Третья попытка Горбачёва

Третья попытка Горбачёва или Будни Кремля
Макар Бронзо
Юрий Петрович Горбачёв лежал на полу и плакал. Невдалеке валялась развалившаяся в щепки табуретка. С потолка свисала половина верёвки, а другая половина болталась на шее Юрия Петровича.Это была его вторая неудачная попытка покончить жизнь самоубийством.
Первый раз он бросился с моста в реку, но не учёл того, что накопленный за долгую жизнь жир не даст ему утонуть. Так он там и торчал, как поплавок, пока доброхотливые прохожие не вытащили его не берег.
Не учёл он этого и теперь – верёвка не была рассчитана на сто двадцать килограммов и оборвалась в тот самый момент, когда Юрий Петрович оттолкнул табуретку. Он упал прямо на неё и сейчас плакал от боли и обиды на своё двойное невезение.

А началось всё год назад, в 1938 ом, когда Юрию Петровичу исполнилось сорок семь лет, и от него сбежала молодая жена, обозвав его напоследок (не без оснований) «импотентом». К этому добавилось то, что старший сын от первой (брошенной и вскоре погибшей) жены отсудил у него шикарную трёхкомнатную квартиру в центре столицы, и теперь Петровичу приходилось ютиться в комнате четыре на два метра, в коммуналке в Мытищах. Двадцать человек соседей, одна уборная и ванная без горячей, а также холодной воды оптимизма не добавляли.
Но главное, конечно, было то, что ему окончательно отказали в публикации его монографии о композиторе Мусоргском, труде всей его жизни. Главный редактор "Нового мира" Ставский был бесцеремонен:
- Вот вы пишете, что Мусоргский родился в 1849м году, а умер в 1905м. Вы откуда это взяли? Или вот: «композитор Мудест Иванович Мусоргский был членом «Великой кучки». Это что за "Мудест", да ещё и "Иванович"?
- Так корректор ещё не смотрел... - промямлил Горбачёв.
- Или вот ещё: «Мусоргский, до того как стал композитором, был известным российским медиком, вышедшим из крестьян». Это как понимать?
- Так это же черновик, - сделал попытку оправдаться Юрий Петрович.
- Тогда так и пишите в предисловии: я пока не знаю в каком году родился и умер Мусоргский, как его отчество, в каком музыкальном кружке он состоял, кем он был, и из какого сословия вышел. Когда уточню, сообщу дополнительно, в следующем шедевре. До свидания, дорогой мой. И больше не приходите сюда никогда! Мудест... - сделал ударение на последних словах редактор.
- А может… - начал было Горбачёв.
- Пошёл вон! – заорал редактор. Несостоявшийся писатель понял, что жизнь прожита зря.

И Юрий Петрович решил покончить с собой. Две попытки закончились неудачей, и теперь он решил действовать наверняка. Несколько дней он обдумывал, каким образом ему покинуть этот ненавистный мир, но все известные способы казались ему либо ненадёжными, либо неисполнимыми. Пистолет достать не было никакой возможности, а стреляться из охотничьего ружья не позволяло неприлично выступающее пузо. Броситься под автомобиль? Ненадёжно. Можно инвалидом остаться. Вешаться? Об этом лучше не вспоминать. От таблеток Юрия Петровича тошнило, и не было никакой гарантии, что в самый ответственный момент его не вырвет. Вызвать на дуэль Дантеса? Так тот помер, вроде.
В какой-то момент Горбачёв вспомнил, что он писатель, как он себя называл. А может что-нибудь написать?
И тут его осенило. Способ был, конечно, не совсем стандартный, можно сказать экзотический, но зато верный.
«Из этой-то петли мне уж точно не выбраться!» - злорадно подумал Горбачёв и сел писать письмо. Через полчаса из-под его пера вышло следующее:
«Заведующему канцелярией секретариата ЦК ВКП(б) Поскрёбышеву А. Н.
Уважаемый Александр Николаевич!
8 го января сего года в 8 часов 30 минут я, прогуливаясь в парке Сокольники, совершенно случайно стал свидетелем вопиющего происшествия. Нарком внутренних дел СССР, Л. П. Берия, в одном из малолюдных уголков парка сосал хуй у пьяной обезьяны. Причём делал это в рабочее время, тем самым ослабляя внутреннюю и, даже где-то, внешнюю безопасность нашей Родины – Союза Советских Социалистических Республик. Прошу Вас разобраться в этом вопросе и уведомить меня о результатах в установленные законом сроки.
С уважением, Юрий Петрович Горбачёв, 1892 г.р.
12 января 1939 года.
Подпись»

