Простые истории. Зима.

Она встала из-за компьютера и зябко поежилась. В квартире было смертельно холодно. Что за страна! Почему отопление всегда слишком поздно включают и слишком рано отключают! И так из года в год! Из года в год одна и та же история!
Она раздраженно натянула на плечи платок и пошла в кухню. Тусклый свет лампочки осветил маленькое шестиметровое пространство. На столе стояла кружка с недопитым чаем, покрывшемся пленкой, валялись хлебные крошки, от вида которых она пришла в еще большее раздражение. Даже возникло ощущение, что эти самые крошки царапают ей спину. Фу! Какая гадость! Ну почему она их не убрала сразу? Как же ее измучил холод! Он проникал даже под толстый свитер и шерстяные носки.
Чайник сиротливо стоял на плите. Она озябшими пальцами зажгла огонь и немного подержала над ним руки, потом поставила чайник и подошла к окну.
Темно… Стало так быстро темнеть… Вот только половина шестого, а уже густые сумерки… На улице дул сильный промозглый ветер, нагоняя тяжелые снеговые тучи. Скоро они займут все небо, укроют его так безнадежно плотно.
Послышался шум поезда.
По чьей-то задумке новый дом построили рядом со станцией, но именно благодаря этому она смогла наконец-то выехать из коммуналки в отдельную квартиру. Пусть далеко от центра, это не важно. Все равно она редко выбирается из дома в последнее время.
Поначалу она долго не могла привыкнуть к шуму поездов, ночью постоянно просыпалась, а сейчас эти звуки стали для нее практически неотличимыми от обычных уличных.
Но иногда звук проезжающего мимо поезда оставлял в душе какую-то непонятную тоску, словно это был какой-то важный поезд, на который она почему-то не успела.
Вот как сейчас. Поезд промчался, а она осталась в холодной квартире, на неубранной кухне одна.
Чайник подал визгливый голос, извещая о том, что закипел. Она взяла чистую кружку, насыпала в нее растворимого кофе и залила его кипятком. Нужно идти работать.
В темной комнате светился экран компьютера… Холодно, неуютно и пусто… Она уселась на свое место, поставила кружку с дымящимся кофе и устало взглянула на монитор. Во что превратилась ее жизнь? В череду серых безликих дней. А ведь так было не всегда.
Как ни пыталась она вытравить из своей памяти воспоминания – не могла, никак не могла.
Работать расхотелось окончательно. Она легла на диван, поставила рядом кружку с кофе и включила телевизор. Там что-то показывали, она не обращала внимания.

Они были вместе. Снова! И снова она убеждала себя, что этот раз – последний. Не просто последний! А самый последний и всех последних разов!

Влад! Влад стал ее наказанием. Ее расплатой за какие-то непонятные грехи. Они встречались два раза в неделю, иногда реже. И вся ее жизнь на протяжении… О Боже! Пяти лет! Была подчинена этому графику. Он придумал этот график, а она по нему жила. Вписывалась в него. Потому что это он был несвободен, это он был предполагаемая жертва, это его нужно было жалеть. А что она? А она свободная пташка. Никем не связанная, никому ничем не обязанная. Почему бы ей не смириться с таким положением вещей?
-Да конечно. Я не против.
-Вот и славно, Аля. Ты же все понимаешь?
-Да, я все понимаю.

И каждый раз, когда он уходил, она выкуривала по десять сигарет, чтобы все мысли окончательно вытравились из головы, и можно было рухнуть в постель и забыться сном.

Он был старше на десять лет, на столько же лет он был злее, циничнее и грубее. Этот человек однажды вошел в ее кабинет для того, чтобы поцеловать. С этого все и началось. Ей 25, ему 35. У него жена и дети, у нее никого и комната в коммуналке. Он ненавидел, когда она плакала, когда говорила, что любит его, когда пыталась как-то выразить чувства отличные от страсти. Они никогда никуда не ходили вместе. Никто из сослуживцев и догадаться не мог, что между Захаровым и Нечаевой что-то есть.
Но наступал миг, когда он переступал порог комнаты, и она прыгала в его объятия, а он словно пытался вдавить ее в себя – и все остальное теряло смысл. Весь мир мог катиться к чертовой матери. Оставалось только его тяжелое дыхание, его жесткие губы и безжалостные руки. А еще его лицо, когда он спал.
Она ненавидела его, когда он приходил на коллективные мероприятия с женой. Ненавидела до глупых колючих слез. Сидя где-то неподалеку от той женщины, представляла, как будет медленно его убивать.
Но вот он снова приходил, снова обнимал ее так, как никто на свете ни до, ни после него, не мог обнять. Его тихий шепот:
-Аля….
И руки на ее голой спине.

