Вересковая долина

Вересковая долина
О Вересковой долине в городе ходили разные слухи. Это был мрачный старинный замок, сложенный из огромных серых камней еще во времена средневековья и чудом сохранивший свой первозданный вид до настоящих времен. Расположенный на самой окраине города напротив кладбища, он внушал горожанам опасение и страх. Высокие каменные стены, сложенная из таких же валунов ограда навевали тоску, и, казалось, хранили за собой страшные тайны. Мало кто осмеливался проходить мимо этого сумрачного и угрюмого сооружения поздно вечером. А если кто и забредал по случайности сюда, то старался поскорее покинуть это неприглядное место.
О замке говорили много и всякое. Одни поговаривали, что там водятся привидения. Другие – что там живет старая леди, которая уже лет с десять не показывается на людях. Третьи… Да что могут придумать люди? Каждый твердил свое, и упорно доказывал и отстаивал свою точку зрения. Но, несмотря на разногласия, все сходились в одном – за высокой каменной оградой старинного особняка творилось что-то неладное. Но что, так никто толком и не мог сказать. Находились, правда, смельчаки, которые пытались перебраться через ограду, но выступы и колючие шипы по верху предотвращали всяческие попытки узнать о происходившем внутри.
На какое-то время толки о замке смолкали, но затем снова становились одной из тем для разговоров. Тем более что обитатели Вересковой долины, как по странному стечению обстоятельств назывался замок, время от времени сами давали повод поговорить. О них в городе также ходили всяческие слухи и сплетни. Одни говорили, что в замке расположилась какая-то секта. Другие утверждали, что там находится исправительная колония. Но, так или иначе, осторожные горожане с обитателями замка старались не сталкиваться.
А обитатели Вересковой долины жили своей жизнью. Они вели довольно затворнический образ жизни, ни с кем не общались и никого не допускали к себе. Их появление в городе пугало и в то же время вызывало у горожан любопытство и интерес. Прячась по своим домам, они украдкой наблюдали из приоткрытых окон, как напротив какого-нибудь магазинчика останавливался небольшой автобус, и из него высыпала группа девочек и мальчиков, одетых в одинаковые форменные костюмы, под неусыпным вниманием двух женщин, одетых в такие же строгие серые костюмы. Женщины заходили в магазины, по большей части книжные и галантерейные, делали кое-какие покупки и возвращались к своим питомцам, которые ожидали их снаружи. Случалось, что и детей допускали внутрь, но лишь на несколько минут. Большую часть времени они глазели на изумленных прохожих, тихо переговариваясь между собой. И хотя эта кампания довольно часто появлялась в городе, прохожие при их появлении старались перейти на другую сторону улицы. Если же кампания шла в кино или на выставку, посетители старались поскорее покинуть помещение, шарахаясь от детей, словно от прокаженных.
Обитатели замка были нежеланными гостями в этом городе, хотя и имели на это полное право.
Но не все в городе были настроены недружелюбно к обитателям Вересковой долины. Сердобольные старушки постоянно ставили их в пример своим нерасторопным внукам. Лавочники, завидев их, радовались, выставляя на обозрение лучшие свои товары. Ведь посещение их заведений обитателями замка сулил им немалый доход. Женщины, что постоянно были при детях, делая покупки, часто спорили с торговцами как обычные городские склочницы, пытаясь сбить цену на тот или иной товар. Но почти всегда они уступали и платили первоначальную сумму. Если же покупки делали дети, они беспрекословно платили, порой завышенные в несколько раз, суммы, что, несомненно, шло на руку торгашам.
Вересковая долина не была уж столь закрытым заведением, как об этом твердили в городе. Из постоянных обитателей в нем насчитывалось тринадцать человек. Шесть мальчиков, шесть девочек и женщина, которую за глаза называли директрисой согласно ее положению. Весь остальной персонал – повара, уборщики, преподаватели жили в городе и ежедневно ходили в Вересковую долину на работу. Хотя обычной работой это назвать было нельзя. Рабочий день начинался около шести-семи часов утра и продолжался до самого вечера. Работающих это вполне устраивало, поскольку платили в Долине хорошо. Даже слишком хорошо. Поэтому устроиться на работу туда было очень сложно, даже имея деньги и связи. Приемом на работу, как впрочем, и всеми делами, ведала директриса – мисс Борн. Высокая, худощавая женщина, всегда сдержанная и немногословная, она с первого взгляда оценивала просителей и почти всегда отвечала отказом. Попытки устроиться еще раз были бессмысленными. Мисс Борн обладала феноменальной памятью. Встретив человека лишь раз, она безошибочно узнавала его и почтительно здоровалась с ним при случайных встречах в городе, то ли из уважения, то ли издеваясь над неудачливым просителем.
Работавшим в Долине завидовали. Но все попытки выведать о том, что происходит за высокой оградой, были безуспешными. Одно из правил для обитателей было не посвящать посторонних в свои дела. Но досужие горожане вскоре выведали, что в Вересковой долине находится то ли школа, то ли приют для брошенных детей.
Доступ для посторонних в Долину был строжайше закрыт. Особенно не допускались туда репортеры и журналисты из местных газет и журналов, а также всяческие представители органов опеки, муниципалитета и образования.
Цербером при входе всегда выступала сама мисс Борн. Она встречала их всегда одинаково:
- Это частная собственность. Вам здесь делать нечего.
И тем не оставалось ничего, как наблюдать за веселящимися детьми через решетку входных ворот. Хотя увидеть можно было немногое. Растущие деревья и кусты были расположены таким образом, что сквозь ажурную зелень проглядывалась только песчаная дорожка, ведущая к высокому крыльцу замка. Все остальное было надежно спрятано от любопытных взглядов каменными стенами ограды и неприступностью хозяйки замка.
Вересковая долина жила своей размеренной, ни от кого не зависящей жизнью. Дети размещались в одном из крыльев огромного старинного особняка в комнатах по два человека. Комнаты были обставлены довольно просто, но в то же время со вкусом и по последней моде. Они имели все необходимое для их жильцов – душ, туалет, умывальник. Стол для занятий, шкаф для одежды, полки для книг, две кровати, пара стульев – вот и вся меблировка. Но, несмотря на внешнюю простоту, многие могли бы позавидовать тому, с каким вкусом были подобраны обои, занавеси на окнах и ковры на полу. Все комнаты имели один и тот же стандартный набор мебели и отличались лишь расцветкой обоев и расстановкой мебели. Воспитанники сами выбирали цвет для оформления и дополняли обстановку еще многими вещами, которые им были по душе. В Долине существовало неписанное правило – никто не может входить в чужую комнату без разрешения хозяина. Обслуживающий персонал вообще не появлялся в этом крыле. Наведение и поддержание порядка в комнатах и в коридоре вменялось в обязанность воспитанников. Лишь в конце недели в отведенное время здесь появлялась прачка, чтобы забрать грязное белье и принести свежее.
Подъем происходил в семь часов утра. После утреннего туалета дети отправлялись в столовую, располагавшуюся в конце коридора, завтракать. После завтрака направлялись в другое крыло здания, где располагались учебные кабинеты. Каждый кабинет имел свое назначение, и дети по расписанию переходили из одного кабинета в другой. Кабинеты были оборудованы согласно последним веяниям в образовании, науке и педагогики. И если чего-то не хватало, преподаватели делали заявку экономке мисс Фейзи и через пару дней им доставлялось самое необходимое. Но прежде чем выложить деньги на новую книгу или прибор, мисс Фейзи долго и настойчиво беседовала о его необходимости, устанавливая его важность. И если доводы просящего ее устраивали, соглашалась. Зная эту особенность, преподаватели не слишком часто старались навязываться к мисс Фейзи.
Обучение в Долине носило довольно непринужденный характер. До обеда были занятия по расписанию, которое составлялось мисс Борн, а после обеда до самого ужина воспитанникам предоставлялась возможность заниматься по их усмотрению. Одни шли в кабинеты, где вместе с преподавателями ломали голову над какой-нибудь проблемой. Другие отправлялись в парк, раскинувшийся вокруг замка, и там либо слонялись без дела, либо помогали садовнику мистеру Петерсу. Мистер Петерс был молчаливым старичком, который следил не только за цветниками, кустами и деревьями, но был еще и дворником, и сторожем, и разнорабочим в одном лице. Дети помогали ему ухаживать за многочисленными цветами и кустами, или просто гоняли мяч на спортивной площадке. Кто-то после занятий возвращался в свои комнаты, где занимался чтением книг или подготовкой к завтрашним занятиям. Домашние задания не практиковались в Долине. Основную часть материала дети изучали и закрепляли на занятиях. И если им задавали что-либо на дом, то задания носили скорее творческий характер и были дополнением к изучаемым темам. Также в Долине не практиковались и оценки за устные ответы и письменные задания. Мисс Борн и большинство педагогов считали, что отметки принижают индивидуальные особенности детей. Конечно, случалось иногда, что кто-нибудь из воспитанников не мог ответить на тот или иной вопрос или решить ту или иную задачу. В таком случае преподаватели давали им шанс исправиться и спрашивали их на следующем уроке. Если же и на этот раз воспитанник плавал в основах науки, то преподавателям ничего не оставалось делать, как сообщить об этом директрисе, которая выбирала меру наказания. Наказания для каждого из воспитанников были разными. Холл Макферсон, например, терпеть не мог чистить картошку. Мисс Борн прекрасно об этом знала и всякий раз, когда Холлу назначали наказание, она отправляла его на кухню, где под бдительным наблюдением кухарки миссис Доэрти он чистил картошку на ужин и на весь следующий день. Холл, пару раз просидев над чаном с картошкой, старался впредь не попадаться. Тихоне Эрику Ленарду наказание картошкой наоборот доставляло удовольствие. Малообщительный, замкнутый он постоянно искал случая, чтобы уединиться подальше от всех и предаться своим грезам и мечтам. О чем мечтал Эрик, никто в Вересковой долине не знал. А он, начитавшись книг Жюля Верна, представлял себя великим мореплавателем и открывал в своем воображении новые страны и острова. А чтобы ему никто не мешал, он, даже зная хорошо урок, упрямо молчал и ждал возможности отправиться на кухню, где в уголке, сидя перед чаном с картошкой вдоволь насладиться своими грезами. Мисс Борн вскоре просекла об этом и, как не ухищрялся Эрик, больше чистить картошку его не отправляли. В качестве наказания мисс Борн выбрала для него чтение книг по географии. Она оставляла его в библиотеке, положив перед ним стопку книг, и периодически проверяла, сколько он прочитал. Бедный тихоня грустно вздыхал над книгами, осознавая, что уже все давно открыто и без него. Это для него было самым большим наказанием. Вообще-то воспитанники Долины не стремились к наказаниям и на второй раз отвечали, как положено, чем доставляли удовольствие преподавателям и директрисе.
Жизнь в Долине текла своим привычным, размеренным темпом. И за всем этим неустанно следила мисс Борн. Она была в курсе всего, что происходило в замке. Ни одно, даже ничтожное событие не ускользало от ее глаз, не проходило мимо ее ушей. И хотя обитатели замка сами принимали решения, последнее слово оставалось за ней. Она была хранительницей, неусыпным стражем Вересковой долины. Она днями бродила по коридорам замка или сидела у себя в кабинете над бумагами. Немногословная и сдержанная, она словно хранила какую-то тайну. И даже ее ближайшая подруга и соратница мисс Фейзи не могла предугадать, что мисс Борн выкинет в тот или иной момент. Ее уважали и немного побаивались. Даже кухарка, старая толстая миссис Доэрти, которая за немного помятый помидор на рынке могла устроить скандал, при появлении мисс Борн сникала и старалась заняться каким-либо делом, чтобы поскорее избавиться от ее присутствия.
Мисс Борн недолюбливала кухарку, зато дети ее любили. У нее на кухне всегда было припрятано что-нибудь вкусненькое. Она не жалела продуктов и каждый день придумывала новые блюда, при виде которых текли слюнки. А по выходным она устраивала целые пиры и обижалась, если дети оставляли на тарелках еду. Мисс Борн пыталась указать миссис Доэрти на некоторую расточительность, на что та отрезала:
- Я не умею готовить из воздуха. Если вам не нравится моя стряпня, то поищите себе другую кухарку. Я без работы не останусь.
Мисс Борн ничего не оставалось делать, как смириться. Тем более что и она сама была не прочь заглянуть иногда на кухню, выпить чашечку кофе с пирожным и послушать нескончаемую болтовню старой миссис Доэрти. Миссис Доэрти была довольно тучной, но в то же время довольно проворной. Она справлялась на кухне одна. Все попытки подыскать ей помощницу оказались безрезультатными. Миссис Доэрти всячески этому противилась. На кухне она была полновластной хозяйкой и не собиралась делить эту роль ни с кем. Конечно, одна она не могла полностью управиться, чтобы накормить такую ораву. Каждый день на кухне ей помогали двое воспитанников, которых миссис Доэрти обучала своему мастерству готовить еду, присматривать за котлами и мыть посуду после еды, тщательно выскребая кастрюли. От нее можно было запросто схлопотать полотенцем за сбежавшее молоко или плохо вымытую посуду, но дети знали, что это лишь проявление доброты, которую так и излучала миссис Доэрти. Дежурство на кухне для воспитанников было не наказанием, а скорее вознаграждением. Ведь у миссис Доэрти всегда было припрятано какое-нибудь необычное печенье, пирожное или просто горсть конфет. И когда после обеда все было прибрано, а до ужина оставалось еще много времени, миссис Доэрти позволяла себе расслабиться. Она садилась на скрипучий стул у плиты, чтобы выпить чашечку кофе, съесть пару пирожных или кусочек торта и повздыхать о жизни. При всей своей разговорчивости никто толком не знал ни о ее семье, ни о ней самой. Да и никто не пытался влезть в душу другому.
Так и тянулись дни в Вересковой долине с понедельника до воскресенья.
Как-то раз после завтрака миссис Борн устроила очередной обход кабинетов. Проходя по спальням, она делала указания мисс Фейзи, которая, чтобы ничего не забыть, записывала все в толстую изрядно потрепанную тетрадь. Ничего не ускользало от взгляда директрисы. Заглянув в кабинет мистера Кокса, который вел занятия литературы, она заметила, что на полированной поверхности преподавательского стола остались белые пятна от кружек. Кокс любил по ходу занятия попить чайку. Чай он пил очень горячий и кружка оставляла следы на темной поверхности стола.
- Что это такое? – грозно спросила миссис Борн.
Кокс виновато стал извиняться.
- Я не против свободного поведения на занятиях, если это не мешает обучению, - продолжала мисс Борн, не обращая внимания на извинения Кокса. - Пейте свой чай, но не стоит при этом портить мебель.
- Это можно убрать, - пробормотал Кокс, пытаясь стереть пятна со стола рукавом пиджака.
- Замените, - сухо бросила миссис Борн мисс Фейзи, выходя из кабинета. – И придумайте какую-нибудь подставку, чтобы Кокс впредь не портил имущество.
- Но стол ведь можно отчистить, - пыталась заступиться за Кокса мисс Фейзи.
- Я сказала заменить, - спокойно произнесла директриса. - У нас должно быть все самое лучшее. Да и вам стоило бы одеваться поприличнее. Вы совсем не следите за модой.
Мисс Фейзи виновато опустила глаза. Она, действительно, не следила за веяниями моды. Старалась одеваться как можно скромнее, неприметнее, ибо считала, что ее должность экономки никак не сочетается с пышными, яркими нарядами. Выслушав замечание по поводу своего наряда, мисс Фейзи недоумевала, но приняла это как мотив к действию. На следующий день она явилась на работу в шелковом цветастом платье, что сразу бросилось в глаза директрисы.
- Мисс Фейзи, - сухо сказала мисс Борн, оценив новый наряд экономки. – У нас здесь учебное заведение, а не бордель. Ваш наряд слишком вызывающий. Какой пример вы показываете детям?
Мисс Фейзи тут же поспешила сменить платье на серую форму.
Что касается форменной одежды, в которой ходили все воспитанники Вересковой долины, то ее ввела мисс Борн. И на все детские вопросы, почему мы ходим в форме, директриса неизменно отвечала:
- Это дисциплинирует. Это ваше лицо. Лицо нашей школы. Выделяет из толпы. Присмотритесь, как одеты люди вокруг вас. Ширпотреб. Все в разном, а в принципе все в одном и том же. Разница лишь в цвете и цене.
И детям ничего не оставалось делать, как смириться. Мисс Борн была консервативна в отношении одежды. Весь ее гардероб состоял из нескольких костюмов асфальтного цвета и пары серых платьев, которые она изредка позволяла себе приукрасить кружевным воротничком ручной работы или брошкой из янтаря. В отношении одежды своих воспитанников она не была столь строга. У детей имелся приличный запас вещей для занятий спортом, праздников и просто пару вещей, которые они одевали в выходные дни. На занятиях и в городе они неизменно появлялись в форме, как требовала этого мисс Борн. Преподаватели могли приходить в чем угодно, но мисс Борн ненавязчиво следила и за их гардеробом, давая советы (скорее указания) насчет того или иного костюма. И преподаватели, так или иначе, соглашались с ней.
