Плановик

Молодой помещик Двузайцев имел обыкновение начинать утро с вечера. «Оно, конечно, верно, - не сомневался Двузайцев, - что утро вечера мудренее, ну так ведь и мудрёнее». Отцы говорят: не загадывай. Но одно дело загадывать и совсем другое – планировать. Дождавшись, когда на небе зажгут звёзды, помещик принимался составлять планы на день грядущий. Планы всегда выходили стройные, точно созвездия над головой: этому накосить столько-то, той надоить столько-то и пр. Планы аккуратно вписывались в тетрадь, а вечером следующего дня проверялись на исполнение. Планы он требовал со всех обитателей своего прогрессивного поместья. Пойдёт, к примеру, Митька, сын Пунин, спозаранку на речку рыбу ловить, поманит его пальцем помещик:
– Вот вы, Димитрий, человек взрослый, второй десяток как-никак пошёл, а план-с?
Митька почешет затылок:
– Мирон Афанасич, бог даст, карасей штук с десяток наудю.
Солнце достигнет зенита, возвратится малёк, опустив глаза, вытянет ручонку с парой карасей. Помещик покачает головой:
– Планировать – планировать надо лучше! Как же это? У всего живого вокруг есть свои планы: у времён года, у птиц, у земли, у коз. Что сталось бы, если вдруг планы не исполнялись? (Митька попунцовеет.) Зима наступала бы после весны, птицы улетали бы на западо-восток, земля прорастала бы вовнутрь, а козы так и вообще волками бы закусывали…
Несолоно хлебавши Митька впредь будет относиться к планам много вдумчивее и серьёзнее (в который раз).
О планах Двузайцева знали и за пределами поместья. Неслучайно земли помещика прозвали плантацией. Соседей-помещиков Мирон Афанасич потчевал своей философией, сдабривая этот глубокомысленный пирог народными пряностями: «или план, или пропал», «кто с планом встаёт, тому…», «держи план шире» и т.п.
Помещик мог часами проповедовать планы: на день, на месяц, на полгода, на год и т.д. Выуживать факты и цифры из тетради, которую он ни при каких обстоятельствах не выпускал из рук.
Разорвут ночью волки двух тёлок из стада, падёж скота случится, заморозки, неурожай – плана ничего не минует. Никто и ничто не способно идти супротив плана. План знает всё, план – всему голова.
Когда Двузайцев получил известие о скоропостижной кончине своей одинокой тетушки в Курской губернии и о том, что худосочную усадебку свою она завещала ему, любимому своему племяннику, он степенно перекрестился: «Плана божьего не минешь».
Но не планом единым жил Мирон Афанасич: они с супругою, Евдокией Михайловной, страсть как любили театры. Едва ли не каждую неделю ездили за 15 вёрст в уездный городок Ц. – на постановки драматического театра. И всегда до начала премьеры спектакля (а премьеры случались) помещик с величавым видом нырял в кассы с вопросом: «Позвольте, а каков план постановки?». Ответы, впрочем, не многим отличались друг от друга и каждый раз вводили Двузайцева в замешательство: «О необыкновенных чувствах», «О божественных страстях» и т.п.
Более всего покорила чету Двузайцевых трагикомедия «Неувядающая роза вечной любви». Смотрели раз восемь. Поражала игра актёров, в особенности Пьера Жилиса. Этот коротконогий полноватый блондин со смелым румянцем на лице настолько правдоподобно играл умирающего от чахотки офицера, что его кашель неизменно заглушали восторженные овации искушённой ц – ской публики. Растроганные Двузайцевы после премьеры завели знакомство с молодым артистом: Мирон Афанасич, поинтересовавшись: «Каковы ваши планы на вечер?», пригласил актёра недолго погостить у себя в поместье. С тех пор Пьер Жилис стал регулярно бывать у Двузайцевых. Они беседовали о закономерности и случайности, хаосе и гармонии, пили чай вприглядку.
И настолько сдружились, что делились друг с другом своими планами на будущность: помещик – родить с Евдокией трёх детей (пора бы уж), первого через 10 с четвертью месяцев, актёр – получить заглавную роль в новом спектакле «Дон Хуан на Дону». Евдокия Михайловна, убирая чашки со стола, только кротко улыбалась.
Одним утром Мирон Афанасич, просматривая запись в тетради о пуде соли, окликнул Дуню (так он ласково называл свою жену). Что-то не сходилось. Никто не ответил. Пока Двузайцев сверял планы, подкрался полдень. Зашумел в сенях. Протянул Митькиной ручонкой записку.
«Мирон Афанасьевич! Вы – хороший хозяйственник, но у нас с Дуней (Евдокией Михайловной) свои планы! Прощайте.
С почтением, Пьер Олегович Жилис»