Добрых Дел Мастер Глава 13

Глава 13. Люди
Дни в Рассветной тянулись хоть и насыщенно событиями, но однообразно. Тренировки, совещания, посиделки по вечерам с братьями. И так каждый день. Ничего нового не происходило. Даже люди особо близко к границе не решались подойти. Жизнь в приграничной крепости оказалась слишком размеренной для привыкшей к походам и смертельной опасности Тейваз.
Как-то вечером она, зарывшись в мягкую шерсть Ваби, вспоминала и анализировала все, что с ней произошло со времени прибытия в крепость. Оказалось, что не так уж и много. Ничего знаменательного и важного, за исключением совершенно неожиданного назначения на должность главы обороны главного Храма.
В тайне ото всех и даже от себя самой, эльфа надеялась, что почти каждый день люди будут нападать на Рассветную. Она мечтала об осадах, о кровавых битвах. Ей хотелось доказать себе самой и Добрых дел мастеру, что она достигла пусть не заоблачных высот, но очень и очень многого. Девушка надеялась прославиться на поле битвы, войти в историю своего народа. Она не жаждала быть героиней. Она просто хотела боевой славы, сражений, новых ощущений. Убивать монстров в каких-нибудь заброшенных эльфами и забытыми богами катакомбах не одно и то же, что сражаться с разумным врагом, способным предвидеть твой шаг и противопоставить противнику нечто большее, чем сила когтей и клыков.
Но, ничего не происходило. Все кругом было насквозь пропитано миролюбивостью и спокойствием. Даже драки в тавернах и кабаках были какими-то вялыми и ленивыми. Казалось, что Рассветная утонула в лени и спокойствии, как муха в смоле.
Тейваз как-то вечером спросила у Ханкила:

- Скажи, а тебя не утомляет однообразность нашего здесь проживания?
- А почему меня должно это утомлять? Мне нравится спокойствие и то, что пока никто на нас не нападает. Я, конечно люблю сражения, да и что кривить душой, я не прочь ввязаться в хорошую драку, но, думаю, у нас это ещё впереди, - ответил старший сенешаль Мараната, тщательно подбирая слова.
- Как же так? Мы приехали в эту крепость для того, чтобы сражаться. А вот уже месяц занимаемся только тренировками и поеданием продовольственного запаса. Да ещё иногда нудной бумажной работой. Это не правильно!
- Сейчас мы, прежде всего не воины клана Мараната, а военачальники крепости Рассветная! И нашей главной задачей сейчас является именно бумажная работа. Мы не сидим, сложа руки. У нас есть разведчики, которые наблюдают за передвижением войск. Да ты это и сама знаешь. Пойми, дитя, война – это не только атаки, сражения, засады и прочая! Это ещё и тактика и стратегия.
- Я прекрасно это понимаю, брат. Но я уже устала сидеть в крепости и возиться с прекрасно натренированными воинами и бумажками. Я хочу уже, наконец, заняться чем-то более полезным! Направь меня в разведку. Ты же знаешь, что я многое могу. Вспомни, что я сделала в том городе, что находится на нейтральной земле!
- Я помню, какую резню ты там устроила. Но не это нам сейчас нужно, - отозвался старший сенешаль.
- Я могу не только убивать, ты это прекрасно знаешь. Я устала от этого города! Я больше не могу сидеть среди этих скал, запертая, как особо опасная заключенная.
- Ты преувеличиваешь, тебя никто не запирал, сестра.
- Думаешь, я не заметила, что только меня одну из всех военачальников не выпускают из крепости? Анатэму выпускают, всех остальных – тоже. Я хочу выйти отсюда, увидеть, что там – за стенами.
- Ты выйдешь, обещаю, но не сейчас.
- А когда?
- Когда придет время. А теперь, мне надо заняться делами, да и у тебя, как я понимаю, тоже есть дела. Вот и займись ими. И не забивай себе голову вылазками на людские территории.
- Но…, - хотела было возмутиться девушка.
- Это приказ, - тоном, не допускаемым возражений, отрезал Ханкил.
- Слушаюсь.

С того памятного разговора прошла уже декада. Тейваз, как и было ей приказано, всеми силами гнала от себя мысли о том, чтобы выйти из крепости, стараясь как можно глубже окунуться в рутину. Получалось у неё плохо, поскольку с каждым днем, желание совершить вылазку на территорию людей, пощекотать себе нервы, снова ощутить всплеск адреналина, все возрастало и возрастало.

***
Как-то вечером после очередного собрания в главном Храме, Тейваз зашла в «Хромого пса». Она не посещала эту таверну уже около двух декад и решила разнообразить свой досуг. Заказав тарелку рагу и кувшин красного вина, она, откинувшись на спинку скамьи, на которой сидела, принялась считать свечи в светильниках.
На тридцатой свече к столу кто-то подошел. Судя по отсутствию запаха мяса и вина – не разносчица. Лениво повернув голову в сторону подошедшего, она, к своему удивлению, увидела Макву. Жестом предложив ему сесть, девушка вернулась к своему занятию. Маква, тем временем, подозвал красотку-разносчицу, и тоже сделал заказ.

