Жизнь ужасна, а смерть бывает прекрасна.

Посреди бескрайней тундры, на небольшом искусственном возвышении, сидел старикан – лысый, в жёлтых оленьих, не очень свежих шкурах.
Он казалось, сидел там уже много лет, и покрылся столь толстым слоем грязи, что глаза его потухли, лицо выцвело, а на лысине накопился серый пух. Во рту у старика сидела трубка, столь большая и тяжелая, что создавалось впечатление, будто она вот-вот выпадет, выломив хозяину все зубы. Пытаясь удержать её, он по волчьи скалился.
После каждого глотка «огненной воды», он надвигал нижнюю губу на верхнюю, и делал это часто, потому, что пил быстро - в пять минут опорожнил четверть бутылки.
Поднося спиртное ко рту, он зачем то осматривал весь бескрайний горизонт вокруг себя, изредка надувая морщинистые щеки и причмокивая – словно разговаривая с самим собой и время от времени подозрительно отзываясь о собственных мыслях. Было ясно, что он изрядно накачался…
За долгие годы, одинокой жизни в безлюдной тундре, он научился разговаривать сам с собою. Приблизительный принцип, такого диалога, заключался в том, что одно полушарие как бы задает вопрос, а другое, либо соглашается, а то и просто начинает заниматься воспоминаниями, из его длинной, нелёгкой жизни.
И вот причудилось ему, пригретому на солнышке старику, будто подъехал, к его чуму вездеход,(что случалось очень редко), из которого вышел молодой красивый парень.
Подошел, поздоровался и спросил:
- А как, старик, река ваша называется?
Отсюда, с этого момента, и пошел разговор двух полушарий мозга:
- А х*й его знает! Много лет здесь живу, и отец мне так отвечал, а отцу – прадед.
- Ну, что ж, неплохое название. Но вроде собаку вашу так кличат, я слышал как вы к ней обратились?
- Так называли, всех собак, нашего бывшего стойбища, и речку нашу, и вон ту гору вдалеке, где Солнце, почему то начинает подниматься каждый день. Когда я был молод, я часто хотел, со своими сверстниками, дойти туда, и посмотреть владения этого Солнца. Но… х*й его знает, так и не сходили мы почему то! А сейчас и сверстники померли, да и я уже стар… Причин много было:
- То, х*й его знает – сильно разлилась, половодье однако, каждый год. То х*й его знает, всех наших собак, чумка в отдельные годы, шибко много на тот свет отправила. Короче х*й его знает, беда!
Боюсь помру, х*й его знает где, когда и как, так и не узнав – кто я, зачем я жил, и имя у меня почему то, такое же как у реки и собак?!...
- Вот тебя, как звать?
- Меня – Ангел!

- Вот! А меня – х*й знает! Каково?
- Да не очень, как то, вообще то.
- Не очень! А мне, с другой стороны, очень даже оно, это имя нравится! Оно созвучно со всем: с женой- покойной, которую так же величали – х*й её знает, с детьми, опять же с природой, с животными; короче со всем, что меня окружает.
- А ты, просто Ангел! Ты даже вон тому камню не родственник, а мне он родственник, потому, что и его имя – х*й его знает!
- Понял?
- Да не совсем.
- Не совсем! Когда твой вездеход ломается, и ты вылазаешь мотор его посмотреть, какая у тебя -первая мысль?! – Правильно – х*й его знает, что там случилось.
- Так ведь?
- Ну так.
- А раз так, то только он,х*й, может знать что то!
Повелось это давно, ещё прадед рассказывал: прискакали на стойбище русские красноармейцы, долго нашему народу рассказывали про революцию какую то, ещё про что то. А в конце, один из главных красноармейцев крикнул: - Ну, что поняли хоть что-нибудь?!... или х*й его знает? Последняя фраза всем и запомнилась, и даже понравилась….
- Ах вот откуда пошло всё это незнание, ну ничего, ничего старый! Я проведу и покажу тебе, те места, которые ты так и не смог увидеть, тоесть где Солнце восходит и где заходит…
-Ну какаво?
- Красиво, надо же, я как птица лечу, и всё внизу, как на ладони. Жаль, что в молодости, мы сюда так и не дошли, друзья бы детства хоть увидели бы… По морщинистой щеке потекла жгучая слеза… Тяжелая трубка выпала изо рта на снег…
- Они увидели! Они увидели!...
Так пришла смерть к старику, издали напоминавшего нахохлившегося грифа с лысой головою. Он возвышался, сидя на куче из старого скарба и дров. Глаза его сомкнулись раз и навсегда. Со стороны казалось, что он спал. Так даже подумал проходивший мимо белый медведь, втянувший ноздрями воздух, по направлению к сидящему телу старика. Постоял, развернулся и ушёл.
Потом пошёл снег, тело занесло и образовался большой, глухой сугроб. Теперь старику не нужно было ни вина ни водки, вообще ничего…. Да, теперь зачем… – погибло бога человеческое чадо…