В субботу и воскресенье, когда не было занятий, дети занимались своими делами. Половину субботы они проводили за приведением в порядок своих комнат и территории вокруг замка. После обеда некоторые из воспитанников уединялись в библиотеке с мисс Борн и готовились к воскресенью. Каждое воскресенье, если не выезжали в город, в Вересковой долине устраивался какой-нибудь праздник. Дети сами придумывали их, мисс Борн не встревала ни в идею насчет праздника, ни в то, как его проводить, лишь изредка давая советы, как это устроить получше. В приближающееся воскресенье в Вересковой долине решили устроить праздник в честь дня рождения Ли. Дети хотели устроить торжество только в ее честь – с подарками, с поздравлениями, с большим тортом, но мисс Борн намекнула, что день рождения неплохо бы было устроить для всех. Дети с радостью согласились с такой идеей. В Долине так велось – все радости, все события были общими, чтобы никто не чувствовал себя обделенным. Основные почести, конечно же, доставались виновнику торжества. Но и все присутствующие получали свою порцию поздравлений, подарков и торта. Подав идею, мисс Борн удалилась по своим делам, оставив детей одних придумывать сценарий для завтрашнего торжества. Дети тут же стали наперебой предлагать свои мысли. Спорили долго, каждый пытался отстоять свою точку зрения, в конце концов, находили компромисс и, чтобы ничего не забыть, записывали все на бумагу. Покончив со сценарием и распределив завтрашние роли и обязанности, дети принялись за поздравления. Решено было вручить каждому по шутливому подарку, а чтобы никто не узнал заранее, что ему приготовили, распределили путем жеребьевки, кто и кого будет поздравлять. С этим и разошлись по своим комнатам.
В десять часов по режиму в Вересковой долине был отбой. Но этих правил почти никто не придерживался. Дети, собравшись у кого-нибудь в комнате, обсуждали последние новости, строили планы на будущее или просто болтали ни о чем. Строгая мисс Борн, перед тем как отправиться к себе, всегда заглядывала к ним в спальни.
- Вам пора уже расходиться, - напоминала она, и на просьбы детей посидеть еще немножко, соглашалась. – Только не засиживайтесь долго.
Иногда она задерживалась у своих воспитанников и перед сном рассказывала им разные истории, которые когда-то слышала. Терпеливо отвечала на их бесконечные вопросы. Говорила она плавно, без лишних эмоций, не повышая голоса. Привыкшие к ее внешней холодности и недоступности дети прекрасно знали, что к директрисе всегда можно обратиться по любому поводу. И она всегда внимательно выслушает, даст ценный совет, как поступить в той или иной ситуации. Она всегда вникала в суть проблемы, чтобы потом согласиться с ней или отказать. Но и ее отказ, ее категорическое НЕТ воспринимался воспитанниками и персоналом как должное.
Наболтавшись, дети расходились по своим комнатам. Было поздно, а завтра был трудный день. К тому же нужно было еще придумать поздравления друг для друга. Холлу и Берну выпало поздравлять Ли и Вивиан. Холлу повезло. Он давно засматривался на хрупкую, немного похожую на китаянку Ли. А вот Берн обижался. Больше всего он не хотел, чтобы ему досталась Вивиан, с которой они не ладили. Не проходило и дня, чтобы они не зацепили друг друга хотя бы колким словом или ироничной ухмылкой. Холл быстро придумал поздравление для Ли. Он сочинил для нее небольшое стихотворение, что для него было пущей ерундой. При всей его практичности и расчетливости от природы ему была дана удивительная способность рифмовать все, что только могло придти на ум. Однажды на уроке биологии он отвечал домашний параграф стихами. Преподавательница биологии миссис Ланжу, слушая излияния Холла, удивленно смотрела в учебник и никак не могла понять, откуда Холл выкопал стихотворный закон Моргана о скрещивании видов. Закон, конечно, немного грешил ошибками, но безукоризненность стиха покорила биологичку.
Если у Холла все было готово, то Берн решил отложить все до утра. Лежа в постели, он смотрел в потолок и о чем-то думал. На соседней постели уже давно похрапывал Холл. Берну не спалось.
- Холл, - окликнул он друга. В ответ послышалось только ворчание.
- Холл, - громче позвал Берн.
- Что тебе? – разбуженный Холл заворочался в кровати.
- Ты спишь?
- Сплю, - пробубнил Холл, переворачиваясь на другой бок.
- Послушай, Холл, - не обращая внимания на ворчание соседа по комнате, продолжал Берн. - Мне кажется, что мисс Борн от нас что-то скрывает.
- Спи, - буркнул Холл.
- Ты видел, как она изменилась в лице, когда тихоня спросил ее о наших родителях.
- Это не наше дело, – отрезал Холл. - Спи.
- Интересно, - не унимался Берн. - Почему нас никогда не выпускают одних за пределы школы?
- Потому что нам там нечего делать, – понимая, что Берн не даст ему уснуть, Холл вылез из-под одеяла и присел на кровати.
- Откуда ты знаешь? – удивился Берн.
- Мисс Борн сказала.
- И ты ей веришь?
- Не знаю, - Холл растерянно пожал плечами. - Но раз она так сказала, значит, так оно и есть. Спи.
Холл снова улегся и отвернулся к стене, натянув на голову одеяло. Берн замолчал.
- Холл, - снова раздалось из соседнего угла.
- Ну что тебе еще? – Холл начал злиться.
- А ты приготовил подарок для Ли?
- Да! Спи.
- Стихи?
- Да!
- А я не знаю, что мне подарить Вивиан, - Берн скорее обращался к себе, нежели к другу. – Я ее терпеть не могу, и она меня тоже. И как назло мне досталось поздравлять именно ее. Жаль, что я не умею сочинять стихи, как ты. Я бы ей такое написал! Холл, а может ей подарить лягушку? Она их ужасно боится. Представляешь, как весело будет. Она разворачивает подарок. А оттуда лягушка – прыг. И прямо на нее. Вот потеха!
- Слушай, - огрызнулся Холл. - Дари что хочешь, только дай мне поспать!
Берн тяжело вздохнул.
- Холл, а ты помнишь своих родителей? - снова подал голос Берн.
- У меня их не было, - недовольно процедил Холл.
- Но ведь ты как-то появился на свет, - не унимался Берн.
- Ну и что из этого?
- Просто так. Ты знаешь, иногда по ночам мне снится один и тот же сон. Будто я нахожусь в какой-то комнате с голубыми обоями, и надо мной склоняется женщина с пышными светлыми волосами. А я маленький лежу в кроватке, протягиваю к ней руки. Она улыбается мне. И вдруг все исчезает. Все так отчетливо, так ясно, словно наяву, а не во сне. Холл, ты слышишь меня? Холл. Не слышит. Спит. Ну и пусть спит.
Берн повернулся на другой бок и вскоре уснул.
Утром после завтрака все разбрелись по своим комнатам, чтобы приодеться и подготовиться к празднику. Холл долго возился у зеркала, приглаживая непослушный вихор на голове. Стихотворение, приготовленное для Ли, он написал на розовом листе бумаги и украсил затейливым вензелем. Берн мучался над подарком для Вивиан. Ему совсем не хотелось ей что-либо дарить, но оставить без подарка ее он тоже не мог. После раздумий, он взял с полки первую попавшуюся книгу.
- Я ее уже три раза читал, - пояснил он Холлу свой выбор. – А ей все равно, что ей подарят.
Холл только хмыкнул в ответ. Он закончил возиться со своей прической и ждал Берна. Захватив подарки, они направились в библиотеку, где и должно было произойти торжество. В библиотеке уже все было готово к празднику. Посреди большого зала был накрыт стол, на котором стоял большой торт и множество всяких сладостей. Миссис Доэрти постаралась на славу. Скрестив руки на груди, она умиленно наблюдала за празднично одетыми детьми, которые, перешептываясь, косились на торт. Все уже собрались, даже преподаватели не преминули придти не торжество, не смотря на выходной день. Не было только преподавателя литературы мистера Кокса и директрисы мисс Борн. Кокс никогда не ходил на такие праздники, а директриса где-то задерживалась. Вот, наконец, она появилась в дверях библиотеки. Дети, не дожидаясь команды, выстроились в два ряда. Мальчики напротив девочек. Экономка мисс Фейзи включила музыку, и дети стали поздравлять друг друга.
Марк Линдон подарил Джин Рейнольдс сделанную своими руками шкатулку и получил в подарок коробку цветных карандашей. Марк любил рисовать, мастерить, но, имея золотые руки, он был рассеян и постоянно терял карандаши. Этот подарок пришелся ему как-никак кстати.
Дэвид Шелтон, не любивший пышных торжеств, сунул немного наивной и добродушной Грейс Эванс набор для вышивания. Грейс попыталась в благодарность чмокнуть Дэвида в щеку, но тот дернулся и поцелуй пришелся в нос. В ответ Дэвид получил носовой платок с его инициалами. Подарок был не ахти какой, но инициалы в виде затейливого вензеля удовлетворили бы запросы самого пристрастного критика.
Тихоня Эрик Ленард и хохотушка Элен Милс обменялись записными книжками.
Майк Томас и Бетси Солсбери подарили друг другу по открытке.
Холл, ежеминутно поправлявший свою прическу, протянул Ли Хартли розовый листок бумаги и многозначительно подмигнул.
- Прочитаешь потом. Это личное.
Ли улыбнулась. Она догадывалась о чувствах Холла, хотя он всячески пытался это скрывать. Внешне холодный и сдержанный, в душе он был обычным ребенком, которого могла растрогать душещипательная история. От Ли Холл получил сшитого из меха ежика.
- Это я? – Холл намекал на то, что ежи бывают колючими.
- Думай, как хочешь, - отмахнулась Ли.
Берни нехотя протянул Вивиан книгу, завернутую в цветную бумагу. Вивиан нежно улыбнулась и протянула Берну такой же по размеру сверток. Берн развернул его. В нем была точно такая же книга, какую он подарил Вивиан. Он почувствовал себя неловко, хотел забрать свой подарок, но Вивиан уже развернула бумагу. Увидев книгу, она рассмеялась.
- Оказывается, мы с тобой одинаково думаем, - произнесла она.
Берн только пожал плечами.
Когда все подарки были преподнесены, дети сели за стол. Преподавателей также пригласили за стол, и только кухарка миссис Доэрти отказалась от приглашения. Она опустилась в кресло в уголке и стала наблюдать, как воспитанники и воспитатели уплетают за обе щеки ее стряпню. Во главе стола восседала мисс Борн, рядом с ней сидела мисс Фейзи и тихо комментировала происходящее.
- Оставьте, мисс Фейзи, - поднимаясь со своего места, сказала директриса. – Сегодня праздник. Отдыхайте, развлекайтесь.
Мисс Фейзи смолкла и переключилась на пирожные с кремом. Мисс Борн сделала знак, и все притихли, оставив пирожные, конфеты и торт.
- Вы все знаете, по какому поводу мы сегодня собрались здесь, - начала речь мисс Борн. – Сегодня мы отмечаем день рождения Ли. Что тебе пожелать в этот день? Оставайся всегда такой, какой ты есть. Нежной, доброй, сердечной. Ты словно лучик света, что после долгой зимы прорезает серое угрюмое небо и приносит на землю весну. С Днем рождения тебя.
- С Днем рождения! – подхватили сидящие за столом.
- А теперь подарок для виновника торжества, - мисс Борн хлопнула в ладоши. Мисс Фейзи вскочила со своего места и скрылась за дверью. Спустя мгновение она появилась с коробкой в руках и протянула ее Ли.
- С Днем рождения, - экономка загадочно улыбалась.
Ли приняла подарок. Раскрыв коробку, она замерла от удивления.
- Боже мой! – воскликнула она. – Как вы догадались? Я всегда мечтала об этом.
Она извлекла из коробки маленького пушистого котенка. Воспитанники тут же загалдели. Каждому хотелось потрогать, погладить маленькое существо, которое удивленно глазело по сторонам и жалобно мяукало. Котенок переходил из рук в руки. Все напрочь забыли о еде.
- А как его зовут?
- А это кот или кошка?
- А он действительно останется у нас? – вопросы сыпались без конца. Директриса не успевала на них отвечать. Положение спасла миссис Доэрти.
- А ну-ка дайте мне его сюда, пока вы его совсем не затискали, - она взяла котенка из рук Майка, который пытался накормить его тортом. – Ему самое место на кухне. И тепло и сытно. А подрастет, будет мышей ловить.
- Но ведь это мой котенок, - пыталась возразить Ли.
- Конечно, твой, - согласилась кухарка. – Никто и не спорит. Ты за ним и будешь ухаживать. Только ему место на кухне, а не в спальне.
Ли ничего не оставалось делать, как согласиться.
Дети снова принялись за угощение. Пир был в самом разгаре, когда кто-то попросил Джин спеть. Джин подошла к пианино, за которым уже разминал пальцы мистер Ван Хельсинг – учитель музыки и танцев, которого за внешнее сходство дети называли Эйнштейном. Музыкант заиграл. При первых аккордах дети перестали жевать и стали слушать, как Джин звонким голосом пела грустную песню. Ее голос сливался со звуками пианино и звучал, словно тысячи хрустальных колокольчиков. Казалось, что звуки исходят не из ее груди, а из самого сердца. Миссис Доэрти даже прослезилась. Окончив петь, Джин грациозно поклонилась. Все зааплодировали. Стали просить исполнить что-нибудь еще, но мисс Борн предложила потанцевать. Все с радостью согласились. Выскочив из-за стола, разбились по парам. Ван Хельсинг заиграл польку. Дети и взрослые пустились в пляс. Холл разошелся так, что вытащил в круг и миссис Доэрти, которая вначале усердно сопротивлялась, но, все же поддавшись на уговоры, вышла танцевать. Они с Холлом так задорно отплясывали, что все остановились и смотрели только на них, усердно хлопая в ладоши.
После танцев снова сели за стол. Неизвестно откуда миссис Доэрти принесла новую порцию сладостей, фрукты и самое любимое лакомство – мороженое, которое она делала сама и никому не выдавала тайны его приготовления. Мороженое у миссис Доэрти было в сотни раз вкуснее, чем в магазине.
После мороженого снова танцевали. Затем устроили игры и состязания между воспитанниками и преподавателями. Всем было весело. Только мисс Борн не участвовала ни в танцах, ни в играх. Подсев рядом с кухаркой она со стороны следила за своими воспитанниками и в душе радовалась за них.
Праздник продолжался до позднего вечера. Первыми начали расходиться преподаватели, ведь им нужно было подготовиться к рабочей неделе. Да и добираться из Долины домой было не очень удобно. Дети продолжали веселиться, но и их стала подгонять кухарка, ссылаясь на то, что она не собирается до утра ждать, пока все не угомонятся, чтобы убрать и вымыть посуду. Дети, чтобы не огорчать ее, быстро помогли ей убраться и снова продолжили веселье. Мисс Борн разрешила им посидеть, но не дольше чем до полуночи. Оставив детей одних и призвав их к самостоятельности, мисс Борн в сопровождении мисс Фейзи удалилась.
Утром все было как всегда. Гимнастика, завтрак, занятия. На литературе дети отдыхали. Маленький седой Кокс увлеченно рассказывал о Шекспире, цитируя отрывки из Ромео и Джульетты. В классе было шумно, все занимались своими делами и лишь единицы внимали рассказам мистера Кокса.
- Глупо, - вдруг на весь класс произнес Холл. Все притихли.
- Что глупо? – переспросил Кокс, прервав свое повествование.
- Глупо лишать себя жизни из-за какой-то там любви, - сказал Холл.
Кокс удивленно захлопал глазами.
- Позвольте с вами не согласиться, молодой человек. Любовь – это высочайшее из чувств на земле. Человек, не знавший любви, не может называться человеком. Не имеет права.
- Это все слова, - отмахнулся Холл.
- Да, но за ними стоят чувства, любовь, ненависть, страх, - Кокс был немного обескуражен замечанием своего ученика.
- Чувства обманчивы, - продолжал Холл. - Это скорее эмоции. А поддаваться эмоциям бессмысленно.
- Вы скажете, что и дружба всего лишь эмоции, - Кокс старался удержать себя в руках.
- Отчасти. Дружба – это взаимоотношения двух человек. Человеку не достает каких-либо качеств, и он старается компенсировать их за счет другого. Любви же вообще не существует.
- Как не существует? – недоуменно воскликнул Кокс.
- Просто не существует, - невозмутимо произнес Холл.
- А как же Пенелопа и Одиссей? Она ведь ждала его столько лет. Разве это не любовь?
- Просто у нее не было выбора.
- Как не было выбора? Полон двор женихов.
- Пенелопе это не было нужно.
- А что ей было нужно?
- Сострадание. Ей хотелось показать свою верность к Одиссею людям. Это была ее роль.
- Роль? – Кокс дрожал.
- Да. Если разобраться, ей был никто не нужен. Ни женихи, ни Одиссей. Вот она и придумала себе такую роль. Ее вполне устраивало одиночество.
- А какая роль у вас? – Кокс негодовал.
- У меня? – переспросил Холл.
- Да, у вас.
- Не знаю, - Холл равнодушно пожал плечами. - Наверное, моя роль заключается в том, чтобы оценивать все с точки зрения здравого смысла.
- А что вы понимаете под здравым смыслом?
- Расчет, власть над эмоциями.
- В таком случае, вы скорее будете напоминать машину, нежели человека.
- Ну и пусть. По крайней мере, я не стану лишать себя жизни из-за пустяка.
- А я согласна с Холлом, - произнесла Ли. – Ромео и Джульетта поступили глупо.
- Вы, наверное, не поняли, что хотел сказать Шекспир. Дело не в Ромео и Джульетте. Дело в отношениях между их семьями. В давней вражде. Ища путь к примирению, они не нашли другого пути, как убить себя. Это был их вызов обществу, с его предрассудками и жестокими законами.
- Все равно глупо, - вставил свое слово Берн.
В классе стало еще шумней. Оставив свои дела, все бурно стали обсуждать правильно или неправильно поступили Ромео и Джульетт. Одни считали, что они были правы. Другие оспаривали их высказывания и не известно, чем бы все это закончилось, если бы в класс не вошла мисс Борн. Завидев директрису, все приумолкли.
- Что у вас здесь происходит? – строго спросила она у Кокса.
- Обсуждаем Шекспира, - стал оправдываться Кокс.
