Сквозь розовую дымку

Сквозь розовую дымку

I must be
One the devil’s daughter
They look at me with scorn
I never hear their horn
Sometimes it’s like be in chains
Sometimes I hang my head in shame
When people see me
They scandalize my name
I’m going down to the devil’s water
I’m going down in this trouble water
It’s come around my soul
It’s like beyond control
I must be one
I must be one
I must be…



Иногда она хотела просто заснуть и больше никогда не просыпаться… умереть? Пусть будет так. Тонкая нейлоновая ниточка обвяжет запястья и потянет вниз…
Иногда она желала никогда не родиться. Так было бы проще. И Богу не пришлось бы выслушивать все эти бесконечные молитвы…
Иногда она останавливалась около входа в церковь, но не решалась войти в храм Божий. Господь простит, непременно, только для этого нужно исправиться. А это вряд ли. Теперь уже… почти невозможно.
Мария плакала. Слезы хоть немного согревали, в отличие от бесполезного огня. Поленья снова заканчивались…
-Мария?
И не смотреть, только не смотреть в тот темный угол, где снова и снова раздавался громкий кашель.
-Самуэль, успокойся, я рядом…
Мария присела на краешек кровати, попутно обмокая ставшее уже горячим, полотенце.
-Они рядом… рядом и кричат… они шепчут, - мальчик схватил Марию за запястье. Его глаза расширились от ужаса. – Они шепчут мое имя!..
-Братик, это бред… слышишь? – прошептала Мария. – Лекарь обещал достать лекарство, - она перебирала каштановые прядки, прятала слезы, зарываясь в копну мягких детских волос. Хрупкое тельце била дрожь.
В дверь постучали. Девушка неспешно подошла к ней и недолго думая, открыла.
-Здравствуй, Мария. Ну, как он? – на пороге стояла взрослая женщина. Голова завернута в чепчик, в руках корзинка. Судя по запаху, с вкусной едой.
-Все так же… - она и не думала вздыхать. Вздох – знак обреченности, Мария не позволит брату обрасти клеймом. Это не для него. – Но уверена, что в скором времени он обязательно поправится.
-Воспаление легких… - женщина закусила губу.
«Ох, нелегко девочке придется, нелегко. Он ведь у неё единственный. И, если бы еще не эта безумная искра надежды в глазах!..»
-Я должна работать. Потом поговорим, - бросила Мария и хлопнула дубовой дверью.
Хватит Гариете и тех денег, что она получает. Незачем говорить, если не хочешь. Пустая формальность не имеет никакого значения, если в сердце льет дождь и гуляет ураган.
-Покажи мне её,
Что поет высоко…
Ты же слышишь:
Сердце звонко бьется,
Раздается здесь и там,
Перезвон ручья протяжный…
Покажи её, что свет нам дарит солнца!
Мария прикрыла глаза. Знакомый слепой малыш жался в самом углу под крышей харчевни. Старик Лесст не разрешал сыну пропускать ни дня.
«От всего должен быть прок», - говорил он.
Мальчик весь промок, но отец и не думал звать того домой. Мария оглядела шляпу Эдварда и не смогла не улыбнуться. Да, отняв у малыша зрение, Господь наградил его прекрасным соловьиным голосом. Люди не могли остаться равнодушными, потому каждый вечер хозяин харчевни закатывал пьянки со своими пьянчугами-дружками.
-Работаешь? – спросила Мария, уже зная, что ребенок услышал её тихие шаги.
-Да, Мари. По-моему, отец забыл про меня. Барти и Рене опять отвлекли его драгоценное внимание… хотя про деньги он вспомнит. Несомненно.
Мария усмехнулась. Конечно, вспомнит.
-Какая красоточка! Мир не устает удивлять меня своими красотами. Вот теперь ты!
Вот теперь она испугалась. По-настоящему. Глаза мужчины маниакально блестели, мерзкая усмешка не сходила с узких губ.
-Почем берешь, красавица? – он наклонил голову набок, пытаясь прикинуть. – Я готов заплатить любые деньги…
Мария сжалась. О, нет, она нисколько не боялась этого огромного темноволосого мужчину. Просто это самое «нет» казалось самым сложным в её жизни. В мыслях маячили весы. На одной чаше – гордость, женское самолюбие. А на другой… жизнь любимого братишки?..
-Десять.
Мария едва не вскрикнула, когда услышали еле различимый голос рядом. Эдвард?..
«Десять, десять… именно столько стоит лекарство для Самуэля».
-Хм… - мужчина с сомнением оглядел Марию. Провел пальцем по грязному белоснежному личику, встретился с испуганными синими глазами…
Мария сглотнула. Она так не хотела, чтобы эти шершавые ладони касались её, так не хотела смотреть в эти колючие серые глаза цвета дождливого неба. Но еще больше она не хотела лишиться Эдварда… зачем тогда вообще нужно это чертово благословение Господне?!
-Хорошо. Я согласен.
Мужчина взял хрупкую ладошку в свою и вложил туда десять пенсов…
Малыш улыбнулся. А девушка не знала, ненавидеть или благодарить умного мальчика, что, как ни в чем, ни бывало, затянул следующую песенку.
-Нас заключает в сети сердце,
И мы готовы стать рабами…
Безмолвно… безнадежного обмана,
Что теплит наши раны -
Порванные собаки…



