Нечаянные демиурги

НЕЧАЯННЫЕ ДЕМИУРГИ





"Я и сам бы никогда не поверил в возможность

подобных вещей, не окажись случайно свидетелем"

(Пелевин В., "Верволки средней полосы")



"Спать ложусь я - вроде пешки, просыпаюсь я - ферзём!

(Высоцкий В., "Честь шахматной короны")



"Или мы, или они... "Да они заселят всю планету!

Куда же нам, людям, деваться? На Марс?"

(Мегалов А., "Отступившие в океан")





Да, есть вещи, в которые трудно поверить! Ну, никак не соглашается разум с подобными вещами, хоть тресни!
А не может быть такого и всё!! Но когда всё же случается подобное, то удивлению нет предела, и разум всё равно где-то там, в потаенных закоулках мозга сопротивляется: нет, нет, нет, не бывает так!..

А вот бывает, ещё как бывает! Случаются самые невероятные события, совершаются очень нелогичные, на грани идиотизма, поступки. Так что небывалое, оно - того, бывает. Да.

Собственно говоря, на таких нелепых, нелогичных поступках и строятся, например, сюжеты смешных кинофильмов. Ну, это понятно, смешные - потому что комедийные. Сейчас, к сожалению, таких фильмов почему-то не снимают. Сейчас всё ольше норовят, чтобы голые задницы мелькали на
экране или ещё чего там. Или несколько раз в лицо персонажу тортом заехать. Или чтобы на банкете брюки упали до колен у героя фильма. Это как бы очень смешно и называется шоу. А если кто из зрителей не врубился в ситуэйшн, то для такого непродвинутого, как бы задержавшегося по разным причинам в своём умственном развитии субъекта ненавязчиво смех за экраном звучит, чтобы, значит, зритель не прозевал смешной момент и вовремя рассмеялся. Это делается для удобства зрителя. А то ведь он, зритель, может свой попкорн чавкать или чипсами хрустеть (сейчас смотреть кино без этих атрибутов считается дурным тоном) и прозевать смешной момент. А ему за экраном как бы подсказывают, деликатно намекают: пора, мол, дубок, смейся. И зритель смеётся. именно в нужный момент по ходу фильма. Не раньше, не позже, а так, как и было задумано создателями шоу. Это и есть как бы Гармония. Ну, что делать, другое время, другая ментальность, другое мировосприятие. Так вот, хочу предупредить: здесь, в моём рассказе, никакого хохота "за кадром" не будет, потому некоторые могут и не понять, о чём пытался тут рассказать, так что таким Читателям и не стоит читать эту новеллу.

Ну, а для тех, кто не так уж сильно продвинулся в хай-тэке кинематографа, и может смеяться без подсказки, я продолжу. Итак, речь пойдёт о невероятных, нелогичных, перпендикулярных поступках, в которые невозможно поверить, но которые, тем не менее, вопреки всему, в том числе и здравому смыслу, совершаются. Да и я сам не верил, пока не столкнулся однажды с Невероятием.

Это произошло давно, в те далёкие годы, когда небо было невероятно синим, сады цвели
одуряющее, а до горизонта было рукой подать. Думаю, Читатель догадался, что это случилось в те годы, когда я был чертовски молод. Верно, это было то самое время. Тогда я работал в Южно-Казахстанской гидрогеологической экспедиции. Мы колесили на просторах Южного Казахстана, лязгая зубами на тряских горных дорогах отрогов Тянь-Шаня, на наших зубах хрустел песок Муюнкумов и Кызылкумов, знойные солнце плавило нас на просторах бескрайней Великой Степи, которая называлась Бет-Пак-Дала. Работа у нас была такая: мы искали самое полезное ископаемое тех мест - воду. Искали и находили. Воду чистую, прозрачную, пресную и соленую, холодную и горячую. Это и была наша работа, пусть не самая лучшая, но и не хуже других.
По крайней мере, мне она нравилась. Я с удовольствием направлялся на новые точки,
с любопытством катил по новым неизведанным маршрутам, и даже на плоской, словно азиатская лепешка, поверхности Великой Степи умудрялся чувствовать себя преотлично, не страдая агорафобией, хотя иных людей открытое со всех сторон пространство быстро утомляет, вызывает чувство смутной тревоги, уныния и заброшенности. А надо просто сжиться с обстановкой, стать частью окружающей тебя реальности, и тогда, я вас уверяю, вы будете себя превосходно чувствовать.

