовых неоматовцев. Джера наполнял бокал шипучим шампанским.
- За нас! За нашу сделку! За удачное завершение операции!
- Не расслабляйтесь, рано трубить победу! Все трудности впереди! В их вертолете нет холодильника. Протухнет все к черту, - вздохнул Мада.
- Просолить можно, соль держит, будут они солью земли.
- Кому нужен соленый деликатес? – скептик Мада сидел с кислой миной.
- С умом надо, - прошептал Джера, неуклюже задев гитару. – Иди на хуй, только тебя не хватало! – злобно отшвырнул он инструмент.
- Когда только покончу с этим бизнесом и вернусь на родину тошно от аборигенов Анидора и этого неоматаперемата.
- Хочешь новость? Епезда себе и родне роскошную виллу строит на Масмагидском Массиве.
- Не будут они там обитать. Хитрый он, сдаст в аренду, как все здесь делают. И на тебе честная прибыль и пачкаться не надо с крысами. С удовольствием сдал бы его на деликатес, жаль, что лисьи тушки и нынче не в цене.
- Не время чувствам волю давать. Нам еще пригодится авторитет Епезды.
- Устал, припекло, - роптал Джера.
- потерпи, мало осталось, - попыталась его успокоить Янат, закусывая икрой с лимоном выпитый бокал.
- Штаны не спускай, пока тебя факать не собираются. Иди на яйца сядь!
- Одна, всего одна партия, и мы богаты! Вопрос только в транспортировке!
- Забьем по быстрому и в вертолет с человеком, а там протухнет или нет пусть Окик отдувается.
- Протухнут, не играй с огнем.
- И с этими медведем, ослом, дельфином что делать? – Джера случайно задел бокал, тот упал на гитару намочив и поцарапав корпус.
- Зачем гитару испортил? – возмутился Мада.
- На хер ее, скоро не нужна будет!
- Ты приобретал? Не надо портить, вещь не твоя, чтобы ты решал.
- Уцененный брак купил и трясешься, ты аборигенов-крыс накалывай, что она – реликвия. Мне б постеснялся лапшу вешать.
- Тише, услышат, - пыталась их угомонить «миролюбивая» Янат.
- Не лезь, вонючка! Ненавижу себя за секс с тобой! – хохлился Джера.
- Джера, Джера, сейчас не время для выяснения семейных отношений, - перешел Мада на шепот.
- Ладно, замолк. Говори, что делать.
- Большой труд предстоит.
- Без труда не получишь ни хуя! Или ты думаешь, что глотка у меня казенная?
Я и Шушка замерли.
- Смотри, как наебывают этих крыс, а крысы этих. Отвратительно, - задыхалась от возмущения Шушка.
- Постой, не спеши, еще послушаем. Может, что более важное узнаем, - остановил я ее.
Вдруг подул горный ветер. Мимо нас что-то со свистом закружилось и плюхнулось на застолье вампиров.
- Ой, смотри, чья-то шляпа залетела. Какая гадкая, потрепанная, да еще с пером! Фу! – Янат брезгливо отбросила ее.
- Постой, Янат! Эврика! У меня идея! Шляпа нас выручит. – Воскликнул Мада, и любовно подняв шляпу, сдул с нее пыль. – Есть такое вещество. Называется контейнер. Внешне он очень похож на зерна пшеницы. Крысы обожают блюда из дробленой пшеницы. Мы преподнесем им это под соусом чуда. Чудес они желают не меньше пшеницы. Раньше жрали пиццу, теперь пожрут пшеницу.
- При чем эта тряпка? – рассмеялся Джера.
- Это не тряпка, а Шляпа! Что ты знаешь, Джера, о менталитете анидоровцев? Эта самая Шляпа во всезверином розыске. За ее поимку назначены награды двух степеней. Хозяйку этой дряни я хорошо знаю. Это – маразматичка мамаша Сини-чемпиона. Забыть такую невозможно. На эхо слова, как заведется не остановишь: «А моя кума дочка не рожала». Ну, что вспомнили?
- Да, да! Конченая дура, такую подставить – благое дело! И на хер сдалась она, чтоб за ее поимку награду назначили, - не понимал Джера.
- Эта карга везде нос сует, где дохнут, сочетаются, и по закону подлости оказывается соучастницей эксцессов. Она важничает, рисоваться любит и делает все, чтоб ее заметили и запомнили. И замечают! А потом из мухи слона делают!
- Сдадим, но не ее, а Пиздель. Она тоже – шляпа! Вечно в уборе ходит, только у нее не шляпа, а шляпка новенькая и без пера. В суматохе не разберутся, кто крыс отравил: шляпа или Пиздель-шляпка.
- Жаль, Пиздель – ценный кадр, профессионал – информатор, наша верная фанатичная сподвижница.
- Пешкой пожертвуем.
- А где твой контейнер?
- В гитаре спрятан.
- Дай сюда, сейчас вытащу.
- Нет, ты гитару испортишь. Сам разберу, сам соберу. Вещи беречь надо, нелегко досталось. В отличие от тебя, я к гитаре трепетно отношусь.
- Не язви, разбираешь – разбери.
Я обернулся к Шушке:
- Тошно слушать это все! Мне по бараньим яйцам и Пиздель и шляпы всякие. Человека спасать надо. Я поскачу, у меня свое дело – у тебя твое.
- Беги, барашек, беги, я сама с ними разберусь, они меня плохо знают.
Я оставил Шушку и помчался обратно в гущу грязной оргии. Повезло, что дядя Иохан не был пьян.
- Дядя Иохан, эти твари под прикрытием гитаристов торгуют крысиными тушками.
- Не смеши, Папик, кому эта гадость нужна? – рассмеялся он.
- В Аналерсабе есть покупатели, так они говорили.
Дядя Иохан задумался, махнул крылом.
- В этом осатаневшем мире ничего не исключено.
- Бежим, дядя Иохан, пока они пьяные в эйфории. Сейчас такое начнется – крыс контейнером потравят. Угоним самолет до столпотворения.
- Верно говоришь. Где Плакса, Кузя?
Мы шмонали в гуще бухих крыс. Осла нашли в доску пьяным, а Кузя хоть на веселе, но при здравом рассудке. Его территорию не так легко опоить. Пришлось бросить осла. Ему вряд ли, что угрожало. Мы бежали к вертолету, а позади нас истерично вопила мышка Шушка.
- Слушайте, крысы! Слушайте земляные мыши! Слушайте, бобры, еноты, кроты, нутрии! Слушайте все члены псевдо общины. Мышка Шушка обязана сделать эхо слова!
- Эхо слова, в уставе неоматаперемата был важнейшим элементом ритуального собрания. На частушку, пропетую хуятором, любой из рядовых членов общины имел право на эхо слова, то есть на философскую пространную речь, содержащую личный взгляд на мысль, заложенную в частушке. Шушка решила воспользоваться этим правом. Это был смелый, но отчаянный шаг. Шушка ставила под удар свою жизнь.
- Не слушайте залетных мышей! Их не колышет ни ваше душевное равновесие, ни материальное и физическое благополучие. Своим свистом и частушками, под вой завербованных хуянторов они воздействуют на вашу волю, подавляют ее, а затем играют струнами вашей души! Окик с Гитарой или без – это всего лишь скупщик и торговец крысиных туш. Вы ничего более, как деликатес потребителей гурманов с извращенным вкусом!
Но бывшая Шляпа разве могла не влезть и перебить:
- Ты кто такая? Выдумщица! Всякая клевета говоришь, а не эхо слова делаешь! Онеба хороший, для нас крыс приехал! Он мой Синя работа дал – стройматериалы таскать. Мада умный – разных языках свистит, он культура мышь! Джера тоже очень культурна и образована! Он рису и головка сыра раздавал!
- Бесплатный сыр – только в мышеловке, - ответила мышка, но Шляпу разве можно унять.
- А мы крыса мышеловка не боимся! Потому, что с нами Окика и гитара, и Лидкина книга и комсомольская и партия билет!
Шляпу перебила Пиздель-шляпка, вероятно уже сумев пройти тренинг по методу воздействия на массу, она вдохновенно возвела лапу к небесам и начала пиздеть:
- Молчите все! Узрите чудо! – действительно с небес летела шляпа с пером, рассыпая как из рога изобилия чудесные зерна.
Крысы, позабыв обо всем, что о Шушке говорить, заметались в диком экстазе.
- Свершилось, зерна, пища неземная! Окик! Гитара!
- Верно! Верные! Это сотворил Окик и Гитара! Он на расстоянии творит чудеса! Теперь вы убедились, что Шушка – треклятый враг неоматаперемата, - возгласил Мада, летая над серой массой.
- Крысы! Мужайтесь перед лицом врага! Дерзайте, жрите чудесную пшеницу! Ее выращивал сам Окик, в одной лапе гитара, а другой сеял прекрасные семена радости и блаженства. Он наполнил эту шляпу и метнул ее и она пересекла океан, пронеслась по небесам под дождем и ветром и доставила вам этот презент! Примите и жрите на здоровье! Она вас сделает новыми крысами, - призывал Джера.
- Она вас сделает мертвыми крысами! – старалась перекричать всех Шушка.
- На хуй мне твоя пшеница? – сплюнул Ефремка.
- Зачем так говоришь, Ефремка? А? Даюта – бери, бьюта – беги! Я возьму – каша сделаю, - бурчала под нос, подбирала зерна и на ходу запихивала в пасть та, которую я смело мог назвать глупее себя.
- Не ешьте! Даже не прикасайтесь! Это не пшеница! Это контейнер! Яд! Неразумные, алчные крысы! За бесплатно в гроб готовы улечься! – продолжала мышиная подвижница.
Но в ее адрес вместо благодарности посыпались унизительный оскорбления.
- Ты сама- яд!
- Хватит, лживая Шушка! Кто заплатил тебе за такую черную клевету?
- Ты наш враг!
- Знаем мы тебя!
- Видно, что ты из себя представляешь!
- Ты Лидкиной книге завидуешь! Небось, ума не хватит написать такое!
- Ты крыс презираешь! Убирайся!
- Пиздуй из общины, пока твой живой и мертвой не выебали!
- Заткнись Шушка! Никто тебя крысой не считает!
- Потаскуха твоя мать с некрысами таскалась, и ты такая же!
- Не хочешь, не ешь, а нам не мешай!
- Свинья ты! Ни сам – ни ам, ни другому не дам!
- Много у тебя есть, потому и нос воротишь! Ты на нас посмотри! Мы голодаем, одна надежда на Окика и две на гитару!
- Братья! Не реагируйте на выходку психбольной мышки! Пожалейте, полюбите ее, накормите чудотворными зернами, они нормализуют нарушенную функцию ее головного мозга, эффективней психотропного препарата! Лечите ее зернами, словом и любовью, - свистела Янат, профессионально прикидываясь невинной овцой.
- Если бы не ты дорогая Янат, растерзали бы ее на хуй! Пусть благодарит тебя, - откликнулось сборище грызунов.
Мы остановились, позади нас складывалась тяжелая картина. Кузя категорически заявил:
- Нет, я так не могу! Шушка мне не чужая! Она – подруга моей мамы. Я не могу оставить ее! Вы бегите спасайте человека, а мне Шушку вытащить надо! Ну устрою я им экзекуцию, потанцуют тарантеллу вместо ирачка!
И Кузя помчался на помощь Шушке. Я и дельфин стремглав залетели в вертолет. Я прильнул к груди человека.
- Заливали уши, промывали мозги? Говорил, не слушай, зомбируют, - простонал тот.
- Если бы не слушал, много чего не узнал бы. Они не только вампиры, но и грязные спекулянты крысиных тушек!
- Хорошо, хорошо, не нервничай, мой агнец! – я гладил его по седой голове.
Он улыбнулся сквозь боль и сказал сам себе:
- Какой я агнец?! Я – старый и глупый баран. Дали б уже спокойно подохнуть. Что за смысл жить? Ведь не осталось ни людей, ни зверей – одни монстры кругом.
- Нет, ты обязан жить, у тебя нет права на смерть.