Театр прячет в себе множество тайн. На сцене теряешь себя, мир обретает новые краски, глубокосидящее «Я» способно превратится из призрачного в материальное.
-Марина, перестань делать такое лицо! Молоко скиснет!
Светловолосая девушка закатила глаза к небу.
-Какое такое лицо? Я должна прыгать от счастья?! Эта роль ужасна! Я не смогу её сыграть, Роман Сергеевич.
Долговязый мужчина задумчиво поправил очки и через минуту уже стоял на сцене, внимательно осматривая горе-актрису.
-Нет-нет, Мариночка, думаю, эта роль как раз для тебя. Прошу… прочитай сценарий! – а потом добавил, почти умоляюще, - пожалуйста.
Девушка пожала плечами. Конечно, что и говорить – лестно слышать мольбы от сценариста, чьи премьеры произвели огромный фурор. И это, черт возьми, очередная.
-Хорошо, Роман Сергеевич, обязательно почитаю. И я уверена, что он прекрасный, потому что Вы не можете написать глупость. Дело в не в это, просто… чтобы вжиться в роль и качественно её сыграть, нужно понять персонаж.
Роман Сергеевич кивнул.
-Тебе придется вжиться в образ Марии.
Марина улыбнулась, так, что ямочки на щеках стали очень заметными и милыми.
-Я не понимаю Марию. Простите.
По-моему, прозвучало резко, потому что сценарист попытался что-либо сказать, но вышли мычащие звуки.
-Что? Что ты не в силах понять?
Марина вздохнула.
-Я понимаю первые сцены, где персонаж переживает болезнь брата, соглашается на те условия… ну, провести ночь с мужчиной, но потом…
Сценарист покачал головой.
-Почему она так поступила? Бросила брата? Уехала?..
-Прочитай все, - просто сказал Роман Сергеевич и вышел из зала.


Марина придирчиво оглядела свое отражение и в который раз подивилась размеру своего носа, «гладкости» кожи и слишком пухлым губам…
Правда, конечно, у неё был один огромный плюс. Её глаза – четкие, синие-синие, как сама гладь спокойного моря… картинка, да и только!.. Высокий рост, длинные светлые волосы тоже относились к положительным сторонам её физического строения.
-Покажи мне её,
Что поет высоко… - затянула она и тут же замолчала. Этот дурацкий сценарий никак не входил у неё из головы.
«Почему на так поступила? Почему?!» - эх, с книгой было бы куда проще. Там все объяснят, разложат строго по полочкам, но, конечно, сценарий – это бездна для актеров. Главное – сыграй. Чувственно, правильно. А как можно сыграть, если просто не понимаешь…
-Не понимаешь… - тихо произнесла своему отражению девушка.

Спать не хотелось. Наверное, сказались две чашки экспрессо, выпитые на ночь, а может, во всем виноват этот дурацкий сценарий.
«Прочитай… прочитай…»
«Эх, похоже, придется…»
Девушка встала с кровати, засунула ноги в мягкие белые тапочки с кроликом и, прихватив злосчастный сценарий, отправилась на кухню.
Налила водички и погрузилась в прочтение…


Она смотрела сквозь прозрачную ткань шторы и видела людей, проходящих мимо. Здесь были все: от самых богатых людей города до нищих бездомных…
-Ах, вот ты где, сестра! Ну, я тебя!
Её обхватили две крепкие руки.
-Самуэль, пора, наконец, вырасти! Тебе 16, как-никак! Вон какой вымахал! – тонкая льняная лиловая рубаха видимо обтянула мышцы брата.
-А, я же шучу, Мари. Что-нибудь продала?
Девушка поморщилась. Похоже, сегодня удача повернулась к ним задом.
Братишка ободряюще улыбнулся и отправился в другую сторону. Его товар – изделия из кожи. Надо признать, он был как хорошим охотником, так и прекрасным торговцем. Людей магнитом к нему тянуло, особенно молоденьких мисс.
Мария снова потянулась к тюли и поднесла её прямо к глазам. Нет ничего прекраснее, чем жизнь в розовом цвете!
Её внимание привлек одиноко бродящий по рынку парень. Ничего особенного, взъерошенные темные волосы, растерянный взгляд темных глаз, пухлые губы… Его внешность напоминала французскую принадлежность: такую же нежную, осторожную…
Его склоняли купить и то, и другое… но он не это искал. Да-да, через розовый цвет все видно!
Он неторопливо прошел мимо овощей, ларька со сладостями, персидскими коврами и приблизился к ней…
Ткань отпала, и розовый цвет уступил место многоцветию.
-Мм… - он облизнул губы, - сколько стоит вот эта тюль?
Он указал на желтую, всю покрытую мелкой паутинкой.
-Эта? 2 пенса. Мистер, если хотите, я могу предложить Вам…
Он одарил её заинтересованным взглядом. Его взгляд ласково исследовал нежный изгиб шеи, чувственные красные губки…
-Эту розовую? – он усмехнулся, видя как Мария краснеет. – Вы все видите в розовом цвете! Мечтательница, - он не спрашивал, утверждал. – Простите, мисс?..
-Мисс.
-Мисс, я не такой, увы. Для меня существуют черный и белый. Сквозь только дымку этой истинной гаммы способны люди различить истинное лицо создания человеческого.
Девушка тепло улыбнулась. Эта улыбка согрела сердце молодого человека, отпирая неведомую дотоле никому дверцу…
-И кого же Вы видите сейчас?
Он отвернулся и еле слышно прошептал:
-Девушку. Очень красивую девушку, - а потом, чуть подумав, добавил, - которая заставила меня пройти сквозь весь этот смрад… - он в небрежном жесте указал на весь фон, окружавший их. – Но это того стоило…
Мария снова улыбнулась. Кажется, теперь она, наконец, почувствовала, как прекрасны истинные цвета. Если повезет, она навсегда откажется от этой розовой обманчивой дымки…


