Осколок четвертый. Вспышки и всполохи.

Осколок четвертый. Вспышки и всполохи.

Яркие пятна света, слепящие глаза, загораживающие собой расплывшийся мир, мир – фотографию, неудавшуюся, смазанную, застывшую в незаконченном движении. Мой маленький персональный ад. Добро пожаловать в утро, Анна Валерьевна. Рабочий день Вас заждался.
Маленькое чудовище, порожденное вездесущим китайским ширпотребом, истерически вопило в дальнем конце комнаты. Специально туда его отправила. Если бы будильник находился в зоне досягаемости, недолог был бы его век. Гнусно, совершенно неподобающим образом выматерившись, я сползла с кровати и, шатаясь, подошла к вопящему кошмару с циферблатом. Звук стих. Не помогло. Новый приступ невероятной боли накрыл волной, практически сбивая с ног. Я едва успела ухватиться за дверной косяк и сквозь зубы протяжно застонала.
За свою совсем еще короткую жизнь я успела изучить все виды головной боли – от легкого недомогания, через тяжелое субботнее утро и до приступа зимнего гайморита, когда череп стискивает так, что хватает тебя лишь на позорный скулеж и молитвы о спасительном забвении. Но хуже вот этой, той, что настигла меня и в это утро, не было ничего. Левый висок лихорадило, маленькая синяя жилка отсчитывала бешеный ритм, острые тупые уколы попадали в него безошибочно, в глазах темнело, синело, краснело и местами даже фиолетовело. Двигаться с обычным проворством было чем-то за гранью возможного. Я напоминала классического зомби из дурацких американских фильмов. Только серости в лице чуток не доставало. Чертова мигрень… да за что ж мне такие муки?
Кое-как добравшись до кухни, я опрокинула в себя стакан ледяной воды, запивая сразу две таблетки обезболивающего, и сунула голову под холодную струю. Лучше бы в ванной, но поход в собственный клозет воспринимался мною не иначе как крестовый.
После водных процедур осталась последняя надежда на скорейшее избавление. Сделав над собой усилие, я резко повернула шею, позвонки хрустнули, и, о чудо, стало понемногу отпускать. Впрочем, ни о какой работе и речи быть не могло. И плевать мне хотелось, что сейчас середина недели, четверг, мне там что-то сдавать и перед кем-то отчитываться. Я взяла телефон со стола и написала коротенькую смс-ку: «Сегодня дома. Все сдам вовремя. Не переживай». Сообщение улетело на номер начальства. Пусть хоть перематерится весь. Я не вылезу.
Дела насущные были на время закончены, сознание с грехом пополам прояснялось. Я уже вернула себе способность размышлять, и первый вопрос уже встал передо мной во всей, так сказать, красе. С чего? Вчера ничего крепче чая не потребляла, так что на красное вино и шампанское, не тронутое с самого Нового года, не спишешь. Погода давно устаканилась и магнитных бурь, вроде как, на сегодня гидромедцентр не запланировал. Спать легла вовремя, перед монитором вчера практически не торчала, все больше по полям да департаментам. И жары, вроде бы, особой не было.
Мысленно я перечисляла все возможные причины столь приятного пробуждения, но ни одна из привычных под сегодняшний случай не подходила. Учебник не работал. Что ж, есть у нас понятие прецедента. Стала рыться в памяти. Причины этих приступов меня волновали намного больше, чем выговор за очередной прогул и объяснительная.
Рыться было сложно. Голова все еще гудела, но тупые удары в висок прекратились. Какое облегчение. Шаг до рая. И тут я вспомнила, вот только не предыдущий подобный случай, а саму причину моих беспричинных несчастий.
… Свои сны я ненавидела, особенно яркие, ярче реальности, хаотичные и обрывочные, которые не вдруг-то вспомнишь, не связанные с действительностью, казавшиеся мне кошмарами. Они приходили сравнительно редко. Случалось, что я не видела их месяцами и жила спокойно. Сон занимал всю ночь, выматывал круче напряженного рабочего дня, уничтожал и снова возрождал разум, а еще доводил до ужаса. Даже если случалось понять, что я сплю, что все это исчезнет к утру, я никогда не могла себя в этом убедить. В свое время я прочла целую библиотеку по теме, но ничего не помогало. Бессистемность занятий мешала достижению цели, в которую я не верила. В общем, снам своим я хозяйкой не была, а кто направлял течение моих мыслей во владениях Морфея, было неведомо. Если честно, то к этому кукловоду я ни единой положительной эмоции не испытывала. И вот еще что, после таких снов случались самые отвратительные приступы. Несколько лет назад такой вот припадок чуть не свел меня в могилу. Если бы папа не успел вовремя… чудеса. Да что вспоминать? Папы уже нет, приходится справляться самостоятельно.