Влад! Счастье? Ни минуты! Любовь? Только если истовый мазохизм можно считать любовью.

А сколько раз она порывалась уйти. Даже пыталась с кем-то встречаться. Один роман продлился! Целых три! Три месяца! Он длился бы и дольше, если бы в один прекрасный момент тот парень не сказал ей:
-Ты замечаешь, что иногда называешь меня другим именем?
Боже! Она возненавидела его еще сильнее, когда он возвратился и тихо спросил:
-Ну, как? Хороший парень?
Она тогда буквально взвыла и набросилась на него с кулаками. Но он как-то брезгливо отшвырнул ее от себя и ушел. После этого они не виделись месяц. Влад наказывал ее! Чтобы она приползла к нему даже не на коленях! Ниже! Гораздо ниже! И она ползла, потому что не могла без него дышать воздухом. Без него она дышала только табачным дымом.
Когда они встретились снова, он спросил ее прямо в опухшие губы:
-И что? Он смог заставить тебя хотя бы застонать?

Дни летели за днями, складывались в месяцы и годы. Родители махнули на нее рукой. Только мама иногда укоризненно пеняла:
-Как ты можешь так жить? Как?
Как оказалось в последствии, именно эти пять лет она и жила.

-У меня будет ребенок.
-Что?
-Ребенок! Я не знаю, как это получилось, но я залетела.
-Аля, ты соображаешь, что ты говоришь?!!
-Соображаю. Мне почти тридцать лет, и я буду рожать. Ты не волнуйся, к тебе это все не будет иметь никакого отношения.
-Думай сама. Я сегодня пришел сказать, что уезжаю из страны…
Так ее жизнь подошла к концу.
Вот и все.

Она помнила этот вечер отчетливо, посекундно.
Вот она ему сказала, что беременна, вот он ответил, что уезжает. Встал, надел пиджак, как обычно, стоя перед зеркалом, поправил галстук. Потом открыл дверь, обернулся, сказал «прощай» и вышел.
Она сидела на стуле и смотрела на закрывшуюся дверь. Сидела много-много часов.
Потом она разбила телефон. Ее трясло крупной дрожью, но слез не было. За пять лет отношений с Владом Аля совершенно отучила себя от каких-либо эмоций, поэтому такой резкий всплеск отозвался многочасовой головной болью. Если бы были слезы – стало бы легче. Но они так и не пришли. И легче не стало.

За пять лет этих непонятных отношений, она растеряла всех подруг, знакомых и друзей, потому что боялась проговориться о Владе. Весь ее мир замкнулся на нем.
И вот он уехал.

Одиночество стало для нее новым миром. Даже дочь Влада! Какой пассаж! Какая мелодрама! Даже дочь не спасала ее от пустоты.
Мужчины, много разных мужчин – бесполезные попытки хоть как-то заклеить дыру в сердце.

-Мама! Мы с Сашей уезжаем из страны!
-Куда?!
-В Израиль, к его родственникам.
-Зачем?!
-Здесь невозможно жить.
-А там возможно?
-Да.

Вот и все. Ее дочери исполнилось двадцать два, она выскочила замуж за вполне симпатичного парня. Они собираются уезжать!

Хотя что изменится. Ровным счетом ничего.

После отъезда дочери, она продала свою коммуналку в центре и купила квартиру на окраине города, рядом со станцией, нашла непыльную работу – переводчицы технических текстов и заперлась в четырех стенах.