- Вижу, ты совсем загрустила тут? – с улыбкой спросил орк.
- Правильно видишь, - не смогла не улыбнуться девушка. – Не того я ожидала, когда собиралась суда. Это ведь границу, тут по определению должно быть неспокойно. А тут – тишь да благодать. Противно.
- Так это же граница людей с орками и темными эльфами. Люди, конечно глупы, но не до такой степени, чтобы устраивать набеги на эту твердыню.
- Так вроде война же сейчас, - удивилась Тейваз.
- И что? В округе нет ни одного крупного города с большим, хорошо вооруженным гарнизоном и хотя бы одним сильным магом. Только деревни, да лагеря разбойничьих шаек. А они – что крестьяне, что разбойники – в основном трусливая, плохо вооруженная масса, которая ничего не сможет противопоставить даже самым маленьким что нашим, что вашим отрядам.
- И все равно, эта рутина у меня уже в печенках сидит. А ещё меня из города не выпускают, - пожаловалась девушка.
- Почему это? – удивился Маква.
- Не знаю, но думаю, что это приказ брата.
- Какого брата? Анатэма?
- Нет, не его, а Ханкила. Кроме того, Анатэма мой друг, хоть и как брат мне. Да и нет у него такой власти, чтобы приказы отдавать кому-то, кроме своих воинов, да стражников уличных.
- Странно, а мне Анатэма сказал, что он твой брат.
- Названый, но все же брат, - улыбнулась эльфа.

Тут им принесли их заказы. Про себя эльфийка отметила, что заказ Маквы приготовили куда быстрее, чем её, хотя заказал он то же самое что и она, а пришел куда позже. И посетителей было не так уж и много.
На некоторое время за столом воцарилось молчание. Слышно было, только, как ложки стучат по деревянным мискам, кувшинах плещется вино. В этом мире была традиция – во время трапезы никто не разговаривает. И соблюдалась она неукоснительно. Разговоры начинались только тогда, когда тарелки оказывались пусты.
Тейваз и Маква с аппетитом уплетали свой ужин – рагу из мяса таура – традиционное орочье блюдо. При этом, Маква не переставал удивляться, что эльфийская женщина с таким удовольствием есть мясо. Ему было прекрасно известно, что эльфы как светлые, так и темные не едят животную пищу. Но, факт того, что эльфийка отличается от своих сородичей, делал её ещё более привлекательной в глазах молодого орка.
Когда трапезы была закончена, разносчица забрала опустевшие тарелки. Все время, пока девушка, симпатичная полукровка, собирала тарелки со стола, она всячески старалась обратить на себя внимание Маквы. Но, у неё ничего не получалось – глаза орка были прикованы к Тейваз. Раздосадованная служительница общепита удалилась ни с чем, решив про себя, что этот орк обязательно будет её.

- Тейваз, а чем ты занимаешься?
- Ну, вообще, я отвечаю за оборону главного храма, но поскольку ничего не происходит – присутствую на тренировках своих воинов. Ну, и ещё вожусь с бумажной работой. В общем, ничего интересного. А ты?
- Ты будешь смеяться. Тем же самым, что и ты, - снова белозубо улыбнулся орк.

Тейваз невольно залюбовалась его улыбкой – красивой, открытой, и в то же время – смертельно опасной. Крупные клыки, выглядывающие, из-под верхней губы орка не внушали каких-либо иллюзий. «Хорош, провалиться мне в Бездну», - подумала эльфийка. – « Только вот наверняка у него уже кто-то есть. Такой мужчина просто не может быть один. Да и та девица с тарелками едва из платья не выпрыгнула, едва увидела его. Кажется, он довольно популярен среду женщин».

- Тебе должно быть скучно сидеть без дела? – спросила эльфа.
- О, нисколько. Я не сижу без дела. Я не только вынужден присутствовать на тренировках и возиться с пергаментами, но и иногда участвую в вылазках. Несколько раз участвовал в небольших стычках с местными разбойниками. Естественно – человеческими. Противниками они оказались слабыми, но хоть слегка размялся.
- Знаешь, Маква, а я тебе завидую, - грустно вздохнула Тейваз.
- Думаю, я мог бы помочь тебе выбраться из города.
- Как же? – оживилась эльфа.
- О, очень просто. Крепость буквально пронизана тайными ходами. Завтра я покажу тебе планы крепости, где отмечены все ходы.
- Где ты их достал?
- В архивах нашего Храма, - пожал плечами орк.
- А в наших таких нету, - удивилась девушка.
- Конечно нету, ведь только в нашей части есть ходы. В вашей их нет.
- Так ты же сказал, что вся крепость пронизана ходами, - не поняла эльфа.
- Я имел ввиду только орочью.
- Ясно. А ты можешь сам мне показать их?
- Увы, не смогу. Я весь день буду занят. Послезавтра мы снова идем на вылазку. Мне надо будет готовиться, но вечером, я занесу тебе план.
- Ты хочешь сказать, что я могла бы к вам присоединиться? – радостно воскликнула Тейваз.
- Именно. Куда принести планы?
- Да хоть ко мне домой.
- Хорошо, я буду у тебя после заката.
- Буду ждать.