Вот и сегодня пришлось. Я постаралась сосредоточиться. Нужно было успеть, пока боль не отпустила окончательно. С нею уходила память.
Сумасшедшая какофония голосов - ужасных воплей и детского смеха, женского пения и ругани мужчин, нескончаемый гул. Потом был резкий рывок и полет на такой скорости, что, казалось, сжатые зубы раскрошатся от напряжения, а затем… Обрывки. Лоскутнее одеяло со знакомым орнаментом. Сборная солянка. Я смогла выудить из нее некоторые особенно яркие образы. Небольшой и уютный домик с башенками на миниатюрном, почти игрушечном острове. Где это? Похоже на Средиземноморье, по пейзажу. В памяти всплыло женское лицо. Высокие скулы, улыбка дружелюбная, но твердая, огромные, совиные глаза и смоляные кудри – хозяйка острова была красива, красива страшно. Почему-то подумалось, что будь вместо черных завитушек гибкие змеи, стояла б перед моими глазами сама Горгона. В памяти всплыло имя. Нет, не Медуза. Ата. Во сне я бесконечно уважала эту женщину, даже преклонялась перед ней. Не анализируя, я понеслась дальше.
Столько книг, огромное помещение с книгами. Стеллажи до самого потолка в несколько рядов, а посередине большой круглый стол со столешницей из мрамора и полудрагоценных камней – яшма, малахит, опал, лазурит. Это карта, но я не могу ее рассмотреть, вернее даже не смотрю на нее. За столом несколько человек. Я одна из них. Не помню разговора. Помню лица. Вот оно, самое вкусное. Уже пару недель не виделись. Слева от меня сидит Ксандер, тот самый Проводник. Справа восседает китаянка Мэй, представившаяся некогда Посланником. Вот и странный мальчишка, назвавшийся Котом, Спутник. Здесь есть и другие. В дальнем углу комнаты застыл высокий человек, помню лишь пронзительные совсем светлые глаза и молочно белые волосы. Альбинос. Ни разу в жизни не видела. Рядом с Мэй стоит среднего роста женщина с ярко-рыжими, огненными волосами, но глаза у нее синие. Для меня странное сочетание. Такие люди всегда представлялись мне кареглазыми, а то и черноокими. В отдалении еще один рыжий человек с уже верным оттенком глаз и смугловатой кожей. Он выглядит старше всех собравшихся, смотрит на меня и улыбается как-то по-отечески. А вот еще один персонаж картинки – очаровательный блондинчик, даже карикатурно очаровательный. Длинные пушистые волосы, голубые глаза, бледная кожа на теле молодого бога. Я фыркнула сквозь воспоминания. Приснится же. Вот только улыбка у него была такая, что все мифы об аполлончиках меркли. Человек улыбался с жестокой иронией, а взгляд его без слов говорил о том, что тут нет место изнеженности и праздности. Были и еще люди, но я не успела рассмотреть их. Успела лишь ухватить атмосферу. Когда я пыталась подобрать к ней подходящее определение, в сознание всплыло лишь одно слово – стая, вот только не волчья, не надо избитых пошлостей. Иная стая, но не менее сплоченная и жестокая.
Снова картинка. Холодно, но мороза я не ощущаю. Закат такой красоты, что дух захватывает. Впереди медленно катит волны море, а я стою на широких мраморных ступенях, уходящих в воду, и чего-то жду. Сзади меня что-то есть, что-то большое и величественное, сакральное. Я смотрю на практически идеально ровную линию горизонта, куда, будто сопротивляясь, спускается солнце. Вот уже последние лучи хлестнули по засыпающему миру и осветили вдалеке тонкую иглу, нацеленную в небо. Башня. Я знаю, что это башня. И тут все обрывается. Все смазывается как мир этим утром, свивается в тугой пучок хаоса, готовый разорваться тысячами новых душ и миров. Меня охватывает паника, будто я что-то теряю, невосполнимо, окончательно. Я переживаю ни с чем несравнимый ужас, а затем погружаюсь во мрак.