Влада шагала по Мэдисон-Авеню и жевала на ходу бургер. Она направлялась на работу. Впервые за пять лет скитаний по загранице ей повезло. С мужем она благополучно развелась. Больше он был ей не нужен. Конечно, маме нужно было бы сказать, что она выходила замуж только для того, чтобы уехать из страны, но что-то ей помешало. Может то, что мама могла бы и сама догадаться, что никакой любви и не было? Да только она слишком погружена в себя, что бы обращать внимание на все эти мелочи. Влада маму жалела всю жизнь и старалась оберегать от разных огорчительных моментов.
И вот сейчас она идет по городу своей мечты! Нью-Йорк! Кто бы мог подумать, что Влада Нечаева, теперь уже Влада Ривкес когда-либо сможет вот так вышагивать по Манхеттену в ультрамодных остроносых сапогах на неимоверной шпильке. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Ей 27 лет и вся жизнь лежит у ее ног! С Сашей они расстались так же легко, как и поженились. Он сейчас живет в Чикаго и работает у своего дяди-ювелира. А она отправилась в Нью-Йорк!
Конечно, поскитаться ей пришлось изрядно, а о том времени, как они пытались уехать из Израиля в США, Влада вообще старалась не вспоминать. Однако игра стоила свеч! Еще как стоила.
Уже полгода как она работает в одном из самых больших и самых солидных универмагов горда, в «Блумингдейл»! Среди изысканной одежды самых дорогих марок в мире, в окружении ароматов и блеска… Это вам не закусочная на окраине Чикаго.
Влада доела бургер и выкинула в урну промасленную бумагу.
На дворе стоял декабрь, Воздух был таким плотным от влажных капелек еще не снега, но уже и не дождя. Скоро Рождество! А значит самый горячий сезон! Будет неимоверное количество работы. Но это все ерунда. Главное, что работа эта приносила не только усталость и вполне приличные деньги, но и удовольствие.
Влада была влюблена в Нью-Йорк без оглядки! Она любила это город так, как иные не любят родителей и детей. Ей нравились улицы, особенно осенью, дорожки парков, ярко-желтая листва, любители утренних пробежек. Она с наслаждением каждое утро шла на работу пешком. Это бы своего рода ритуал, который она сама себе придумала. По дороге она покупала себе бургер, в закусочной рядом с домом, дальше по списку была газета «Таймс», и заключительный этап кофейня «Старбакс», где она покупала черный кофе себе и сладкий с шоколадом и сливками для своей напарницы Глории. Этот ежеутренний поход доставлял Владе почти физическое наслаждение.
Еще этот огромный город возбуждал и будоражил ее, заставлял двигаться в оглушительном ритме.
Влада обожествляла Нью-Йорк!
Ну, вот и Универмаг. Еще очень рано. Влада любила приходить пораньше, не спеша подготовиться к рабочему дню, спокойно выпить свою большую кружку кофе.
Она открыла маленькую комнатку и вошла. Сняла пальто, стряхнула с него мелкие капельки декабрьского утра и повесила его в шкаф. Уселась за маленький столик, развернула газету и сделала первый глоток кофе. В этот момент она всегда чувствовала себя по-настоящему счастливой.
-Привет! – поздоровалась Глория, врываясь в комнатку, когда Влада уже закончила свой утренний ритуал и собиралась выходить в зал.
-О, привет, что это ты так задержалась?
Глория была невысокой очень хрупкой брюнеткой, с резкими, но очень запоминающимися чертами лица. Она обладала неиссякаемым запасом энергии.
-О! Ненавижу предрождественское время! Такое ощущение, что город сошел с ума, а население увеличилось в десять раз! Такие толпы, пробки и совершенно невозможно поймать такси! – вещала Глория, делая несколько дел сразу – вешая плащ, переобуваясь из сапог в туфли, отпивая гигантскими глотками кофе и пытаясь привести растрепанные волосы в относительный порядок.
Влада с улыбкой смотрела на девушку. Нет! Она любила любое время года в этом городе.
Спустя несколько минут они уже были в сверкающем зале. День покатился по обычному распорядку, разве что посетителей стало на порядок больше, и весь обслуживающий персонал буквально сбивался с ног. Времени на обед не оставалось совершенно. Обходились несколькими глотками кофе.
Этот день мог бы и закончиться так же обычно, как и начался, если бы среди припозднившихся покупателей Влада не заметила высокого мужчину в дорогом кашемировом пальто. Он стоял рядом с низенькой блондинкой, капризно перебирающей великолепные юбки от Кельвина Кляйна и что-то приговаривая тоненьким писклявым голоском.
Влада не могла понять, что ее так привлекло в этой парочке, ведь таких за день через ее руки проходит несколько сотен. Может отрешенное выражение лица мужчины? Он словно смотрел мимо спутницы, машинально кивая головой и что-то отвечая.
Мужчина видимо почувствовал на себе ее настойчивый взгляд, оглянулся и вздрогнул. Влада от смущения покраснела, резко отвернулась к вешалкам с брюками, сделав вид, будто что-то ищет. Что это она в самом-то деле! Неприлично пялится на людей. Видимо она просто устала. Хотелось добраться до дома, лечь в постель с куском орехового пирога, кружкой чая и книжкой.
Мужчина все смотрел на нее каким-то странным взглядом, словно узнал ее.
Влада поспешила ретироваться в другой зал.
Хм…странно все это…
Но, закрутившись, она совершенно забыла об этом маленьком событии.