Орк ещё некоторое время посидел с ней за столом, потом одним долгим глотком допил оставшееся в стакане вино, попрощался с собеседницей и вышел, так же тихо, как и вошел. Эльфа осталась сидеть одна и обдумывать их разговор. Подумать только, она отправится на свою первую в жизни вылазку на вражескую территорию.
Ещё около часа девушка сидела в таверне. Она неторопливо тянула свое вино и столь редкая улыбка блуждала на её лице. На улице уже давно стемнело, и магические огоньки зажглись в фонарях. Вот отряд городской стражи пробухал тяжелыми сапогами мимо окон таверны. Тейваз совсем не хотела уходить. Ей было тепло и уютно, вероятно впервые за много лет. После ещё одного стакана вина и осознания того, что она снова возьмется за оружие, ей захотелось петь. Она не была пьяна, но душа её пребывала в эйфории.
В это же время, кто-то из посетителей освободил для местного менестреля. Расовую принадлежность его было трудно определить, но в чертах его лица можно было увидеть что-то и от орков, и от светлых и от темных эльфов. И ещё в них было явно что-то, не принадлежащее этим народам. Но, Тейваз прожила в этом мире слишком мало времени, что бы повидать представителей многочисленных рас, населяющих этот мир.
На вид менестрелю было около двадцати двух, хотя вполне возможно, что ему и двести и триста лет. Внешность у него была весьма приятной, сам он – хрупкий, словно хрустальная ваза, тонкие запястья, руки, телосложение так и кричало о том, что он никогда не держал в руках ничего тяжелее вилона – музыкального инструмента, очень похожего на гитару из мира Тейваз.
Голос у него тоже был приятным. Но песни он пел сплошь о любви. Несчастной, великой, но трагически закончившейся. Слезливые, слишком приторные баллады о любви были настолько похожи, что если бы не разные имена герое, можно было бы решить, что больше ничего он не знает. Но, молоденьким подавальщицам и разносчицам нравились его песни, а пьяным полу-оркам и прочим посетителям мужского пола было все равно, кто и что им поет.
Вот, наконец, вышел и менестрель. Загадочно-бледный, страдающий, он завел очередной слезливый мотив. У Тейваз потихоньку начало сводить скулы. Она любила хорошую музыку, хорошие песни. Но то, что пил этот мальчишка было издевательством над её слухом. Не выдержав, она встала, танцующей походкой подошла к певцу, отобрала у него инструмент и, не глядя толкнув паренька куда-то в глубь таверны, тронула струны. Сначала неуверенно пробежалась по ним тонкими пальцами, потом взяла несколько пробных аккордов, и наконец, решила, что будет петь:

Всё кончается, мой друг,
Разрывают кольца рук
Свитые в тугую плеть
Боль и сказка, свет и смерть.

Просто, чтобы каждый знал,
Что всему, что он искал,
Скоро тлеть углем в золе,
Скоро гнить в сырой земле…
(Мельница «Мертвец»)

Голос у эльфийки был глубоким, берущим за душу. Он разливался, словно река по всему обеденному залу, обволакивал разум, затрагивал самые потаенные уголки души. Она пела, и с каждым словом голос её наливался силой, он казалось, звал куда-то. Когда она пела, было невозможно усидеть на месте, хотелось или пуститься в пляс, или схватиться за оружие и разить врагов.
От её голоса мурашки бежали по телу каждого, кто слушал эту немного мрачную, но такую возбуждающую песню. И каждому, кто был в зале, хотелось, чтобы она пел, не останавливаясь. Хотелось слушать этот пронзительный, сильный голос, пробирающий, до самых печенок.
А Тейваз все пела. Одна песня сменяла другую, и никто из присутствующих не мог бы сказать, что хоть раз слышал эти песни. Они не были похожими на творения местных менестрелей, они просто были другими, но от того не менее прекрасными.

