Юбилей

Это был необычный день и не просто международный праздник. Для них это был юбилей, исполнялось 12 лет их супружеской жизни, и они не сговариваясь решили отметить эту некруглую дату, несмотря на то, что не справляли ни десять ни одиннадцать. Предыдущие два года словно разрезали их семейную жизнь на две части, а неотмеченный десятилетний юбилей вполне мог бы стать печальным финалом этой прозаической истории. Так что сейчас, не осознавая этого, они просто отмечали рождение новой жизни. А жизнь текла своим чередом и было не просто уловить наклюнувшиеся в ней перемены.
Двенадцать лет назад, в день всех влюбленных, они дали клятву не бросать друг друга ни в горе ни в радости, ни в болезни ни в здравии. Ей вообще суеверно казалось, что только покровительство святого не позволило им разорвать семейные узы.
Двенадцать лет назад Она была с виду очень энергичной и чрезвычайно самоуверенной несмышленой девчонкой. Но на самом деле она боялась всего на свете и была уверена только в том, что ничего не знает о жизни и страшно боится всех ее тайн и сюрпризов. И вот, как нельзя более кстати, ей встретился Он - зрелый мужчина, на шесть лет старше ее, причем уже переживший какие – то там любовные истории. А еще у него уже были профессия, опыт путешествий и обживания новых мест, но еще не было этого самого обжитого места. Отсутствие жилья было тоже своего рода преимуществом. Они должны были создать его вместе так, чтобы в нем отразились и сплелись их совершенно не похожие характеры.
А Он действительно хорошо ориентировался в жизни и точно знал что ему нужно. Он был влюблен в сою жену так, что она физически ощущала излучаемое им тепло и, почти таяла в этих лучах. Ему нравилось советоваться с ней по каждому вопросу, начиная с самых важных и заканчивая ерундой. А ей нравилось принимать окончательные решения и чувствовать себя капитаном их семейного корабля.
У них была очень скромная свадьба: друзья свидетели, родители с обоих сторон, ее брат, его сестра и бездетный двоюродный дядя – владелец квартиры в которой все это можно было организовать.
Они оба сохранили очень туманные воспоминания об этом дне. Они так волновались, а день был такой суетный и насыщенный событиями, что первая брачная ночь не подарила им ничего, кроме тяжелого беспокойного сна в чужой квартире на неудобной кровати.
А вот свой первый юбилей они справляли уже в своей квартире, в другом городе, на этот раз без друзей и с немного изменившимся составом родственников. Старые друзья разлетелись по своим гнездам, новых у них еще не было; да и новая квартира была пока еще обставлена только праздничным столом, супружеской кроватью, шкафом и тремя стульями, из которых с помощью доски пришлось сделать скамейку. Помнится, когда дело подошло ко сну, племянников пришлось положить на полу на кухне, а взрослых родственников отправить ночевать в гостиницу.
Он хорошо помнил свои хлопоты по размещению родственников и свою гордость за то, как она пыталась разнообразить стол исключительно блюдами своего приготовления. Он еще раздобыл где-то три прозрачные замысловатые бутылки, которые она наполнила насыщенными цветом винами домашнего приготовления: яблочным, терновым и смородиновым.
Свой второй юбилей они справляли уже вдвоем и решили шикануть. Купили дорогое вино, колбасу, рыбу красную и белую. Все было уже готовое и нарезанное. Они дегустировали все это очень долго, пришлось несколько раз вставать потанцевать, чтобы утрясти съеденное и получить возможность попробовать еще что-нибудь. Из-за стола встали уже за полночь. Им обоим было очень плохо, а она даже заболела потом на неделю. Она плохо помнила как это выглядело, есть она ничего не могла, а в остальном… он, кажется, за нею даже ухаживал.
А потом был финансово тяжелый год, В стране царил хаос. Им, как и многим, не выплачивали зарплату. В день своего юбилея они шли вдоль народившихся как грибы магазинов. Их совсем не соблазняли разукрашенные витрины, потому что у нее в кошельке почти не осталось денег (а он всегда отдавал ей все деньги, за исключением тех, которые прятал ей на подарок) и у него уже не было этой заначки. Он неожиданно вспомнил, что у них с «нового года» осталась одна бутылка шампанского, а она сказала, что в кладовке лежат две шоколадки, а в холодильнике один апельсин. Она предложила купить еще два яблока и они зашли в овощной магазин, в котором иногда продавали уцененные фрукты. Им повезло, и на этот раз на прилавке стоял лоток с резанными яблоками, но рядом с ними лежал еще и маленький ананас, уцененный почти вдвое. Потом оказалось, что ананас был совсем не испорченный, а просто предельно спелый. И весь праздник получился какой-то удивительно красивый, легкий и романтический.
