Уходя-уходи

«То, что создано не нами, не нам и рушить, а потому, я не теряю надежды и просто иду по жизни с улыбкой, дожидаясь своего часа. А если на моих глазах вы увидите слезы, - знайте: это просто дождь» (с)

Владислав «Рэйнхарт» Гумилев



Алиса Ливень


Уходя – уходи


Должно быть, некий дьявол изобрел мораль, чтобы замучить людей гордостью, а другой дьявол лишит их однажды ее, чтобы замучить их самопрезрением. (с) Фридрих Ницше

The fear of blood tends to create fear for the flesh © Konami

Пролог



Она спускалась вниз неторопливо, даже, казалось, опасливо нащупывая под ногой очередную ступень, бросая странные, короткие взгляды на стены и пол лестничных площадок этого здания советской эпохи. В те моменты ей казалось, что дом проглотил ее, и она пытается найти выход из его чрева, пробиться на свет, проливающийся внутрь через глаза-двери, ведущие на балконы, а оттуда – уже в коридоры к квартирам. Как же хотелось побороть себя, остановиться и вернуться назад, чтобы, хоть что-то сказать на прощание, хоть одну единственную фразу, но нет…. Вера знала, что уже не вернется, и прощание было бы контрольным выстрелом сразу в две головы. Она не стала ждать, когда он вернется домой, хоть и уезжал всего на пару часов.
Уходить по-английски и не было достаточно хорошим вариантом, но другого, у нее, все равно, не оставалось, как бы подло и трусливо это не выглядело – выбора не было.
Девушка ускорила шаг, уже почти побежала по этим проклятым ступеням, которые никак не хотели заканчиваться, словно шептали ей «вернись, вернись, нельзя так уходить, не прощаясь», но Вера гнала прочь любые мысли. Ей просто хотелось скорее выйти отсюда на воздух и скрыться в переулках. А лучше, просто уйти навсегда, исчезнуть. Прекратить свою очередную (уже и не вспомнить точно – какую по счету) жизнь.
Ступенька, еще одна, и еще. И… вот он! Заветный выход на волю, заветная дверь! Дверь. От слова «не верь». Как конец всех надежд…. Дверь – пасть, которая готова проглотить любого, открывшего ее.
Прочь. Прочь отсюда. Бежать и никогда не возвращаться больше. Исчезнуть. Забыть. Отпустить.
Отпустить. Вот это и волновало ее. Она умела отпускать, но вот отпустят ли ее?
«Все решит время» - подумала девушка, открывая дверь. Ее встретил порыв сильного, не по-весеннему ледяного ветра, и этот порыв Вера сочла за своеобразный вызов
- Ну, что же, поиграем! – девушка нехорошо улыбнулась, стараясь подавить подкатившие к глазам слезы. В горле застыл комок, - посмотрим, кто кого – теперь улыбка превратилась в усмешку. Вера знала, что ее не оставят в покое, знала, что безнаказанно воскрешать мертвых еще никому не удавалось в наши дни, но в ней еще теплилась слабая надежда на то, что все, кого она тем или иным образом втянула в эту историю, останутся живы.
Позади нее хлопнула, закрываясь, дверь, но Вера была уже довольно далеко, переходя едва ли не на бег. Замелькали повороты и старые дома, как один, похожие на тот, из которого она только что сбежала, как из тюрьмы.
Она не знала, что будет дальше. Знала лишь одно: вернуться назад нельзя, да и не нужно.
И, вроде бы, ее кто-то окликнул, но обернуться не дал отчаянный лязг тормозов….




Глава 1

Кладбищенская земля



С длинных волос стекала вода, ее капли разбегались по спине и широким, сильным плечам, его идеально-белая, гладкая, без единого видимого изъяна, за исключением шрама над правой лопаткой, кожа почти светилась в мерцании синей лампы, прикрытой какой-то газовой тканью.
Он не знал, для чего ему этот свет, для чего эти тусклые вечера, просто так любила она. Он помнил, хоть и уже очень смутно. Когда лежишь в могиле – память, волей не волей, притупляется, а местами, даже дырявится, как старое сито.
Да и, может быть, эта пресловутая синяя лампа напоминала ему о мире, где все давно умерли. Впрочем, об этом позже.
А пока…
Пока с его длинных волос стекала вода….


***


Они шли по длинному, слабо освещенному лампами дневного света коридору, в тайне надеясь на то, что произошла досадная ошибка, что ничего не было, и на столе, там, в помещении из белого кафеля, находится кто-то другой.
- Вот, посмотрите. – Сказал молодой моргач, на лице которого ничего не выражалось, хотя по глазам было видно, что он и сам не хочет верить в то, что такая молодая и красивая леди может быть мертвой. Он откинул простынь и взглядам троих, находившихся в помещении морга, открылась полностью обнаженная девушка, глаза которой закрылись навсегда. Крашеные, цвета вороного крыла волосы грязными, окровавленными прядями рассыпались по столу, грудь была покрыта лиловыми пятнами, а лицо…. лицо было спокойно, словно перед смертью ей не было страшно, словно она уже была готова. На губах застыла струйка крови, кожа приобрела излишне белый оттенок. Она и при жизни была бледна, но смерть сделала ее похожей на скульптуру.
- Вера…. – прошептал один из молодых людей, хватаясь руками за виски. У него были длинные темно-рыжие волосы и выразительные ярко-зеленые глаза. В остальном, его лицо было весьма заурядным, не слишком запоминающимся, таких людей сложно разглядеть среди толпы.
- Мне очень жаль – патологоанатом тяжело вздохнул – очевидно, что причина смерти – мощный удар, но мы проведем вскрытие, чтобы установить подробности. Очевидцев не было, так что….
- Нет! – рыжеволосый выставил вперед раскрытые ладони – нет! Я не позволю, чтобы ее тело резали!
Второй же юноша, не моргая, смотрел на стол, не в силах ничего сказать. Светлые, цвета спелой пшеницы волосы были забраны в хвост. Черные глаза застыли на одной точке – ее нет, - наконец, смог выдавить он.
- Да… ее нет – казалось, рыжеволосый вот-вот разрыдается. Но глаза оставались сухими.
- Нет… ее… ее, совсем нет…
- Она умерла, Алекс. Ее, в самом деле, нет.
- Я ее не вижу…. Тела нет здесь. Нас обманывают! – прорычал Алекс, кинув злой взгляд на патологоанатома – где тело? Где она?
- Что… что вы такое говорите? – моргач отшатнулся, - я понимаю ваше горе, но давайте будем здраво смотреть на вещи. Ее тело здесь, на столе – мягко сказал он, закрывая девушку.
- Успокойся! – потребовал рыжеволосый, когда Алекс уже был готов кинуться на работника морга с кулаками, выкрикивая: «это все ложь, она не может умереть!»
- Боже мой… - прошептал патологоанатом, - если бы я мог что-то сделать…
- Извините нас – друг Алекса неловко развел руками и кинул пристальный взгляд на стол, где лежала Вера. Простынь. Очертания тела под ней. И он минуту назад видел, что она лежит на этом чертовом столе. Бездыханная. Мертвая.
- Олег! Я не верю! – продолжал кричать Алекс, когда Олег подхватил его под руки и потащил прочь из морга – успокойся ты! Иначе они дурку вызовут, где тебе, похоже, самое место!
- Ее там нет, понимаешь!!!??? – Алекс вырвался из рук Олега и оттолкнул его, когда они покинули временный приют для мертвых тел
- Жестоко так играть на нервах – глаза Олега сверкнули злобой, но под этой маской запряталась боль – знаешь, я бы врезал тебе, не будь ты ее любимым человеком.
Алекс прислонился к стене морга и посмотрел на небо – если бы я верил в рай, подумал бы, что она может быть там. Но я не верю в рай, и в ад тоже. Я просто знаю, что она не умерла.
- Что ты несешь, псих чертов? – Олег сжал кулаки, сдерживая минутный порыв агрессии. Он знал, что если не сдержится – последствия могут быть печальными.
- Может, и так, но тела ее там не было. Нас дурачат.


***

Он запрокинул голову и тяжело, сдавленно выдохнул. Холодные капли воды продолжали бежать по сильному телу. Он потушил лампу и остался в полной темноте. Лишь слабые блики уличных, движущихся огней долетали до его окон, быстро, боязливо заглядывали в них и исчезали, снова оставляя его в темноте одинокой, тихой и холодной, как гробница, квартире.
И эта тишина казалась неимоверно зловещей, не звенящей, но дышащей, движущейся, если данное понятие можно применить к тишине.
Он сел на пол и стал ее слушать, вдыхать, наполнять ею легкие, он сам становился ею, слыша, как в темноте оторвался от умирающей розы в вазе с водой еще один лепесток, плавно спланировал на пол и затих. И тишина снова стала зловещей…. Гнетущей. Мертвой.
Даже стук в дверь не разрушил ее, не оживил.
Убрав мокрые пряди с безупречного лица, он поднялся с пола и пошел открывать. Его шаги были легки и беззвучны, - ведь он сам стал частью тишины, а темноту разрывали исходящие от него лучи света, более темного, чем сама темнота, словно эта Тьма, Высшая Тьма, Его Тьма прогоняла обычную городскую темноту прочь.
За дверью стояла девушка. Узенькая, невысокая. Карие глаза улыбались ему. Она робко коснулась маленькой ручкой длинных белых волос, убирая прядку за ухо и, не говоря ни слова, шагнула за порог, погружаясь в царство темноты и Тишины.

***

По мраморной коже разбегались дорожки слез. Мужчины не плачут. Как же…. Просто настоящий мужчина не покажет своих слез никому. Алекс резко провел ладонью по лицу, смахивая соленые капли. Четко очерченные губы изогнулись уголками вниз и приоткрылись. Из глотки донеслось едва уловимое рычание. Зрачки расширились, почти заслонив собой без того темную радужку.
Левой рукой парень провел по затылку, пальцами цепляясь за резинку для волос и медленно стаскивая ее вниз. Копна пышных, волнистых волос рассыпалась по плечам.
Молодой писатель хотел было что-то сказать в пустоту, как это делали герои его книг, но… почему-то слов не было. В реальности все немного не так, как в книгах.
В свои двадцать пять он уже был довольно известной в литературных кругах личностью с кругленькими гонорарами, выпускал по две книги в год и ни в чем не нуждался, продолжая тихонечко жить в той же квартире, в которой провел детство, потихоньку практиковал ведовство и никуда особо не вмешивался.
Но смыслом его жизни всегда была Вера. Странная девушка, о которой он мало что смог узнать за пять лет вместе. Она всегда молчала о прошлом и избегала будущего.
А потом… потом вдруг что-то случилось.
И Алекс намеревался узнать – что.

***

Олег стоял на балконе и курил, делая перерыв между бесконечной возней в квартире сестры и бесконечной возней на ее рабочем месте, которое и было, непосредственно, в самой квартире.
При жизни девушка писала компьютерные вирусы и этим зарабатывала на жизнь. Может быть, занятие весьма мерзкое, но это было вполне в духе Веры.
Сигаретный дым заползал и выползал из легких, безнадежно убивая свежесть воздуха вокруг парня. Он ненавидел сигареты, но продолжал курить, повинуясь какому-то странному внутреннему голосочку, который вечно требовал яда для организма.
Мысли тучами роились в голове, но не одна из них не стоила и ломаного гроша. Внизу, под окнами было тихо. Никого. То ли тихий, то ли мертвый час, то ли здесь просто стало так безлюдно. Вера говорила, что за последние пару месяцев несколько семей покинули этот дом, да и из соседнего люди тоже, почему-то, бежали. Казалось, что район захватила какая-то ужасная паника, но паники не было. Не были ни эпидемий, ни маньяков в округе. Ничего. Просто люди решили уехать. Да. Сразу в таких количествах. Ничего. Такое тоже бывает. Иногда некоторые вещи ничего не значат, хоть на первый взгляд и кажутся судьбоносными совпадениями или знаками.
В тот момент Олег просто беспокоился за друга и последние его выходки
О моральном здоровье Алекса Олег уже давно начал беспокоиться, с тех самых пор, как друг детства засел за свои книжки и не вылезал из квартиры неделями. Олег, вообще, всегда считал писателей – какими-то странными, полусбрендившими дегенератами, которые отказываются жить в реальном мире. Но то, что он выкинул на днях – уже слишком.
Олег еще раз оглядел дома напротив, посмотрел на дотлевающую сигарету и выбросил ее. Сигарета закружилась в воздухе и исчезла из виду. Парень пальцами зачесал пряди волос за уши и вернулся в комнату, где, как и пять минут назад, царил дикий срач, оставленный хозяйкой.


***

Он отстранил ее от себя и выдохнул: ты - не она. Ты просто похожа…
Девушка сконфуженно глядела в его серо-голубые, бездонные глаза, кажущиеся такими спокойными и горящими, одновременно. Она вдруг почувствовала, что стала жертвой тишины, живущей в его квартире, и ей стало страшно
- Прости, я… я…
- Тебе лучшей уйти – он улыбнулся ей теплой полуулыбкой, не смотря на то, что такие губы не должны улыбаться. Должны лишь презрительно изгибаться в надменной ухмылке. Но его губы улыбались, делая безупречное лицо еще более выразительным и живым.
Девушка молча кивнула и ушла. Он даже не слышал - как. Тишина украла звуки ее шагов.

***

Вера вскочила на кровати, едва не задохнувшись глотком воздуха, резко вошедшего в ее легкие, и снова рухнула на мягкую кровать. Взгляд уперся в надоевшие фосфорные звезды, которые она додумалась наклеить на потолок еще года два назад, с тех пор что-то переделать в квартире не доходили руки.
- Ну и сон… - выдохнула Вера и нервно рассмеялась, теребя в руках прядку волос. Боги милосердные! В ту ночь ей снились по-настоящему страшные сны. Чего стоила только собственная смерть. Как же жутко видеть свое истерзанное тело на столе патологоанатома, который вот-вот его взрежет.
У Веры было красивое тело. Она не хотела бы, чтобы над ним так поглумились.
Кое-как сползя с кровати, Вера набросила на плечи тонкое одеяло и вышла на кухню уже с пачкой сигарет в руках. Она хотела было закурить, чиркая спичкой в полной темноте, но странные шорохи из гостиной заставили ее прислушаться. Тягучая тишина, разрезаемая звуками весенней ночи. Где-то вдалеке пронесся грузовик, грохоча всем своим многотонным весом. Веру передернуло. Нежно зашептал ветер, вползая в форточку
«Не дотянешь до зарплаты – замочи ее лопатой…» - тихонько пропела Вера. Вспомнилась вдруг смешная песенка, которую они с ребятами пели в колледже. Почему-то стало жутко. Наверное, сказывалось одиночество и этот странный сон, в котором она видела всех своих близких, которых и было то не так много. Девушка зажала губами сигарету, и снова хотела вынуть из коробка спичку и чиркнуть ею, но очередная порция шорохов не дала ей этого сделать. Вера замерла со спичкой, зажатой между большим и указательным пальцем левой руки. Она не могла ошибаться: звуки доносились из гостиной, которая располагалась на другом конце коридора за закрытой дверью красного дерева
Судорожно сглотнув, девушка положила коробок от спичек на подоконник, машинально сдавила зубами сигарету и так же машинально задвигала челюстями. Неприятный привкус растекся по рту и Вера, одумавшись, сплюнула прямо на пол
- Тьфу, черт.
Поморщившись, девушка оглядела кухню в поисках предмета потяжелее. Так, на всякий случай. Под руку попалась скалка, ненавязчиво балансирующая на средней полке гарнитура, и так же ненавязчиво, грозившая упасть. Вера и порядок – понятия не совместимые, поэтому в доме девушки очень часто что-то падало, но осторожность не помешает – мало ли, а посему скалка очень быстро оказалась крепко зажатой в тонких руках. Вера тихо, легко как кошка, пересекла коридор и ногой толкнула дверь гостиной. Но тот момент страха внутри уже не было – сплошное любопытство, даже инстинкт самосохранения отказался работать и, вместо того, чтобы отскочить в сторону от распахнувшейся двери (опять же, мало ли что), Вера просто вошла в комнату и огляделась.
- Вер?
- Олег? – одна пара глаз с диким удивлением уставилась на другую. Олег сидел на корточках в другом конце комнаты и оживленно рылся в старых медицинских журналах, которые Вера не хотела выкидывать. «Мало ли что» - решающее звено в жизни этой особы.
- Слушай, ты какого хрена тут делаешь? – Вера угрожающе взмахнула скалкой и легко опустила ее себе на раскрытую ладонь. Еще раз. И еще. Словно раздумывая, стоит бить ею брата или нет.
- Аааа….. Эээ… - Олег судорожно сглотнул, оглядывая Веру с ног до головы так, словно пытался понять: с какой планеты она сюда свалилась. Зеленые глаза удивленно моргали, где-то в глубине них даже угадывалась какая-то мысль.
- Да ты короче уже – Вера села на диван, передумав бить брата скалкой, хотя и не выпустила ее из рук
- Ты же… ты же… А, черт.
Олег посмотрел в окно и, сощурившись, как от яркого света, отвернулся – я тут… зашел кое-что найти….
Вера покачала головой. – У тебя не было ключей, Олег. И вообще…Что ты тут делаешь среди ночи, а?
Олег удивленно нахмурил брови
- Сейчас день, Вера….

***

Жутко хотелось заехать ему скалкой по голове. Более чем. Даже слово «жутко» не передаст ее желания сделать это. Вера отвернулась и сосчитала до трех
- Олег, я… ты… не надо так шутить – громко произнесла девушка на одном дыхании. Ей не ответили.
- Олег?? – Вера обернулась. Олега в комнате не было.
- Эй? Что за хрень? Олег! Олег! Куда ты делся? – девушка закружилась на месте, размахивая скалкой в такт движениям – Олег! Олееежкаааа!!! – почти в истерике закричала она, падая на колени.
Могильный холод земли обжег ее ноги. Это был уже не до боли знакомый паркетный пол, прячущийся под дорогим ковром, это была самая настоящая сырая земля, и, к тому же, как девушка успела оценить по запаху и странным, торчащим из земли крестам и камням, земля была еще и кладбищенской.
Над головой распростерлось свинцово-серое низкое небо, готовое упасть на нее при первом удобном случае
«Не дотянешь до з…зарплаты…» - заикаясь, протянула Вера, поднимаясь на ноги, и тут же вскрикнула, увидев, что на скалке высыхает пятно крови. Деревянная кухонная принадлежность тут же выпала из рук девушки и покатилась по земле. Вера, не смея дышать, в ужасе смотрела, наблюдая за ней.
А скалка, тем временем остановилась, врезавшись в могильную опалубку. Девушка сглотнула и сделала неуверенный шаг вперед, тут же едва не потеряв равновесие. Босые ноги обжигало холодом, но ее тянуло к этой могиле, неведомая сила заставляла ее приблизиться и посмотреть.
Взгляд забегал по пространству вокруг. Кругом были сплошные кресты и надгробия, насмешливо торчащие из земли, словно напоминая ей о неизбежности. Ей казалось, что странные, нечеловеческие голоса смеются над ней из могил, и этот хохот окружил ее со всех сторон, врываясь в уши, проникая в черепную коробку, разрывая на части мозг.
Ей хотелось закричать, потребовать, нет, пусть даже взмолиться о том, чтобы они прекратили, но Вера не смогла произнести ни слова и из горла, вместо мольбы вырвался только жалкий, короткий крик. Вера потеряла равновесие и свалилась с ног. Ей казалось, что она летит вниз, сорвавшись в пропасть, и это падение никогда не закончится, но оно закончилось так же быстро и внезапно, как и началось. Вера лежала в разрытой могиле лицом вниз. Именно к этой могиле она шла, превозмогая ужас. Ахнув, девушка медленно перевернулась на бок, помогая себе руками, и грязная могильная земля залезла ей под ногти, забилась между пальцами красивых рук. Вера медленно подняла взгляд вверх, на надгробие, торчавшее из земли
«Кристовский
В. А.»
01.02.1984 - 13-04-2006г.г.»
- Аххх – Выдохнула Вера, вытягивая руки вверх, цепляясь за надгробие, карабкаясь по нему вверх.
- Я… же… я же вернула… вернула тебя…. Этого не было… - задыхаясь, шептала Вера – я не верю… я не могу отпустить тебя! – почти закричала она, давая волю душившим ее слезам – я не верю!!!!
В лицо ударил порыв ветра. И в наступившей тишине до ее слуха донеслось отчетливое «Поиграем»

***

- Вера? Верка, очнись! – звучало где-то в отдалении, а могила была такой холодной, но, в то же время, такой теплой и уютной… И ей так не хотелось ее покидать, хотелось сжаться в комок, забыться и уснуть вечным сном, со стороны наблюдая, как на месте старого памятника появляется новый, уже с другими инициалами.
- Вера!!! – вдруг голос стал похожим на гром, заставляя ее с высоты посмотреть, теперь уже на собственную могилу, разрытую, ожидающую ее.
Ветер кружился, зазывал, нашептывал слова о покое, но Вера пошла на голос, так сильно зовущий ее.
Девушка открыла глаза.
- Уфф… - выдохнул склонившийся над ней Алекс, - а я уже думал, мы тебя потеряли.
- Что? – выдохнула Вера – Я… я у себя дома, да? Я не могу понять… я только что была на кладбище… в могиле… Алекс? Алекс, это ты меня вытащил и принес сюда, правда? Я не помню…
Алекс судорожно сглотнул и сдавленно ответил: ты… ты лежала здесь…
- У тебя пульса не было пару минут – ответил Олег, потирая затылок. Комната перед глазами девушки куда-то поплыла, вместе с Алексом ей и нарезающим круги по комнате Олегом, но, краем глаза Вера заметила, что в руке она сжимает скалку. В сознании вспыхнули какие-то воспоминания, и Вера спросила: это я тебя ей приложила?
- Все нормально – буркнул Олег и обратился к Алексу – ты хоть лед бы к ее башке приложил. Она ж шарахнулась нехило об пол, - а вообще, надо бы врача вызвать.
- Его надо было вызывать, когда у нее сердце остановилось
- Поздно об этом.
- Кладбище… я была на той могиле… я в ней была…. – как в бреду говорила Вера.
Алекс и Олег переглянулись
- Я вызываю врача – покачал головой Олег.
- Тихо! – потребовал Алекс, беря Веру за руку – врач ей не поможет. Разве что, ты посодействуешь ее попаданию в психушку.
Олег вздохнул – конечно… я просто сам не в своем уме. Но как ей помочь?
- Вер – обратился он к девушке. Но так уже спала.
- Пойдем в кухню – предложил Олег – она проспится и все будет нормально. Это все стрессы.
- хорошо – с неохотой ответил Алекс и, уходя, кинул беглый взгляд на пол.


***

День медленно приближался к своему завершению. Солнце начинало клониться к горизонту, потихоньку окрашивая город в оранжевые тона. В воздухе уже довольно отчетливо улавливался запах вечерней весны, а тонкие ветки на деревьях покачивались в такт легким, почти незаметным дуновениям теплого, южного ветра.
Хотелось закурить. Разбавить эту чертову весеннюю сладость, вливающуюся в распахнутое окно, ядовитым, горько-приторным дымом. Но Олег сдерживался. В последнее время ему приходилось сдерживаться слишком часто. Предвечернее солнце раскрашивало бликами полированный коричневый гарнитур на кухне, что не могло не раздражать человека, которого все то же солнце делало почти слепым, а посему, Олег никогда не расставался с солнцезащитными очками с самыми темными стеклами, которые только удавалось найти. Друзья шутили, уличая его в вампиризме, Олегу, порой, самому становилось от этого смешно. Но факт оставался фактом: парень боялся солнца.
- Я так и не понял, что тут у вас до моего прихода приключилось? – Алекс развел руками, присаживаясь за стол. Олег начал мерить шагами кухню, так же, как до этого комнату. Рыжие волосы казались почти красными в лучах предвечернего солнца.
- Я сам нихрена не понял – буркнул он и посмотрел в окно – чертово солнце.
Алекс пропустил его последние слова мимо ушей и продолжил – в смысле? Ты же был с ней, когда…
- Знаю, знаю – Олег дотронулся рукой до затылка – эта чокнутая меня охреначила скалкой по башке и я еще должен что-то понимать.
- И ты, зараза, долбанул ей в ответку?
- Акстись! Чтобы я ударил женщину, да еще и сестру?
- Ладно, не кипятись. Ты у нас парень суровый, вот я и подумал…
- Ага, а то ты меня мало и плохо знаешь.
- Извини, друг. Я погорячился. Так, что тут случилось? – Алекс поднялся с места и задернул шторы. Олег облегченно вздохнул и прекратил мерить шагами комнату – она мне ключи дала. И, вообще, я думал, что она у тебя сегодня остается. Верка разрешила мне покопаться в своем компе и шкафах, мне нужна была кое-какая информация, она сказала, что у нее это есть, правда она не помнит – где, вот я и…
А она вбежала в комнату, как окуренная, со скалкой в руке… Я и не думал, что она дома, стало быть – напугал своими шорохами. Верка и хватанула меня по башке, а потом… я отрубился, когда очухался, она сама на полу валялась без движения. Минут через пять ты пришел.
- Да, ты пытался привести ее в чувство. А потом остановилось сердце.
- Ну, ты же сам видел.
- Это меня и пугает.
- Как думаешь, что с ней?
- И почему она тебя скалкой?
- И это тоже.
Алекс вздохнул и начал нервно расхаживать по кухне вместо друга – то, что она чем то накурилась… хм… версия сразу отпадает. Идея с наркотой или транками – тоже.
- Стрессы – Олег щелкнул пальцами – во всем они виноваты. Она еще что-то буробила про кладбище… знаешь, на лицо признаки шизофрении.
- Добрый! – Алекс ударил кулаком по столу и сверкнул глазами на друга – ты говоришь так, будто она не сестра тебе, а чужая.
- Эй! Легче – Олег примирительно вскинул руки – я просто говорю, что вижу. У Верки что-то с башкой. Это после того случая началось – сказал Олег, особенно выделяя интонацией слово «того».
Алекс нервно сглотнул – все с ней нормально.
- Думаешь?
- Она не чекнутая.
- Хотелось бы верить…
- Тогда откуда на полу земля?

Глава 2

Love Story


- Привет, дружище – улыбнулся парень, открывая двери гаража. Его байк, как всегда, приветствовал хозяина приятным блеском наполированных боков. Не слишком новая, но ухоженная «Хонда», никогда не подводила его. Парень ценил свою машину, хотя и не делал ее центром вселенной или смыслом жизни. Для него куда важнее были дом и семья, и если бы его девушка захотела, чтобы он отказался от своего хобби, он, несомненно бы с ней согласился. Но сейчас у Виктора не было девушки. Они приходили и уходили, никто не требовал от него прощания с байком, никто не хотел от него многого, никто не оставлял его с разбитым сердцем. Хотя, должно быть, сердце разбивается лишь один раз. А сердце Виктора когда-то разлетелось вдребезги. Это было очень давно… еще в другой жизни
Виктор подошел ближе к аппарату и погладил его по темно-синему бензобаку.
- Забавно. Вот только ты да я. И Дорога в тысячи миль за спиной – приятная улыбка тронула аристократические губы.
По песчаной дорожке между гаражей послышались шаги двух пар ног. Мимо него прошли две молодые девушки, мимолетом взглянув на него скучающими взглядами.
- Охо! – бросила одна, - чувак с байком.
- ага – ответила вторая, и это «ага», - звучало очень уважительно, - байкер.
- Точно. Байкер. Либо мотоциклист.
- Шутишь? – возмутилась вторая.
- Ну, я от этого далека.
- Повторяю для особо одаренных: есть три вида «чуваков с байками». Байкеры, мотоциклисты и чмо на байке….
Последние слова Виктор слышал уже в отдалении; девушки спокойно шли дальше, не думая затевать с ним беседу. Но их разговор его весьма порадовал. Особенно классификация. Он бы не отказался прослушать подобную лекцию.
Виктор покачал головой, слегка хрустнул шеей и сел в седло своей «Хонды»


***

- Ну, ладно, теперь нам разными путями – улыбнулась Мила, целуя подругу в щеку – завтра увидимся.
- хорошо – ответила та, и свернула за угол многоэтажки, в то время как Мила пошла своей дорогой. Ее путь лежал прямо мимо проезжей части с одной стороны, и высоток с другой. В лицо дул легкий ветерок, тревожащий густые светлые волосы. Солнце светило ярко, бликами отражаясь в синих глазах.
Она даже не думала, что еще раз увидит его.
А он не думал, что увидит ее.
Виктор ехал не слишком быстро. Ветер играл с ухоженными волосами цвета вороного крыла, а солнце ослепительными бликами отражалось в них, будто в зеркале.
Он заметил ее еще издали, и решил не проезжать мимо. Виктор понял, что девушка невероятно похожа на Нее. А, может, подумал он, - это и есть Она, сменившая обличие. Светлые волосы… Похожая манера одеваться. Одежда девушки была черной. Ни одного белого пятна, не считая серебряной фенечки в форме крыльев на шее. Ее он успел заметить краем глаза, еще у гаражей. Виктор всегда был наблюдателен.
Он не проехал мимо, затормозил. Как раз, когда девушка проходила мимо новой кафешки. Одной из тех, что за последнее время, плодились и размножались. И, как раз, одной из тех, где Виктор еще не был.
Она обернулась на звук двигателя и, смерив дружелюбно-оценивающим взглядом ездока, пошла своей дорогой, ожидая услышать
«Девушка, вас подвести?»
Но вместо этого услышала
- Простите, а вы не торопитесь?
Мила не ожидала такой наглости и непременно обернулась. Парень уже успел слезть со своего байка и стоял рядом с ним, мило улыбаясь. Солнце светило ему прямо в глаза и он пытался не щуриться, но получалось это крайне плохо, так что Мила не могла не улыбнуться в ответ во весь рот.
- Смотря куда – ответила девушка. У Виктора в душе потеплело. Она была очень похожа на Нее.
Белые волосы, волнами падающие на плечи почти светились, вместо того, чтобы просто блестеть. Идеально-белая кожа была хороша в своем некотором несовершенстве, огромные синие глаза походили на озера. Девушка, безусловно, не из простых людей. Обыватели не бывают такими красивыми.
Одета она была в косую куртку на распашку надетую поверх черного корсета, короткую юбку и высокие кожаные сапоги. На обеих руках было по два кольца: на указательном пальце и на мизинце.
- Меня зовут Виктор. Или просто Рэйвен – Виктор подошел к девушке, стоявшей в тени ветвистого старого дерева, и глаза его перестало тревожить солнце, - могу ли я узнать ваше имя?
- Ну, прямо как рыцарь – улыбнулась Мила
- Не буду говорить, что я и есть – рыцарь. Я моюсь и не бью женщин. – Виктор смущенно улыбнулся.
- Я – Мила – девушка подала Виктору руку, тот с осторожной уверенностью, не забывая о хрупкости женского тела, пожал ее. Такого галантного рукопожатия Миле чувствовать еще не доводилось – я тебя сегодня видела. Вон там, в гаражах – девушка махнула рукой в сторону гаражного кооператива, который им с подругой довелось в тот день пересечь.
- Да, я знаю. Но не думал, что вот так увижу тебя еще.
- Случайностей не бывает – как-то странно сказала Мила, взмахнув длинными черными ресницами. И эта фраза, почему-то, навсегда въелась Виктору в память.