Марина отложила в сторону сценарий и едва не задохнулась от переполнявших её эмоций. Нет, нет… это не простой дешевый сценарий, где присутствует огромная любовь и злодеи всячески препятствуют чувству главной героине и её сказочного принца. Нет, это история истинного сожаления, история, где девочка становится женщиной…
Но сыграть её практически невозможно, особенно Марине…
Девушка тяжело вздохнула и решила идти спать.

-Эй! Марин, ты где витаешь? Сними розовые очки и ешь!
На неё озабоченно поглядывал обескураженный Кирилл.
-Да-да, вкусно, - сказала она и зачерпнула ложкой куриный бульон. Все как она любит: белое мясо, крылышко и прозрачная вода.
-Что случилось-то? – громко чавкая поинтересовался бойфренд. – Ты бледная какая-то… расскажи!
Девушка покачала головой.
-Нет, все просто отлично… да, практически, если бы не этот дурацкий сценарий, где я должна играть средневековую шлюху, которой нравится… нравится своя работа! Понимаешь?!
Парень кивнул.
-Понимаю.
-Понимаешь?! Тогда объясни, какого черта, ей это нравится?! Что движет этой идиоткой?! Почему нужно портить свою жизнь?.. Это глупо!
Кирилл задумчиво помешал ложечкой в кофе и откусил совсем чуть-чуть пирожок с яблоком.
-Я имел в виду, что понимаю, что тебе придется играть шлюху. Надеюсь, откровенных сцен там не будет? Иначе я разнесу весь ваш спектакль к черту! – пригрозил он.
Девушка покачала головой, снова вздыхая. Нет, для её бойфренда это еще сложнее, чем для неё. Математическая задачка, которую нужно разгадать… нужно… а впрочем, зачем? Она откажется, позвонит Роману Сергеевичу ис кажет свое твердое «нет».
-Ну, так, что насчет…
-Да, не будет там ничего!!! – крикнула Марина и бросила ложку в суп. Та с всхлипом приземлилась в суп и обрызгала Кирилла.
Парень поджал губы. Кажется, напугался внезапной смены настроения своей ненормальной девушки.
«Это творческая личность, милый», - подумала Марина и хлопнула входной дверью, оставляя парня с открытым ртом. Ему не понять.

«Слиться с персонажем, забыть о своем «Я», подумать, чтобы ты почувствовала на её месте, чтобы сказала на Её месте…»
Марина потянулась к сумочке и достала оттуда зажигалку и сигареты со вкусом ментола. Она почти не курила, только в самых исключительных случаях. Этот как раз относился к исключениям. Сосредоточиться и отбросить все ненужные мысли…
«Таак… сначала мотивы, движущие этой фигуркой».
Отчаяние.
Перерывы взглядов, слов, угрозы, непонимание…
Жалость
К своей неудавшейся жизни, к родителям…
Боль
…от утраты родителей, возможная утрата брата.
Противоречия
Что, если так и должно было случиться? Что, если брат должен был исчезнуть, не быть рядом с такой безответственной девушкой, как она?
Страх
Страх потерять еще кого-то близкого из-за неё.
Внушение
Бог все видит… он все видит и может наказать…
Только вот есть еще и вторая сторона медали: Бог умеет и любит прощать грешников!
Марина затушила сигарету сапогом, когда почувствовала, что кто-то обвил её талию. Ясное дело, кто.
-Прости, - прошептала девушка. – Я просто… запуталась. Помню, я была в таком же шоке, когда смотрела «Пианистку». Только здесь мне нужно её сыграть.
-Ты можешь отказаться, - прошептал ей прямо в ухо Кирилл, мягко касаясь губами шеи девушки.
-Нет. Я смогу сделать это, - с полной уверенностью произнесла Марина. – Или я, или никто.
Точка. Нет, снова запятая…