Свой четвертый юбилей они вообще не отмечали за столом. Они подарили друг другу красивое нижнее белье и дальнейшее течение праздника определилось интимностью этого подарка.
А вот следующая дата была уже почти круглой. У них так и не было детей, но зато появились солидность и респектабельность. Конечно, они уже ни раз съездили вместе отдыхать, но они вдруг вспомнили, что так и не организовали себе свадебное путешествие. Поэтому, послав к черту рюкзаки и палатки, коньки и лыжи, байдарки и ласты они поехали на три дня в цивилизованное место с номером «люкс», с баром, бильярдом и рестораном. Кажется они неплохо отдохнули, но соприкосновение с чужой жизнью как-то резко выделило разницу в их характерах. Она быстро устала от всей этой суеты, и ей захотелось поскорей спрятаться в номер. Он тоже ушел вместе с ней, сильно удрученный мыслью о том, какими деньгами могут разбрасываться люди. Они поделились друг с другом своей бедой и не смогли утешить друг друга. Он только поцеловал ее в лоб и, дождавшись пока она уснет, снова пошел туда, где можно было поменять свои деньги на ощущение собственной ничтожности. Время великий лекарь. Все неприятности с тех пор почти забылись и остались только хорошие воспоминания, вот только они перестали с тех пор ездить отдыхать вместе.
Шестой, седьмой и восьмой юбилеи были почти формальными. Они обменялись какими-то не запомнившимися подарками, опорожнили обязательную бутылку вина и подняли тост за счастливое будущее и за все хорошее. Несмотря на то, что это был день влюбленных, о любви никто даже и не вспомнил, и не заметил этого. Каждый начинал все глубже копаться в себе и подозревать другого в своих неудачах. Этот коварный червь сомнения медленно рос в течении трех лет и вошел в сознание только к девятому юбилею.
К этому времени Он уже абсолютно точно знал, что именно из-за ее всегда осторожных и абсолютно непререкаемых решений он, в свое время, не пустился в те финансовые аферы, которые были возможны только в несколько первых лет экономического кризиса. У него были все шансы выплыть из этого мутного потока победителем. Если бы не Она, Он бы имел сейчас значительный авторитет и возможность порой разбрасываться деньгами, подобно тем, по сути никчемным людям, которые ходят в респектабельные бары и элитные бильярдные. Как Она заартачилась тогда и наложила запрет на все его начинания во имя какой-то своей высокой идеи!
Если бы он хоть на минуту задумался о том, почему послушался и не сделал по-своему, то, возможно, припомнил бы как сильно любил ее тогда, и даже почувствовал хотя бы отголосок того чувства. Но место, освобожденное угасающей любовью, уже было заполнено страхом перед уходящей молодостью.
И участившиеся болезни стали напоминать ему, что нельзя уже не спать сутками и есть не во время; и симпатичные девочки на улицах уже обращались к нему «дяденька»; и его жена, такая необыкновенная в юности стала какой-то невзрачной занудой. А эти ее мечты, которые она будто солила впрок, не собираясь воплощать в жизнь! А главное, из-за ее постоянного желания замыкаться в своем доме как в крепости, они так и не завели себе новых друзей. Вот и не к кому теперь пойти в тяжелые минуты, когда совсем не тянет к родному порогу.
И все чаще она оставалась одна и уже не пыталась добудиться его к завтраку или дождаться к ужину. Да и говорить друг с другом особенно не хотелось, так что отпадала необходимость в семейной трапезе. А в одиночестве можно было помечтать о прекрасном принце – мудром, сильном и терпеливом – слишком идеальном, чтобы когда-нибудь воплотиться в живого человека, но очень подходящем, чтобы почувствовать себя рядом с ним нежной, ранимой и обаятельно глупой. Глупые женщины не принимают окончательных решений и не держат круговую оборону в своей крепости. Так постепенно, пока еще в мечтах, она превратилась из капитана своего корабля в какой-то полуэфирный призрак, витающий над его парусами.
А спортивные игры на свежем воздухе сменились увлечением стихами и классической музыкой. Горы литературы, посвященные различным направлениям в искусстве стали единственной темой семейных разговоров, что позволяло Ей вдохновенно говорить, а Ему не находить причин для возмущения.
Вот так они и справили свой девятый юбилей. Она приготовила праздничный ужин и, так и не дождавшись его, спокойно поела. Он купил бутылку вина и, зажевав холодное жаркое под рассказ о сюрреализме, предложил ей выпить и наполнил бокалы. Они оба посмотрели вино на свет и молча чокнулись, даже не загадав про себя желание.
