6. Вовкины истории. Весна 1963 года...

1963

Прощай, деревня

Весной и летом 1963 года произошли глобальные изменения, которые, вскоре, изменили весь отлаженный ритм деревенской жизни. Село перестало быть районным центром, и было упразднено в обычное сельское поселение, в связи с укрупнением двух районов в один большой.
Для Вовки, как и для других ребятишек, вроде бы ничего не изменилось, но из разговоров взрослых он понял, что это плохо, что это принесёт много проблем и неустройств.
Вскоре так всё и получилось.
Сначала, из магазинов исчезли любимые Вовкой пряники: белые "мятные" и, мягкие и сладкие - "северные". Потом полки прилавков в магазине стали пустеть с каждым днём всё больше и больше. А затем, с наступлением осени, вся их семья стала вечерами ходить в магазин за хлебом, где всегда приветливая знакомая продавец почему-то сперва зачитывала фамилии своих односельчан по списку, а потом продавала вызванным из очереди по половинке булки хлеба на каждого члена семьи, и только на тех, кто пришёл в магазин. Каждый вечер у магазина постоянно стало собираться чуть ли не всё село, почти как на майские демонстрации.
Всё это для Вовки было странно и непонятно. А дальше становилось хуже - об этом он стал слышать от взрослых. Потом Вовка стал ходить провожать своих друзей, почему-то уезжающих с родителями жить в Барнаул или другие города. Его родители тоже стали поговаривать о переезде. И вскоре Вовка узнал, что их семья вместе с несколькими другими семьями собирается уезжать на какой-то далёкий Север.
Так в его родной деревне началось массовое переселение людей в разные города страны. Вовка тогда ещё не знал, что такое в стране случается регулярно с интервалом в несколько десятков лет, об этом он узнает позже. А сейчас он готовился к отъезду и был очень рад тому, что на Север они полетят на самолёте, он ещё никогда не летал, но видел самолёт-кукурузник, частенько пролетавший летом над полем на краю деревни. Последние дни перед отъездом он до самого темна бегал по родственникам и тем излюбленным местам, где любил проводить время, играя в компании сверстников в войну, где иногда в одиночестве любил отдохнуть от беготни и пофантазировать, прощался с родной черёмухой, которая обильно росла зарослями в огороде и которая спасала его от обид и понимала все его горести и мысли, всегда успокаивала шелестом листьев и мягкой прохладой в летнюю жару.
И вот уже несколько недель Вовка готовился к отъезду на Север, в далёкий, незнакомый Норильск, складывал отдельно свои игрушки: деревянный автомат, вырезанный из дерева двоюродным братом, пару корабликом, выструганных им самим из коры дерева, металлического мотоциклиста на мотоцикле, подаренного "крёстным".
И вот подошло время отъезда: холодным ноябрьским днём они уезжали со своей маленькой родины, уезжали сразу три семьи, шесть взрослых и девять ребятишек от 3 до 13 лет. Родители, прощаясь с родственниками, смахивали набегающие слёзы, а детям было интересно - их ждало что-то новое и неизведанное. С небогатыми пожитками, по одному - два фанерных чемодана на семью, они погрузились на полуторку, укрывшись старыми одеялами и тулупами, которая повезла их, заметая следы снежной позёмкой из-под колёс, в город Барнаул, откуда они полетят на далёкий и неизвестный Север, полетят далеко-далеко от родной стороны.
Вовка, сидевший в кабине рядом с шофёром, смотрел на бегущую вдаль дорогу и думал о чём-то своём, может он вспоминал об уходящей в прошлое деревенской жизни, а может, думал и мечтал о наступающей новой; он сидел тихо и спокойно, молча глядя на бегущую в свете фар зимнюю дорогу, возможно, думая о том, какой она будет для их семьи и куда она его приведёт.
В его жизни это было второй раз, когда он ехал далеко из своей деревни. Первый раз-это было давно, когда ему было четыре года, он с матерью, дедом Ильёй, которого в деревне звали "Колчак", и бабой Дашей ездили в Ленинград. Но тогда они ездили просто в гости и ненадолго - потом опять вернулись домой, в деревню. А сейчас он ехал в новую жизнь, в своё новое будущее и надолго. Что там будет, как их встретит это незнакомый Север. А его мысли снова и снова возвращались к деревне и к тому, что тот большой корабль, вырезанный старшим братом из берёзового полена больше не будет спущен им на воду в дальнее плаванье по Оби, а если будет, то кем-то другим. И некому будет делать запруды весенним ручьям на их улице, а если они и будут делаться, то опять же не им. Ему было грустно.
Но от этих мыслей его отвлекала дорога, лентой стелящаяся впереди - она как бы звала вперёд и была нескончаема, переметаемая зимней позёмкой - то белыми широкими полосами, то узкими, похожими на маленькие ручейки.
Позади для шестилетнего Вовки было много, а вот что будет впереди?