- Вот как? - мисс Борн удивленно вскинула брови. - Нельзя ли это делать потише и не устраивать балаган? Мистер Кокс, когда освободитесь, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет.
Развернувшись, директриса вышла за дверь. Она считала верхом неприличия обсуждать преподавателей и делать им замечания в присутствии детей. Кокс окинул взглядом класс. Все молчали.
- На сегодня мы, пожалуй, закончим, - смущенно произнес он и последовал за директрисой.
Мисс Борн стояла у окна, когда Кокс робко приоткрыл дверь кабинета.
- Можно войти? – словно провинившийся школьник спросил он.
- Входите, - не оглядываясь, бросила мисс Борн. – Присаживайтесь.
Кокс покорно опустился в кресло, стоявшее у директорского стола.
- Мистер Кокс, я давно хотела с вами поговорить. Мне кажется, ваши занятия по литературе стали носить не совсем нормальный характер.
Кокс удивленно вскинул брови.
- У вас есть свобода выбора, - продолжала мисс Борн. – Но вместо того, чтобы подбирать произведения воспитывающее детей, вы предлагаете им произведения, вызывающие у них агрессивность.
- Позвольте с вами не согласиться, - пролепетал Кокс.
- Я прошу вас не перебивать меня, мистер Кокс, - директриса говорила негромко, но довольно внятно. - Литература должна воспитывать лучшее.
- Но это ведь классика. Шекспир.
- Классика тоже может быть вредной. Ваша задача преподнести все в нужном свете. Разъяснить, что вредно, а что полезно. Где зло, а где добро. Я не имею ничего против Шекспира, но в разумных пределах. Вы предлагаете им Ромео и Джульетту? Что ж. Пусть. Но не стоит им навязывать своего мнения. Они должны сами разобраться, кто прав, а кто виноват. Вы предлагаете им ситуацию, а они ищут из нее выход. Они должны учиться самостоятельно принимать верные решения, даже если они и не согласны с Шекспиром, - мисс Борн говорила тихо, спокойно, без эмоций, но ее голос отдавался эхом во всех уголках кабинета.
Кокс внимал ее словам и, уставившись в пол, перебирал пальцы. Он слыл в Вересковой долине чудаком. Весь его внешний вид, манера держаться выдавали его природную рассеянность, но вместе с тем его речь выдавала незаурядный ум, в котором сплелись детская наивность и взрослая хитрость. На его занятиях, хотя и царила довольно непринужденная обстановка, мало кто решался оспаривать его высказывания по поводу той или иной темы. И если кто-то пытался засыпать Кокса глупыми вопросами, то встречал такой холодный и пронзительный взгляд, что сразу забывал, о чем хотел спросить. Кокс, когда говорил, не видел и не слышал никого и ничего вокруг, наслаждаясь бесчисленными цитатами из произведений. Но стоило ему замолчать, как вокруг воцарялась тишина. Он словно гипнотизировал своим молчанием и мог предугадать заранее все, что хотели сделать или сказать воспитанники. Несмотря на свою образованность и сдержанность в характере у Кокса была одна слабость – он любил выпить. Несколько раз он появлялся в Долине нетрезвым. Был пойман мисс Борн, предупрежден и больше не появлялся в таком виде. Но все знали, что каждый вечер Кокс отправлялся в одно из многочисленных кафе, пропустить рюмочку-другую. Встретив его поздно вечером, в нем трудно было узнать преподавателя. Еле стоящий на ногах, растрепанный, с порванным пиджаком он бесцельно шлялся по городу в поисках кампании для очередной бутылочки. Но утром от вчерашнего похмелья не было и следа.
Мисс Борн знала о пристрастиях Кокса, но словно не придавала этому никакого значения. При всей своей решительности, требовательности и жесткости, она отчего-то закрывала глаза на проделки Кокса, отговариваясь:
- Он хороший преподаватель. В школе к нему нет претензий. А его личная жизнь меня не интересует.
Также в школе не ускользнуло и то, что экономка мисс Фейзи уж слишком опекает Кокса, всячески выгораживая его перед мисс Борн. Замечали, но не обсуждали. Обсуждать других не входило в правила воспитанников Вересковой долины.
Закончив свою речь, мисс Борн окинула Кокса взглядом и произнесла:
- Вы свободны, мистер Кокс и подумайте о том, что я вам сказала.
Кокс безмолвно поднялся с кресла и вышел за дверь кабинета. Он не любил, когда его выговаривали, словно провинившегося школьника, но перечить директрисе он не смел, то ли из уважения, то ли из боязни. Занятий у него на сегодня больше не было и он, не заходя в класс, отправился к себе домой. В последующие дни он вел себя согласно инструкциям директрисы. На занятиях он почти все время молчал, предоставляя детям полную свободу в суждениях, лишь изредка вставляя пару фраз, чтобы исправить неточности и ошибки. Но по прошествии нескольких недель, он полностью позабыл о разговоре с мисс Борн и снова увлеченно рассказывал о писателях, их произведениях, вызывая бурные споры по поводу того или иного произведения. В пылу дискуссий он вдруг вспоминал о разговоре с директрисой и пытался уладить возникший конфликт, опасаясь неудовольствия начальницы. Но мисс Борн больше не обращала внимания на это. Она лишь изредка напоминала детям, что свою точку зрения можно держать и при себе, не вынося ее на всеобщее обсуждение.
Наступало лето. А с его приходом заканчивались занятия и начинались каникулы. Это лето решено было провести у моря. Мисс Борн сняла на пару месяцев большой дом на берегу, и все мысли обитателей Долины были заняты только одним – скорее бы наступил тот день, когда все смогут покинуть унылые стены замка и отправиться наслаждаться солнцем, морем, свежим воздухом, пропитанным ароматом кипарисов и лаванды. Но этому не суждено было случиться.
Как-то вечером Кокс сидел в одном из кафе, потягивая вино из граненого стакана в ожидании компаньона для беседы. Он осматривал завсегдатаев и случайных посетителей кафе, но никто из них внешне не устраивал Кокса. Несмотря на свою кажущуюся наивность, Кокс безошибочно угадывал людей, которым необходимо было излить душу, поделиться своими проблемами, горестями и радостями. Кокс умел слушать. Не перебивая собеседника, он умело вставлял пару фраз и разговор, казалось бы, исчерпанный, продолжался. Кокс находил это занятным. Копаться в человеческих душах было его второй страстью после спиртного.
Вино заканчивалось, а Кокс так и не нашел подходящей кандидатуры для разговора. Но вот в кафе вошел пожилой человек в поношенном, измятом костюме. Пошарив по карманам, он достал мелочь, тщательно ее пересчитал и, тяжело вздохнув, положил деньги на стойку. Бармен, не глядя, смел деньги со стойки, бросил в кассу и нацедил бокал пива, недолив добрую четверть. Посетитель осторожно, чтобы не расплескать содержимое, взял кружку и прошагал за угловой столик, который почти не был заметен в полумраке кафе. Кокс сразу смекнул:
- Вот он. Сразу видно, что ему нужно выговориться.
Он взял свой стакан и полупустую бутылку и направился к своей жертве.
- Можно присесть? – хитро улыбаясь, спросил он.
- Валяйте, - кивнул мужчина, не отрываясь от пива.
Кокс бережно поставил на столик стакан и бутылку.
- Не желаете? – проговорил он, указывая на бутылку.
- Не откажусь.
Кокс живо сбегал за вторым стаканом и прихватил еще бутылочку. Налил вина, выпили. Кокс довольно крякнул. Выпили еще по одной.
- Я вижу, вы здесь частый гость, - сказал мужчина, обратив внимание на то, как Кокс учтиво кивает головой некоторым из присутствующих.
- Случается, - пожал плечами Кокс.
- Я вот тоже, - мужчина тяжело вздохнул. – Захаживаю иногда. Жизнь не сложилась, вот и коротаю вечера за кружкой пива. Вы только не подумайте, что я какой-нибудь забулдыга. У меня ведь все было. Все. И дом, и семья, и дети. Было, - мужчина смахнул слезинку со щеки. – Было и сплыло.
- Если не секрет, - Кокс наполнил стакан и пододвинул его своему собеседнику. – Расскажите. Я вижу, вы в трудном положении, мистер…
- Солсбери. – представился тот, осушив стакан. – Джордж Солсбери. А вас как звать?
- Это не важно, - отмахнулся Кокс, подливая Солсбери еще вина. – Расскажите, вам станет легче.
- А что рассказывать? – Солсбери осушил второй стакан. - Сначала было все хорошо. Вначале всегда бывает хорошо. Женился, появился ребенок. Потом начались проблемы. Работы не стало. Жена заболела, а семью как-то нужно было кормить. Сначала продал кое-какие вещи, но этих денег едва хватило на визиты врача. Но тут подвернулся случай. Как-то вечером появилась эта дама. Как ее там? Мисс Корн? Мисс Берн?
- Мисс Борн? – интуитивно подсказал Кокс.
- Да, точно. Мисс Борн. Вы ее тоже знаете?
- Так, слышал где-то, - солгал Кокс.
- Так вот. Она и предложила деньги. Большие деньги. Деньги взамен на одну услугу.
- Какую услугу? – Кокса заинтриговал такой поворот событий. Глаза у него загорелись, сердце забилось чаще. Он всегда недолюбливал своенравную, скрытную директрису. А тут она была замешана в каком-то деле.
- Оказывается, - задумался Кокс. – Оказывается наша доблестная мисс Строгость тоже не ангел.
- Так какую услугу? – произнес он вслух.
- В обмен на дочь, - Солсбери тяжело вздохнул, косясь на пустой стакан. - А что мне оставалось делать? Жена больна. Есть нечего. А у меня ребенок. Ну я и продал ее. Я продал мою маленькую Бетси.
Кокс усмехнулся.
- Так вот в чем тут дело! Непогрешимая директриса, оказывается, любит покупать чужих детей! Так вот почему она держит всех на расстоянии. Так вот почему она никого не посвящает в свои дела. Боится, что кто-нибудь пронюхает про ее тайну. Но вы ошиблись, мисс непреклонность, в этом мире ничего невозможно скрыть. Все тайное рано или поздно становится явным, - Кокс злорадствовал.
Солсбери рыдал. Кокс подлил ему еще вина. Старик залпом осушил стакан, поморщился и продолжил свою исповедь.
- Деньги не принесли мне счастье. Жена умерла. Ее так и не смогли вылечить. Врачи только выкачивали из меня деньги и ничего не делали. Я остался один. Я мог позволить себе все - носить дорогую одежду, ходить по ресторанам, но зачем мне это было нужно? Ведь ни Алисы, ни Бетси не было со мною рядом, - Солсбери снова зарыдал. – Ах, где ты теперь, моя маленькая Бетси? Если бы я мог тебя вернуть. Ты так похожа на мою Алису. Если бы я мог тебя вернуть.
- И когда это произошло?
- Тринадцать лет назад, - Солсбери шумно вздохнул.
- И вы никогда не встречали больше эту женщину?
- Нет, - Солсбери вздохнул. - Никогда.
- А если бы встретили ее еще раз? – в глазах Кокса вспыхнула зловещая искорка.
- О, - протянул Солсбери. – Я тогда бы швырнул ей прямо в лицо ее грязные деньги.
- Разве они у вас еще остались? – насмешливо спросил Кокс, придирчиво рассматривая своего собеседника.
- Не все, но остались, - Солсбери косился на остатки вина в бутылке. – Моя Алиса была мудрой женщиной. Она понимала, что умрет и не позволила мне потратить все деньги. Они лежат на моем счете в банке. Там осталась довольно приличная сумма. Я бы не пожалел их, чтобы отыскать мою Бетси. Я бы все нас веете отдал, чтобы еще раз увидеть ее, услышать ее смех, обнять ее.
- Мне кажется, - Кокс вылил остатки вина в стакан и протянул его Солсбери. – Мне кажется, что вернуть вам вашу Бетси не составит особого труда.
Солсбери недоверчиво покосился на Кокса.
- Вы знаете, где она?
- Догадываюсь.
- Так скажите мне, где я смогу ее найти?
- Понимаете, - замялся Кокс. – Это щекотливое дело. Оно потребует немного времени и…
- Что и? – не понял Солсбери.
- Денег, - выдохнул Кокс.
- Сколько?
- Я не могу назвать вам определенную сумму. Все зависит от обстоятельств.
- За этим дело не станет. Только верните мне мою маленькую Бетси.
- Это будет нелегко. Я полагаю, что кроме денег вы получили от той дамы еще что-то?
- Ах, да! Разумеется, - Солсбери полез в карман и вытащил на свет засаленную бумажку. – Вот. Я всегда ношу ее с собой. В память о моей Бетси, - он снова зарыдал. Кокса это вывело из себя.
- Прекратите реветь, - тихо, но твердо произнес он. – Дайте мне сюда эту бумагу.
Он выхватил листок из рук собеседника, быстро пробежал по нему глазами и довольно улыбнулся.
- Что такое? – не понял Солсбери.
- Дело будет посложнее, чем я предполагал, - Кокс аккуратно сложил листок и сунул его в карман пиджака. - Но ничего. Я попробую вам помочь. Бумага пока останется у меня.
- Вы вернете мне мою дочь? – в глазах Солсбери промелькнула искорка надежды.
- Я вам пока ничего не обещаю. Но постараюсь. И еще. Вы меня не знаете и никогда не видели. Вам понятно?
- Угу, – буркнул Солсбери.
- Послушайте, Солсбери, - Кокс не знал, как спросить. - А вы один так поступили?
- Не знаю, - Солсбери виновато опустил глаза. – Возможно, были и другие.
- Возможно! - недовольно воскликнул Кокс. - Ну, не беда. Наш городок не настолько велик, чтобы в нем можно было что-то скрыть. Не ищите меня. Я сам вас найду.
Кокс встал и, бросив на стол монету на вино своему собеседнику, твердым шагом вышел из кафе. Удовлетворенный таким неожиданным поворотом событий, он шагал по улице, рассуждая о том, что, наконец-то, фортуна улыбнулась и ему. Несколько лет назад, прозябая в адвокатской конторе в качестве обычного служащего, Кокс все время мечтал о деле, которое прославит его. Но время шло. И кроме как к разбору и переписи бумаг его не допускали. Он устал ждать и, оставив прежнее занятие, устроился в Вересковую долину преподавателем литературы, раздобыв непонятным способом диплом преподавателя литературы. Но и в Вересковой долине, рассказывая о Шекспире, Дюма и Толстом, его не покидали мысли о несостоявшейся адвокатской карьере. Он ждал случая. И вот судьба, сжалившись над ним, предоставила ему такой шанс. И упускать такой шанс Кокс не хотел. Вышагивая по мостовой, он набрасывал в голове план дальнейших действий. Первое, что нужно было сделать – это постараться разыскать товарищей по несчастью чудаковатого Солсбери. Ведь если был он, могли быть и другие. Но отыскать в городе тех, кто когда-то продал своих детей, было не легкой задачей. Вряд ли кто осмелился, даже по прошествии стольких лет, рассказать об этом первому встречному.
Не теряя надежды, Кокс на следующий день отправился в городскую управу. Он надеялся, зная имена воспитанников, отыскать хоть какие-то сведения об их родителях. Но тут он просчитался. Все дети Вересковой долины считались круглыми сиротами и никаких сведений об их родителях или родственниках в управе не было. Злой и недовольный, Кокс выскочил из здания управы.
- Ничего, - возмущенно пыхтел он. – Ничего, мисс непробиваемость. Вы умеете хорошо заметать следы. Но не может быть, чтобы хоть кто-то из родителей не отыскался. Солсбери есть. Он жив и здоров. А раз есть один, значит вероятность того, что есть и другие не равна нулю. Это дело мне начинает нравиться. Я понимаю, что оно отнимет у меня достаточно времени и сил, но я не собираюсь сдаваться. Даже если Солсбери и в единственном экземпляре, этого вполне достаточно, чтобы доставить вам, непоколебимая мисс Борн, много неприятных минут. Я не намерен сдаваться. Не вышло с управой, значит, нужно отыскать другой путь.
И Кокс, вернувшись домой, принялся выписывать из телефонной книги однофамильцев воспитанников Вересковой долины. На это занятие у него ушла вся ночь. Утром нужно было отправляться на работу. Вместо этого, Кокс позвонил мисс Фейзи и просил передать директрисе, что он заболел и несколько дней не сможет придти. Наивная экономка купилась на этот обман и в точности передала мисс Борн просьбу Кокса.
- Ну что ж, - заметила мисс Борн, выслушав речь мисс Фейзи. – Ему давно не мешало отдохнуть. В последнее время он стал слишком рассеян. Пара дней в постели ему пойдет на пользу.
Но Кокс вовсе не собирался отлеживаться. Выбрав из списка телефонной книги предполагаемых родителей или родственников, он под видом страхового агента отправился по адресам. И хотя в успех этого предприятия он верил с трудом, он все же не стал отказываться и от такой возможности пролить свет на загадку тринадцатилетней давности. Наведываясь к людям, Кокс между болтовней о страховании жизни, имущества и прочих услугах, вскользь упоминал и о Солсбери.
- Я помню, тринадцать лет назад страховал одного господина, - добродушно лепетал он, внимательно следя за реакцией слушателей. – Так у него, представьте, кроме жалкой квартирки ничего не было. Была, правда, дочь, но он умудрился продать ее в какой-то пансионат. Ума не приложу, как он на это мог решиться?