Человек уткнулся в подушку и глухо заплакал. Я не стал его тревожить, какой смысл? Ну скажи, что есть у барана сказать человеку? Между делом Иохан поднял вертолет, набрав высоту мы оказались под облаками. Вампирам было не до погони, им важнее была репутация, которая после выходки Шушки могла серьезно пострадать. Крысы сегодня за Окика, а завтра, чуть что не так, шушкиными словечками шушукаться будут.
- Нет погони, и быть не может: мы на должной высоте, а эта нечисть высоко не летает, - дельфин уловил нить моих мыслей. – Лучше иди, вместе полетаем, научу тебя управлению.
Я уселся рядом с пилотом. Тот, вздыхая, продолжал. Его мысли вернулись к коту Боссу:
- Все нормально, только за Боську беспокоюсь. Сам не весть, хорошо или плохо посулили я оставить его на острове. Можно было бы повернуть на Фаллос, но боюсь здоровьем человека рисковать. Все таки не мальчик…
***
Папик устало зевнул, ясно было утомлен.
- Сделаем перерыв, - предложил я.
- Сде-ла-ем, - ответил он сквозь второй зевок.
Я отключил телефон.







Сутки VIII

Вопрос касательно кота Босса оставался открытым для дельфина Иохана, но не для меня! Ему до слез хотелось выговориться, вот и выговаривался:
- Страх, страх и только животный страх наводило семейство Урки. На мое счастье, они нелепо сдохли, но ликование было быстротечным. Смрад, источаемый их трупами, перекрыл мне кислород. Тошнота подступила к горлу, сиди теперь и нюхай трупные газы в такую жару. Оставалось еще помечтать о Северном полюсе. И кого ебануло в голову мне такую медвежью услугу оказывать?! Очень вероятно глупый медведь постарался. Все, что я мог сделать для себя это – отойти подальше и томиться мыслями в надежде, глядя на горизонт, протяжно мяукать. Но скорбь сменилась новой тревогой. Черная стая держала курс на Фаллос. Быстро я разобрал, что это за «Птички» были. Они опустили на берег моего давно знакомого осла Плаксу и расположились кучками на пеньках. Осел был в стельку пьян. И где он успел на свою беду так нажраться?! На мою беду или счастье ближе ко мне расселись их вожаки. Рядовые изголодавшиеся кровососы – летучие мыши набросились на то, что осталось от семейства Урки, и, выжрав всю мертвечину, очистили воздух от микробов. Вожаки, равнодушные к еде, совещались о чем-то странном.
- Какой куш упустили? – вздохнул тот, которого звали Мада.
- Ничего, будет у нас еще свадьба на две тысячи невест! – ответил второй, которого звали Джерой.
- У Окика будут проблемы…
- Не повешусь я из-за его проблем! Насрать! Или ты думаешь, что если он на гитаре громче бренчит, его яйца круче моих?
- Это ты с Янат провалил операцию!
- Ах, ты – пидараст! Все на нас списать хочешь?! – возмутилась самка Янат.
- Вы со своей задачей не справились. Сейчас нам не ругаться, а вместе держаться надо! Осла постараемся откачать: за ним еще пару документов подписать осталось.
- А ведь я не зря говорил про шляпу, аура у нее отрицательная.
- Причем шляпа, если ума не хватило?
- Откуда было знать, что овца с дельфином вертолет с человеком угонят и на телевидение позвонят? Лети Янат, с ослом что-то делать надо. Чтобы не окочурился.
Самка сорвалась и со свистом облетела всю стаю.
- Братья, из последних сил! Знаю, вы устали, но надо. Погрузим осла в воду, может, это приведет его в чувства. Иначе нам во век не расплатиться с долгами Окика и гитары!
Отяжеленные мыши едва поднимали крылья, кое-как общими усилиями опустили Папика в море. Идиоты! Они утопили его! Вожаки пали духом.
- Все кануло в воду с этим ослом! – тяжко вздыхал Мада.
- Нельзя опускать крылья, я что-нибудь придумаю, - не падал духом Джера.
Спустя короткое время на берег выбросило бездыханный труп моего друга, голову его, как бы в насмешку, венчала зеленая шляпа, обвитая водорослями и тиной. Кровососы сплотились вокруг Плаксы, вернее вокруг потерянного куша, и минутой молчания почитая память утраченных иллюзий, потеряли свободу! Как? А так! Большая стальная сетка – воронка захлопнулась под самым носом. Кто? Что? Метались они. Кто? Да молодой паучок во главе вертолетной эскадры.
- Ну, попались, угораздили в мою паутину? – кричал он в рупор, браво гарцуя на всех своих.
- Конец теневому бизнесу! Приветствуйте меня! Славословьте освободителя! Я освободил остров от узурпаторов! Ведущими учеными мира было сделано открытие относительно теневиков-мышей, их мясо – панацея от импотенции. Бедный осел! И почему у него на голове эта шляпа? Это она его убила! Погиб осел! Убит по-зверски! При задержании ее! И вся трагедия в старой перди! Я маму выебу ее! В честь гибели моего соратника да будет воздвигнуты здесь сеть ресторанов, где фирменным блюдом будет мясо летучих теневиков! Права на остров перейдут непосредственно в мою собственность! Извините, подвиньтесь! Но не вы, а я с риском для своей жизни нейтрализовал банду кровососов! А теперь приступим к похоронам моего друга. Мир его праху!
Копали и вырыли яму поглубже. Это на всякий случай, если, не приведи судьба, оживет. Накрыли знаковым флагом спайдермена и на щиты подняли, как полагалось в таких случаях. Настал час соблюдения погребального этикета, требуемого приличиями элитарных похорон. Этикет подразумевал под собой сцену слезовызывания при исполнении гимна, автором которого являлся сам паучок.
Я, я, я
Знаю до хуя!
Моя, моя, моя
И небо, и земля!
Спайдермен, немного напоминающий мне красноречивого Блиаду, толкнул блиадовскую речь.
- Прежде чем придадим земле тело героя, мы обнажим не только наши мудрые главы, но и его мертвую голову! – и он царским движением, побеждая брезгливость и страх, Решился смахнуть шляпу и продолжал. – Здесь на этом месте, где был совершен еще один героический поступок как прикосновение к шляпе, я воздвигну фонтан, и имя ему будет «Плакучий пенис». Нет, нет, это сделает антирекламу нашему бизнесу, черный пиар. Надо подумать, - он присел на лапках, почесал затылок, шмыгнул, потер нос.
Тело осла лежало на щитах, а идея о новом названии фонтана почему-то задерживалась.
- Я вам помогу, если позволите. Я готов сотрудничать! – нарушил тишину вкрадчивый монотонный свист Мады.
Спайдермен резко вскочил и сделал вид, что приятно удивлен.
- Кого осенила столь благородная идея?
- Если охрана позволит вам приблизиться, я скажу тет-а-тет.
- Если я сам себе позволю!
- Согласен, если вы сами себе позволите.
- Ты что, сомневаешься в моей отваге? Смелости мне не занимать! Но посоветоваться с самим собой – дело чести и достоинства! – и он сел в позу, достойную Сократа.
Репортеры направили камеры, фотокорреспонденты щелкали аппаратами, а я – зубами, в страхе быть обнаруженным.
- Ладно, свисти! Как тебя зовут? – спросил он громко, осторожно приближаясь к сетке. Свисти, только тихо, что у тебя там? Идиот, всю малину обосрал! – понизил он голос.
- Эта чертовка Шляпа.
- Много не свисти, Шляпа не при чем, это я уже знаю…
- Я оговорился, не шляпа, а шляпка, молодая бобриха из нашей общины.
- Так значит, молодая… это меняет картину… познакомь, засажу ей!
- Страшна, как истина, не встанет на нее. Лучше в тюрьму засади, а нас отпусти.
- Кого это вас?
- Меня, Джеру и Янат, дай позвоню, все устрою. Ало, Пиздель, это я – Мада! Слушай меня внимательно. Мы запутались в паутине спайдермена. Одна надежда на тебя, дорогая. Плыви на Фаллос, это близко. Возьми одну из гитар, которая похуже, хорошую не порть, и вперед, через час при попутном ветре узришь остров. От тебя требуется малость. Подними камень формой напоминающий гранату. Блефуя, размахивай им, имитируй покушение. Отмщение придет после твоей выходки, в миг общей растерянности Окик сокрытый в прибрежных песках молниеносным ударом гитары раздавит мучителя верных. Мужайся, дочь неоматаперемата! Гордись, достойная Пиздель! Верная и благородная стукачка! – довольный своей находчивостью, окрыленный Мада вернул телефон и сделал новое громогласное заявление, - Скоро здесь появится самая опасная террористка. Гроза животных доброй воли! Неуловимая крыса под кодовым именем Мадам Шляпа! Наш спайдермен с моей скромной помощью спасет мир от новой чумы!
- Я сделаю это! – воодушевился паучок, и вдруг вспомнил, что тело Плаксы покоится на щитах, а не в земле.
- Опускайте, опускайте! Что встали, как хуи?! Нет, нет, постойте! Я не договорил некролог. – Спохватился он, и стоя у края могилы, приподняв одну из лапок, продолжил в прежнем духе, - в этот трагический миг, торжественно клянусь! Подождите, подождите, только заметил, что за скелеты лежат там? Есть ли здесь историки? Студенты, сойдет и дошкольный возраст, у нас зверье еще до рождения владеет этой дисциплиной. А! кого я вижу! Госпожа Арийка! Не скромничайте! Вы же академик, идите ко мне уважаемая.
Спайдермен обратил свое драгоценное внимание на земляную человечиху, костлявую старушенцию, готовую в любой момент рассыпаться от архиветхотсти.
- Ученейшая, достойнейшая, благороднорожденная, всезнающая академик, госпожа Арийка. – Представил он ее, хотя обветшалая человечиха ни в какой рекламе издревле не нуждалась.
Благородную долгожительницу вот уже поколений пять пиарило и возносило ее до седьмых небес. И в каждой эпохе она открывала все свежие и радующие сердца невероятные открытия, причем прямо противоположные друг другу. Авторитет госпожи Арийки не подлежал сомнению и критике. Тем более, что критикой в Анидоре была она и только она. Еле доковыляв до останков мамаши Урки и ее детей, она долго и внимательно изучала экспонаты и с видом знатока сделала свое неопровержимое заключение:
- Несомненно, что это – останки динозавров юрского периода. Вероятно, что первые проблески жизни были зарождены именно здесь. О! Сенсационное открытие для мировой археологии! Здесь на этом острове произошло решающее слияние неондертальцев и хомосапиенцев, что привело к рождению динозавров такого масштаба. Эти экспонаты уникальны! Их достоинство бесценно!
- А,а,а! Теперь я знаю, зачем хотел сунуться сюда маленький человечик, - бесцеремонно перебил ее спайдермен. – Он покушался не только на наши бабки, но и на самое сокровенное и личное – на нашу уникальную историю. После заявления госпожи Арийки, я даю себе право на владение островом и с наличием этого реквизита. Переименуем же остров в парк Хуйского периода. Госпожа Арийка, смиренно просим вас рассказать историю жизни этих реликвий.
- Почему же нет, многоуважаемый господин Спайдермен? Экспонат №1 – это довольно пожилая самка. Экспонат №2, №3, №4 – ее детеныши, все самцы. Экспонат №1 обитала здесь сиксилиарды лет назад. Секса у нее не было, она была чиста и невинна, целомудренна и маниакальна. Кредо ее – ненасытность, алчность, захват. Экспонаты № 2,3,4 заимствовали все черты ее характера. Все семейство погибло насильственной смертью, или же просто вымерло.
- Видите, какая славная наука археология. Кабы не тяжелая ноша спайдермена, я бы обязательно работал археологом. Теперь передо мной стоит другая задача. Надо выписать заграманичных мастеров, чтобы мамашу покрасили в черный цвет – это знак траура и безутешной печали по детенышам. Наследников – в желтый, красный и голубой. Эти цвета радуги вещают о победе хитрости над тупостью. Интерьер экспонатов облицуем под рестораны. Наша гильдия мышепроизводителей возьмется за развод целительных летучих мышей. Уникальное блюдо из тушек этой птицы провозглашается фирменным блюдом новых ресторанов. Госпожа Арийка утверждается на должность бессменного гида.