***

Когда официантка принесла их заказ, а Мила тут же принялась потягивать коктейль из высокого стакана, Виктор не мог не улыбнуться, глядя, каким детским при этом стало выражение ее личика. На вид ей было не больше двадцати, но мудрость и усталость в глазах – обжигала. Теперь же ее не было, и Мила выглядела абсолютным ребенком.
В кафе было не слишком людно: мало в каком кафе бывает людно в послеобеднее время посреди рабочей недели. Пожалуй, это прибавляло заведениям больше уюта, особенно этому: обширное помещение с кремоватыми стенами, белыми столиками и белыми стульями с сиденьями под цвет стен. Изысканные модерновые картины на стенах и карликовые деревца в углах особенно понравились Виктору.
- Наверное, я выгляжу шпионом – Виктор коротко рассмеялся, - но, я слышал часть вашего разговора с подругой…
- Про чуваков с байками? – смекнула Мила, закидывая в рот картофель фри.
- Да. Откуда такая классификация?
- Хм… - настала очередь Милы рассмеяться – за мою жизнь мне очень много приходилось, да и приходится, общаться с подобной братией, я и сама, к слову сказать, существо прибайкованное. У меня девченочья иномарка, доставшаяся почти даром, которая сейчас, правда, не на ходу, но это временно… - Мила запнулась, - так… хм… о чем это я? Ах, да. О чуваках с байками. За свою жизнь я видела только три их типа: мотоциклисты, байкеры и чмо на байках.
Так вот, первые – это товарищи, имеющие мотоцикл. Просто мотоцикл без личных наворотов, не относящиеся к мотоциклам, как к чему-то безумно важному, без черно-кожаных шмоток. Без шлемаков они, обычно не ездят, в байкерских тусовках не участвуют и используют мотоцикл (не байк!) только как средство передвижения.
Вторые, в отличие от первых, за своими байками (не мотоциклами!) ухаживают, переделывают, чтобы их монстр выделялся из кучи остальных, и используют его как средство развеется, уехать от правды жизни, почувствовать дух Свободы. Сами они, как правило, товарищи ухоженные и интеллигентные. Эдакие рыцари Нового Времени.(да, да, я понимаю, что рыцари мылись всего два раза в жизни, да и само понятие «байкер» отдает второй мировой, натыреными трофеями и запахом пота, но я же имею ввиду российских байкеров, в которые подалась замученная советским союзом интеллегенция) Всех чуваков на байках, кого можно сравнить с рыцарем, можно причислить к этому подвиду – с улыбкой сказала Мила и резко нахмурилась – а вот третьи, это… хм… такие немыто-небритые граждане, от которых несет потом и алкоголем, которые ездят на том, что есть, но кроме этого им ничего в жизни не надо. Часто – конченые идиоты . На все они клали с прибором – Мила нехорошо улыбнулась. Виктору показалось, что когда-то, вот так «с прибором» положили и на нее, но ощущение быстро улетучилось под властью уже другой, теперь очаровательной, улыбки девушки – вот ты – рыцарь дороги.
- Откуда ты знаешь? – теплый взгляд Виктора ненадолго вывел девушку из равновесия. Невольно она стала слишком пристально его разглядывать: длинные черные волосы пониже плеч, ухоженные и очень густые обрамляли бледное лицо с изысканными чертами. В наши дни – это редкость. Мила отметила про себя, что таких красивых она не видела никогда раньше
и хотела что-то ответить, но случайно взглянула на часы, висящие над стойкой официанта.
- Вот черт! – выпалила она. Глаза испуганно забегали и вспыхнули огоньками, встретившись со взглядом Виктора – извини, мне пора – бросила девушка и убежала, при этом едва не сбив с ног официантку. Виктор успел лишь открыть рот, но не выдал не звука, поняв, что бесполезно кричать что-то убегающей спине.
- Ничего… я позвоню – растерянно выдохнул он себе под нос, но тут сообразил, что не успел взять ее номер…


***

Виктор почти бегом вышел из кафе и огляделся по сторонам, но Мила уже растворилась в суматохе города и лабиринтах высоток.
Виктор обреченно вздохнул. Нужно было найти ее, в конце концов, не упускать же такую девушку! Да и, черт возьми, слишком уж сильно парень поверил в то, что она – и есть та, кого он ищет.
Он прикрыл глаза и, открыв их, увидел мир в несколько ином свете: все стало темным, резкие очертания предметов проступали сквозь темно-серую мглу. Глаза Виктора стали черными, пришлось надеть солнцезащитные очки, дабы никто из смертных не заметил демонских глаз.
Байкер начал пристально вглядываться в черноту мира вокруг, пока не разглядел в нескольких метрах от себя белую туманную нить, уходящую далеко вперед и вихляющую между домами.
- Бинго! – подумал Виктор и пошел по следу. Нить уводила все дальше, ноздри защекотал едва уловимый запах адреналина: кажется, Мила волновалась и очень спешила. Земля под ногами была еще горяча от ее следов. Виктор шел между девятиэтажек: местам, где днем мало кто проходит, потому почва отдыхает от ног людей, да и не слишком она к ним приучена, в отличие от асфальта, по которому, то и дело, снуют пешеходы. Конец нити уводил высоко вверх: на девятый этаж одного из домов. Виктор прислушался, различая звуки голосов. Говорила Мила и еще какая-то женщина, судя по запаху – смертельно больная. Слушать слова парень не стал – он не любил лезть туда, куда его не просят, а потому пристальнее вгляделся в нужное ему окно девятого этажа и, подумав о чем-то, пошел прочь, все еще не снимая очков и созерцая мглу, в которую погрузился для него мир. Виктору захотелось найти место, где живет сама Мила. Он знал, что может напугать ее, но противиться желанию не стал.
Сосредоточившись на девушке, Виктор мысленно прикоснулся к ее разуму, чтобы примерно увидеть дом, где она жила. Сработало быстро, буквально за долю секунды до того, как Мила почувствовала чье-то вмешательство в свой разум и быстро выпроводила оттуда незваного гостя.
- Незваный гость хуже работника ЖЭКа? – про себя усмехнулся парень. Перед его глазами материализовалась другая нить, и его потянуло куда-то. Черная мгла запульсировала желтым цветом, Виктор шел, глядя, как раздуваются и сужаются, подобно мехам дома, деревья, теплотрасса на его пути
Желтое и черное. Милицейская лента. Символ тайны, которую не стоит открывать, потому, что за этой тайной – смерть.
Но Виктор привык к тому, что тайны сами напрашиваются на то, чтобы их открыли. Внутренний голос протестовал против его поведения, но парень шел дальше, глядя на мир сквозь дымку межмирья. Пока не нашел нужный дом. Мила жила на третьем этаже пятиэтажки. Обычный ни чем не примечательный дом советской эпохи серо-белой раскраски, издали напоминающий курятник, благодаря окнам всех мастей и расцветок. Здесь и пластик, и пластик с имитацией под дерево и старые облезлые рамы и свежевыкрашенные, но, все же, старые. Были даже два окна, выделяющиеся на сером фоне здания дивным розовым цветом. Виктор поморщился. Он был одни из тех, кто розовый цвет не переносит в принципе.
Двери подъездов тоже выглядели не слишком привлекательно: старые, чуть покосившиеся, выкрашенные ( и очень давно!) в темно-бардовый цвет. Краска мерзкими ломтями норовила отвалиться и обнажить светло-коричневую плоть двери.
Виктор еще раз окинул дом взглядом и вошел во второй подъезд. Подъем по лестнице, конечно же, занял около минуты, за это время Виктор не встретил никого из жильцов. Никто не спускался и не поднимался. Будний день. Должно быть, большинства жильцов не было дома.
Виктор поднялся до нужного этажа и, окинув заинтересованным взглядом дверь квартиры уселся на перила и стал ждать.


***

- Раз, два, три… - едва слышный шепот заставил Виктора посмотреть в лестничный пролет. По ступеням вверх поднималась Мила. Парень едва-заметно улыбнулся, услышав, как она считает ступени. Совсем как ребенок.
Почувствовав на себе взгляд, девушка подняла влажные от готовых вырваться на волю слез, глаза. Ее лицо показалось Виктору совсем уж ангельским
- Ты что тут делаешь? – безучастно спросила девушка, продолжая подъем.
Виктор пожал плечами, стараясь выглядеть более открыто
- Ничего особенного. Всего лишь жду тебя.
- Даже не буду спрашивать, как ты меня нашел. И, кстати, не хорошо рыться в чужом сознании, особенно, чтобы выяснить адрес.
- о… - протянул Виктор – ты таки меня вычислила…
- А ты думал, я не узнаю – кто рылся в моей башке, хоть и не долго? – Мила покрутила пальцем у виска, шагнув на последнюю ступень. Оказавшись на площадке, девушка начала рыться в карманах куртки в поисках ключей – и еще: хорошо работаешь. Почти неощутимо.
- Годы тренировок – Виктор одарил Милу ослепительной и самодовольной улыбкой, и посмотрел ей прямо в глаза. При этом его глаза стали сплошь черными. За его спиной Мила различила едва уловимый силуэт кожистых крыльев высшего демона.
Он надеялся на ответную улыбку девушки, но та только угрюмо хмыкнула и подошла к двери своей квартиры, наконец, выудив из куртки связку ключей. В тот момент стало заметно, что еще несколько секунд, и она зарыдает.
Виктор слез с перил и позволил себе прикоснуться к ее плечу
- Что случилось?
- Почему тот, кто не хочет жить – живет?
- Жить все хотят, только проблема в том, что некоторые понимают это лишь перед смертью. Так что случилось?
- Не уверена, что стоит рассказывать.
- Я не напрашиваюсь, но мне кажется, тебе нужна помощь.
- Мне тоже так кажется – Мила взглянула через плечо в лицо Виктору глазами обиженного ребенка, но при этом выражение ее лица было на редкость суровым. На мгновенье проявились темные крылья Падшей, а глаза блеснули сталью. Виктору захотелось, чтобы в ее руке появился огненный меч, но ничего подобного не произошло, она всего лишь развернулась к нему лицом и положила раскрытые ладони ему на грудь. Виктор не успел ничего сказать, и его удивление сменилось желанием, в момент когда девушка обняла его за шею, заставив слегка нагнуться и поцеловала в губы. Ему показалось, что этого и не было, когда Мила повернула в замке ключ и открыла дверь, но легкий сладковатый привкус на губах давал понять, что это не полет фантазии
- Зайдешь? – девушка оценивающе посмотрела на Виктора, словно пытаясь понять, стоит затевать с ним что-то большее или же обойтись чашкой чая.
- Зайду – ответил Виктор без особых эмоций.
Переступив порог, он оказался в маленькой темной прихожей, на стене которой висело большое овальное зеркало без оправы, а под ним – какая-то тумбочка. Облезлая и перекошенная
- Не обращай внимания. В комнатах много лучше – бросила девушка, небрежно скидывая с плеч куртку и вешая ее в шкаф – вешалка тут, руки мыть – там – выпалила она и пошла в кухню. Виктор услышал, как из крана полилась вода, и сам пошел по указанному «адресу» - мыть руки в ванную


***

- Тебе чай с чем? – спросила Мила, нажимая на кнопку синего электро-чайника, - или лучше кофе? Я пью кофе.
- Да не важно, я всеяден – ответил Виктор и подошел к окну. В голове крутились странные обломки мыслей, и некое ощущение, безумно похожее на состояние полу-дремы. Виктор, словно, выпал из времени. Забыл обо всем, глядя на серую дорогу и безумно-яркое, отвратительное солнце. Светлые тона стен в кухне делали свет солнца еще ярче, не спасали даже темные шторы, сдвинутые на одну сторону окна.
Нежное прикосновение тонких женских рук к его телу заставили Виктора напрячься. Волна жара прошлась по телу, останавливаясь внизу живота. Парень старался выглядеть спокойным, даже равнодушным. Мила едва заметно улыбнулась, почувствовав, как напряглись мышцы на спине и боках Виктора. Он напоминал волка, готовящегося к прыжку. Она знала, что он готов совершить этот прыжок.
- Чего ты добиваешься? – спросил он, все так же пытаясь скрыть возбуждение, пока Мила нежно водила руками по изгибам его тела. Ее руки с подточенными ноготками обвили его стан и остановились на уровне ремня. Она не ответила, Виктор услышал, как девушка самодовольно фыркнула
- Мила?
И снова ответом были действия: Мила плавно скользнула в бок и прижалась к его груди. Виктор обнял ее за талию, руками опустился по бедрам, подхватил ее и резко поднял. Мила крепко обвила его ногами, и запрокинула голову. Взгляды встретились. В тот момент Виктору она показалась похожей уже не на ангела, а на разъяренную волчицу, глаза которой метали молнии. Истинный облик Падшей. Он впился губами в ее губы, прижимая девушку к стене – не здесь – выдохнула она, пытаясь отталкивать его. У нее это быстро получилось и, спрыгнув вниз, Мила схватила парня за руку и потащила в спальню.
Они упали на кровать прямо в одежде, прижимаясь друг к другу в порывах безумной страсти, на автомате, почти бездумно срывая одежду, целуя друг друга. Виктор ласкал ее нежное хрупкое тельце, а она упивалась его силой, и покорностью ее прикосновениям. Всем телом Мила прижалась к нему, плавно начиная двигаться навстречу его желанию, но, не заканчивая прелюдии, словно нарочно издеваясь над ним, пока Виктор не взял инициативу в свои руки, резко перевернувшись. Мила вновь обхватила его тело ногами и с силой прижала к себе, заставляя войти в нее. Виктор коротко выдохнул, прикрывая веки, и поцеловал ее, плавно начиная двигаться. Теперь это было нечто большее, чем страсть, словно впервые в жизни он почувствовал то, о чем так часто говорят… слияние…
А спустя несколько часов они просто лежали на смятой простыне, разгоряченные и утомленные процессом.
- Это не значит, что я всегда так – сказала Мила, - у меня это… хм… наверное, от матери. Она была темпераментной стервой.
- Была?
- Она и сейчас есть, просто… ну… я имею ввиду до замужества. У нас это с ней общее: не делать из секса что-то особенное.
- А в этом нет ничего особенного? – Виктор слегка вздернул черные тонкие брови
Мила пожала плечами: - не знаю. Наверное, не в этот раз.
- Значит, ты признаешь, что секс – это не просто механический процесс? – шутливо спросил Виктор
- Конечно. Иногда – ответила Мила и потянулась. Наступила недолгая пауза, после которой девушка, опираясь на локоть приподнялась и некоторое время пристально разглядывала лицо Виктора
- Знаешь… ты похож на моего отца… Чем-то…
- Чем же?
- Я никогда его не видела… только на черно-белых фото…- Мила заняла исходное положение и безучастно продолжила - Но мне кажется, что…. Ты… У тебя волосы такие же и губы… Глупо да? Только сейчас поняла, кого ты мне напоминаешь…
- Что ж… бывает. Кем он был?
- Я сама его не помню – Мила вздохнула, - но мне мама рассказывала. Она говорила, что я на него глазами похожа и некоторыми чертами лица… А характером я в нее. Он молодым умер. Разбился еще до моего рождения. Мама говорила, что он был богом… Бог и богиня – говорили о них, но как по мне – то дьяволица и дьявол. Идеальный союз… - Мила вздохнула и замолчала
- Мне жаль – Виктор развернулся и лег на бок, опираясь на локоть – правда – его слова прозвучали искренне, без любопытства, но с сочувствием.
- Да ладно. Все нормально. Это давно было. Она потом замуж вышла за парня, максимально на него по характеру похожего, только с байка его слезть заставила, да и сама слезла тоже, по крайней мере, все так считают, но мне кажется, она ездит еще. Ночами выбирается… Ее «конь» так и стоит в гараже, она туда не пускает никого… Знаешь, она двинулась немного после смерти отца, вот и всю жизнь странная какая-то. Все о чем-то молчит, да размышляет. И ответа от нее вразумительного добиться невозможно зачастую. Улыбнется, да отшутится каким-нибудь философским мало-понятным бредом. А муж ее… Он мне отца заменил. Думаю, она его любит… Но как-то… по-своему, что-ли… Он – классный….Честно. Хороший парень. Только заносчивый очень… С чужими. – отрывистая речь Милы дала ему понять, что она редко кому-то рассказывает о чужих делах, да и о своих, кажется, тоже.
- Ну, иногда с чужими так и надо – ответил Виктор – нельзя подпускать к себе близко.
Какое-то время Виктор и Мила молчали, глядя в потолок. Чувствовалось, что Мила хочет курить, она даже не раз пыталась дотянуться рукой до прикроватного столика, не поднимаясь с места, но попытки были тщетны и оставлены. А Виктору просто не хотелось шевелиться, не хотелось нарушать возникшую идиллию. И что-то внутри него в очередной раз за день перевернулось, ввергнув в сладкую бездну рвущегося из души счастья.
- Мила? – тихонько позвал он.
- Да – отозвалась девушка и повернула голову к окну, за которым уже начали сгущаться мягкие весенние сумерки, в открытую форточку повеяло сладковатым запахом влаги и оживающей после долгой зимы почвы
- А что, если я бы сказал, что люблю тебя? – осторожно спросил Виктор. Мила снова фыркнула – Да брось, глупости все это – сказала она, переворачиваясь на бок.
Снова повисло молчание, и Виктор уже начал жалеть, что решился говорить о таком так рано. В конце концов, могло оказаться, что Мила – вовсе не та, которую он искал, а лишь похожа и снова начнется его поиск среди однообразно-скучных женщин и их однообразно нагретых постелей. Спустя несколько минут он сказал еще что то, но Мила уже не услышала этих слов. Она спала.


***

Виктор проснулся не от бьющих в лицо лучей солнца и не от нежного поцелуя самых чувственных в мире губ и даже не от легкого шутливого толчка в бок. Он проснулся от нарастающей трели телефонного звонка. Открывать глаза не хотелось, не хотелось выбираться из липкой сладости утренней дремы, но назойливый телефон продолжал звонить, а отвечать никто не собирался
- Мил? – позвал он умоляюще-сонным голосом. Но Мила не ответила. Открывая глаза, Виктор подумал, что она, должно быть в кухне или моется в душе, но никаких звуков, кроме телефонной трели в квартире слышно не было. И тогда, не выдержав этого издевательства, Виктор дотянулся до телефонной трубки яркой, как пожарная машина и нажал на кнопку ответа
- Виктор? – спросил веселый женский голос с того конца провода
- Мила? – остатки сна тут же растворились в удивлении – что происходит?
- Да ничего, я просто у мамы. Одевайся и приходи. Хочу вас познакомить – Виктор и не думал возражать, а просто хотел спросить адрес, но девушка уже отключилась.
- Вот бестия – парень усмехнулся и начал отыскивать по комнате свою одежду, но прежде чем идти искать место, где живет мама Милы, он решил пойти в душ.


***

Ему открыла женщина лет сорока. У нее были густые волосы по лопатки и кошачьи глаза. Она напомнила Виктору Милу. Черное легкое платье подчеркивало стройные линии тела. Байкер улыбнулся про себя, поняв, в кого у Милы такая фигура, ведь, безусловно, перед ним – ее мать
- Ты – Виктор? – спросила она
- Добрый день, леди – Виктор учтиво кивнул – я могу видеть Милу?
- С чего ты взял, что она здесь – женщина и не думала пропускать его в квартиру, словно решив поиграть. Виктору подумалось, что, должно быть, в молодости она была редкостной стервой, о чем свидетельствовал ее слегка надменный и самоуверенный взгляд.
- Я знаю, что она здесь – ответил парень
- Молодец. Способный – женщина хитро улыбнулась – проходи, - кажется игра была отложена до лучших времен. Эффектным жестом откинув волосы назад, Виктор перешагнул порог. В воздухе пахло сандалом и магией.
Виктор почувствовал присутствие нескольких сущностей, глядевших на него из углов.
- Они ручные – ухмыльнулась мать Милы – у нас тут много кто обитает. Мы с мужем давно практикуем. Кстати, если ты не в курсе, меня зовут Валерия. Моя дочь не слишком любит упоминать имена. Виктор учтиво кивнул, и выжал из себя скупое «очень рад»
На самом деле ему совсем не хотелось говорить этого, не смотря на то, что он действительно был рад знакомству, но желание в тот момент было одно: увидеть Милу
- Мила вышла в магазин – словно прочитав его мысли, сказала Валерия.
- Я могу ее подождать?
- Конечно – женщина улыбнулась и жестом пригласила его в гостевую комнату, располагающуюся на первом этаже двухъярусной квартиры. Квартира была в высшей степени странной, и дело было даже не в обстановке, скорее в том, что витало на грани человеческой реальности и Истинной природы вещей. Слишком сильна была магическая атмосфера и ощущение присутствия. Перед носом парня пронеслась зеленая фея и скрылась где-то между полками в прихожей. Интерьер был выполнен в темных тонах, напоминая о давно ушедшей эпохе Англии 19-ого века. Но комната, куда они попали из гостиной, отличалась от всего того, что Виктор видел раньше. Небольшая, с темно-бардовыми стенами, испещренными древними символами и спиралями, которые особенно бросались в глаза. Взгляд Виктора упал на кресло, стоящее прямо у двери – окончания подлокотников тоже были выполнены в форме спиралей. На дальней стене висело овальное зеркало в медной витой оправе, отражающее вход. Было в этом зеркале что-то потустороннее, гораздо более сильное и странное, чем во всех остальных зеркалах, Виктору показалось, что оно отразило не его человеческий облик, а Истинную суть. Так и было. Виктор приблизился и посмотрел на свое отражение: черные кожистые крылья, сложенные за спиной, черные глаза без зрачков и странные узоры на шее – свидетельство его древнего происхождения.
- Иди сюда – позвала Валерия. Виктор развернулся к ней и подошел. Женщина стояла рядом с диваном, ее руки светились красно-белым огнем, а силуэт начал терять четкость. Виктор почувствовал себя во сне, слишком уж нереальным и безумным казалось все происходящее.
Валерия пристально всматривалась в лицо Виктора, изучая. Ее взгляд был слишком усталым для человека. Но Леди Валерия не была человеком. Виктор различил очертания перепончатых крыльев за ее спиной. Она была демонессой. Высшей демонессой, в сути которой переплелись высший Свет и Высшая Тьма. Безусловно, она была древней, прожившей не одно тысячелетие. Валерия была много старше него, Виктор понял это, лишь едва коснувшись ее сознания
- Ты красив – вымолвила она, голос заиграл нотками стали. Ее рука легла на его шею и скользнула выше – по лицу, касаясь волос. Ее взгляд продолжал сканировать, врываться в самые отдаленные уголки подсознания, бесцеремонно, грубо. И Виктор был не в силах выдворить Валерию из своего разума. Облик женщины слишком сильно проступил из-за грани реальности, позволяя разглядеть ее всю: черные крылья, кожистые, но не такие как у Виктора. Их венчали перья черно-бурого цвета; глаза – черные, сверкающие серебром, острые, длинные когти и заостренные кончики ушей, торчащие из-под длинных, золотистых волос. И чем больше Валерия погружалась в сознание Виктора, тем четче он видел ее Истинную суть. Он чувствовал себя погруженным в озеро собственных жизней, в котором тонет, снова испытывает каждую свою смерть (а их было не мало), заново переживает каждое свое рождение, заново вспоминает себя и учится быть собой, учится использовать то, что даровано ему изначально – Силу Древних.
- Довольно – резко сказала она, отстраняясь от него. Виктор почувствовал резкий прилив сил и головокружение, заставившее его почти упасть на мягкий, бардово-черный диван. Только сейчас он заметил, что почти вся мебель в комнате – бардово-черная, явно сделанная на заказ. Кельтские орнаменты и спирали – символы Вечности, связи между Бездной и Творением, спирали – древнейшие символы, появившиеся вместе со всем Живущим.
Виктор провел руками по голове, сдавливая виски. Спирали закружились перед его глазами, унося куда-то, и когда он уже был у края бездны собственного сознания все прекратилось.
- Ты похож на него – послышался голос Валерии. Она села рядом и взяла парня за руку. Ее ладони были холодны, словно у покойницы – что тебе нужно от моей дочери?
- Я люблю ее – просто ответил Виктор, глядя в глаза матери той, кого он полюбил. Женщина загадочно ухмыльнулась и встав с дивана, медленно прошествовала в другой конец комнаты, покачивая бедрами, достигнув черного, с бардовым орнаментом шкафа, она достала из него шкатулку, и открыла ее. В руке Валерии оказался какой-то небольшой предмет. Свободной рукой она провела по нему и вернулась обратно
- Вот, возьми – сказала Валерия, протягивая Виктору странное, крестообразное нечто, сделанное из серебра
- Крест туарегов. Странствующих африканских племен. Он защитит тебя в дороге – сказав это, женщина вложила крест в руку Виктора и сжала ее – носи его на груди. Она снова поднялась и направилась к выходу из комнаты, бросив у самой двери – но союз ваш будет не долог, помни это.


Глава 3

Mors omnia solvit

Потолок падал на нее. Давил ее в полной темноте, надвигался с той неизбежностью, с какой летит пуля в тело солдата. Вера попыталась закричать, но не смогла раскрыть рта. Холод сковал тело от кончиков пальцев ног до самой макушки.
Потолок остановился. Замер в нескольких сантиметров от ее лица. Широко раскрытыми от ужаса глазами Вера продолжала смотреть на белеющую в темноте Смерть, так и не настигшую ее здесь. В этой комнате… В этом… Гробу?
Что-то похожее она уже когда-то слышала от кого-то из друзей… Местная городская легенда о девушке, которая очнулась в гробу через несколько дней, или даже недель, после похорон.
Вере захотелось смеяться от этой мысли, но странная теснота заставила ее передумать. Ее начало трясти от холода при попытке пошевелиться, онемевшими руками девушка принялась ощупывать пространство вокруг себя.
Так и есть! Это гроб… или…
Черт, почему же так холодно???
Или……
Ящик морга?
Вторая попытка закричать вырвалась из горла беззвучным выдохом, породившим облако ледяного пара. Она была заперта в холодильнике. Живая. Дышащая. Замерзающая.
Никто не поможет.
Никто.
Никто не услышит и не придет на помощь. Есть только этот холодильник и мертвое тело, возомнившее себя живым.
Некто странный внутри головы нашептывал страшные вещи. Или же это был ее собственный внутренний голос?
Нет же! Внутренний голос не может быть столь жесток.
«Может» - сказал таинственный кто-то в голове.
И тогда Вера нашла в себе силы. Она резко перевернулась на спину, от ощущения того, что часть кожи со спины осталась в подарок этому ящику, в котором ее хотели заморозить, захотелось кричать. Сильный удар руками и крышка отлетела в сторону, с отвратительным жестяным грохотом ударившись о кафельный пол морга.
Одержимая жаждой жизни, почти не чувствуя тела, девушка подтянулась на руках и поползла вперед – в другую темноту, ожидающую ее. Рука коснулась противного холодного кафеля, но для нее он был раскален, словно лава. Второй рукой девушка попыталась уцепиться за край своего ящика, но руки плохо подчинялись, и она полетела вниз, распластавшись на полу рядом вышибленной «дверью в ледяной гроб». Кажется, так это называл Алекс в одном из своих произведений. Как ни странно, но в голову влезла именно эта мысль. Вера свернулась клубком, и ей опять захотелось смеяться, греясь о холодный кафель.
Темнота отступила резко, испугалась света, как ночной зверек. В морге зажегся свет. Отвратительный электрический свет отвратительных ламп, покрытых слоями пыли и паутины. Вера инстинктивно закрыла голову руками и сжалась в комок еще сильнее, будто это вправду могло защитить ее от неведомой, но обязательно надвигающейся опасности. Ей показалось, что на нее кто-то накинется, схватит за волосы и снова запихнет в холодный ящик для трупов. Ее живую. Теплую.
Но ничего такого не произошло. Просто включился свет и, полежав так немного, Вера потихоньку убрала руки от головы, открыла лицо свету. Поначалу, он обжег ее глаза даже сквозь сомкнутые веки, но вскоре это прошло.
Вера открыла глаза и увидела дверцу ящика, которую вышибла накануне. Странно-легко. Неужели в состоянии паники человек так просто может проделывать то, что невозможно в обычном состоянии?
Если бы она задала себе этот вопрос в тот момент, то ответ не заставил себя долго ждать.
Да.
Человек способен на все. Пусть даже сам этого не знает.
Тонкие пальцы заскребли по кафелю, начинавшему казаться не таким теплым. Вера встала. Встала прямо перед стеной отсеков, ящиков, морозилок… Таких же, как тот, откуда недавно вылезла она. Что произошло?
Вера напуганным взглядом рассматривала стену из морозилок. В ее сердце не закрался суеверный ужас, не было мысли о том, что она воскресла, нет. Просто непонимание. Страх от того, что она могла замерзнуть там насмерть.
Вера повернулась спиной к камерам для трупов и направилась к двери, пытаясь вспомнить, что было накануне. Но в голове было пусто. Последним воспоминанием был спуск по той злосчастной лестнице того самого многоэтажного дома.
Словно в насмешку дверь открылась сама. Без скрипа, без металлического лязга или чего-то похожего.
Вера могла бы усмехнуться, но все эмоции куда-то пропали. Ей двигало желание выбраться из этого места, а потом уже узнать – что случилось.
Из-за двери полился холодный бледно-голубой свет. Как будто в коридоре включились лампы для дезинфекции. Ну-ну. В коридоре.
Вера схватилась за ручку двери и посмотрела себе под ноги. Кафель. Холодный. В тот момент она поняла, что нага. Девушка повернулась обратно и быстро окинула помещение взглядом в поисках чего-то подходящего, чтобы прикрыться. В поле ее зрения попала только та простынь, что свисала из морозильника. Ее морозильника. Веру передернуло. В конце-концов не хочется оборачиваться тем, чем обычно закрывают трупы. Но ведь…
Веру передернуло от мысли, что она лежала под трупной простыней.
Однако выбора не было. Не хотелось бы попасться на глаза кому-то из работников морга в голом виде. И дело было вовсе не стеснительности.
Вера на секунду представила, как голая идет по коридору опустевшего (на ночь?) морга, натыкается на охранника… и…? Что она ему скажет?
«Извините, я трупак из вашего морозильника, меня не успели вскрыть и я решила побегать по коридорам?»
Вот смеху то будет, когда охранник бухнется в обморок и разобьет о кафель свою лысую башку. Это только говорят, что охранники – бесстрашные и не брезгливые люди. На самом деле попадаются всякие. В том числе и суеверные.
Девушка снова поморщилась, быстрым шагом приблизилась к ящику и рванула простынь на себя. Обмотав ее вокруг тела, она направилась обратно к двери. Не было слабости или боли, онемение прошло. Вполне нормальное состояние, если не считать морального потрясения. Но ничего. Главное отсюда выбраться.
- И не мешало бы надыбать одежонку – Вера криво усмехнулась, представляя, как раздевает охранника, бухнувшегося в обморок, увидев «покойницу» и натягивает его одежду на себя. Или, скорее, утопает в ней.
Но коридор был пуст. Никаких намеков на то, что охранник, вообще, был. Только череда белых, как одна дверей, да разветвления по обе стороны от Веры.
Никаких шорохов. Никаких шагов, звука работающего радио или телевизора. Никаких признаков живого.
Только запах смерти, бьющий из-за дверей. Сильный или слабый, но запах. Запах тлена. Вера ненавидела кладбища и трупы, в частности. Ненавидела этот чертов запах, который улавливала даже сквозь толщу земли. Эта особенность досталась ей от матери (о, боги, сколько лет они не виделись!).
Тут Вера вспомнила, что не была даже на похоронах любимого человека. Только потом пришла на могилу, чтобы…
Девушка снова криво усмехнулось. Захотелось смеяться. Нет. Истерически ржать, как последняя неврастеничка.
Вера прислонилась к стене, из ее горла вырвались звуки, лишь издали напоминающие смех. Скорее это было схоже с бульканьем, переходящим в лающие, отрывистые звуки.
Вера хотела остановиться, но не могла. Внутри нее все разрывалось, словно вся ее боль вдруг решила собраться в единый комок истерики и излиться наружу звуками, лишь издали напоминающими смех.
А синие лампы в коридоре все светили и светили, проливая на белый, отвратительно белый, чистый, как с экрана американского фильма, коридор, свой призрачный голубоватый свет.
- Совсем, как у мертвецов, да? – сказал чей-то голос. Вера так и не перестала смеяться. Давясь от смеха, она выкашляла вопрос «кто это?»
- Твоя тень – сказал голос. В тот момент Вера поняла, что слышит свой собственный голос. Напротив нее появилась девушка, завернутая в трупную простынь. Растрепанные темные волосы грязными прядями падали на плечи. На груди был здоровенный синяк, а на правой ноге – порез, как от осколка.
- Ну и шрам же будет – сказала девушка-двойник, заметив, где остановился взгляд Веры – знаю, ты их не любишь, но это ничего. Ты, главное, спи себе тихонько – тень почти ласково улыбнулось, и было в этой улыбке что-то неуловимо-отвратительное, заставившее Веру поморщиться. Тут она заметила, что перестала смеяться. На смену смеху пришло лишь странное, ничем не объяснимое чувство разочарования. Словно она ожидала того, что задохнется от собственной истерики.
- Ладно, увидимся – сказала тень и исчезла. Вера зарыдала, даже не замечая, как лампы над головой погасли, оставляя ее в совершенной, почти первозданной темноте, поглощающей ее с ног до головы.