И все окрашивается в красный. Почему?.. Потому что красный способен перебить любой цвет…
-Это мой папа, - произносит с улыбкой.
Она сглатывает, но не подает виду. Подходит с неуверенной улыбкой и ярко написанной надеждой в синих глазах.
Но мужчина все помнит. Он тоже молчит. Они оба молчат, когда паренек начинает что-то щебетать.
Мария молит Бога, просит так, как не просила никогда… молчи, молчи, пожалуйста…
И, кажется, Властитель впервые смилостивился над рабой своей.
-Что ж, будь как дома, девочка. Садись за стол.
Джером радостно переводил взгляд с невесты на отца.
-Итак… - произнес седовласый мужчина, чересчур сладко и мягко, - кто ты?
Мария сглотнула. Его взгляд испепелял. Она до сих пор помнила смесь дождя и этих шершавых крепких рук… они преследовали её по ночам, воспоминания превратились в самые страшные кошмары.
-Мои родители умерли… 5 лет назад от воспаления легких, мой брат тоже чуть было не последовал за ними, но… Бог ему помог.
Внезапно мужчина хохотнул и закинул голову назад.
-Бог, говоришь?! Ну, да, конечно… и в чем же это проявилось?
-Послал доброго человека, сэр.
-Посланник Божий, значит?
Девушка кивнула, пряча стыдливо покрасневшее лицо.
Оставшееся время Джером с отцом говорили на отвлеченные темы, а она даже не прислушивалась, изредка кивая головой.
Она не могла смотреть в глаза этому огромному мужчине, именно мужчине, не отца своего жениха. Это было что-то другое, но она точно знала, что «это» не изменится. Никогда… Каждый раз будет вспоминаться маниакальный взгляд, узкие губы и усмешка…
Он, словно спрашивал её своим хитрым взглядом: «Сколько ты теперь стоишь, девчонка? А? Явно не десяточку…»


Марина едва успела сесть в метро, дверца с грохотом закрылась и через минуту она слышала привычные слуху грохот и скрежет. Естественно, свободных мест не нашлось, поэтому пришлось прижаться лбом к стеклу окошка.
Постепенно крики стали отдаляться. Все её внимание вновь было направлено на этот треклятый сценарий. Кажется, она начинала понимать характер своей героини. Именно своей… Почему поступила так, не иначе? Почему чувствовала противоречивые женщине чувства? Оттого, что была слишком испорчена? А вдруг все наоборот? Нет, Мария как будто источала тонкий лучик света, в нужный момент наплевала на свою душу и гордость. Эгоизм – далеко не её порок.
Она была слишком чиста, чтобы отдаться в объятия запятнанной любви. И не хотела, чтобы Джером так же испачкался, как она. Потому что видела в его глазах – свои, свое чертово отражение…


Чуть вздохнуть, а потом повернуться лицом к правде. И вот сейчас, несомненно, начнется.
-Мари? Что ты здесь делаешь?
Вокруг не было ни души, только его шумное дыхание за спиной. С тех пор, как харчевня закрылась, здесь вообще редко можно было кого встретить. Больше не было сладкого ангельского голоска. Эдвард с отцом умерли от чахотки полгода назад. Мальчик долго пытался бороться, гораздо больше своего отца. Тот перед смертью лишь попросил бутылку рома и блаженно закрыв глаза, отправился на тот свет. Когда умирал Эдвард, Мария неотрывно следила за состоянием больного, пытаясь сделать все, что угодно, лишь бы ангелу стало легче. Именно так: для девушки это был личный ангел, ангел-хранитель… И она, видит Господь Бог, отдала бы свою жизнь, так больно стало в груди…

Ангел Эдвард протянул маленькую ладошку, и девушка обнаружила там золотые часы.
-Это… тебе, - прохрипел он, - просто возьми. Не люблю… громких слов, ты же знаешь. Они как мороженое – быстро тают… - его трясло, так же как и Самуэля в свое время, вот только тогда был выбор, а сейчас нет.
И тогда Марию поразила пугающая мысль. Все это её вина! Ангела забирают, а это только её ошибка… Предала свет, отвернулась от Бога… тогда, четыре с половиной года назад, стоя под дьявольским дождем…
-Прости меня, - прохрипела Мария. – Ты не должен был так умирать…
Эдвард с трудом улыбнулся.
-Нет, Мари, ты не виновата… пойми, пожалуйста, что тогда не ты, а ОН отвернулся от тебя. А ты поступила так, как сделала бы любая женщина. Переступила через все запреты ради любви. Если честно… - он закашлял, но не надолго, - я всегда восхищался тобой… не этими кисельными барышнями с высоко вздернутыми припудренными носиками… тобой, потому что живая… я люблю живое…
Мария все еще держала ладошку в руках. Ждала продолжения речи: зачарованная, с каким-то странным бегающим блеском в глазах.
-Мария, иди домой. Ему не поможешь… - раздался какой-то противный скрежет за спиной. – Мне жаль, - но это уж слишком. Именно такой же понурый вид напустила эта женщина, когда умирал Самуэль.
-Ты ничего не знаешь… - она прижалась к его груди. – Прости, прости, прости…
-Покажи мне её,
Что поет высоко…
Ты же слышишь:
Сердце звонко бьется,
Раздается здесь и там,
Перезвон ручья протяжный…
Покажи её, что свет нам дарит солнца, - тихо напевала Мария, склонившись над кроватью…
Женщина только тяжело вздохнула и прикрыла дверь.