Заслышав такую новость, люди вздрагивали, слышались в ответ нелестные возмущенные возгласы. Кто-то сочувственно вздыхал, кто-то пропускал это мимо ушей. Скупыми или негодующими словами и фразами всегда можно скрыть то, что происходит внутри самого человека. Но Кокса эти реплики мало интересовали. Он смотрел в глаза своих собеседников. И как только в глазах отражалась скорбь перемешанная со страхом, Кокс ставил этого человека на заметку и потихоньку выуживал из него все, что его интересовало. Несостоявшийся адвокат и умелый педагог так умел расположить к себе, что даже незнакомые люди раскрывали перед ним всю свою душу. Вскоре к фамилии Солсбери добавились и другие. Кокс ликовал. Имея на руках все карты, ему не терпелось поскорее расправиться с ней. Нет, даже не из-за того, что она постоянно свысока смотрела на него, что была слишком надменна в общении с ним. Это Кокса мало волновало. Его мало интересовала и сама мисс Борн. Кокса больше занимало то, что наконец-то ему подвернулось дело, которым он поставит на место всех своих недругов, которым заткнет рот всем своим обидчикам. Такого вы еще не слышали? Что? Такого еще не было в вашей практике? Вот вам, пожалуйста. Дело, которое прогремит на весь город. И кто, скажите, раскопал его? Кокс. Тот самый Кокс? Да, тот самый! Единственный и неповторимый.
Коксу не терпелось поскорее утешить свое самолюбие. Вот они списки проданных детей. Вот они – родители, которые ради денег забыли, что есть милосердие, сочувствие, сострадание, совесть. Вот они суммы, расписки, фамилии, адреса. Оставалось дело за малым. Дать всему этому ход. Но Кокс решил не торопиться. Зная характер директрисы, он не рисковал бросаться в бой без предварительной подготовки. И он ждал удобного случая, тщательно обдумывая каждый шаг, просчитывая каждое действие. Он ждал реванша. Он жаждал отомстить всем своим неприятелям и насмешникам. И не важно каким способом. Ему нужна была жертва. И в роли этой жертвы должна была выступить мисс Борн со своими воспитанниками. Если честно, Коксу было наплевать, будет эта мисс Борн или на ее месте кто-то другой. В его голове была только одна мысль – возмездие, отместка за оскорбления, за непонимание, за то, что его, непревзойденного Кокса, унизили и растоптали.
С такими мыслями Кокс и вернулся в Вересковую долину.
- Вы уже поправились, мистер Кокс? – вместо приветствия бросила мисс Борн, нагоняя Кокса.
- Что? – рассеянно переспросил Кокс. – Да, спасибо.
- Кажется, - мисс Борн замедлила шаг. – Вы все еще нездоровы. У вас такой бледный вид.
- Я здоров, - отмахнулся Кокс. – Это пройдет. Я совершенно здоров.
Мисс Борн больше не стала его расспрашивать, она спешила по делам. Стуча каблучками по каменному полу. Она скрылась в своем кабинете. Кокс нехотя поплелся в класс, где его ждали ученики, конспекты, тетрадки. Но Коксу до этого не было никакого дела. Его голова была полностью забита предстоящими событиями. А тут еще Солсбери стал донимать его. Полоумный старик постоянно преследовал Кокса, ходил за ним по пятам по всему городу. Старику не терпелось поскорее встретиться со своей дочерью, и он настойчиво напоминал об этом Коксу. Кокс еле сдерживал его, намекая, что еще не время. Но старик был неумолим. В конце концов, Кокс сдался.
- Хорошо, - пробурчал он при очередной встрече с Солсбери. – В субботу вы сможете увидеть свою дочь.
- Где? Когда?
- В субботу детей повезут в город. Ждите меня в кафе около десяти часов.
- Как я вам признателен, - зарыдал Солсбери.
- Прекратите скулить! - прикрикнул на него Кокс. – Иначе я ничем не смогу вам помочь.
- Да, да, конечно, - бормотал Солсбери. – Я сделаю все, как вы велите. Бетси. Моя маленькая Бетси. Я снова увижу тебя. Я смогу обнять тебя, снова услышать твой нежный голосок.
- Ну уж нет! – воскликнул Кокс.
- Это почему? – удивился Солсбери.
- Потому что вы не станете с ней разговаривать.
- Почему я не могу поговорить со своей дочерью? – недоумевал старик.
- Или вы будете делать так, как я вам велю, или, - Кокс пронзил Солсбери своим колючим леденящим взглядом. – Или вы никогда не сможете вернуть ее!
- Как скажете, - Солсбери потерянно опустил глаза.
Кокса выводил из себя слезливый тон Солсбери, по любому поводу пускавшего слюни. И он старался поскорее от него избавиться. Но порвать с ним он не мог. Старик был одним из основных козырей в его игре против мисс Борн.
В субботу, как обычно, мисс Борн в сопровождении мисс Фейзи и нескольких девочек – Бетси, Ли и Вивиан отправились в город на автобусе за покупками. Остановившись возле одного из магазинов, как раз напротив того кафе, в котором недавно произошел разговор Солсбери и Кокса, директриса даже и не подозревала, что за ее воспитанниками наблюдают. Это был Кокс и его новый компаньон – Солсбери.
- Где она? – нетерпеливо пыхтел Солсбери, рассматривая через витрину кафе задорно болтавших между собой детей.
- Вон, - указал Кокс на одну из девочек. - С красным бантом в косе.
- Бетси, моя Бетси! - Солсбери рванулся к выходу.
- Не сейчас, - остановил его Кокс. – Имейте терпение.
- Сколько можно терпеть? – не унимался старик.
- Столько, сколько будет нужно, - твердо произнес Кокс. – Вы же не хотите испортить все дело?
- Нет, не хочу, - пролепетал Солсбери и прилип к витрине.
Дети стояли у автобуса и о чем-то весело переговаривались. Мисс Борн и мисс Фейзи, оставив своих воспитанниц дожидаться их у входа, скрылись за стеклянной дверью магазина.
- Я выполнил часть своего обещания, - проговорил Кокс, еле сдерживая рвавшегося на улицу Солсбери. – Теперь очереди за вами.
- Да-да, конечно, - Солсбери достал из внутреннего кармана пиджака сверток, завернутый в газету. – Вот. Здесь все, как мы и договаривались.
- Хорошо, - Кокс спрятал сверток в портфель и направился к выходу. – Дальнейшее теперь зависит только от вас. Я думаю, вы хорошо усвоили все, что я вам говорил?
- Да-да, - промямлил Солсбери. - А как же Бетси? Когда я смогу с ней поговорить?
- Всему свое время, - Кокс вышел из кафе, и, стараясь быть незамеченным, поспешил скрыться.
Солсбери продолжал наблюдать за детьми через запыленную витрину. Вот его Бетси болтает со своими подружками, весело хихикая. Солсбери не выдержал и, забыв о данных Коксу обещаниях, выскочил на улицу.
- Бетси! – крикнул он, устремляясь к девочке.
Девочка удивленно посмотрела по сторонам.
- Бетси! Доченька! - Солсбери бросился через дорогу и чуть не попал под колеса проезжавшей машины. Водитель резко затормозил. Выглянув в окно и заметив, что со стариком ничего не произошло, выругался, нажал на газ и скрылся за поворотом. Девочки кинулись на помощь к пострадавшему.
- Вы не ушиблись?
- Нет, нет, - лепетал Солсбери, отряхивая дорожную пыль с, и без того замызганного, пиджака. - Ничего страшного.
- Надо быть осторожнее.
- Бетси! Моя Бетси! - шептал Солсбери, умиленно глядя на пухлую девчушку с красным бантом в косе.
- Мы разве знакомы? – Бетси удивленно смотрела на незнакомца.
- Нет, то есть да… Дело в том… Понимаешь… - Солсбери не знал, как ему выплеснуть наружу свою радость. - Ты моя дочь.
- Глупости! – воскликнула Ли, обратив внимание, что незнакомец был немного пьян. – Вы пьяны!
- Вовсе нет. Так. Выпил чуточку. Но это ничего. Доченька моя, - Солсбери размазывал по щекам слезы.
- Я вам не дочь, - возразила Бетси. - У меня нет родителей, и никогда не было.
- У всех есть родители, - продолжал Солсбери. - И у тебя они были, то есть и сейчас есть. Просто ты еще не все знаешь. Бетси, как хорошо, что я тебя нашел. Пойдем домой.
- Никуда я с вами не пойду.
- Как? – Солсбери недоумевал.
- Идите своей дорогой и не морочьте мне голову. Если вы пьяны, введите себя прилично, иначе…
- Что иначе?
- Мы позовем полицию, - выкрикнула Вивиан.
- Зовите.
Похоже, что Солсбери было на все наплевать. На полицию, на предостережения Кокса. На все. Перед ним стояла его дочь, которую он утратил тринадцать лет назад. Не удивительно, что она его не помнила.
- Ах, - шмыгал носом Солсбери. – Как ты похожа на свою мать.
- Мы зовем полицию, - снова предупредила Вивиан.
Девочки оглянулись по сторонам, но как назло ни одного полицейского не было видно.
- Что вы от нее хотите? – не понимала Ли.
- Я хочу забрать свою дочь домой, - Солсбери глупо улыбался.
- Я вам не дочь, - возражала Бетси.
- Ты ошибаешься, Бетси, - Солсбери качал головой. - Ой, как ошибаешься. Твоя фамилия Солсбери?
- Ну и что из этого?
- Меня тоже зовут Солсбери. Джордж Солсбери. А тебя зовут Бетси Солсбери и ты моя дочь.
- Глупости! – воскликнула Бетси, не зная, как отделаться от назойливого старика. К счастью в дверях магазина появилась мисс Борн. За ней следом с кучей коробок выскочила мисс Фейзи.
- Что здесь происходит? – строго спросила директриса, заносчиво оглядывая незнакомца с ног до головы.
- Этот мистер утверждает, что Бетси его дочь, - пояснила Ли.
- Вздор! - воскликнула директриса, направляясь к автобусу. - У нее нет родителей. Она – сирота.
- А вот тут то вы ошибаетесь, мисс Берн, - Солсбери ухмыльнулся.
- Мисс Борн, - поправила директриса, остановившись у двери автобуса и высокомерно посматривая на старика. – Девочки, идите в автобус.
Дети помогли мисс Фейзи погрузить покупки и заняли свои места. Мисс Фези тут же прильнула к оконному стеклу. Ей хотелось узнать, что будет дальше. Девочки последовали ее примеру.
Директриса, отведя незнакомца на несколько шагов от автобуса, что-то ему втолковывала. Голосов не было слышно. Мужчина отчаянно размахивал руками, что-то разъясняя мисс Борн, но что та только иронически усмехалась и в ответ отпускала пару слов, которые еще больше выводили старика из себя и он, багровея, о чем-то вспыльчиво кричал. До детей доносились только обрывки фраз:
- Вы никогда больше… Я этого так не оставлю!
Мисс Борн вдруг что-то сказала Солсбери, и тот сник. Перестал размахивать руками и, опустив голову, пошел прочь. Пройдя несколько шагов, он остановился и, повернувшись к директрисе, что-то выкрикнул. Мисс Борн, не обращая никакого внимания на выкрик, вернулась в автобус и села на свое место.
- Поехали! – спокойным ровным голосом скомандовала она.
Машина дернулась и покатилась по направлению Вересковой долины.
- Надеюсь, - мисс Борн повернулась к девочкам. – Мне не нужно вам объяснять, что сегодняшний инцидент останется только между нами?
Воспитанницы послушно склонили головы.
Прибыв в Долину, Бетси не могла никак успокоиться после утреннего происшествия. Ее терзали сомнения, догадки, предположения. И только один человек в замке мог ответить на все ее вопросы. Поразмыслив немного, Бетси собралась с духом и отправилась в кабинет директрисы. Робко постучала и, приоткрыв дверь, тихо спросила:
- Можно войти?
- А, Бетси, - мисс Борн отложила в сторону бумаги. - Входи, конечно.
- Мисс Борн, мне нужно с вами поговорить, - мялась у порога Бетси.
- Что ж, можно и поговорить, - директриса встала из-за стола и подошла к девочке. - И я, кажется, знаю о чем.
Нежно обняв Бетси за плечи, она провела ее в глубь кабинета и усадила напротив себя в высокое кожаное кресло.
- Мисс Борн, я хотела у вас спросить, - Бетси никак не могла подобрать нужные слова, чтобы начать разговор.
- Спрашивай, - мисс Борн была расположена к разговору, и это немного успокоило Бетси.
- Я хотела у вас спросить, вернее, узнать что-нибудь о своих родителях.
- О своих родителях? – директриса задумалась. – И что ты хочешь о них узнать?
- Я не знаю, - девочка растерянно пожала плечами. – Кто они? Кем они были? Вы когда-то говорили, что они умерли, а мне почему-то кажется, что они еще живы. Я их совсем не помню.
- Я же тебе много раз рассказывала, - мисс Борн нехотя выдавливала из себя слова. – Твоя мама умерла еще при твоем рождении.
- А отец?
- Отец? – переспросила мисс Борн. – Твой отец тоже умер, когда тебе было два года. Ты осталась совсем одна, и тебя привезли сюда, в Вересковую долину. Ты была такой смешной. Две косички, торчащие в разные стороны. Нос, усыпанный веснушками и огромные голубые глаза. Первое время ты дичилась, ни с кем не хотела разговаривать. Ты общалась только со своей куклой. Старой тряпичной куклой без глаз и без одной руки. Ты никогда с ней не расставалась и никому не доверяла свою куклу. Вот и все. Остальное ты знаешь сама.
Не успела мисс Борн договорить, как в кабинет ворвалась мисс Фейзи.
- Мисс Борн, там… Там, - захлебываясь, прошептала она.
- Что случилось? – невозмутимо спросила директриса.
- Там. Там, - невнятно лепетала экономка.
- Говорите ясней! – директриса одарила экономку строгим взглядом.
Мисс Фейзи, взяв себя в руки, выдохнула:
- Пойдемте со мной. Ни при детях.
Мисс Борн, оставив Бетси одну в кабинете, последовала за экономкой. Проходя по длинному коридору, она услышала какие-то отдаленные крики и шум.
- Что это? – спросила она у экономки.
- Люди, - пояснила та.
- Какие люди? – не поняла директриса.
- Сейчас вы сами увидите, - экономка провела мисс Борн на балкончик, выходивший на небольшую площадку перед замком. На площадке перед оградой толпились люди, что-то скандируя. Их было немного, человек тридцать, но шуму они создавали столько, будто бы их было в десять раз больше.
- Чего они хотят? – спросила директриса, обращаясь к мисс Фейзи.
- Я не знаю, - пожала плечами экономка, прячась за спиной мисс Борн. – Я так перепугалась, что сразу побежала за вами.
- И правильно сделали, - мисс Борн прислушалась к выкрикам.
- Долой! Долой! – кричали в толпе.
- Что вам угодно? – спросила мисс Борн у собравшихся, но ее голос утонул в реве. Тогда директриса махнула рукой и гаркнула. – Тихо!
Толпа смолкла.
- Что вам угодно? – повысив голос, спокойно повторила мисс Борн.
- Верните наших детей! - донеслось из толпы.
- Ваших детей? – удивленно переспросила мисс Борн.
- Да, наших детей!
- Ваших детей здесь нет, - все также спокойно произнесла мисс Борн.
- Как это нет? Мы знаем, что они здесь! Отдайте наших детей! Вы не имеете права!
- Уверяю вас, - как можно отчетливее произнесла директриса, заметив среди пестрой толпы пару человек с блокнотами и фотоаппаратами. – Ваших детей здесь нет. И если здесь и находятся дети, то это сироты, оставшиеся без родителей.
- Врешь! – снова донеслось из толпы. - Мы их родители!
- Вы можете это доказать? – директриса усмехнулась.
- Можем, - люди закопошились, доставая из карманов и сумочек какие-то листочки бумаги. – Узнаете? – они размахивали бумажками. - Не ваша ли подпись здесь стоит?
- Это ничего не доказывает, - парировала мисс Борн. Во всей этой кучке людей было два или три крикуна, которые задавали тон. Остальные лишь покорно мотали головами и поддакивали им. Репортеры украдкой, чтобы не привлекать к себе внимания, щелкали камерами и делали записи в своих блокнотах. Мисс Борн еле сдерживала себя. Ее бесила эта безликая толпа, многие из лиц которой были ей знакомы.
- Расходитесь! - приказным тоном крикнула она. – Вам здесь нечего делать!
- Мы не уйдем, пока не получим наших детей обратно! - летело из толпы. – Мы имеем право! У нас есть бумаги!
- Бумага ничего не стоит, - сказала мисс Борн.
- Вы, наверное, забыли, что написано на этих бумажках!
- Забыла? – потеряв, в конце концов, терпение и самообладание, выкрикнула мисс Борн. - Я ничего не забыла! А вот вам память, кажется, начала отказывать. Ну, что ж, я напомню вам. И можете не трясти бумажками. Я прекрасно знаю, что там написано. Я просто удивляюсь, как вы смеете что-то требовать, используя расписки, в которых вы продали своих детей.
Люди с блокнотами торопливо строчили, стараясь не упустить ни одного слово. Толпа сникла.
- Да, - продолжала мисс Борн. – Вы продали своих детей. Продали как ненужные вещи, как старый хлам.
- Клевета! – выкрикнул кто-то из толпы.
- Клевета? А не вы лично много лет тому назад стоя передо мной на коленях, в слезах умоляли взять вашу дочь? Девочка не знала, что такое молоко. В три года она ела из миски словно собака. А вы? – мисс Борн ткнула пальцем в грузную даму, прильнувшую к самой ограде. - А вы разве не получили деньги за своего сына? Вам не на что было жить. Что ж, я понимаю желание спасти хоть таким образом своего ребенка. Но расскажите всем, что вы сделали с этими деньгами. Что? Вам стыдно? Тогда я расскажу. Так вот, уважаемые господа, эта леди вместо того, чтобы создать нормальные условия для остальных своих детей, а деньги, которые она получила, позволили бы ей это сделать, она, бросив детей на старую слепую тетку, укатила с любовником, не оставив им ни копейки на существование. А через полгода, когда вам снова были нужны деньги, вы привели сюда свою дочь – на продажу. Не так ли?
