Венок из роз.

Существует миф о том, что любимыми цветами Клеопатры были розы. Говорят, что однажды они даже спасли отношения между ней и Марком Антонием. Может быть, это было именно так...

****************

Она стояла на террасе, что выходила на благоухающий цветочный оазис, что располагался вокруг небольшого пруда в центре двора. Она была задумчива и грустна. Все ее мысли неумолимо стремились к нему, ее любимому полководцу, поведение которого в последнее время не могло не настораживать ее.

Как женщина она вдруг стала замечать, что его взор стал реже останавливаться на ее величественном царском стане, его глаза теперь лишь изредка тонули в ее черных бездонных глазах, они проворно покидали когда-то сладостную пучину и пускались блуждать куда-то прочь. Его прикосновения и поцелуи стали словно заученными, что теперь не доставляли ей того энергетического сладостного насыщения, что она когда-то испытывала. Что-то изменилось, но кто или что тому причиной, она пока не знала.

Она сделала несколько шагов к ступеням террасы и вдохнула полной грудью аромат цветов, что кружил здесь, в воздухе, в избытке. Дурманящий, сладковатый он обволакивал встревоженное сознание, и она немного успокаивалась, и даже отвлекалась. Царица спустилась по ступеням и пошла по направлению к пруду. Медленно, почти бесшумно ступая, касаясь кончиками пальцев нежных, почти бархатных лепестков роз, что росли вдоль дорожки, она осматривала достояние своего дворца - огромный цветущий сад. Роз в нем было преобладающее множество. Этот цветок был самым любимым для нее.

Остановившись у одного из кустов, царица наклонилась и приблизила лицо к одному из больших распустившихся алых цветов. Вдохнув его тонкий, нежный аромат, она закрыла глаза от удовольствия, рука машинально потянулась к стеблю, но цветок тут же оказал ей «отпор», уколов шипами. Царица отдернула руку, выпрямилась, нахмурила лоб. «Хм, она, такая как я…прекрасна, но опасна»,- мелькнуло в ее голове.

В эту минуту раздался тихий и хриплый голос из-за ее спины: «Владычица, у меня есть новости для вас». Женщина тут же обернулась и приняла ту самую величественную позу, которую она всегда демонстрировала своим подданным.
- Говори! – сказала она тем металлическим голосом, который заставлял дрожать многих. Из-за тени пальмы показался суховатый, сгорбленный старичок в серых одеждах с многочисленными свертками в руках. Он уклонился своей госпоже и подошел ближе, стараясь не нарушать тишины вокруг.
- Марк Антоний собирается в Афины на встречу с Октавией.

При его словах лицо царицы помрачнело, она скрестила руки на груди, ее глаза сделались ее больше и чернее.
-Говоришь в Афины? Хорошо, – произнесла она сквозь зубы и повернувшись на девяносто градусов, бросила задумчивый взгляд на куст розы, который только что уколол ей руку.

Несколько секунд она стояла молча, затем, словно подсознательно, протянула руку к тому самому цветку, аромат которого она вдыхала. Схватив бутон пальцами, царица сжала его с такой силой, на которую она была только способна в гневе. Бутон под давлением руки женщины сплющился, царица дернула цветок на себя. Он отделился от цветоножки и остался в сжатом кулаке царицы. Она еще секунду помедлила, разглядывая жалкое положение прекрасного цветка у себя в руке, а затем медленно разжала пальцы, от чего красные сдавленные лепестки цветка повержено просыпались на пол.

Царица подняла глаза на подданного и приказала: « Завтра на вечер устроим пиршество. К празднику сделайте мне венок из таких вот цветов, - Клеопатра указала пальцем на розы. – А венок окропите ядом, и пусть не одна душа не узнает об этом»

*********

Просторный зал был переполнен весельем и музыкой. Царица лукаво улыбалась, поглядывая то на танцовщиц, что извивались в танце под бубны и бамбуковые флейты, то на увлеченного оголенными и пластичными телами молодых наложниц Марка Антония.