-Твой брат меня перепугал, - вздохнул Джером, утыкаясь в нежную шейку. – Почему ты бежишь?
Мария не отстранялась, скорее, должно быть наоборот.
-Ты ничего не знаешь, да? Совсем? – ветер поглощал слезы, усталость и боль читались на фарфоровом личике.
-Знаю, - вот так просто и чисто. – Все. Отец рассказал. И знаешь, что? Я нисколько не злюсь. Наверное, на твоем месте это сделал бы любой человек.
Должно было наступить облегчение? Наверное. Но почему-то стало еще хуже.
-Ты издеваешься? Черт, это ОН надо мной издевается! Хочешь, чтобы душа моя стала дьявола обителью? Это ты, я знаю!!! – она кричала, обращаясь к голубому небу. Ни тучки, но почему-то кажется, что по лицу текут проклятые капли дождя…
-Да нет же, я тебя прощаю, - с досадой в глоссе произнес Джером. – Все у нас с тобой будет хорошо, понимаешь? Хотя бы попытаться стоит?
\И, наверное, только ради вот этого искристого взгляда можно было согласиться.
-Будь моей женой…
-Хорошо.

-И да, жили они долго и счастливо, - заключил Кирилл, облизывая большой палец, чтобы слизать стекшее клубничное мороженое. – Почему нельзя было закончить на этом месте? Бедняжка отмучилась – получила принца на белом коне.
Марина покачала головой и ойкнула, когда нечаянно закусила губу слишком сильно.
-Принца? Ты уверен? Может, очередное божественное наказание и вечное напоминание о совершенном? Мари, как будто продала тогда душу дьяволу, обменяв на душу брата, понимаешь? Для неё отец Джерома кто-то вроде самого настоящего дьявола.
Кирилл покачал головой, изловчился и обнял-таки одной рукой Марину, едва не свалившись при этом с диванчика.
-Не придавай всему этому такого значения, котенок, - очередная пьеска, фигня какая-то… мыльная опера.
Марина сбросила руку с плеча и вскочила, делая огромные глаза.
-Пусть это фигня или, как ты сам назвал, мыльная опера, но я сыграю её, как надо. В конце-концов, это моя работа…
«Моя работа…»


Мария не жила, кажется, она попала в обитель дьявола, где все они – лишь куколки в театре. Все эти косые взгляды со стороны слуг, обожающие, поглощающие её глаза Джерома и ухмылка на лице… мужчины.
Она до сих пор не могла называть его Генри. Для неё это был «сэр», мужчина.
-Дорогая, как насчет завтрашней прогулки на лошадях? Ты согласна? Самуэль уже согласился! Конечно, у него есть на то свои причины…
Мари улыбнулась: эта натянутая масочная улыбка в последние три месяца сопровождала её повсюду.
-Понравилась твоя кузина?
-Ну, я бы так не сказал… - Джером хихикнул, - он в неё просто влюблен!
Мария кивнула.
-Тогда почему и нет? Хочу, чтобы у братика все было хорошо?
-Да, как у нас…
Мария замялась. Всевышнего не обманешь, как бы не хотелось. Не хотела, всем естеством не желала Самуэлю такого «счастья». Но, Господь, естественно, подслушал все её мысли и потирает ручки, обещая устроить счастье братика.
«Только попробуй», - зло прошептала Мари.
-Тогда распоряжусь, чтобы лошадей подготовили! – радостно воскликнул Джером и как ребенок умчался из комнаты.
И это тоже – он никогда не замечает, что ей плохо. Каждый поцелуй, каждую чертову ночь – все это как будто проделки дьявола, а она, проклятая, коротает вечность в Аду.
Кто-то зашел. И она даже знала, кто. Шаги тяжелые, а тень огромная и увесистая.
-Скучаешь, девочка?
И это его «девочка» похуже всяких цепей.
-Не особенно.
-Читаешь?
Он схватил книгу, лежавшую поверх застеленного покрывала.
-Я думал все девушки зачитываются французскими романами. Это же вроде как модно? Писатели заработали на них немало денег. Готов биться о заклад, что выпусти ты свою историю любви, - он усмехнулся, - никто не остался бы равнодушен…
Мария прикрыла глаза. Нельзя подаваться эмоциям.
-Вы ошибаетесь. Ненавижу романы. Мне по душе различные легенды и история. По-моему намного интереснее читать про реальные истории, нежели вымышлены, Вам так не кажется?
Мужчина приблизился к краешку кровати и даже посмел сесть, почти касаясь огромной рукой её бедер.
-Откуда ты вообще такая? Правильная, чистенькая… только вот одно черное пятнышко не дает казаться идеальной. И тебе от этого становится труднее? А может, не все так хорошо? Может, и не такая безупречная? Фарфоровая кукла, которая вот-вот, - как будто нарочито задел длинным рукавом вазу, стоящую на столике, - разобьется…
Осколки брызнули в стороны и приземлились около её ног, обложив со всех сторон.
Мария сглотнула.
«Не дышать, не дышать», - билась единственная мысль в голове, пока слезы каскадом высеченных бриллиантов стекали по щеке.
-Но, - мужчина поднял указательный палец, на котором поблескивал фиолетовый перстень, - все поправимо. Поэтому не стану мешать тебе делать моего сына счастливым. Он, в отличие от тебя, - смахнул очередную слезинку с лица, почти нежно, -достоин его.

