Сестрёнка

- Подкатывай, жду, - положив телефонную трубку, Наталья чуть не подпрыгнула от радости.
Поглядев на себя в зеркало, причесалась. Затем бросилась на кухню и, открыв холодильник, схватила припасённую к наступающему Новому Году бутылку “Шампанского”, разделанную селёдку с луком и банку маринованных огурцов. Подумала: “Стыдоба! Стас, наверное, от такой муры давно отвык, теперь икру ложками уминает…”
Вбежав в свою комнату, выдвинула из угла стол и, накрыв его клеёнкой, расставила угощение.
Подсела к парализованной старшей сестре, лежавшей на кровати.
- Побудешь у Ирины, - кивнула в сторону соседней комнаты, где жила их квартирантка. – Она как раз умчалась к матери в деревню. Такой подходящий момент! Я уже Стасику позвонила – прямо в его “тачку”. Он теперь “крутой”, большими баксами ворочает… Говорит, от своей “приблуды” устал и летит ко мне “на всех парах”. Так что встаём…
И она взялась приподнимать Ольгу. Однако неожиданный скрип, раздавшийся в прихожей, заставил её вздрогнуть. Кто-то открыл ключом входную дверь.
Наталья вышла.
- Ирина Сергеевна? Что-то забыли?
- Представляешь, Наташенька, - женщина шмыгнула носом, - из-за вчерашнего снегопада рейсы на Сосновку отменили. Сказали, дорогу так замело, что можно завязнуть в поле…
Затем, раздеваясь, она принялась говорить, что ничего страшного нет, повидается с мамой в следующий раз… Но Наталья уже ничего не слышала, у неё потемнело в глазах…
- Случилось что? – заметив её волнение, забеспокоилась Ирина Сергеевна.
Всё о кей, - очнулась та, вошла в свою комнату и, прислонившись спиной к стене, закрыла лицо руками…
“Как быть? Попросить эту учительшу, чтобы сестра посидела у неё? Исключено! Эта дама таких “строгих правил”, что запросто пожалуется тётке. А та может устроить грандиозный скандал и, чего доброго, через суд лишить меня опекунства над Олькой, а значит, и права на получение её “инвалидных”… Отнести её на кухню? Тоже глупо: Ирина, как всегда, пойдёт готовить на ужин свою вонючую яичницу и увидит…Принесла её нелёгкая, ведь уехала же!..”
Она простояла у стены несколько минут, так ничего и не решив…
Со двора донёсся шум подъехавшей машины. Наталья кинулась на балкон, глянула вниз: он! Вышел из “шестисотки”. Длинное чёрное пальто, огромный букет алых роз!.. Наклонившись к водителю, что-то ему сказал и направился к подъезду.
У Натальи гулко забилось сердце: сейчас Стас поднимется на четвёртый этаж, войдёт в её комнату и… Она заметалась туда-сюда… И вдруг как молнией ударило!
Бросилась к шкафу и, открыв дверцу, принялась лихорадочно перебирать вешалки с одеждой… Вот они – старая, объеденная молью шуба, бабушкин дырявый платок, варежки! Кое-как надела всё это на сестру и, подхватив её под руки, потащила на балкон… Усадила её там на стул; но едва метнулась назад, та заголосила.
- Чего тебе? – Наталья наклонилась к сестре.
Съёжившись от холода, Ольга ревела.
- Потерпишь. Вон какой на тебе мех, - Наталья подняла воротник её шубы. – А вечером я тебя горячим чаем напою. Или “Шампанским”, если останется… Ну, хватит. Стасик услышит – что обо мне подумает? Вдруг тогда больше не придёт?
Но та не умолкала и, казалось, силилась что-то сказать…
- Слушай, дубина стоеросовая! – У Натальи сжались кулаки. – Разве я виновата, что тебя тогда с родителями этот долбаный “КАМАЗ” раздавил?! В честь чего я должна из-за тебя ставить на своей жизни крест?!
Схватив сестру за плечи, она начала неистово её трясти.
- Прекрати орать, идиотка! Мне двадцать лет, а я до сих пор не жила как нормальная баба! Знаешь, как осточертело убирать за тобой дерьмо и всякий мусор! – Наталья выхватила из руки Ольги засаленную бумажку, порвала её и бросила в угол.
Затем ринулась к письменному столу:
- Значит, по-хорошему не хочешь…
И хотя Ольга неожиданно притихла, только изредка всхлипывала, Наталья вернулась с куском широкого скотча и с силой придавила его к губам сестры. Однако – видимо, от мороза – скотч отклеился и упал на колени Ольги.
И в этот момент в прихожей раздался звонок.
Вбежав в комнату, Наталья быстро закрыла балконную дверь и задёрнула занавески…
… Повесив пальто Стаса на вешалку и убрав его ботинки, она проводила молодого человека к себе.
- Располагайся, а я заварю чай…
На кухне сказала Ирине Сергеевне, что это их с Ольгой давний знакомый и что они немного с ним посидят. Глянула на часы: половина седьмого.
Войдя в комнату и закрыв дверь на крючок, чуть не ахнула: на столе были расставлены бутылка “Белого аиста”, коробка шоколадных конфет, фрукты, лимонад и прочая вкуснятина.
- Прошу, - Стас пододвинул ей табуретку.