Мягко, уютно, тепло… Мне не страшно, мне пусто. Кто-то бережно подхватывает меня, берет на руки, и я снова лечу куда-то вверх, уже без эмоций. Мне все равно. Последнее, что я вижу, улыбающееся лицо. Он чем-то похож на Ксандера, но глаза… Они серебряные, светящиеся, и белая прядь обрамляет красивое острое лицо… «Просыпайся!».
Меня как током дернуло. Я схватила телефон, посмотрела на мирно тикающие циферки.
- В семь сорок он приедет, в семь сорок он приедет, - каркающим голосом прохрипела я. – Твою ты ж мать.
Все это многообразие я вспоминала не более пяти-семи минут. Воспоминания остались и начали развиваться в размышления. Для начала я сделала себе особую отметку – все тот же сон. Вернее похожий. Я вспомнила про джезву, протянула руку к шкафчику, рывком открыла. Стоит. Поблескивает. Всем вру, что очередной поклонник подарил, зная мою страсть к кофе. Ни имен, ни явок, ни паролей. Подарок Мэй лежит в моей комнате.
Ксандер был прав. Мы встречались и до тех памятных посиделок на кухне. Их я при всей своей рассудительности никак не могла списать на видение во время обморока. Они все мне снились, просто я предпочитала забывать об этом. Видимо, мой выбор в Небесной Канцелярии не учли. На все эти рассуждения я реагировала вопиюще спокойно. Жизнь напоминала сюжет дешевенького мистического романчика, вот только «ахов-вздохов», положенных по сюжету в самых подходящих и неподходящих местах, не было и не подразумевалось.
- Ладно. Как там Скарлет говорила? Не буду думать об этом сегодня, подумаю завтра, - я хлопнула ладонью по столу, попала по пачке сигарет и, сочтя сие тоже знаком, закурила. Дым улетел в форточку, чтобы раствориться в летнем утре.
Зазвонил телефон. Звук в начале рабочего дня, самовольно превращенного в выходной, раздражал невероятно.
- Ну и где ты? – голос Антона не предвещал ничего хорошего.
- Привет. Я же написала смс-ку, - я отвечала лениво. Привыкла уже.
- И что?
- И то. Тебе вот не все ли равно, где я буду писать? Скину все на почту. В чем проблема-то? Во сколько должно быть готово?
- Вчера.
- Вот не надо.
- Хорошо. К 12.
- К двум будет. Все, а то я сейчас тут вообще тихонько вымру, как мамонт доисторический, и не будет у тебя корреспондента.
Антон рассмеялся.
- Ты давай шути поаккуратнее. Все. Если что, звони.
- Непременно.
Звонок прекратился, а я расслабилась. Работа делалась максимум за час, а на циферблате только восемь утра. Сегодня любимая редакция решила начать пораньше. Без меня, извините, но без меня.
Дальше следовал стандартный набор утренних ритуалов, без которых жизнь не жизнь и день не день. Душ, завтрак, любимый, пусть и растворимый (не эстет, уж извините) кофе, шум кулера и звук загружающейся винды серии «ХеРка». С монитора на меня смотрел добродушный серебряный дракончик. Как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. В моем случае это означало посадку на кресло перед компьютером и выход на заслуженный и крайне необходимый променад. Немного покопавшись в мировой сетке, облазив свои странички и блоги, я взялась за работу. Благо, потребительские и рекламные материалы давались мне с легкостью. Информации полно. Пишешь, звонишь знакомому эксперту, зачитываешь, правишь. Все. День свободен.
В этот раз с больной головой я побила собственный рекорд. Антон уже в 11 утра мог обнаружить в своем ящике готовый материал. Позвонив начальству с сообщением о завершении процесса, я стала лихорадочно собираться. Погода была чудесная. Как раз для спокойной прогулки по городу. Мне необходимо было проветриться и все обдумать вне стен родного дома. В моем сознании они медленно, но верно приобретали желтоватый оттенок.
- Надо посоветовать нашим архитекторам разнесчастным мою улицу переименовать в имени Кащенко, - неизвестно кому сказала я и хлопнула входной дверью.

В этот раз я забралась далеко. Цель была своеобразна – хочу находиться близко к городской жизни, но так, чтоб никто не видел, не нашел и, желательно, поближе к природе. Пойди-выполни в условиях современного, пусть и провинциального города. Но мы же легких путей не ищем.