***


Его забила мелкая дрожь. Словно некое облако холода опустилось на плечи, подобно мантии, и потихоньку пробиралось внутрь, чтобы заморозить его душу. Он резко передернул плечами, чтобы стряхнуть с себя мерзкое ощущение. Не помогло, стало только хуже. Так, словно он погружался в болото или зыбучие пески.
Краем глаза он взглянул на ту, что спала в его кровати, и почувствовал отвращение к ней и к самому себе, в первую очередь. Волна ненависти прокатилась по телу, готовая излиться любым порывом злости, но он держал себя в руках. Собственная глупость. И легковерие. Стоило ли делать это, лишь потому, что кто-то сказал, что….


***

Тьма отступила. Будто бы выплюнула ее, как негодный к употреблению продукт и обиженно ушла, громко стуча каблуками. Вера даже могла поклясться, что слышала звук этих каблуков.
Девушка сидела на холодном кафеле, все так же, завернутая в простыню, обнимая собственные колени, утыкаясь в них лицом, в надежде спрятаться от Первородной Тьмы. Но Тьма отвергла ее. Теперь Вера оказалась в плену стекла, перегородившего коридор. Она коснулась его рукой, словно желая проверить, настоящее ли оно: обычное стекло с парой пятен чего-то…
Вера поморщилась.
Чего-то отвратительно-белого, полупрозрачного, застывшими потеками оставленного на стекле, которым кто-то перегородил коридор.
Девушка со всей силы ударила по нему рукой, но стекло только чуть слышно загудело в ответ, ругая Веру за глупость. Конечно же, бронированное стекло в коридоре морга.
- Неужели, чтобы мертвецы не сбежали? – обиженно бросила Вера, снова садясь на холодных кафель.
Должно было быть чувство нереальности, но было только странное смирение с ситуацией и тупые раздумья о том, как она попала в чертов морг. Стоило бежать, колотить в непробиваемое стекло, искать выход в четырех стенах и за дверями с камерами для трупов. Но инстинкт самосохранения куда-то пропал.
Вера слушала тишину, сидя в обнимку с собственными коленями и глядя, как свет синих ламп отражается в прозрачной поверхности стекла. Слушала, пока не услышала, что тишину режут Звуки….


***


Как на зло, не было никого, кроме него. У нее больше не было никого. И, соответственно, в предсмертной записке она указала его имя.
- Вот черт. Только не хватало вызова в суд
Глупый голос внутри. Но интуиция знала свое дело, и голос быстро ретировался. Интуиция знала, что на опознании все и закончится. В конце -концов, она просто взяла и убила себя. Никого не винить. Вот и все.
Девушке надоела такая жизнь.
«Я ухожу. Алекс, прости. »
Естественно, соседка погибшей припомнила, кто такой Алекс и пареньку немедленно позвонили, чтобы сказать, мол, так и так, но твоя бывшая подружка отдала Богу душу.
Какую, к матери чертовой, душу? Какому Богу? Она и в Бога то не верила. Так объясни это соседской бабке, которая девушку при жизни «любила, как дочь» Напрашивался вопрос, «а где-ты-дура-старая-была-когда-Настя-распиливала-себе-вены-потому-что-болезнь-ее-жрала?»
Нет, нате: отдала богу душу. Будто бы это все объясняло.
Алекс усмехнулся при мысли о том, как его бывшая приходит к Богу с пластиковым пакетиком, в котором находится ее душа.
Цинично. Но надо как-то подавлять стресс.
С той девушкой он встречался до Веры, расстались мирно, даже друзьями и поздравляли друг друга со всеми праздниками. И если бы она сказала ему о своей болезни, можно было бы что-то исправить, конечно, он был бы рад помочь материально и морально, но Настя предпочла совершенно другой путь. Что ж. Ее выбор.
Алекс на ходу пожал плечами, останавливаясь у неприглядного низенького здания морга.
Он собирался взять на себя все похоронные расходы, как и положено достойному человеку. В конце-концов, он был у нее первым. Да, вероятно, что и последним тоже. В конце-концов, дело едва не дошло до свадьбы, и если бы Алекс вовремя не одумался, то дело бы закончилось плачевно: кольцом на пальце и испорченным паспортом.
Прямо у двери морга всплыл эпизод, произошедший пару недель назад с Верой. Алекса передернуло при мысли о том, что он мог ее потерять.
Все обошлось без последствий, хотя откуда взялась на ковре и ногах девушки земля – никто толком не объяснил, а сама девушка просто отшучивалась, говоря, что прошлась по цветам.
Да уж, цветам. У нее в квартире и кактусы не приживались. Наверное, Верина стервозность была вредна даже для них.
Но, так или иначе, обо всем решили забыть, по крайней мере, до поры до времени по просьбе самой же Веры.
Алекс собрался с духом и вошел. Он ненавидел мертвецов. Было в них что-то непомерно отвратительное, противоестественное, на его взгляд. Хотя что в этом мире может быть естественнее смерти. Прекраснее. Если уж на то пошло, в смерти есть особый шарм и, если хотите, красота. Красота, вселяющая суеверный трепет в сознания современных людей. И это в век науки! Так уж повелось: люди боялись, и будут бояться того, с чем они не могут справиться.
Плечи Алекса охватила неприятная, мертвенная прохлада. Он поморщился, вдыхая запах формальдегида, витавший в воздухе едва уловимыми частицами. У писателя был слишком острый нюх, чтобы улавливать все неприятные ему запахи. Как на зло – только их.
Парень огляделся по сторонам, надеясь увидеть какого-нибудь местного работника, у которого можно было бы спросить, что да как. Никого. Ни одной живой души. Только противная прохлада, да кафель, в обилии встречавшийся здесь сплошь и рядом.
У Алекса появилось странное чувство, что здесь случилось что-то жуткое, заставившее всех уйти. Разум писателя-фантаста, как всегда, диктовал сюжеты для книг.
- Или же они просто ушли на обед – усмехнулся Алекс, взглянув на наручные часы.
Парень скрестил на груди руки и начал что-то насвистывать, оценивающим взглядом осматривая помещение.
Вполне сгодится для какой-нибудь его книжки. В мозгах уже отчетливо рисовались образы очередного ужастика.
Закончив скользить глазами по потолку, парень двинулся вперед по коридору.
Неожиданно стемнело. Словно все лампы вдруг взяли и перегорели.
- Что за нафиг? – по лицу Алекса скользнула тень циничной улыбки – кто-то решил сделать меня героем своей книги, а?
Слова пролетели по коридору, гулом отдаваясь от стен. Никто ему не ответил.
Пусто. Никого. Все исчезли. И они не просто ушли на обед…
Их сожрали мертвецы…
Алекс снова усмехнулся. Шуточки. Он бы с удовольствием посмеялся, если б было с кем.
- Эй, свет включите! – крикнул он – Э-хей! ребята!
Никто не отозвался. Только странный шорох в конце коридора позвал его к себе. Алекс чувствовал себя в высшей степени глупо, словно герой собственной книги, попавший в какую-то мистическую ерунду. Не то, чтобы он не верил в то, о чем писал, дело было в том, что парень не верил в то, что сам может оказаться в подобной ситуации.
Пожав плечами, парень пошел на звук. Ему казалось, что кто-то шутит, что работники морга сговорились, чтобы напугать паренька, который пишет о паронормальном. Напугать.
Но не на того напали. Для Алекса это был лишний повод для вдохновения.
Ему было даже немного весело.
Шорох повторился. Такой осторожный, похрустывающий, как…
Вот черт. Жестоко.
Алекс попытался вернуть себе цинично-веселое настроение. В конце - концов: шутка. Только слишком уж жестокая, даже на его взгляд.
Снова шорох… Похрустывание и шуршание, словно по полу волочили полиэтиленовый пакет или же занавеску от душевой кабины.
Настю нашли в ванной с перерезанными венами и жуткой перекошенной гримасой боли на лице. Алекс не видел этого собственными глазами, ему лишь рассказала соседка покойной (чертова дура), но живое воображение разрисовало все в красках. Самых, что ни на есть ярких. В мертвой окровавленной правой руке Настя сжимала занавеску для душевой, которая висела над ее ванной. Видимо в последние моменты в ней взыграла жажда жить, и девушка пыталась зацепиться хоть за что-то, связывающее ее с реальным миром.
Все же, самые мерзкие трупы бывают у суицидников. Красиво умереть бывает крайне проблематично, но об этом редко упоминают во всякого рода кинолентах. Там, обязательно, бывают красивые обнаженные женщины лежащие в ванных, наполненных розоватой водичкой, а на запястьях алеют кровавые рты. Лица спокойны. Умиротворены. Но в жизни все не так.
Резать вены – занятие пренеприятное и крайне не эстетичное. Начнем с того, что резать надо по всем правилам (то есть, только запястьями дело не обойдется, надо резать у локтя), сознание вас покинет не так уж скоро, так что болевых (и других неприятных) ощущений будет много, но уж если хватит мужества вытерпеть, до готовьтесь к тому, что найдут вас с самой жуткой гримасой, такую вам и представить сложно. Про остальные способы суицида и говорить то не стоит в данной главе.
Неожиданно всплыли строчки из собственной книги. Алекс чертыхнулся.
Должно быть, так шуршит эта занавеска…
- Да куда вы все подевались? – раздраженно крикнул писатель и нарочито громко, хоть и натянуто, рассмеялся. Природный смех у него был бархатистым, низким, сейчас звук походил на фальшивое звучание самой толстой гитарной струны.
Звуки продолжали нашептывать из темноты все приближаясь
Оно… там ОНО, нечто…
Алексу пришла в голову мысль его героя из самого первого рассказа, написанного еще в восьмом классе.
Лишний повод усмехнуться. Усмешка вышла кривая, карикатурная.
И тут, как по команде, зажглись все лампы в коридоре. Алекс инстинктивно закрыл лицо руками. Ему показалось, что световая бомба взорвалась у него в голове
- Эй, ребята, классная шутка – сказал он, смеясь, ожидая увидеть работников морга, выглядывающих из-за углов и из-за приоткрытых дверей. Как же здорово они прикололись над знаменитым писателем!
Но их не было. Алекс увидел нечто другое.


***

Вера попыталась докричаться до него, подать сигнал о том, что здесь, но он ее не слышал и не видел, хоть и смотрел в ее сторону. Будто они были в разных параллелях.
- Алекс! Алекс, я здесь! – Вера колотила руками в стекло, но слышала лишь глухие звуки, издаваемые им, да надрывные ноты собственного голоса, срывающегося на хрип от натуги. Бесполезно. Он не слышал, только шел себе куда-то вперед по коридору и в тот момент, когда она должна была потерять его из поля зрения, картинка поменялась так, словно Вера была в кинотеатре. Она видела, как Алекс свернул за угол соседнего коридора, видела, как он идет в темноте, слышала все, вплоть до последней его мысли.
И когда свет зажегся, заиграли краски, Вера готова была закричать от того, что предстало перед ним….

***
Она стояла в нескольких шагах от него, каштановые волосы, как мокрые плети прилипли к плечам, порезы на руках напоминали рты, готовые вцепиться в живую плоть. В руке она, по-прежнему, сжимала занавеску из полиэтилена.
Гримасы на лице не было, только лишь мертвенная холодность и проступившая синева сетки сосудов. Смуглая кожа потеряла свою естественную мягкость и напоминала старую бумагу, глаза смотрели с нескрываемой злостью и обидой, будто говоря «это ты во всем виноват!»
Темные круги под глазами казались настолько неестественными, что можно было подумать о сценическом гриме и очередной шутке. Но от нее пахло Смертью. Смертью и запекшейся кровью. Алекс с трудом подавил рвотный рефлекс.
- Н…Настя?
- Убей своих демонов – сказал мертвый голос, холодный как сталь, словно доносившийся откуда-то из вне. Голос живого человека не может быть таким…
Девушка сделала шаг вперед, занавеска зашуршала по полу. Алекс отошел назад – что происходит? Разум еще отказывался верить в реальность происходящего, но надвигающаяся на него покойница заставляла понять, что это никакая не шутка веселых моргачей.
Сделав еще один шаг назад, Алекс упал, как подкошенный. Ноги отказались держать его, едва не задыхаясь от ужаса, парень попытался встать, но неведомая сила пригвоздила его к полу, лишая возможности двигаться. Алекс чувствовал холод пола сквозь тонкую футболку, и этот холод пытался заползти внутрь, победить чувства, но оставить страх. Один единственный, первородный, животный страх.
Молча, угрожающе медленно, девушка надвигалась на него. Было в ее движениях нечто скрыто-эротическое, слишком уж плавными они были … Она шла, покачивая бедрами, соблазнительно и немного вызывающе, совсем не так, как при жизни.
Алекс, как зачарованный, смотрел на нее не в силах отвести взгляда.
Она была красива. Красива в своем отвратительном нынешнем виде, было в ее смерти нечто… притягательное… неимоверно изящное. Она напоминала розу, искромсанную ножом и облитую грязью.
- Мииилыыый…. – протянула Настя или нечто, что когда-то было ею. Посиневшие губы приоткрылись как для поцелуя или сладостного стона. Алекс попытался дернуться, но не вышло. Неведомая сила так и держала его, не давая покинуть своего места и убежать прочь, что он, несомненно давно бы сделал, если мог. Писатель никогда не был трусом, как раз, наоборот, но то, что предстало перед ним сейчас – было уже слишком.
Мерзкий труп подошел к нему вплотную. Настя окинула его величественным взором мертвых глаз, который подразумевал «не уйдешь» и плавно, нарочито медленно, опустилась на колени. Алекс хотел закричать, но губы пересохли, и изо рта вырвался только сухой кашель, похожий на крик.
Настя изогнулась, вытянув вперед руки и эти руки заползли под футболку парня, лаская его живот мертвыми пальцами, холодными настолько, что вполне могли соперничать с кусочками льда. Ее длинные ногти заскребли по его коже, зацепились за ремень на джинсах, чуть слышно лязгнули о металлическую пряжку в форме черепа. Она подняла голову, глядя в наполненные ужасом, уже почти стеклянные глаза невменяемого от шока человека. Но Алекс был еще в сознании, поэтому она продолжала.
Настя вытащила руки из-под футболки и резко вскочила на него, окровавленные руки схватили его за шиворот и одним движением разорвали рубашку до самого низа. В глазах мелькнули злые искры, однако, не имевшие ничего общего с чем-то живым. Жалкая пародия на жизнь сделала Настю чудовищем, и сейчас это чудовище целовало грудь обезумевшего от ужаса Алекса, душа которого пыталась вырваться из тела, забрав с собой дух и уже мертвое тело, но умирать было рановато, и потому все продолжалось. Склизкий, отвратительный мертвый язык водил по его ключице, груди, напрягшимся мышцам живота, опускаясь ниже, пока ледяные руки расстегивали ремень на джинсах, расстегивали ширинку. Труп Насти сладко застонал, продолжая целовать, когда одна рука забралась в расстегнутые джинсы. Настя подняла на него глаза
- Mors omnia solvit* (Смерть решает все проблемы (лат).) – прошептала она холодным голосом.
И тут Алекс закричал.


Глава 4

Королева Осени


Осеннее солнце устало глядело из-за туч на город, готовившийся к зимнему полу-сну. Зимой жизнь тянется медленнее, скучнее. Сереет и почти засыпает вместе с природой, чтобы засиять новыми красками весной.
Мила опустилась на корточки, сгребла в охапку опавшие ярко-желтые листья и, развернувшись, осыпала ими Виктора. Парень успел поймать один из них и провел острыми кленовыми краешками по волосам любимой. Светлые глаза улыбнулись ей – ты похожа на королеву осени – сказал он.
Мила усмехнулась – чем? Вот моя мама – точно – королева осени.. а папа… то есть отчим… ее король.
Виктор усмехнулся в ответ, вспоминая волосы Валерию и Олега. Красивая пара, они оба были похожи друг на друга, словно две части одной половины.
- Счастливые они – улыбнулась девушка
- Да, согласился Виктор – столько лет вместе.
- И все еще друг друга любят – Мила мечтательно прикрыла глаза, вспоминая нежные отношения своих родителей. Никаких разногласий и недомолвок. Будто они, и впрямь – одно целое. Ей хотелось, чтобы у них с Виктором было так же, - так чем я похожа на королеву осени – не думала отставать она.
- Ты слишком хорошо смотришься на фоне этих опавших листьев и засыпающей природы. Словно, все это великолепие – только для тебя одной.
- Так и есть – подмигнула Мила. Виктор охотно с ней согласился. Обняв девушку одной рукой, он притянул ее к себе и поцеловал. С кленового дерева, под которым они стояли, посыпались оставшиеся листья, и закружились в медленном танце над головами двоих. Виктор подумал о том, что они вместе уже пол года и так счастлив он не был за всю жизнь ни разу. Он любил ее. Больше жизни.
Раздался детский смех и Мила, поморщившись, прервала поцелуй – опять дети! – сдавленно прорычала она. Мимо пробежали два карапуза в цветных курточках, за ними неспешным шагом прошли их мамаши, о чем-то озабоченно болтая. Мила бросила им в след суровый взгляд и посмотрела в лучистые глаза Виктора – слушай, ты ведь не против, если…
- Конечно нет – Виктор скорчил гримасу – знаешь же, я их тоже не люблю.
- По-моему, дети – это все пороки человечества в самом невинном виде.
- Что же в них такого порочного?
- Да все! – нарочито громко сказала девушка, расставляя в стороны руки, и закружилась на месте, танцуя с облетающей листвой. Она казалась частью солнечного света, посланного, чтобы согревать собой Осень. Она была ее Королевой.
Виктор убрал назад длинные черные волосы и хитро улыбнулся – мотивируй
- Запросто – Мила улыбнулась в ответ еще хитрее и плюхнулась на скамейку – представь на миг ребенка.
- Ну, представил
- Уродец. Им же все дозволено. Все сходит с рук. Что-нибудь испортил – ничего, соврал – да так, детская фантазия, подслушивал разговоры – тоже не страшно, ребенок же развивается! И пошло дальше: мучил котенка или щенка – бывает, дите ведь не понимает, что кому-то больно. Задушил хомячка – кто скажет, что ребенок – юный маньяк? Опять же – улыбнуться и скажут, что ничего страшного, заметь, взрослого за это по головке не погладят
- Да, по головке точно – Виктор томно улыбнулся, незаметно для других проводя рукой по замку на джинсах
- Вот. Образец маньячизма – Мила засмеялась – ненавижу детей. Они везде лезут, орут, капризничают… и гадят. Постоянно.
- Успокойся, у нас их не будет.
- Моя мама тоже так говорила – хмуро отозвалась Мила, и, подумав, добавила – ну, если бы я была не от моего отца, а от кого-то другого, она бы не стала рожать. Да и беременности бы не случилось. Ни от кого другого она детей не хотела. Она мне рассказывала.
- Даже от Олега?
- Даже от него. Мой ныне покойный папа – был для нее чем-то большим, чем Любовь или Вторая половина. Я так до конца и не поняла ее.
- А ты и от меня детей не хочешь? – полюбопытствовал Виктор, хотя ответ ему был и так известен.
Мила нахмурилась – извини, но нет. Ненавижу их.
- не могу не согласиться.
Они переглянулись, и было во взглядах обоих нечто такое, что заставило пару рассмеяться. Прошедший мимо мальчишка как-то странно на них посмотрел и пошел дальше, посильнее натянув на голову капюшон, хотя, кажется, он был не нужнее зонта. Погода стояла отличная, хоть и пасмурная. Солнце окончательно ушло. Единственным источником света на этом странном празднике жизни была Мила, девушка, светившаяся ярче солнца, но не каждому был виден этот свет, расходящийся в стороны лучами Первозданной Тьмы.

***

Мила вздохнула, отключая телефон, и взглянула на мать грустными глазами. Валерии показалось, что Мила сейчас расплачется – эй… - протянула она, ласково гладя дочку по щеке – не надо. Помнишь тот афоризм?
- да, да. Не один человек в мире не стоит твоих слез, а тот, который стоит не заставит тебя плакать – Мила горько усмехнулась и провела ладонями по лицу так, словно стирала слезы.
- Однако! – пафосно сказала Валерия и присела на диван темно-бардового цвета. Вся гостиная представляла собой некую комнату в стиле старой Англии
- Да. Точно – Мила вздохнула и села рядом, глядя на дисплей мобильника – знаешь, я все еще задаю вопрос: почему она не погибла. Несправедливо.
- Жизнь, вообще, не справедлива на первый взгляд. Но баланс и смысл есть во всем, даже если это не сразу заметишь, или не заметишь совсем. Знаешь, если смысл не виден – это не значит, что его нет.
Мила горько хмыкнула, словно осуждая мать за что-то и уставилась в окно за которым начинался дождь. Мелкие капли колотили в стекло, робко, едва слышно. Дерево, кронами почти упиравшееся в окно гостиной, все лето, радовавшее обитателей квартиры буйной зеленью, а половину осени – ярким золотом, теперь стояло совсем голым к началу ноября. Мила подумала о неизбежности и решила смириться с тем, что ее подруга умирает.
«Почему живет тот, кто жить не хочет?» - пронесся в голове часто задаваемый вопрос. А ведь несправедливо.
Лена была лучшей подругой Милы с детства. Они росли вместе, вместе учились до того, как девушку свалила болезнь.
Лечение помогло, но лишь не надолго. Потом болезнь вернулась, и не оставалось ничего – только смотреть, как она умирает. Умирает в одиночестве. После гибели родителей, Лена жила одна, в обществе сиделок, которых наняла Валерия. Мила приходила к подруге почти каждый день. Заглядывали и Олег, и Валерия, и теперь еще и Виктор, но никто из них не мог реально помочь девушке. Все просто ждали, когда она умрет. Лена хотела этого, хотела так сильно, что готова была даже продать душу, лишь бы только не чувствовать этой боли, но смерть не торопилась, а на суицид Лена не решалась.
Мила криво усмехнулась и хотела сказать матери еще что-то, как послышался звук открывающейся двери
- Папа! – девушка резко поднялась с кровати и побежала к двери. Валерия улыбнулась и тоже пошла встречать того, кто пришел
- О! Девчонки мои милые – ласковая улыбка отразилась в глазах обеих женщин, а ее обладатель обнял сначала дочь, потом жену.
Олег вернулся с работы раньше обычного и выглядел еще более довольным и жизнерадостным, чем всегда. Валерия поцеловала его в губы
- Вот и я – сказал он, прижимая ее к груди. Мила улыбнулась и пошла в кухню, чтобы не мешать. Красивая пара. Валерия на минуту вернулась в прошлое почти двадцатилетней давности, когда Олег был еще совсем юным созданием, как и она. А ведь он почти не изменился с тех времен. Все те же длинные светлые с желтоватым оттенком, волосы, сверкающие глаза и теплая, мальчишеская улыбка. Годы сделали его лишь красивее. Высокий, стройный с изысканными чертами лица и приятным голосом. Валерия часто видела в нем совершенство, ведь внутренние качества не уступали внешним.
Олег блаженно прикрыл глаза, на лице засветилось искреннее, тихое счастье. За спиной раскрылись белые ангельские крылья, которыми мужчина нежно укрыл свою жену.
- Я тебя люблю – шепнул он. Оба они потеряли счет времени, но высокий голос дочери вырвал обоих из блаженного «не здесь»
- Эй! – донеслось с кухни, тут жратва остывает!
В тот вечер Мила была счастлива, а к полуночи ей предстояло узнать, что Лены больше нет.


Глава 5

Фотографии


- Нет! Помогите же ему!!! – кричала из последних сил Вера, болело горло, но обращать на это внимания она не могла, она не могла смотреть, как…
И тут стекло, отделяющее ее от Алекса, исчезло. В глаза ударил яркий желтый свет. Вера вскрикнула.
Маленькое помещение с голубоватым кафелем.
Девушка сидела на полу в собственной ванной, спиной прислонившись к стене. Испуганные глаза быстро пробежались по помещению.
Должно быть, мне приснилось…
Девушка поняла, что дрожит. Тело пробивала ледяная дрожь, словно она побывала на морозе в чем мать родила.
Вера нервно усмехнулась и попыталась встать, руками цепляясь за стену. Холодные, липкие от пота, ладони неприятно прилипали к кафельной плитке.
Она ведь могла поклясться, что…
Нет. Не бывает такого.
Если чего-то не бывает, не значит, что этого не происходит…
В голове пронеслись слова отчима. Вера снова нервно усмехнулась. Внутри что-то зашевелилось. Нечто, похожее на всепоглощающее спокойствие, смешанное с чем-то… смешанное с самым диким и безудержным весельем во вселенной.
И тут Вера взорвалась. Истерический смех вырвался из ее груди резким потоком воздуха и набором высоких, режущих слух, звуков.
Никогда в жизни она не чувствовала себя так.
В мыслях всплыл образ Алекса. Больше ничего не было… Только смех и его лицо, перекошенное гримасой ужаса.
Спустя несколько минут Вера станет молить всех известных богов о том, чтобы с ним все было в порядке, чтобы то, что она видела – было просто больной фантазией, чтобы…
А пока девушка билась в истерике.


***


Что-то вдруг изменилось…. Как будто где-то погас нужный ему Свет. Огонь. Что-то изменилось, стало другим. Совсем непривычным. Будто какая-то его часть внезапно перестала существовать, сливаясь с Тишиной, которая была его другом. Темнота снова обнимала его за плечи, нашептывая колыбельную, но ему не спалось. Хотелось поговорить с кем-то, но единственным обитателем его квартиры был немой, странный дух – копия его самого, словно отражение в зеркале, следовавшее за ним по пятам. Он улыбнулся странному духу сквозь пелену скорби, но тот не ответил. Просто стоял напротив и ждал чего-то.
Никого. Только тишина, да очередная увядшая роза. Он подошел к зеркалу и взглянул на себя самого со стороны. В идеально-черных волосах появлялась проседь…

***

Алекса затрясло. Холодными руками он потянулся к чашке с уже остывшим, недопитым кофе, но глоток не лез в горло. Внутри все переворачивалось от страха и отвращения и ему казалось, что он еще чувствует этот запах….
Вторая попытка сделать глоток и Алекс с трудом смог подавить накатившую рвоту. Нельзя блевать на свой комп. В окно били резкие, ослепительные лучи солнца. Занавески были отдернуты, и свет заливал почти всю комнату, бликуя на мониторе.
Алекс осознал, что сидит в собственном кабинете, а под руками находится клавиатура. Парень покосился на монитор. Открытый документ «Ворда» пестрел недописанной страницей, где действие обрывалось как раз, когда…
- На хер – Алекс фыркнул и щелкнул на кнопку закрыть. На вопрос программы о сохранении документа, он ответил «нет»
Слишком уж явственно все это было…. Слишком натурально, слишком не похоже на сон.
Эти шаги, шелест и шлепанье мертвых ног по кафелю, ледяные прикосновения и…голос…
«mors omnia solvit» - слова громом прокатились по сознанию. Алекс вспомнил, что так назывался один из его первых рассказов – уже благополучно им забытых…
Алекс смутно помнил содержание, но память решила неожиданно пробудиться, выдавая строчку за строчкой.
В рассказе говорилось о девушке, которая порезала себе вены в ванной и умерла, сжимая в руках занавеску для душевой…
Алекс молча чертыхнулся. Мысль о том, что он написал смерть бывшей девушки его не согрела… А уж о том, что ему действительно нужно наведаться в морг и заняться ее похоронами, и вовсе, напугала, после посетившего его странного кошмара.
- Как же я умудрился уснуть за клавой?
Алекс никогда не отключался за работой, он, вообще, не мог спать нигде, кроме кровати, как бы страшно он не устал, он не пил ничего, кроме крепкого кофе, да и отлично высыпался в последние дни.
В голове забилась идея о том, чтобы отвлечься и писатель с радостью ее поприветствовал. На красивом лице промелькнула тень облегчения.
Он свернул окно папки, где хранилась книга, над которой он работал.
Картинка на рабочем столе заставила его вскрикнуть и податься назад. Стул накренился и Алекс с грохотом оказался на полу. Испуганные глаза уставились на монитор.
Фоном рабочего стола была фотография.
На фото был знакомый до боли коридор морга. Снимали, словно из-за угла, ведь часть фотографии была занята белой кафельной стеной, которая словно пыталась загородить самое интересное. Сцену, о которой, вряд ли, кто-то станет мечтать.
Алекс увидел заснятое кем-то на пленку собственное лицо, искаженное ужасом и посиневшее тело его бывшей, застывшей в двух шагах от него.
И не было ничего страшнее и отвратительнее во всей вселенной. Парень издал сдавленный крик, со лба потекли капли ледяного пота.
Алекс задыхаясь, слушал, как грохочет его собственное сердце, стараясь разорвать грудную клетку и выскочить на волю, и в такт этому стуку раздался стук в дверь. Алекс резко подался назад, стул накренился и он оказался на полу. Внезапно все закончилось. А на мониторе белел чистый лист «Ворда»
Еще несколько секунд Алекс пытался понять, что происходит и вернуть свое сознание в реальность, таинственным образом сбежавшую от него, глаза неистово вращались из стороны в сторону, словно пытаясь одновременно увидеть все.
Вместо стука уже раздался звонок. Навязчивая трель заполнило пространство. На лице Алекса расползалась сумасшедшая усмешка, он снова посмотрел на монитор и рассмеялся. Вместе со смехом появились и слезы, бесконтрольно текущие из глаз. Смех становился все громче и безудержнее, постепенно переходя в истерику, и чем настойчивее звонили в дверь, тем сильнее она становилась, уже не давая парню вздохнуть. И в тот момент, когда грудную клетку свело болью, истерика стихла, остались только слезинки, продолжающие катиться по щекам и подбородку.
На душе стало легче.
Алекс поднялся на ноги и поглядел на свои запястья, ладони, ногти, руками дотронулся до шеи, головы, лица, словно проверяя в порядке ли его облик. Все было как прежде, что смогло доказать зеркало в прихожей.
- Эй, открывай уже! – послышался голос из-за двери, после чего трель дверного звонка повторилась.
- Вера? – Алекс усмехнулся, не веря своим ушам. Щелкнул замок и дверь открылась. На пороге, и вправду, стояла Вера. Заплаканная, растрепанная, одетая шиворот-навыворот, но настоящая.
- Верка? – на красивом лице расплылась недоумевающая улыбка. Вера редко приходила сама, по крайней мере, к нему.
- И чего ты ждешь? Я так и буду на пороге куковать? – нахмурилась девушка и тут же проскользнула в квартиру
- Вера, я не ожидал тебя увидеть….
- А ты разве не рад? Я могу уйти! – нарочито резко заявила Вера, но голос ее дрогнул, словно она сдерживала слезы
- Милая, да что ты… - начал Алекс, но Вера рывком прижалась к нему и накрыла рот поцелуем, парень не успел ничего сообразить, как они уже оказались на его кровати. Гибкая и подвижная Вера, всегда напоминающая ему дикую кошку, что так любила пускать в ход когти, в тот раз была совсем иной – аккуратной, ласковой и какой-то…. Податливой. Тогда Алексу показалось (впервые за годы с ней), что они слились воедино, стали одним существом.
- Я люблю тебя… - прошептал он, когда все закончилось, и Вера слышала эти слова краем уха, уже засыпая. Сознание погружалось в липкое царство Морфея, изгоняя из разума мысли, но одна, все же, зацепилась за сознание и закружилась в нем, нашептывая ответ, который так и не был сказан в тот день….
Алекс тоже вскоре уснул, но сон его был спокойным недолго. На смену темноте, дающей покой и отдых, пришел яркий, бьющий в глаза свет.