Дама поспешила скрыться в толпе, но вездесущие газетчики уже щелкали своими фотоаппаратами. Ошеломленные таким приемом, люди понемногу стали расходиться.
- Ну, кто еще хочет вспомнить? – мисс Борн была в ярости. - Забыла? Я ничего не забыла. Это вы забыли. Тринадцать лет вы молчали. Тринадцать лет вам не нужны были ваши дети. Тринадцать лет ни один из вас не пришел навестить их, проведать их. Вы появлялись только для того, чтобы просить денег. Еще и еще. Вам было мало тех денег, которые вы получили. Вам нужно было больше. Вам нужны были деньги, а не ваши дети. А теперь вы требуете вернуть их вам. Ну уж нет! Вы их не получите!
- Посмотрим! - кричали самые рьяные. – Суд разберется!
- Ваше право, - буркнула мисс Борн и, повернувшись, ушла прочь. Экономка поспешила за ней, тщательно прикрыв дверь балкона.
Возвращаясь в свой кабинет, мисс Борн в коридоре столкнулась с Ли. Воспитанники Вересковой долины, заслышав что-то неладное, послали ее узнать о происходящем. Ли не знала с чего начать, но директриса сама начала разговор.
- Ты что-то хотела, Ли?
- Да, то есть нет.
- Ты хотела что-то спросить? – мисс Борн сделала ударение на слове ТЫ.
- Да, - девочка опустила глаза. - Что-то случилось, мисс Борн?
- Нет, ничего, - мисс Борн еще трясло от происшедшего, но она старалась говорить как можно доброжелательнее. - Почему ты так решила?
- Я услышала шум и подумала, что что-то произошло.
- Ничего не произошло, - солгала директриса. - Иди к себе.
Понимая, что у директрисы ничего не выведаешь, Ли отправилась обратно.
- Мисс Фейзи, - повернулась директриса к экономке. – Не надо распространяться о том, что сегодня произошло.
- Я поняла, мисс Борн, - залепетала перепуганная экономка. - Я все поняла. Я никому не скажу.
- И особенно детям, - добавила мисс Борн. - Это их не касается.
Директриса вошла в кабинет. Бетси в кабинете уже не было. Экономка прошмыгнула следом.
- Что-то еще, мисс Фейзи? – директриса села за стол и стала перебирать бумаги.
- Да, я хотела спросить.
- Правда ли то, что вы сегодня услышали? – спросила за нее директриса и тут же ответила. – Правда.
- Как? – ужаснулась экономка.
- А вот так.
- Неужели те люди у ограды родители наших воспитанников? – недоумевала мисс Фейзи.
- И да, и нет.
- Я вас не понимаю.
- Это длинная история, - директриса отодвинула бумаги в сторону, встала из-за стола и подошла к окну. – Длиной в тринадцать лет. Но вам о ней лучше ничего не знать.
Послушная экономка лишь растерянно развела руками и вышла из кабинета. Она прекрасно знала, что бесполезно вызывать директрису на откровенный разговор, особенно если она сама того не хочет. Мисс Борн была скрытной женщиной. В свои тайны, в свои мысли она не допускала никого, даже самых близких ей людей. Она сама боролась со своими проблемами, своими обидами, своими разочарованиями. И никому в голову не могло придти, что и железная директриса может огорчаться, плакать и страдать.
Толпа у замка разошлась. Просители не получили того, за чем пришли. Да и знали ли они зачем приходили? Зато репортеры потирали руки от удовольствия. Такого материала давно не попадалось им на заметку. Они спешили в свои редакции, на ходу придумывая заголовки и обороты речи, которые могли приукрасить столь непредвиденное событие. Наутро все городские газеты пестрели статьями о происшествии в Вересковой долине.
Робко постучав в кабинет директрисы, мисс Фейзи принесла утреннюю почту. Мисс Борн уже была вся в работе, разбирая бумаги и делая какие-то пометки у себя в тетради.
- Что вам угодно? – не отрываясь от бумаг, спросила мисс Борн.
- Почта, - тихо ответила экономка.
- Положите на стол. Что-то еще?
- Да. Газета. Я бы не хотела вас отрывать от дел, но…
- Ну, что там? – мисс Борн отложила бумаги в сторону и развернула газету. – Прекрасно! Журналисты работают оперативно. Вот у кого следует поучиться.
На первых полосах газеты были размещены фотографии мисс Борн, людей из вчерашней толпы под крупными заголовками «Вересковая долина – школа или тюрьма?». Мисс Борн пробежала глазами по напечатанным строчкам.
- Вы уже читали? – кивнула директриса на газету.
- Да, - виновато произнесла мисс Фейзи.
- Превосходно! – мисс Борн стала внимательно вчитываться в каждую строчку, в каждое слово. - Ни слова правды из вчерашнего разговора. Какой же надо иметь ум, чтобы из ничего раздуть целую историю? Послушайте - мисс Борн уже в течение тринадцати лет содержит в заключение детей, так называемых воспитанников школы. И это при живых родителях. Разве этих жалких людишек можно назвать родителями? Дальше – еще лучше. Не смотря на убедительные просьбы вернуть детей законным родителям, мисс Борн только обругала их далеко не литературными фразами. Интересно, что журналисты считают нелитературными фразами? Читаем дальше. От общения с представителями прессы мисс Борн отказалась. И когда это они предлагали мне с ними пообщаться? – мисс Борн уныло усмехнулась. – Они же все время прятались в толпе.
Директриса бросила газету на стол.
- Единственное, что верно во всей этой галиматье так это то, что действительно прошло тринадцать лет. Остальное – сплошной вымысел. Но что самое забавное? То, что люди действительно всему этому поверят. Они настолько наивны, что верят в самые нелепые глупости. Хотела бы я знать, кто все это устроил. Ну да ладно. Мисс Фейзи, постарайтесь, чтобы эта газета не попала на глаза детям. И предупредите персонал, чтобы зря не болтали. Что-то еще?
- Да, - мялась мисс Фейзи. - Письмо.
- Письмо? – директриса удивленно посмотрела на экономку. - Какое письмо? Давайте его сюда.
Экономка протянула голубой конверт. Мисс Борн ловко разорвала конверт, достала сложенный вчетверо листок бумаги, прочитала, бросила листок на стол.
- Что с вами? - мисс Фейзи подскочила к побледневшей директрисе.
- Прочитайте сами, - мисс Борн пододвинула листок мисс Фейзи.
- Центральный городской суд просит вас прибыть 20 числа сего месяца в качестве ответчика по делу… - бормотала мисс Фейзи. - Боже мой, когда же они успели?
- И кто их на это надоумил? – не понимала мисс Борн. - Даю гарантию, что сами бы они до этого не додумались. Здесь видна рука опытного человека. Не исключено, что даже кто-то из своих.
- Из школы? – всполошилась мисс Фейзи.
- Из школы, - задумчиво произнесла директриса. - Но кто?
- Вы кого-то подозреваете?
- Кого я могу подозревать? – мисс Борн пожала плечами. - В дела школы я никого не допускала. Официально все выглядело безукоризненно. Об этом не знал никто, даже вы. До вчерашнего дня. Свои? Исключено. Значит, это кто-то со стороны. Но кто? А впрочем, какая теперь разница. Двадцатого придется идти в суд и там отдуваться за все. Сколько у нас времени?
- Три дня.
- За три дня можно кое-то успеть, - директриса, размышляя, стучала пальцами по столу. - Так, мисс Фейзи, слушайте меня внимательно. Ничего не случилось. Все идет как обычно. Мне нужно будет отлучиться на пару дней, поэтому я на вас надеюсь. Вы знаете, что делать и как себя вести в мое отсутствие. Если будут спрашивать, скажите, что я немного простудилась. А пока вы свободны. Оставьте меня одну. Мне надо кое-то обдумать.
- Не беспокойтесь, мисс Борн, все будет в порядке, - мисс Фейзи послушно вышла за дверь.
Оставшись одна и убедившись, что экономки поблизости нет, мисс Борн сняла с цепочки, висевшей у нее на шее, ключ. Подошла к стене, отодвинула картину, за которой был спрятан небольшой сейф. Открыла его и достала оттуда пачку бумаг.
- Они хотят войны? – на лице директрисы промелькнула зловещая ухмылка. - Что ж. Они ее получат. Я не собираюсь сдаваться без боя. Какое там самое главное правило стратегии? Перехватить инициативу? Посмотрим, кто из нас окажется удачливее. Так. Адреса, имена. Этих можно вычеркнуть сразу – их мнение никого не интересует. Этих можно купить. Купить еще раз. А вот с этими придется повозиться, - мисс Борн разложила на столе пожелтевшие листки. В дверь постучали.
- Кто там? – громко спросила мисс Борн, спешно спрятав листки в ящик стола. В дверях появилась экономка.
- Что еще? – раздраженно спросила директриса.
- Там, к вам пришли.
- Я никого не принимаю, – буркнула мисс Борн.
- Но это вчерашние, - испуганно пробормотала экономка.
- Вот как? И что они хотят?
- Поговорить.
- Поговорить? – недоуменно переспросила мисс Борн. – Мне не о чем с ними разговаривать. Хотя, можно и поговорить. Просите.
Мисс Фейзи скрылась за дверью, и через некоторое мгновение в кабинет вошла грузная дама в сопровождении двух мужчин.
- Что вам угодно? – сурово спросила мисс Борн, даже не предложив сесть незваным посетителям.
- Мы хотели с вами поговорить, - пролепетала грузная дама.
- Я слушаю вас, - мисс Борн вытянулась в струнку. - Но у меня слишком мало времени, так что говорите покороче.
- Даже не знаем, с чего начать, - замялись визитеры. – Мы хотели извиниться за вчерашнее.
- Вот как?
- Погорячились. С кем не бывает. Не подумали. Извините.
- Поздно извиняться, - бросила мисс Борн, ткнув в пальцем газету. - Вот ваши плоды. Уже всему миру известно о мисс Борн – надзирательнице или как там, а вот… Особа, не имеющая к воспитанию никакого отношения. И нужно было еще так придумать. Не подумали? О себе вы даже очень хорошо подумали. А о детях вы думали, когда заварили эту кашу? Вряд ли. Вы никогда о них не думали. Ни тогда, когда получали за них деньги. Ни тогда, когда требовали их вернуть назад. Вы алчные, бессердечные, никчемные людишки.
Визитеры согласительно качали головами.
- Нам не о чем больше с вами разговаривать, - мисс Борн желала поскорее избавиться от посетителей. - Встретимся в суде, раз вы этого хотите. До свидания.
Присутствующие, не тронувшись с места, молча топтались посреди кабинета, опустив глаза в пол словно провинившиеся школьники
- До свидания, - громко повторила мисс Борн.
Поняв, что разговор окончен, визитеры послушно направились к двери. Выходя, они перешептывались между собой.
- Говорил я, что из этого ничего не выйдет. Не стоило сюда приходить.
- Это все Кокс, - посетители тихо прикрыли за собой дверь.
- Кокс? – последняя фраза пронзила мисс Борн словно током. – Как же я сразу не догадалась!
Директриса шлепнулась в свое кресло и извлекла из груды бумаг тоненькую папку, на которой было написано имя Кокса.
– Так... – она перебирала бумаги. - Мистер Джереми Кокс. Родился... Нет, не то. Окончил... Так... Работал секретарем в адвокатской конторе, затем преподавал литературу. Так вот, кто их надоумил. Кокс. Тихоня Кокс.
Мисс Борн швырнула папку на стол. Из нее на пол выпал пожелтевший листок. Это была старая пожелтевшая фотография. Пожилая женщина, сохранившая следы прежнего очарования молодости и двое детей. Мальчик и девочка.
- Как сюда попала эта фотография? – мисс Борн подняла фотографию с ковра. Всмотрелась в незнакомые лица и прочитала надпись на обратной стороне: «Миссис Этель Фейзи, урожденная Кокс»
- Миссис Этель Фейзи, урожденная Кокс? - прошептала мисс Борн. – Так вот оно что! Оказывается Кокс и Фейзи родные брат и сестра. Это многое объясняет. Вот почему она так просила устроить его на работу. Но отчего нужно было это скрывать? Ну да бог с ними. Это их дела. У меня и своих проблем хватает. Мисс Фейзи! - громко позвала директриса.
Экономка не замедлила явиться.
- Вы что-то хотели?
- Да, - мисс Борн загадочно улыбалась. - Мистер Кокс еще в школе?
- Да, - пробормотала экономка. - У него занятия.
- Пусть зайдет ко мне.
- Сейчас? – не поняла экономка.
- Нет. После звонка. Я хочу с ним поговорить.
Мисс Фейзи безропотно отправилась выполнять поручение. Она подозревала, что директриса узнала про то, кем ей приходится Кокс. Но как? Этого она понять не могла.
Время тянулось медленно. Мисс Борн сгорала от нетерпения поговорить с Коксом. Выяснить его причастность к этому делу. Она не была полностью уверена в том, что маленький плюгавенький преподаватель литературы мог заварить такую кашу, и хотела выяснить все окончательно. Ожидая звонка с урока, директриса обдумывала свои дальнейшие действия. В кабинете царила гробовая тишина, и только тиканье часов нарушало этот покой. Наконец раздался звонок, и спустя пару минут в дверь робко просунулся Кокс.
- Вы хотели меня видеть, мисс Борн?
- Да, - ответила мисс Борн и жестом указала на кресло. Кокс, бесшумно прикрыв за собой дверь, послушно опустился в кресло.
- Читали? – директриса кивнула на газету, лежавшую на столе.
- Читал, - Кокс невинно опустил глаза.
- И что вы можете сказать по этому поводу?
- А что вы хотите услышать? – парировал Кокс.
- Правду.
- Какую правду? – Кокс делал вид, что ему не ясно, о чем идет речь.
- Не прикидывайтесь невинной овечкой. Вы прекрасно знаете, о чем идет речь.
В глазах Кокса сверкнул зловещий огонек.
- Там все написано, - тихо пробормотал он.
- Там написана полная чушь! – воскликнула мисс Борн.
- Отнюдь, – возразил Кокс.
- Вот как? – удивилась директриса, не ожидая от своего подчиненного такого ответа. - Я вижу, мистер Кокс, вы осмелели.
- Я устал бояться.
- Бояться? Чего?
- Бояться быть смешным. Бояться, что меня опять вышвырнут с работы, - Кокс говорил тихо, но вполне уверенно. - Бояться тех, кто манипулирует мною.
- И кто же, позвольте узнать, манипулирует вами?
- Вы, - бросил Кокс.
- Я?
- Вы. Вы всегда указываете мне, да и не только мне, что делать, что говорить, о чем думать.
- Простите, мистер Кокс, но если бы я этого не делала, неизвестно к чему бы сейчас мы пришли.
- Мы и так уже пришли.
- Если не секрет, куда?
- Вам мало вчерашнего?
- А откуда вам известно про вчерашнее?
- Из газет, - Кокс хитро улыбнулся.
- А вы ловкач. Мистер Кокс.
- Приходится, когда имеешь дело с такими, как вы.
- Ну, со мной этот номер не пройдет, мистер неудавшийся адвокат, - мисс Борн ритмично расхаживала по кабинету. - Вас это удивляет? Да. Я многое знаю о вас. И то, что вас выгнали из адвокатской конторы. И то, сколько вы заплатили за диплом преподавателя литературы. И даже то, кто помог вам пролезть в Вересковую долину. Мисс Фейзи хорошая экономка. Но у нее есть одна черта, которая ее погубит – доверчивость. Она беспрекословно верит всему, что ей говорят. Что вы ей наплели? Что у вас больная жена, или что ваш дом сгорел? А впрочем, меня это сейчас мало занимает. Больше меня интересует то, почему вы с вашим положением, с вашим жалованьем, а многие хотели бы себя видеть на вашем месте, как вы посмели нагадить там, где живете? Что вам пообещали эти оборванцы? Деньги? Вряд ли. У них за душой нет ни гроша. Положение в обществе? У них связи если и есть, то среди таких же нищих и бродяг, как и они сами. Славу? Но во всей этой истории не будет упомянуто имени мистера Кокса. Так, что вы просчитались. Ну, так что же они вам обещали?
- Вам этого не понять.
- Так разъясните мне. Может быть я пойму. Я ведь не совсем глупая.
- Что ж, - Кокс невесело вздохнул. - Раз вы этого хотите. Вы холодная, жестокая женщина. Вы не способны чувствовать. Вам чужды такие понятия, как любовь, сострадание, жалость, сочувствие. Вы придумали себе игру. Себе в утешение. И все лишь для того, чтобы не остаться одной. А дети – это лишь прикрытие вашего самолюбия и тщеславия. Вы хотели, чтобы о вас говорили. Вы добились этого. Но только говорить будут совсем не то, что вы хотели бы услышать.
- И что будут говорить? – ехидно усмехнулась мисс Борн.
- Правду, - невозмутимо произнес Кокс.
- Правду? А знаете ли вы настоящую правду?
- Догадываюсь.
- Ну уж нет, любезный мистер Кокс. Одних догадок мало. Вы хотите правды? Вот она, - мисс Борн достала бумаги из ящика стола и швырнула их в лицо Кокса. – Почитайте на досуге.
- Вы хотите меня удивить бумажками? – Кокс отмахнулся от бумаг, которые разлетелись по всей комнате. - Я привык не доверять им.
- И чему же вы доверяете?
- Своему сердцу.
- Разве оно у вас есть?
- Есть. В отличие от вас.