После этого Юрий Петрович достал конверт, вложил туда письмо, заклеил его и, поскольку каллиграфическим почерком не обладал, написал свой точный адрес печатными буквами, чтобы не было ошибки при прочтении, и пришли уж точно за ним. В области «адрес получателя» он написал: «Москва, Кремль».
Выпив залпом стакан водки, Петрович оделся и вышел из дома. Дойдя до ближайшего почтового ящика, он незаметно перекрестился и достал из кармана письмо. В последний момент ужас охватил неудачливого самоубийцу, но письмо как-то само собой выскользнуло у него из рук и провалилось в темноту почтового ящика. Обратной дороги не было.

Прошла неделя. Вторая тоже тянулась, как резина. Месяц прошёл с того момента, когда Юрий Петрович трясущимися руками опустил письмо. Через два месяца Горбачёва было уже не узнать. Это был совсем другой человек. Он сильно постарел, осунулся и как-будто даже похудел на тридцать кило. Соседи удивлялись такой метаморфозе и выдвигали различные версии перемен. От неразделённой любви (седина в бороду – бес в ребро) до какой-то неведомой болезни.
А Юрий Петрович в какой-то момент внезапно понял, что сразу его не убьют, его будут пытать, причём самыми страшными пытками. Может быть, ему сначала отрежут уши, язык, выколют глаза, и даже будут кормить только некалорийной пищей.
За этими размышлениями его и застал настойчивый стук в дверь. Писатель вздрогнул, поднялся из-за стола, вышел из своей комнаты и направился в сторону входной двери, но, не дойдя нескольких шагов, вдруг схватился за грудь и упал.

Почтальон, услышав грохот падающего тела, перестал колотить в дверь и прислушался. Из глубины квартиры послышались быстрые шаги – соседи, все двадцать, были очень любопытными людьми.
- Что тут произошло? – спросил вызванный участковый милиционер.
- Я принёс заказное письмо жильцу из девятой комнаты, а он взял, да и помер. Непорядок… - отвечал почтальон.
- Дайте письмо, - сердито произнёс участковый. Взяв письмо, он прочитал адрес отправителя и сделался ещё сердитей. Там значилось: «Москва, Кремль. Канцелярия секретаря ЦК ВКП(б) И.В.Сталина.»
Участковый, в присутствии двух понятых, вскрыл письмо и прочитал:
«Уважаемый Юрий Петрович!
В ответ на Ваш запрос от 12.01.1939 г. можем Вам сообщить следующее: 8го января 1939 го года в 8ч.30мин. Нарком внутренних дел СССР, Л.П.Берия, не мог в парке Сокольники сосать хуй у пьяной обезьяны, поскольку в этот день он занимался важными государственными делами, а именно – составлял спецсообщение И.В.Сталину о работах по сохранению тела В.И.Ленина, о чём имеются соответствующие документы.
С другой стороны, установлено, что в указанное Вами время в г. Москва лишь одна обезьяна, по кличке Кала, находилась в состоянии алкогольного опьянения. Водкой её поил сторож зоопарка, некто Иван Грязнов, которому, как он показал на допросе, не с кем было выпить. Но она не может иметь отношения к сообщённым Вами фактам, поскольку находилась в клетке и, к этому времени, уже спала.
После детального изучения личности Грязнова, выяснилось, что под личиной сторожа-пьяницы скрывался американский шпион, Джон Клейтон, по прозвищу Тарзан.
Просим прощения за некоторую задержку ответа, которая была вызвана тщательной проверкой изложенных Вами фактов.
А Вас просим впредь внимательнее относиться к подобного рода заявлениям и точнее указывать время и место таких событий, во избежание задержек с ответом в отведённое законом время.
Особо благодарим Вас за помощь (хоть и косвенную) в поимке опасного диверсанта.
Я также наделён полномочиями предложить Вам интересную работу в ведомстве Л.П.Берия. Надеемся на Ваше согласие и дальнейшее плодотворное сотрудничество.

С уважением,
Заведующий канцелярией секретаря ЦК ВКП(б) И.В.Сталина
Поскрёбышев А.Н.
Подпись».

Письмо выпало из рук участкового. Он ещё постоял секунду и рухнул, как подкошенный. Подоспевший врач скорой помощи констатировал глубокий обморок и, с помощью нашатырного спирта, привёл его в чувство.



© Copyright: Макар Бронзо, 2011
Свидетельство о публикации №21107271049