- Ура! Ура нашему спайдермену!
- Величие и слава Максимусу!
- Слава гению!
Пока паук - Максимус плел свое тлетворную паутинку, охрана не сводили восторженных взоров с главного героя. Именно в такие моменты восторг и трепет кружат головы и усыпляют бдительность. Спектакль, где все вжились в роли, предвещал немыслимый успех и бесконечные аншлаги. Совместное переживание бурных эмоций покрыло пеленой глаза главного героя и глаза его массовки, когда к берегу причалила молодая хрупкая бобриха на истерзанной гитаре. Предварительно подобрав прибрежный камешек, она отважно ринулась в гущу восторженной массовки, крепко сжимая в лапках орудие покушения. Максимус давно потерявший осторожность и вновь позабывший о покойном сподвижнике, крутил пластинку и многочисленных врагах зверья внутри страны и за ее пределами. Но пламенная речь оборвалась…
- А-а-а! – истошно заорал он, нить некачественней паутины оборвалась.
Пиздель, не дождавшись Окика, совершила акт самосуда. Вослед пауку полетел Плакса, счастливый тем, что наконец-то обрел вечный покой. Покушение Пиздель имело адекватный резонанс. Ебанув камушком по паутинке паучка, она шла грудью вперед, время от времени оглядываясь назад. Визг ее сотрясал остров.
- Будь ты проклят, мучитель верных! Да постигнет тебя кара Окика и гитары!
- Это шляпа! Это она! – массовка в панике заметалась, и в суматохе все попадали в яму.
Спецназ пидбулей верный паутинному делу до конца, бросился обезвредить шляпку. В результате Пиздель вместе со своей шляпкой была растерзана на мелкие кусочки, погибая как Спартак в романе Джованьоли.
- Вот тебе и 1:0! Хотя смерть спайдермена не в наших интересах. Какая ни какая, а ниточка! А теперь кто нас вызволит отсюда?
Я смотрел на это все и наполнялся ликованием. Труппа превращались в трупы. Доносился стон госпожи Арийки:
- Помогите! Я – академик археологических наук! Крупный ученый! Все мое благочестивое семейство в этой мафии… Я, я – самый уникальный экспонат Анидора. Я не готова к успению! Мне надо успеть сфальсифицировать новейшую историю страны. Моя жизнь ценнее этих экспонатов! Ой, радикулит, остеохондроз, воспаление нерва, ой, седалищный нерв схватил! Вытащите меня, обещаю сотворить столько сенсационных открытий, сколько вы пожелаете! Я обнаружу столько цитаделей, могильников, курганов, сокровищниц, сколько попросите! Если понадобится, смогу сфальсифицировать историю как за, так и против культурных и политических интересов Анидора. Я – аполитизированный ученый! Я уйду на столько веков, на сколько пожелает мой спаситель… - и ушла, не замедлила, пророчески предвещая свой конец.
Бедненькая – задохнулась во лжи, поистине, достойная смерть достойной человечихи. Не надо было быть ни археологом, ни архуелогом, чтобы видеть такое фуфло. Довольно было быть просто котом, отличающим свежие кости от старых. В этой драме судьба благоволила постановщику сценки. К своему счастью он скромно оставался в тени, сидя за кулисами, а кулисы были ой, как далеко от Фаллоса. Я с наслаждением созерцал, как медленно истекали кровью питбули – верные службе до конца. Схватка за шляпу, сулившая им продвижение в карьере, хвалу и честь, привела к неминуемой гибели. Но приходили иные времена и они работали на меня. Вот настал мой звездный час! Мыши в сете сидели тише воды ниже травы. А я что? Какого хуя бояться? Мыши летучие или ебучие, какая разница?! Это – наша кошачья пища! Лидеров я сожрал мигом, а остальных, боясь заворота кишков, взял и придушил. Дело пустячное – раз плюнуть! При приподнятом настроении, на радостях я лег и поднял мечтательный взор к спокойным небесам. Но, нет, они отнюдь не были спокойными. Солнце пекло, не щадя меня, и трупы труппы. Пришлось хватать грязную, но уцелевшую шляпу старой крысы. Противно, но что делать?! Головной убор при пекле необходим. Прищурив глаза теперь я мог созерцать небесную ширь, где засветился новый объект. Им оказался тощий индюк. Приземлившись, он обессилено повалился, облегченно вздохнув. Это был единственный уцелевший член экипажа, потерпевшего катастрофу у горного Аднака. Я забыл о нем, а на тебе! Появился с ясным солнышком. Меня под шляпой так и не заметил, наслаждаясь отдыхом распустил крылья и хвост. Жалкое зрелище. Оказавшись в привилегированном положении, подразнить не за подло, взял и хлопнул по крылу. Оторопев, он как затравленный отлетел в сторону.
- Не сы в штаны! Все будет okей! – успокоил я его.
- Что? Кто ты такой?
- Я? Я – мамаеб Окика и гитары, и тебя обижу, если плохо будешь себя вести.
- Неоматопрематовцев откуда знаешь? – удивился он.
- Я их сожрал, скоро высру.
- Как ужасно! А ты, наверное, не знаешь, кто я такой. Я – Ажав, профессор, работал у Рэипа, ректора института неблагородных старух. Из космоса я качаю идеи достойные гения. Вот, например, одна из них: можно письку показать самке, а она от неожиданности визжит и мне хорошо! Ты знаешь, за меня труд переписали и я профессорскую получил. Презентация была, скрипичный оркестр играл в мою честь, - трепался он. – И еще я старца спас. Маленький человечик похитил его и выкуп требовал. А я, как орел, налетел и такое каратэ сделал. Я сюда прилетел, ждал оркестра и концерта в свою честь…
- Не знаю как скрипка, но гитара у берега валяется. Тащи ее сюда, сыграем в твою честь! – я подтолкнул его в спину. Индюк нехотя доковылял до берега и приволок гитару.
- Сейчас утроим конце… - остановился я на слоге..
Весь берег был оцеплен стаей питбулей, овчарками и легавыми. Из воды торчала антенна субмарины.
- Прячемся! – была моя реакция, я прикрыл Ажава зеленой шляпой. А сам, защищаясь гитарой, как щитом, отступил назад.
Кто-то ставил условия:
- С-с-слушайте меня! С-с-с в-вами г-г-говорит сам г-г-гиена О-о-онав, г-г-гроза бандитов, т-т-террористов, н-н-наркоманов, пи-пи-пидорастов. Я н-н-не боюсь секцию гитара и Окик, кто е-его сдаст, е-е-го по-по-милую!
- Вот удача! – закудахтал вдруг осчастливленный Ажав. – Это же мой друг из родного хутора, мы вместе в детстве бабочек ловили.
Махая шляпой, как белым платком, будто голубь мира, взметнулся навстречу судьбе.
- Стреляйте, стреляйте! Это шляпа! – лаял заика от страха не заикаясь.
Тучи снайперских пуль полетели в индюка. Сраженный на смерть, он бездыханно плюхнулся рядом с изрешеченной пулями знаменитой шляпой.
- Х-хватайте шляпу!
Но свора не подчинилась приказанию, нерешительно топчась на месте.
- Р-р-растреляю н-н-непокорных!
- Пошел на хуй! – осмелился ослушаться начальник питбудей. – Мы не прикоснемся к этой нечисти.
И свора, сплотившись, перешла в наступление. Под давлением силы гиена пятился назад.
- Н-н-не надо бунта!
- Мы – хунта! Ату его! Ату!
Хунта с ликующим лаем разорвала предводителя. Шляпа защищала меня, собаки, испытывая мистический страх, ни за какие блага не прикоснулись бы к убору, принесшему столько бед. Расправившись с хозяином, собаки, держа меня на мушке, ретировались в субмарину. Торчащая антенна мгновенно скрылась под водой. Окрыленный очередной победой, я подобно Ахиллесу, поразившему Гектора, поставил нижнюю лапку на растерзанную грудь Онава и потряс гитарой, словно мечом, торжественно воскликнул:
- Бойтесь Окик и гитару, и мамаеба всех и вся!
- Услышь нас, Окик и гитара! – не преминул ответить хор голосов, доносящийся с моря.
Я напряг зрение. На большой скорости к берегу мчался катер. Я, как Ахиллес, был готов к новым подвигам. Пассажиры катера махали транспортерами и скандировали что-то непонятное. Скоро на катере начался скандал. Пассажиры, разделенные на несколько противостоящих группировок, вступили в рукопашный бой. В ход пошли транспаранты, флаги, ручки, тетради, файлы, костыли, туфли, оптические очки, и даже сектантская литература. Первой ласточкой в новой катавасии был флаг спайдермена кем-то смело переброшенный на берег Фаллоса. За ним следом нашел свой причал веселый катер с беснующимися ебанатиками. Антагонизм новоявленных гостей нашел здесь свое продолжение. Группировки бобрих, енотих, человечих, крыс, кротов угрожая флагами и прочей символикой отъебистов, эгоистов, садистов, пиздистов, аббистов и ее неистовым лидером – лисой Кахпой. Это разношерстное сборище прикатило на остров с единственной целью – провести серию акций, протестов, митингов, шествий и собраний.
Причиной конфликта между мирными манифестантами, конечно же, послужили объекты и субъекты поклонения и почитания. Кому импонировал Окик с гитарой, кому – паук с ткацким станком, исполнитель роли спайдермена в трагедии неизвестного автора. Так как я встретил гостей с гитарой в лапе, то естественно, что был окружен окиковцами. Они кидали восторженные взоры, добрые слова и с широкими улыбками на пасти благоговейно опускались на колени, наиболее эмоциональные рыдали от счастья. Естественно, они приняли меня за своего кумира. Счастливая случайность помогла мне уйти от ответа перед разъяренными поклонниками таланта паука.
- Да будет с тобой мир! Окик с гитарой, поиграй на легендарной гитаре! – молил меня жираф.
- Это ты, Окик с гитарой! Как ты не мог знать о безвременной гибели Сининой мамаши? Бедная, она сдохла пожрав твою пшеницу! Кто оплатит ее погребение и ремонт подвала? – подошла с претензиями какая-то крыса мужского пола.
- Ты и только ты! – ткнул я его в грудь.
- Ты, что меня не знаешь? Я же Ефремка! И не за кого платить не собираюсь! – беспордоничал он.
- А чего ради ты в общину ходишь?
- Я Кидуна, сына своего в престижный вуз и на работу за рубежом пристроить хочу, - цинично пояснил он.
Что было с ним говорить?! Я перекинул свое внимание на остальных, призывая их к тишине:
- Друзья, - вознес я гитару, словно скипетр. – Друзья, вот гитара! Эту бесценную реликвию вверяю вам! Дерзайте играть на ней! Здесь все призваны и достойны быть окиками! А мне надо спасать и вербовать в нашу общину тварей вставших на неправедный путь. Я обещаю и клянусь вот этой самой гитарой, что приведу сюда всех ебанатиков.
Супружеская бобровская пара подхватила гитару и с места в карьер громко забренчала. Я увидел исступление, услышал безумный восторг, рукоплескания экзальтированной толпы. Члены, закатив зрачки, взявшись дружно за конечности, кружились в эротическом танце.
- Мир, мир, мир! Привет, привет, привет! Любовь, любовь, любовь! Смотрите, смотрите, зырьте, как хорошо! Ебитесь, как приятно!
Откуда не возьмись, появилась ритуальная пицца, окиковцы рвали ее зубами и безумно быстро жевали, по ходу запихивая ее куски за шерсть. Надо было уебывать. Пролезая меж конечностей охуевших гитаристов, я, наконец, глотнул воздуха. Невдалеке от окиковцев митинговали сторонники хитрости лисы Кахпушки и ее сыночка Бески. Союз Абба проводил митинг протеста против действий рыжего лиса Епезды, кобры Рэипа и пантеры Длонры. Толстоляхая, белокурая Кахпушка встала на пенек и, размахивая экземплярами газеты Абба, уверенно катила свою бочку. Ее сторонниками были оставшиеся в офсайде неблагодарные старухи.