***
Домой эльфа возвращалась в приподнятом настроении. Ну и немного в возбуждении. Ей было приятно, что она провела время с Маквой, что он предложил ей свою помощь и зайдет к ней завтра вечером. Она чувствовала себя невероятно везучей.
Потом вспомнилось её первое в этом мире выступление как менестреля. Конечно, она не пела песен собственного сочинения, ведь она не была ни поэтом, ни бардом. Но, она знала много песен, которые были бы уместны в этом мире. Ей понравилось петь. Понравилось слушать свой собственный голос, видеть, какими глазами на неё смотрят окружающие её нелюди. Она купалась в их восхищении и внимании. И эйфория снова охватила её, как только она вспомнила всю ту буру чувств, что она испытала, как только она взяла в руки вилон.

Когда Тейваз наконец оказалась дома, была уже глубокая ночь. Ханкил и Анатэма уже давно спали, а Ваби и Макадэ, видимо, отправились на прогулку. Сильбернам нравилось бродить в садах храмов и парках, распугивая влюбленные парочки.
Внезапно, усталость, накопившаяся за день, накрыла эльфийку, как тяжелым ватным одеялом. Хотелось только одного – спать. С трудом передвигая ноги, эльфа добралась до ванной. Быстро помывшись, она кое-как дошла до своей комнаты, бросила на пол одежду и повалилась на кровать. Едва её голова коснулась подушки, как она провалилась в сон.

Эльфа уже не могла видеть, как в одном из углов её комнаты вспыхнул столб света и из него вышел старик. Он был одет в длинную рубаху, расшитую растительными узорами и древнеславянскими рунами. Это был Добрых дел мастер. Он осторожно присел на край кровати, поправил одеяло, из-под которого выглядывала голая пятка девушки. Коснулся своей сухой рукой волос эльфийки. Улыбнулся своим мыслям. В свете луны он казался ещё более древним, чем есть на самом деле. И безмерно уставшим, словно века, что он жил в разных мирах навалились на него всей своей тяжестью. Но, в глазах по-прежнему светились озорные искорки, соседствующие с безграничной мудростью и знанием того, что было, есть и будет.

В эту ночь Тейваз приснился Мастер. Он был таким близким и родным. Словно дедушка, который и приласкает, и даст любимой внучке припрятанную где-то конфету или какую-нибудь затейливую игрушку. В груди предательски защемило, и во сне она заплакала. Но плакала она не только во сне. На подушку скатилась сначала одна, затем другая, третья хрустальная капелька. Все годы, что она была одна, ей не хватало именно этого – ощущения кого-то близкого и родного рядом, ощущения тепла и заботы. А утром наступила осень.

***
Отряд из пяти сотен закаленных в боях воинов под предводительством капитана Брея на рассвете первого дня осени подошел к последней человеческой деревне перед границей с темными эльфами орками. Захолустная деревенька с давно забытым названием встретила маленькую армию лаем собак, хрюканьем свиней да мычанием молочных тауров. Ничего необычного в ней не было – тридцать дворов, общинное поле, покосившиеся сараи, полупустые амбары, разгуливающая по улицам домашняя птица.
Капитан Брей велел своему отряду оставаться за пределами деревни, а сам с парой помощников неторопливо въехал в селение. Дом старосты отыскался быстро – он был в самом центре единственной площади в деревне, да и выглядел куда добротнее остальных домов. Двор был больше, сараи – все новые, забор сколочен на совесть. Из каменной трубы на крыше дома вился сизый дымок, а из открытых окон пахло свежим хлебом.
Спешившись у самых ворот, он несколько раз требовательно постучал в ворота. Остервенело залаяли собаки, но, на шум никто не вышел. Мужчина ещё раз бухнул кулаком по доскам, из которых были сбиты ворота, но на этот раз ещё и крикнул:

- Эй! Староста! А ну открывай!

Собаки снова зашлись лаем, но, на этот раз послышался скрип открываемой двери и недовольное ворчание:

- И кого там нелегкая принесла? Чего орешь, как оглашенный?
- Отрывай, таурово отродье, пока я тут всю деревню по бревнышкам не раскатал! – гаркнул капитан.