Глава 6

Первый день зимы

Было наудивление тепло для первого дня декабря, слишком солнечно и слишком радостно вокруг. Виктор уже начал думать, что весь город сговорился, либо произошло какое-то событие, о котором он, почему-то не слышал, а событие, видимо было очень радостным и приятным, если даже его соседи, живущие в квартире справа не поругались утром.
Сияло солнце. Даже не светило, а именно сияло всей своей круглой персоной, отпуская солнечных зайчиков прыгать по лужам и стеклам домов.
Мимо Виктора пробежала девушка в осенней куртке, за плечом висел чехол с гитарой. Девушка сильно торопилась, и Виктор подумал, что должно быть, неплохо играть в какой-нибудь группе, но на гитаре он играл неважно, а петь просто не любил.
Парень перешел дорогу на светофоре и свернул за угол девятиэтажки, за которой находилась набережная, где они с Милой условились встретиться. Мила, как всегда, придумала до крайности необычное место встречи: что может быть страннее встречи на набережной в первый день зимы?
Льда на реке еще не было, под ногами, кое-где лежали пожухлые листья, вперемешку с пакетами и обертками от шоколада, обычно чистая, ухоженная набережная производила впечатление запущенной.
Виктор сел на скамейку у реки и стал наблюдать, как последние лучи солнца играют с барашками несмелых волн. Свежий ветер, дующий в лицо, был легок и свеж, и совсем не пах холодами. Странный первый день зимы. Теплая улыбка декабря – предвестница бури. На душе парня было неспокойно с самого утра, отчасти из-за этой слишком уж хорошей погоды, он не помнил, чтобы так начиналась зима, было в этом что-то… неправильное… ненужное…
Милу он заметил издалека. Она шла уверенной, быстрой походкой по направлению к нему, крылья темно-вишневого кожаного плаща едва заметно раздувались позади девушки, белые волосы, как всегда свободно рассыпались по плечам. Ни дать ни взять ангел. Падший ангел.
Она не улыбалась. Просто шла, Виктору показалось, что она смотрит не на него – а сквозь него, словно его и нет здесь.
- Мила? – лицо Виктора засияло улыбкой, он сделал несколько шагов навстречу. Девушка остановилась и оглядела его с ног до головы мутным взглядом – здравствуй – сказала она.
- Мила? Что случилось? – в глазах Виктора появилось смятение, он пытался понять что происходит и как себя вести. Такой Милу он не видел никогда, словно и не она это была, а лишь ее двойник.
- Можешь считать, что я – кадавр – хмыкнула девушка, словно прочитав его мысли – но мне нужно кое-что тебе сказать.
- Так говори – брови Виктора взлетели вверх – милая, что с тобой?
- Да ничего – Мила коротко рассмеялась и развернулась лицом к реке, вдыхая влажный воздух – странное начало зимы – сказала она, прикрывая глаза
- Не спорю – Виктор попытался обнять ее за плечи, но девушка легко развернулась и губами впилась в его губы. Поцелуй был отрывистым, совсем не в духе девушки – что с тобой? – снова спросил парень, обнимая ее
- Ничего – ответила она – сегодня первый день зимы и нам нужно расстаться
- Ты шутишь? – Виктор улыбнулся и посмотрел в глаза любимой. Они были холодными, как океан
- Нет. Я люблю тебя, но… слишком уж странен наш союз.
- Мила, нет…
- Это всего на год. И если мы друг друга правда любим, то ровно через год на этом самом месте ты будешь ждать меня, а я приду в этот же час – сказав это, девушка резко развернулась на каблуках и пошла прочь, оставляя Виктора одного.
Он мог бы пойти за ней, попытаться все решить, но знал, что бесполезно.
«Уходя – уходи» - вспоминал он ее слова, и знал, что так и есть. Уходя – уходи. И нельзя удержать того, кто решил. Ее хрупкая фигурка в бардовом плаще становилась все меньше и меньше, пока не растворилась в дымке города, пропав из виду.
А Виктор все стоял у реки и смотрел ей в след, не в силах понять причину ее ухода
- Ты ведь вернешься… - прошептал он.
В воздухе запахло зимой….


Глава 7

Пробуждение


Вспышки света становились все ярче и ярче, пока ему не стало казаться, что одна из этих вспышек – он сам. Яркое, чудовищно яркое пятно, которому, однако, суждено исчезнуть за долю секунды и погрузиться в темноту. Словно одинокая жизнь в мире Вечности, где все мы – ничто иное, как вспышки, то появляющиеся, то затухающие вновь, чтобы опять появиться, или же не появляться уже никогда.
В тот момент Алекс проснулся. Его руки были холодными и влажными, а дыхание горячим. Парень сел на кровати и выдохнул воздух изо рта на ледяные руки. Их обожгло жаром, и Алексу показалось, что он изрыгает огонь, как мифический зверь.
В тот момент он осознал, что все произошедшее было сном. И морг, и оживший труп, и псевдо пробуждение за клавиатурой. И визит Веры, и ночь, проведенная с ней.
Стоп! В мозгу снова что-то взорвалось, но теперь уже наяву.
Снова вспомнился морг, и тело под простыней. И моргач, посочувствовавший им с Олегом, и истерика….
- Вера? – осторожно позвал Алекс, понимая, что это не было сном. Ее смерть не была сном. Он вспоминал то, как кричал, как Олег тащил его за руку прочь, как бил его по щекам, чтобы привести в чувство, помнил, как отключился…. И…. Все сон? Только сон?
- Ее нет….
Рука потянулась к телефонной трубке. Олег ответил после четвертого гудка. Недовольный, заспанный голос на другом конце провода произнес
- Что, проспался наконец? Двое суток просидел с тобой. Ты бредил и метался, как в лихорадке.
- Серьезно?
- Куда уж серьезнее, я думал ты коньки отбросишь.
- Когда похороны?
- Чьи?
- Веры…
- Ты шутишь что ли? Жестоко.
- В смысле?
- Ну, если ты собираешься эксгумировать тело и перезахоронить его – то флаг тебе в руку, барабан на шею и ежика в трусы, но шутка жестокая более чем. Дело в том, дорогой друг, если ты, конечно, в силу своей невменяемости или опьянения, забыл, что Вера уже месяц, как похоронена….


Глава 8

Сестра


За окнами начинало темнеть. Мила любила зимнее время года, любила раннюю темноту. Захотелось одеться и пройтись по улицам, зайти в какое-нибудь кафе и посидеть в одиночестве, но ей нужно было собирать вещи. Она знала, что если уйдет – загуляется до поздней ночи и проспит свой самолет, поэтому осталась дома.
Ключ в замке входной двери повернулся, и Мила уловила сладковатый аромат духов матери, который она ненавидела, несмотря на его изысканность и дороговизну. Раздался глухой стук каблуков по паркету и шуршание замков, на столик с характерным звуком упала сумочка, зазвенели ключи на брелке, брошенные рядом.
Валерия, видимо, узрев полоску света из незапертой двери в комнату дочери, решила заглянуть к ней.
- Привет, милая! – сказала она, протискиваясь в узкую щель между косяком и дверью.
Мила лишь смерила ее недружелюбным взглядом и что-то фыркнула в ответ
- Что случилось? – Валерия поправила прическу и подошла ближе к дочери – что такое?
- Да ничего – вздохнула Мила, застегивая синюю дорожную сумку.
- Как Виктор?
- Не знаю. Мы расстались.
- Решила не играть с огнем?
- Что ты хочешь сказать? – Мила вздернула брови и с вызовом посмотрела на мать.
- Только то, что хочу – примирительно ответила она
- Ты хочешь сказать «не повторяй мою ошибку?»
- Теперь уже я хочу спросить тебя «что ты хочешь сказать?»
- Не прикидывайся. Ты ведь это имела ввиду, говоря, что союз наш долог не будет.
- Я говорю только то, что знаю, а дальше – решать и думать тебе. Я не могу сказать больше.
- Опять ты за старое! Ты ведь знаешь, что судьбу нельзя изменить, даже вмешиваясь в нее!
- Мила, остынь – глаза Валерии грустно заблестели, взгляд упал на дорожную сумку – ты уезжаешь?
- А тебе что?
- Ладно, я умываю руки.
- Ты всегда только этим и занимаешься.
- Спасибо, дочка. – Валерия развернулась, чтобы уйти – но к слову, я никогда не лезла в твою жизнь, и сейчас не буду.
- Знаешь, мама, иногда было бы лучше, если б ты в нее лезла – огрызнулась Мила
- Что ты хочешь сказать?
- Только то, что хочу.
Валерия пожала плечами и ушла. Она всегда предпочитала быть с Милой на равных, вела себя, скорее как подруга, чем как мать. Так воспитали ее. Так делала и она.
Женщина знала, что у ее дочери будет сложная судьба, но знала еще и то, что ей не стоит знать о том, что ее ждет, ведь от этого никому никогда не становилось лучше…..
Мила фыркнула и упала на кровать. Внутри все дрожало, как от холода. Она сделала то, чего больше всего боялась. Она потеряла любимого человека….. год – слишком большой срок. На губах появилась грустная ухмылка – надо было сказать «прощай», прежде чем уйти…. Так бы было честнее.
- Неужели ты думаешь, что он не вернется – услышала она голос матери. Та снова стояла в дверном проеме – извини, что вторгаюсь, но мне кажется, что нам лучше поговорить, прежде , чем ты уедешь, да и потом, ты должна мне оставить ключи от своей квартиры – Валерия подмигнула и вошла в комнату
- Зачем?
- Как зачем? А следить за квартирой твоей кто будет?!
- А, ты об этом…. Мам…. – протянула Мила – я дура, да?
- Сказать честно? Дура.
- Потому, что бросила Виктора?
- Нет, потому что собираешься ехать без денег. – Валерия достала из кармана сумки пачку денег и дала дочери
- Но у меня есть деньги.
- Зная тебя…. У тебя их нет.
- можно и так сказать.
- Что у вас случилось?
Мила вздохнула – я решила, что год – хорошая проверка и время, чтобы мы оба встали на ноги. Каждый на свои, не держась друг за друга.
Валерия улыбнулась – продуманное решение….
- Я боюсь, что время расставит все не так.
- Время не может расставить все не так. Время лишь расскажет правду.

***

Виктор неспешно поднимался по лестнице московского девятиэтажного дома, где так давно не был. В нос били знакомые запахи воблы, которая, как обычно была вывешена связкой на площадке шестого этажа, сигарет и кошек, коих в доме было много, и все, как одна – пакостливые. Послышался скрип лифта. Виктор хмыкнул, вспоминая о том, что мало о кого хватало нервов его дождаться – так медлителен был лифт, а чинить никто не собирался, потому жильцы ходили пешком.
До нужной квартиры оставалось рукой подать. Виктору подумалось, что он никуда не торопится, достал из кармана сигареты и закурил.
В голове вертелись мысли о младшей сестре. Он не видел ее уже почти два года, с тех пор как она уехала с очередным любовником куда-то за границу, а он решил вернуться в город, где родился. После смерти родителей Лиза стала совсем несносной. Виктору тогда было 17, а ей – 14 и весь груз подросткового возраста сестры ему пришлось нести на себе. Потом начались ее загулы, пьянки и мужики, которых она водила в дом, а потом стала неделями пропадать неизвестно с кем, так продолжалось, пока она не встретила какого-то богатенького извращенца и не укатила вместе с ним. С тех пор Виктор ее не видел, лишь изредка она присылала фотографии и письма по электронной почте, так продолжалось около года, а потом и вовсе не было никаких вестей и Виктор уже начал сомневаться в том, что Лиза, вообще, жива, как вдруг неожиданный звонок опроверг эту мысль. Лиза просила его приехать погостить. Виктор не отказался.
Сигаретный дым в последний раз вышел из легких и окурок полетел на и без того грязный пол. Несколько шагов до двери, выкрашенной в коричневый цвет, судя по всему, совсем недавно. Уверенно нажав на кнопку звонка, парень стал ждать ответа. Послышались торопливые, шаркающие шаги и голос сестры: такой знакомый, но и такой чужой одновременно.
- Иду!
Щелкнул замок, дверь распахнулась с силой, и в квартиру ворвался сквозняк.
- Виктор! – воскликнула девушка и кинулась на шею брата
Парень осторожно обнял ее, словно не был уверен в том, что это стоит делать
- Лиза?
- А что? Так не похожа? – девушка рассмеялась и юркнула обратно в квартиру, втащив брата за собой – ты проходи, не стесняйся.
- Конечно. Я ведь дома – ответил Виктор и прошел в комнату. В ней почти ничего не изменилось, все как раньше, за исключением телевизора – он был другой марки.
- Ты давно не была здесь?
- Я приехала месяц назад .Хватило, чтобы привести дом в порядок.
Виктор повернулся лицом к Лизе, вошедшей следом. Только теперь он смог разглядеть ее лицо: она сильно изменилась с тех пор, как он ее не видел. Узкое лицо стало казаться еще уже, оно напоминало маску, обтянутую белой бумагой. Под глазами виднелись темные круги. Короткие черные волосы пришли на смену длинной гриве, которой она так гордилась.
- Налей мне, что ли чего-нибудь…. – улыбнулся Виктор. Лиза улыбнулась в ответ. За разговорами время летело незаметно, а столько всего нужно было обсудить и рассказать друг другу, Виктору уже начинало казаться, что они снова близкие люди, но это было лишь иллюзией: расстояние между ними нельзя уже было покрыть ничем.
- Знаешь, я тут не одна живу – робко сказала Лиза, ерзая в кресле. Виктор нахмурился – очередной любовник? Это твое право, ты уже взрослая.
- Нет – Лиза потупила взгляд и поднялась с места – сейчас – чудовищно худая девушка в цветастом летнем платье быстро скрылась за дверью комнаты и направилась в спальню. Виктор ожидал, что она вернется с кем угодно, но только не…. С ребенком на руках.
Мальчик, по виду, ему было чуть больше года, тихо сидел на руках матери, покусывая средний палец маленькой правой ручки. Он был белокожий и черноволосый с хорошеньким круглым личиком и большими карими глазами
- Это Максимка – сказала Лиза, застыв в дверях, словно не решаясь подойти ближе к ошеломленному Виктору – кто отец? Где он? – выдохнул парень.
- Он твой – выплюнула Лиза. Лицо ее брата тут же непонятно перекосилось, напомнило плохо сделанную маску. В глазах потух огонь – что?
- Ты не помнишь, разве?
Виктор помнил свою ошибку. Помнил тот вечер, незадолго до того, как Лиза уехала….
- Мы тогда перебрали, помнишь? – Лиза едва заметно улыбнулась
- Да и ты до меня домоглась – злобно ответил Виктор
- А ты и не противился – так же злобно ответила Лиза
- Дура! – парень резко поднялся с места и рванулся к ней. Лицо девушки исказил испуг – дура! – повторил Виктор
Лиза фыркнула. Ребенок удивленно и с интересом смотрел на обоих взрослых, продолжая грызть палец.
- пить надо было меньше…. – примирительно сказал Виктор.
- Вытаскивать надо было вовремя – огрызнулась Лиза – хотя на самом деле, он нифига не твой.
В глазах парня вспыхнул огонь злобы – да скажешь, наконец, чей он или нет?!
- Не твой. Я пошутила – Лиза мирно улыбнулась и села на диван, крепче прижимая к себе малыша – я генетическую экспертизу делала, чтобы быть уверенной. Он от моего бывшего.
- И где он теперь?
- Не знаю. Наверное, нашел другую.
- Я бы на его месте тоже нашел. Из тебя ни жена, ни мать не получится – грубо сказал Виктор и ушел, забыв закрыть за собой дверь.


***

В состоянии полубреда он шел по улицам Москвы, пытаясь как-то сложить воедино все события последних дней, понять – для чего все это нужно. И уход Милы, и возвращение сестры и ее ребенок….Где-то в глубине души проснулась совесть и начала больно грызть его. Мысли о том, что ребенок, возможно, его, не давали покоя, по возрасту ребенка - вполне возможно, но внутренний голос говорил об обратном.
- Иногда нам приходится платить за наши ошибки – донеслось откуда-то. Виктор обернулся, но позади него никто не шел, рядом тоже никого не было.


Глава 9

Крест

Вера сидела у окна и смотрела на реальность, плывущую сгусткам белого тумана. Почему-то окна ее дома стали выходить на кладбище. Или они и раньше выходили, просто она не замечала? Вера не стала задумываться над этим, раскуривая трубку с вишневым табаком, а просто смотрела как на кладбище ничего не происходит, только покосившийся, полусгнивший деревянный крест едва заметно покачивался на крыше часовни. Туда-сюда, туда-сюда. Мерно, монотонно, словно тикала стрелка часов. Тик-так. Скрип-скрип. Старый, полусгнивший крест – христианский идол. Они сами создали первую заповедь, и сами же нарушили ее, сотворив себе кумира в образе полусгнившего деревянного креста.
На кладбище появился человек. Вера не могла разглядеть лица, видны были лишь очертания, силуэт, быстро движущийся в сторону часовни. На нем было пальто и шляпа. Он остановился и Вере вдруг показалось, что из-под шляпы торчат рога, но видение тут же растворилось, стоило подуть ветру, которого не бывает в туманную погоду. Человек повернулся к часовне, высоко задрал голову, посмотрел на распятье и перекрестился. Сквозь туман Вера, будто бы услышала его молитву деревянному кресту. Человек молился святыне, настолько же прогнившей, как и он сам, настолько же шаткой, нелепой и ненастоящей, как и все что стояло за ней.
Девушка невольно отвернулась. Зрелище представилось ей неприятным, отойдя от окна, Вера с удовольствием вдохнула дым вишневого табака.
В голову пришла мысль о наказании за свершенный некогда поступок, но она не помнила этого поступка, знала лишь, что нет за ее окнами кладбища, а такую часовню она видела где-то в селе под Астраханью, и в этом городе N ее быть никак не могло.
Голова закружилась и перед глазами поплыл туман. Он вплывал в комнату через щели в закрытом окне, просачивался сквозь стены, окутывал ее своим полотном. Вера не кричала, спокойно вдыхая вишневый дым, стоя на месте, ожидая, когда все это прекратиться. И она была права, но за туманом последовала темнота. Беспроглядная, первозданная. Вере показалось, что она не стоит, а плывет в пустоте, лишенная всякой формы, подобная туману, что был до темноты. Но иллюзия быстро рассеялась, доказав ей, что она все еще – существо, рассеялась когда в разжатую ладонь плюхнулось что-то тяжелое. Рука инстинктивно сжалась. Зажегся свет. Вера снова оказалась в своей квартире . Днем. У окна, за которым не было ни тумана, ни кладбище. А вместо трубки в руке был зажат молоток. Гвозди же, старые ржавые, огромные гвозди, лежали на подоконнике, вместе с запиской.
По телу прошла волна холода. Вера нервно сглотнула и оглядела комнату. На стене, противоположной окну, висел деревянный крест в рост невысокого человека. Ужасно кривой, полусгнивший, покрытый десятками заноз, такой же отвратительный, как то, что было у нее в голове. Девушка рванулась к окну и прочла записку. В руке все еще был молоток.
«Вот молоток и гвозди, вот крест. Прибей к нему себя и виси, пока не простишь. Повиси, как Христос, глядишь, станешь спасительницей»
- Я не верю в Христа – прошептала Вера, бросая молоток на пол, но он, повинуясь неведомой силе, взлетел над ним и снова оказался в ее руке.
- Не волнуйся – сказал чей-то голос, - он в тебя тоже.


***

Седая прядь выделялась на фоне черных волос как кровь на снегу, как черное пятно на белой одежде. Он смотрел в пустоту, желая найти в ней ответ. На его кровати лежала девушка, точь-в-точь, похожая на нее, но эту иллюзию создавала темнота. Темнота часто помогает нам видеть то, что мы сами хотим, не меняя истинного порядка вещей, но меняя другую их сторону в глазах того, кто видит. А при свете дня она была совсем иной – волосы были другого цвета, кожа – темнее, глаза …. Глаза были далеки от тех, к которым он привык, которые он искал. Но что-то внутри подсказывало, что даже если ты умер, нужно продолжать жить нормальной жизнью. Это он и пытался делать, но пока лишь тьма меняла другую сторону вещей в его глазах. И он уже начал думать, что ослеп, как вдруг наступало утро…..


Глава 10

Дом, где не ждут


- Эй! Лиза! – позвал Виктор, открывая дверь в квартиру, где он когда-то жил. Некое странное чувство вины заставило его вернуться.
- Лиза! – дверь была лишь закрыта, но не заперта, и Виктор подумал, что сестра могла ненадолго выйти к соседям или до магазина, не став запирать замок, или же она была дома, и так и не закрыла после того, как он ушел, ведь прошло всего несколько часов с того момента.
- Лиз! – никакого ответа.
- Лиза, ты где? – заплакал ребенок. Громкий, неприятный вопль заполнил не столь отдаленное пространство, и волнами прокатился по квартире.
- Нда… - подумал он, - возможно Мила и была права в том, что дети – вселенское зло. Есть в этих воплях что-то зловещее, эгоистичное, словно каждый ребенок считает себя центром вселенной и его не волнует, что делаешь, думаешь или чувствуешь ты, ведь он плачет.
Виктор пошел на плач. Звуки доносились из-за двери в одну из комнат.
Парень медленно открыл дверь и вошел. На полу, рядом с диваном сидел ребенок и плакал, глядя на то, что еще недавно было его матерью, словно бы понимал, что она мертва, или же, скорее, плакал от собственного эгоизма и брошенности, от того, что на него не обращали внимания. Виктор бросился к лежащей на полу Лизе. Она выглядела вполне умиротворенно, но принять ее за спящую он не мог. В руке она сжимала шприц, я рядом валялась пустая ампула от инсулина.
Для не больного диабетом человека доза инсулина может оказаться смертельной. От укола она потеряла сознание, впала в кому, и от недостатка сахара мозг умер, будь ее организм сильнее, дело могло бы ограничиться лишь комой, из которой, Лиза, могла бы и выйти, но, к сожалению, а, может быть, к счастью, этой дозы хватило. А откуда она взяла продаваемый по рецепту препарат Виктора не волновало, волновал теперь лишь факт наличия ребенка.
Виктор попытался нащупать пульс – жалкая надежда на то, что она еще жива. Нет. От Лизы пахло смертью. Едва уловимый, и совсем неощутимый для людей запах мертвого тела. Его сестра отправилась к праотцам, оставляя ребенка на попечение своему якобы отцу….
Виктор шумно выдохнул, беря на руки маленького Максимку, и пытаясь укачать его, но тот все плакал и плакал, словно, и вправду понимал, что его мать умерла.

***

Могильная плита обожгла холодом мрамора. Мрамор…. Прекрасный…. Твердый. Холодный и мертвый, такой же мертвый, как и те, чьи могилы укрывали плитами из него.
Тонкие пальцы Милы тихо гладили надгробие, фотографию на нем, словно глаза девушки не верили в то, что тот, кому принадлежит могила может быть мертвым
- Папа… - прошептала девушка, чувствуя, как по щеке скользит кристаллик слезы, леденя кожу. Сейчас он мог бы быть уже средних лет мужчиной, который всего добился, у которого есть жена и дочь, но….Все сложилось иначе и его семья досталась совсем другому человеку.
Тихий зимний день. Московское кладбище, да одинокая девичья фигурка в бардовом плаще у могилы отца, которого она никогда не видела живым.
- Папа, скажи мне… - Мила всхлипнула и замолкла, вдыхая ледяной зимний воздух, чувствуя как все ее нутро застывает, становится куском льда, который даже весной уже не растает. Она понимала, что сделала глупость, которая может стоить ей счастья, но понимала и то, что устроила самую лучшую проверку и себе и Виктору.
- Папа, скажи мне, я правильно поступила?
Но отец молчал. Он был мертв. И это все, что она о нем знала.
- хорошо… я пойду… - девушка пожала плечами и, надев на руки перчатки, пошла прочь, ни разу не обернувшись и не заметив того, что рядом с могилой стоит ее отец – призрачный, холодный, но слышащий свою дочь….
Мила вышла с кладбища и ноги повели ее по Москве, мимо шумных магазинов и спешащих людей, через дороги и перекрестки, она шла, не понимая – зачем приехала сюда, и что будет делать в этом городе. Она родилась здесь. Москва была ее домом. Но в этом доме ее никто не ждал.


Глава 11

Молоток, гвозди, и писатель


Алекс смотрел, как тлеет сигарета, зажатая между пальцев Олега, она напоминала ему ускоренный процесс гниения человеческого тела, было в этом что-то жуткое и завораживающее одновременно, потому он смотрел. Смотрел, как тлеет сигарета.
- Че пялишься? – наконец, не выдержав взгляда, спросил Олег. Ему никогда не нравилось то, как его друг смотрит на мир вокруг себя, как замечает мелочи и придает им значение, которого у них нет.
- Я не пялюсь. Я думаю.
- Меньше думай, глядишь, нормальным покажешься.
- Это тебе больше думать не мешает.
- Так я и думаю. Только не так, чтобы это все видели и думали тоже, только не о том, о чем надо. Это у нас ты напоказ думаешь. Все равно, АйКью от этого выше не становится.
- Уж кто бы говорил.
Оба замолкли. Олег как-то странно, словно с презрением посмотрел на сигарету и выбросил ее в открытое окно. Она закружилась в воздухе и неслышно упала на землю, пуская в воздух свой предсмертный дым.
- Нет, все же ты прав, в своей теории о сигарете. Похоже ведь.
Алекс встрепенулся – что? Я не говорил ничего.
- А, прости. Читаю мысли.
Они снова замолкли. Тиканье часов, каждым ударом раздражало нервы, Олегу хотелось взять что-то тяжелое и разбить их, а Алекс задумался над тем, на что похожи часы.
- И на что они похожи? – спросил Олег
- Прекрати читать мысли.
- Ладно, извини. – сказав это, Олег взял молоток из шкафчика и со всей силы ударил им по настенным часам. Стекло треснуло, полетели мелкие его брызги, а крупные осколки посыпались вниз. Олег, хищно улыбаясь, погладил молоток, глядя на вмятину на циферблате – давно хотел это сделать.
- Знаешь, а они похожи на круговорот вещей в природе.
Олег пожал плечами. Алекс, невозмутимо продолжил: вот на их месте будут висеть новые. И ты снова захочешь их разбить.
- Поверь мне, у следующих будет другая участь.
Наступила очередная минута молчания. Молчания в гнетущей тишине. Она давила на голову, словно желая взорвать ее ко всем чертям, разбить ее молотком, так же, как совсем недавно Олег разбил часы, столько лет спасавшие его от беззвучия. Тогда он понял, насколько ужасна тишина и безмолвие, ведь в них хранится покой, который не может обрести ничто живое.
- Скажи мне одну вещь…. – начал вдруг Алекс, запинаясь на каждом слове, словно раздумывая, стоит произносить фразу до конца, или же оставить все как есть
- Да – ответил Олег, и закурил снова
- Вот, вроде бы, все давно ясно, ее уже почти полгода нет, но…. Объясни мне, как она умудрилась прибить себя гвоздями к кресту? Когда ее нашли, свободна была только одна рука, та, что сжимала молоток. Как это возможно? Как?
Олег смял сигарету, даже не заметив боли, когда она соприкоснулась с его пальцем и потухла. Глаза расширились как от ужаса, но он ничего не сказал, а лишь смотрел на друга в полном недоумении, смотрел пристально, изучающе, как на умалишенного, пока слова, наконец, не сорвались с потрескавшихся губ:
- Ты в своем уме? Ее сбила машина, Алекс.
Но Алекс его уже не слышал, в его ушах звучали тамтамы, снова пошли разбитые часы, вращаясь со скоростью ветра, взрывая сознание, ударяя по нему, пока оно не поплыло куда-то, и не пришла темнота. Тогда он ослеп.