- Посмотрите на растерзанную тушку Ажава! Подлом ему! Это неуч, бездарь, недоросль со своими куриными мозгами умудрился увести из-под моего носа вакансию ректора нашего института. Я и мой суперодаренный и сверхъобразованный сынуля Беска, несчастная Оциц-овчарка, Хуйхан- собака, все наше аристократическое семейство чистокровных лисо-собак учредило и подарило неблагодарному инородному Епезде и этой дохлой курице самый самый академический институт неблагородных старух. Я преподавала и выкладывалась по полной и была выжата, как лимон на моих лекциях по зоофилии. Я учредила и эту познавательную газету «Абба», и вы не раз вытирали ею свои старческие пердильники. Кто-нибудь из вас может припомнить хоть один случай, когда бы бумага порвалась и остатки кала остались бы на ваших пердильных отверстиях или же когтях? Вот свежий номер Аббы, и я, лиса Кихпушка, призываю всех оголить пердильники! Садитесь! Испоражняйтесь, вам надо – вы с пути, а с возрастом недержание прогрессирует, а содержание – вредно! Читайте сенсационную статью «Разоблачение Епезды». Это талантливый перевод моего сыночка Бески. Всем вам издревле известно о его полиглотических способностях! Неблагодарный Епезда и Рэип ему за труды платили черной неблагодарностью и грошевым гонораром полюбуйтесь дохлым Ажавом! Индюк получил по заслугам! Не ректорат, а бесславную погибель! Это они отравили мою бедную родственницу Оциц-овчарку. Наша всеми любимая Оциц была неустанным корректором туалетной газеты «Абба», совмещая должность главного говночиста сорирногот офиса неблагородных старух. Вечная ей память, после стрихона, посвященного ее мученичеству почтим ее память минутой затыкания.
Оциц подохла!
Что нам делать?
Кто будет чистить нам говно?
Подохла тихо и без стона!
Не проклиная никого!
Вечный позор убийцам Епезде, Рэипу, Длонре и Ажаву!- покраснела она и забилась в истерике.
Скоро утешившись между минутой молчания и истерикой, она продолжила все в том же боевом духе:
Сколько лет лелеяла я в этих буфетах мечту вступления в должность ректора! Мои студенты, не из старух, сочинили драму под названием «Быть или не быть, вот в чем вопрос». Они поставили спектакль. Сейчас вы увидите это гениальное представление. Иди ко мне, деточка, - к ней вышла изрядно подвыпившая юная лисичка.
Она играла сцену страсти дочери к отцу, и неустанно повторяла:
- Быть с ним, или не быть, вот в чем вопрос!
Драма об инцесте завершилась суицидом героини. Лисичка, играя покойницу, одним глазом следила за реакцией лектора – кабеля Акумама. Опытному кабелю намек понравился и, он вскочил на нее с ликованием, скандируя:
- Сучка не захочет, кабель не вскочит!
Секс на глазах восторженный стариков с легкой лапы Кахпушки был наречен супружеской любовью. Далее, у сентиментальной лисицы родилась новая гениальная идея – проект под названием «Два в одном». Проект планировал организацию поминок Оциц-овчарки и брачной церемонии молодых здесь и немедленно. Идея была подхвачена с большим энтузиазмом. Старики не замедлили развести костер, старухи – общипать Ажава, и получилось шикарное барбекю. Я присоединился к общей трапезе и отведал профессорское крылышко, запив натуральным вином на демидроловой основе. Первый тост за упокой Оциц- овчарки и за счастье новобрачных! Два в одном – ничего не скажешь!
- А ты чей гость? – пролаял пес с набитой пастью, внешний очень похожий на сучку.
Я обозрел его с гениталий до ануса.
- Слушай, понять не могу, ты кабель или сучка? – ответил я вопросом на вопрос.
Хитрая псина увильнула от ответа, сделала вид, что поглощен обгладываением косточки, лая себе под нос.
- Я – Хуйтан-собака. Кстати, как тебе вино? Оно из родных краев покойной. Лоза произрастала у сортира во дворе формацептического завода по производству отечественного димедрола. Именно там ощетинилась мамаша усопшей. А какая добрая она была, наша бабуля. Вечная память дворняжке Килипте. И пусть крематорий будет пуховиной.
Блядский плач Кахпушки отвлек мое внимание от загадочной псины. Лиса, не сдержав нахлынувших чувств, поспешила пустить пару слез: правый глаз – за счастье молодых, левый – в знак безутешной печали по Оциц-овчарке из рода дворняжек. Оставив свадебно – поминальное мероприятие, я поддался к тем, кто ближе. Совсем рядом возвышались четыре внушительные фигуры скелетов мамаши Урки и ее детей. Находчивые члены четырех сект, вовремя оказавшись в нужном месте быстро сообразили как устроиться. Внутри ненасытного чрева Урки расположились отъебисты. На наспех смонтированных лавочках пристроились престарелые енотихи, бобры, кроты, крысы, все внимательно смотрели на проектор. А там молодая енотиха пела старомодные хиты о любви и счастье. Ее сменила другая енотиха, она давала оздоровительные советы, за которой последовала долгая, долгая эмоционально назидательная лекция импортной жабы. Одетый в фешн-костюм, жестикулируя и хохоча непонятно зачем, я язвительной улыбкой он «разоблачал» старца, называя его то демоном, то тираном – мучителем и жестоким дрессировщиком. Настоятельно требуя расправы над старцем, он аргументировал обвинительный акт. И все это звучало так:
- Дорогие братья! Будь проклят старец! Свои законы он придумал из жопы! Собирайтесь вместе, консолидируйтесь против него! Пойте караоке! Хлебайте борщ! Бабки, дедки!
Старики отвечали:
- Ча, ча, ча!
- Жрать хотите? – продолжал жаба.
- Да! Да! Да! – знали ответ старики.
- Ха-ха-ха! ДА, да, да, вы получите одежду? – веселился жаба.
- Да, да,да! – кивали старики.
- Да, да, да и внукам нашим! – слышен был их голос.
- Ха-ха-ха! Масло, сахар и сыры?!
- Очень, очень любим мы! – поддакивали старческие голоса.
- Ха-ха-ха, и тогда вам человек на какого хуя?! Пойте с нами караоке! Будьте с нами и вместе с нами!
После речистой жабы выступали все, кому не лень, но не в общине, а в проекторе. По завершению трансляции в благоговейной наступившей тишине было явление бобра. Он встал, чинно поклонился хранящим молчание и сделал живое обращение в весьма уважительной форме:
- Дорогие братья! Я – наставник общины отъебистов, с сего дня и часа я ваш учитель, зовут меня Рутра. Я требую, чтобы ко мне подошли сию же минуту те, кто не записан как член секты. После горячего омовения, он получит такое благо, каким есть ароматные и гречневые котлетки. Отъебистский ритуал вас обязует отказаться от мяса, являться на собрания, обсирать старца и петь караоке! Ну, кто первый? Я искупаю вас бесплатно!
Фраза глупца рассмешила меня, я решил посмеяться подольше и смело ступил вперед.
- Как вас зовут, брат? – поднял Рутра брови.
- Окик. Не слышали?
- К сожалению, нет.
- Это неважно. Просто я хотел бы принять омовение, но с мылом…
- Это невозможно!
- Дело в том, что в моей шерсти погостили мондавошки Вачка и Марка, вследствие чего я заболел кожной проказой…
- В таком случае, сделаем для вас исключение…
- Премного благодарен и бегу за мылом!
- Спешите, не упустите счастливый случай!
- А в чем смысл счастья?
- Как?! Вы не знаете?! Стыдно! Счастье отъебистов в борще и гречневых отъебных котлетах.
- Будем знать, смываюсь – крикнул я, выбежав.
Невдалеке от экспоната №1 был расположен экспонат №2, я забежал туда. Здесь царила похожая обстановка, но не стоял проектор и не пели караоке. Вместо этой техники, стоял молодой бобер в окружение восторженных нутрий, енотов, бобрих и крыс. Он демонстрировал показ мужской одежды и обуви.
- Вот, посмотрите же, братья! Какая у меня обувь! Кто-то из вас может позволить себе такие вещи? Нет! Конечно, нет! Вам такое не по карману! А у вас не возникает вопрос, как я могу себя такое позволить? Кто хочет стильно одеваться пусть спросит меня!
- Я хочу! – крикнул я с места.
- Вопрошающие да устремиться ко мне, - поманил он меня.
Я, конечно, прошел сквозь расступившихся грызунов, и с любопытствующим видом спросил:
- Как вас это удается?
- Эти наряды мне купил шеф!
- Вероятно, ваш шеф богат? – бобер нарывался именно на этот вопрос. Его масленая рожа заблестела, а глаза засияли от удовлетворения.
- Да, мой шеф очень и даже очень богат. Ему принадлежит вся вселенная и катер, на котором мы прикатили. Кто угадает кто это, получит конфетку с начинкой и кусок мыла с гуманитарным ароматом.
Это наводило на мысль об очередной интриге. Что будет, то будет. Раз эта секта – секта пиздисятников, ключевым словом должна быть «пизда».
- Пизда! – закричал я с ликованием.
- Верно! Вы угадали. Пизда! Она произвела все и вся! Я должен знать, как попал сюда наш победитель?
- Я был членом секты отъебистов, но решил стать пиздисятником, а что нельзя?
- Можно, даже нужно! Но твои братья должны знать, почему ты оставил отъебизм?
- Борщ и гречневые котлеты пересолили!
- А, ну это серьезно! Бери приз и подойди ближе. Так, так, молодец! – и он шепнул мне на ушко: - теперь притворись бешенным, засунь мыло в пасть. Я тебя на колени опущу и бесов изгоню. Мыло выплюнешь, конфеткой заешь. За эту услугу я сделаю тебя главным пиздоболом. Откажешься – пиздюлей заработаешь, - пригрозил он зловеще.
- Хорошее предложение, я согласен. Но мне покакать надо, я быстро, очень давит.
- Ладненько, только задние лапы здесь, передние – там…
Обернувшись, я сделал обращение к собравшимся:
- Не скучайте, братья! Я по большой нужде – дисбактериоз из-за некачественной пищи отъебистов. Благодарю, что помогли отъебаться от них.
- Не мучь себя, брат! Ступай с миром, и вот тебе рулоны туалетной бумаги, помощь срущим жертвам отъебистов.
Воистину добрые пиздисятники! Какую помощь оказали! Аж, неловко стало…
- Не беспокойтесь, браться, это много…
- Бери, бери, пригодится, сядешь страть, соседу презентуешь. Вербовка – совмещение приятного с полезным.
Собрав в охапку рулоны, мыло, конфету, я покинул добросердечных пиздисятников и пошел дальше в экспонат №3.
Еще снаружи услышал мелодичные песнопения, ласкающие слух и сердце. Я проник в секту садистов. Порядок, чистота, гармония. Крыс, бобров, енотов – самая малость. В основном, солидные нутрии сидят, чаевничают под светом факелов, струящих аромат благовонного масла. За роскошным столом манят и щекочат язык и слюну сладостные сладости. Во главе стола восседал, мудрствуя, великий мудрец Захлам.
- Не стесняйся, садись. Будь гостем, понравится – останешься, - пригласил он радушно. Усадив меня рядом. – Поешь сладких пирожков, возьми ананасы, чего хочешь, не стесняйся! Никто не к чему обязывать не намерен, - добавил он благодушно.
Я вздохнул с облегчением. Захлам обратился к сидящим:
- Дорогие братья! Сегодня для нас всех очень важный день! Мне наконец-то удалось выбить в посольстве визы! Счастливого вам пути в страну Каменной повелительницы, и оставайтесь садистами, где бы вы ни были.
Пока Захлам настраивал садистов, я с удовольствием угостился. Стоило! Это тебе не гречневые котлеты отъебистов! Хорошо было нажраться, я уже было собрался уйти, но лапы мудрой нутрии Захлама лазского опустились на мое плечо.
- Ты, почему так рано?
- Дело в том, что я – эгоист.
- Так…
- А это наша литература, - я представил рулоны туалетной бумаги.
- Не надо шутить!
- Я не шучу, эти рулоны некогда были глянцевой иллюстрированной литературой. Ее переработали в центре и вернули вот в таком преображенном виде.