Прочь сомнения в ночь, всю череду переживаний…
Мария опустилась на колени перед спящим мужем. Мужем… язык не поворачивался называть его так. Невинное дитя Божье, которое вплели в свои планы злодеи.
-Прости, - прошептала девушка. – Прости, что не могу выдержать этого.
Спящим парень казался еще более прекрасным: разметался в постели, волосы взъерошены, лицо расслабленное и довольное, губы чуть приоткрыты…
-Чудовищно, как же все чудовищно…
Девушка продолжала смотреть через розовую дымку, несмотря на все, что случилось. Она была уверена, что где-то её ожидает настоящий розовый цвет.
-Прощай.


Марина несмело шагнула на сцену. Сценарист и режиссер испепеляли её взглядом.
-Что мне нужно сделать? Прочитать отрывок?
-Начинай с самого начала, - скрестил руки на груди строгий режиссер.
Сценарист ободряюще кивнул и подмигнул неуверенно мнущейся на сцене Марине. Девушка кивнула и начала читать…
Она так увлеклась, что забыла про людей, сидящих в зале. Когда закончила, обратилась к ним своим взглядом. Те сидели ошарашенные, даже немного испуганные.
-Мариночка, это великолепно! – первый не выдержал, естественно, Роман Сергеевич. – Это… это… а ты говорила, что не поймешь!
Марина помяла сценарий в руках и пожала плечами. Наверное, неделю назад она была бы на седьмом небе от счастья, но сейчас тало все равно. Кажется, она действительно слилась с Марией – образом своей героини. И почему-то нисколько не жалела об этом…
Режиссер вскочил на сцену и пожал девушку руку.
-Я полностью одобряю выбор Романа. Ты идеально подходишь на эту роль. Как будто с тебя мерки снимали, - радостно засмеялся Антон Павлович.
«Что ж, значит, с меня снимали», - с грустью подумала девушка и попрощалась с организаторами до следующей, уже полноценной репетиции.