Вот с такими оптимистично-философским настроением мы пылили по степной дороге, оставив позади асфальтовое шоссе, милицейские посты с пока ещё в меру наглыми гаишниками, магазины с хитрованами-продавцами, тенистую прохладу придорожных чайхан с расторопной обслугой, городки, посёлки, кинотеатры и телевидение (без рекламы, кстати), словом, всё то, что называется ёмким словом - цивилизация. Мы всё дальше и дальше уходили вглубь Великой Степи, которой, казалось, нет ни конца, ни края. Бесконечность бегущей навстречу равнины поражала. Вокруг, до самого горизонта, простиралась плоская поверхность, покрытая начинающей желтеть травой. Был конец мая - начало июня, тот временной период, когда
уже отцвели маки и тюльпаны, это невероятное, восхитительно-сказочное украшение Степи и пустынных барханов. Травы-эфемеры вытянулись в рост, дали семя и готовы были вот-вот вложить его в ладони ветру, дабы он развеял плоды окрест, выполнив, таким образом, свою сверхзадачу.
Небо над головой еще пронзительно синело, вкупе с неброским степным пейзажем создавая неповторимое очарование удивительной чистоты и захватывающего дух простора. Иногда мне казалось, что это не наша Земля, а какая-то иная планета, иной мир, другая реальность. Я очень люблю весеннюю степь, даже такую, покрытую уже начинающей увядать растительностью, плоскую, и однообразную, где на многие десятки километров вокруг нет ни взгорка - пригорка, ни кустика - деревца. Даже такая она невероятно красива, Степь.

Это потом, выгорев под беспощадным солнцем, приобретя серовато-коричневую окраску, она станет менее привлекательной. Да и цвет неба станет другим - бледно-голубым, словно старая,полинявшая простыня. Воздух пропитается пылью, которую неугомонный бродяга - ветер будет сдувать с такыров и солончаков, Ветер будет закручивать пыль в небольшие смерчи-шайтанчики, которые, покачиваясь из стороны в сторону, словно подвыпившие гномики, будут петлять по равнине, чтобы вдруг неожиданно исчезнуть так же внезапно, как и появились.
Но это будет потом, через неделю, полторы. А пока Степь выглядела еще достаточно привлекательно, настраивая нас на мажорный лад.

Колея степной дороги привела нас к артезианской скважине, пробуренной бог весть когда и кем.
Кроме нас, гидрогеологов, в Степи, случалось, работали и подразделения треста Востокбурвод.
Так что эта скважины вполне могла быть пробурена нашими, так сказать, братьями по классу.
Здесь, у этой бесхозной скважины, мы и решили сделать привал, размяться после долгой поездки, умыться, и само собой, принять немного для бодрости и, соответственно, плотно закусить в соответствии с текущим моментом.

Шумной толпой, вывалив из разогретой духовки, то есть салона вахтовой машины, мы подошли к скважине. Кто-то, чёрт бы его побрал, уже успел скрутить оголовок скважины вместе с запирающей задвижкой, и теперь вода, поднимаясь из недр земли, выдавливалась небольшим, высотой сантиметров 25-30 водяным столбом, свободно изливаясь из обсадной трубы на поверхность.
Неширокий ручеёк лениво тёк от скважины, чтобы на протяжении нескольких десятков метров потеряться, частично впитавшись в лёссы, а частично воспарить в небо под лучами солнца.
Словом, круговорот воды в природе, наглядная картинка к школьному учебнику.

Мы умылись прохладной водой, вытащили из салона вахтовки брезент и старое порывало. Расстелив неподалеку от лениво фонтанирующей скважины свою походную скатерть-самобранку, начали выкладывать на неё прихваченную из дома снедь, присовокупив к ней приобретенные по дороге -
гвоздь программы! - две бутылки того самого напитка, который ещё иногда называют "народным
витамином". Нас было, включая шофёра, шестеро, и потому сама собой складывалась классическая,
выверенная временем схема - одна бутылка на троих, что давало при хорошей закуске достаточную
приподнятость настроения и приемлемый уровень неадекватности сознания, то есть ощутимо приближало нас к Гармонии.