Когда ворота наконец открылись, Брей был уже порядком зол. Да это и не удивительно – трое суток на марше, он уста, у него болела спина и ноги, а тут какой-то крестьянин никак не может справиться с запорами.
Староста оказался низеньким мужичком с козлиной бородкой, масляными глазками и солидным брюшком. Одет он был в старые штаны из домашнего некрашеного полотна и такую же рубаху. От него воняло луком и потом. Впечатление этот плешивый мужик производил, самое что ни на есть негативное. Поморщившись, Брей достал из седельной сумки свиток с гербовой печатью. Аккуратно развернув бумагу, он сунул её под нос мужику, однако в руки не дал, не желая, чтобы документ был испорчен грязными руками старосты. Тот, напрягая свои скудные познания в грамоте, по слогам прочитал приказ короля Тейра Первого Непобедимого. В нем говорилось, что предоставивший сей документ, должен быть безотлагательно, вместе со своим войском расквартирован в приграничной деревне, старосту которой зовут Мишек Плешивый.
Горестно вздохнув, Мишек пошире открыл ворота перед Бреем и его двумя спутниками – братьями-близнецами Мордетом и Нордетом. Они были похожи друг на друга как две капли воды: оба среднего роста, смуглые, коренастые. Волосы у них каштановые, коротко стриженые, глаза карие, чуть раскосые. Оба с одинаково курносыми носами, улыбчивые, кажущиеся простачками, а на самом деле являющими собой неординарный ум, практичность и хитрость. У них даже лошади были похожи друг на друга – приземистые, мохнатые, пегие. У них даже проточины на мордах были одинаковой формы.
Внешность капитана Брея был весьма необычной для людей. Он был высок и широк в плечах, что не было редкостью для людей, но вот его лицо выдавало в нем примесь эльфийской крови. Понятное дело, что темные эльфа в родословной этого человека не встречались, но вот светлые – неплохо наследили. У Брея были длинные волосы, похожие на расплавленное золото, миндалевидные глаза, зеленые, как молодая листва, тонкий прямой нос, утонченные черты лица, что совсем уж не характерно для людей, с их грубоватыми лицами.
Можно было бы сказать, что он прекрасен, если бы не три безобразных шрама, пропахавших всю правую сторону его лица от линии роста волос и до подбородка. Шрамы эти были оставлены каким-то диким зверем, когда Брей впервые вышел на охоту. На вид мужчине было лет сорок, но вполне могло оказаться и больше, ведь те, у кого есть в роду эльфы, живут не в пример дольше, чем обычные люди. В глазах его таилась грусть, и отражался опыт прожитых лет. Жизнь его была тяжелой. Младший сын мелкопоместного дворянина, не обладавший правом наследства, всего должен был добиваться сам. Получив прекрасное образование, как в науках, так и в военном искусстве, он выбрал единственный выгодный для него путь – стал военным.
Начинал он как самый обычный воин, ведь у его отца не было достаточных связей и влияния, чтобы выхлопотать сыну какую-нибудь должность. Через пять лет после начала службы он стал дружинником у какого-то князя, а ещё через шесть лет попал в личную гвардию тогдашнего короля – Шетсея Четвертого, сильного лидера, умелого воина, блестящего стратега. Ещё при жизни Шатсея, Брей сумел проявить себя в многочисленных военных походах и через три года службы в гвардии стал капитаном элитного отряда, подчиняющегося только одному человеку во всем королевстве – Монарху.
Прошло уже двадцать лет с того момента, как он получил это назначение, новый король вполне им доволен, и вот теперь он получил самое важное, ответственное и трудное поручение в своей жизни: обеспечить охрану группе некромантов, которые собираются проводить один из древних запрещенных ритуалов. В суть этого ритуала он не вникал, знал лишь, что для него нужны будут двое детей – мальчик и девочка, а результатом станет страшная болезнь, которая выкосит как минимум половину населения крепостей Рассветных.

Как только Брей со своими помощниками устроился в доме старосты, он отдал распоряжения десятникам и остальной отряд был расквартирован по домам крестьян. Магам выделили отдельный дом, и те, сразу же, как внесли туда свои вещи ушли в лес – искать подходящее место для ритуала. Вернулись они ближе к вечеру, волоча на привязи двух детей. Они почти не сопротивлялись – видимо были либо одурманены каким-то зельем, либо находились под действием заклинания. Дети оказались полукровками, но для магов это было даже лучше, чем, если бы дети были чистокровными эльфом и орком: действие ритуала было бы шире и мощнее.
Пленников запрели в старом амбаре за околицей и приставили к ним охрану – на всякий случай. Брей был очень доволен тем, как все складывается. В первый же день такая удача – двое детей в приграничном лесу – две жертвы для ритуала, место маги тоже нашли достаточно быстро и уже приступили к необходимым приготовлениям и уже в полночь все будет готово, а на второй час после полуночи – крепости будут заражены и через день можно будет просто добивать больных. Брей, даже на миг подумал, что боги отметили его как своего любимчика.

***
Едва солнце скрылось за горами, как в дверь дома, где жили сенешали Мараната, раздался стук. Ханкил, бывший в тот момент в холле, открыл дверь. На пороге стоял Маква с какими-то свитками под мышкой. Судя по выражению лица орка, тот не ожидал, что дома будет кто-то кроме Тейваз. Смущенно кашлянув, он спросил разрешения войти. Эльф посторонился, пропуская внутрь массивную фигуру орка.

- Мир тебе, Ханкил, могу ли я видеть Тейваз?
- И тебе мир, Маква. Подожди в комнате с подушками, я её позову, - ответил мужчина.
- Благодарю.