***

- Вера? – он открыл глаза, и увидел Веру. Она сидела у окна, перебрасывая что-то из одной руки в другую, Алекс пока не мог понять – что это, зрение решило сыграть с ним злую шутку.
- Вера? Что случилось? – руки упирались в гладкую прохладную поверхность стола.
- Ты уснул за столом – ответила девушка бесстрастно.
- Что вообще происходит? – Алекс потер виски – голова раскалывалась, перед глазами все плыло. Он понимал, что если встанет на ноги, то вряд ли сможет продержаться на них больше минуты. К горлу подкатывала тошнота.
- Я подлила тебе немножко яду, ты не против? Он не смертелен, но помучиться придется.
- Вера? – Алекс сглотнул, пытаясь угадать по голосу девушки – шутит она или нет – Вера, это просто похмелье.
- Ты видишь алкоголь? А ты уверен, что пил? – она посмотрела на него. Алекс увидел на ее лице запекшуюся кровь
- Откуда это? – спросил он, пытаясь сохранять сознание. Он чувствовал, как холодеют конечности, во рту становилось горько.
- Ты меня избил, сволочь! – прошипела девушка, поднимаясь со скамейки.
- Вера, ты в своем уме? Я бы никогда…. – но договорить ему не дали
- Заткнись! Конечно, ты бы никогда. Я просто хотела прибить тебя гвоздями к стене, и ничего больше!
Вера подошла ближе, теперь Алекс видел ее отчетливее, кровоподтек оказался всего-то расплывшейся тушью, а в руке был молоток. Она кинулась на него, как кошка, сбила со стула и села сверху – знаешь, меня все очень достали.
В голове Алекса что-то встало на место и сознание перестало уплывать. Вернулось зрение и силы – Вера, что ты делаешь?
- Гениальный вопрос! Почему ты ведешь себя, как герой твоих чертовых книг?! Ты – банальность, Алекс, такой же как все!
Она прижала его руки к полу и нежно улыбнулась – но ты хорошо будешь смотреться в виде небанального панно на моей стене.
- Вера, черт возьми! – Алекс дернулся и перевернул ее, прижимая руки девушки к полу так же, как она секунду назад – Хватит!
Она снова улыбнулась и ударила его ногой. Удар был чертовски сильным для такой хрупкой девушки, Алекс отпустил руки, Вера снова попыталась перевернуть его, но Алекс ее удержал, не учтя лишь того, что молоток, выпавший из ее руки, все еще, был рядом. Она схватила его и ударила по спине. Алекс взвыл, а Вера резким движением подмяла его под себя
- А теперь, дорогой…- сказала она, все так же улыбаясь – теперь посмотрим, что дальше – она снова ударила его, теперь уже в живот. Парень вскрикнул и согнулся
– Лежать, сука! Не дергайся.
Какая-то неведомая сила развернула писателя и прижала его к полу, словно прессом. Он не мог пошевелиться, будто парализованный. Спина и живот ныли, и он мог лишь надеяться на то, что ничего не сломано.
Вера резким движением расстегнула на нем брюки и опустила голову.
- Вера…. Уйди! – выкрикнул он, но получился хрип. Девушка старательно пробуждала мужское начало, живущее в независимости от желания его хозяина – теперь посмотрим – повторила она и задрала юбку. Ее движения были резче, чем обычно, Алекс видел, как искажалось ее лицо. Ему было больно, так, словно в нужном месте у нее выросли зубы.
- А как было мне, когда ты лишал меня девственности, а? Знаешь, как мне было больно от твоей неопытности и грубости?!
- Я же…. Нет, Вера, ты ведь не была…. Черт, Вера, что ты такое говоришь…. – Алекс прикусил губу и попытался пошевелить руками, но пока безуспешно, а она продолжала двигаться, изгибаясь и рыча
- Сволочь! – прошипела она, и ее лицо на мгновение напомнило ему лицо Насти.
- Да на тебе пробу было ставить некуда! – выдавил из себя парень, на него, вместе с болью, накатывала злоба.
Вера снова потянулась за молотком, но передумала, решив просто ударить его наотмашь по лицу – так!
Алекс оскалил зубы. Вера сжалась и изогнулась, почти встав на мостик – мне всегда нравилось с тобой спать.
Девушка вытерла губы тонким пальцем с алым ногтем и поднялась, одергивая смятую юбку.
Алекс почувствовал, что давление исчезло и он может встать
Вера застегнула на нем брюки и нежно провела рукой по лицу – мой милый, мой хороший. А за тем опять последовал удар – гад! Ненавижу! Ты убил меня!
От очередного удара молотком, парень увернулся и одним рывком поднялся на ноги, едва не угодив под второй болезненный приклад. Движения стоили огромных усилий и отдавались болью по всему телу, но он понимал, что если остановиться – она убьет его
- Ты убил меня!
- Нет! Я люблю тебя, Вера!
- Лжешь! – девушка налетела на него, но он отбросил ее в сторону. Она отлетела и ударилась о стену. Парень услышал, как щелкнули, сомкнувшись, ее зубы, она начала оседать
- Вера! – писатель рванулся к ней, вовремя успев подхватить – милая…. Я бы никогда не причинил тебе боли….
Голова снова стала кружиться, зрение поплыло. Изо рта пошла кровь, а спину с двойной силой обожгло болью. Вера открыла глаза – ты бы мог убить меня…
- Нет. Лучше ты меня.
- Будет исполнено.



Глава 12

Первый день зимы. Год спустя



Он стоял на набережной, той самой, где они расстались год назад, стоял и смотрел на воду. Был снова первый день зимы, однако совсем не похожий на тот, что ушел год назад. Было холодно, ветрено, ветер пронизывал насквозь, а дождь хлестал по лицу ледяными каплями. Дождь зимой – что может быть противнее. А волны в реке плыли, плыли….Набрасывались друг на друга, догоняя, как хищники набрасываются на свою жертву.
Виктор посмотрел на часы.
Она подошла бесшумно, - легко, как ветер и положила руки ему на плечи. Он обернулся, и взял ее ладони в свои. Их фигуры засветились, но серое небо оставалось таким же хмурым, как и до этого. Ему было все равно.
- Здравствуй, как ты без меня? – тихо спросила Мила, протягивая руки, чтобы дотронуться до него.
- Как видишь, я не умер – ответил он хмуро. В глазах девушки промелькнуло разочарование – так зачем ты пришел?
- Но собирался умереть – ответил Виктор и улыбнулся – я знал, что ты придешь. Он обнял ее крепко-крепко и приподнял над землей.
- Значит, мы остаемся вместе?
- Примешь ли ты нового меня? Я уже не совсем тот, что раньше. Моя жизнь изменилась.
- Я постараюсь… постараюсь….

***

- Ты купил машину? – Мила вздернула брови, разглядывая черную «Тойоту», припаркованную на стоянке. Виктор открыл дверцу и пригласил ее в салон
- Да. Зимой на мотоцикле – это уж слишком. Я открыл свое дело, милая.
- Хм… - девушка усмехнулась – а я иду по стопам матери. Заканчиваю книгу, думаю, к лету она уже выйдет в тираж.
- Что ж ты раньше не сказала? – Виктор широко улыбнулся, обнимая девушку. Она тут же вывернулась и юркнула в машину – ладно, поехали.
- А некоторые вещи в этом мире не меняются – хмыкнул парень, садясь за руль. Они выехали со стоянки, вливаясь в поток машин на одной из главных улиц
- Ты живешь там же?
- Пока да, но это временно – Виктор посмотрел на Милу. Она выглядела немного нервной, и в чем-то, разочарованной
- Что случилось?
- Ничего – она отмахнулась, глядя, как за стеклом мелькает серый пейзаж – я думала, что ничего не поменяется.
- Наивная. Ты думала, что только тебе можно меняться?
- Вроде того. Я всегда была эгоисткой.
- Ладно тебе, я это пойму, как-нибудь – парень подмигнул ей, она улыбнулась и наморщила нос – ладно, тормози уже, приехали.
- Да я вижу – Виктор аккуратно припарковался, заглушил двигатель, вышел из машины и, обойдя ее, открыл Миле дверь
- Мог бы этого не делать.
- С каких пор ты стала возражать?
- Забей.
Пока они поднимались по лестнице оба молчали, повисла некоторая напряженность и Мила чувствовала это
- Ты хочешь мне что-то сказать? – спросила она, опережая события. Они остановились на лестничной площадке, и девушка повернулась к нему лицом, - так?
Его глаза на мгновение расширились, будто Виктора что-то удивило, Мила почувствовала, как он нервничает.
- Да. – ответил парень – ты это увидишь сейчас, - он опустил голову, запуская руку в карман пальто, чтобы достать ключи. Звук открывшегося замка громыхнул по площадке раскатом грома, как показалось тогда Миле, а потом снова наступила гнетущая тишина. Во всем доме не было слышно ни единого звука, Мила их не улавливала, как бы не пыталась. Никого не было в квартирах, все ушли. Рабочий день. Ни больше, ни меньше.
Она вошла в квартиру вслед за Виктором, повесила плащ в прихожей, пнула сапоги в угол, резкими движениями стянула с рук перчатки, глядя, как он развязывает шнурки на берцах. Все в полной тишине, будто не о чем было говорить.
- Только не пугайся, хорошо – наконец, сказал он, и до нее не сразу дошел смысл сказанного. Слова показались ей незнакомыми, как если бы они были сказаны на языке, который она не знает.
- Я не пугливая, - сообразив, ответила девушка беззвучно. Виктор кивнул головой, и они вошли в комнату. Все было почти так, как Мила помнила, вот только одно «но» бросилось ей в глаза: детская кроватка в углу комнаты. Девушка встала в дверном проеме, как окаменелая, не в силах сказать ничего. Виктор попытался ответить на вопрос в ее глазах, но глаза оказались пустыми, словно два хрустальных сосуда.
- Прости – только и смог выдавить он.
- И кто она? – переборов желание уйти, спросила Мила
- Моя сестра.
- Ну, ты чертов ублюдок – выплюнула девушка и стала быстро одеваться
- Ты не о том думаешь, родная! Остановись! Я навестил сестру, мы долго не виделись, а она…. Она была с ребенком, она оставила его мне.
- Она умерла?
- Да. – Виктор выдохнул и с мольбой посмотрел на любимую, она только фыркнула в ответ, застегивая молнию на сапоге, толкнула дверь и ее каблуки застучали по бетонной площадке. Виктор прижался к дверному косяку и начал медленно оседать на пол. По телу пробежалось странное чувство полу парализованности, он не смог заставить себя подняться, ноги не слушались его.

***

Каблуки впивались в асфальт, тронутый тонким слоем изморози, плащ развевался на ветру, холод пронизывал до костей. Выступающие из глаз слезы застывали и кололись, но Мила даже не думала об этом, она почти ничего не чувствовала, словно промерзла насквозь, до самой души. Вокруг была суета, машины, запах дыма и выхлопных газов, мороза, гриля, духов, все перемешивалось в единую кашу из движений, запахов и звуков, отдаваясь гулким эхом в сознании девушки. На автомате она вышла к остановке, поймала нужную маршрутку, сошла на нужной остановке, вошла в нужный подъезд нужного дома, поднялась на нужную площадку, открыла нужную дверь нужным ключом. Сделала все, что было нужно. Сделала все, чего не хотела делать. Она знала наверняка, что ей чужой ребенок ни к чему, но знала и то, что ей слишком уж нужен человек, который стал теперь ему отцом. Квартира встретила Милу обычной пустотой и тишиной, которая вползала в каждую квартиру, когда ее покидали жильцы. Пугаясь открытой двери и голосов, тишина растворялась, становилась звуками и снова ждала своего часа. Может быть, это и было частицей ОГРОМНОГО НИЧТО – Хаоса. Но хаос начинается там, где заканчивается все, постепенно превращаясь в ОТСУТСТВИЕ.
И в голове Милы постепенно начинало появляться этого великое ОГРОМНОЕ НИЧТО, лишая ее способности к ощущениям и мыслям. Мила растворялась в собственном хаосе. Ее не было. Была лишь оболочка, упавшая на кровать в спальне, где они когда-то лежали в обнимку, целуя друг друга, сливаясь воедино, становились новым целым с сетях ОГРОМНОГО НИЧТО. Но все рождается из НИЧЕГО, все порождает Хаос, а потому Миле было суждено родиться снова, стать чем-то из ничего, как это когда-либо бывает с теми, кто способен на чувства и мысли.

***

Тем временем Виктор сидел на полу, слушая плач ребенка, разбуженного громким стуком захлопнувшейся от сквозняка входной двери. Максимка плакал уже больше получаса, но Виктор не понимал этого, пока солнце, не вышло из-за туч, не развернулось на закат и не прошло через окна его кухни, ослепив Виктора бело-желтым, холодным зимним светом. В тот момент в его голове мигом пронеслись все события последнего года жизни, всплыли все мелочи, разговоры и ссоры, встречи и расставания, вспыхнуло и погасло каждое слово, сказанное им. Но не было в этом всем ни одной ошибки, он сделал все так, как и должен был, и, может быть, он искупил все плохое, что натворил в жизни, взяв этого ребенка, избавив его от участи детдомовских детей. Ошибкой стало лишь его бездействие в отношении к Миле: то, что он сидел на полу, не в силах двинуться с места, а не поехал к ней, чтобы объяснить все, попытаться поговорить, вернуть ее.
Луч солнца еще раз резанул парня по глазам. Сознание вернулось вместе со способностью двигаться. Виктор резко поднялся на ноги и рванул в комнату, чтобы успокоить ребенка, одно движение, чуть-чуть Силы, засветившиеся желтым глаза. Теперь Максимка спал, а Виктор уже бежал вниз по лестничной площадке.
Яркое ледяное солнце ослепляло, асфальт мерцал сотнями кристалликов, тающих от его ядовитых лучей. Первый в мире вампир пил их ледяную кровь
(Солнце – ничто иное, как вампир, ибо оно отнимает у тебя часть твоей энергии, жизненной силы, иссушая тебя, как родник, сжигая твою кожу, вызывая рак. Бойся солнца. Бойся всего того, что отнимает у тебя силу или время)
В голове почему-то крутились слова его сбрендившей мамаши, которая сдохла от чрезмерного потребления коньяка.
Мотор автомобиля взревел и Виктор нажал на газ, помчался на полной скорости домой к Миле, как безумный вихляя в потоке машин.
Солнце ослепило его.
Что-то вспыхнуло синим, послышался лязг тормозов и удар. Виктора тряхнуло.
Больше ничего не было….


Глава 13

«Алиса в стране чудес»


Вера сидела в кресле и раскачивалась из стороны в сторону, обсасывая большой палец правой руки. Перед глазами мелькали мушки, как бывает на ярком свету. Ее не покидало чувство, что пару минут назад она делала что-то совсем не то. Совсем нехорошее, неадекватное и, попросту, мерзкое. А именно: насиловала своего парня с особым цинизмом и прикладывала молотком по костям. Чувство было именно такое. Но вот в квартире кроме нее никого больше не было. Ни гвоздей, ни креста (совсем не единого, даже перевернутого), ни молотка, ни, тем более, горе-писателя, с коим она…. Как бы это поточнее выразиться…. Делала вид, что встречается уже несколько прошедших лет. На самом деле их отношения были далеки от идеальных, даже нельзя было точно сказать отношения ли это вообще, но точно сказать не могла и Вера, а вот Алекс свято верил в их наличие и принимал девушку со всеми ее недостатками (а их было немало) заскоками, загулами, изменами и прочим, надеясь, что когда-нибудь она, все же, перебеситься и все у них будет расчудесно. Будет белое платье, фата и много гостей в салатах.
Во-первых, Вера не любила белые платья. Во-вторых, не любила салаты. А в третьих: совсем не хотела замуж.
Но это не повод бить человека молотком.
Чувство было именно такое.
Но молотка не было.
И следов насилия тоже.
От нее не пахло сладостью. Не пахло потом. Пахло шампунем, как если бы она только что приняла ванну.
- Алекс?
Но Алекс не отозвался. Его не было в квартире.
- Я, что ли, «Алису в стране чудес» словила? – подумала было девушка, пытаясь найти у себя психическое расстройство, названное так забавно и многозначительно. По крайней мере, состояние ее сознания в последние дни (недели?) больше напоминало болезнь, если ни эту, то похожую, чем что-либо более вменяемое.
Зазвонил телефон.
Вера огляделась и прислушалась, пытаясь понять, откуда идет звук.
Звук шел из кармана халата, повешенного на двери в ванную.
Девушка вскочила с кресла и, как можно быстрее, кинулась к телефону.
Звонок был с неизвестного номера, но Вера ответила
- Да?
- Игра продолжается. Не забудь сохраниться….. Шляпник раздавит кролика….








***

Сквозь сон он чувствовал чье-то тепло. Удушающее и чужое, в чем-то даже отвратительное. Отвратительное с самого первого прикосновения до последнего вздоха. А она чертовски была похожа. Даже не лицом, а чем-то другим…. Энергетикой, запахом, языком жестов. Поэтому он и выбрал ее. Чтобы хоть ненадолго, но победить тишину, почувствовать вкус…
Но тело ее было безвкусным, как и все те, что были раньше.
Он выпивал их без остатка и физически и ментально. Что-то дальше будет не так в их жизни, а у кого-то этой жизни, возможно, и не будет вовсе. Но его мало волновало, что именно эта, чье тепло он чувствовал в тот момент, умрет от лейкемии. Ее кровь текла теперь в его жилах, но она никогда не узнает об этом.
А он просто пытался спать. И не чувствовать этого чертового тепла на своем боку.
Он хотел лишь одного: победить Тишину.


Глава 14

Великое Ничто в колыбели


В тот момент она снова стала ЧЕМ-ТО, но пока еще, ни КЕМ-ТО. Она несколько минут приходила в себя, чувствовала, как кожу стягивают высыхающие слезы, как возвращаются чувства. Возвращалось понимание того, что она совершила ошибку. И Мила нашла в себе силы исправить ее. Она выбежала из дома, ноги понесли ее к остановке. Солнце ослепляло, плащ тянул назад, подвластный силам зимнего ветра.
А впереди была толпа зевак, расположившихся вокруг несуразных пятен на серой ленте дороги. Они смотрели, не думая расходиться, где-то слышалась сирена, возвещающая о том, что скоро смотреть будет не на что. Осколки битого стекла мерцали на солнце, как совсем недавно изморозь на асфальте.
В одной из покореженных машин Мила узнала «Тойоту» Виктора. Сердце подскочило, и девушке показалось, что этот удар мог бы разорвать ее грудную клетку. Она побежала вперед, обезумевшая, забывая дышать, забывая смотреть, она неслась вперед, сшибая прохожих, не понимая, что делает, пока дверь «Тойоты» не распахнулась. Она осознала, что сжимает ручку дверцы, сзади слышны голоса, но никто и не думает подходить, ожидая «скорой», а в салоне, опустив голову на руль, полулежит Виктор
- Только не кричи – произнес он, поднимая голову – я жив. Глаза были закрыты, на лбу проступала кровь. Он попытался улыбнуться, открывая глаза – голова раскалывается, но я жив – сказал он, - как ты здесь оказалась?
Мила хватала ртом воздух, сдерживая себя, чтобы не закричать от радости – я…. Я …. Я совершила ошибку…
- Все мы совершаем – Виктор пожал плечами, отрывая руки от руля
- Нет, подожди, сейчас приедет «скорая»
- Я слышу, но мне не надо,- парень с трудом выбрался из салона, щурясь от солнца – я в порядке.
В тот момент Вера увидела странное синее свечение, исходящее от креста туарегов, который когда-то подарила Виктору ее мать
Виктор хмыкнул, заметив ее взгляд – я лично скажу ей спасибо. Другому бедняге повезло меньше, по счастью это он врезался в меня.
- Один живой! – послышалось в толпе, но никто не подошел ближе. Никто.
- Все будет в порядке? – спросил он девушку
- Ты о чем?
- О нас.
И вместо ответа она просто обняла его.


***

- Пап, а пап? – девушка прижалась к отчиму, и, запрокинув голову, посмотрела на него растерянным взглядом, наморщив лицо, она как-то странно зафыркала – пап?
- Узнаю твою мать – сказал он – что ты хотела?
- Паа…. Ты извини за вопрос, но…. Тебе тяжело было смириться, что я не твоя дочь?
- Моя, моя – улыбнулся он и подмигнул ей.
Мила вздохнула – думаешь, и мне стоит закрыть глаза на все?
Олег прижал ее к себе покрепче, потом отпустил, выдерживая паузу, прошелся по кухне, глядя в никуда, будто размышляя на отвлеченную тему, а потом ответил: не надо закрывать глаза, просто прими все как есть и станет легче. Некоторые вещи просто есть, и не нам изменять их, ведь все для чего-то нужно.
- И что мне делать с этим уб…. Ребенком? А когда он подрастет, что мне ему сказать?
- Да ничего не говори. Отправь в крестовый поход – пошутил Олег
- Папа! Ты еще скажи мне его окрестить надо!
- Не говори гадостей! Как это пошло – навязывать детям религию – Олег поежился и сделал вид, что сплюнул три раза через плечо.
- Думаешь, все обойдется? С этим….
- Да. Если примешь его ни как уб… ребенка, а как СВОЕГО ребенка.
- Ладно… попробую
- Помни, что ребенок – есть НИЧТО. Просто Ничто, из которого можно слепить все, что угодно. Стань для него скульптором, и вылепи ВЕЛИКОЕ ЧТО-ТО, из ВЕЛИКОГО НИЧТО.
- А если он уже жил когда-то?
- И это не беда. Он ведь не вспомнит этого, пока не придет время, а пока… просто будь скульптором. Или реставратором, если случай тот, о котором мы только что говорили. Сделай ВСЕ из НИЧЕГО.
В ответ Мила только пожала плечами и пошла в свою комнату
Она так и не решилась поехать к Виктору, чтобы посмотреть на ребенка. Убедившись, что он в порядке, уже после того, как они провели время в ее квартире, после того, как долго говорили обо всем, она не смогла перебороть себя, не смогла поехать к нему, словно его дом был осквернен чем-то. В ней поселилось странное чувство брезгливости, с которым ей предстояло либо жить дальше, либо победить его…. Либо…………





***


Виктор смотрел на нее хитрыми, издевательски-веселыми глазами. Милу воротило так, словно ее заставляли прикоснуться к разлагающемуся покойнику.
- Эй, это же не мертвечина! – сказал парень, сдерживая смех.
- Я бы лучше труп потрогала – скривилась Мила, и дотронулась до ребенка. Тот засмеялся противным младенческим смехом, как все дети.
- Фу, гадость.
- А ты попробуй по-другому к этому отнестись. Представь, что он – твой.
- Я большим успехом я представлю тебя своим сыном.
- А ты сможешь доказать, что я твой сын? – Виктор удивленно вздернул брови и снова подавил приступ смеха
- Эх, ладно – Мила посмотрела сначала на занавешенное окно, провела взглядом по узору на белой занавеске, мысленно представила, какая она должна быть на ощупь. Дальше ее взгляд переместился на ковер, плавные линии на нем слегка успокоили ее. Девушка сглотнула и опустила руки в детскую кроватку.
- Ура, ты это сделала! – Виктор шутливо захлопал в ладоши. Мила держала на руках ребенка. Вид у нее был такой, словно ее сейчас стошнит
- Я неделю пыталась сюда придти и сделать это – обреченно выдохнула она. Максимка дотронулся ручкой до кончика ее носа. Мила по-кошачьи фыркнула и засмеялась. С этого момента она начинала играть роль.


***

Несколько часов спустя, когда они оба, усталые и сонные лежали в постели, укрывшись одеялом, Виктор спросил
- Ты сможешь его принять?
Мила перевернулась на бок и прижалась к Виктору всем телом, которое было чуть прохладным и влажноватым. Ощутив кожу девушки на своей, он почувствовал, что снова хочет ее, но лишь прижался к ней в ответ
- Я попытаюсь – ответила Мила. В тот момент она и сама не знала, насколько искренне это было сказано. В ней боролось слишком много чувство, эмоций, переживаний и желаний. Она не знала, как можно относиться к чужому ребенку, не знала, кто его настоящие родители, не знала, смогут ли они заменить их ему. Она была в смятении, словно весь мир перевернулся с ног на голову и в одночасье стал чем-то другим.
Мила никогда не любила детей.
Хотя, как рассказывала ей бабушка, ее мать тоже детей не любила, да и не хотела. А потом вдруг все резко изменилось, правда, кому от этого стало лучше – никому не известно. В любом случае, Мила на этот свет не просилась.
Девушка закрыла глаза, потянулась, провела руками по спине Виктора. Тогда она больше не хотела ни о чем говорить, она просто обхватила его ногами, перевернула на спину, и в тот вечер они не думали ни о каких вещах.
Маленькое НИЧТО спало в колыбели и видело сны….



Глава 15

Шляпник, кролик и совесть



«Шляпник раздавит кролика…..»

С этой мыслью он проснулся. Сны снились отвратительные по сути своей. Бессвязные кошмары, похожие на бред умирающего наркомана.
- Шляпник раздавит кролика – сказал кто-то в его голове. Алекс мог поклясться, что никогда раньше не слышал этого голоса. Никому из его знакомых он принадлежать не мог, поэтому писатель начал думать, что сходит с ума.
- Шляпник? Кролик? – он нервно передернул плечами и посильнее натянул на себя одеяло.
- Шляпник и кролик – хихикнул кто-то в его голове, теперь Алексу показалось, что голос похож на голос….
- Впрочем, это не важно, подумал Алекс и закрыл глаза, но вместо темноты увидел отчетливую картину: шляпник давил кролика. Огромный шляпник наступал на несчастного зверька, а тот истекал кровью, но никак не хотел умирать.
- Прямо кадры из игрушки про Алису.
- Шляпник раздавит кролика – веселым голосом отозвался кто-то.
- Кто шляпник, кто кролик?
- Ты шляпник, ты кролик. Все вы. Шляпники и кролики
Голос затих. Алекс сел на кровати и прислушался к своим мыслям. Были только они, никаких голосов или чувства, что в голове есть кто-то еще. Ничего. Только ночь, тишина и темнота за окнами.
- Шляпник и кролик…. Палач и жертва…. Все мы сами для себя и палачи и жертвы, так? Черт, но что это все значит?
Алекс поморщился от боли, прокатившейся волной по спине.
- Так это не сон был? Нет, конечно. Это просто мои мослы разболелись к непогоде, а я разговариваю сам с собой, потому, что больше не с кем….


***

Тишина не уходила даже с рассветом. Он просыпался один или с кем-то, глаза его все сильнее реагировали на свет, и даже темные очки не спасали от этих чертовых лучей. Он забыл, что когда-то мог улыбаться, а потому, отражение в зеркале было хмурым и темным, словно воздух вокруг него сворачивался, как кровь, становился густым и мертвым…. И все чувствовали, что с его приближением вокруг становится холоднее. Но никто не мог поверить в это. Они лишь думали, что знают его, но теперь даже он сам не знал себя. Тишина убивала его. Он сам убивал себя, отказываясь от жизни, которую дали ему. Слишком высокой была цена за нее. Поэтому, он знал, что нужно все исправить. И он не оставлял надежды… Он искал….
Следующим утром его уже не было в городе. Осталась лишь квартира, закрытая на ключ, чтобы не выпускать Тишину….
И в тот момент еще одна прядь черных волос стала седой…


***


- Слушай, мне какая-то хрень снится – Алекс поморщился и посмотрел в зеркало. В нем отразились он сам и его друг Олег, чье лицо исказила ехидная гримаса. Алекс отвернулся, чтобы только не видеть этого лица. Ему показалось, что Олег осуждает его за что-то, только вот не мог понять – за что.
- Месиво какое-то, а потом этот голос, который несет какую-то ахинею про Шляпника и Кролика.
- Ты перечитал «Алису в стране чудес»?
- Нет. Я ее перечитывал дважды, но это было еще лет десять назад.
- Ооо, какая хрупкая психика! – Олег усмехнулся, и от этой ухмылки Алекса покоробило еще сильнее – мерзкая ты адская душонка – сказал он. Чертов демон.
- Homo homini daemon Олег подмигнул своему другу – так было и так будет.
- А я думал, что ты меня поддержишь.
- Так я и поддерживаю, что тебе не нравится? Ты же сам незаслуженно обозвал меня демоном – Олег скорчил еще одну гримасу.
- Я просто хочу понять, что со мной происходит. То ли мне пора в дурку, то ли это все стрессы, связанные с последними событиями. Мне нужно поговорить с Верой – Алекс снова взглянул в зеркало – что не так с отражением? – ему показалось, что его собственные глаза в зеркале меняют цвет и, не мигая, смотрят на него с осуждением
- Да ничего. Просто ты смотришь сам на себя с осуждением.
- Наверное, ты прав – Алекс почесал макушку и отошел от зеркала – что-то здесь не так. Такое чувство, что весь ад, или, по-крайней мере, один его круг, выползает на свободу, чтобы свести с ума нас троих.
- Троих? – Олег вздернул брови, сделав вид, что удивился словам друга, но Алекс мог понять по его тону, что это далеко не так. Олег издевался над ним.
- Только не говори, что….
- Я ничего не говорю. Знаешь, Мартин Лютер считал, что важнее земли и неба – совесть. Совесть – это и есть наш адский огонь, так о каком же аде говоришь ты?



Глава 16

С днем похорон – началом старой жизни



Это были последние дни перед Новым годом. Погода стояла на удивление теплая, было тихо и солнечно. Люди вокруг поддавались предновогодней суете, пахло хвоей и мандаринами. Атмосфера счастья, тепла и уюта. Как жаль, что это – лишь иллюзия, и весь праздник сведется лишь к попойке до потери сознания и пробуждения в салате, это в лучшем случае. А в худшем у кого-то дойдет до драк и взаимных проклятий. В этом суть праздника в России. Бывают правда, индивиды, способные встречать наступающий год вполне тихо, мирно и без лишних граждан, претендующих на звание друзей, знакомых и близких родственников, которые таковыми, и не факт, что были.
Валерия и Мила шли по заполненной людьми центральной улице, разглядывая вывески магазинов и размышляя, в какой из них лучше зайти. В итоге получалось, что заходили они в каждый по очереди, а количество пакетов в их руках неизменно росло.
- Мама, я еще не решила на счет платья – сказала Мила, обращая внимание на парня, проходящего мимо. Тот не постеснялся улыбнуться ей, но Мила лишь фыркнула, шагая дальше.
- Тогда зайдем вот сюда – Валерия взяла дочь за руку и они поднялись по ступеням магазина одежды – я, как правило, одеваюсь здесь. Дорого, но со вкусом. Ни так как во всех этих мажорных лавочках.
Магазин был довольно большим и уютным. В дальнем углу разговаривали две консультантки, как не странно, покупателей не было вообще. Завидев двух вошедших женщин, консультантки поспешили к ним, улыбаясь во все свои 32 зуба.
Валерия тут же вежливо отослала их обратно, сказав, что они разберутся, и на этом вопрос был исчерпан.
- Я думаю, выберем здесь, то, что нам нужно – Валерия уже четко знала, что нужно ей . Ее взгляд упал на платье, надетое на манекен: черное, как и большая часть ее гардероба, не слишком длинное, на корсаже с красными лентами. Нечто похожее она носила в молодости, и с тех пор мало изменилась, поэтому решила примерить его.
Мила же выбирала еще очень долго, пока не остановилась на атласной фиолетовой юбке макси, и кофте из разряда легкой стилизации под 16 век того же цвета.
Когда они выходили, Мила задала вопрос, который Валерия давно ожидала услышать
- Мам, а ты правда меня не хотела?
Валерия нервно сглотнула и поморщилась – кто тебе сказал такое?
- Смутные догадки.
- Тебя я хотела. Мы оба хотели.
- Ты и… мой настоящий отец?
- Да. Я не знаю, что на меня нашло тогда, но ты была желанным, и, поверь мне, не случайным ребенком. Мы хотели пожениться, но… - Валерия вздохнула и улыбнулась – ладно, не стоит об этом. Как у вас с Виктором?
- Да пока ровно и гладко. Даже скучно. Мы не расходимся, но и с дальнейшими шагами не спешим – Мила зевнула, прикрываясь свободной рукой – как думаешь, папе понравится то, что я ему выбрала?
- Понравится, не сомневайся. Кстати, почему Виктор не заходит в гости? Я его уже пару недель не видела.
- У него много дел.
- Хм… везет нам с бизнесменами. Если ты тоже выйдешь замуж за такого, придется не сладко.
- Буду вешаться от невнимания?
- А это от человека зависит. Олег всегда находил время на меня, как бы сильно занят он не был. Всегда есть и было время для прогулок, кафе, кино и, конечно, подарков.
- Виктор примерно такой же. Только если он устал, можно считать, что он будет спать до скончания времен и не проснется, даже если начнется война. Так что мне часто бывает грустно. Мы зайдем как-нибудь вместе. И, если хочешь, давай сегодня пойдем к нему с тобой. Посмотришь на «внука» - последние слова она выплюнула, словно раскаленный свинец. Мимо прошла пара, держащая за руки ребенка, лет четырех. Тот, естественно, ныл, потому, что ему что-то не купили и дальше идти не собирался. Только вот кто его спрашивал.
- Эй, все еще не привыкла к наличию детеныша?
- НЕТ!
- Хм…. Я так и знала. Что ж ты, Мила?
- Да ничего. Не хочу растить чужого ребенка.
- Тогда ищи себе другого парня.
- Я этого люблю.
- Принимай ребенка.
- Не могу. Я честно пыталась! Мам… - Мила остановилась и встала прямо напротив матери, заглядывая ей в глаза. Там как обычно отображалась ирония
- Что? – выдохнула Валерия, переминаясь с ноги на ногу. Волосы искрились на солнце. Глаза начали менять цвет. Мила знала, что когда так бывает – значит, ее мать что-то задумала. Девушка затеребила свободной рукой пуговицу кожаного пальто, потом убрала с плеч светлые волосы, посмотрела на свое отражение в витрине, отмечая, что ее лицо слишком исхудало за последнее время. Но все же… она была красивой. Даже чересчур. Синие глаза увлажнились, словно ей хотелось плакать.
- Мама…. Я не знаю, что сказать… но… в общем… я хочу избавиться от ребенка. Во что бы ты не стало.
Валерия криво усмехнулась – что ж, я тебе помогу в этом.
- Я могла бы сама.
- Не стоит. Я не буду прибегать к помощи ритуалов и прочей мутатени. Я просто заберу его жизнь однажды ночью.
- Думаешь, это слишком?
- Нет. И твое счастье мне важнее.