… После “Шампанского” и коньяка у Натальи закружилась голова и сладко заныло в груди… Они принялись вспоминать свои прежние свидания, “тусовки”, дружков-приятелей. Хихикали… Затем Стас начал без умолку тараторить, что он совершил в своей жизни “величайшую глупость”, расставшись тогда с Натальей, и что Маринка оказалась “занудой, каких свет не видел”…
- Так соскучился по чему-то настоящему, душевному, - заключил он и, придвинувшись к подруге, обнял её за талию… А когда они вдоволь нацеловались, он прибавил звук телевизора и, погасив свет, принялся лихорадочно расстёгивать на её блузке пуговицы…
… Выступившие на вечернем небе звёзды, которые Наталья видела сквозь уголок зашторенного окна, словно покачивались на волнах; а луна будто улыбалась ей, разделяя её блаженный восторг…
Время от времени Стас откидывался на спину, брал со стола бутылку “Белого аиста”, отхлёбывал из горлышка и, немного отдышавшись, вновь погружал себя и подругу в бесконечно сладкое безумие…

… Только ближе к десяти вечера он зажёг свет и стал быстро одеваться.
- Жаль, тороплюсь. Это было что-то.., - полушёпотом проговорил он. – Через пару деньков позвоню. Посидим в ресторане и - к моему “корешу” на хату, – вот где все удобства!..
И он поцеловал разгорячённую Наталью в щёку…
… Проводив Стаса, она вошла в свою комнату и взвизгнула от восторга:
- Класс!
Бросив в рот конфету, раззанавесила окно.
Втащив сестру, сняла с неё шубу, платок, варежки и только тут увидела, что на ногах у Ольги были одни тонкие носки… Очевидно, одевая сестру, Наталья в спешке забыла про её валенки, отчего та и пустилась в рёв.
- Тьфу, чёрт!
Потерев ей холодные ступни, дала глотнуть коньяка. Затем уложила в постель и, накрыв одеялом, села рядом.
- Знаешь, всё было как в сказке. Только бы он позвонил в субботу. Если у нас с ним что получится, я стану самой счастливой на свете!
И ей на миг показалось, что Ольга попыталась улыбнуться…

… Наталья проснулась рано утром от громкого кашля, доносившегося сбоку. Потрогала лоб сестры – горячий, как огонь!
Включила свет… Ольга была мокрой от пота. Хриплое и частое её дыхание не на шутку испугало Наталью. Пришлось звонить “03”…
Подозрение прибывших врачей пало на двустороннюю пневмонию…
Пока больную несли на носилках до первого этажа, Наталья ходила по своей комнате из угла в угол и, кусая ногти, пыталась сообразить, что бы такое можно было соврать Ирине Сергеевне и своей тётке, объясняя случившееся…
А когда вышла на балкон, чтобы проводить взглядом отъезжавшую “скорую”, заметила в углу покрытые инеем кусочки фотографии, которую она вчера выхватила из руки сестры и, приняв за мусор, порвала.
Внесла их в комнату и, приложив на столе один к другому, увидела давний эпизод своего детства: возле цветущей яблони стояли, ласково обнявшись, тогда ещё здоровая и румяная шестилетняя Оля и совсем крохотная Наташка с конопушками на щеках… Ярко светило солнце, порхали бабочки; а у ног сестёр суетились прикормленные ими воробьи и галки…