Орк прошел в указанную комнату и сел на одну из подушек. На низком столике стояла ваза с фруктами, блюдо с выпечкой, серебряные бокалы и кувшин с вином. Рядом со столом – наргиле и жаровня с углями. Положив бумаги рядом с собой, Маква взял с блюда одну из булочек, посыпанных орехами и сладким песком. Булочка оказалась очень вкусной, и он решил взять ещё одну. В то время, как он доедал вторую булочку, мимо комнаты с подушками прошла Тейваз. Её длинные волосы были влажными, с них капала вода, а мокрые пряди чем-то напоминали змей. Эльфийка видимо шла из купальни – она накинула легкий купальный халат, на шее блестели капельки воды.
Тейваз так и не заметила Макву, а он так и остался сидеть с недоеденной булочкой в руке, поднесенной ко рту. « Какая же она все-таки красивая», - подумал орк. – « Трудно себе представить, что такая, как она, может сражаться, убивать. Я, конечно, знаю, что она, как и все женщины её народа, способна на убийство, но поверить все-таки трудно. Но, даже не смотря на это, мне очень хочется увидеть её в бою. Наверно, она остается прекрасной даже тогда, когда лицо и руки её запачканы кровью. Боги, и о чем только я думаю?»
Некоторое время спустя Тейваз снова показалась перед Маквой, и на это раз она его увидела. Теперь девушка была одета, волосы её были собраны в хвост. На эльфе была широкая темно-синяя юбка и такого же цвета сорочка с вышивкой у ворота и подола. Выглядела она при этом так трогательно и очаровательно, что орк, залюбовавшись ею, даже забыл, что надо встать и поздороваться. Справившись, наконец, со своим изумлением, орк хрипло пробормотал:

- Рад видеть тебя, Тейваз. Я принес то, что ты просила.
- Я очень тебе за это благодарна. Я смотрю, ты уже приступил к булочкам, как насчет наргиле? – улыбнулась эльфийка.
- С удовольствием.
- А что ты говорил по поводу планов?
- Вот они, - с этими словами орк развернул первый свиток. – Вот этим ходом лучше всего пользоваться. Он оканчивается гораздо ближе к тому месту, мимо которого мы будем проходить, да и более короткий. Я для сравнения принес тебе ещё несколько планов с расположениями всех ходов, чтобы ты могла выбрать наиболее удобный для тебя…

Маква ещё долго объяснял что-то эльфийке, но она слушала его в пол-уха. Мысли её витали вокруг предстоящей вылазки, горяча кровь. Она наслаждалась дымом наргиле и сознанием того, что завтра она покинет наскучившую ей крепость. Хоть ненадолго, но покинет. И возможно, столкнется с людьми. Хоть ей и не понравились здешние люди (впечатление сложилось по тем индивидам, что встретились ей в Малене), но очень уж ей хотелось увидеть новые лица, без эльфийских и орочьих черт.
Маква во время своего объяснения периодически делал затяжки наргиле и искоса поглядывал на собеседницу, хотя вернее было бы сказать – слушательницу его монолога. Иногда мимо комнаты проходил Ханкил и пофыркивал, словно довольный зефелим. Несколько раз заглядывал Анатэма. Едва его взгляд падал на орка, как лицо его темнело от злости – молодому эльфу не нравилось его присутствие в его доме, да ещё и наедине с лучшей подругой. При этом отрешенный вид Тейваз и то, что она даже не замечала сидящего рядом с ней мужчину, его никак не смягчало.
А вот Маква наоборот замечал, что девушка находится где-то далеко, не рядом с ним, и это его расстраивало. Когда он закончил свой монолог, эльфа отпила вино из своего бокала и задумчиво проговорила:

- Я пойду через первый ход, о котором ты сказал. Я не очень хорошо ориентируюсь в вашей крепости, а судя по карте его найти, будет куда легче, чем все остальные. Во сколько и где мы встретимся?
- На рассвете мы выходим через главные ворота. От ворот до того места, где оканчивается ход идти около пяти минут, может даже меньше. Жди нас под старым деревом с красной листвой с первыми лучами солнца.
- А он очень длинный?
- Хм-м-м, надо….

В этот момент входная дверь с грохотом открылась, и в комнату с подушками влетел растрепанный эльф-гонец. Оглядев комнату шальным взглядом, он, едва отдышавшись, выпалил:

- Сенешали Мараната, вам надо срочно явиться в Главный Храм. Только не в наш, а у соседей. О, Маква, и ты тут. Ваши уже обыскались тебя. Ты тоже, немедленно в Храм. Как придете, ждите в зале собраний.
- А что случилось?
- Некогда объяснять, там все узнаешь. Да что ж вы сидите? Сказано же, что срочно надо быть там!