- что ты хочешь , эгоист? – Захлам нервно дернул себя за окладистую бороду.
- Наш главный эгоист сказал, что здесь открыли новый гуманитарный сортир.
- Так…
- А мне во время нашего благочестивого собрания приспичило по большой нужде. А наш главный эгоист прислал всем срущим помощь для большой и малой нужды.
- Подставили тебя, дурака! А мне они мстят.
- Как?! Зачем?! – сделал я невинную морду.
- За то, что в экономическое движении вступил. А ваши эгоисты не примкнули.
- А что такое экономическое движение?
- Общие деньги, сообща экономить и по отдельности тратить.
- Вместе жрать и порознь страть? – вставил я.
- Не так грубо, юноша. Я нецензурщину за столом не потерплю, - сверкнул он зловеще золотой коронкой. – Ладно, я сегодня добрый и прощаю тебе эту выходку. Но смотри, впредь не суйся и передай своим эгоистам, что Захлам им это не спустит.
Я вышел со смиренным видом и мигом к эгоистам в скелет №4.
Собрание там шло во всю ивановскую. Крысы, бобры, кроты, еноты, нутрии одной дружной семьей совсем не по эгоистки восхваляли какого-то Эру.
-Братья! - обратился прямо с дверей. – Братья, радуйтесь и веселитесь! Я доставил вам новую серию брошюр от Эра! Это вовсе не туалетная бумага! Садитесь срать и произойдет чудо! Как только бумага коснется ваших достойных анальных отверстий, на ней проявится послания самого Эры! Торжествуйте, братья! Чудесный манускрипт откроет вам путь к легализации. Особое вещество, которым смазана эта удивительная бумага, исцеляет от геммороя и открывает истину.
- А разве здесь допустимо испражнение? – удивились эгоисты.
- В инструкции написано, что эксплуатация обязательна на собрании, - убедительно заявил я и бросил им рулоны.
Спуская штаны, они на ходу отгрызали кусочки драгоценного послания. Не обошлось без драки и споров. Кто доказывал, что его анус больше, следовательно, и бумаги требовал длиннее; кто-то аргументировал, что пожрал накануне много, следовательно, прослойка потолще нужна; кто-то жаловался на несварение и просил еще и еще. В конце концов, все разобрались и сели дружно срать.
В самом разгаре коллективного испражнения, - очень приятного события, сопровождаемого творческим вдохновением анусов, - стали проявляться этюды, переходящие в симфонию, похожую на гимн. В этом орально-анальном оркестре участвовали все музыкальные инструменты, но доминантом был барабан. Крыса по имени Пирдун поднялся при спущенных штанах и торжественно провозгласил:
- Я – композитор, в моем анусе родился гимн эгоистов! Продолжайте срать, но следите за моими лапами. Я дерижирую, и гимн будет звучать тверже, музыкальнее и торжествующе. Да услышат все! Пробудитесь!
Он одержимо махал журналом, свернутым в трубочку и напевал пастью и жопой одновременно. Говна и радости были полные штаны!
- Кончайте базар! – крикнул кто-то из толпы, шумно ввалясь в большой анальный зал.
Я узнал Захлама и его братву. Бегая по кучам экскрементов, они разбивали головы взятых в врасплох эгоистов. Последним пал великий композитор Пирдун. Пришло время спасать шкуру. Разъяренные садисты могли расправиться со мной, как с эгоистом. Моя шутка слишком далеко зашла и могла плохо кончиться. Задыхаясь и пользуясь всеобщей садистической музой, прыгая по кучам еще теплых нечистот, я вылетел вон, не сообразив как влетел к пиздисятникам.
- Он вернулся! Он вернулся! Честь и хвала ему!
Меня встретили восторженные рукоплескания торжествующих пиздисятников. Обладатель стильного костюма, раскрывая объятия, мчался мне навстречу.
- Ну что, покакал? Как тебе наша бумага? – но его улыбка быстро сменилась на брезгливую гримасу.
- Фу, какой запах! Это от тебя несет?
- Желудок немного расстроился, несварение, - попытался промяукать я в свое оправдание.
Шарахаясь от меня, бобер предостерегающе вытянув лапы, уходил назад.
- Мы тебя подождем, иди, выкупайся!
«Неплохой совет, побегу к отъебистам», - подумал я, залетая в скелет №1. А там! Старушки, старички, благоухающие после баньки, в белых платочках, собрались было отъебывать. У всех в лапах баночки с красным борщом и розовые тарелочки с гречневыми котлетами. На ходу дожевывая, они еще напевали сквозь набитые пасти и тепло общались с Рутрой, окружив его со всех сторон своей старческой любовью и вниманием. Бобер в ответ, с серьезной миной, делал вид, что очень озабочен их проблемами. Заметив меня, он поморщил нос и оставил почтенное окружение.
- Без лишних вопросов, Рутра! Я принял мудрое решение стать отъебистом! Баня! Ба-ня!
- Ну, зачем же так рьяно? Будет баня, - мягко, по-отечески, улыбнулся он и вновь поморщился. – Что за запах? Неужели так пахнет проказа? Пошли, пошли, мыться будем самостоятельно. Извини, у меня аллергия на запахи. Держись от меня подальше, - бормотал он со страхом, провожая меня в банную область скелета.
Там в чанах кипела вода для борща и котлет. Разбавив воду, раздевшись, он брезгливо обдал меня.
- Потрись мылом, - сквозь отрыжку молвил он.
Я с наслаждением последовал его совету и принял новую волну освежающей воды.
- Cпасибо, очень вам благодарен! – я незаметно спрятал остаток мыла за щекой.
Выходя чистеньким и свеженьким, я сделал вид, что иду к выходу, потом закатил зрачки и стал истерично посылать проклятия:
- Треклятые отъебисты! Я пиздисятник почетной пизды! Как вы посмели появиться на Фаллосе со своей теорией бани и караоке, борща и гречневых котлет?! Я плюю вот этой пеной на вашу вегетарианскую хуйню! – и я изрыгал на них мыльную пену.
- Не слушайте и не подходите к нему! - предостерегал Рутра.
- У него проказа и все симптомы на лицо! Что я наделал?! Глупец! Зачем я с ним связался?! – рвал он на себе шерсть.
- Отъебитесь отъебисты! Иначе сюда привалит моя братва – пиздисятники, и отпиздит вас! Хотите пиздюлей получить?
Старики и старушки, уронив баночки, горько заголосили. Рутра в растерянности топтался на месте.
- Убирайся вон из нашей общины!
За своей спиной я почувствовал опору – это были мои братья пиздисятники. Стильный пиздабол втолкнул меня и вся орава пиздаболов, привлеченная оскорблениями в свой огород, шумно ввалилась вслед за мной.
- Кто это осмелился чморить нашего брата? Сейчас пиздулей получите, - скандировали они, мигом рассыпавшись по скелету Урки.
- Быстро вались на пол и корчись, -шепнул стильный пиздабол, - быстро, быстро, кому говорю!
Я, конечно, не растерялся и, распростершись на полу, лаял, как собака и шипел, как крыса, даже прокукарекал, как Ажав.
- Стоп! Без паники!- призвал к тишине стильный пиздабол. - Очевидно, что в нашего брата вселился главный из семи бесов по имени Атракеб.
- Ой, ой! Мамочки, это верно проклятая шляпа! – ахнула старушка в белом платочке.
- Какая еще шляпа? Причем шляпа, если в кота Атракеб вселился? – рассмеялся стильный пиздабол.
- Как?! Вы не знаете? Из-за нее все напасти, она посланница старца, древнего врага отъебистов , - разъяснила старая енотиха.
- Да что вы говорите, дорогуша? Неужто это правда? Простите, милая, мою оплошность. Но вы не волнуйтесь, бабуль, изгнать шляпу нам ничего не стоит. Только пиздисятникам дана оная власть, - распространялся стильный пиздабол, гладя енотиху по шерсти.
- А почему этот ваш бобер ведет собрание в обнаженном виде? Ведь тоже неприлично при дамах! – продолжал он.
- Я, я, я…его ку…ку…купал, - стучал зубами Рутра.
- Зачем? Он же не паралитик?
- Ри-ри-туалное омовение, и он еще вонял не то говном, не то проказой…
- Да нет же, вы заблуждаетесь! От него воняет серой – так пахнет бес Атракеб. Но я спасу вас от этой напасти, я знаю, как его изгнать. Я много раз это делал. Смотрите, как я проведу пиздисятный ритуал изгнания Атракеба. Это называется пиздарцизмом.
Тогда он грубо схватил меня за шкирку и стал трясти, что было силы. Из меня исходили не бесы, а все прекрасные яства, съеденные у садистов. Вылетел и кусочек мыла, спрятанный за щекой. Старички и старушки, подскальзнувшись на нем, поочередно валились, решив, что Атракеб выйдя из меня вселялся в них. Паника и суматоха сыграли мне добрую службу, надо было смываться, что я и сделал.
- Держите его! – кричали мне вслед маразматики, но стильный пиздабол на этот счет имел другое мнение.
- Не держите беса, пусть бежит! Он сейчас выброситься с обрыва!
Пробегая мимо митингующих под открытым небом, я приметил забытую всеми шляпу Мадам-Шляпы. Налету зацепив ее когтем, я мигом очутился у берега. К моему счастью, катер в ожидании меня, мирно раскачивался на волнах. На нем-то я и укатил в открытое море.



Сутки IX

Босс опрокинул плоскую морду на подушку, а в моих ушах зазвенели голоса зомбированных сектантов под шум морского прибоя. Обернувшись к коту, я хотел было что-то спросить, но тот уже храпел. И вновь знакомая мелодия. Папик будто чувствовал, когда звонить. Я уже не удивился.
- Начинай, где остановились.
- Там, где я, старец и Иохан угоняли свой вертолет. Мы летели, сами не зная куда. Еще было свежа злоба к летучим мышам. Иохан придумал план, чтобы насолить этим сволочам. Наладив связь, дельфин позвонил на самый скандальный канал Шастур.
- Ало, здравствуйте, с вами говорит дельфин Иохан, гражданин иностранного государства. Дело в том, что секта летучих мышей «Окик и Гитара» похитила вертолет, взяв в заложники мышку Шушку и медвежонка Кузю. Ало, да, что?.. Это в горах Аднака. Они проводят очередную конхуенсию, жрут ритуальную пиццу, пьют портвейн, дерутся и поют. Пусть правоохранительные органы разберутся в этом деле. Вы же постарайтесь осветить факт данного правонарушения. Что-то? Официально зарегистрированное движение? С каких пор терроризм принял легитимную форму? Их надо остановить, в курсе вся мировая пресса, назревает большой межзверинный скандал. Хорошо, до свидания, - довольный своей смекалкой, дельфин вышел на новую связь.
- Ало! Здравствуйте! Это министерство Булемии и Гурмании? С вами говорит профессор гастрономических наук. Дело в том, что в моей подводной секретной лаборатории после многолетних исследований, сотрудниками булемических, гурманных и туманных наук не без помощи эндокринологов, сексологов, психологов, урологов было сделано грандиозное открытие века. Мы изобрели панацею от импотенции.
- Ура! Ура! – кричал в ответ сотрудник научного центра.
- Я видел сон! Я исцелюсь! Я готов вас расцеловать туда, куда пожелаете. Рецепт, рецепт! Диктуйте же скорее!
- Уважаемый коллега, секреты рецептов не открываются за один поцелуй.
- У меня беда: стрелка на полшестого, любовница налево пошла, скоро жена на хуй пошлет…
- Ну, при такой острой нужде, я сделаю для вас исключение. Берите ручку и записывайте…
- Буру, она в лапах, жду! Подарок с меня!
- Так… ошпаренная, очищенная тушка летучей мыши, варится три часа при температуре 90 градусов по Цельсию. Заливаете цельным молоком, и вновь ставим на огонь. Через час блюдо готово. Подается в глубоких тарелках. Средство полностью восстанавливает половую функцию гениталий.
- Неужели это средство эффективнее Виагры?