- Только не надо язвить, - мисс Борн был неприятен этот разговор, и она старалась поскорее его закончить. – Так вот, мистер Кокс, с сегодняшнего дня вы здесь больше не работаете. Мы не нуждаемся больше в ваших услугах. У мисс Фейзи вы получите расчет. Прощайте.
Кокс поднялся с кресла.
- До встречи, мисс Борн, - спокойно произнес он, направляясь к двери.
- Вряд ли мы с вами еще увидимся.
- До встречи в суде, - сказал Кокс и вышел за дверь.
Лишь только Кокс скрылся за дверью, мисс Борн снова принялась перебирать бумаги. Отыскав нужные, она сложила их вчетверо и сунула в сумочку. Заперев дверь кабинета на ключ, и дав напоследок указания мисс Фейзи, она покинула Вересковую долину.
После разговора с директрисой Кокс был немного удручен. Он не ожидал, что директриса раньше времени узнает обо всем. К тому же незапланированный визит нескольких родителей немного расстроил его планы, но он не отчаивался. Получив расчет, он со спокойным сердцем и твердой уверенностью в свою победу, вышел за ограду Долины. Не оборачиваясь, он пешком отправился в первое попавшееся на пути кафе, заказал кружку пива и, разложив перед собой листок бумаги, стал обдумывать дальнейшие действия.
- Так, - потягивая пиво, рассматривал он свои каракули. - Харрис, Рейнольдс, Томас – эти поспешили ретироваться. Что ж, без них обойдемся. Макферсоны мертвы, их тоже можно вычеркнуть. Линдоны давно выехали из города, и где они находится неизвестно. Хартли послал меня ко всем чертям. Шелтоны вообще не помнят о существовании своего ребенка. Остаются Солсбери, Ленард, Милс, Эванс и Смит. Негусто, но и на том спасибо. Солсбери и Ленард на суде будут пускать слюни и реветь. Их можно пустить под конец, чтобы разжалобить присяжных. Эванс слишком груб, его никто не будет слушать. Ему вообще лучше не появляться на суде. Милс? Этой дамочке надо написать текст. От волнения она брякнет что-нибудь не то. Кто еще? Смит. Ох уж эти загадочные Смиты. Ни одного слова, ни одной записи, словно их и не существовало. А может это чей-то псевдоним? Интересно, кто под ним скрывается? – изменив давней привычке, Кокс ограничился в этот вечер только кружкой пива. Потягивая темный напиток, он набрасывал на листке план дальнейших действий. Выбрав из списка родителей Солсбери, миссис Милс, стариков Ленардов, Кокс долго раздумывал, приглашать ли на заседание суда Эванса. Импульсивного, неотесанного мужлана, речь которого состояла в основном из одних крепких словечек. Взвесив все за и против, он вписал Эванса в свой список, мотивируя тем, что присяжным и суду не помешает встряска. Порядок выступлений Кокс также продумал до мелочей. Вначале он хотел пустить Солсбери, чтобы разжалобить присяжных. Затем дать слово Эвансу. Пусть зал немного встряхнется, пошумит, погалдит. Затем старики Ленарды поплачут о своем необдуманном решении. И напоследок миссис Милс выступит с речью, которую Кокс заранее для нее приготовит. Предвкушая будущий триумф, Кокс потирал руки. Отложив список родителей в сторону, он принялся за список детей. Вызывать всех воспитанников Вересковой долины в суд не имело смысла. Дети вряд ли догадывались о существовании своих родителей. Тут нужно обдумать каждый вопрос, каждое слово. Ведь что они не скажут, все будет говорить только в пользу мисс Борн. А это не совсем устраивало Кокса. Он долго ломал голову и остановил свой выбор на Холле Макферсоне, Бетси Солсбери, Эрике Ленарде, Элен Милс и Берне Харрисе. Остальные дети его не волновали. Расчет Кокса был прост. Холл должен был поразить всех своей надменностью. Бетси, Эрика и Элен он думал столкнуть лицом к лицу с их родителями. Берна Харриса он внес в список просто как запасного, чтобы, если будет необходимо, протянуть время. Увлекшись, Кокс и не заметил, как стемнело.
- Мы закрываемся, - крикнул засидевшемуся посетителю опускавший жалюзи хозяин.
- Да-да, - Кокс спешно собрал свои бумаги и направился к выходу. – Я уже ухожу.
Хозяин что-то проворчал вслед, но Кокс не обратил на это никакого внимания. В голове он уже прокручивал свою речь, которая всколыхнет весь этот заспанный городишко. Слушание дела было назначено назавтра.
Шумиха, поднятая вокруг Вересковой долины, сделала свое дело. С утра возле здания городского суда суетились люди. Всем не терпелось попасть внутрь здания, чтобы воочию увидеть и услышать то, о чем в последнее время писали все городские газеты. Но предусмотрительные власти проводили заседание при закрытых дверях. В зал пустили только потерпевшую сторону. Усиленная охрана не давала возможности проскользнуть никому из посторонних. Принимая важность и щекотливость необычного дела, в зал суда не допустили репортеров и журналистов, и они толпились в тоскливом ожидании хоть каких-то новостей на ступеньках суда, всякий раз вскакивая со своих мест, когда подъезжала очередная машина. Все ждали появления мисс Борн. Отказавшаяся от всяческих услуг адвокатов, она сама решила защищать свои интересы. Главным обвинителям и адвокатом со стороны потерпевших был назначен Кокс.
Вот у здания суда остановился старенький автомобиль, из которого вышли мисс Борн в сопровождении экономки мисс Фейзи, которую так же вызвали в суд в качестве свидетеля. Толпа тут же обступила их. Журналисты, неустанно щелкая камерами, поскакали со своих мест. Полиция, кое-как сдерживая зевак и вездесущих репортеров, освободила узкий проход. Мисс Борн шла с высоко поднятой головой, мисс Фейзи, опасливо озираясь по сторонам, покорно семенила за ней. Директриса приложила все свои старания и связи, чтобы детей не вызывали в суд в качестве свидетелей. В тайне она надеялась на благоприятный исход дела. Она основательно подготовилась к суду, обдумав каждое слово, каждую фразу, которую она произнесет. Она была настроена решительно. Поднимаясь по ступенькам у директрисы в голове была только одна мысль – о мщении. Она жаждала отомстить Коксу, судьям, присяжным, репортерам и этой жалкой кучке людей, которые называли себя родителями и, так или иначе, были причастны к этому делу. Она предусмотрела все, что могут сказать и спросить в суде. Она была готова к бою.
Журналисты, умудрившиеся как-то просочиться сквозь заслон полиции, сыпали вопросами, то и дело щелкая фотоаппаратами.
- Пара слов для вечерней газеты.
- Ваше заявление для прессы.
- Как вы оцениваете свое поражение?
Мисс Борн молчала, надменно поглядывая на пеструю толпу у здания суда. Толпа гудела. Слышались нелестные выкрики в адрес дам. Поднимаясь на последнюю ступеньку, мисс Борн вдруг ощутила удар между лопаток. Кто-то из зевак бросил в нее камень. Она остановилась, резко обернулась. Обвела колючим взглядом толпу и громко произнесла:
- И это все, на что вы способны? Вы пришли посмотреть на мое поражение? Я не доставлю вам такой радости. Я не собираюсь сдаваться. Сегодня я, а завтра любой из вас может оказаться на моем месте. Мой вам совет – не делайте людям добра – оно наказуемо. Все. Мне больше нечего вам сказать, – и под рев толпы она вошла в здание суда.
Председательствовал в суде старый мистер Джеферсон, человек нудный, грузный и к тому же страдавший неизлечимым насморком. Он то и дело вынимал из кармана носовой платок, по размерам напоминавший небольшую скатерть, громко и долго сморкался. От длительного контакта с платком его нос приобрел багровый оттенок, и со стороны можно было подумать, что мистер Джеферсон любитель выпить. Непрекращавшийся насморк раздражал его и он, прекрасно понимая, что слушанье затянется, прилагал все усилия для его скорейшего окончания. Его совсем не волновала ни судьба Вересковой долины и его обитателей, ни протесты родителей, ни газетные статьи, которые он никогда не читал, ни соблюдение правил и законов. В его голове была лишь одна мысль – о чашке липового горячего чая и теплой постели. Поэтому он полностью спихнул дело на присяжных. Как они решат, так тому и быть. Только бы поскорее все закончилось.
Присяжные, смутно представляли себе дело, судьбу которого им предстоит решить. Все, что они знали – это были лишь газетные статьи и дело, заведенное лишь для приличия по этому поводу. Из нескольких страниц дела ничего конкретного уяснить было нельзя и поэтому присяжные в основном ориентировались на газеты, которые противоречили сами себе, день изо дня публикуя новые сплетни и слухи о Вересковой долине. Внимательный взгляд сразу бы заметил все огрехи и неточности в их рассказах, но люди привыкли воспринимать все на веру. И чем большей была глупость и несуразность, тем больше верили ей.
Некоторым журналистам, несмотря на оцепление полиции, все же удалось под видом свидетелей попасть в зал суда. Они пристроились на последних рядах и внимательно следили за происходящим, тайком делая пометки в своих блокнотах.
Первым предоставили слово главному обвинителю – Коксу. Он завел довольно долгую речь, переплетенную цитатами из произведений литературы и мудреными фразами, смысл которых был не ясен даже самому Коксу. Слушая его рассуждения о морали и добродетели, о невинно погубленных душах и о падении Вавилонской башни, Джеферсон только морщился, пытаясь вникнуть в сказанное. Вскоре, разгадывание словесных ребусов его утомило, и он остановил вдохновенную речь обвинителя.
- Достаточно, мистер Кокс. Я думаю, все присутствующие вникли в суть дела. Теперь послушаем защиту. У вас есть адвокат, мисс Борн?
- Нет.
- Вы сами будете защищать свои интересы? – спросил судья, подглядывая в бумажку протокола ведения заседания.
- Да.
- У вас есть, что сказать в защиту обвиняемого?
- Нет, - твердо ответила мисс Борн. Услышав такой ответ, Джеферсон изумленно вскинул брови. В зале загудели.
- Вам нечего сказать в свою защиту? – переспросил он еще раз, думая, что ослышался.
- Нечего, - также твердо произнесла мисс Борн. Приготовившийся к словесной атаке Кокс растерялся. Все его заготовки и уловки потеряли всяческий смысл. Мисс Борн одним словом сорвала весь ход судебного заседания. Джеферсон, не зная, что ему делать, вытащил платок, и стал громко сморкаться.
- Что ж, - выдохнул он, убирая платок в карман.
- Приглашается мисс Элеонора Фейзи, - произнес помощник.
Экономка оглянулась на директрису. Та и бровью не повела. Мисс Фейзи проследовала к трибуне. Мисс Борн ожидала, что экономка будет слишком волноваться, но та, напротив, выглядела довольно спокойно и уверенно.
- Клянетесь говорить правду и только правду и ничего кроме правды? – затараторил помощник.
- Клянусь, - мисс Фейзи положила руку на книгу.
- Назовите свое имя, фамилию.
- Элеонора Фейзи, урожденная Кокс.
В зале загудели. Мисс Борн ожидала такой реакции.
- Вы работаете у мисс Борн прислугой? – Джеферсон смотрел в бумажку.
- Экономкой, - поправила судью мисс Фейзи.
- Какая разница, - махнул рукой Джеферсон. – Прошу вас, мистер Кокс, задавайте ваши вопросы.
- С какого времени вы работаете у мисс Борн? – Кокс не хотел мучить сестру расспросами, но его обязанность не позволяла ему этого сделать.
- С первого дня.
- Знали ли вы о том, каким образом дети попадали в приют.
- Это не приют, - попыталась возразить мисс Фейзи. – Это школа.
- Хорошо, - поправился Кокс. – Знали ли вы о том, как дети попали в школу?
- Нет. Я узнала это из газет.
Кокс не ожидал такого ответа и растерялся.
- Вы утверждаете, что вам ничего не было известно?
- Нет, - уверенно произнесла экономка.
- И вас никогда не интересовало, как дети появились в приюте, то есть в школе?
- Нет. Я знала только, что это были сироты, оставшиеся без родителей.
- Вы были в этом уверены?
- Уверены в чем? – не поняла мисс Фейзи.
- Что у детей нет родителей, - Кокс начинал нервничать.
- Да. Мисс Борн показывала мне документы.
- Документы? – Кокс посмотрел в сторону судьи, тот утвердительно кивал головой.
- Такие документы имеются, - бубнил Джеферсон. – И они в полном порядке. Спрашивайте по существу, мистер Кокс.
По существу Кокс и не знал, что спросить. Как и он, как и все в Вересковой долине, мисс Фейзи до последнего дня ничего не знала и даже ни о чем не догадывалась. Она просто добросовестно выполняла свою работу. Осознав это, Кокс произнес:
- У меня больше нет вопросов.
- Хорошо, - Джеферсон облегченно вздохнул. – Теперь вопросы со стороны защиты.
- Нет вопросов, - со своего места произнесла мисс Борн.
Мисс Фейзи прошла на свое место. Она рассчитывала на то, что мисс Борн словом или взглядом похвалит ее, но директриса была непробиваема.
В зале суда зевали. Журналисты ждали чего-то необычного, но все шло спокойно, без сенсаций.
- Вызывается следующий свидетель, - гундосил Джеферсон, копаясь в бумагах и пытаясь отыскать список свидетелей. – Свидетель...
- Холл Макферсон, - подсказал Кокс.
- Я сам знаю, - буркнул судья.
При упоминании имени своего воспитанника, мисс Борн вздрогнула. Все ее старания пошли прахом. Она надеялась, что детей избавят от дачи свидетельских показаний, но Кокс как-то сумел уговорить судью и вызвать в качестве свидетелей детей. Пока Кокс говорил свою длинную вдохновенную речь, полиция успела съездить и в тайне от директрисы привезти детей в суд. Они не понимали, что происходит и думали, что это все лишь глупая игра. Томясь в неизвестности, они скучали в одном из бесчисленных кабинетов, рассматривая стены, увешанные выцветшими гравюрами в изъеденных жучком рамках.
- Холл Макферсон, - показался в дверях один из полицейских. – Пройдемте со мной.
Холл проследовал за полицейским. Проходя к трибуне, он взглянул на мисс Борн. Та сохраняла полное спокойствие, и Холлу это придало уверенности.
- Ваше имя? – обратился судья к мальчику.
- Холл Макферсон, - ответил Холл, нисколько не волнуясь.
- Задавайте ваши вопросы, - Джеферсон кивнул в сторону Кокса. Кокс учтиво поклонился и повернулся к Холлу.
- Итак, - Кокс самодовольно потирал руки. – Ответьте мне, молодой человек, что вы можете сказать о своем существовании в Вересковой долине?
- А что вы хотите услышать? – вопросом на вопрос ответил мальчик.
- Правду и только правду, - Кокс язвительно усмехался.
- Что вы подразумеваете под словом «правда»?
- Холл, мы не на уроке литературы, - заискивающе пробормотал Кокс. - Где вы любили разводить дискуссии. Вы в суде и вам надлежит отвечать на вопросы.
- Я не понимаю ваших вопросов, - отрезал Холл.
- Хорошо, - Кокс попытался сосредоточиться. – Ответьте суду - вас наказывали в школе?
- Да, - спокойно ответил Холл. По залу пронесся шумок.
- А других детей тоже наказывали? – Кокс краем уха ловил реакцию публики.
- Тоже, - подтвердил Холл.
- И как часто?
- Иногда.
- Мне хотелось бы узнать поточней. Сколько раз вас наказывали?
- Я не считал.
- Мне хотелось бы выяснить ваше отношение к наказаниям, которые практиковались в школе, - Кокс хотел было услышать рассказ о том, как Холла заставляли чистить картошку, но Холл со всей серьезностью вдруг выпалил:
- Наказания оправданы, если они справедливы.
- Вот как? – Кокс изумленно вскинул брови. – Вы считаете, что вас наказывали справедливо?
- Да, я так считаю, - твердо произнес Холл. – Наказания в разумных пределах нельзя исключить. Отсутствие наказания приводит к распущенности, вседозволенности.
- Но в воспитании есть и другие методы, - Кокс попытался охладить пыл Холла.
- Может быть, - Холл пожал плечами. - Но они очень часто не приносят нужного результата.
Пораженный такими ответами, Кокс не знал, о чем ему дальше спрашивать Холла. Он ожидал от него обвинений системы воспитания Долины, а не подтверждения ее правильности. Понимая, что и дальше мальчик будет отвечать в таком же духе, Кокс решил оставить его в покое и отыграться на других воспитанниках.
- У меня больше нет вопросов, господин судья, - произнес Кокс, поворачиваясь к Джеферсону.
- Защита? – судья взглянул на мисс Борн.
- Нет вопросов.
- Следующий свидетель, - прогундосил Джеферсон, предварительно громко высморкавшись.
За Холлом последовал Эрик. Кокс, зная мягкий податливый характер мальчика, хотел его смутить и сразу же засыпал вопросами.
- Скажите нам, у вас в школе есть друзья?
Эрик виновато опустил глаза.
- Нет.
- За столько лет вы так ни с кем и не подружились? – Кокс с изумленным выражением лица обвел взглядом аудиторию.
- Да, то есть нет, - Эрик водил пальцем по краю трибуны. – Это все из-за моего характера. Я слишком мягкотелый.
- И поэтому вами все помыкают?
- Кто вам сказал? – в глазах Эрика блеснула искорка. – Никто мною не помыкает. Просто я сам не хочу ни с кем дружить.
- Вот видите, - Кокс обратился к публике. – Какое воспитание у некоторых из детей. Самовлюбленность, эгоистичность, замкнутость.
- И вовсе это не так! – вдруг выкрикнул тихоня. – Вы же совсем ничего не знаете. Думаете, я не хочу ни с кем дружить? Я хочу! Очень хочу! Только я не умею, я не могу! Я боюсь!