Спешить нам было некуда, в любом случае к цели нашего путешествия мы прибудем к вечеру и потому мы с удовольствием предавались отдыху на лоне природы, возлёгши на брезенте и ватниках в позах римских патрициев. Не хватало разве что вакханок, но и откуда им, вакханкам, взяться
здесь, в Степи? Неважно обстоят дела с вакханками в Степи, и потому мы скрашивали свою трапезу, принимая по маленькой, разговорами о том, о сём. Как говорится, "бойцы вспоминали
минувшие дни и битвы, где вместе рубились они".

Я же, приняв своё, как-то выпал из разговора, перевернулся на спину и мечтательно наблюдал за парящим в зените орлом, который медленно описывал круги, внимательно контролируя свою подмандатную территорию. Вот почему люди не летают? - в который раз с сожалением подумал я.
Подняться бы сейчас туда, в голубое поднебесье и вот так же парить в воздушном просторе. Я так замечтался, что пропустил начало спора, разгоревшегося между буровиками. Нет, это был вовсе не тот крутой разговор, который частенько, чего уж там, сопутствует застолью с выпивкой. Нет же.
Такие вот, с позволения сказать, "разговоры", с хватанием за грудки, вспоминанием родословной и взаимным обвинений друг друга в нетрадиционной, сами понимаете, ориентации, в небольших замкнутых коллективах случаются нечасто. Разве что в тех случаях, если уровень принятого зашкалит за черту, и кое-кто в горячке дискуссии выскочит за флажки. Уровень принятого нами на тот момент был мал и явно недостаточен для крутых разговоров, но, тем не менее, спор был нешуточный, серьёзный и даже где-то научный, хотя ни кандидатов, а уж тем более, докторов наук среди нас не было. Но, несомненно, наличествовало стремление глубже познать окружающий мир, существующие в нём логические взаимосвязи, причину тех или иных явлений. Такие споры бывают иногда, и вовсе необязательно в связи с выпивкой. Просто оторванность от людской массы, от отвлекающих соблазнов цивилизации часто настраивает буровиков на философский лад, и тогда только диву даёшься глубине и проработанности тех умозаключений и логических построений в рассуждениях людей, казалось бы, столь далеких от научной деятельности. Вот примерно так было и в тот раз, о котором я сейчас рассказываю.

А спор зашел вот по какому поводу. Кто-то из буровиков - потом так и не удалось
установить, кто и дальше вы поймёте, почему - вдруг заинтересовался: а вот интересно, устоит ли бутылка с водкой, если её поставить на изливающийся из скважины столбик воды? Ну, такой случился повод для спора. Кто-то скажет - ерунда какая-то. Нашли, чем озадачится. Не скажите!
Вовсе не пустяк. Знаете, вдали от цивилизации, с её суетой и торопливостью, ментальность у людей вырабатывается другая, появляется немножко иное отношение к жизни, пустяки вырастают до размера глобальных проблем, а большие проблемы кажутся надуманными.

Народ, возлежащий на брезенте и ватниках, расстеленных на зеленой травке, принявший на грудь по случаю и разомлевший под лучами пока ещё не слишком яростного летнего солнышка, благодушествовал и был настроен на философский лад. И в такие моменты люди склонны вступить в дискуссию, блеснуть оригинальными мыслями, щегольнуть своими знаниями. И народ заспорил, а в споре, как известно, рождается истина. Понятно, что не всегда истина оказывается той самой, которая соответствует реалиям. Но что в споре всегда что-нибудь рождается - это несомненно.

Итак, изначальные условия задачи, выкристаллизовавшейся в завязавшейся спонтанно
дискуссии, были просты и незатейливы, словно грабли. Спирт легче воды, это общеизвестно.
Значит, бутылка с водкой легче, и потому должна устоять на столбе воды. А водка не спирт! - возражали скептики. Но ведь почти наполовину состоит из спирта! - оптимистично возражала им другая сторона. А вес стеклянной бутылки? - не сдавались скептики. А вес стеклянной бутылки
уравновесится напором воды, истекающей из скважины! - парировали оптимисты. Поскольку умозаключения были весьма логичными, то постепенно верх в этой дискуссии одерживали оптимисты.