Тейваз моментально оказалась на ногах и скрылась за одной из дверей. Едва она ушла, как в комнату с подушками вошли её братья – сенешали Мараната. Молча кивнув друг другу, они стали ждать возвращения Тейваз. Она не заставила себя долго ждать. Через пару минут она, в полном облачении Жнеца, закрыв лицо воротником-маской, шла по темным улицам Эльфийской Рассветной в сторону Храма Орочьей рассветной. Все четверо шли быстро и молча, не тратя времени на разговоры. Слова и вид гонца заставили всех проникнуться важностью момента. Каждый из них пытался догадаться о причине столь срочного вызова, но каждый из них терялся в догадках. «Да что гадать и накручивать себя, если скоро всё узнаю?» - подумала Тейваз и решила просто дождаться «финала».

В зале собраний орочьего Храма собрались, казалось все самые важные орки и эльфы, имеющие отношение к защите, как границ, так и статуй-артефактов. Было даже удивительно, как все смогли уместиться в не таком уж и большом зале. Все собравшиеся разместились широким кругом. Поскольку все собравшиеся в один «круг» не поместились, образовалось ещё два круга, каждый несколько шире предыдущего. Сенешали Мараната и Маква оказались последними, кто прибыл, и ждали только их. Собравшиеся несколько расступились, пропуская их вперед и позволяя им занять подобающие их положению места. На возвышении, с которого обычно читались проповеди, или делались важные сообщения, сейчас стояло два стула с высокими спинками. На них сидели верховные жрецы: темный эльф и орк. Лица их были встревожены, руки судорожно сжимали подлокотники. Перед ними на коленях стояла орчанка. Она громко стенала и умоляла ей помочь. Женщина протягивала руки то к одному, то к другому жрецу. Те не могли смотреть ей в лицо, и каждый раз отводили взгляд.

- Умоляю, спасите моих детей! – плакала женщина. – Помогите им! Они же лишь дети! Они невиновны!
- Прошу вас, успокойтесь. Я понимаю, что вы тревожитесь за них, но сейчас надо…
- Что надо? – вскричала женщина со слезами на глазах. – Как я могу успокоиться, когда мои дети в руках этих монстров?
- Мы сделаем всё, что сможем, только, пожалуйста, успокойтесь, - пытался успокоить её один из орков-служителей Храма.

Повисло неловкое молчание, прерываемое лишь плачем женщины. Она рвала на себе волосы, заламывала руки, не в силах справиться со своим горем. Многие из присутствующих не могли понять, что происходит и с какой целью их в столь поздний час собрали в Храме. Наконец, кто-то из присутствующих эльфов, кажется, один из сенешалей, прибывших из Пещеры, спросил:

- При всем моем уважении к жрецам, могу я спросить, почему нас всех собрали?
- Конечно, вы можете спросить, - отозвался темный жрец.
- Мы собрали вас всех, всех, кто ответственен за защиту крепостей и их жителей, всех, кто должен защитить статуи по очень важному вопросу, - тщательно подбирая слова начал орк-жрец. – Один наш патруль, который был направлен в лес, сообщил, что около старого кладбища появились человеческие маги и начали приготовления к какому-то ритуалу. Ещё спустя несколько часов вместе с магами были обнаружены двое детей – наших детей. Они сын и дочь этой женщины. Их отец один из темных эльфов. Судя по всему, этих ребят хотят использовать в каком-то ритуале, который будет смертельно опасен для всех нас…
- Откуда такая уверенность? – спросил один из орков, стоящих в первом ряду.
- Мы чувствуем, как магия смерти скапливается у кладбища, концентрируется в одном месте. И чувствуем, как формируется её направление – наши крепости и все мы, - ответил эльф-жрец.
- Это же кладбище, там и должна быть сметь, - возразил все тот же орк.
- Вы, кажется, не владеете магией, - отрезал эльф, начиная сердиться. – Человеческие маги хотят провести какой-то ритуал, нуждающийся в жертвоприношении. Допросив одного из воинов, что были в том лесу и стали свидетелями происходящего, мы смогли увидеть, что готовят люди. Этот ритуал относится к древней магии крови. Люди его запретили, остальные же народы не нуждаются в нем и потому не используют. Несмотря на всё наше искусство в магии крови, смерти и в магии вообще, мы не сможем отразить его – слишком могучие силы призываются. Это значит, что если люди доведут свое дело до конца, мы все умрем. Бесславно и бесполезно.
- Мы можем что-нибудь предпринять? – спросила высокая эльфийская женщина в робе алхимика.
- Конечно, - ответил орк-жрец. – Можно остановить ритуал, но далеко не всякому это под силу. Нужны сильные маги и воины. К счастью, все здесь присутствующие либо сильные маги, либо сильные воины. Но, нам нужны те, кто знакомы с древней магией и утерянными искусствами…
- Позвольте мне остановить ритуал, - грубо перебив жреца, Тейваз сделала шаг вперед. – Прошу прощения, жрец, но я владею забытым искусством, знаю, как останавливать и обращать против творящего его же ритуал. И, кроме того, я Жнец.
- Кто ты, дитя?
- Тейваз Мараната, Жнец, младший сенешаль Мараната. Я прошу позволения отправиться в лес с магами и воинами и не только остановить ритуал, но и уничтожить всех, кто к нему причастен.
- И кого же вы собираетесь уничтожать? – чуть иронично спросил орк.
- Магов и все их сопровождение, - не моргнув и глазом, ответила эльфа.
- Почему вы уверены, что у них есть сопровождение? – продолжил своего рода допрос орк.
- Человеческие маги, особенно те, кто владеют запретными знаниями, всегда имеют сопровождение. Обычно это крупный отряд вооруженных до зубов воинов. И они всегда имеют два приказа: защитить магов и в том случае, если маги попробуют выкинуть какую-то глупость, уничтожить их. Черные маги, как их называют люди, преступники, отверженные, неприкасаемые. Но, их услугами иногда пользуются, если хотят кого-то «убрать».
- Я смотрю, ты хорошо осведомлена по этому вопросу, - выразил удивление эльф-жрец.
- Я изучала не только историю нашего народа и историю союзных народов, но и наших врагов.
- Что ж, раз ты знаешь нашего врага, магию, которую они применят, и к тому же ты Жнец, именно ты спасешь детей и остановишь ритуал. Остальные, кто пойдет с тобой займутся людьми не-магами. Но учти, если ты не справишься, лучше тебе умереть на той самой поляне, где готовится ритуал и молить всех богов, чтобы душа твоя не попала в загробный мир. Ибо даже там я найду тебя и отомщу за то, что провалила миссию и убила тем самым всех нас, - строго сказал жрец.
- Как прикажете, - приложив правую руку к сердцу, сказала девушка.