- Вот как? – Кокс пытался довести мальчика до истерики. – И этому вас научили в школе?
Эрик ничего не ответил. Он рыдал.
- Господин судья, - вскочила со своего места мисс Борн. – Я протестую. Пусть оставят ребенка в покое.
- Протест принят, - Джеферсон утвердительно кивнул головой. Мисс Фейзи вывела Эрика из зала, чтобы его успокоить.
- Жаль, - Кокс играл на публику. – Мы так и не узнали причины.
- Причины? – хмыкнула мисс Борн. – Вы хотите знать причину? Я вам расскажу, почему Эрик такой. Только, боюсь, вам это не понравится. Эрик был самым младшим в семье. Двое его родных братьев были намного старше его. Они сделали из него игрушку для себя, которая должна была выполнять все их прихоти. И за малейшее неповиновение били его, запирали в чулан на несколько дней без еды и воды. Страх – вот причина его замкнутости и отчужденности. Страх и только страх, а не издержки воспитания. Вы спросите, куда смотрели родители? А что они могли поделать? Они сами боялись своих сыновей. Боялись и продолжали понукать им. Каково после этого общаться с людьми? Тринадцать лет я пыталась избавить его от этого страха, но, увы, я так и не смогла этого сделать.
Мисс Борн плюхнулась на место. В зале воцарилась тишина. Кокс был сражен наповал. В эту минуту вошла мисс Фейзи, тихо она прошла на свое место.
- Ну как он? – шепотом спросила мисс Борн у экономки.
- Все хорошо, - ответила мисс Фейзи. – Он там с ребятами.
- С какими ребятами? – не поняла директриса.
- Холл, Берни, Бетси, - экономка не успела договорить, как судья вызвал следующего свидетеля. Свидетелями выступали только воспитанники Вересковой долины, и никто из преподавателей и персонала.
- Что за игру ведет Кокс? – думала мисс Борн, предугадывая, кто из детей будет следующим. После Эрика вызвали Элен. Кокс засыпал детей вопросами, у мисс Борн вопросов не было. Слушая ответы, Кокс все время поглядывал на часы. Время шло слишком медленно, а свидетели менялись слишком быстро. Изменив своим планам, Кокс решил вызвать Берна, хотя мало надеялся на него. Он был всего лишь запасным игроком в игре, в которой Коксу пока никак не удавалась набрать очки.
- Назовите свое имя, - судье уже надоело повторять эту фразу.
- Берн Харрис.
- Клянетесь ли вы говорить правду и только правду и ничего кроме правды?
- Клянусь.
- Начинайте, - судья кивнул в сторону Кокса.
- Скажите, - Кокс задавал вопросы только для того, чтобы протянуть время. - Вам нравится ваша жизнь в Вересковой долине?
- Нет, - вдруг, словно подыгрывая Коксу, ответил Берн.
- И что конкретно вам не нравится? – Кокс ухватился за спасительную соломинку.
- Мне не нравится, что мы редко выбираемся за пределы школы, - как-то равнодушно ответил Берн.
- Вы хотите сказать, что вас держат взаперти?
- Не совсем, - стал пояснять Берн. - Мы можем спокойно ходить, где нам хочется, но за ограду нам выходить без сопровождения не позволяют.
- То есть вы хотите сказать, что ваша свобода ограничена?
- В какой-то степени да, – согласился Берн.
- А что вам еще не нравится в школе? – Кокс ликовал. Наконец-то чаша весов склонилась в его сторону.
- Мне не нравится жить по режиму, - продолжал Берн. - Вставать в одно и то же время, ложиться спать, есть. Я не люблю жить по расписанию. Я не люблю дежурить по кухне, хотя понимаю, что это необходимо.
- То есть вы находитесь в школе против своей воли? – Кокс хвалил себя, за то, что не прогадал с Берном.
- А где мне еще находиться? – Берн лишил Кокса превосходства в очках. – Ни мои родители, никто другой не смог бы дать мне больше, чем дала Долина. Я не могу сравнивать, потому что почти я ничего не знаю о жизни за пределами школы. Но мне кажется, что лучше Вересковой долины нет места ни в городе, ни во всем мире.
Слушая ответы Берна, мисс Борн наконец-то поняла тактику Кокса. Всегда запоминается первое и последнее слово. Она представила, кого Кокс вызовет последним из детей, и не ошиблась. После Берна Кокс вызвал Бетси Солсбери. Мисс Борн была уже к этому готова. Кокс снова задавал свои вопросы, мисс Борн высчитывала, кого из родителей вызвал на суд Кокс. Ответы детей ее мало волновали, а вот родители могли доставить серьезные проблемы. Задумавшись, она даже не слушала, о чем спрашивал Кокс. До нее долетали лишь обрывки фраз, направленных не в сторону свершения правосудия, а для того, чтобы уколоть ее, ударить посильнее.
Кокс уже заканчивал свои расспросы, и мисс Борн переключилась на слушание.
- Вы бы хотели жить со своими родителями? – Кокс пытался пробудить в Бетси чувства, которые для нее были непонятны.
- Я не знаю, - пробормотала девочка.
- От вас требуется точный ответ, - наседал Кокс.
- Нет. Да, – Бетси разрыдалась.
- У меня больше нет вопросов, - самодовольно произнес Кокс, бросив ехидный взгляд в сторону директрисы.
Закончив с детьми, Кокс принялся за родителей. Детей по настоянию Кокса и, не смотря на протесты мисс Борн, оставили в зале суда и усадили в первом ряду. Они с любопытством и недоумением следили за происходящим, вслушиваясь в каждое слово, пытаясь понять причину, по которой они и мисс Борн оказались здесь.
- Приглашается мистер Солсбери, - судье Джеферсону надоело выслушивать бессмысленные вопросы Кокса, и он торопился поскорее закончить это дело, смысл которого он не понимал и сам. – Прошу вас, мистер Кокс говорите по существу. И если можно покороче.
- Хорошо, господин судья.
Солсбери подошел к трибуне, опасливо озираясь по сторонам. Завидев Бетси, он зашмыгал носом, что не ускользнуло от пристального взгляда Кокса.
- Итак, - Кокс начал свою атаку. – Тринадцать лет назад к вам домой пришла одна дама с предложением купить у вас ребенка? Так или нет?
- Да, - Солсбери виновато посмотрел в сторону директрисы. Старик говорил явно по заранее намеченной схеме.
- И вам была предложена довольно приличная сумма?
- Да.
- И взамен вы получили расписку, не так ли?
- Да.
- У вас есть при себе этот документ?
- Да, да, конечно, - Солсбери вытащил из нагрудного кармана пиджака замусоленную бумажку. – Вот она.
- Прошу вас продемонстрировать сей документ присяжным, - Кокс передал бумагу помощнику судьи.
- И вы утверждаете, что это вы сделали не добровольно, а под давлением?
- Что? – переспросил Солсбери, словно не уяснив вопроса.
- Я спрашиваю, вы сделали это добровольно или вас заставили? – Кокс немного нервничал.
- Конечно, добровольно, - вдруг выпалил Солсбери, и, сообразив, что нарушил заранее продуманный план Кокса, поспешил исправиться. – То есть меня заставили.
- Мистер Солсбери, - цыкнул Джеферсон. – Определитесь в ответе.
- Меня заставили, - Солсбери попытался взять себя в руки, но волнение не давало ему этого сделать. Да еще присутствие Бетси выбивало его из колеи. – Мисс Борн настаивала, ну я и согласился. Но я не потратил из этих денег ни копейки. Я не думал, что все так получится. Я просто хотел вернуть свою маленькую Бетси. Простите меня. Простите меня, мисс Борн, я не хотел. Я не думал.
- Прекратите истерику, - зашипел Кокс.
- Бетси, доченька, - Солсбери бросился к скамье, на которой сидели дети. – Прости меня, если сможешь.
Двое полицейских оттащили его от детей и вернули на место.
- У вас есть еще вопросы к свидетелю? – обратился Джеферсон к Коксу.
- Нет.
- У защиты?
- Тоже нет, - мисс Борн ждала чего-то большего.
- Тогда послушаем следующего свидетеля. Пригласите сюда мистера Эванса.
Мисс Борн удивленно повела бровями. Она не думала, что Кокс осмелится пригласить сюда этого несдержанного, грубого типа.
- Что ж посмотрим, что выдаст нам этот, - пробубнила она себе под нос. Экономка, не расслышав, что сказала директриса, хотела переспросить, но не решилась. Она знала, что в такие моменты мисс Борн лучше не трогать.
- Мистер Эванс, - судья разглядывал тучного, небритого мужчину, облокотившегося на трибуну. – Что вы можете сказать по этому делу?
- По какому делу? – не понял Эванс. – Ах, по поводу этой дамочки. Ничего я вам не могу сказать. То, что когда-то было между нами вас не касается. Это наши с ней дела. И вам нечего совать в них свой нос.
- У обвинения есть вопросы? – Джеферсон достал платок, громко высморкался.
- Мистер Эванс, - Кокс старался говорить как можно учтивее. – Неужели в вас никогда не пробуждались родительские чувства? Ведь вы потеряли своего ребенка.
- Вот еще! - хмыкнул Эванс. – У меня этого добра, как грязи. Одним больше, одним меньше. Да я даже сказал бы спасибо этой дамочке, если бы она предложила мне еще раз такую сделку. Клянусь, это было очень выгодное предложение.
- У меня больше нет вопросов, - растерянно проговорил Кокс.
- Защита.
- Нет вопросов, - со своего места произнесла мисс Борн.
Кокс ожидал, что Эванс начнет возмущаться, бить себя кулаком в грудь, понося неприветливыми словечками хозяйку Вересковой долины, но вместо этого Эванс спокойно отблагодарил виновницу всей этой заварушки. Мало того, отходя от трибуны, Эванс подмигнул мисс Борн с таким видом, словно пытался ее всячески поддержать и подбодрить.
- Следующий свидетель, - проворчал Джеферсон. Эта говорильня ему начинала действовать на нервы. Второй час шло заседание. А он так и не понял, ради чего все тут собрались.
- Приглашаются мистер и миссис Ленард, - выкрикнул помощник.
В зал суда под ручку вошло двое старичков с ангельскими выражениями на лицах. Таких старичков очень часто рисуют в книжках с детскими сказками. Мистер Ленард помог миссис Ленард подняться на трибуну.
- Что вы можете сказать о сегодняшнем деле? – Джеферсон подсчитывал, сколько еще свидетелей ему придется выслушать.
- Ах, это все так ужасно! - запричитала миссис Ленард. – Мы сделали тогда такую глупость и теперь раскаиваемся. Ах, если бы можно было вернуть время вспять. Мы бы ни на что на свете не променяли нашего милого Эрика.
- Конечно, - пробубнила мисс Борн. – Разве что на мешок с деньгами. Мисс Фейзи невольно улыбнулась.
- И вы также получили деньги и расписку?
- Да, получили, - миссис Ленард все время смахивала платочком слезы с глаз.
- И вы можете предъявить суду этот документ?
- Увы, нет, - вздохнул мистер Ленард. - К сожалению, мы не сохранили эту бумагу. Но если бы мы знали, что она так важна, мы бы обязательно ее сохранили.
- Ваши вопросы, - Джеферсон кивнул Коксу.
- Миссис Ленард, - Кокс старался отчетливо и внятно проговаривать каждое слово. - Считаете ли вы, что воспитание и образование, которое получил ваш сын, находясь в стенах Вересковой долины, соответствует тому воспитанию и образованию, которое надлежит получить молодому человеку в современном мире?
- Я даже не знаю, - миссис Ленард пожала плечами. – Ведь я не видела своего Эрика. Может быть это и так, как вы говорите.
- Судя по тому, как одеты дети и как они отвечали на ваши вопросы, - добавил мистер Ленард. – Я думаю, что они получили достойное воспитание и образование.
- У меня больше нет вопросов, - перебил его Кокс.
- У меня тоже, - не дожидаясь приглашения, проговорила мисс Борн со своего места.
- Хорошо, - Джеферсон ткнул пальцем в фамилию последнего свидетеля. – Пригласите миссис Милс.
Пригласили миссис Милс. Она долго вертела головой по сторонам, ища, где бы ей пристроиться. Она совсем не хотела подниматься на трибуну, и Коксу ничего не оставалось делать, как взять ее за руку и втащить на трибуну, что позабавило публику и в особенности репортеров.
Джеферсона этот балаган стал раздражать.
- Заканчивайте поскорее, - шепнул он своему помощнику. – Мне безразличен исход этого дела. Как решат присяжные, так и будет. Только прошу вас, пусть этот Кокс говорит покороче. Я устал от его болтовни. Отдаю вам дело в ваши руки.
Довольный вниманием судьи помощник тут же бросился исполнять указания.
- Вопросы обвинения, - затарахтел он, обращаясь к Коксу. - Только если можно по существу.
- Хорошо, - пробурчал Кокс, поняв, что его уже никто не слушает. – Миссис Милс, вы бы хотели вернуть назад свою дочь?
- Я? – испуганно переспросила миссис Милс.
- Да, вы.
Миссис Милс, оглянулась по сторонам, достала из ридикюля бумажку и, водя по ней пальцем, прочитала написанное.
- Меня обманом заставили продать свою дочь, которую я так любила. Она была для меня всем, что… Что…
Миссис Милс сбилась, стала читать сначала. В зале поползли смешки. Сидевшая в первых рядах Элен не выдержала и расхохоталась. Зал тут же поддержал ее дружным хохотом. Кокс побагровел и прошипел, обращаясь к судье:
- У меня больше нет вопросов.
- Защита? – Джеферсон взглянул на мисс Борн, прекрасно понимая, что вопросов не будет. – Свидетели свободны. Слово предоставляется обвиняемой.
Мисс Борн поднялась на трибуну, окинула взглядом толпу. Заметив на последних рядах журналистов, невольно улыбнулась.
- Господин судья, - обратилась она к Джеферсону. – У меня есть одна просьба.
- Какая просьба? – удивился судья.
- Я бы хотела, чтобы дети покинули здание суда. Негоже им слушать, как здесь будут разбирать грязное белье.
- Принимаю, - махнул рукой Джеферсон. Кокс попытался возразить, но помощник судьи уже распорядился, и дети покинули зал.
- Итак, - мисс Борн повернулась к присяжным. – Мы здесь все вдоволь повеселились, слушая незадачливые вопросы и незамысловатые ответы. Что я могу сказать по этому поводу? Начать оправдываться? К чему? Я не чувствую за собой никакой вины. Вступить в споры? Зачем? Я не стану опускаться до этого. Да, я признаю, что тринадцать лет назад я выкупила у этих горе-родителей их детей. Да, я признаю, что все эти тринадцать лет я посвятила себя их воспитанию и образованию, которое им не могли дать их родители. Да, я не могла дать им материнской нежности, отцовской заботы, тепла домашнего очага. Но разве они им это могли дать? Вы видели здесь слезы, вздохи, угрызения совести. Но только мистер Эванс был полностью откровенен. Он не стал изображать из себя мученика, корчить раскаяние в отличие от его коллег, если их так можно назвать. Но я не осуждаю их. Они действовали не от своего имени. Они действовали по указке. По наводке, по заранее продуманному плану. Что ж, я их понимаю. Может, они действительно раскаялись. Может, они имеют из этого выгоду. Это их дело. Но я вот только одного понять не могу, - мисс Борн повернулась к Коксу. – Вам-то это зачем? Чего вы хотели этим добиться? Денег? Но у вас их итак достаточно. Славы? Простите, мистер Кокс, но грязными делами славы не заработаешь. Вы слишком тщеславны, слишком эгоистичны. Вы использовали детей, и все для того, чтобы о вас заговорили. Я понимаю, прозябание в адвокатской конторе, чтение литературы возбудило ваше воображение, и вы почувствовали себя всемогущим. Увы, вы ошиблись. Вы просчитались. И дело не во мне. Дело в детях, которых вы недооценили. Они оказались умнее вас. Они не позволили вам манипулировать ими и поэтому вы проиграли, мистер Кокс. Все. Мне больше нечего сказать.
Директриса с гордым видом вернулась на свое место и плюхнулась на скамью возле экономки. Выслушав речь директрисы, судья обратился к Коксу.
- У вас есть вопросы?
Кокс хотел засыпать вопросами мисс Борн, стереть ее, уничтожить, но, встретив язвительный, колючий, пронзительный взгляд директрисы опешил и вместо того, чтобы сказать ДА сказал НЕТ.
- Хорошо, - Джеферсон стукнул молотком, - Суд удаляется на совещание.
Присяжные совещались недолго. После выступления Бетси, участь Вересковой долины была решена однозначно. С надменными лицами присяжные вновь занимали свои места. Джеферсон, шмыгая носом, огласил приговор:
- Центральный городской суд, рассмотрев дело «Город против Борн» постановил: Признать действия мисс Борн противоправными. Дети возвращаются к своим родителям, а за неимением оных представляются на попечение ближайших родственников. Те же дети, которые остались без попечителей, направляются в городской приют до совершеннолетия. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Суд окончен, - Джеферсон стукнул молотком и удовлетворенный, что все наконец-то закончилось, вышел из зала. Кокс побежал вслед за ним, что-то вереща на ухо судье. Проходя мимо директрисы, Кокс бросил взгляд в ее сторону и ехидно ухмыльнулся. Несмотря на его сегодняшние неудачи. Он все выиграл дело.
Публика понемногу стала расходиться, и только мисс Борн все еще оставалась на своем месте, тупо глядя на пустое кресло судьи и о чем-то размышляя.
- Что теперь? – прервала ее раздумья мисс Фейзи, хлюпавшая по соседству носом.
- Проследите, чтобы дети благополучно вернулись в Долину, - мисс Борн поднялась со своего места. - У меня в городе есть еще дела.
