Это все уже было

Что такое Вечность - это банька,
Вечность - это банька с пауками.
Если эту баньку позабудет Манька,
Что же будет с Родиной и с нами...
В. Пелевин.

Женщина вытирает большим махровым полотенцем маленького пятилетнего мальчика. Он стоит на деревянной скамейке, в бане темно, багровый свет летнего заката падает на мокрые доски пола через грязное окошко с покосившейся рамой. Бревна стен источены древесным жучком, внутри этого не видно, но снаружи много-много ярко-коричневых горок трухи на тусклой от времени серости дерева.
- Какой ты чистенький, - ласково говорит женщина, - как поросеночек.
- Тогда ты свинья, - отвечает мальчик.
Женщина обижается, с недоумением смотрит на ребенка.
- Ну, я маленький поросеночек, а ты большая, значит, ты свинья, - мальчик смущается, детского ума хватает на то чтобы понять, он сказал что-то нехорошее. Но ведь он не хотел ее обидеть. Если он поросеночек, значит, его мама свинья. А смысл слова "свинья" он понимает позже. Когда слова уже сказаны.
Еще я помню, что в бане всегда стоял какой-то особенный запах. Золы, мокрого дерева, раскисшего мыла. Я помню большой чугунный котел над печкой, в котором грелась вода, две черные ванночки из толстой пластмассы для воды холодной. Я помню белый цилиндр стиральной машинки с валиками на крышке для отжима белья. Тетя Таня всегда первым мыла меня и только потом свою дочь. Баня стояла в конце сада, и до дома она несла нас на руках, с головой укутав в полотенце. Меня в зеленое с желтыми полосками, сестру - в розовое.

Я не знаю, откуда взялся миф, что я нравлюсь всем без разбора. Женщинам, девушкам. В него приятно верить, он греет самолюбие. Но это миф. Я не стану говорить, сколько их у меня было, со сколькими из них я лег в постель. Цифра будет до смешного малой. Вы все равно не поверите.
Я вспоминаю свою недолгую жизнь. Вспоминая, я могу только предполагать. Что дала мне любовь? Конечно, вопрос неверен. Милые, дорогие мои, я знаю, что благодать - это не благо взять. Что всегда счастлив любящий, а не любимый. Но все же позвольте мне эту слабость. Один только раз подумать - а что же мне.
Чего я ждал от них, от Нее? Как мне было понять, что она - это Она? Единственная? Судьба? Все затмила Постель. Почему женщина никогда сразу не говорит "да", даже если согласна на все - потому что после "да" говорить больше не о чем. В каждой шутке есть доля шутки. I am a sex-machine and I am super bad... Мне хотелось улетного секса, но мечтал я о паре невинно опущенных глаз, о стыдливом румянце. А они? С самого начала шли по незримой прямой. Встреча глаз, касание руки - начало конца, который в Постели. Она его за муки полюбила, а он ее к аналу принуждал... "Она" и "он" меняем местами. Конечно, Постель нельзя обойти, конечно, я оказывался в Постели. Но слишком быстро. Как там сказал Пелевин? - По сравнению со Средневековьем сейчас так просто завоевать здание человеческой судьбы. Но и трофей будет жалок. Лачуги вместо роскошных дворцов. Лачуги, штурм которых не требует стратегии, долгой осады. Идеальная Прямая автострада на месте таинственных чарующих своей загадочностью Темных Аллей...

О чем вы вспоминаете в трудную минуту? Первый поцелуй, первое касание рук. Как бы ни было плохо, каждого из нас греет что-то сокровенное. То, главное, о чем обычно не говорят друзьям. Любимая Женщина. Как обидно - про тебя ходит миф, что ты донжуан. Что несть числа побед на любовном фронте. А на самом деле тебе нечего вспомнить. Там неудача, здесь глупо все вышло. Обидно... А вдруг война. Чьи волосы ты понесешь в медальоне у сердца? Прощание с кем будешь вспоминать перед решающим наступлением, не зная, проживешь ли день до конца.
Тетю Таню? Деревенскую баню? Я понял одно - Любовь нельзя разделить. На любовь к Женщине, к детям, к друзьям. Любовь - это Любовь... Почему-то всегда считалось, что хорошо, если провожает и обещает ждать девушка и плохо, если мама. Почему? Чем наши мамы хуже невест? Чем лучше? Ведь и невесты - будущие мамы. Ах, если бы мы смотрели немножко вперед. Если бы не отдавали дань моде.

Неужели это было? Моя деревня, старая баня, собирание колорадских жуков в жаркий полдень. Неужели в конце двадцатого века я спал на горячих кирпичах русской печи? Кому я пишу... Люди работают в офисах, ездят в машинах с кондиционером. Кому нужна печаль о деревянной баньке, о рядах картошки на Рязанских нечерноземах...
Люди ходят в сауны с девочками. Люди решают вопросы. Люди встречаются с Людьми. Да чисто, просто... Какая тетя Таня? Какое детство? Какая еще печаль...

Нам всем бывает тяжело. Бывает, мы стоим на перепутье. Направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь - голову сложишь. Один мой знакомый, глубоко верующий человек, который оставил серьезный бизнес, оставил элитную жилплощадь, чтобы переехать в деревню в Псковской области, в такие минуты, помолившись, жребий кидал. Орел или решка. Да-да, нет-нет, все остальное от лукавого...
Друзья. Как бы не повернулась жизнь. Помните - все хорошее, что было - уже было. Орел ли, решка ли. Невеста вспоминается вам или мама. А может бабушка. Любовь нельзя делить. И что бы ни говорили, какие бы ни проводили "научные" исследования - Любовь не равно Постель. Все вспоминают девушек, я вспоминаю тетю. Все грезят Нью-Йорком, я мечтаю о малиновом закате Подмосковных вечеров.
Как бы ни было трудно... Но банька уже была. Был пятилетний мальчик, был вечерний сад, наполненный ароматами трав и поспевающих яблок, было зеленое с желтыми полосками полотенце.

Вольно!
Можешь разорвать меня на части,
Я-то знаю, что такое счастье,
И мне уже почти совсем не больно.