- Вовка, а ты как считаешь? - азартно толкнул меня в бок один из буровиков, тем самым безжалостно извлекая из мира грез о полётах в бескрылую реальность. - Чо скажешь? Ты же гидрогеолог, это твоя стихия.

- Ну - неопределенно протянул я, застигнутый врасплох. - Тут всяко может быть. Если напор достаточный.

- Достаточный! - убежденно вскричал другой из буровиков. - Эвон, как прёт!

Вода действительно пёрла, то есть изливалась из обсадной трубы скважины плотным ровным столбиком, падая затем вокруг трубы на землю прозрачной пленкой. Напоры артезианских скважин в тех местах, где мы работали, достигали иной раз значительных величин, достигая 10 и более метров. Это, конечно, не означало, что водяные фонтаны били от поверхности земли на эту высоту, но, если нарастить обсадную трубу скважины повыше, то уровень воды в ней
устанавливался над поверхностью земли примерно на высоте тех же самых десяти и даже более метров. Такие устройства назывались у нас пьезометрами и применялись в тех случаях, когда
замер давления воды манометром давал погрешности, то есть при небольшом, 2-5 метров, уровне над поверхностью земли. Бывали и вообще сумасшедшие напоры. Ветераны экспедиции рассказывали, что как-то буровая бригада прозевала и не отследила должным образом качество бурового раствора, тут-то вода спонтанно и рванула из подземного горизонта, в мгновение ока выдавив из не обсаженной скважины, словно поршень из цилиндра, шарошечное долото с колонной буровых
штанг, попутно сминая и ломая металл, словно картон. Неудержимо, джинном из бутылки, осатанело рвущимся из миллионнолетнего заключения, водный поток в течение нескольких минут размыл приустьевое пространство, изуродовав и притопив буровую установку. К счастью обошлось без жертв. Потом, конечно, поток воды заглох спустя некоторое время, поскольку скважина была не обсажена, и разжиженный её ствол обвалился, заглушив этот неожиданный выброс. Так что всякое
бывало, ибо сила рвущейся на поверхность воды неимоверна.

- И всё же не устоит, наверное, бутылка - вновь засомневался кто-то из ребят.

-А чего она не устоит? - в возбуждении вскочил на ноги и снова сел на ватник один из буровиков. - Ведь в бутылке, вы посмотрите, есть еще пустое пространство, там воздух! А воздух, как известно...

Присутствующие все, как один, перевели взгляды на непочатую бутылку, теперь уже одиноко возвышавшуюся среди беспорядочно разложенной на брезенте закуски. Действительно, между поверхностью жидкости в бутылке и пробкой наличествовало пустое пространство. И о воздухе всем было известно, что его утопить нельзя. Наверное, это обстоятельство и разбило слабые аргументы скептиков и наконец, вся команда дружно согласилась с тем, что бутылка с водкой, если её поставить на столб изливающейся из скважины воды, не утонет.

- Теория без практики мертва. - лениво вставил я, как мне тогда показалось, умное замечание, поняв, что с мечтами о полётах придется повременить. - Теория поверяется экспериментом.

- А вот сейчас и проверим! - буровик Иван Балыбердин, по прозвищу Солнышко, у которого белые короткие волосы торчали вокруг головы потешным трогательным нимбом, осторожно, двумя пальцами взял бутылку с водкой на горлышко, подошёл к скважине и приподнял бутылку над столбиком воды, прицеливаясь в его середину.

- Верно, Ваня, ёрш твою медь! Проверим опытным путём! - загалдели буровики.

Какой-то непонятный энтузиазм охватил всех участников. Народ с неподдельным интересом следил за манипуляциями экспериментатора. В цирке в такие ответственные моменты для привлечения внимания публики раздается тревожная дробь барабанов...
У нас барабаны не стучали, так себе, чуть-чуть шумело в головах, но буровики и без того были
всецело захвачены предстоящим зрелищем - окончательным решением спорного вопроса.