- Сказала и четким шагом вышла из здания. У крыльца снова стояла толпа. Журналисты шуршали блокнотами, репортеры щелкали камерами.
- Два слова для прессы.
- Чем вы теперь займетесь?
- Ваши планы на будущее?
- Как вы оцениваете свое поражение?
Мисс Борн остановилась.
- Поражение? – усмехнулась она. – Еще неизвестно кто проиграл больше.
Она хотела добавить еще пару фраз, но тут на крыльце показался Кокс, и толпа тотчас хлынула к нему.
- Что ж, - произнесла она, оставшись одна. – Так оно и должно быть. Теперь Кокс главный повод для сплетен. Он добился того, чего хотел.
Торопливым шагом она спустилась по ступенькам и села в машину. Машина рванулась с места, выпустив клуб дыма, и скрылась за углом.
Вечером все дети собрались в спальне Берна и Холла. Они уже осознали произошедшее. Открыто никто ничего не говорил, но по тихим шептаниям преподавателей в коридорах, обрывкам фраз и продолжительным обсуждениям, которые сразу же прекращались при появлении детей, воспитанники Долины догадывались о том, что случилось что-то страшное. Да и к тому же кухарка мисс Доэрти, накрывая на стол, не выдержала и расплакалась:
- Бедные детки. Что же теперь с вами будет? Неужели вас всех отправят обратно?
Повторяя слова поварихи, Ли задавалась вопросами, на которые никто не мог дать ответ:
- И что же теперь будет? Со всеми нами? С преподавателями? С Вересковой долиной?
- А ничего, - бросил Холл. – Ничего не будет. Мисс Борн не настолько проста, чтобы испугаться чьих-то угроз. Вот увидите, завтра все будет по-прежнему.
- Ты так думаешь? – робко спросил тихоня Эрик.
- Конечно, - Холл старался придать голосу как можно больше уверенности. – Директриса даже в суде оставалась непрошибаемой. Вы бы слышали, как она отбрила всех этих присяжных.
- А Кокс? – спросила Вивиан.
- Что Кокс? – не понял Холл.
- Он так и останется здесь работать?
- Вряд ли, - Холл пожал плечами. - Мисс Борн ему этого никогда не простит. И вообще, он затеял абсолютно никому не нужную игру. Ну зачем нам эти родители? Они столько лет не вспоминали о нас, а тут, здрасьте, мы ваши папы и мамы.
- Но они же наши родители, - пыталась заступиться Бетси.
- Они нас бросили, - взъелся Холл. – Они нас продали. И после этого ты их называешь родителями?
- А я согласен с Холлом, - вставил слово Берн. – Они поступили подло. И даже если в суде решили нас вернуть обратно, я ни за что не соглашусь.
- Тебе просто говорить, - вздохнула Элен. – У тебя нет родителей. А у меня отец, которого никому не пожелаешь.
- А мне мои старики даже немного понравились, - произнес тихоня Эрик. Его фраза вызвала недоумение у детей, и Эрик понял, что сказал глупость.
Время уже было позднее. Часы в библиотеке давно пробили полночь, но дети не собирались расходиться. Они говорили о сегодняшнем суде, прикидывали, что их ждет завтра. И только один человек был вдалеке от этой беседы. Это была Бетси Солсбери. Все время она тихо сидела в уголке и, слушая болтовню своих друзей, думала о чем-то о своем. Улучив момент, она тихо выскользнула из комнаты и пробралась в кабинет мисс Борн, в котором, несмотря на позднее время, горел свет.
- Можно войти, мисс Борн? – она заглянула в приоткрытую дверь кабинета.
- Бетси? – потерянно спросила мисс Борн при виде девочки. – Ты почему не спишь?
- Не спится, - вздохнула девочка.
- Что ж, проходи, присаживайся, - мисс Борн указала на кресло.
Бетси присела на краешек, расправила платье.
- Простите меня, мисс Борн. Это моя вина. Я не смогла. Я растерялась.
- Девочка моя, - мисс Борн погладила Бетси по голове. – Здесь твоей вины нет.
- Но ведь вам пришлось расплачиваться за мои ошибки, - недоумевала Бетси.
- Это не твои ошибки, - задумчиво произнесла мисс Борн. - Не вини себя. Ты все сделала правильно.
- Ах, если бы вы были моей матерью, - Бетси бросилась на колени перед директрисой.
- Это невозможно, - мисс Борн пыталась поднять девочку, но та, обхватив ее за колени, рыдала.
- Я ничего не знала о своих родителей, и теперь знать не хочу! Вы и только вы моя семья! И я не хочу другой! Не хочу!
- Увы, девочка моя, но это уже не в моих силах. Мы не вправе распоряжаться своими судьбами, а тем более судьбами других. Иногда все случается совсем не так, как ты этого хочешь. Это жизнь, и нужно быть готовым ко всему – к подлостям, к обидам, к унижениям.
- Но разве без этого нельзя прожить?
- Нельзя. Пока нельзя, - голос директрисы звучал так нежно, что девочка успокоилась и поднялась с колен. – Может быть позже, когда ты и другие дети вырастут, что-то и изменится. А пока...
Директриса замолчала.
- И что теперь с нами будет? – робко спросила Бетси, понимая, что мисс Борн сейчас не расположена к разговорам.
- Ничего, - ответила та. – Завтра вы разъедетесь по своим новым домам, будете жить со своими родителями, со своими братьями и сестрами. Вы ведь давно этого хотели. И, дай бог, чтобы вам было хорошо. Я бы все равно не смогла вам дать все, что вам положено по праву – любовь, заботу, домашний уют и родительскую ласку.
- Но вы итак для нас столько сделали, - возразила Бетси.
- Что ты, - улыбнулась директриса. – Это пустяки.
- Так, значит, вы на меня не сердитесь?
- Нет, ты поступила правильно, - директриса опустилась в кресло. - А теперь ступай к себе. Уже поздно.
Бетси вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. О разговоре с мисс Борн она никому не сказала. Вернувшись в свою комнату, разделась и легла спать. Попыталась уснуть, но не смогла. В эту ночь в Вересковой долине мало кто спал.
На следующий день после суда обитатели Вересковой долины находились в смятении. Воспитанники сидели в классах в ожидании занятий. Всем было ясно, что занятий не будет, но дети в глубине души надеялись, что скоро все окажется лишь сном. Прозвенит звонок и все станет на свои места. Но звонка не было.
Преподаватели толпились у дверей кабинета мисс Борн, ожидая ее появления и дальнейших указаний. Всегда пунктуальная, директриса опаздывала. Все замерли в тоскливом ожидании, и лишь мисс Фейзи суетливо бегала по замку, доделывая какие-то неотложные дела. На все вопросы она лишь пожимала плечами. Вот, наконец, в конце коридора появилась фигура директрисы. Завидев ее, преподаватели бесшумно расступились, пропуская ее вперед. Она уверенно подошла к двери кабинета. Достала из кармана ключ, открыла дверь и прошла внутрь, словно не замечая присутствующих. Несколько человек последовало за ней.
- Вы что-то хотели? – без эмоций спросила мисс Борн.
- Мы, - замялись вошедшие. – Хотели узнать, какие будут указания?
- Указания? – растерянно переспросила мисс Борн. – Какие еще указания?
- На сегодня.
- На сегодня? – снова переспросила мисс Борн. – На сегодня никаких указаний не будет. Ни на завтра, ни на послезавтра, ни на послепослезавтра. И вообще, больше никаких указаний не будет. Вы все свободны.
- Как свободны?
- Просто. Вересковая долина закрыта. Раз и навсегда. Можете идти по домам. Расчет получите у мисс Фейзи.
Преподаватели уходить не торопились.
- Что-то еще? – спросила мисс Борн, усаживаясь за стол.
- Да нет, ничего, - преподаватели тихо вышли из кабинета.
Получив расчет, они неторопливо и молча собирали свои вещи. Уходя, они заглянули в классы, где все еще их ждали дети.
- Занятий не будет.
- Как не будет? – недоумевали дети. - Почему?
- Спросите об этом у директрисы… У мисс Борн. Прощайте.
Собрав свои нехитрые пожитки, преподаватели расходились по своим домам.
Дети еще какое-то время сидели в классах, затем, не сговариваясь, направились в кабинет директрисы. Она их уже ждала.
- Входите, - сухо произнесла мисс Борн при появлении воспитанников.
Дети втолкнулись в кабинет и столпились у двери. Мисс Борн окинула их взглядом и, глядя в окно, произнесла:
- Сегодня прекрасная погода. Не правда ли?
Дети молчали, не зная, что ответить.
- Вот так всегда и бывает, - вздохнула мисс Борн. - Наши желания почти никогда не совпадают с нашими возможностями. Желания всегда превосходят наши возможности. Действительность сурова и горька. Но не стоит об этом слишком беспокоиться. От этого есть верное лекарство – мечта. Мечтайте. Мечтайте о многом, о большом, о великом. Пусть ваши мечты будут недосягаемыми. Сбывшаяся мечта перестает быть мечтой. Моя мечта сбылась. И что? От нее не осталось и следа. Ее втоптали в грязь, унизили, растоптали. Но не стоит об этом. Толпа она и есть толпа. Старайтесь всегда быть выше толпы.
Директриса замолчала. Дети растерянно переглядывались.
- И что нам теперь делать?
- Жить. Жить, не смотря ни на что. У вас теперь будет совсем другая жизнь. Совсем не похожая на ту, что была в Вересковой долине. Вас ждут обманы, подлость, предательство. Но я думаю, вы с этим справитесь. Мне кажется, что годы, проведенные в Долине, принесли свои плоды. А теперь идите. Я хочу побыть одна.
Дети послушно вышли из кабинета директрисы. Они никогда не видели ее потерянной или расстроенной. Выходя из кабинета, они столкнулась с мисс Фейзи.
- Что вы тут болтаетесь? Вам давно уже пора собирать свои вещи, - буркнула экономка пробираясь через толпу детей к кабинету директрисы. Ее голос звучал скорее огорченно, чем раздражительно. – За вами уже приехали.
Дети начали расходиться по своим комнатам. Мисс Фейзи юркнула в кабинет мисс Борн. Та все еще стояла у окна, наблюдая за собиравшимися возле ворот людьми. Одни приходили пешком, другие подъезжали на автомобилях и останавливались возле главного входа.
- Откуда у них авто? – удивилась мисс Борн.- А впрочем, это уже не важно, - она повернулась к экономке. – Вы распорядились, чтобы их не пускали на территорию?
- Да.
- Я не хочу, чтобы они перешагнули порог моего дома, - мисс Бон сделала ударение на слове «моего». – Им здесь нечего делать. Они добились того, чего хотели. И я не хочу их больше ни видеть, ни слышать о них. И еще, мисс Фейзи, у меня к вам будет еще одна просьба. Последняя просьба.
- Я слушаю вас, мисс Борн.
- Проследите за детьми. Здесь, - мисс Борн достала папку из стола. – Бумаги. На имя каждого я положила деньги. Воспользоваться ими они смогут только после совершеннолетия. Проследите, чтобы они пошли по назначению.
- Разумеется, мисс Борн.
- А в этом конверте, - продолжала мисс Борн. – Чек на ваше имя. Вы преданно и добросовестно служили мне, и я не хочу вас ничем обидеть. Мы с вами стали вроде как подруги. Не правда ли?
- О, да, - мисс Фейзи разрыдалась.
- Не стоит плакать.
- Жалко, - мисс Фейзи размазывала слезы по щекам. - Детей жалко.
- Жалость не приводит ни к чему хорошему. А справедливость нынче не на нашей стороне. Утрите слезы. Они нам сейчас ни к чему. Я не хочу, чтобы вас видели в слезах.
Мисс Фейзи достала крошечный носовой платок, вытерла слезы, громко высморкалась.
- Будут еще какие-нибудь распоряжения?
- Нет. Больше не будет. Вы свободны, мисс Фейзи. Вы можете идти.
- А как же вы?
- Обо мне не беспокойтесь. Да, чуть не забыла. Проследите, пожалуйста, за Вивиан. У нее ведь никого нет.
- А вы? – изумленно воскликнула экономка. - Ведь вы…
- Я не способна дать ей то, что можете дать ей вы. В этом конверте чек. Этих денег вам хватит надолго. С вашими способностями вы легко найдете себе работу экономки или управляющей. Да и к тому же вы еще не так стары, можете выйти замуж. А теперь ступайте.
Мисс Фейзи направилась к выходу, но возле самой двери остановилась.
- Мисс Борн, я хочу у вас попросить прощения.
- За что? – удивилась мисс Борн.
- За Джереми. За мистера Кокса. Ведь если бы я тогда не привела его, всего этого можно было бы избежать.
- Не вините себя. Не привели бы вы его, нашелся бы другой, третий. Рано или поздно это должно было случиться. И в том нет вашей вины. Если кто и виноват, так только я. Виновата, что была горда, высокомерна, заносчива. Виновата, что слишком доверяла людям. Ступайте с богом.
- До свидания, - шмыгая носом, произнесла мисс Фейзи.
- Прощайте.
Мисс Фейзи вышла из кабинета.
Через час Вересковая долина опустела. Последней из замка вышла мисс Фейзи в сопровождении Вивиан. Уходя, они оглянулись на высокие окна замка, в одном из которых виднелся темный силуэт директрисы.
Бывшая директриса Вересковой долины все время наблюдала из окна, как ее воспитанников разбирали родители. Ни одной слезинки не упало на ее щеки. Ни одного вздоха не вырвалось из ее груди. Она была как всегда сдержанна, горда, несгибаема. И никому не было известно, что творилось у нее в груди.
- Никто не увидит моих слез, - твердила она себе.
Когда последние люди скрылись из виду, она отошла от окна и опустилась в кресло. Выдвинула ящик стола, нашла в нем завалявшуюся пачку сигарет и закурила.
- Теперь все можно, - произнесла она, выпуская клубы сизого дыма. – Теперь мне не нужно быть примером. Не нужно никого стыдиться.
Она машинально перебирала бумаги, лежавшие у нее на столе, и курила.
- Шесть мальчиков и шесть девочек. Такие разные и непохожие друг на друга. Холл Макферсон – внешне твердый, порой суровый, холодный ум и четкий расчет. А внутри – хочется плакать от боли, кричать от досады. Что ждет тебя? Громкая слава адвоката? Ты всегда стремился к правде. Или тихое прозябание клерком адвокатской конторе? Берни Харрис – мечтатель и выдумщик. Что ждет тебя? Лавры поэта или писателя? Или нищенское жалованье учителя в забытом богом месте? Марк Линдон. Золотые руки и золотое сердце. Готов всем и всегда помочь, даже в ущерб себе. Джин Рейнольдс - чистый, словно горный хрусталь, голос. Оценят ли люди твои возможности? Или тебя съедят за твой талант? Дэвид Шелтон. Излишняя гордость - вот твой недостаток. А может это и к лучшему? Кто знает? Элен Милс. Хохотушка. Абсолютно не умеет серьезно воспринимать окружающий мир. Бетси Солсбери. Доброта и наивность. Что уготовано тебе? Пьяница муж и четверо детей? Горы грязного белья и немытой посуды? Эрик Ленард – тихоня. Ты когда-нибудь откроешь свои неизвестные острова. Обязательно откроешь. Майк Томас. При всех твоих недостатках у тебя есть одно достоинство – ты всегда держишь данное тобой слово. Грейс Эванс. Кому-то в этой жизни достанется великолепная хозяйка и любящая жена. Дай бог, чтобы ты не ошиблась в выборе. Ли Хартли. Сама нежность, чистота, искренность. Как бы люди не сломали твою хрупкую натуру. Вивиан Смит. За тебя я спокойна. Мисс Фейзи защитит тебя т этого мира. Она даст тебе то, что я не смогла тебе дать. Я хотела, чтобы тебя окружали люди честные, порядочные. Лишь для тебя я создала Вересковую долину. Доченька, счастливой жизни тебе.
Мисс Борн сбросила бумаги на пол. Закурила последнюю сигарету. Бросила зажженную спичку в кучу бумаг. Огонек тут же охватил бумажки и стал разгораться. Дымя сигаретой, мисс Борн спокойно наблюдала за пламенем, полыхавшим на полу. Докурив, она подбросила в огонь еще бумаг и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Огонь разгорался, перебравшись с пола на занавески. Вскоре весь кабинет был охвачен пламенем. Через некоторое время и весь замок был объят огнем. Приехавшие пожарные ничего не могли сделать. Кто-то закрыл входные ворота, а перелезть через высокую ограду с острыми шипами у них не было возможности и желания. Они стояли, молча наблюдая за пожаром и опасливо переглядывались, как бы огонь не перебросился на другие здания. Но та же пресловутая каменная ограда, которая не давала возможности подойти к огню, не давала ему и покинуть пределы Вересковой долины. К вечеру величественный замок выгорел дотла. От него остались лишь высокая ограда и каменный почерневший от копоти остов.
Утром газеты лишь вскользь упомянули о пожаре и о Вересковой долине напрочь забыли.
О мисс Борн больше никто никогда не слышал. Одни говорили, что она сгорела вместе с замком. Другие поговаривали, что она сменила фамилию и уехала из города. Третьи болтали, что мисс Борн вообще не мисс Борн. Так или иначе, это осталось для всех загадкой.
Некоторое время обгоревший замок стоял на окраине города, мозоля глаза городским властям, которые подумывали его снести. В конце концов, они решились на это и, пригнав кучу бульдозеров, принялись за дело. Но старинная каменная кладка не поддалась. Ее не могли ни снести бульдозерами, ни взорвать. Остатки Вересковой долины не хотели исчезать с лица земли. Вскоре власти оставили эту безрезультатную затею, и руины Вересковой долины так и остались незыблемо стоять, как строгое напоминание о минувшем.