Я сидела на стареньком покрывале, сложив ноги полу лотосом и созерцая набережную на противоположном берегу реки. Над головой тихонько шумели березы, рядом цвели полевые цветы, а чуть дальше от моего укрытия из воды возвышалась широкая песчаная коса. Отсюда был виден и очень хорошо слышен автомобильный мост, ближайшие дома добрых жителей стояли в нескольких шагах, но покрывало я кинула на зеленую травку и теперь наслаждалась покоем. В это время сюда никто не забредал, разве что редкие индивиды вроде меня, мне же и подобные. Сегодня не было и таких.
В плеере играла спокойная музыка с индийскими напевами. Нужен был фон, не порождающий новых размышлений, не мешающий концентрироваться.
Там, где привычная логика отступает, сделай и ты шаг назад. Остановись, переведи дух и позволь себе осмотреться, а мыслям отправиться в вольное плавание. Может быть, и вынесут тебя к тихой пристани, где есть парочка ответов на сотенку вопросов, от которых так болит голова и что-то давит на грудь. Ветер перемен – это просто ветер. Он дует постоянно, просто ты слишком эгоистично замечаешь его только в те минуты, когда именно у тебя мир уходит из-под ног.
Я пила холодный чай без сахара и смотрела на воду. Я сама хотела стать водой, хотела, чтобы мои мысли стали рекой, а не разорванной лентой из дешевого креп-сатина.
Перед глазами появился образ Ксандера. Мальчишка лучезарно улыбался и махал мне рукой. Я улыбнулась в ответ своим мыслям. Мне было приятно думать о нем, даже радостно. Потом появилась строгая и внимательная Мэй. Внутри проснулось чувство гордости и спокойствия. Лицо Кота излучало веселье и озорство. Теперь я была уверена, я знала эту троицу, очень хорошо знала. В памяти всплыла теория проецирования мыслей в реальность. Если у человека достаточно сил, то его фантазия может в буквальном смысле слова ожить и войти в его собственную действительность. С иной стороны была теория и о том, что не дано выдумать то, что не существует во Вселенной. Две стороны одной медали. Я расслабилась и сверилась с собственными ощущениями. Нет, не бред и не проекция. Что-то иное, что-то существующее или существовавшее. В памяти снова пролетели обрывки сна. Я заострила внимание на рыжеволосой женщине. Они с Мэй были чем-то связаны, отличались от всех, кто присутствовал в той огромной библиотеке. Были в стае, но и вне ее. Я усмехнулась. Надо браться за написание повести или рассказа, а то и чего побольше. Из одних таких вот полуночных киношек может выйти недурное повествование.
Я снова вернулась к рыжеволосой женщине. Постаралась вспомнить ее лицо. Получалось плохо, постоянно казалось, что воображение что-то дописывает, что-то дорисовывает, но образ был вполне понятен. От дамочки во всех смыслах слова веяло жаром. Я подумала, как бы назвала ее, если бы взялась писать? Первое, что пришло на ум – Рика. Странное имя, но ей шло. На миг воспоминания прояснились. Мне показалось, что женщина улыбнулась.
Мысли оттолкнулись от внезапной удачи и полетели дальше. Вот и насмешливый альбинос. Клаус, пусть будет так. Я развлекалась. Мне казалось, что я сама дарую этим персонажам будущей сказки имена. Жестокий блондинчик получил не имя, а прозвище, как Кот, но этого голубоглазого наглеца (а в этой его черте я не сомневалась), я прозвала Скорпом, от скорпиона. Было в парне что-то от этой твари. И тут на меня снова посмотрели две пары глаз – одни совиные, а другие серебряные. Женщину звали Ата, а вот его… Что-то вертелось на языке, но с губ так и не сорвалось.
Я открыла глаза и вдохнула в себя мир реальный. Великовозрастному ребенку пора бы вернуться из страны снов.
Я стряхнула покрывало, засунула в сумку, еще раз посмотрела на мирно текущую, правда грязную, реку, улыбнулась и отправилась к мосту. На другом берегу было одно кафе, где я любила пить кофе. Там же мы говорили с Мэй.
Я еще раз проговорила имя Нора. «Р» произнеслось на французский манер. Мне понравилось. Это имя обволакивало меня, разжигало что-то внутри и согревало мысли. Я включила бодренький рок, выжала из плеера полную громкость и быстро зашагала к намеченной кофейной цели.

- Ты уверен в том, что делаешь? – голос женщины был встревожен.
- Уверен, - прозвучало спокойно, но неубедительно.
- Эффект опасен. Она может не выдержать, а тогда… - говорившая осеклась.
- Рика, дорогая, ты бы лучше делом занялась, а не раздавала мне ценные указания.