Совет длился не долго. Только выбрали тех, кто пойдет со Жнецом, и наметили план действий. Действовали быстро, слаженно, как единый организм. Как только Тейваз узнала, с кем пойдет в лес и где будет сбор, так покинула Храм и поспешила домой, чтобы взять оружие и все, что может понадобиться ей в лесу. Остальные разошлись кто по домам, кто в казармы, отдавать распоряжения. Жрецы и маги, специализирующиеся на защитных чарах, направились на нижние уровни храмов – усиливать защитные контуры.
Те, кто был выбран идти в лес, так же как и Жнец, приступили к приготовлениям. На сборы было выделено лишь двадцать минут. Ровно через двадцать минут с момента окончания совета все должны были собраться у главных ворот орочьей крепости вы выдвинуться. Было решено идти двумя группами, в каждой должно было быть минимум два мага, чтобы поддержать магически воинов. Численность групп была не равной. Та группа, чьей основной задачей было остановить ритуал, оказалась самой малочисленной – только два эльфа, владеющие магией – Жнец и Охотник, и пятеро орков-воинов, среди которых был и Маква. Вторая группа соответственно должна была уничтожить охрану магов. Поскольку число людских воинов было неизвестными, было решено, что чем больше, тем лучше. В неё вошло три десятка магов и две сотни воинов. Правда, надо отметить, что маги были темными эльфами, а, следовательно, и оружием они владели не хуже, чем искусством управлять потоками энергии.
Оказавшись дома, Тейваз направилась к своему сундуку с оружием. Она достала из него несколько метательных ножей, и свой верный меч – заговоренный полуторник. Затем она достала из-под кровати шкатулку, в которой хранились кристаллы, предназначенные для всевозможных ритуалов, и выбрала три наиболее подходящих. Разобравшись с этим, она сняла свой костюм и как следует, зачаровала его. Потом, льняную рубаху заменила кожаной, сверху надела заговоренную кольчугу, а потом и жилетку. Немного подумав, она ещё добавила и наручи, аккуратно запихнув под них ножи.
За её сборами наблюдали сильберны. Звери чувствовали, что их друг собирается куда-то, что ей придется сражаться, и одну её отпускать не собирались. Девушка, поняв их настроение, улыбнулась им, и, погладив Макадэ по голове, сказала:
- Не переживай, друг, ты пойдешь со мной, а вот ты, Ваби, останешься. Извини, мохнатый, но ты будешь слишком заметен.

Сильберн грустно посмотрел ей в глаза, но, увидев в них непреклонность, не стал «возражать». А эльфа тем временем, натянула на лицо маску, заплела волосы в косу и, накинув капюшон, направилась к выходу. Там её уже ждал Анатэма. Перед тем, как покинуть Храм, Анатэма направился на задний двор и через некоторое время вернулся верхом на своем зефелиме. Тейваз вскочила на спину черного сильберна, и они, подняв своих скакунов в галоп, направились к главным воротам Рассветной, что подвластна оркам.