***

Было уже 31 декабря, когда ребенка хоронили. За несколько часов до нового года пошел снег, такой крупный и чистый, что казалось, все вокруг тонет в ярчайшем свете. Маленький деревянный гробик опустили в землю, зазвенела лопата, загремела падающая на крышку земля. Маленький человечек исчезал навеки в слое земли, милостиво принявшей его. Мила и Виктор стояли рядом, держась за руки, глаза девушки сверлили одну точку, она думала о чем-то отвлеченном, лишь бы скрыть свое торжество и удовольствие, что не придется воспитывать ублюдка. На лице Виктора застыла пустота, нельзя было сказать что он чувствовал в тот момент, он напоминал скорее статую, чем живое существо. А снег все падал, и его сыпали в могилу вместе с землей, сквозь тучи пробивалось солнце, до Нового года оставалось чуть больше девяти часов.
Мила задрожала от холода, плотнее кутаясь в старый, но такой любимый серый шарф. Почувствовав ее дрожь, Виктор выпустил крылья и одним из них обнял девушку. Ей стало теплее, а люди, зарывающие могилу, ничего не заметили, для них – просто пара, потерявшая ребенка, стоявшая рядом и держащаяся за руки. Ничего больше. Люди не могут видеть истинной природы вещей, так же как и их истинного смысла.
Они молча вышли с кладбища, молча доехали до дома, молча вошли в квартиру.
Все это время Мила пыталась понять, что чувствует Виктор, и сможет ли он быть таким же, как раньше, ведь девушка знала, что он любил малыша, видела, как расцветал он, прижимая его к груди, рассказывая ему сказки, укладывая спать. Но ей было этого не понять. Ей неведома была любовь к детям, тем более, к чужим. Внутри смешалось торжество, чувство свободы и счастья. Не было жалости. Ведь дети – это не люди.
Как когда-то сказал Рэй Брэдбери, - «дети, это чудовища, которых дьявол вышвыривает из преисподней, потому что не может совладать с ними»
Миле нравился Брэдбери, и не нравились дети.
Особенно чужие, а о своих она даже думать не хотела.
Они вошли в комнату, и какое-то время неподвижно сидели в разных ее концах. Что-то останавливало девушку, чтобы сесть рядом с ним, взять его за руку, поцеловать. Он казался ей неживым, холодным, но никак не надломленным, словно все его существо переосмысливало, привыкало к новой жизни, пытаясь вспомнить, какой была старая. Сквозь занавески, неплотно задернутые, пробивалось солнце, уже почти погасшее на линии горизонта, был виден снежный танец за окном, и с каждой минутой мир по ту сторону стекла становился все светлее и светлее, холоднее и…. мертвее?
Впервые Мила поняла, что зима у нее ассоциируется со смертью, что зимой ничего не может произойти, что зимой все вокруг не застывает, что зимой проще всего умереть, будто для этого она и создана.
Нельзя умирать весной – все оживает, цветет, становится быстрым и поющее-приторным. Нельзя умереть весной.
Нельзя стать мертвым летом, потому, что летом, все достигает своего апогея, все жарится на медленном огне, портится, стоит лишь отвернуться и тихо стонет. Нельзя умирать летом. Твой запах будет слишком плох, и тобой провоняет вся квартира. Умирать летом стоит лишь, если задумал всерьез напакостить родственникам, или соседям, закрывшись в душной квартире и сломав ключ, оставшийся в замке.
Нельзя умирать осенью. Осень слишком прекрасна, чтобы делить ее со смертью. Все умирающее становится прекрасным, не так ли? Даже если это, что бы это ни было, казалось никчемным при жизни, после смерти или перед ней оно становится нужным, желанным, великолепным, почти совершенным. О покойниках не говорят плохо.
В этом и выгода быть мертвым.
Осенью нужно вдохнуть жизнь до последней молекулы.
А зима – время умирать, после того, как почувствуешь, что все вокруг остыло, а снег станет погребальной песней.
Зимой стоит умереть.
Чтобы те, кто вас искренне любил, смогли воскреснуть вместе с весной.
Зима, время умереть – если вы не эгоист.
Но умирайте так, чтобы вас не хоронили на новый год. Это пошло – портить людям праздник.
Неожиданно резко Виктор встал и вышел из комнаты. Мила напряглась, ожидая, что будет дальше. Сидела, затаив дыхание, как кошка, готовившаяся к прыжку.
Часы показывали половину пятого. В кухне открылся и закрылся холодильник, потом снова послышались шаги Виктора. Он куда-то собирался. Щелкнул замок, и девушка осталась одна.
Она хотела побежать за ним, но вовремя подумала о том, что в некоторых состояниях людей лучше не трогать. Нужно позволить им справиться с тем, что делает им больно, победить своих демонов, а не помогать им расти, подкармливая никчемными словами.
Иногда самая лучшая поддержка – молчание.
Иногда достаточно просто взять за руку, а иногда – выпустить на волю и ждать.
Когда хлопнула дверь, Мила впервые почувствовала настоящую Тишину, когда не слышно ничего, даже звона. Пустую, всепоглощающую Тишину, в которой растворяешься и ждешь, как самой долгой ночью ждешь восхода солнца, так и в Тишине ждешь возвращения звуков.
Девушка закрыла глаза, растирая похолодевшие руки. Ей стало страшно. Страшно потерять того Виктора, которого она знала, она боялась изменений в нем, и в то же время знала о его силе, знала о том, что он способен выдержать все.
Виктор вернулся ровно через девятнадцать минут и семь секунд, но эти минуты Мила запомнила как вечность.
Она слышала, как он вошел в комнату, чувствовала на себе его взгляд, но продолжала смотреть в одну точку, не в силах поднять на него глаза.
Мила ощущала свою вину в произошедшем, ведь это было ее желанием.
Но палачом была не она. Она была лишь заказчиком драмы.
Почему-то ее мать захотела так.
- Мила? – тихо позвал Виктор и опустился возле нее на корточки, его холодная ладонь скользнула по ее запястью и сжала кисть – Мила…
- Что? – прошептала она, наконец, решившись взглянуть на него. Внутри снова оживало торжество. Теперь ведь он принадлежит только ей одной! Только ей….
На лице Виктора мелькнула тень улыбки – я люблю тебя….
- И я тебя. Знаешь, скоро ведь Новый год. Испорченный праздник.
- Нет, с чего ты взяла? Все идет по плану, так? Может, мне стоит радоваться, что не придется играть роль отца, которым я не являюсь – Виктор пожал плечами и щелкнул Милу по носу – как ты думаешь?
Она сдавленно рассмеялась – Вик, ты меня удивляешь…
- Я совершенно обычен, ничего удивительного, но я купил еды. Давай накроем на стол, включим чертов телик и будем отмечать странный праздник.
- Да! – Мила буквально взвизгнула и вскочила с дивана. Виктор поднялся на ноги и крепко прижал ее к себе, девушка прикрыла глаза, вдыхая запах, исходящий от него. Сочетание мороза, мандаринов, кожи и волос. Самый лучший запах на свете.
- Кстати, загляни в холодильник – попросил Виктор бесстрастно.
Мила фыркнула – чего я там не видела. Он же пуст, вся еда, я так понимаю, в прихожей стоит?
- Да, но ты загляни.
Мила пожала плечами и пошла на кухню. Холодильник был пуст, как она и ожидала, девушка хотела уже повертеть пальцем у виска и сказать Виктору, что он «ку-ку», но ее внимание привлекла странная коробка на самой нижней полке. Темно-синяя бархатная коробочка, расшитая белыми бусинами. Аккуратно, словно ожидая, что там бомба, девушка взяла ее в руки и открыла. Внутри оказалось кольцо.
- Выйдешь за меня? – спросил бесшумно появившийся Виктор.
Мила сглотнула – Да.



Глава 17

Вера без надежды


- Иногда, мы думаем, что жизнь – это серьезно, но это только длинная, бессмысленная игра, и не больше. Только игра – Олег пожал плечами, гладя Веру по голове
- Эти сны…. – девушка всхлипнула – я чувствую себя безумной
- Ты не безумна. А сны…. Сны – это только заставки в игре. И ты поймешь, зачем они нужны.
- Перестань говорить со мной, как с душевнобольной! – фыркнула Вера и вывернулась из объятий Олега. Она отползла на другой конец комнаты, и как кошка, свернулась у кресла – не могу больше.
«Я не могла. Убегала. Но убежать от себя нельзя – будешь бегать кругами. Круг замыкался раз за разом, пока я не осознала, что нужно строить новое, а не возрождать старое. И потом были двери…. И было все…. Но я потеряла ключ к этим дверям. Не потеряй ты свои….»
В голове вертелись фразы из прошлого. Но и это было частью игры.
Олег смотрел в окно сквозь узкую полоску между занавесками. Солнце начинало медленно уходить за горизонт. Пахло дождем и костром – видимо, где-то снова что-то жгли. Но никого не было видно. Ни единой живой души. Лишь запахи, звуки, тонкие намеки на то, что здесь должен кто-то быть. Или был. Словно отпечатки в чьей-то памяти.
- Вера?
- Чего тебе – сонно прошептала Вера, пытаясь открыть глаза
- Ты никогда не думала о том, что есть разум?
- Думала. Разум – лишь попытка отличить человека от животного.
- Нет. Человек – такое же животное, как и все остальные. Только разум у него сложнее, следовательно – извращеннее.
- Может быть – девушка повела плечом и снова закрыла глаза. Олег усмехнулся – раздвинуть занавески или не надо?
- Не надо.
Олег с пол минуты разглядывал темные узоры на занавесках, на полоску света, пробивающуюся в щель между ними, на тени, застывшие на потолке – неясные тени предметов, а потом спросил:
- Боишься увидеть свет?
Вера не ответила. Она спала. И ей снилось то, что она давно потеряла – надежда на лучшее.

Глава 18

Перекресток на холме


В последние дни он уже начал верить в свое бессмертие. В последние дни ему казалось, что в этом теле он останется навечно, что жизнь никогда не кончится, чтобы начаться снова. Это ощущение сложно передать словами, но именно оно было с ним в последние дни.
- Не повторяй судьбу некоторых – сказала ему она, и он подарил свой байк старому другу, которому тот теперь был нужнее и полезнее.
- Я хочу уехать отсюда – сказала она, и он начал подумывать о том, где им можно обосноваться.
- Будем жить вечно? – спросил он, но она лишь пожала плечами. Виктор понял, что в бессмертие верит только он, а она лишь собирается дожить до конца эту жизнь.
- Ничего, все равно я пойду за тобой – подмигнул ей он, а она ответила, что будет видно.
До свадьбы оставалось семь дней. Каких-то коротких семь дней. Но все уже было готово, и черное платье для невесты, и кольца из серебра, сделанные на заказ с витиеватыми и странными узорами, и даже небольшой список гостей.
Оставалось только прожить эти семь дней.
Погода стояла тихая, безветренная и жаркая, но жара еще не достигла той точки, когда хочется снять с себя кожу. Было еще терпимо, а кто-то сказал бы, что просто отлично.
Ключи выпали из рук и грохнулись на бетонный пол лестничной площадки.
Виктор хмыкнул и наклонился, чтобы поднять их. Металлическое позвякивание разнеслось в тишине коридора. Виктор резко всадил ключ в замочную скважину и повернул его. Замок обиженно щелкнул и открылся. Парень толкнул дверь. Закружилась голова. Виктор поморщился и вошел в квартиру. Перед глазами заплясали зеленые точки, он прищурился, но их стало еще больше. Сделав шаг, он пошатнулся и налетел на стену, больно ударившись плечом. В голове словно что-то переворачивалось, пульсировало, готовясь взорваться. Зазвонил телефон. В тот момент оно взорвалось…..





***

Аневризма головного мозга.
Он почти не мучился. Он даже не знал, о том, что болен. Как и многие не знают.
Он просто умер. Просто за семь дней до свадьбы. Просто он оставил ее одну.
Мила смотрела на солнце, понимая, что глаза нестерпимо болят от ярких, горячих лучей, она слепла, но никак не могла отвернуться.
А потом вдруг резко закрыла глаза. Вместо темноты за закрытыми веками заплясало пламя. В ушах шумел ветер, играющий с голыми ветками деревьев. Вокруг не было никого. Только она и….. пустота….
То ли, все вокруг, и вправду, стало пустотой, то ли это ей так казалось, но пустота была. Огромная, зияющая дыра в субстанции под названием «Жизнь».
С похорон прошло только два дня. Было тринадцатое марта. Весна только началась, но весна была такой же мертвой изнутри, как и сама Мила. Весна, которая не несла в себе ничего, кроме безвкусного ветра и бесцветного неба. Хотя другие говорили, что весна в этом году – хороша как никогда, и небо сияет нежной лазурью, и ветер пахнет сладостью…..
Мила открыла глаза, из них могли бы хлынуть слезы, но ветер высушил их еще до того, как они смогли пролиться.
Девушка поднялась с земли, и не отряхиваясь пошла прочь от этого места. Она знала, что больше никогда не придет сюда. Старый парк теперь для нее запретен.
Стук ее каблуков расплывался в пустоте, в пустоте таяли все звуки, издаваемые городом.
Она не вспомнила бы, как попала домой.
Она просто вдруг поняла, что сидит на диване в своей квартире и курит вишневый табак.
Дым витал в комнате, и его клубы походили на ядовитых змей.
Она не сразу поняла, что ее зовут. Сначала это было похоже не мысль, сливающуюся с другими, такую же бессвязную и никчемную, потом на идущий издалека, почти неслышный зов, и только после превратилось – в отчетливый звук
- Мила!
- Да, мама.
- Ты даже не спросила, что я здесь делаю и как вошла сюда.
Мила промолчала
Валерия осторожно переступила порог ее комнаты и села на диван рядом с дочерью – извини, что без приглашения… ты ведь сказала, что никого не хочешь видеть…. Но раз уж у меня ключи…
- Отдай их мне, мама.
Валерия молча протянула ей ключи.
- Уходи.
- Может…. – начала было Валерия, но Мила криком оборвала ее:
- Я тебя ненавижу!
Женщина вздрогнула. Лицо ее дочери перекосила дикая гримаса отчаяния и злобы.
- Ненавижу! – повторила она, вцепляясь ногтями в обивку дивана – почему ты не сказала мне?! Ты ведь знала, знала все с самого начала! Ты ведь хотела этого…. Хотела, чтобы я повторила твою судьбу!
- НЕТ! – резко выдохнула Валерия, - ты даже не представляешь, о чем ты сейчас говоришь, Мила…..
- Не представляю? – в глазах девушки загорелась обида – это ты не представляешь….
- Иначе нельзя было. Ты бы не поверила, ты бы не отступила….
- Но я хотя бы знала! – крик Милы перешел на визг, она вскочила с дивана, хватаясь за голову, раздирая кожу на лице почти до крови
- Останутся шрамы – тихо сказала Валерия, не зная что сказать.
- Плевать – процедила сквозь зубы девушка, бросая беглый взгляд на мать. Внезапно она поняла, о каких шрамах на лице она ей говорила. Их не было заметно, слишком уж давно все было, но если приглядеться – кожа на щеках, чуть поодаль от носа, была немного светлее, чем на всем лице, словно ее когда-то ободрали, а потом все заросло, почти не оставив отметин.
- Так ты….
- Да… вела себя так же.
- Мама…. Что мне теперь остается? – девушка внезапно кинулась к матери и обняла.
- Жить
- Сука! – Мила замахнулась для пощечины, но Валерия перехватила ее руку – успокойся!
Девушка зарыдала – мама…. Мама…. Я хочу умереть….
- И мне хотелось. Но я не думаю, что те, из-за кого, хотим умирать мы, хотели бы того же…. Виктор любил тебя, и ему хотелось, чтобы ты была счастлива….
- Я верну его – Мила взглянула на мать. Ее взгляд отражал безумную помесь всех возможных эмоций. По радужке глаз расползались черные пятна, словно что-то внутри пульсировало – я верну его – повторила она низким голосом.
Валерия ахнула – ты же не…. Не хочешь сказать, что хочешь воскрешать его?
- Именно так. Я иду на перекресток.
- Зачем? Это не выход.
- А где выход? «Жить дальше и найти другого»?
- Незаменимых людей нет, Мила.
- Это для тебя нет. Просто ты – циничная сука, которой просто никто не нужен.
- Да, я такая. – Валерия опустила голову и закрыла лицо руками – я прошу тебя, не делай этого, нельзя этого делать… нельзя….
- Я сделала выбор – сухо ответила Мила.


***

День был солнечным, и теперь от этого солнца ей становилось противно, ведь когда тебе больно, вокруг не должно быть радости.
На его могиле не было креста, ведь как можно ставить глупый символ страдания, позорное орудие пытки на могилу того, кто был счастлив, кто был выше людской суеты?
Мила провела рукой по памятнику, на котором была выгравирована спираль – символ вечности, и положила к его подножию три алые розы, - как живому.
- Ты не умер – улыбнулась она, чтобы слезы не хлынули из глаз, и солнечный блик ударил в ее лицо – я ненавижу все это – девушка опустилась на колени, гладя мраморную плиту.
На кладбище пахло пылью и полынью – растением, которое она так ненавидела, растением мертвых, в воздухе стояло марево, как это бывает в жару над дорогами, но Миле показалось, что это лишь искаженная реальность, приоткрытый портал, сквозь который на нее смотрит что-то или кто-то, кто-то.
Девушка встала, огляделась и фыркнула – думаете, сломали меня? Не получится. До встречи, Виктор – сказала она и пошла прочь с кладбища. Марево маячило у нее перед глазами, сопровождая ее до самого выхода, а потом ей показалось, что в воздух взметнулась прозрачная птица, вылетевшая из марева.


***

Перекресток был заброшен давно. Змейки дорог переплетались кривым крестом из песка и глины, а по краям росла трава. Простые сорняки – не больше. С холма открывался странный вид, словно город вдали был лишь нагромождением мусора, оставленного кем-то. Перекресток дорог на холме. Это место Мила знала давно, но никогда не могла подумать, что однажды придет сюда не просто так.
Над холмом гулял ветер. Ветер из вне. Ветер, какого не бывает среди людей, такой ветер живет на заброшенных пустырях, руинах и кладбищах, ветер смерти, ветер с обратной стороны мира.
Мила остановилась, ткнула носком сапога в землю. Вверх поднялось облачко оранжевой пыли. Над ее головой пронеслась стайка птиц, и снова стало пусто. Никого на несколько километров.
Девушка села в позу лотоса на еще не успевшую до конца прогреться землю и сложила руки на коленях.
Она слышала все эти легенды о перекрестках, слышала и легенду об этом холме.
Она не собиралась соблюдать правила ритуала. Она знала, что тот, кого она ждала, придет, обязательно придет. Стоит только закрыть глаза.
Шло время. Тишина сводила с ума, но у нее было терпение.
Наконец, Мила услышала, нет, скорее почувствовала чье-то движение.
Сквозь сомкнутые веки, мелькнула чья-то тень, заслонившая солнце
- Открой глаза – попросил неведомый кто-то. Голос был приятный и принадлежал мужчине.
- А ты меня не ослепишь? – спросила девушка
- Нет.
- С чего мне тебе верить?
- Ты же ждала меня, не так ли?
- А с чего ты взял, что я тебя ждала?
- Ты сидишь тут уже давно, значит неспроста.
- Какой ты мнительный, я просто так сижу.
- Так о деле или нет?
Мила открыла глаза и увидела высокого худого мужчину с тонкой ниточкой усов и прилизанными волосами. Полосатый костюм был отглажен и сидел на нем идеально, всем своим видом мужчина напоминал гангстера 30-ых годов, но Мила знала, что истинный облик его совсем не такой. Все это иллюзия.
- Не ломай комедию, покажись – усмехнулась девушка, выпуская крылья
- Ооо…. – протянул «гангстер», криво улыбаясь – падшая.
- А ты сразу не понял?
- Понял. Но не покажусь
- Что ж ты за демон такой?
- Уробас. Приятно познакомиться.
Мила вздернула брови – но что ты тут делаешь?
- А нельзя? Я просто увидел тебя, и решил, что ты не просто так тут сидишь.
- Разве ты исполняешь желания?
- Вообще-то нет. Я даю силу прощать, я отвечаю на вопросы, я все делаю по чести. – демон поклонился, и Мила увидела, как у него заострились нос и уши
- Я думала, явится кто-то рангом пониже.
- И явился бы. Будь здесь смертный. Но ты – одна из нас. – демон заговорщицки подмигнул и сделал шаг к девушке
- Не подходи – сказала она, не вставая с места
- Хорошо. Чего ты хочешь?
- Я хочу вернуть любимого человека
- Он ушел от тебя? – демон сделал вид что удивился – ушел?
- Умер – буркнула Мила
- Аааа, так бы сразу и сказала – Уробас картинно развел руками – чем могу помочь я?
- Можешь воскресить его?
- Ну… если подумать….. могу договориться.
- С кем?
- С кем надо.
- А цена?
- Ооо…. Ты спрашиваешь о цене! – вот теперь Уробас удивился на самом деле и его губы растянулись в улыбке
- Да. И откуда мне знать, что ты меня не обманешь?
- Я Уробас. Я никого не обманываю. – спокойно ответил демон.
- Воскреси его. Сделай его живым.
- А что мне за это будет?
- Что хочешь. Только пусть он вернется прежним.
Демон сел напротив девушки в такую же позу. Она взглянула в его глаза и увидела там вековую мудрость и…. доброту….
- почему…. Почему явился ты?
- Потому, что я не хочу, чтобы тебя обманули.
- С чего такая честь?
- Ты дочь Высших демонов Ада
Мила сглотнула. Ее зрачки расширились – что ты сказал?
- Так, давай о деле – встряхнувшись, ответил демон
- Эй!
- Или говори, или я уйду.
Мила резко выдохнула – хорошо. Чего ты хочешь?
- Этого не я хочу. Так будет. Ты сегодня же уезжаешь из города, и никогда не возвращаешься сюда.
- А Виктор?
- Он будет жить. Но будите вы вместе или нет – я не знаю. Он должен будет найти тебя, и вы будите вместе, если любите друг друга.
- А ты сомневаешься?
- Все в этом мире подлежит сомнению. Начни новую жизнь вдалеке отсюда. Ты согласна?
Мила молча кивнула…..



Глава 19

Муки совести


Крест был перевернут. Она понятия не имела, откуда ему тут взяться, но он был: огромный металлический крест, висевший на стене ногами вверх. Вера пыталась не замечать его, продолжая двигаться. Алекс сминал руками простынь под ними. Светлые волосы рассыпались по подушке, затуманенные глаза смотрели на нее. Вера отдавала себе отчет в том, что хочет вечного продолжения этих моментов.
- Вера…. – выдохнул Алекс, приподнимаясь, она выгнулась и легла на него, приняв почти мужскую позу. Перевернутый крест перестал мозолить ей глаза, но она могла поклясться, что его не должно быть на стене. В его доме, вообще, не было крестов. Тем более, таких огромных.
Но стоило девушке поднять голову, как она увидела, что на кресте вверх ногами распята она сама….
Вера вскрикнула. Алекс дернулся, и ей показалось, что он не просто взял ее за талию, а вцепился стальными когтями, разорвал кожу, вошел в плоть….
Плоть….
То, чего хотим все мы……
- Вера!
Но голос перешел в хрип. Девушка закричала, в глаза ударил яркий желтый свет, растаявший как видение, и она поняла, что лежит на спине, на чем-то жестком и узком. Все вокруг было белым и холодным. Острая резкая боль обожгла ее от самого горла до паха
- От чего померла то? – спросил незнакомый голос, и другой ответил:
– Вскрытие покажет.

***

- Вера? Что происходит? – услышав голос, она снова закричала, взвившись на кровати, как ошпаренная. Глаза готовы были вылезти из орбит, а сердце колотилось, готовое разорваться.
- Вера! – Алекс схватил ее за запястье, - черт возьми…. Ты ледяная…. – парень придвинулся ближе и навис над ней, разглядывая. Ее кожа стала мертвенно-бледной, на лице и теле выступили синеватые прожилки сосудов и вен, губы неестественно побелели – Вера, что с тобой?
Девушка в ужасе смотрела на него, пытаясь заново учиться дышать. Выдохи получались прерывистыми, а вдохи излишне шумными.
- Вера! Очнись! – парень слегка встряхнул ее. Вера моргнула – Алекс… - ее голос походил на шипение змеи, однако губы начали приобретать нормальный оттенок. Она схватила простынь и натянула на обнаженное тело, закрываясь до самого подбородка, как испуганный ребенок – я видела, как они меня вскрывают – прошептала она, судорожно сглатывая.
Алекс поморщился – вскрывают? – все его нутро сжалось в комок, вспомнились кошмары, мучавшие его в последнее время, - Вера?
- Дд…да?
- А мне как-то привиделось, что ты умерла, и мы с Олегом пришли в морг на опознание.
- Ужас – Вера поморщилась, но она уже выглядела так, словно ничего не случилось – давай забьем на все это, ладно?
Алекс пожал плечами в ответ. Но девушке, похоже, было все равно, она сбросила с себя покрывало и оседлала парня, развернувшись спиной к нему.
В этот момент что-то загрохотало, вспыхнуло, послышались громкие аплодисменты, а с потолка полетело конфетти, яркий свет ослепил обоих, комната замелькала синим, зеленым и розовым цветами.
Все стихло так же внезапно, как и началось, и в комнате появился Олег с магнитофоном – я поставлю на перемотку, ладно? Аплодисменты хорошие.
Алекс и Вера с открытыми ртами застыли, не меняя позы.
- Олег, мать твою? – только и смогла выдавить девушка, все еще не зная – удивляться или пугаться, или просто бить морду братцу.
- О, какая поза! – с любопытством разглядывая пару, сказал парень и обнял магнитофон, поглаживая его, как свернувшегося на руках кота.
- Скотина, выйди отсюда! – сквозь зубы сказал, начавший приходить в себя Алекс
- Нет, не уйду – Олег запрыгал на одной ноге и скорчил гримасу - скажу по секрету – начал он шепотом – я к вам пришел, навеки поселиться…. – ой, это не моя фраза, а чья? Не помню, ну ладно. А, вы, наверное, интересуетесь, что я тут делаю? Ничего не говорите! Вы стали победителями реалити-шоу «мои любимые глюки» И зрители ликуют! – он нажал на кнопку «плэй» и из динамиков магнитофона опять полетели записанные на пленку аплодисменты.
Вера быстро соскочила с Алекса и выхватила из-под подушки нож – я тебя, нахрен, прирежу!
- Да не стоит – грустно выдохнул Олег и захрипел, изображая муки боли – так пойдет?
- Ты что тут делаешь? – спросил Алекс, поднимая с полу свою одежду и кидая Вере ее платье
- Я ж сказал уже, а вот что тут делаете вы? Поздравляю! – хмыкнул Олег и глаза его засветились ярко-зеленым – вы заслужили просмотр интригующего фильма, под названием «несколько лет до…» - Алекс и Вера не успели вздрогнуть, как стена напротив кровати превратилась в огромный домашний кинотеатр, а свет погас
- Присаживайтесь, смотрите – холодно сказал Олег.



Глава 20

Круговерть



Виктор схватился за голову и упал. Зеленые точки мелькали перед глазами, мир расплывался, как акварель. Он понимал, что умирает….
Потом была пустота, из которой доносились неясные звуки, ветер и нечто, зовущее к себе. Была дорога, и странный покой, сопровождающий его.
Была темнота. И лицо любимой, проступающее из этой темноты. Была Тишина. Первозданная. Величественная Тишина. Были три розы на могилу – как живому. Было еще что-то…. Но он не мог теперь вспомнить – что. Он помнил только Темноту и Тишину, которые так не хотели его отпускать…..
Еще он помнил сине-черный мир, в котором побывал до того, как наступила Темнота.
А потом был Свет.
Желтый, словно от настольной лампы, но чудовищно жгучий, болезненный.
В голове, в последний раз, будто что-то разорвалось, и Виктор пришел в себя.
Он лежал в собственной постели, укрытый по грудь теплым одеялом.
И жив, и мертв одновременно.
Его не было, но он был. Кто-то обманул все законы. Кто-то выдернул его обратно в Мир живых. И Виктор знал, кто это сделал.
- Мила…. – тонкие губы приоткрылись в шепоте.
Но этот шепот поглотила Тишина.
Он смотрел и видел Темноту.
Он думал, что слеп, но это было не так. Просто лишь Темнота могла понять его. И лишь в ней он мог оставаться собой……


***

Город N встретил ее непогодой, совсем не радуясь тому, что она приехала.
Она знала, что никто здесь не ждал ее, Девушку без судьбы. Девушку без прошлого. Девушку без настоящего.
Она стала чистым листом, на котором можно написать все, что угодно, ведь никто не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть. Для всех – она лишь случайная прохожая. Ее никто не знал здесь.
Она сбежала от всего, что было у нее.
И даже имени теперь не было.
Ничего. Все стерто, чтобы начаться заново.
Ливень хлестал по лицу розгами, с ресниц капала вода, мешая смотреть.
Она стояла у входа в метро и не знала, что ей делать, куда идти, как быть.
Она была никем. Никем в огромном городе из безумия. Городе, который способен сожрать любого, кто не в силах справиться с его ритмом.
Мокрые волосы, ставшие теперь черными, облепили лицо, кожа на груди и шее покрылась мурашками от холода. Ливень бил ее.
Игра началась, и она знала это.
Машины неслись мимо нее. Были и люди, бегущие в метро, чтобы укрыться от ненастья. А она стояла и ждала. Ждала просто так. Ждала НИЧЕГО.
Но вместо ничего был парень, который появился невесть откуда.
- Эй! – позвал он, подбежав к ней, прикрывая голову газеткой. На нем была только белая шелковая рубашка, которая успела насквозь вымокнуть и прилипнуть к телу, да джинсы, из светло-голубых, превратившиеся в темно-синие от дождевой воды. С носа капала вода. Парень щурился, пытаясь смотреть на нее. Газета не спасет от ненастья.
- Девушка, вы заблудились? – спросил он, а она подумала, что ничего глупее и придумать нельзя, но ответила, смахивая с лица воду – с чего вы взяли?
- вы стоите здесь уже давно под этим ливнем
- Вам то что?
- Просто.
- Маньяк что ли?
- С чего вдруг? – парень даже не обиделся. Он просто выбросил мокрую газету и отжал волосы, собрав их в толстый длинный пучок
- Тогда какое дело?
- Жалко вас. Вы приезжая?
- А так похоже?
- Вообще-то да, – парень пожал плечами, - меня зовут Алекс, я был в гостях у друга, кстати, вот там он живет – он указал рукой на окно третьего этажа дома рядом с метро. Окно выделялось синей пластиковой рамой, - думаю, может, вернемся к нему вместе? Я не могу смотреть, как вы тут мокнете.
Она протянула ему руку – Меня зовут Вера.