И красный шелк покрыл голые плечи, когда отражение в зеркале заискрилось, когда раздался взрыв фейерверков.
-Мария, иди вниз! Посмотри, как красиво! – в дверях показалась запыхавшаяся девица с размазанной губной помадой, игривым взглядом… - нельзя пропустить!
Восход солнца не так красив, как закат. Мария кивнула. Быстро сбежала по лестнице, придерживая подол платья и, подхваченная множеством рук, буквально вылетела на улицу.
-Действительно красиво!
Миллион цветных огоньков окрашивал голубое небо в различные цветовые гаммы. И оранжевый, и белый, и синий, и красный… и розовый. Розовая дымка…
-Мари?
Девушка вздрогнула и обернулась. Напротив неё стоял…
-Джером? Какая встреча! – удивительно, но теперь она не чувствовала практически ничего к этому симпатичному молодому человеку.
Красная помада, черные ресницы.. Искрится зноем внешность, сердце затаилось на покой.
-Я искал тебя все это время, - мягко, как всегда. Кажется, даже, если приставить нож к его горлу, не издаст ни звука. Все так же доверчиво посмотрит и…
-Ну, нашел. Рад? – искренне поинтересовалась Мария. – Рад ли ты теперь, дорогой?
-Да. Я всегда буду рад тебе, - парень еле слышно вздохнул, - Давай вернемся? Обещаю, отец нам больше не станет мешать. Он… умер месяц назад.
Мария вскинула бровь.
-О, мне жаль, - голос прозвучал почти искренне, не считая стальной нотки.
-А мне нет, - возразил Джером, - ты ангел, знаешь? Даже после того, что он с тобой сделал, продолжаешь жалеть…
Мария помотала головой и расхохоталась. Ничему его жизнь не учит!
-Джером, ты здесь единственный ангел! Я им никогда не была… мне нравится здесь.
-Что может нравится здесь?!! – парень почти что не кричал. – Ты сошла с ума, милая! Но ничего, я тебя отсюда вытащу!
Мария резко отстранилась от его нежной, похожей на девчачью, руки.
-Не нужно, Джером. Как сказал мой нынче мертвый друг: «Я люблю живое». Я – это то, что есть. Не ангел, в которого ты слепо веришь… Здесь, - она обвела глазами округу, - все живое. Смотри, - она взяла Джерома за руку и повела вперед, - это Жизель – её жизнь, казалось бы, закончилась, когда муж бросил её с тремя детьми и она решила зарабатывать… черт возьми, детям нужен был хлеб! – она вздохнула, - а это, Саманта, отец заставлял её зарабатывать деньги. Слишком много денег, что бедняжка не выдержала. А это, - Мария резко остановилась и указала на себя, - Мария, которая пожертвовала гордостью, всего лишь однажды, какая глупость, ради братика. Мы все здесь… - девушка прикрыла глаза, - и нам нравится такая жизнь, потому что легче протянуть обе руки дьяволу, чем копать выход к свету, к Вашему хваленому Богу.
Джером молчал. Его поразили слова этой, вообщем-то, молодой, девушки.
-Мне жаль, - прошептал он.
-А жалость оставь на подаяние какой-нибудь нищенке. Я в ней теперь не нуждаюсь. Прощай, - развернулась и громкие каблуки зацокали по земле.
В этот момент Джером понял, что она – тайна и, что любил он всё это время миф, придуманный, несуществующий. А эта девушка, нет, теперь уже женщина, совсем ему незнакома…
Джером испугался, когда узнал, что его супруга угодила в этот публичный дом, только спустя некоторое время поняв, что это место необычное. Здесь не было заплаканных лиц – сплошь одни девушки с растянутыми улыбками, совсем как у клоунов, розовый, розовый… Как много розового! И, как только он все это увидел, почему-то сразу понял, КТО заправляет всем этим балом. Его ангел, его Мари…
«-Вы все видите в розовом цвете! Мечтательница…
Мисс, я не такой, увы. Для меня существуют черный и белый. Сквозь только дымку этой истинной гаммы способны люди различить истинное лицо создания человеческого.
-И кого же Вы видите сейчас?
-Девушку. Очень красивую девушку».


Марина наклонила голову набок. Она не видела себя в этом отражении, нет. Она видела эту запутавшуюся, странную девушку. Вот она улыбается, глаза блестят при тусклом освещении лампочки, вот она хмурится: бровки смешно сходятся у переносицы.
Она играет: высовывает свой розовый язычок, смеется…
А где-то совсем близко над ней смеются ангелы…
Марина встряхнула головой и медленно выдохнула. Это перебор, стоит отдохнуть. Завтра премьера. Нельзя допустить, чтобы главная героиня свалилась в обморок прямо на сцене. Вот шуму-то будет!


Они радостно носились по полю, собирая полевые цветы. Со своими клиентами девушка была искренна, каждую минуту, каждую секунду. Она обожала играть в настоящую любовь, хотя понятия не имела, что это такое. В отличие от других, именно её клиенты выбирали тоже, что и она сама. Простой физический контакт стоит куда меньше, чем это.
Мария любила оставлять на своих клиентах метки: укусы алели ярко красным… Всю ночь она любила, но никогда, даже за отдельную плату, не разрешала целовать себя в губы…
Сегодня произошла какая-то ошибка.
«Это клиент, клиент», - твердила себе девушка, но не могла перестать думать о нем, как о наваждении: ангельском, чистом.
И когда она случайно оступилась, а сильные руки подхватили её, не давая упасть, то случилось непоправимое. Снова паршивый ангел за спиной постарался?
Их губы слились в сладостном, неистовом поцелуе. Он целовал жадно и требовательно, как будто, не мог насытиться ею. Мир буквально перевернулся с ног на голову, и буквально все накрыла розовая дымка, становясь плотнее, плотнее…
-Мари… Мария…
Девушка помотала головой, отступая.
-Джером, нет. Это нельзя… нельзя этого делать.
Парень приподнял правую бровь.
-Ты не целуешь клиентов? Почему?
Мари пожала плечами.
-Потому что это делают, когда любят.
Джером засмеялся: звонко, почти как девчонка, закинув голову назад.
-Значит, ты меня любишь? До сих пор?..
Белая рубашка не заправлена, волосы торчат во все стороны, а взгляд печальный и задумчивые. За это время он повзрослел, вне сомнения.
Девушка не ответила, просто подошла и снова коснулась влажных от росы мягких губ…