А потом наступил год исполнения его желаний и не однажды проклятое сидение на одном месте принесло ему и авторитет и свободу в финансовом плане. Теперь он мог позволить себе ездить на машине в бары, приударять за молоденькими девочками и, главное, завести себе кучу друзей. Жизнь превратилась в сплошной праздник. Работа, такая нудная и противная, приносила достаточно денег, чтобы мириться с необходимостью ходить на нее в перерывах между развлечениями. Дни рождения, вечеринки, просто встречи, везде он был в ударе! Он организовывал шумные поздравления, необычные развлечения, всех удивлял и производил впечатление.
Она сразу же отказалась во всем этом участвовать и, словно раненая птица забилась в угол клетки. Ни малейшей попытки сойтись с новыми друзьями, только слезы и истерики. Как он злился! Как грубо позволял себе разговаривать с ней, даже в присутствии посторонних!
Наконец развлечений стало уже слишком много, и, временами о них приятнее было вспоминать, чем в них участвовать. Но вспоминать лучше вслух, да еще и с кем то. И вдруг оказалось, что некому рассказать о пережитом, только Ей. А Она уже больше не плакала и не пыталась бороться, только внимательно слушала, периодически переспрашивая в тех местах, где рассказ становился особенно сбивчивым от избытка эмоций. Она узнавала заново человека, с которым была знакома уже больше 10 лет, и понимала его лучше, и удивлялась, почему они вместе. Лишь иногда она доставала карты, свечки или монетки, пытаясь определить конкретный срок их окончательного разрыва, заведомо определенный звездами и судьбою. Свечи молчали, карты велели ждать. Ожидание было поделено на сон, работу, свои мечты и его рассказы.
Он же чувствовал, что в его рассказах не хватает того огня, который зажигает его в жизни. И торты со свечками не кажутся необычными, и шутки с розыгрышами в пересказе выглядят как-то пошловато. Иногда, защищаясь, хотя Она и не нападала, Он вызывал ее на диалог.
- Какими бы ни были мои друзья, они настоящие, в отличие от твоих фантазий!
- Реальные, ты хотел сказать. Настоящие – это те, которые не только в праздники, но и в будни, и в горе, и в нищете.
Конечно, Он не сомневался, что Ей, явно отставшей от жизни, трудно было принять новый мир, где особенно женщины были яркими и выразительными.
- Подогнанные под один шаблон, как кукла Барби. – подытоживала Она.
Барби - красивая кукла, этого она не отрицала, но почему-то для него было жизненно важно, чтобы не новые подруги, а старая жена смотрела на жизнь его глазами. Для этого он иногда сажал ее в машину и по пол дня возил по тем местам, где так удачно отдыхал вечерами. По возвращении он был счастлив, она видела это и говорила, что очень рада за него. Если бы после таких слов ему просто не хотелось рассказывать ей ни о чем! Говорить по-прежнему было важно, отдыхалось уже не так радостно.
Ничто не стоит на месте. Работа, отодвинутая на второй план, словно мстила за невнимание – денег становилось все меньше и на многое не хватало. Резко уменьшились возможности приглашать друзей, так же сильно упало количество приглашений. Росли обида и разочарование. Она никогда не упрекала, не упоминала о том, что все это было предсказуемо. За последние годы она научилась слушать и оставлять свое мнение при себе. Принимать на себя роль обвинителя было бессмысленно – Она сама была виновна в абсолютном бездействии. Бездействие было сладким и мечтательным и позволяло обманывать себя мыслью, что все еще впереди. Он пару раз попытался спросить у нее совета. Она удивилась так искренне, как будто бы никогда и принимала никаких решений.
Они снова остались вдвоем. Вечеринки и развлечения были отставлены, но не забыты. Мечты и фантазии остались и не требовали воплощения. Что-то заставило их обоих вспомнить о том, что скоро двенадцатая годовщина их свадьбы. Они заблаговременно приготовили друг другу подарки.
Ей Он подарил брошь в виде жука- скарабея из полудрагоценного камня. Массивный, оправленный в металл жук, неплохо смотрелся бы на толстых свитерах и джинсовых куртках, которые она носила в молодости, но к ее нынешнему романтическому образу подходил не больше, чем звезда шерифа к вечернему платью. Ему Она подарила модный галстук, точно зная, что он одевает галстуки только в случаях крайней необходимости, и эта необходимость порою приходит реже, чем меняется капризная мода. Но ее прекрасный принц должен почти каждый день ходить в костюмах, требующих именно такого дополнения.
Они сообща выбрали в магазине вино, оба поучаствовали в приготовлении праздничного ужина и с большими надеждами осушили бокалы. Что они отмечали в этот момент? Вместе – юбилей своей супружеской жизни. Он – годовщину краха своей мечты. Она – третий год их несостоявшегося разрыва.