- Результат Виагры против супа из тушки летучей мыши равнозначен результату анальгина перед морфином. Слушайте дальше, не отвлекайте меня, пожалуйста. Значит так… основной ингредиент препарата – тушка летучей мыши, обитательницы острова Фаллос. Неожители Фаллоса не пригодны. Никакой консервации, замораживания и прочих техник хранения.
- Речь идет о приеме препарата прямо на месте... но…
- Ой, ой, у нас проблема! Подводная научная лаборатория терпит крушение… мы гибнем… СОС! СОС!
- Ало, ало! Никто не отвечает! Подохли все! Что ни случается, то к лучшему! Теперь я одни владею секретом панацеи.
Мы отключились от связи. Дельфин, удовлетворенный розыгрышем по-детски рассмеялся.
- Как сунутся на Фаллос, так и сцапают их! А теперь о старце позаботимся, его в клинику надо – главное сейчас успеть, лишь бы горючее не кончилось…
- Смотри, Иохан, мы над городом витаем, вон крыши виднеются!
- Верно, город. Свяжусь с диспетчером. Ало! Здравствуйте. Что это за город и есть ли в нем больница. Слышите меня?
- Ало, здравствуйте, прекрасная слышимость. Это город Актэлинг, есть ли на борту самки, детеныши или больные.
- Есть больной человек.
- Мы предоставим вам реаниматор. Удачной посадки на первую полосу.
Я затопал копытами, Иохан на радостях нажал не на ту кнопку. Что-то произошло, вертолет дал деру. Я помню волну холодного воздуха и стремительный полет в маленькую трубу, в которой я каким-то чудом умудрился поместиться. А потом долгое путешествие в лабиринтах мрака и одиночества. И теперь я там, где есть. Так я потерял мобильник и, благо, нашел тебя.
- Постой, Папик! Как?! И это все?! Ты больше ничего не скажешь? Где Иохан, остальные? Что с ними случилось?
- Дядя Иохна погиб, человека спасли, операция и всякие такие вещи. Меня определили сюда, в наркологическую клинику. Человек решил, что так будет лучше.
- Он звонит? Вы видитесь?
- Звонит, заботится…
- Но, вы встречаетесь?
- Нет. Он говорит: «Пока не настал час». Я ему верю. Кому верить, если не ему?
- Дело, конечно, твое, но…
Но Папик отключился. Я взглянул на мирно спящего Босса. Вероятно, он ничего не знал о гибели дельфина Иохана. И зачем говорить? Что-то учуяв, он вздрогнул и вскочил.
- Кто-кто?
- Успокойся! Это я – Бабря, чего ты испугался?
- Ах, это ты… Уф! А мне гриф Размэ приснился. После приключений с ебонетиками он мне кровь порядочно отравил. Представь себе такую ситуацию. Лежишь в легком катере, чувствуешь себя царем природы: качка, солнце погружает тебя в истому и блаженную негу. И, вдруг, на волосок от смерти в клюве грифа. Этот небесный разбойник активизировался на запах падали, исходящего с Фаллоса. Прокатиться на катере ебанетиков оказалось делом не таким уж безопасным. Мой шок и страх сменились полным отчаянием. Я был уверен, он вскормит мной своих птенцов. Однако, мои опасения, к счастью, не оправдались. Размэ был потенциальным холостяком. По небесным просторам он путешествовал не один. На его шее сидела сорока в розовой косынке. Звали ее Мутелла. Но я ей дал кличку – Косынка. Весь полет язык Косынки не замолкал, злоупотребляя тем, что Размэ не мог открыть клюва, она выкроила время, чтобы попилить его.
- Какой черт дернул меня высиживать подкидное яйцо?! Будь ты проклят! Сколько будешь мне кровь сушить?! Устала от твоего воровства! Всю жизнь я честно трудилась! Нет, вру! Заслужила я такого приемыша, поделом мне! Что тебе надо? Оставь кота в покое! Лети на Фаллос и честно клюй свою падаль! Сколько раз Епезду ограбил, до каких пор все на тебя жаловаться будут? Откуда в тебе такой ген? Окик с гитарой говорят, что все это – результат несправедливой жизни. Я несу проклятие голубей! Зачем тебе кот? Отпусти!
- Нет, нет! Я разобьюсь! – испугался я.
- Не разобьешься, дурачок! Размэ тебя на крысином кладбище оставит.
Но гриф поднимался выше и выше.
- Вот видишь, не слушается! Он с детства был таким непослушным. Я из него человека хотела сделать, к Епезде определила.
- Тетенька, а что он со мной сделает?
- Его подонка, спроси!
Я замолк, сорока трещала весь полет. Долетели до вершины Аднака, где в расщелине скалы Мутелла с Размэ обустроили свое гнездо.
- Женился бы, на путь Окика и гитары встал бы. Возилась я бы с его птенчиками, а он мне кота припер, выноси за ним экскременты.
- А мы, коты, закапываем.
- Где ты землю видишь? Мы на соломе спим.
- Дай свой аппарат, - заговорил Размэ.
- Зачем? – насторожилась Косынка.
- Дай, - гриф содрал косынку, вырвал аппарат и выбросил со скалы.
- Я отказываюсь от тебя! – затрещала она так громко сорока, что пришлось спасать уши.
- А ты, давай к стенке, - приказал он мне и схватив клювом, припер к стене и мгновенно заковал.
- Будь ты проклят! Чтоб ты не радовался! Подожди я все Епезде расскажу! И на эхо слова в общине свет пролью на твои грязные дела! Как ты ковер и стакан епездовский спер! Даже библиотеку неблагородных старух грохнуть не постеснялся.
-Заткнись! – он скомкал косынку и сунул ей в клюв. – Теперь трещи, сколько не лень!
Так жестоко расправившись с мамашей, он взялся за меня.
- Что делал на катере Епезды?
- Я не знал, что катер какому-то Епезде принадлежит. Я думал ебанетиков.
- Кто за тебя выкуп даст?
- Наверное, старец. Больше у меня никого нет.
- Не смеши! На хуй та старцу сдался? Мне бабушкины сказки не рассказывай! И существует ли он вообще, это – большой, большой вопрос!
- Ничего не вопрос: все говорят, что есть. Хотя, может, сейчас его действительно нет в живых.
- Говорят – это одно. Но кто видел, или доказать может?
- Я верю, что он есть и ищу.
- Я поверю, когда баксы получу. Фактами говори, фактами. Базар окончен, ты человека ищешь, а я – баксы. Человек с баксами – еще что-то, а без баксов – на кой хер сдался! Ладно, идеалист, мечтать не вредно. Я на Фаллос слетаю, а ты на Мутеллу – ноль внимания, зря хлеборезку эксплуатируй, все равно ни хуя не слышит. Между делом, думай, кто тебе в этом деле помочь может.
И гриф стремглав вылетел. Косынка выплюнула косынку и понеслись проклятия:
- Чтоб тебя ураганом снесло! Чтоб тебе о скалу разбиться! Чтобы тебе мертвечиной подавиться! не унывай, я отпущу тебя назло ему! Хочешь, Епезду попрошу за тебя заступиться?
- Пошла ты на хуй со своим Епездой! Заступится он! Держи карман шире! – я помнил, что она ничего не слышит.
- Ну, пожри червячков, посмотри, какие поджаристые, - пихала она мне в пасть эту мерзость.
Я мотал головой.
- Не хочешь, не надо. Я сама их сожру. А ты сиди голодный, если так хочешь. Размэ тебя не накормит, не надейся. Из-за него я вся в долгах, как в шелках. А ты почему на путь неоматаперемата не вступил? Как хорошо там! Эхо слова делают, на конхуенсии собираются, пиццу жрут, портвейн пьют!
- Заткнись! – заорал я, что есть мочи, сотрясая наручниками.
Но эта гниль по губам читать умела и, остервенев не на шутку, угрожающе приставил свой клюв к моей голове.
- А ты, что в моей гнезде разорался? Я здесь хозяйка! – но вскоре ее тон перешел на назидательно – поучительные ноты. – Ты хороший котеночек, ты не имеешь права повышать голоса на старших. Надо знать старший – младший. Тебя в семье этому не учили? Не знаешь – научим, не хочешь – заставим. Я поклялась Окику и Гитаре, что до конца дней своих не сниму этой косынки. Не будь похожим на Разму, это тебя к хорошему не приведет. Терпи и принимай кротко с любовью все напасти судьбы, испытания и искусы все. Трудись, надейся, будь последним, смиренным, послушным, потому что на этом все не кончается. Выкинь из головы человека и верь в Окика и гитару. Окик и гитара были, есть и будут.
Как же я сожалел в этот момент, что родился котом, а не глухим тетеревом!
- Мочишь, наполняешься Окиком и гитарой. Что ты понимаешь, дурачок? Ты даже не видишь, как я тебя люблю! Это Окик и гитара меня любви научили. Подонок Размэ выбросил мой аппарат, теперь я не смогу наслаждаться пением примадонны Ожны и тенора Георга. У меня есть записи всех наших встреч.
По моим щекам полились слезы отчаяния. Жестокая пытка продолжалась.
- Это хорошо, очень хорошо. Не стыдись своих слез очищения, не стесняйся благородных чувств, ты разберешься в своей душе. Я тебе помогу, научу неоматуперемату, ты станешь примерным окиковцем, будешь служить общине, - она заботливо оттирала слезы. – Ну, поплачь, поплачь. Ты такой целомудренный, весь светишься. Тебе самое место в неоматеперемате. Кивни и я тебе подарю свободу.
Надоело быть прикованным – Прометей что ли, чтобы такое терпеть! Взял и кивнул: авось, и в правду освободит.
- Если бы мой Размэ имел хоть крупицу твоей веры в Окика и гитару, я бы не карпачила на Епезду, не унижалась бы перед Оциц-овчаркой и Кахпушкой. Я знаю, где Размэ прячет ключи, я освобожу тебя! – последнюю фразу она провозгласила, как манифест и бросилась шарить по пещере.
- А, нашла! – воскликнула она, торжествующе приподняв коврик. – Вот они! А где моя вторая косынка? Мне нужна желтая косынка! Наступает год желтой земляной мыши, надо носить желтый цвет, - шаря под соломой, она быстро нашла, что искала.
Нацепив ее, она засияла, обретая уверенность и хорошее настроение.
- Настал час встречать год желто мыши, - заявила она и с сияющим видом, щелкнув ключами, подарила мне символическую свободу.
- Я не боюсь Размэ, пусть другие его боятся! Гриф не гриф, но я сорока Мутелла грела яйцо, из которого вылупился этот негодяй! Сейчас большой праздник. Сердце мое ликует, и только одна печаль тяготит. Почему я не должна быть в общине и не петь со всеми: «Смотрите, как хорошо; ебитесь – как приятно!» Давай, котенок, примем вместе вино, как это принято делать на конхуенсии. Почему-то они забыли обо мне. Раньше прилетали, мы подготовку проводили. Какое было время! Душа пела. И на том спасибо, что пшеничку прислали, - она поднесла к моим губам бокал вина, продолжая все напевать: - Смотрите, как хорошо; ебитесь – как приятно!
Действительно, было очень приятно пить вино и забыться. Испив косынковый напиток, я захлопал в ладоши, и все проблемы разом испепелились. Я пил и пил, закусывая поджаристыми червячками, хрустящими и подсоленными. Затем загремел наручниками, празднуя виртуальную свободу. Я даже поймал себя на сексуальном желании, но Мутелла эту идею не поддержала, а я же не насильник Зуриф. В общем, лучше об этом забыть. Мы танцевали, бесились, кричали в экстазе, и на какое-то мгновение я стал понимать экзальтированных ебанетиков. Неспроста, собирались они вместе, несли и мололи всякую ебоду, пели караоке и верили, что занимаются пиздаруизмом… наверное, всей этой живности хотелось одного забвения, сказки, миража! Все они были пленниками собственных слабостей, а этим слабостям требовалось расслабления. Ведь я точно также, будучи пленником, искал расслабления в пещере грифа. Как говорится, опьянев до усрачки и устав от вокала, мы повалились спать на мягкую солому. Хорошо поспали, пока гриф не вернулся.
- Ну, что, блядь, гуляете без меня? Это Мутелла тебя освободила? Напрасный труд, все равно ты у меня, на хуй, не денешься! Ну что, подумал, кто выкуп заплатит? У меня банки горят, я даже рискнул - с маленьким человечком переговоры вел.