***

С тех пор, как он понял, что его больше нет, прошло всего два дня.
Его нет среди мертвых, но он больше не принадлежал и к живым. Он стал чем-то средним, чем-то иным.
Виктор чувствовал себя отверженным, и, так же, полностью свободным от всего человеческого и условного. Он стал тенью, спутником которой был вечный мрак, что царил внутри него.
Там, где должна была быть его могила, теперь зияла пустота. Вырытая яма для того, кто умрет следующим. Ничто не напоминало о том, что когда-то там находилась его могила.
И лишь удивленные лица когда-то друзей напоминали Виктору о том, что он умер.
Они видели его и не могли узнать, не могли поверить, для них все было шуткой, неправдой.
Они боялись его.
И он понимал это.
Никто теперь не верит в невинные розыгрыши.
Невинных розыгрышей не бывает. Бывают только жестокие шутки…..
- Мила… Мила… - беззвучно звал он. Но она не могла услышать его. Он потерял ее. Ему сказали, что она уехала и больше не вернется.
Ее мать встретила его удивленно, но без страха. И она была единственной, узнавшей его.
Она лишь сказала, гладя его по щеке:
- У нее получилось то, чего не вышло у меня…. И я рада, что у меня не вышло….


***

Он снова отжал волосы и тряхнул ими. Брызги разлетелись по коридору и разбились о стены и перила. Вера пальцами зачесала мокрые волосы назад и стерла потеки воды с лица. Алекс улыбнулся ей белозубой улыбкой, и девушка заметила, что один из его клыков длиннее другого.
- Идем? – спросил он, и жестом указал на лестницу вверх. Она молча кивнула и они начали подъем. Нужная дверь располагалась на третьем этаже, она была не заперта, толкнув ее, Алекс вошел. Следом вошла Вера. Она оказалась в длинной прихожей, в которой почти не было мебели, если не считать вешалки и столика с телефоном. Над головой горела люстра из желто-зеленого стекла, вдали виднелось окно кухни, то самое, на которое указывал ей Алекс несколько минут назад, из синего пластика. На нем висела кружевная белая занавеска, цветов на подоконнике не было. В кухне тоже горел свет, и доносились звуки радио, болтавшего ни о чем, тихонько поскрипывала табуретка, как будто, кто-то на ней раскачивался.
- Олег! – крикнул Алекс, снимая туфли.
- Пришел? Один? – из кухни показалась голова молодого человека с длинными темно-рыжими волосами – о, вижу, что нет. Здрасте, барышня!
Вера только кивнула в ответ. Приглашать ее пройти было не нужно, она сама уже начала осваиваться. Сбросила туфли, часть мокрой одежды и пошла на свет.
- Привет, - сказала она.
- Как звать? – спросил парень, словно не замечая, что из одежды на девушке остались только дорожные серые брюки и черный лифчик, мокрая рубашка была зажата в руке.
- Ми…. Вера… - ответила девушка.
- Я Олег. Промокла, Вера?
- А что не видно – прыснул за ее спиной Алекс, снова стряхивая воду с волос.
- Ты, собака дикая, перестань так делать! – пробурчал Олег, - ты мне обои новые своим кислотным хайром испортишь!
- Не бурчи, бабка старая – весело парировал Алекс и удалился в комнату, из которой вскоре донесся шум работающего фена.
- Что будешь? – спросил Олег, глядя, как девушка садится на скамейку у окна. Следы ее босых ног пятнами выделялись на линолеуме – да у тебя и ноги промокли…
- Ага. Обувь потекла. Но это ничего, завтра куплю новую.
- У тебя здесь кто-то есть? Ну, в городе… - с сочувствием спросил Олег, зная, каков будет ответ.
Вера отрицательно покачала головой, руками перебирая мокрые черные волосы. Олег отметил про себя, насколько жалко она выглядит: девушка с детским лицом и глазами Вечности.
- Мы с этим болваном – он кивнул головой в сторону комнаты, куда ушел Алекс, - увидели тебя в окно. Сначала я не обратил внимания, но его что-то привлекло, а потом…. Ты стояла и стояла у этого метро. Пришлось его отправить через дорогу, чтобы тебя не оставлять под дождем – парень как-то странно улыбнулся, полу - заговорщицки, полу - снисходительно, - понимаешь, он…. Писатель. Этим все сказано.
- Александр Нехристь? – Вера вздернула брови, припомнив имя одного писателя, несколько книг которого она прочла в прошлом году.
- Ага – ухмыльнулся Олег, - скрещивая руки на груди – лично я думаю, что он просто фигней страдает, но его гонорары говорят об обратном.
Вера пожала плечами, глядя в окно. Дождь не прекращался, заливая город потоками воды – не знаю, мне понравилось. Он не банален.
- Думаешь? Все, что делается сейчас – это плагиат на то, что было когда-то.
- Не спорю, но сейчас ведь уже никто не вспомнит – на что.
- И это тоже верно.
В тот момент в кухне появился Алекс с пушистой гривой светлых волос и чистой рубашке
- Меня обсуждаете, девочки?
- Вас, мадам – ехидно ответил Олег
- Ты Алекс Нехристь? – Вера прищурилась, - правда?
- Да, а что, эта птичка – он кивнул в сторону Олега, - уже напела?
- Он сказал, что ты – писатель, дальше и так можно догадаться.
- Эх, нехороший человек. Вера, может, тебе волосы высушить и одежду сменить? Если хочешь, прими душ!
- Любит он распоряжаться в чужих квартирах – сказал Олег, - но он прав. Вера, не сиди, иди в душ. Я тебе одежду принесу.
Девушка послушно встала и поплелась в ванную, бросив на ходу, - у меня одежда в чемодане, распакуйте ее, пожалуйста. Я буду жить у тебя, Олег.


***

Они сидели в комнате, в креслах, расположенных друг напротив друга.
Алекс молча разглядывал ее, пытаясь до мелочей запомнить каждую черточку на красивом лице. Она настороженно отвечала взглядом на взгляд
- Что? – спросила Вера, вздернув брови, - у меня рога растут?
- Нет. Просто нравится смотреть на тебя, – парень почесал лоб, - похоже, рога начинают расти у меня.
- Девушка гуляет?
- У меня нет девушки. Уже целый месяц как.
- Как ее звали?
- Настя.
- Банальное имя.
- Она и сама была банальная. Мы были вместе несколько лет, а потом…. Потом дело едва не дошло до свадьбы. Я решил все это прекратить за месяц до, и вот уже месяц я свободный человек. Я не любил ее….
Вера нахмурилась – дурацкий поступок.
- Ты осуждаешь меня?
Девушка задумалась, и после недолгой паузы ответила: нет. Это, хотя бы, было правдой.
- Откуда ты? – спросил Алекс, вставая с места. Он хотел подойти ближе к ней, но по взгляду понял, что не стоит.
- А тебе важно?
- Интересно.
- Издалека.
- У тебя есть семья?
- Не важно. Все не важно, Алекс. У меня нет прошлого, так что, не спрашивай ни о чем, договорились?
Алекс передернул плечами и кивнул.
- А если я скажу, что….
- Хватит жить в чужой квартире? Так это вопрос к Олегу, он пока не против.
- Нет, что ты! Если я скажу, что….. ты нравишься мне…..
Вера резко выдохнула, вспоминая эпизод из прошлого, глаза остекленели и застыли на лице Алекса. Парень испуганно смотрел на нее – что-то не так? Мне не стоило, да? – грустно спросил он и развернулся, чтобы уйти, но девушка остановила его – подожди!
- Да?
- Ты мне тоже…. – она не знала, зачем сказала это, ведь еще несколько дней назад ей меньше всего хотелось быть рядом с кем-то, ей просто нужно было где-то переждать пару недель, прежде, чем она найдет себе квартиру, а тут…. Вдруг эти двое созданий стали ей почти семьей….
В ту ночь она уснула рядом с Алексом, с трудом высвободившись из его объятий, и ей было противно.
Она надругалась над собственной душой, в попытке забыть прошлое.
Но что-то внутри нее стало меняться. Теперь она уже не была Милой. Она становилась Верой – персонажем, придуманным ею же, девушкой без прошлого.
В ту ночь ей снились сны…..


***

Могила была разрыта и пуста, ожидая того, кого положат в нее. Над кладбищем повисли грозовые тучи, тяжелые и серые, как свинец, сильный ветер гнал оранжевую пыль между могил, поднимая ввысь сухие лепестки когда-то живых цветов и вырванные травинки.
Грянул гром, и девушка увидела комнату. Темную, тихую, пахнущую сухими розами, в дальнем конце горел ночник, накрытый синей тканью. Комната напомнила ей мир Мертвых, но Вера знала, кому она принадлежит.
Появился Виктор, сначала его силуэт – четкий и черный, потом стали видны его черты, бледная кожа и шрам на лопатке, портящий совершенство. Он сидел у окна, глядя в пустоту, Вера, словно вращалась вокруг него, словно ей давали шанс запомнить его таким, какой он был.
- он будет искать тебя – сказал знакомый голос демона, - но вот найдет ли – этого никто не знает. Для тебя же – началась игра, и ты сама ее выдумала. Тебе не дадут отступить….
Ее потянуло куда-то, словно чьи-то руки схватили и потащили прочь. Вера закричала, прежде чем проснуться.
Над ней склонился Алекс….
- Эй! Как ты? – обеспокоенно спросил он.
Вера провела рукой по его плечу, на которое он опирался – ничего – выдохнула она, - ничего.
- Кошмары?
- Да.
- Мне тоже они снятся – сказал он, нежно обнимая ее. Сначала было странно. Потом тепло…. А дальше – была темнота….


***

Шесть лет спустя…

Квартира Веры оставляла желать лучшего: заросшие паутиной потолки, ободранный местами линолеум и страшный бардак во всех имеющихся комнатах.
В комнате девушки орала музыка, слышалось клацанье по клавишам и периодическая ругань.
Олег едва не растянулся на полу, споткнувшись о сломанный картридж от принтера – твою мать, Вера! – крикнул он.
- Заходи, братец! – весело ответила она – у меня не заперто!
- Да я уж понял. А если б кто чужой ввалился? – с укором спросил Олег, пытаясь переорать музыку.
- Да ну? – Вера удивленно выкатила глаза – тут чужие не ходят.
- Тут свои-то ходить бояться – сказал Алекс, вышедший из смежной комнаты.
- И не говори – буркнул Олег, оглядываясь в поисках стула, на котором не лежала одежда, не стояли банки от коктейлей и не лежали запчасти от компьютеров и прочей техники, не найдя такого, он остался стоять на месте.
- Да ты не стесняйся, присаживайся! – хитро прищурилась Вера, продолжая клацать по клавишам – еще минуту мне дайте и я закончу!
- Присядешь тут, как же – буркнул Олег, брезгливо сбрасывая со стула банку из-под коктейля. Банка сердито звякнула, упав на пол, и покатилась под диван. Парень сел, и закинув ногу на ногу, снова огляделся. За тот месяц, что он не приходил к названной сестре, ее жилище стало еще хуже, чем было, хотя он всегда считал, что хуже уже некуда.
- Что за хрень тут творится, Вера?
- Хрень, хрень – отрешенно буркнула она.
- Не играй в эхо.
- Да не хрень. Работаю я.
- А при чем тут бардак? Неужели так сложно хоть иногда убирать за собой? Весь этот мусор…. – Олег недоумевающее и, одновременно, брезгливо развел руками.
- Да не наезжай ты на нее – вмешался Алекс – она работает, сказано же.
- Ага, портит другим жизнь.
- Ничего подобного
- Всего-то пишет компьютерные вирусы
- Она их еще и лечит.
- Ну, да, сначала напакостит, потом разбирается. Прямо как Касперский.
- Я сайт взламываю – отозвалась Вера.
- Говорю же – снова развел руками Олег, - только и делает, что кому-то портит жизнь.
Вера обернулась и посмотрела на брата. Глаза девушки зло засверкали – я всю жизнь только и делаю, что порчу все! – прорычала она, и тут же осеклась. Глаза сделались испуганно-детскими, как будто, она сказала нечто непозволительное. Мгновение – и все прошло, Вера снова стала собой. Суровое лицо и задумчиво-отрешенный взгляд. Алекс передернул плечами. Олег усмехнулся – самокритично – сказал он, кривя губы.
- Пошел ты – огрызнулась Вера, с силой ударяя по клавишам – готово! Можно смело звонить клиенту. Чертов «контакт» с их тупой защитой – из горла девушки донесся короткий победный смешок.
- идем бухать? – спросила она, разворачиваясь на стуле и с задором глядя на парней.
- Нет, я пас – отмахнулся Олег – лучше домой пойду.
- А чего тогда приходил?
- Так я не ожидал, что бухать опять предложат – парень встал с кресла и направился к выходу
Алекс буркнул ему что—то невразумительное вслед, а Вера не сочла нужным попрощаться.
- Я надеялась, что он с нами – грустно поджав губы, сказала девушка.
- Ладно, оставь. Он странный в последнее время. Кстати, Вера, можно вопрос?
Наступила секундная пауза. Вера подняла на Алекса прищуренные, изучающие глаза, словно пыталась понять, что это будет за вопрос и стоит ли ему произносить его в слух. Алекс ждал.
- Нет – резко ответила она и снова повернулась к монитору.
- А все же?
- Валяй.
- Ты всю жизнь все портишь? В смысле? Вера, кем ты была до?
- Не твое дело.
- У тебя ведь есть прошлое – мягко сказал Алекс, кладя руку ей на плечо. Вера фыркнула, сердито сбрасывая ее – нет. У меня нет прошлого.


***

Вера глубоко вдохнула, пытаясь сдержать слезы. Она посмотрела по сторонам, оглядывая комнату, и ей стало противно, не столько от обстановки, сколько от собственной жизни
- Ненавижу…. – прошептала девушка, поддаваясь давящим слезам. Сознание воссоздало образ Виктора, как раз в тот момент, когда она подумала, что у нее не осталось ни одной его фотографии.
- Я люблю тебя – Вера провела раскрытой ладонью по воздуху – люблю….
- А как же Алекс? – спросил внезапно появившийся знакомый мужчина в с полосатом костюме
- Уробах? Черт тебя сюда принес – буркнула Вера, вытирая слезы.
- Прости, что так вторгаюсь, но я пришел предупредить тебя…. – демон виновато пожал плечами – дело идет о цене.
- О цене?
- Так как же Алекс?
- Дался он тебе
- Ответь
- Он мне очень…. – Вера сглотнула, задумываясь над своими чувствами, - он мне очень дорог.
- И все?
- Все
- Ты врешь.
- Отвали.
- Ладно, раз уж я по делу…. Тебе нужно бежать отсюда. Иначе твои прошлые действия могут ударить по твоим близким. И ударить сильно.
Вера сжала челюсть и схватилась за голову – как?
- Как угодно. Ты ведь вторглась в естественный ход вещей шесть лет назад. Теперь, где ты – там хаос. Беги, пока не стало плохо всем.


***


По лицу катились слезы. Вера сидела на подоконнике, видя свое неясное отражение в оконном стекле. Она все понимала: нужно было бежать. Осознание того, что ей некуда возвращаться – нигде ее не ждут больно ударяло по чувствам.
Вернуться домой через столько лет – там все уже не так, там все привыкло к ее отсутствию, и ей не хотелось нарушать заведенный порядок жизни. Жизни тех, кого она любила. С тех пор, как она уехала, прошло много лет, и было бы глупо возвращаться в семью.
Найти Виктора – нельзя. Она же пообещала. Нельзя быть с ним. Она и так слишком сильно нарушила естественный ход вещей.
Вера подумала о своих нынешних друзьях, об Алексе, который оставался рядом несмотря ни на что. Любящем ее Алексе… Но вот что чувствовала она? Вера отмахнулась от этих мыслей. В конце концов, пора было собираться. Пора было исчезнуть из их жизни навсегда.
Перед глазами проносились самые лучшие моменты за эти шесть лет, она осознавала, что будет тяжело. Слишком тяжело.
Продолжая глядеть сквозь оконное стекло, Вера увидела, что в нем уже не ее отражение. Она видела свою мать
- Не плачь, дочка – услышала девушка голос в своей голове – ты лишь делаешь то, что должна. Время расставит все на свои места, и ты поймешь…. Только не сорвись, хорошо….
Девушка всхлипнула. Шесть лет она не видела ни мать, ни отчима
- Мама! – почти крикнула она, ударяя по стеклу. То зазвенело, завибрировало, но, чудом, не треснуло
- Больше двадцати лет назад я так же сидела на подоконнике и рыдала. Тогда мне тоже некуда было идти. Я нигде не могла остаться. Все было чужое, нужно было идти дальше, но я не знала – куда…
Вера провела ладонью по стеклу, разглядывая образ матери. Та мало изменилась за эти годы, разве что тонкая сеть морщинок тронула кожу вокруг глаз, да волосы чуть посветлели, словно выгорели.
- Я хочу попрощаться, дочка….Мне не долго осталось…
- Я хочу приехать, мама….
- Ты не успеешь, да и незачем. Город тебя не пустит назад после того, что ты сделала. Еще не время.
- Мама…. Ты нашла того, кого искала?
- Нет, – женщина в отражении грустно вздохнула – и не думаю, что смогу….
- Жаль….
- Да… но ничего…. Это только промежуток в вечности. Однажды, мы все будем вместе, не важно, из какого мы мира.
- Я хочу домой – всхлипнула Вера
- Ты вернешься домой. Однажды, когда все встанет на свои места….
- Когда это будет.
- Я не могу тебе сказать. Прощай, дочка…. Мы с папой любим тебя….
- Мама! – крикнула девушка. Но образ матери уже покинул ее. Она крепко сжала ладони и зарыдала….



***


Она спускалась вниз неторопливо, даже, казалось, опасливо нащупывая под ногой очередную ступень, бросая странные, короткие взгляды на стены и пол лестничных площадок этого здания советской эпохи. В те моменты ей казалось, что дом проглотил ее, и она пытается найти выход из его чрева, пробиться на свет, проливающийся внутрь через глаза-двери, ведущие на балконы, а оттуда – уже в коридоры к квартирам. Как же хотелось побороть себя, остановиться и вернуться назад, чтобы, хоть что-то сказать на прощание, хоть одну единственную фразу, но нет…. Вера знала, что уже не вернется, и прощание было бы контрольным выстрелом сразу в две головы. Она не стала ждать, когда он вернется домой, хоть и уезжал он всего на пару часов.
Уходить по-английски и не было достаточно хорошим вариантом, но другого, у нее, все равно, не оставалось, как бы подло и трусливо это не выглядело – выбора не было.
Девушка ускорила шаг, уже почти побежала по этим проклятым ступеням, которые никак не хотели заканчиваться, словно шептали ей «вернись, вернись, нельзя так уходить, не прощаясь», но Вера гнала прочь любые мысли. Ей просто хотелось скорее выйти отсюда на воздух и скрыться в переулках. А лучше, просто уйти навсегда, исчезнуть. Прекратить свою очередную (уже и не вспомнить точно – какую по счету) жизнь.
Ступенька, еще одна, и еще. И… вот он! Заветный выход на волю, заветная дверь! Дверь. От слова «не верь». Как конец всех надежд…. Дверь – пасть, которая готова проглотить любого, открывшего ее.
Прочь. Прочь отсюда. Бежать и никогда не возвращаться больше. Исчезнуть. Забыть. Отпустить.
Отпустить. Вот это и волновало ее. Она умела отпускать, но вот отпустят ли ее?
«Все решит время» - подумала девушка, открывая дверь. Ее встретил порыв сильного, не по-весеннему ледяного ветра, и этот порыв Вера сочла за своеобразный вызов
- Ну, что же, поиграем! – девушка нехорошо улыбнулась, стараясь подавить подкатившие к глазам слезы. В горле застыл комок, - посмотрим, кто кого – теперь улыбка превратилась в усмешку. Вера знала, что ее не оставят в покое, знала, что безнаказанно воскрешать мертвых еще никому не удавалось в наши дни, но в ней еще теплилась слабая надежда на то, что все, кого она тем или иным образом втянула в эту историю, останутся живы.
Позади нее хлопнула, закрываясь, дверь, но Вера была уже довольно далеко, переходя едва ли не на бег. Замелькали повороты и старые дома, как один, похожие на тот, из которого она только что сбежала, как из тюрьмы.
Она не знала, что будет дальше. Знала лишь одно: вернуться назад нельзя, да и не нужно.
И, вроде бы, ее кто-то окликнул, но обернуться не дал отчаянный лязг тормозов….

Глава 21

Правда


Вера зажала уши и пригнулась, ослепленная ярким светом фар. Дальше должен был последовать удар, но вместо этого раздался насмешливый голос Олега
- Все, приплыли! Сказал бы: «стоп, снято», да банально это будет, так что – приплыли. Все, сворачиваем представление! – дальше последовала его бурная овация, после чего комната снова вернулась в нормальный свой вид. Вера не двигалась, скованная ужасом. Позади нее стоял Алекс, лицо которого напоминало каменную маску – Олег? Что ты такое творишь?
- Ооо! Какой вопрос! – снова овация, - а вы никогда не задумывались, почему вы здесь одни?
Вера распрямилась и посмотрела на свои руки, оглядела комнату, села на кровать. Алекс посмотрел на нее и сел рядом, обнимая – если это шутка, то у тебя получилось – мрачно кинул он, глядя на Олега
- Так не задумывались? – тот с деланным удивлением развел руками – больше ведь тут никого нет. Когда кто-то из вас видел людей на улицах или машины на дорогах? Не помните? Вот я тоже.
Алекс и Вера, недоумевая, смотрели на Олега, пытаясь понять, что происходит. Вера шумно выдохнула и встала. Посмотрев на обоих, девушка отошла в другой конец комнаты.
- Ты прав…. Я не помню.
- Знаю, какой вопрос оба хотите задать – рыжеволосый парень пощелкал костяшками пальцев, - но, извините, это дело только Веры, так что, одного придется убрать. Хотя, нет. Лучше убрать Веру. Чтобы не мучилась –омерзительная улыбка расплылась на лице Олега, и в руках у него появилось ружье, которое он, немедля, направил на Веру. Алекс кинулся к ней. Последовал выстрел. Доля секунды и писатель исчез.
Вера не закричала, лишь прижалась к стене, в немом бессилии двигая губами.
- Хочешь спросить – умер ли он? – миролюбиво поинтересовался Олег – нет, Вера. Он не умер. Он в коме, как и ты. Просто мы, на время его удалили из нашего спектакля. Помнишь, чем закончился наш фильм? Тебя сбила машина. И в этой машине ехал Алекс. У него отказали тормоза. И, вот, вы оба валяетесь в коме, и вас уже хотят отключать, я изо всех сил борюсь за ваши жизни. С нашими врачами, сама понимаешь, это проблематично. Я не хочу смерти. Ни твоей, ни Алекса. Я люблю вас. Очень.
Лицо Веры исказилось. Она хотела сказать что-то злое, но Олег опередил ее, ласково зажав рот рукой – послушай. Хорошо?
Вера кивнула.
- Так вот – все, что вы видели – обычное дело, все это не по-настоящему. Ладно, давай по порядку. Ты заключила договор с демоном, вызвав его на перекрестке. Явился я. Желание твое было сомнительным, но договориться с кем надо (ибо я уже сказал, такие желания – не мой профиль), я смог. Цена была соответственной, но это уже тоже было не моей виной и не моей прихотью. Такие желания, как твое, обычно, исполнять не берутся, так как это серьезно меняет вероятность и люди, попавшие в нее, страдают, жизнь их идет наперекосяк. Сильно-сильно наперекосяк, и все вокруг попадает в этот водоворот. Поэтому, я попросил тебя уехать. Слушай дальше: твое желание исполнили, потому, что не имели права отказать дочери двух главных демонов ада – тут у Олега стало такое лицо, будто он раскрыл вселенскую тайну. Парень запнулся и быстро сменил тему, снова зажав Вере рот – но плату с тебя взять нужно было. Исполнял твою волю ни я, не мне и плату было взимать. Не моя это была игра, но я вижу, она удалась. Я, как ты поняла, следил за этим до последнего. Не бросать же вас – лучших друзей на произвол судьбы.
Игра была…. Ну, скажем так, стильная….
- Так значит, это просто…. Глюки? – выдохнула Вера, не глядя на Олега
- Глюки? Нет, дорогая. Ты в Аду.
- Даже так…. Ладно, наверное, я заслужила – девушка сползла вниз по стене и закрыла лицо руками. Олег сел рядом и положил руку ей на плечо – в твоем собственном аду. И Алекс тоже. Помнишь, что говорил Мартин Лютер?
- Что совесть важнее земли и неба?
- Вот. Как ты себя чувствовала эти шесть лет, с тех пор, как заключила сделку и бежала из города, ничего никому не сказав? Ты же знала о последствиях твоей сделки, знала, что это затронет близких, поэтому бежала и тебя волновала дальнейшая судьба Виктора, ведь с того света просто так никто не возвращается, волновали родители – что они думают и как им живется без тебя, волновали друзья. Твоя совесть привела тебя сюда. Ты создала ад для самой себя и застряла в нем после аварии. Ты не можешь проснуться.
- А как же Алекс?
- Твой и его ад – пересеклись, ведь каждый из вас неотделимая часть жизни другого вот уже шесть лет. Вас обоих мучает совесть. Думаешь, наш писатель такой белый и пушистый? А ты не задумывалась, как он шел, чтобы выбиться в люди?
- Олег…. Точнее, наверное, Уробас – нахмурилась Вера – может, ты заткнешься и выпустишь меня отсюда?!
- Не могу. Не я тебя сюда определил. С тобой же обещали поиграть. Вот ты и устроила дивное реалити-шоу для исполнителя сделки. По счетам оплачено, дело за тобой, но я не договорил про Алекса – я знаю его давно, с тех пор, как свалил из Ада (ну, скучновато стало, понимаешь?)
- Ушел из Ада? Зачем?
- Говорю же, скучно стало. Что-то ты от стресса поглупела. Скучно и все тут. Не так ли твои родители поступили много веков назад?
- О чем ты говоришь? При чем тут мои родители?
Олег похлопал себя по губам раскрытой ладонью – жизнь среди людей на пользу мне не пошла – болтлив я стал, секреты хранить не умею. Узнаешь, как время придет. Ничего не скажу больше, – демон задумался, вертя одним пальцем вокруг другого – ах, Алекс. Знаю я его давно. Уж в человеческом облике я несколько лет. Живу, никого не трогаю, изредка являюсь к смертным, чтобы мозги вправлять, ну, чтобы совсем не очеловечится. Алекс у нас всегда любил книжки. И читать, и писать. Признаю, сам читать – любитель страстный. Людские книги в аду ценятся. За нелепое понимание вещей. Очень весело, скажу тебе. И книги наших ценятся. Ну, ты меня понимаешь. Тех, кто в свое время, ушел на землю, к людям, как я, например. Демоны, эльфы всякие, ангелы в человеческом обличии. Все живут потихоньку. Умирают, перерождаются, опять живут. Ну, ладно. Алекс, как полукровка человека с эльфом – существо странное. Понятия не о чем не имеет, но описывать любит. Пишет не плохо, признаюсь, но писатели они все – психи, каждый по-своему. Вот и появилась у нашего амбициозного друга идея – стать мировой знаменитостью, а поскольку в России вашей хрен пробьешься без денег и связей, даже если ты талантлив (потому и пробивается всякая тупая попса и графоманы – потому, что у них и того, и другого хватает), Алекс решил идти другим путем, то есть…. Давай же, ты ведь уже догадалась!
Вера выдохнула и покачала головой, затуманенным взглядом сверля противоположную стену – оставь меня в покое
- Неужто не интересно?
- Я хочу побыть одна.
- Ладно, я уйду, но ты так тут и будешь сидеть одна.
- Хорошо, оставайся.
- Так ты догадалась?
- Он заключил сделку?
- Да, на том же перекрестке. Восемь лет назад. К нему ни я пришел, другой. Но сделка есть сделка – ему пришлось отказаться от своей невесты. Просто бросить ее, больную на произвол судьбы, а потом себе придумывать оправдания, якобы он не знал. В итоге, наш Алекс и сам поверил в это. Он, вообще-то не любил ее – и все к лучшему, но когда девушка покончила жизнь самоубийством из-за своей болезни, парню стало не по себе. Он ведь мог ей помочь с лечением, но цена, есть цена. Он бросил ее, и его все это время грызла совесть. Это первый пункт. Второй – по его договору с демоном на перекрестке – должна была погибнуть хорошая знакомая Алекса – тоже писательница. Но более богатая, и следовательно – более успешная, чем он. Для баланса ее надо было убрать. Опять же – муки совести. Страшные – Олег сделал зловещую гримасу – теперь понимаешь, о чем я?
- Куда уж понятнее – огрызнулась Вера – лучше скажи, как мне вернуться к живым?
- А ты хочешь? По-моему, тебе это не слишком надо, раз ты заточила себя в персональный ад.
- Хочу. Я хочу вернуться.
- Знаешь, для чего я просил тебя уехать во второй раз?
- Нет.
- Это была проверка чувств. Вера, ты пожертвовала собой, чтобы не подвергать опасности друзей.
- Да, только один оказался пленником собственных скелетов в шкафу, а другой, вообще, чертов демон – Вера царапала руками пол, на котором сидела.
- Не в этом дело. Думаю, Вера, ты поступила так же, как любой, кто любит. Тебя не остановил тот, факт, что вы с Виктором будете вместе, только если он сможет найти тебя, тем самым замкнув круг вероятностей. Тебя не остановило то, что придется перечеркнуть свою жизнь, взамен на жизнь Виктора. Не кажется ли тебе, что не зачем мучится с совестью, пора себя простить? – глаза демона сверкали по-доброму, без осуждения. С минуту Вера разглядывала его, пытаясь понять, тот ли это Олег, которого она считала братом, к которому привыкла.
- Кто ты? – спросила она
- Для тебя – все тот же Олег. Тебя ждет этот чертов мир, выбирайся отсюда и начинай все заново. Я помогу тебе построить жизнь. Если захочешь… - он ласково улыбнулся и подал ей руку
Вера закрыла глаза. Маленькая алмазная капля скатилась вниз по щеке – я прощаю себя….