Итак, Ваня Солнышко аккуратно поднес донышко бутылки к слегка выпуклой
поверхности водяного столбика, осторожно поставил на него бутылку с водкой и стал деликатно, очевидно, чтобы не нарушать чистоты эксперимента, отступил на шаг от скважины, любуясь проделанной работой.

Зрелище действительно было необычным. Бутылка с водкой, слегка покачиваясь из стороны в сторону, стояла на поверхности столбика воды, изливающейся из скважины. Вода был
исключительной прозрачности, потому казалось, что бутылка парит, как бы танцует в воздухе.
Маленькие солнечные искорки вспыхивали в струящейся воде, играли бликами на округлостях танцующей бутылки. Красивое и удивительное видение. К сожалению, длилось он совсем не долго.
Очень даже недолго.

Ибо, качнувшись пару раз на выходящей из подземных недр струе, бутылка с водкой начала медленно, но неотвратимо погружаться в водный поток, преодолевая его напор...

- Э-э-э! Эй! Стой! Куда?! Держи!- дружно завопили буровики, торопливо вскакивая на ноги.

Но как бы резво они, отягощенные выпитым и съеденным, не вскакивали, бутылка с водкой
погружалась в скважину ещё быстрее, и было пронзительно, до слез ясно - не успеть! Даже самому расторопному. Не успеть, чёрт возьми!

Однако Ваня Балыбердин, наготове стоявший в метре от скважины, словно засадный полк воеводы Боброка на Куликовом поле, был начеку и коршуном метнулся к скважине, растопырив ладонь грейферным захватом. Стремительно одлетев к скважине, Ваня попытался ухватить ходящую в бездну бутылку, которая уже почти скрылась в воде. И казалось вполне реальным, что он успеет предотвратить катастрофу. Но! Но подвела проклятая спешка и вполне понятная в тот ответственный момент нервозность. В этой непростой обстановке, когда счёт идет даже не на секунды, а на доли секунд, вместо того, что бы ухватить бутылку за горлышко и предотвратить её уход в подземные глубины, Иван в спешке толкнул коварную бутылку растопыренными пальцами, придав ей совсем ненужное на тот момент ускорение. Бутылка скрылась в воде. Иван резко, словно на амбразуру вражеского дзота, упал на устье скважины, вогнав руку в обсадную трубу и пытаясь догнать беглянку. Подбежавшие буровики были обрызганы струями воды, бившими из-под тела экспериментатора, героически навалившегося на устье и перекрывшего выход воде. Бестолково
обступив корчащегося, словно карась на горячей сковородке, Ивана, из-под которого били струи воды, буровики ещё лелеяли надежду на благополучный исход. Известно, что она, надежда, умирает последней. Однако жалкое подобие петергофского фонтана, который изображал из себя в тот момент Иван Балыбердин, крутясь на устье скважины, вряд ли имело для нас какие-то практические результаты. Судя по тому, как яростно сучил ногами Ваня, навалившись на устье скважины, и какие отчаянные гримасы возникали, быстро сменяя друг друга на его обветренном лице, на этот раз госпожа Удача отвернулась от нас. Вскоре это понял и Иван. Он выпростал руку из скважины, отошел в сторону, мокрый с головы до ног и выдал краткий, но энергичный монолог, который я здесь, по вполне понятным причинам, не привожу. Большого секрета в том нет. Ничего особенного в произнесенном монологе не было, так себе, обычный набор эмоциональных словечек и коротких фраз. В общем, стандартная ругань для снятия напряжения, не представляющая значимой к ценности в культурном плане и потому вынесенная в данной новелле за скобки.