- Как скажешь.
- Вперед.

Кот перепрыгивал с крыши на крышу, буквально паря над городом. Ему нравилось заглядывать в лица тех, кто шел по земле. Он свешивался с карнизов, смотрел на людей, угадывал их мысли, иногда даже позволял себе что-то нашептывать прохожим. Правила? А к черту правила! Нора никогда их не соблюдала. Одно только выполнила безукоризненно, и что теперь? Ничего хорошего.
Кот внимательно следил за дорогой. Чутье его не обманывало никогда. Он точно знал, что через пару минут на этой самой улице появится его нынешняя, прости Мать, подопечная. Мысль была даже приятной, вот только усмешка Ксандера промелькнула в сознании, и стало кисловато во рту. Отбросив мысли о чернявом команданте, Кот спрыгнул на мостовую и стал ждать.
Время было отсчитано четко. Вот она, идет, музыку слушает на полной громкости, ритм задает шаг, улыбается, но на мир не смотрит. Танцевать, Ксандер? Это мы пожалуйста, такую тебе котяра польку спляшет, закачаешься. Парень уже готов был рвануть наперерез идущей девушке, но тут его бесцеремонно схватили за шиворот и рывком отправили обратно на крышу. Оказавшись наверху, Кот в недоумении затряс головой. Следующей мыслью было имя – Ксандер. Вот сволочь, постоянно мешает.
- И что вы так друг друга не любите? Кого не поделили, а? – насмешливый голос раздался прямо над ухом. Кот резко обернулся и увидел перед собой совсем светлые, будто прозрачные глаза и шапку белых волос.
- Клаус, твою мать! – зарычал мальчишка. – Вы с этим коршуном сговорились что ли?
- Верно, - альбинос согласно кивнул. – Именно сговорились, но не тебя пугать, мальчик мой, а работу выполнить.
Коту стало совсем кисло. Клауса он ценил, но иногда не мог решить, кто ж из этой парочки самый мерзкий – черный или белый? В тот миг парень с ужасом поймал себя на мысли, что больше был бы рад своему команданте, чем этому светлому призраку. С тем хоть договориться можно, хоть какой-никакой, а свой. С Клаусом, наглецом похлеще многих, этот номер не проходил никогда.
- Клаус, - начал было Кот, но лишь взглянув в полные участия и непреклонности глаза светлого, умолк и только рукой махнул.
- Не твой выход, - альбинос откликнулся на его мысли.
- Хватит меня читать. Я все уже сам понял. Что теперь?
Светлый только пожал плечами.
- Ждать и наблюдать. Сегодня ты снова прошляпил, кстати говоря. Можешь меня поблагодарить. Я поставил щит за тебя и ничего не сказал Ксандеру, а то он бы от твоих ушей только дырки оставил.
Коту оставалось лишь хлопать глазами, абсолютно не понимая призрака.
- Ты пошел в игру, а потом оставил подопечную одну во время вспышки памяти. Очень мне интересно, где же ты был в это время. Давай за ней, расскажешь на досуге.
Где был? Кот летал по крышам. Он слишком сильно любил быть в таком состоянии, на этом уровне. Увлекся. Представив возможные последствия, парню стало страшно. Он посмотрел на Клауса полными тоски глазами и еле слышно проговорил:
- Они были? Он знает?
Светлый с издевкой усмехнулся.
- Не было никого, а на счет него… не знаю, но если ты еще здесь, значит все в порядке.
Двое двигались в шаге от девушки, но никто никого не видел.

Кофе был дешевый, но крепкий и ароматный. В кафе практически никого не было, не орала музыка, не слышался смех подвыпивших завсегдатаев. Днем это место было пустым, безлюдным и неприбыльным, зато после шести вечера.. о,да. Есть, что вспомнить, но рассказывать не стоит.
Антон не звонил, а это значило, что с меня взятки гладки. На сегодняшний день, ни разу не появившись в редакции, я свою работу сделала. На столе лежал блокнот с гравюрой Дюрера на обложке и черненькая ручка. Мысли не выбирали ни времени, ни места. Многое было написано прямо здесь, в этом сигаретно-кофейном полумраке. Сейчас была поставлена точка под очередным потоком образов, закрепленных словами. Я записала то, что помнила о сне. В сознании вертелись стихи, но я никак не могла поймать их за нитки строк. В итоге пришлось оставить эту затею. Я отхлебнула еще кофе, закурила. Зазвонил телефон.