Мужчина расслабленно возлежал на топчане, что был устлан дорогим сукном, среди пестрых подушек, набитых лепестками любимых цветов царицы. Клеопатра остановила взгляд на мужественном профиле своего возлюбленного, а затем слегка коснулась рукой его плеча. Золотые браслеты, что окольцовывали ее запястье, звякнули, и Марк Антоний бросил взгляд на ухоженную руку царицы, а потом - на ее лицо.

Клеопатра загадочно улыбалась, смысла этой улыбки он никогда не понимал, да и не пытался понять. Ее темные глаза, словно угольки, мерцали в свете факелов, что освещали зал, ее черные как смоль волосы, спускались тугими косами к ее плечам и были украшены великолепным венком из кровавых алых роз. Казалось, что времени эта женщина не подвластна. Марк Антоний улыбнулся царице и покрыл ее кисть своей теплой и мужественной рукой. Клеопатра придвинулась к Марку Антонию и спросила полушепотом: « Тебе нравиться наш праздник?» Марк Антоний кивнул головой. Его мимолетный взгляд остановился на алых губах женщины, что будто спелые вишни манили его. Марк Антоний аккуратно взял царицу за подбородок и поцеловал, словно благодаря за вечер. Но этого было слишком мало для Клеопатры.

-Ты холоден со мной,- вдруг произнесла она. Марк Антоний вновь посмотрел на танцовщиц, оставив эту реплику без внимания. - Разве дела настолько неотложны, что ты готов меня вот так оставить? - тут же спросила она, получив столь оскорбляющую для нее молчаливую реакцию. На это Марк Антоний произнес безучастно:
- У тебя здесь масса развлечений, я не думаю, что мое отсутствие тебя сильно опечалит.
- А ты разве не будешь тосковать по мне? – спросила прямо царица. Ее голос не был уже таким мягким и игривым, в нем появились нотки раздражения. Этот разговор явно не доставлял ей удовольствия и мало того - оскорблял.

Марк Антоний посмотрел на строгое лицо Клеопатры, что теперь тоже не сводила взгляд с грациозно извивающихся под музыку танцовщиц в зале, который на одну треть метра в высоту был усыпан лепестками ее любимых цветов. И этот царский жест был во имя него, единственного.

Ее гордый профиль еще раз напомнил ему о том, что она не просто женщина, она - царица Нила, земель египетских, та, что затмила его разум, та, что однажды покорила его и увезла с собой на эти земли, которые для нее были раем. А если уж она смогла сделать это, значит, она заслуживает уважения.

Марк Антоний приподнялся, продолжая рассматривать гордый профиль царицы, затем бережно прикоснулся к ее руке и, сорвав очень осторожно из ее венка несколько лепестков, бросил их в свой бокал с вином.

Клеопатра обернулась, молча наблюдая за его действиями, но как только он поднял бокал, чтобы выпить и высказать тем самым особое доверие и уважение, царица тут же остановила его: «Стой!». Зал затих. Марк Антоний недоумевая посмотрел в свой бокал с вином, на поверхности которого плавали лепестки роз. Царица тут же призывно махнула рукой, приказав привезти заключенного. Марк Антоний поставил бокал, наблюдая за величавой осанкой женщины в венке из алых роз.

Когда, гремя кандалами, перед Клеопатрой и Марком Антонием появился узник, царица приказала ему испить из бокала господина. Заключенный взял бокал и пересохшими от жажды губами тут же припал к нему. Осушив бокал, он пошатнулся, скривился в гримасе и, схватившись за горло обеими руками, рухнул на ковер из роз. Зал ахнул.
Клеопатра же со свойственной ей царской грацией поднялась и, указав на бездыханное тело заключенного, произнесла: «Посмотри, Марк Антоний, как я могла легко от тебя избавиться, если бы только смогла жить без тебя!»

Марк Антоний встал, бросил беглый взгляд на мертвого подданного, а затем обернулся к Клеопатре и их глаза встретились. Ее бездонные черные глаза, которые сейчас смотрели прямо на него, и в которых он вновь начинал утопать, заставили понять многое: на такое способна только лишь она и второй такой просто не существует на этой земле. Она - царица Нила, земель египетских, а самое главное, она - царица его сердца…