Я рисую

Я стояла у этой треклятой двери уже целую вечность, не решаясь войти. Был конец апреля. Все окна в школе были закупорены, ни одной щелочки, сквозь которую проникал бы свежий воздух, и поэтому прикосновение к железной ручке было еще приятнее. Я зажмурилась и распахнула дверь навстречу новым одноклассникам.
Никто не обратил на меня внимания. Я села за свободную парту рядом с девочкой. Она была как будто не от мира сего. У нее были белесые волосы, совершенно не запоминающиеся черты лица, мраморные голубые глаза. Она была какая-то бесцветная и даже призрачная. Девочка не стремилась со мной говорить, а я тем более. Вскоре ко мне подошли остальные девчонки. Я с ними быстро перезнакомилась, и после двух уроков мы стали будто закадычными друзьями. Лишь одна моя соседка по парте смущала меня. Она сидела всю перемену, уткнувшись в свой блокнот. Я заглянула на клетчатые странички и ахнула от удивления. Передо мной появился волшебный пейзаж в духе Алисы в стране чудес.
- Это ты нарисовала? - спросила я.
- Тебе нравится? - откликнулась девочка тихим голосом.
- Очень!
- Ты новенькая, верно? - сказала девочка, не открываясь от блокнота.
- Ну да, - я была немного сбита с толку, - А как тебя зовут?
- Пайпер. Джессика Пайпер.
Я назвала свое имя.
- Вот как? - девочка соизволила повернуться ко мне. Медленно, будто от резких движений случится взрыв.
- Ты такая странная, - сказала я и вдруг заметила, какой у нее до боли рассеянный пустой взгляд. Я для верности провела рукой прямо у нее перед носом. Она не шевельнулась.
- Ты меня не видишь, - выдохнула я.
- Верно, - согласилась она со мной так спокойно, словно я сказала, что дважды два - четыре.
- Но как же ты рисуешь?
- Рисую то, что чувствую, - она взяла в руку фиолетовый карандаш. Долго прощупывая его, Джессика нахмурилась и отбросила карандаш в сторону. Затем в ее руке оказался зеленый. На этот раз она перехватила его в удобное для рисования положение и стала выводить причудливые завитушки. Она рисовала всю перемену, а я молча за ней наблюдала. К началу урока из тех самых завитушек получился необычный покров травы.
На уроках же Джессика только сидела и слушала, иногда пытаясь что-то законспектировать, но рука ее предательски дрожала. Девочка не могла творить с ручкой то же самое, что с карандашами.
На людях Джессика держалась так, чтобы люди не замечали ее слабости. Она считала свою слепоту постыдной болезнью. Лишь когда она рисовала, щеки девочки покрывались нездоровым румянцем, а безжизненные глаза блестели, как зрячие.
Судя по всему, девочки не общались с Джессикой. Я решила изменить эту традицию. Лучшей подруги, чем Пайпер, у меня, наверное, не будет. Свою слепоту она с лихвой восполняла чуткостью, интуицией, ловкостью рук и осторожностью движений. Когда наши с Пайпер пути разошлись, она уже не была гадким утенком.
Через несколько лет я прогуливалась по городу, как заметила вывеску "Художественный салон. Выставка Джессики Пайпер." Я вошла внутрь и сразу почувствовала запах масляных красок. Вокруг меня были в основном пейзажи. Такие, какими я их запомнила в шестом классе, в духе Страны Чудес. Потом я заметила портрет. Там была изображена девушка, смутно походившая на меня чертами. Внизу было написано: "Аните..." знакомым корявым почерком. Я улыбнулась.
- Я так и знала, что ты придешь! - раздался сзади меня голос.
- Джессика! - обернулась я.
Да, передо мной стояла все та же незрячая Джессика Пайпер. Она только вытянулась, и стали четче изгибы фигуры.
- Я рада, - сказала она.
- Я тоже очень, очень рада, - я буквально расплывалась в улыбке.
- Ты улыбаешься, прям как Чешир, - засмеялась она, потом развернулась и ушла. Я постояла еще немного среди картин, и тоже покинула салон.