Буровики ещё некоторое время потерянно стояли вокруг скважины, втайне надеясь, что тот самый "напор, который прёт" вытолкнет беглянку на поверхность и инцидент будет исчерпан. Но чудес не бывает, вернее, они бывают, но достаточно редко. И наш случай со всей беспощадной очевидностью это подтвердил. Случилось Невероятное, то, чего никак не должно было произойти. Но произошло.
Словом, в ходе эксперимента был получен отрицательный результат. Это в науке отрицательный результат - тоже результат, и идёт в актив учёным. А вот в жизни это утверждение спорно. Очень спорно. Провальный в буквальном смысле этого слова результат эксперимента отнюдь не обрадовал нас. В неловком молчании, чувствуя себя несправедливо одураченными, мы вновь расселись вокруг нашего импровизированного стола. Выжав одежду и накинув ватник, исполнитель воли народа Иван Балыбердин тоже присоединился к нам. Ему бы сейчас самое время принять для сугреву, но... Мы без аппетита жевали сухую закуску, говорить не хотелось, да и о чем говорить? О собственной глупости? Разум отказывался верить только что произошедшему. Сами, своими руками утопили
бутылку водки в скважине. Зачем это сделали?! С чего вдруг? А кто ж его знает. Как будто
затмение какое-то нашло. Захотелось, видите ли, поставить эксперимент. Вот и поставили. Чего
же теперь, кого винить? А ничего теперь не сделаешь, все повязаны, все герои дня. Мы все стали участниками весьма неумного деяния, совершённого, выражаясь юридическим языком, группой лиц по предварительному сговору. Горькая досада не способствовала хорошему настроению, да и как тут не досадовать? Как раз неплохо было бы разлить ещё, да и собираться в путь дорогу, но - увы и ах. Да, бутылка была здесь, недалеко, всего в двухстах-трехстах метрах, да только воспользоваться ею не было абсолютно никакой возможности. С тем же результатом для нас она могла находиться и среди марсианских пустынь. Не дотянуться, не достать, не разлить. Праздник души был скомкан, транспаранты обвисли, разноцветные шары сдулись, настроение было испорчено.

Ситуация была непроста и требовала какого-то выхода, ибо души наши саднили, срочно нуждаясь во
врачевании. Мало-помалу молчание нарушилось, но разговоры опять крутились вокруг так коварно
канувшей на глубину бутылки с водкой. Случай-то ведь неординарный, так просто не забудешь.
Говорили о страховочном шнуре, которую надо было бы привязать, о том, что Ивану надо было не
отходить от скважины, ставили вопрос вообще о разумности затеянного опыта. Начали выяснять,
кто первым стал подначивать, но желающих стоять у истоков идиотского эксперимента не нашлось.
Это у победы, как правило, много отцов. Поражение же всегда сирота. Закономерность есть такая.
Но не хотелось, не хотелось оставаться в дураках, сами понимаете! Однако действительность с издёвкой ухмылялась нам, ясно давая понять, что придётся остаться в этом звании.

- Да ладно вам убиваться, мужики! Бывает. Ну, слаб оказался напор, всё же вес бутылки с водкой
преодолел его. А может, и спирта в водке было меньше, чем положено. Тоже вероятность большая.
Но не надо так уж слишком расстраиваться. Мы очень большое дело сейчас сделали тут. - я
попытался сгладить неловкость, объявшую нас.

- Ага, как же! Очень большое дело! Расскажи кому - засмеют, пальцем у виска вертеть будут. И
правильно сделают. Потому как дураки мы полные, чего уж тут скромничать! - раздраженно сказал
один из буровиков.

- Неправильно! - отрезал я, и демагогической патетикой продолжил: - Неправильно. Во-первых,
лозунг "Пьянству - бой" всегда актуален и никто с повестки дня его не снимал, верно? Так что в
рамках противостояния зелёному змию мы придали лозунгу практическое наполнение. Во-вторых, и
это, пожалуй, главное даже, мы сейчас своими действиями создали прецедент. Мы создали
Артефакт. То есть задали очень непростую задачу тем, кто придет к нам на смену. Я имею в
виду, придёт на смену нашей цивилизации.

Я в те времена запоем читал фантастику и был не прочь иной раз поумничать. Случай был
подходящий и меня понесло.

- Тут ведь какое дело, ребята? Вот вы представьте себе: пройдут сотни, тысячи, миллионы лет.
Жизнь на Земле разительно переменится. Другие ландшафты, иной климат, вовсе непохожая на нас
цивилизация будет хозяйничать на планете. И наш артефакт, то есть бутылка с водкой, которая
нынче покоится там, - я небрежно махнул рукой в сторону злополучной скважины, так коварно
проглотившую сосуд с алкоголем, - будет найдена когда-нибудь новыми хозяевами планеты.