- Алло?
- Добрый день. Анна?
- Да, слушаю, - я привыкла к звонкам. Профессия обязывала.
- Меня зовут Рина. У меня есть тема для материала.
- Интересно, а что за тема?
- Знаете, это не телефонный разговор.
Я насторожилась. Так охотничья собака, почуяв дичь, заостряет уши и водит по воздуху носом. Темы, недостойные телефонного обсуждения, бывали двух видов. Чаще всего – полная чушь, но попадались и истинные бриллианты, порождавшие то, что именуется резонансом. Сегодня дел у меня не было, а значит, выделить время для неведомой Рины не составляло труда.
- Когда и где Вам удобно встретиться?
- Аня, знаете, я готова хоть сейчас. Подъеду, куда скажете. Я в центре.
Миг я прикидывала, где будет лучше встретиться. Нынешняя моя локация отпадала сама собой.
- Знаете лавку букиниста в «веселом» переулке? – у нас редко вспоминали настоящее название оного, а прозвище переулок получил вместе с кавычками.
- Знаю, там еще есть маленькая кофейня «Регина», так?
Я невольно усмехнулась, сопоставив имя собеседницы и название кафе. Хорошее место для разговора, сейчас наитишайшее.
- Именно. Давайте там через полчаса. Вы меня сразу узнаете, у меня волосы багряные, - мне нравилось описывать свой цвет именно так.
- Договорились, - радостно бросила собеседница и, даже не описав себя, отключилась. Я была уверена, что мы найдемся быстро. У людей, которым не терпится что-то рассказать, совершенно особенный взгляд. Я одним глотком допила кофе, бросила в сумку склад моих мыслей и выскочила из кафе. До «веселого» было не так далеко, но мне хотелось опередить эту Рину.
Удалось. Когда я вошла в небольшую кофейню под потрепанной вывеской, там обнаружились лишь скучающие официантки и пара приличного вида мужчин, быстро хлебающих отменный кофе недалеко от входа. Надо сказать, что я не стала завсегдатаем этого места по какой-то совсем странной, необъяснимой причине. Оно было теплее и уютнее предыдущего, да и кофе здесь был в разы лучше, и музыка приятнее. Вот только остановка маршрутного такси находилась далеко. Лень, вот что рождает мазохизм. Я усмехнулась своим мыслям и прошла к дальнему столику в углу.
Пока заспанная официантка несла мне латте с прилагающимся к нему шоколадом в красочной обертке, я успела приготовиться. Диктофон исправно работал, памяти хватало на семичасовой разговор, ручка с блокнотом для особых отметок лежали передо мной, а ментоловая «зубочистка» уже дотлела до середины. Оставалась одна минута до встречи. Я не против опозданий на этикетом положенные 15 минут, но каждый раз люблю проверять людей, делать ставки – придет респондент вовремя или все же опоздает.
Она появилась минута в минуту, на миг застыла на пороге и уверенной походкой, улыбаясь, двинулась к моему столику. Стройная, среднего роста, подтянутая, легкие брюки, топ на одно плечо, ярко-рыжие, огненные волосы и синие глаза. Я не застыла в оцепенении, не замерла, будто громом пораженная - тихо засмеялась. Женщина подошла к столику, грациозно села напротив.
- Здравствуйте, - тут она замялась, кашлянула, - Анна. Меня зовут Рина.
Мне хотелось отколоть какую-нибудь шутку в духе игры, участником которой меня сделали. Пусть даже сказать глупость, но проверить, отследить реакцию. Разум настойчиво твердил, что все суть бред собачий и галлюцинации на фоне усталости, но я уже отступила от логики, шел тайм-аут.
- Здравствуйте, - я чуть ли не сияла, только вот напоминало это не свет горний, а лучевую болезнь. – Какой цвет волос шикарный. Хм, мне кажется, мы с Вами встречались?
Женщина и бровью не повела, но что-то изменилось в воздухе.
- Все возможно, но сейчас сложно вспомнить, - она все так же мило улыбалась.
- Действительно, - я пристально изучала собеседницу, ничуть того не скрывая. - Так что же у Вас за тема, Рика? Простите, Рина?
Это было уже не запланированным хулиганством. Имя сорвалось, вертелось, вертелось и вот, пожалуйста. Я смотрела на женщину, а она на меня, спокойно, понимающе. Только иногда она бросала короткие взгляды мне за спину, и в синих глазах вспыхивали искорки.

5 ноября 2011 г.