- Нет у меня никого, я – сирота с рождения. А здесь понравилась тетя Мутелла, хорошо ко мне относится.
- Она пока тебе мозг не отфакала с Окиком и гитарой?
- Нет.
- Тогда у тебя все впереди. А, что это Мутелла рассыпала?
- Пшеница для желтой мыши, чтобы год был прибыльным.
- А вечно эта шизик что-то придумать должна. Вы хавали?
- Хавали, хавали, - наврал я, сам не зная почему.
- Ну, попробуем. Каков на вкус... – он стал клевать. – Надоела белковая пища, устрою себе разгрузочный день. А ты мозгами шевели, я с тобой трахаться долго не собираюсь. Что скажешь?
- Не знаю…
- А что ты знаешь? Хорошо, сейчас человечку позвоню. У него не только хуй большой, но и банковский счет из области фантастики. Он любит помогать. Молчи! Ало, свяжите, пожалуйста, с господином Идакрой, дело, не терпящее отлагательств. Ало, Идакра? Ну, что может быть нужно? Котенка задержал, пущу на пожизненное, мне это раз плюнуть. Во сколько ты сам его оцениваешь? По совести? Жду.
А ты – везучий, согласился с полслова. Всем хорош Идакра, если бы не один минус – сердце у него доброе, больше, чем пенис. Ой, ой, ой! Что со мной? Живот скрутило, пережрал, блядь тухлого мяса! Эй, тварь, проснись! Слетай за минералкой или раствором марганцовки! – Он стукнул клювом и резко запрокинул голову, глаза его повылазили из орбит. Корчась в судорогах и не сказав ни слова, гриф странно застыл, верно и навечно! Туда ему и дорога! Косынка продолжала храпеть. А мне надо было срочно убирать стресс.
Самое время шарить в шкафах, чем я и занялся. Выбор спиртного у Косынки был велик. Из лучшего требовалось выбрать наилучшее. Пришел на подмогу мой кошачий нюх. Он и подсказал выбрать водку благоухающую медом. Сделав глоток, второй, я ощутил под нёбом незабвенный аромат восковой нежности, медовая нега разлилась по всему моему телу. Я стал мурлыкать и вибрировать всеми органами, достигая абсолютного блаженства. Залпом допив бутылку, я подключил к чувствам воображение. На экране моих мыслеформ появилась большая пасека, там трудились пчелы, они гнали водку и тут же разливали ее в красивые бутылки. Но неожиданно небеса потемнели, над ними распустил свои крылья ненасытный Размэ, как хозяин он хватал бутылки и, жонглируя ими, дразнил насекомых.
- Забери, забери себе все! Только оставь нас в покое! – робко молили они.
- Так легко от меня не отделаетесь! Это не водка, это – наркота.
- Нет, нет. Это – нектар.
- Будете много болтать, утоплю в собственном меду. Подписывайтесь, что это – наркота.
Пчелы сквозь слезы подписывали и складывали ему в ящики бесценный эликсир. Но гриф не щадя, ударил крылом и пасека превратилась в руины, соты смешались с грязью и трупами раздавленных пчел. А гриф гордо парил в небе, на его могучих крыльях красовались ящики медовой водки…
Взгляд мой упал на застывший труп грифа и представление мыслеформ пришло к концу – фенита ла комедия! – сказал я себе. Мертвый гриф вернул меня к воспоминаниям связанных с Геной. На пьяную голову я пытался восстановить его предсмертную песнь, но у меня получилось, как всегда, нечто другое:
Не летит друг волшебный
Ни в каком вертолете
И не нужен я, блядь, никому!
Неспроста я нажрался,
Ни хуя не дождавшись, я не плачу, а просто пою!
И пусть смеются надо мною!
Мне это мнение по хую!
Ведь я остался сам собою!
И клал с прибором на судьбу…

Песня Генки стала судьбоносной: голубой вертолет ждать себя не заставил. Он задорно кружил над моей темницей. Мириады небожителей слетелись выразить уважение и восторг.
- Слава маленькому человечку!
- Да здравствует человечик!
- Почет крутым яйцам господина Идакры и позор членососу Размэ!
- Величие настоящему человечку! И-да-кра! И-да-кра!
Человечик толкнул благодарственную речь:
- Да, я – маленький человечик, но у меня большой…
Небожители оборвали:
- Большой хуй!
- Большой пенис!
- Большой член!
-Большой фаллос!
- Большая пипка!
-Большой суперпенис!
- И не только! У меня большой финансовый потенциал! Я отстегну вам долю с условием, что и вы не забудете поделиться. Хорошо, если баксы принесут вам благополучие! Учтите, все будет зависеть от вас!
Расхватав купюры, небожители забыли обо всем на свете.
- Размэ! Размэ, неси сюда котяру, я тебе выкуп принес.
Я ответил за своего мучителя.
- Напрасный труд! Деньги не нужны! Подох Размэ!
- Подох, говоришь? Деньги не нужны? Ошибаешься, деньги всегда нужны! Ладно, взбирайся, - и он, словно мост, перекинул свой член.
Впечатленный столь могучим величием, я ощутил себя в волшебной сказке.
- Что застыл? Он не кусается! Иди!
Я взбирался немного царапая кожу. Человечик терпеливо улыбался.
- Молодцом! Все страшное позади! – он хотел ее что-то добавить, но застрял на слове.
Я обернулся.
- Смотри, она твой суперпенис узелком завязала и к выступу цепляет.
- Кто она? – глухо простонал человечик, пытаясь сохранить мужество.
- Мутелла, мать ублюдка Размэ.
Сорока была в своем амплуа.
- Предатель! Убегаешь? Не хочешь общину Окик и Гитара? Да будет на тебе и твоем потомстве проклятие Гитары! Окик все видит и слышит!
Не до нее было! Надо было срочно гордиев узел развязать. Оказалось, что в этой области я был покруче Македонского. Меня так потянуло на подвиги, что я без зазрения совести выцарапал глаза своей благодетельнице.
- Это от Окика, а это от гитары! Теперь ты у нас и глухая, и слепая! – и обратно по пенису, как по канату, взошел на идакровский Олимп.
- Уф! – с облегчением вздохнул он, когда я прикрыл за собой дверцу. – Уф, надоело все!
- Что надоело? – не понял я.
- Ты не обращай внимания, это – моя коронная фраза, все настоебенило, сам не знаю, чего хочу.
-А-аа!
- Не претворяйся, что волочешь, меня никому не понять. Говори, куда лететь. Что ты на воду моргалами лупаешь?
- Катер…
- Пой, что знаешь об этом катере, - сверлил он меня пытливым взором.
- На нем сектанты привалили на Фаллос. Митинговать.
- Труха базар! Сектанты не митингуют. Заврался кот, кались на кого и кому стучишь?
- Человеку на себя…
- Пиздеж! Кались, что делал на катере?
- Сказал же, блин, ебанетики на нем привалили митинговать.
- По ушам получить захотел? – на его шее выступили жилы. Ясно было, верить он никому не мог.
- Там и партии и сектанты были…
- Так бы и начинал, что партии…
- Заебали мозги! Что партии, что сектанты – один хер!
- Какого хуя на один катер садились, логики нет!
- Еще как есть! Они все в экономическое движение объединились. Экономят. Скинулись все и вместо десяти катеров – один арендовали. Не комфортно, но зато экономно. Экономия с комфортом не кареши!
- Глупое представление об экономии. Дешевле дорогого не бывает. Ладно, допустим, прикатили экономисты. Что дальше?
- Я сьебался с Фаллоса на этом катере и шляпу старой крысы прихватизировал.
- Называй вещи своими именами! Спер и все! И на хуя тебе эта тряпка?
- голову защищать от солнцепека, откуда мне было знать, сколько я в море пробуду.
- И сколько пробыл?
- Так и не понял, как надел, как закимарил, как закимарил в клюве Размэ очутился. Я тебе очень благодарен, бля буду, не забуду! Но прежде наши пути разойдутся, где сойдутся не знаю…
- Ваша порода ценит любовь, и хранит свободу. Говори, что для тебе сделать?
- Ты все уже сделал, теперь спусти меня на катер, там моя шляпа.
- И что будешь делать дальше?
- Поживем – увидим.
- Хорошо, пойдем на снижение.
«Освобожусь от освободителя!» - мелькнула, почему-то, радостная мысль.
Стал накрапывать дождь. Ясные небеса потеряли лоск, покрываясь туманными облаками.
- Прекратится, - сделал прогноз мой спутник, в сердце которого вспыхнул факел азартного экстримала.
Человечком он был хорошим, а вот прогнозистом – хуевым. Уровень воды зловеще поднимался, сорвал доселе спокойный катер. Усиливающийся ветер взбесил волны, и они, пенясь, как моя пасть у сектантов, оторвал катер и понесли хер знает куда. Не справляясь со штурвалом, человечик в погоне за шляпой потерял здравый рассудок, и решил не отступать. Звериный раскат грома ебанувший в наш вертолет был знамением проведения. Приговор оказался не из категории милосердных. Последнее, что я запомнил, был выступ скалы, куда вьебался наш охваченный огнем вертолет. Из фрагментов покидающего меня сознания, я зафиксировал накрытые носилки возле меня и скорбный шепот:
- Больно, с трудом верится, и верить не хочется. Эх, сколько добра он сделал! И сколько мог бы сделать!
Кем он был? Мне лично довелось знать его с лучшей стороны. Но в одном я уверен, он не был тем, кого я искал. Вот такие дела! Мы коты – живучие, подлечили, пристроили, охули было страдать? Обеспечен всем, сам видишь, старец обо всем позаботился. Но покоя я, блядь, не обрел. Ведь это он нашел меня, я не я его!
Лапка кота вновь потянулась к бутылке. Опустошив ее, этот конченый алкоголик повалился спать.
- Ало! - я позвонил Папику.
- Слушаю, - ответил не он.
- Простите, я не туда попал.
- Вы звонили по номеру нашего пациента, к сожалению, он вам не ответит.
- Он на процедурах?
- Кем вы ему приходитесь?
- Телефонный друг.
- Мы вам сочувствуем…
Я не знал, что сказать. Меня атаковала старая тоска. Отступив перед ней, я вручил себя во власть спиртного. А затем – мертвецкий сон или просто ничего – забвение.
- И мы горюем и мы спились, - подъебнул Босс, разбудив меня.
- Есть за что, - потянулся я хмуро за похмельем.
- Постой, постой… - он отвел мою лапу.
- что случилось?
- Папик…
- Мы такого навиделись… - зевнул он.
- Его тоже человек опекал.
- Значит, и его?! Жулик он, а не человек. Все твердил, что я у него единственный. Дурак я! Уши развесил! Хвост распустил и жизнь проморгал в его ожидании! А, что если твой баран фуфло гнал?
- Он знал твоих друзей…
- Дай номер, я сам позвоню. Узнаю, где обитает человек и почему прячется от меня и наших проблем. Ух, я загляну в его человеческие глаза! Хотя не люблю этого делать! А, может, ничего не существует? Ни барана, ни человека. Кто их видел своими глазами? И они так, - пустая мечта? Хер знает, что привидится в галюниках и ломках этому психопату. Но, если он реален, я найду эту реальность и потребую ответа за сказку о любви. Номер, номер Папика! – он схватил мобильник.
- Ало, здравствуйте! Я прихожусь ближайшим родственником вашему пациенту. Настоятельно прошу дать координаты благотворителя, взявшего на себя ответственность по финансированию лечения моего родственника. Я имею на это юридическое право… кто? Да. А президент всемирной ассоциации по охране и защите прав животных. Центральный офис в Актэлинге, я верно понял? Спасибо! Похоже на реальность! Конец! Я плюю мыльной пеной пиздоболов на цепи брачных уз и кандалы сытой жизни!
- бросил он трубку, поспешно собирая вещи.
Возражать я не стал. Самому до суперпениса и больше хотелось найти человека. Долетели благополучно. Даже заскучали. Нас встретил неряшливый крыса. Он приветствовал нас, обильно брызгая слюной и горделиво жонглируя ключами от авто.