- Словно древнегреческая амфора с вином? - вставил кто-то из буровиков. Всё-таки народ у нас в те времена был грамотный, начитанный. На буровой иной раз такие книжки полистывали - вы не поверите.

- Ну, вроде этого. - кивнул я головой. - Только не совсем так. С вином не находили, с уксусом
- да. За тысячи лет оно в уксус превратилось. Вино не может так долго храниться.

- Ясен пень, вино же - понимающе поддержали меня буровики. - Но в нашем случае захоронена
водка, а она покрепче будет, этиловый спирт - это серьёзно.

- Да кто его знает, как поведет себя спирт в течение такого архидлительного срока хранения...
Не ставили таких долговременных экспериментов, по крайней мере, мне об этом неизвестно. -
продолжил я, ободренный поддержкой и пониманием со стороны буровиков моих бредовых рассуждений. - Может, и сохранит свои градусы. Покоящуюся в отстойнике скважины бутылку затянет оседающими частицами песка, а осадок впоследствии окаменеет и будет наша бутылка храниться вечно. Пока её не найдут те, кто будут после нас. А вот когда они её найдут, то головы себе поломают, это уж как пить дать, ибо сложно будет объяснить нахождение бутылки в скважине. Очень сложно. Если будет возможно вообще для тех существ найти приемлемое объяснение. Вот мы даже сами себе не можем сейчас объяснить, за каким чёртом, почему она там оказалась, а представьте, каково будет существам с совершенно иным мышлением, другими представлениями об окружающем мире? Им-то каково будет докопаться до истины? То-то поломают они свои головы, то-то посушат мозги. И верно, в десятках, сотнях, тысячах обнаруженных ими скважин ничего такого загадочного нет, а вот в одной из них, покоится непонятный сосуд с жидкостью. Зачем? Почему? Кто? И начнут ученые далёкого будущего ломать себе голову, устраивать диспуты и конференции, писать статьи, защищать диссертации. Возможно, возникнет новое научное направление в исторической науке, а то и новая религия. Кто знает? Так что мы своим сегодняшним деянием, вполне вероятно, наметили некоторые контуры и пути развития далёкой цивилизации будущего, создали прецедент для возникновения новых религий, мировоззренческих направлений и всякого такого разного и причудливого, чего пока и представить
себе не можем. Вот так-то. А вы тут казните себя за сегодняшний идиотский поступок. И
совершенно напрасно казните, ибо мы с вами сейчас стоим у истоков хрен знает чего, но,
несомненно, имеющего важное значение для будущей цивилизации. А вы говорите - дураки! Да уж
позвольте вам сказать слово "нет!". Ибо мы, ребята, фактически и практически сегодня как бы
Творцы, так сказать демиурги.И наш сегодняшний поступок, в результате коего артефакт, то
есть бутылка с водкой, оказался в скважине, будет иметь ещё ого-ого какие последствия, дайте
срок.

На этом я закончил нести ахинею и захрустел краснобокой редиской. Буровики некоторое время
молчали, ошарашенные услышанным. Но потом заулыбались, к ним вернулось хорошее настроение. Все же, что ни говори, а пребывать в роли демиургов гораздо приятнее, нежели в роли придурков. Тут и спорить нечего, настолько разные уровни. Потому и настроение у ребят поднялось....


1. Артефаrт (от лат. artefactum - искусственно сделанное) - явление, процесс, предмет,
свойство предмета или процесса, появление которого в наблюдаемых условиях по естественным
причинам невозможно или маловероятно. Появление артефакта, следовательно, является признаком
целенаправленного вмешательства в наблюдаемый процесс, либо наличия неких неучтённых факторов.

2. Демиург (от греч., "народ" и "дело", ремесло, промысел - буквально мастер, ремесленник, творец) - изначально - название класса ремесленников в античном греческом
обществе. Впоследствии словом демиург, за редким исключением, стали обозначать созидающее,
творческое начало во Вселенной. Первым в таком значении его использовал Платон. Февраль-апрель 2010 г.
http://ieti.narod.ru/NLO.html