Рождество все приближалось. И выпал снег!
Влада вышла из своего дома и от радости даже засмеялась. Снег летел с черного неба огромными лохматыми хлопьями! Дорожки уже были укрыты тонким белым покрывалом. И казалось, что стало как-то светлее. На фоне снега витрины и украшенные фонариками деревья светились еще радостнее и ярче.
Влада медленно пошла по улице… Зима… Рождество… Праздник… Вдруг на душе стало как-то грустно. Рождество, а потом Новый Год. Конечно, у американцев 25 декабря – на первом месте, но Влада ждала именно Нового года. Вдруг только теперь она осознала, что это первый праздник, который она будет встречать без близких людей. Раньше был хотя бы Сашка. Муж… Скорее уж друг. При воспоминании об этом высоченном несуразном парнишке девушка улыбнулась. Он, кстати, звал ее в Чикаго, отмечать праздник с ним и его родственниками. Но Владе хотелось быть именно в Нью-Йорке. Это же ее первая зима в этом городе.
В раздумьях она прошла свою закусочную. Не купила она и газету. Лучше уж выпить чашку кофе в «Старбаксе».
Грусть не отпускала. Как там мама? Да, она звонила ей на прошлой неделе. У нее вроде бы все хорошо.
Кофейня встретила Владу привычным уютным густым кофейным ароматом, с примесью запахов ванили и еще чего-то очень аппетитного.
-Доброе утро, Эмми, - поприветствовала Влада.
-Привет. Как дела?
-О, нормально.
-Тебе как обычно?
-Не совсем, дай мне две большие кружки с собой, как обычно, и налей чашечку капуччино, я здесь посижу.
Девушка-продавщица немного удивленно взглянула на девушку.
-Хорошо.
Влада забрала свой заказ и присела за столик у окна.
Снег все шел. Только теперь он стал больше походить на метель. Слегка усилился ветер. Зима… Влада взяла чашку двумя руками, наслаждаясь теплом.
Неужели она тоскует по дому?
Нет, это смешно. Влада не испытывала желания вернуться на родину. Никогда. И сейчас это тоска скорее по маме, а вовсе не по злому городу Москва, станции метро Сокол. Нет! Обратно ей не хочется. Она только-только стала жить той жизнью, о которой всегда мечтала.
И все же маленькая холодная иголка засела в сердце.
Влада допила кофе и направилась на работу.