Утро настало слишком быстро. Мария старалась не смотреть на него, пока торопливо поправляла платье, расчесывала волосы.
-Ты такая красивая… - мечтательно произнес парень, - такая необычная… почему ты не показывала себя раньше? Пряталась от розового цвета, но в итоге возвращалась к нему… снова и снова?
Мария не поворачивалась, потому что знала: вряд ли тогда уйдет просто так. Она не сможет не броситься на колени, не покрывать эти губы отчаянными, молящими прощения, поцелуями…
-Уезжай, Джером. Все равно ты ничего не добьешься…
Парень не стал дожидаться действий со стороны Мари, потому что, кажется, чувствовал смятение.
-Тогда я буду платить тебе каждую ночь. Как тебе эта мысль?
Мария подняла голову наверх, только ради того, чтобы снова не показывать слез… которых оказалось так много! И откуда они вообще появляются? Их там море?
-Вчера ты так и не ответила на мой вопрос… и вправду любишь?.. – прошептал он прямо в ухо.
Девушка посмотрела куда-то далеко-далеко. Там, за окном, снова рассвет. Там, за окном текут миллионы жизней. Кто-то счастлив, кто-то не очень… там, за окном, извечная суета. А она здесь. Рядом с ним.
И снова не удержалась. Притянула к себе, он только углубил клубничное прикосновение.
Их лбы практически столкнулись, когда она прошептала ему прямо в губы:
-Какая разница?..
И дверь не успела затвориться, потому что, наверное, закрывалась слишком долго, но Джером успел крикнуть:
-Я приеду! Обещаю!
И это обещание, черт возьми, грело заблудшую душу…
Нас заключает в сети сердце,
И мы готовы стать рабами…
Безмолвно… безнадежного обмана,
Что теплит наши раны -
Порванные собаки…


Последняя реплика и завес закрывается. Секунд десять стояла полнейшая тишина и только потом случился взрыв. Марина зажмурилась: это был фурор! Зрители едва не сломали руки, хлопая, крича и даже топая ногами.
Роман Сергеевич обнял девушку и говорил что-то с радостной улыбкой на лице, предлагал хороший гонорар, строил планы на следующую роль… Только вот ему было невдомек, что Марина уже слишком привыкла к этой героине.
-Боюсь, мне потребуется некоторое время, чтобы не видеть в отражении её образ, чтобы не чувствовать все то, что чувствовала она. Простите…
Актеров приглашали на сцену. Её завалили букетами, чуть ли не признавались в любви на сцене…
«Ты популярна, милочка», - усмехнулась про себя Марина.

А ночью… ночью она ревела, уткнувшись лицом в подушку. Сама не зная, зачем. Просто ревела, наверное, потому что просто хотела помочь Марии… помочь стать свободной, распустить прекрасные белые крылья и взлететь…
-Нас заключает в сети сердце,
И мы готовы стать рабами… - тихонько напевала девушка, пока наконец не погрузилась в сон.


Джером сдержал свое обещание и приехал. Прошло не так много времени, всего пару месяцев, но его ужасала перемена городка. Здесь все, как будто, покрылось пылью, которую некому было убрать.
Парень уверенно потянул на себя дубовую дверь и буквально сразу почувствовал на себе чьи-то руки.
-Что ты хотел, дорогой?
Новенькая, совсем еще девочка…
-Я бы хотел видеть Марию. Хозяйку.
-Ты Джером, да?
Парень обернулся и увидел… кажется, её звали Саманта?
-Как бы тебе получше сказать-то… а её нет. Похоронили её, месяц назад. Воспаление сильное, никакое лекарство не помогло, дьявол! – девушка снова глотнула портвейн. Она едва держалась на ногах. – Хочешь, проведу… к могилке?
Джером сглотнул. Что-то сломалось. Что-то в области сердца не подлежало перестройке. Душа будто бы отделилась от тела и наблюдала на него с высоты птичьего полета.
-Идем.
Она с какой-то животной радостью посильнее закутала плечи в грязный красный платок и выбежала за дверь. Джером последовал за ней, едва поспевая, но совершенно ничего не замечая вокруг.

Большой деревянный крест с надписью… и завядшие цветы…
Джером распрощался с двумя золотыми, небрежно бросив их в руки пьяной женщине. Та с благодарностью икнула и побежала назад.
Парень собрал все эти нелепые цветы и бросил в сторону. Она никогда их не любила, а вот осенние листья… оранжевые, желтые, красные…
Его глаз заметил виднеющуюся бумажку. Она сиротливо пряталась, зацепленная каким-то образом к крестику.
Он нагнулся и достал её, едва не порвав…
Я люблю тебя
И его губы сами собой расплылись в улыбке. Только его девочка могла так оригинально признаться в любви… только она…
-Ты не ангел, за это я люблю тебя, - прошептал он могилке, а затем просто упал на землю, чтобы хоть одна слеза прошла сквозь землю, чтобы хоть что-то, чтобы она услышала…
…и внезапно его осенило: розовая дымка! Она услышит его, обязательно! Сквозь розовую дымку счастья…
И пусть покажется мечта былью, если хоть однажды холодная луна станет раскаленным солнцем…


Ты женщина – и этим сказаны все строки,
Ты женщина – и это грешница вопреки,
Ты женщина – забудь. Прости. Прощай.
Ты женщина…
Нет! Я просто маленький комочек,
Запутавшийся котенок…