Глава 22

Мир без солнца


Тиканье часов. Большая стрелка идет по кругу, ее обгоняет и снова бежит за ней секундная. Степенно передвигается маленькая стрелка, медленно, словно она и есть – символ Вечности.
Бесконечная круговерть, цикличность мира.
Вера открыла глаза.
Ее тело дрожало, кожа покрылась тысячами маленьких пупырышек
- Алекс… - позвала она, но никто ей не ответил. Веру опять встретило хмурое, одинокое утро, в коробке-квартире с задернутыми занавесками.
Его не было. Никого не было рядом с ней.
Она вышла из комы несколько недель назад, вернулась домой, нет в убежище, где жили все ее кошмары, здесь, рядом с ней.
Вера смогла вернуться из собственного Ада, но человека, что был дорог ей, она оставила там – за гранью.
С тех пор остались лишь часы, бесконечно отмеряющие время.
Каждое утро начиналось одинаково – с задернутых серых штор и безвкусного кофе, внезапно, Вере вдруг захотелось, чтобы занавеси были именно серые, цвет, который она всегда ненавидела, украл все остальные в ее квартире и жизни.
Каждый новый день был похож на предыдущий, никаких перемен, ничего. Лишь пару раз заходил Олег, но она не впустила его. Вера немного приходила в себя лишь ночами, когда серый становился черно-синим, как и все вокруг и одинокая луна бросала белые отблески на предметы, словно напоминая о том, что в любой темноте есть частица света. В темноте видно все.
Девушка включила телевизор, шел какой-то утренний фильм. Картинка с веселящимися молодыми людьми сменилась американской церквушкой, где одна часть здания была значительно выше другой, словно стоящей на четвереньках.
- Отлично, одна часть здания имеет другую – зло ухмыльнувшись, девушка переключила канал. Там велся репортаж о строительстве 200 храмов в Москве.
Вера поморщилась, ранее ей уже приходилось читать статью об этом, и недовольные отзывы местных жителей. Получалось, что церковная мафия отбирает у людей их любимые скверики, где они привыкли отдыхать и гулять с детьми, ко всему прочему к каждой церкви «прилагалась» воскресная школа.
- К тому и шло – сказала Вера воздуху – чего стоило только обязательное христианское образование в школах, да к тому же вести эту гадость будет даже не преподаватель, а обычный убогий поп.
Вера не любила религии. Не любила христианство.
Кажется нет ничего более глупого, рабского и убогого, чем религия.
Стремление кому-то поклониться, почувствовать себя рабом, пугаясь нелепого антропоморфного образа, грозящего людям с небес.
«Не сотвори себе кумира» - гласит их заповедь, так чем же они занимались все эти годы, поклоняясь распятому на позорной палке покойнику? И это, не смотря на то, что ранние христиане креста не признавали.
И уж если на то пошло, Иисус не обещал спасения никому, кроме нескольких поколений рода царского, то есть спасение должно быть даровано евреям, да и то, не всем. Парадокс.
Или банальная глупость?
Скорее второе. Еще маркиз де Сад называл библию сборником анекдотов, пожалуй, он был прав.
- Эй! – крикнули ей в ухо. Девушка вздрогнула и отскочила в сторону кресла. Перед ней стоял Олег, точнее демон Уробас.
- Привет, Уробас – поздоровалась она, расслабляясь.
- Лучше Олег – пожал плечами тот – раз уж я теперь живу среди людей, и имя мне человеческое полагается.
- Наверное. Чего тебе?
- Чего-чего, так просто! – обиделся демон, - зашел посмотреть – как ты.
- Слушай – взмахнула руками Вера, - если уж имя человеческое хочешь, так и появляйся через дверь, как человек!
- Учту. Если будешь впускать меня через нее.
- Так чего тебе?
- Посмотреть хотел, как ты. Мы не виделись уже месяц.
- Месяц?
- Да. Ты и не заметила…
- Но я каждый вечер смотрю на луну. Сегодня третий день полнолуния!
Олег развел руками – ты, и вправду, застряла в одном дне. Научись заново видеть время. Ты обросла иллюзией. Пора действовать, Вера. – Олег грустно посмотрел на девушку и пошел к двери, ссутулившийся и поникший. Вера молчала, провожая демона взглядом.
- Это фонарь – крикнул он с лестницы.

***


Весь день Вера смотрела в окно, сидя в кресле, изредка меняя положение, и еще реже отходя куда-нибудь. Ночь спустилась на землю почти без перехода из света в тень, словно упала или резко ворвалась из другого мира.
Вера смотрела на луну.
Уже который день, точнее, уже месяц, как сказал Олег.
Ведь луна не может быть полной месяц?
Холодная, тихая ночь. Без звезд. Только спокойствие и луна.
Но… почему так низко?
«Пора действовать, Вера»
Девушка словно встряхнулась от липкого сна. Небо было черным и пустым. Это был мир без солнца…А луна… луна маленькой и слишком яркой. Она, как будто, спустилась с неба на тросе и повисла на уровне двухэтажки, бросая луч света во двор.
Девушка усмехнулась. Луна, в самом деле, оказалась уличным фонарем.


Глава 23

Возвращение домой


Вера сидела в больничной палате, залитой сине-фиолетовым светом, по полу клубился туман, но вопроса – откуда он не возникало, она ведь понимала, что все это не по-настоящему, только во сне. Ее нефизическое тело отправилось в путешествие.
В нескольких метрах от девушки, сгорбившись на больничном стуле, сидел Алекс. Спутанные волосы были откинуты назад, на белой больничной рубашке виднелись черные, словно от дыма, пятна.
- Вера, я застрял здесь…. – он опустил глаза.
- Почему ты не можешь выбраться? Ведь я смогла…. Это… это место – Вера помедлила, выбирая слово. Слово «Ад» не слишком ее устраивало.
- Мой собственный ад – закончил за нее Алекс – это вся гадость, что у меня внутри… Скелеты в шкафу пробудились и восстали против меня – горько усмехнулся он.
- Ты сам должен себя освободить.
- Я не могу простить себя, поэтому я здесь.
Вера поднялась на ноги, хотела шагнуть к нему, прикоснуться к его волосам, но руки уперлись в стекло – Алекс…. – слова заглушил поднявшийся вверх туман.
- Алекс…. – из глаз брызнули слезы – я вытащу тебя…
- Вера! – умоляюще прошептал парень, но она уже не слышала его, могла лишь читать по губам свое имя – Алекс! – девушка заколотило в стекло, глухие удары совпадали с ее сердцебиением – Алекс!!!!
И вот, он уже растаял в тумане вместе с комнатой, и синим светом, Вера осталась одна
- Алекс… ты нужен мне…..
- Нужен? А я думал, что нет – послышался насмешливый голос Олега, но его самого видно не было.
- Мне плохо без него.
- Это в тебе эгоизм говорит? Или инстинкт размножения?
- Нет. Желание быть с человеком.
- Так помоги ему
- Как?
- Догадайся. Где ты все это время была, пока он лежал в коме?
- Много ли уже прошло?
- Достаточно – силуэт демона появился из клубов тумана и пошел по направлению к Вере. Звук его шагов был глух, словно он туманным утром шел по пустынной улице, вымощенной плиткой.
- Я не знаю, что мне делать….
-А ты будь рядом. – Олег задумался на мгновение, его ресницы резко дернулись – ты нашла замену Виктору?
Вера замолчала. Опустила глаза.
Пытливый взгляд Олега прожигал ее насквозь.
- Так нашла?
- Незаменимых людей нет – ответила Вера.
Олег снова заговорил, но туман крал его слова, растворял в себе, а образ демона становился все дальше и дальше.
Она знала, что он предупреждает ее о чем-то, и это что-то наступит очень скоро. Но не могла его слышать, лишь читать по губам нечеткие обрывки фраз
«Вера, загляни в себя, услышь….Это твоя игра… Все еще - твоя» - все, что смогла понять девушка. Олег стоял вдалеке, окутанный густыми клубами серого тумана, или же это были серые дождевые облака?
- Вера…. Очнись…. – произнесли беззвучно губы, и Олег скрылся в клубящейся серости.
Вера уже не знала, во сне это было или наяву, но минутой (часом? ) позже она лежала на полу, обливаясь холодным потом, сверля глазами уплывающий потолок, пульсирующий клубами серого тумана, в которых скрылся Олег. Вера не могла точно сказать, когда последний раз видела его живым, если словно можно было отнести к существу из иного мира, которое даже не являлось человеком, было выше людей.
В тумане на потолке поплыли лица. Улыбающиеся серые глаза отца, которого она видела только на фотографиях, прядь его длинных черных волос, упавшая на лицо. Задумчивая мама, теребящая пальцами ленту на платье, умершая от болезни много лет назад подруга Лена – сияющая и счастливая, такая, какой запомнила ее Вера, и…Виктор… мрачный, иссиня-бледный, словно вернувшийся с того света.
Внезапный толчок выбил Веру из состояния полубреда, лица на потолке начали таять, вместе с туманными облаками. Липкий холодный пот, ручьями стекал по телу, впитываясь в пушистый ковер.
Вера широко раскрыла глаза и резко сомкнула их, давая слезам смочить усталые веки.

***

Часы на мониторе показывали 10 сентября, смутно напоминая Вере о том, сколько времени она прожила в четырех стенах квартиры, изредка спускаясь в магазин на первом этаже, чтобы купить еды.
Когда ее выписывали из больницы, была еще весна, или это только казалось?
Так сколько же времени Вера была одна?
Куда пропал Олег? Или его визиты воспринимались бредом, подобным тому, что закончился пару минут назад? И, где, черт возьми, Алекс?!
Ответ пришел быстро:
«Там же, где ты его и оставила – в больнице».
Внезапно вся мозаика ее бытия сложилась в четкую картину в черно-красных тонах.
- Как же я могла забыть о тебе, Алекс?
Вера открыла дверь и тут же закрыла ее за собой, как всегда по инерции, на два оборота замка. Она хотела тут же нестись в больницу, к милому Алексу, уверенная в том, что лишь ей дается возможность помочь ему вернуться, вытащить его из ада собственного сознания, но тот кого, она увидела на лестничной площадке, заставил ее забыть обо всем.
На лестничной площадке стоял Виктор.







***


Какое-то время оба молчали, сидя на лестнице. Вера щелкала костяшками пальцев, и хруст противно отдавался от бетонных стен.
- Вера? – чуть слышно позвал Виктор
Вера вздрогнула как от толчка, длинные ресницы взметнулись вверх - как ты меня назвал?
- Но тебя ведь теперь так зовут.
- Значит, ты готов принять меня такой, какой я стала? – настороженно спросила девушка.
- Вопрос, готова ли принять меня ты? – пожал плечами Виктор. Он опустил голову, и пряди волнистых черных волос занавесью закрыли лицо.
Снова повисло молчание. Слышно было, как этажом ниже у кого-то работал телевизор.
- Как ты нашел меня? – спросила Вера. Виктор повернулся к ней, откидывая волосы с лица. Вера отвела взгляд
- Я искал долго – ответил он, - скажу тебе, что это был нелегко. Мне немного помогла твоя мать.
- Она знала, где я?
- Знала. Но лишь давала мне подсказки.
- Как она?
- Умерла. Мне жаль – Виктор вздохнул и провел ладонью по лицу Веры. Девушка напряглась, словно кошка, готовая к прыжку. Парень отвел руку.


***

Родной город встретил их нестерпимо-ярким солнцем и ароматом весенних садов.
Вера отвыкла от солнца, она долго не видела его, может быть, поэтому теперь ей все казалось таким ярким. И даже черные волосы Виктора, в которых запуталась седина, теперь пугали своим живым блеском.
Уловив настороженно-удивленный взгляд больших глаз девушки, он криво усмехнулся – не нравится жизнь?
Вера присела на скамью у входа на кладбище
- Я не помню, что это такое.
- Это все вокруг.
- К черту, Виктор! – Вера резко поднялась на ноги, тряхнув копной густых, но тусклых волос. В тот момент Виктору это показалось таким чудовищно-неправильным. Ведь он привык, что ее волосы блестят и переливаются, кожа нежна, а в глазах – все эмоции мира. Больше не было ничего этого. Сухие волосы, сухая кожа, сжавшаяся вокруг губ, начинавшая отслаиваться в некоторых местах. Злые глаза. Чужие глаза.
- К черту! – снова крикнула Вера, - ты ведь сам не живой, так зачем же учишь меня жизни!?
- Ты сама захотела, чтобы я был здесь! – в ответ крикнул он. Глаза вспыхнули, словно падающие звезды, и вдруг опять стали обычными. Спокойными. И Вера снова не узнала его.
- Ладно, идем, - сказала она, - мы ведь шли к могиле мамы.
- Да – согласился Виктор и обнял Веру, - прости. Я не это хотел сказать.
- Я знаю – бросила Вера, не глядя на него, вывернулась из объятий и легкой походкой направилась к воротам. Она смотрелась призраком, прозрачным пятном на фоне весеннего праздника жизни.
Надгробье без креста, вырезанное из черного мрамора, да зажженная свеча, под которой расположился букет алых роз, заботливо кем-то оставленных.
Имя. Дата рождения. Дата смерти. Фотография, с которой глаза молодой женщины смотрели с насмешливой задумчивостью.
- Мама…. – шепнула Вера, - я даже не смогла попрощаться с тобой….
- Ее могила рядом с могилой твоего отца.
- Я знаю. – Девушка сделала шаг к соседнему надгробию и рукой смахнула пыль с фотографии – вот так папа… теперь вы вместе….
- Идем, Виктор. – она быстро пошла к выходу, слегка покачиваясь так, словно давно не ходила пешком дальше кухни.
Виктор нагнал ее в два шага и взял под руку. Вера не противилась.


***


- Папа! - Вера резко высвободила ладонь из руки Виктора и побежала в сторону отчима. На бегу она пыталась рассмотреть женщину, стоящую рядом с ним. У той были каштановые длинные волосы и стройная фигура.
- Дочка?! - брови мужчины взметнулись вверх, а на лице мелькнуло удивление, смешанное с восхищением - Вера!
Девушка остановилась в паре метров от него. Ее лицо нахмурилось.
- Тебя ведь так теперь зовут... - смущенно выдохнул Олег. Его спутница благоразумно отошла в сторону магазинов, поймав злой взгляд Веры, осмелившейся сделать еще шаг навстречу - да, ты прав.
- Валерия хотела тебя так назвать....
- Не она. Мой другой отец.... - Вера поджала губы, - кто это?
- Хм.... Моя.... спутница....
- Так быстро?
Олег опустил глаза.
- Да нет, я не осуждаю - девушка взяла его за руку - прогуляемся?
Они посмотрели на своих спутников. Те уже стояли рядом и говорили между собой
- Думаю, они без нас скучать не будут - улыбнулся Олег и кивнул в сторону кафе.
- Ее зовут Ирма - начал он, - мы познакомились пару месяцев назад.
- Ты ее любишь?
- Нет. А должен?
- Да не сказала бы.
- Ты была на могиле мамы?
- Конечно. Ты хорошо все устроил. Главное, без креста. Но почему на старом кладбище рядом с могилой моего....
- Другого отца? Думаю, они в мире мертвых, все равно, вместе, так почему им не лежать рядом?
- Не ревнуешь?
- С чего? Я никогда не ревновал ее к прошлому. Они соединились после смерти, и я этому рад.
Вера шумно выдохнула и ненадолго замолчала, кожей пытаясь ощутить ароматы, доносимые ветром. По небу гуляли облака, обещая дождь.
- Пап? Она любила тебя?
- Да. Но, к сожалению, из "и жили они счастливо и умерли в один день" получилось только первое. Это лишь в сказке так бывает, в реальной жизни кто-то, обязательно, должен остаться один.....



Глава 24

Уходя - уходи


Старая квартира встретила их застеленной белыми простынями мебелью и толстым слоем пыли, покрывшим былое жилище. И каждый шаг или прикосновение отпечатывался на седых коврах, словно срывая печати безмолвия.
Вера двигалась осторожно, плавно, боясь вдохнуть или выдохнуть слишком резко, боясь нарушить тишину слишком рано.
- Воздушные замки теперь такие? – равнодушно спросил Виктор, и его голос прозвучал неестественно тускло. Его снова поглотила тишина.
- Воздушные замки тоже покрываются пылью – ответила Вера, обнимая его. Он пах странно. Дорогим одеколоном, аромат которого, почему-то напомнил девушке запах полыни – растения мертвых.
- Думаю, что не стоит здесь оставаться – выдохнула она.
- Почему же? – спросил Виктор, осторожно приподнимая ее голову за подбородок, чтобы взглянуть в глаза. Ее глаза были влажными от застывших слез, его безгранично мистическими, но отталкивающе-чужими. Вера не ответила, а лишь подумала, что оставила что-то важное, там, в другой жизни.
- Ты хочешь уехать…. Снова сбежать, да? – в его голосе прозвучал упрек. Вера ахнула и, отпрянув от него, забилась в угол, как испуганный зверек. Виктор сделал решительный шаг к ней, надвигаясь, подобно айсбергу.
- Знаешь ли ты, Вера, сколько мне пришлось пройти, прежде, чем я отыскал тебя? Я искал и не находил, и были они, среди них я пытался найти тебя, найти среди них хоть одну, лишь немного похожую на тебя, но нет.
Я пил их силы, их жизни, ласкал их тела, но не одна не была даже на часть такой как ты. Они все – пустые, словно куклы. А я был их кукловодом, сводящим в могилы, обрезая нити. Зачем ты вернула меня, Вера, если я тебе не нужен? Кем я стал?! – он резко развернулся, срывая со стола пыльную скатерть, его глаза светились молниями, губы приоткрылись и изогнулись, подобно волчьей пасти – Вера, ответь!
- Оставь меня! – крикнула девушка, рыдая, - Оставь! Уходи!!!
Виктор выронил скатерть и в воздух поднялся столп пыли – прости меня – он опустил голову, тяжело выдыхая. Волосы закрыли лицо – я не должен был с тобой так….говорить….
- Да. Может быть….
- Ты возвращаешься в тот город?
- Да.
- Можно мне с тобой?
- Конечно, - Вера смущенно улыбнулась, а потом добавила – если ты сам хочешь. Он улыбнулся в ответ и подал ей руку, девушка взялась за нее, чтобы подняться.
- Прости меня за то, что изменилась – сказала Вера.
- Начнем все с начала?
Она поцеловала его в ответ.
Следующее утро они встретили уже в другом городе.


***


Тяжелый туман клубился над землей, словно город затянуло на Другую сторону мира. Было еще слишком рано для людей, но слишком поздно для темноты. Город шептал. Город наслаждался последним покоем перед человеческой гонкой.
Вера почти бежала. Растрепанные волосы приподнялись от влаги и торчали в разные стороны, словно проволока.
- Эй, не торопись так – попросил Виктор, чувствуя напряжение. Он понимал, что между ними все еще – пропасть.
- Я и так медлила.
- Но куда мы?
- В больницу! – девушка перешла на бег. Виктор побежал следом, боясь потерять ее в густом тумане. Она знала город, он – нет.
Здание больницы выросло из тумана, как скала. Девушка вбежала внутрь.
Дверь захлопнулась за ней с жутким грохотом, словно закрывая ее в собственном бреду.
Снова дверь от слова «не верь»
И вместо привычных коридоров, докторов и регистратора за стойкой – клубы тумана. Как будто больницы и не было вовсе, и Вера никуда не бежала, а все еще была заперта в аду, созданном ее же сознанием.
Из тумана вышел Олег в медицинском халате.
- Больное сознание будет жить! – клоунской улыбкой улыбнулся демон и сделал удивленное лицо – вы ведь к Сознанию, девушка?
- Олег! – глаза Веры округлились – что происходит? Я же вышла из комы!
- Ты то вышла, а вот кое-кто, так и нет. Не хорошо было его так оставить, Вера, ты не этого хотела.
За спиной Веры опять хлопнула дверь, это Виктор вошел следом, впуская ледяной сквозняк. Холод коснулся веры, как рука умирающего, девушку передернуло.
- Вера? – парень резко схватил ее за руку, разворачивая к себе – что происходит, где мы?
- Ох, святая простота – вздохнул Олег, обращая внимание Виктора на себя. Лицо того исказила гримаса ненависти, - Вера, идем отсюда.
- Нет – отрезала Вера.
- Ничего хорошего, раз он здесь.
- Да, расскажи ей, Виктор – Олег подмигнул обоим, - как ты вылез из могилы и что было потом.
Виктор прикрыл глаза.


***


Комья земли летели в разные стороны, лопата сердито лязгала, разрывая жесткую почву, давно не питаемую дождями. До рассвета оставалось совсем немного, и демон пожалел, что так поздно начал. Где-то уже кричал петух, напоминая о старых добрых временах, далеких от брутальной индустрии современности.
- И раз, и два, и три – демон на секунду приостановился, чтобы смахнуть пот с лица – издержки жизни в человеческой оболочке. Тяжело вздохнув, он принялся за дальнейшие раскопки, земля снова полетела в разные стороны.
Еще четыре подхода и лопата ударилась о крышку гроба. Два удара по ней и дерево треснуло, но не раскололось – ох и не прочный же гроб – брезгливо отметил демон, вскрывая гроб. На него уставились большие глаза, еще недавно бывшие мертвыми. Покойник прохрипел, схватился руками за края гроба и сел, испуганно оглядываясь.
- Ой, а чего это мы не кричим? – низко нагнувшись, спросил демон.
- Я жив?
- А непохоже?
Бывший покойник схватился за голову – чувствую себя, как после дневного сна, так же кружится голова, и я с трудом осознаю себя. Который час?
Демон рассмеялся – тебя вытащили с того света, а ты интересуешься временем?!
- Час! День! Год! – Виктор оскалился, хватая демона за грудки.
- Эй! Ты чего-то бодрый для свежесросшегося тела. Ты тут разлагался семьдесят дней.
- И только… Почему?
- Почему ты здесь? Скажем так, тебя вернули. Давай, вытаскивай свою тренированную задницу из гроба и пошли к тебе домой, обсудим дела.
Виктор недоверчиво уставился на протягивающего руку помощи демона
- А, да, я Уробас. Но в миру – Олег. Дурацкое имя, да? Но оно нравится дорогой Миле, которая меня и вызвала. Кажется, так зовут ее отчима, насколько я прочел в ее голове, выбирая себе имя.
Виктор что-то прохрипел и вылез сам, однако, оказалось, что на ногах он стоит весьма непрочно. Снова закричал петух
- Так, ладно, давай отсюда, пока меня за осквернение могилы не упекли – Олег подхватил Виктора на плечо и понес прочь с кладбища, оставляя разрытую могилу, смотревшуюся ненасытным черным ртом на фоне предрассветной мглы.
- Дожил, таскаю на себе здорового мужика выше меня ростом. – посетовал демон, сворачивая за ограду.
- Пусти меня, твою мать – угрожающе просипел Виктор.
- Да ты языком с трудом ворочаешь, хотя, ладно, как хочешь. Уж больно ты тяжел. Ты что червей в могиле жрал?
Олег невозмутимо бросил тело на землю и пошел дальше. Чертыхнувшись, Виктор попытался встать, но снова рухнул, подняв кладбищенскую пыль в воздух.
- Помочь?
- Да иди ты!
- Сурово и невежливо.
- Я тебя не просил меня оттуда доставать – глаза Виктора сверкнули потусторонней злобой, но казалось, что именно она дала ему силы подняться на ноги. Забрезжили первые яркие лучи, и словно кровь, по небосводу разлились алые краски.
Через час Виктор сбросил гнилую, грязную одежду, чтобы смыть с себя комья земли, прилипшие к волосам и могильный запах.
- Так почему ты не кричал, очнувшись в гробу?, - повторил старый вопрос Олег
- Кому охота умирать второй раз? В гробу кислорода и так, увы, не много, а если кричать, и того, хватит на несколько минут.
- Логично – скривил губы демон, удивляясь сообразительности Виктора – обычно орут так, будто бы их режут.
- Я не хотел возвращаться. Но и умирать снова мне не в радость.
Дверь в душевую закрылась и, спустя несколько минут, Виктор вышел оттуда с мокрыми волосами, чистый, облаченный в белый махровый халат.
Олег задумчиво повертел указательными пальцами, тихонько насвистывая какую-то мелодию
- Так что мне теперь делать? Где Мила? – Виктор вытирал волосы полотенцем, четко контрастировавшим с их оттенком.
- Начнем с того, что Милы тебе не видать, как своих ушей. Воскрес ты по ее велению, так сказать, но у всего своя цена и мне удалось договориться о самой малой.
- Так зачем я здесь?
- Сказал же: она просила. Но вместе вам не быть, либо ты сам ее разыщешь, либо живи, как живется и никуда не лезь, чтобы совсем уж не калечить несколько порушенную вероятность.
Виктор облокотился о стол, круговыми движениями растирая виски, Олег продолжал – тебе ясно? Ясли ясно, вот паспорт – на стол лег чистенький новый документ, - там изменена дата рождения. Так, для проформы, чтобы не интересовались. Виктор старый умер, Виктор новый – ты. Дата рождения
- день сегодняшний.
И еще… Виктор…. Тебя никто не узнает, никто тебя не поймет, так что притворись кем-то другим… Не порт вероятность тем, кто соприкасается с тобой, их жизни не стоит калечить, многие из знакомых тебе людей, и без того, инвалиды на судьбу.
Вместо ответа Виктор схватил демона за шиворот и выволок прочь из квартиры.


***


- Зачем ты пришел? – бесцветным голосом спросил Виктор. Олег усмехнулся, синяя дымка заволокла глаза того, кого он вытащил из могилы много лет назад. Виктор оказался на обширном пространстве – немом и пустынном, поросшим полынью – травой мертвых. Мир мертвых опять открыл ему свои объятья, и он знал, что надо долго идти, пока не попадешь в место, где живут духи умерших – место достатка, покоя, место, где нет ни горя, ни болезней. Есть только Вечность, чтобы подумать над прожитой жизнью, а потом… потом, кто знает, может вернуться в мир живых в новом теле.
И Виктор пошел вперед, сам не зная, то ли в поисках ответа, то ли, чтобы снова вернуться к мертвецам и завершить кривую цепочку, основным звеном которой он стал. Но пустошь кончилась, теперь вокруг было кладбище, и ночь, опустившаяся над ним. Ни синяя дымка Мира мертвых и бледные огоньки, освещающие путь, а настоящая земная ночь. Его окружили надгробья, и на каждом он увидел знакомое имя, знакомое лицо.
- Я брал ваши силы, ваши жизни…. – прошептал Виктор, оглядывая десятки надгробий. Все те женщины, которые слегли от болезней, пересекшись с ним.
- Твоя постель – дорога в Ад – насмешливо прозвучал голос Олега, снова опустилась синяя дымка, из которой появились руки в медицинских перчатках, утаскивающие его обратно в больницу, которая теперь была совсем нормальной – без тумана и даже с людьми, сновавшими туда-сюда.
Виктор теперь сидел на скамье напротив регистратуры, рядом стояли Вера и Олег.
- Ты это видела, - вопрос прозвучал утверждением. Вера молча кивнула. А Виктор выдохнул и, не поднимая взгляда, начал говорить:
- Меня никто не узнавал, даже старые друзья принимали меня за кого-то очень похожего, но другого, рассказывали мне о Викторе, которого они знали, как об очень хорошем человеке и друге, отмечали мою схожесть с ним, но никто из них и не мог подумать, что я вернулся с того света. Для всех я – умер. Для всех – я незнакомец. Но знаешь, Вера, начинать с начала не всегда плохо. Были новые знакомые, были новые места, где я не был, было подобие какой-то новой жизни. Я и сам начал верить в то, что я – другой, становиться другим человеком, пока не встретил твою мать. Не знаю как- но она узнала меня, поняла, что произошло, буквально вернула мне мое «я», вырвав из той пустоты, на которую ты обрекла меня воскрешением – Виктор поморщился и крепко сжал руку девушки – представь, как это, чувствовать себя не принадлежащим этому миру, туманным пятном, существом, не ощущающим время. Я не мог никому рассказать о своем прошлом, мне некуда было возвращаться, всюду я был – как тень, нечто, чего стоит сторониться. Люди, словно боялись меня инстинктивно, и лишь немногие могли задержаться рядом со мной, но и они умирали вскоре, соприкоснувшись с тем, что постепенно пробуждалось во мне, по мере того, как я начинал новую жизнь. Валерия немного ослабила эту силу, но это, видимо стоило жизни ей самой. Так я снова остался один. Я шел, опустошая все на своем пути, как чума. И искал тебя, но не находя пытался забыться, и все они умирали вскоре, все те девушки, что связались со мной, умирали, отдавая мне свою энергию, чтобы я мог идти дальше, а ты все отдалялась и отдалялась, закрывшись от мира, забыв свое прошлое…. Ты – Вера…- Вера... ты сделала меня чудовищем...
- Нет. Я лишь сделала тебя тем, кем ты был до меня. Вспомни любое утро, когда ты просыпался не один.
Виктор опустил голову, вспоминая свою жизнь. Ту, настоящую, еще до того, как его вытащили из могилы и заставили начинать сначала.
- Я грешен, так это наказание мне.
- Ты свят. Как никто другой - свят. Свят тем, что любишь лишь одного человека, свят тем, что способен на это чувство, свят тем, что не хочешь того, что есть у тебя: ни порока, ни грязи. Ты хочешь постоянства и верности, как это было до.... Я же - предала тебя в мыслях и чувствах, я забыла о тебе, позволив занять твое место другому человеку. Я - ничтожна, ибо я предала тебя мыслью о том, что незаменимых людей нет, и сделала эту мысль реальной.. –девушка не дала ему возразить, она сорвалась с места и побежала в сторону лестницы.
- Постой! – Олег побежал следом, он застал ее стоящей лицом к двери в палату. Вера стояла, опустив голову, не решаясь войти.
- Величайшим эгоизмом с твоей стороны было воскресить его – Олег взял веру за плечи и развернул к себе – стоила ли игра свеч?
Вера отрицательно покачала головой.
- Я хочу, чтобы Алекс был здесь.
- Время упущено – ответил Олег – он не вернется, к сожалению. Алекс не смог простить себя, а ты не помогла ему в этом, теперь дорога в его внутренний мир закрыта навсегда и нам остается лишь ожидать худшего.
- Он умрет?
- Он уже умер
- «Повиси, как Христос, глядишь, станешь спасительницей» На кресте я повисела, а спасительницей мне, все равно, не бывать.
- Ничего, Христос тоже никого не спас. А евреи с удовольствием его распяли, чтоб под ногами не путался. Римляне же спрашивали кто им больше нужен: он или Варнава.
- Уходя - уходи - горько усмехнулась Вера.
- Что ты будешь делать теперь?
- Попробую начать все заново. Эта такая игра, понимаешь? В ней нельзя победить, из нее можно только выйти.
Олег лишь пожал плечами в ответ. От него более ничего не зависело.


Она уехала в тот день, не сказав куда, и зачем, она и сама не знала. Знала лишь одно: всегда где-то идет игра, в которую не стоит вмешиваться.


9 апреля 2009 – 23 июня 2011