Алевтина Владимировна сидела у компьютера уже битый час и не могла заставить себя работать. Что-то она в последнее время совсем раскисла. Затосковала по дочери. У нее никогда не было сильно развитого материнского инстинкта, а тут вдруг на старости лет. Она даже удивлялась сама на себя, когда ловила себя на мысли, что переживает за Владу. С тех пор, как узнала, что дочка развелась и переехала в Нью-Йорк, беспокойство не отпускало ее. Как там ее девочка? В таком огромном городе и одна…
На дворе декабрь… скоро Новый год… Снова она будет дома одна. Раньше эта мысль ее не трогала, а сейчас почему-то ранит.
Зима… Как же холодно… Аля никогда не любила зиму. И Новый год не любила потому что никогда не встречала его с Владом. Это и понятно. Как же плохо ей всегда было в этот день. Аля возненавидела Новый год черной ненавистью, всей душой, как ненавидела все, что отнимало у нее ее Влада. …
Что это она, в конце-то концов! Уже старая тетка, а все какие-то переживания в себе мусолит вот уже двадцать с лишним лет! Кошмар какой-то!
Алевтина Владимировна встала из-за компьютера, прошла на кухню и решила заварить себе чаю. Только она поставила чайник на огонь, как раздался телефонный звонок.
-Алло.
-Мам, привет! Это я! – раздался в трубке голос дочери. На сердце потеплело.
-Привет! Как ты?
-Я отлично. А ты как? Я соскучилась очень.
-Я тоже соскучилась. Очень…

Влада развешивала брюки от Гуччи по размерам, когда к ней подошел мужчина и обратился к ней по-русски.
Влада от неожиданности выронила из рук вешалку.
-О!
Только и смогла произнести она, увидев, что это тот самый мужчина.
Девушка неловко подняла брюки и повесила их на стойку.
-Добрый день.
Влада так растерялась, что совершенно не могла взять себя в руки.
-Вы меня извините, просто Ваше лицо показалось мне очень знакомым. Вы ведь из Москвы.
Влада кивнула головой и захлопала ресницами, как глупая корова.
-Давно здесь?
-О! в Нью-Йорке? Нет, около года, - пробормотала девушка, разглядывая его лицо. Светлые глаза, морщины, ему уже далеко за пятьдесят. Что же ему нужно?!
-А я вот уже больше двадцати лет, - рассмеялся мужчина. Вы не бойтесь, просто было неожиданным обнаружить в этом универмаге землячку. Счастливого Рождества и Нового года вам…
-Влада… - тихо ответила девушка. Мужчина как-то странно вздрогнул.
-Влада?
-Да…
-Ну что же Влада, удачи Вам.
-Да, и Вам.
Он ушел, а девушка все смотрела ему вслед. Кто это был? Зачем подходил к ней знакомиться? Странно все это…

Влада летела домой… летела домой к маме праздновать Новый год…. Почему-то она так и не смогла убедить себя, что нужно обязательно быть в Нью-Йорке. Смешно…
Вот и аэропорт, паспортный контроль…знакомое лицо….
Да что же это такое! Этот человек, что преследует ее?! Тот самый из универмага! Влада даже немного испугалась и короткими перебежками, схватив багаж, направилась к выходу. Почему-то ей страшно не хотелось пересекаться с этим человеком. Что-то странное было во всем этом. В его появлении в ее жизни. Человек из ниоткуда! Чушь какая-то.

Алевтина ждала дочь в толпе таких же встречающих. И вот она ее увидела. Высокая, стройная, в джинсах, коротенькой меховой курточке, широком шарфе, ноги в сапогах на неимоверной шпильке, волосы какие длинные у нее стали… Красавица. Американка. Что-то было в ней такое, что делало из нее иностранку. Алевтина усмехнулась. Русской ее девочка уже не была…
-Мама! – воскликнула Влада, обняв мать и только в эту минуту почувствовав, как соскучилась без нее.
-Влада! Девочка моя!
Они стояли друг напротив друга, взявшись за руки. Мать и дочь. Впервые чувствуя себя родными людьми. Для этого понадобилось пять лет разлуки…Всего-то…

Он направлялся к выходу, как вдруг увидел ее…. Их… Они стояли друг напротив друга, крепко взявшись за руки. Толпа обтекала их со всех сторон, они, казалось, не замечали этого.
Он смотрел на нее… Почти не изменилась, только постарела конечно. Но все такая же несгибаемо прямая спина, гордо откинутая голова, одета прекрасно, волосы сияют, глаза блестят, но это от слез… И девушка, точная ее копия…. Только моложе…на…. На целую жизнь моложе…