- Авоэ! Кого я вижу, анидоровские земляка! Куда вести? Быстра. Быстра, меня тама километровая очеред ждет! Ребята, быстра, шустра едем – наставал он, невзначай пернул. Ничуть не мутившись, он продолжал горделиво жонглировать.
Босс окинул его презрительным взглядом.
- А «Крысания и Мышания»? как тебя зовут?
- Вау! И ты читала? Какой книга! С ума сойти! Где коты, а где мы, крысы! – хлопнул он Босса по спине, распространяя запах дешевого табака и давно не стираных трусов.
- Короче, имя! – отвел его лапу Босс.
- А какой имя интересна – то, что родители дали? Или то, что родителя дали?
- То, что родители дали, - улыбнулся кот.
- Когда мой папа Гзо мою мама Пзо половой сношение делал, у него гандона одета была, гандона Сико звали. Но он такой большой члена имела, что Сико порвала и мой мама Пзо беременная стала! Тогда мой папа Гзо клятва дал, что если сына родится Сико назовет. И вот тебе! Какой я здоровый крыса родился! Папа метрика снял и графа имя Сико написал. Мы тогда в Анидора жили на Яикукском кладбища. Я маленькая был и кино увидел, там Зорро был справедливый, богатых убивала, а бедный помогал. Тогда я такой умный был, что маска одевала и посетителей кладбища пугал! Ха-ха! Представляешь, мой папа узнал и на яикукском конгресса гордилося мной! А президент крысиного конгресса Яроба звали, лично отца вызвал и орден честа на пенис повесил. И все меня Зорро называть стали! Я сюда приехал, свой паспорт выбросил и себе бабра документы делал. Интервью дал, что из другой страна я. Мне позитива дали, потом работа, подвал, скоро супруга, мама Пзо, папа Гзо и мои крысята приедут и сдаваться будут. Жалко ордэн честа показать нельзя. Остальное здесь окей! Вы участка едите, садитесь! Это очень далека – сто евро! А если пятьсот эвро дадите, я вас научу как интервью сказать и документы потерять, и новые документы получать!
Еще тысяча добавите, я адвоката покажу! А потом научу, как с магазина вещи воровать и кому продавать. Я телевизора спиздил, клиента есть за полцена дам! По лапам бобер! А вы про Лидка слышали? Ее образ я с собой бумажника ношу! Посмотрите! – он извлек из кармана засаленных штанов комок туалетной бумаги, на ней я разобрал штрихи, напоминающие крысиную морду.
- Чем работаешь? Гуашью? – спросил я ради приличия.
- Не-а! Не угадал. Я, когда действия желудка имею и стул приходит, коготь в ануса сую и вместо краски фекальный масса использую. Мой метода! Скоро мой персональная выставка состоится по названием «Крысиный Декамерон».
- Что, что? Какой еще Декамерон? Это же проза эпохи возрождения! – возразил я.
- Э, э, э! эта наша! Что ты знаешь? У меня запор часто бывал. Как приехал климат поменял – десять суток расстройство было. Все из-за амортизация климата. Таким образом, я великим художником стал. Эти десять кошмарных сутка все на унитазе сидел и лидкина книга читал. Такая муза явление сделала, что я большой цикл менструация набросал. И лидкина гениальная морда изобразил. Сейчас все ученые думают, голова об стенка бьют, но понятий не имеют, почему ее морда на моей менструации такую загадочную улыбку делает. Она – гениальная писательница, а я – велика хуйдожник! Вот так! Я когда на Яикука жил на камни сдохших рожа изображал. Здесь камня ставить не могут, долбоебы! И потому я баранка кручу!
- Крути педали! – нетерпеливо прервал его Босс, но Зорро не унимался.
- Вот какое мы племя уникальное, даже в сортира время даром не теряем, трудогомики мы! Лидка чистая правда писала. Мира мы держим, а все остальные тупые дармоеды! Я у Ефремка учился…
- Короче, я устал. Везешь или другое такси брать?
- По-ве-зууу! Как не повезу! Садися, земляк. Полож на бочка 100 эвро и едим.
- А куда не спросишь?
- Конешна, участка!
- Так, Зорро. Вези нас в центральный офис общества защиты и охраны животных.
- С ума сошел?! Это далека. За сто эвро не могу! Ты хочешь, чтобы я нищий стал? – он сделал вид, что уходит.
Я хотел его вернуть, но Босс остановил.
- Не надо, придет!
И в правду, вернулся, приложа лапу к сердцу.
- Сердца кровью обливается, когда земляка вижу. Я не могу доброта не делать…
- Хватит заливать. Сколько хочешь?
- Эта далека, очень далека. Бензина не хватит, а здесь бензина цена кусается, как покойная Оциц-овчарка. Я еле семья кормлю, папа Гзо не работает, мама Пзо рак яичника отрезала. На ее операция я воровала.
- Сколько?
- Много воровала, не твое дело…
- За сколько повезешь? Крайняя цена?
- Сто пейсят и базар окончен!
- А десять не хочешь?
- Не нада шутка шутить, я Зорро!
- Мы не шутим. Возьмем другой транспорт.
- Так и быть! Я тебе, кот, как земляка подарка делаю.
Челюсть его опустилась и он покорно сложил наши вещи в багажник. Босс сел вперед, я – на заднее сидение. Стемнело. Крыса гнал автомобиль и клал с прибором на все знаки. Град, в котором жила наша мечта мы так и не увидели. Зорро заливал всю дорогу.
- Мой теща соседка была. Мы дружба делали. Я у них дома вырос, сколько косяки плана забивал, а она яищница пожарила и туда свой моча положила. Я эта яищница пожрал, когда под кайфом торчал, и ее трахал, а на ее дочка женился. Я про магия ни хуя не понимал. Думал, так нада. А мой мама к ясновидящей Сиське пошла. Сиська ей чашка смотрела и вся правда сказала. Ясно стало, я теща с глаз долой и с сердца вон, и только своя супруга ебал…
Шумно притормозив у большого красивого здания, он обернулся к нам и горько вздохнул. Его мина, до того наглая и беспардонная, теперь выглядела иначе. Сошедшая спесь обнажила его вторую ипостась – попрошайки, давно ставшей колоритом и визитной карточкой Анидора. Нас захлестнула тоска по родным краям. Босс смягчился, я разомлел.
- На тебе твою десятку! И вот тебе двадцатка на чай! Хотя сомневаюсь, что ты его пьешь.
- Спасибо, земляк. Напрасна сомневаешься. Я чай люблю, а чифиру больше, в тюрьма научился чифиру пить. Мой бедный супруга мне верной осталась. Все делал даже измена, чтобы меня тюрьма дачка заработать. Она в другой страна Намсо поехала, от нас близко саранчурки живут. На все варианты ходила. Я вена себе порезал, чтобы резбольница, чтоб мой жопа целый остался. Туда и ксива пришел, что мой жена в Намсо поехала мне дачка присылать. Я чайка ей не зажал, несчастный она крыса!
- Не понимаю о чем говоришь, - недоумевал я.
- Фраер! В Анидора все это знают! Что твой жена в Намсо не ездила? Не поверю! Все ездили, только одни говорят, а другие молчат!
- Не женатые мы! Какие еще минуты!
- Не думай о минута высока! Наступит время, сам пошлешь, наверная, - запел он.
- Пятиминутка – это такой бардака, куда путана ходит и клиента принимает.
- Новость сказал!
- Если знаешь, зачем голова морочишь?
- Про минутки не понимаем!
- Сейчас поймешь. Там каждые пять минут новый клиента обслуга делается. У моей супруги вагина не просыхала. Бедный она. Я ее больше уважать стал. А саранчурки сюда едут, на белый фура садятся и граница пересекают.
- Какая еще фура?
- Белый фургон. Баксы шофера дают и эта страна оказывается. Все так приезжают. Эта фура, как летучий голландец, не поймать, не доказать.
- Без документов, без ничего?
- Шутка, земляк! Это легенда, все так на интервью говорят и вы так скажите.
- Ничего мы не собираемся говорить, у нас все законно. А сам за что сидел?
- Гоп-стоп делал, по статья бандитизма. Какой-то крыса была Шляпа-кликуха. Она на наше кладбища крутилась, свой мужа могила букету принесла. Я ножа достал, маска Зорро одел, букету отнял, шляпа снял, крыса избил. Букету дорогой был, я за хороший цена загнал. Клиент на свадьба невесте купил. Такой красивый букету был! На похмелья деньги были нужны, водка хотел. Я шляпа загнать решил, но за нее кроме срока ничего не дали. Все из-за прокляты шляпа случилось. Я ее в хата принес, думаю раз не покупают, пусть мама радуется, она заслужила, она родила, вырастила. Она как шляпа в лапы взяла, всю ночу от радости спать не могла. А утром рана встала, шляпа на голова положила, радикуль взяла, помада помазала и к соседка пошла для мариажу. А соседка будка спустилась и собакам стучала. Мама допроса делали. На очной ставка эта крыса на мама когтя положила. Тогда я явка сделал и вина на себя взял. Мама отпустили, а меня на сроку пустили. Я благородный! Как можна, чтоб мама Пзо на срок пошла. Меня на зона уважали. На плечах и коленках звездочка рисовали. Как авторитета в рамка сажали. Я там из чаю чифиру делал и каверна заработал. Крыса-Шляпа блядь была! Она на всех стучала, но ее жизнь наказала - она вся семья разом потеряла… ладна, не буду мозга пудрить.
- И там шляпа, и тут Шляпа! – присвистнул Босс.
- Не тужи, земляк! Вот мой визитный карточка, будет крыша нужна – звони! – крикнул он напоследок, лихо запрыгнув в автомобиль. Круто развернувшись, он укатил помахав нам лапой.
Мы молча уставились в окно офиса, где жил и работал человек. Горел свет, и сквозь занавесь мелькала его тень. Босс машинально скомкал визитную карточку и бросил вниз. Мгновенно за его спиной возник полицейский – ротвейлер.
- Платите штраф! Пять евро, вы нарушили закон об экологии.
- Фу, ты блядь! – сплюнул Босс. – Я подам иск на производителей гондона Сико, - шипел он.
Но невозмутимый страж порядка, монотонно продолжал:
- За нарушение общественного порядка, плевок на газон, повышение тона, оскорбление чести и достоинства офицера, я обязан вас арестовать.
- Сколько хочешь, столько тявкай, никуда мы отсюда не сдвинемся, хоть ты тресни!
- Ваши документы!
- На! Подавись! – Босс полез в карман, долго суетясь, он их так и не нашел.
Я смекнул, в чем дело.
- Это Зорро, он спер наши документы! Послушайте, мы оформили визу и прилетели вечерним рейсом. Нас встретил Зорро, он рассказывал о нестойкости гондона Сико. Из – за этого он на нашу беду появился на свет! Предлагал потерять документы, и снабдить нас фальшивыми. Сдаться, чтобы социал получать. Он опасный вор- рецидивист, его жена каждые пять минут саранчукам давала. Ее вагина не просыхала!
Ах, Зорро! Зорро! Я не знал, что добавить, как оправдаться. Чем меньше я хотел выглядеть смешным, тем смешнее я становился.
- Вы не убедительны. Следуйте за мной.
- Нет! Мы приехали на белой фуре, на аудиенцию с человеком. В этой стране нас ограбили, оскорбили, унизили! В этом государстве нет закона! Здесь бродит призрак Зорро! Мы не сдвинемся с места, пока к нам не выйдет человек!
Наши лозунги переходили в политизированный бред. Исступление было на лицо. В офисе человека потух свет…
А дальше я оказался в злом чаду утреннего метрополитена. Яркая вспышка… электричка гудела и летела на меня…
- Назад! Назад! – кричал кто-то, спеша ко мне на помощь.
- Еби твою мать! – схватил он меня грубо и, тяжело дыша, оттащил наверх. – Охуел совсем? – возмутился он и повалился рядом.
- Человек? – спросил я.
- Ну, ты даешь? А кто же по твоему?




Минута Х

Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… ОДИН!
Я открыл тяжелые глаза.
- Ну, что? Нашел, что искал? – улыбалась доктор Нона.