Лес

Дед Фомич, кряхтя, повернулся на другой бок. Сквозь выцветшую занавеску брезжил ещё бледный рассвет. Вставать пора, однако. Вот минута, затем ещё одна минута и хватит… Дед Фомич решительно свесил с печки ноги и взъерошил седые волосы. Вот и хорошо…
Новый день брал своё. Светало стремительно, словно поднималось тесто на опаре. Потрёпанный петух уже пропел и теперь чинно расхаживал меж кур, которые сосредоточено, колупали землю. Кучерявая коза с репейниками на боках старательно принялась за заросли у забора.
Вот и примечательно. Все поднялись и уже в заботах. Значит и нам пора. Дед Фомич улыбнулся, почесал пятерней бороду и слез с печи. На крыльце потянулся, словно мальчишка. Умылся колодезной водой и зашёл в избу.
Ныне надобно сходить к озеру, что начищенным пятаком разлилось за Лысой сопкой
Ломоть хлеба и кружка молока насытили. Дед Фомич довольно вытер усы, взял рюкзак и привычно быстро собрался в путь. Осмотрел комнату и, взяв карабин, вышел во двор.
Из конуры у поленницы вылез пёс Алтай чёрный масти. Зевнул, обнажив чуть желтоватые клыки. Полакал из миски похлёбки и, увидав хозяина, приветливо замахал хвостом. Но не подбежал, а сдержанно подошёл, ткнулся мордой в колени, постоял немного и пошёл рядом.
Тропинка поначалу змеилась вдоль забора, потом свернула на мосток через овражек и вот он лес.
Легкий туман парил меж деревьев и лишь в ложбинках собирался плотными кипенными сгустками. На паутинах бисерным ожерельем блестела щедрая роса. Солнечный свет заполняет всё окрест. То тут, то там пробуждались пташки. Вот зяблик взвился на сук сосны и, спустя пару секунд, струится шибкая и возбужденная его песенка: "фью-фью-фью-ля-ля-ди-ди-ди-ви-чиу". А на полянке в кустарнике пеночка-весничка, распевается на пару с соседом: "твит-твит-твит-твит, тью-тью-тью, тю, виу-ви-ви, ви-ви-ли-фью-фыо-тью".
Дед Фомич улыбнулся – покойно ему среди этого зелёного рая. По молодости бегал в город, думал прижиться, жизнь устроить, но не получилось. Душа маялась средь суеты людской. Вернулся спустя несколько лет и подменил отца на кордоне. Из деревни взял девушку так и прожил с ней в лесу чуть больше полвека. Дети разъехались, изредка наведываются в гости, но чаще письмецо от них почтальон принесёт. А он и ему рад, не забывают. Так и вдовствует. Совершает дальние и малые обходы, застращивает браконьеров, да зимой зверя разного подкармливает.
А нынешнее лето раннее и вон, какое жгучее. С первых дней своих взялось высушивать всё вокруг. Топкие болота обратились в чавкающую жижицу, обмелели речушки, а некоторые и вовсе зажурчали болезненным ручейком.
А посему надо поспешать к озеру, - там городские отдыхают и балуются огнём – так и до беды не далече. Красный петух умеет резвиться, оставляя после себя слёзы и белёсый пепел на земле.
Еловые и сосновые макушки упирались в васильковое с белыми
прожилками облаков небо. Чёрными жужжащими клубками висела мошкара. То тут, то там выглядывали и прятались в лесной подстилке грибы. Можжевельник кустами разбрёлся повсюду, на пригорках пожухлая с бледно-розовыми почти иссушенными ягодами малина.
У малого ручья, что вяло перекатывался средь сухой гальки и подсушенного ила, дед Фомич всё же решил отдохнуть. С наслаждением вытянул уставшие ноги и, потрепав игриво за уши пса, принялся за рюкзак. Себе взял хлеб с огурцом, а Алтаю достался хороший кусок вяленого мяса. Они сидели рядом и каждый из них с усладой уплетал свой обед.
Поблизости звонко щёлкнула сухая ветка. Пёс вскочил, навострил уши, и весь напружился, словно перед схваткой.
Оглянувшись, дед Фомич буквально подмял под себя Алтая и сильно сжал тому пасть, чтобы даже заскулить не смог.
Из сухостоя медленно вразвалочку, словно просолённый боцман на палубе, вышел внушительный медведь. Лениво осмотрелся, подняв влажный нос, затем медленно побрёл дальше и вскоре растворился в зелени кустов.
Переждав малость, дед Фомич отпустил пса. Алтай отпрыгнул в сторону и обиженно уставился на хозяина" – "Мол, ты чего, я бы его сейчас…"
"Он бы тебя порвал – предугадал дед Фомич негодования Алтая, который всё ещё стоял в сторонке и непонимающее смотрел на него. – "Давай собираться, нам ещё топать и топать".
Солнце уж в зените и палит нещадно. Лес опустел, вся живность пернатая, и мохнатая попряталась, дожидаясь вечерней прохлады.
Лишь случайно пробежит мнительный заяц, дотошно запутывая свои следы, или рыжая белка совершит головокружительный прыжок и, не дождавшись аплодисментов растворится в листве.
Алтай на них никакого внимания. Он шёл позади, всё ещё обойденный поведением своего хозяина. Он ведь зимой ходил с деревенскими собаками на медведя, а тут его схватили как кутёнка. Этакое бесславие вряд ли можно пережить в ближайшее время…
Постепенно лес сгущался. И вот уже берёзы, осины, клёны наткнулись на сосны и затерялись меж них. Бор тенист и даже мрачноват. Могучие красноватые и золотистые стволы подпирали небосвод, который где-то терялся в вышине и выглядывал порой голубым оком. Лишь редкие полянки вспыхивали солнечным светом и снова гасли по мере удаления от них.
Но вот сосны поредели, а затем и вовсе опять перемешались с лиственными. То тут, то там орешник. Облепиха до самой земли наклонила ветви. А рядом с остроконечным невысоким обломком дерева возвышался громадный муравейник, присыпанный ржавыми сосновыми иглами.
И тут во второй раз за день дед Фомич повстречал медведя. Приглядевшись, раскумекал, тот самый с которым ныне уже виделись у ручья во время привала.
Резкий повелительный жест и пёс, поджав хвост, спрятался за хозяина. А дед Фомич, не сводя с косолапого глаза, сдернул с плеча карабин.
Медведь же тем временем деловито подошёл к муравейнику и одним ударом снёс верхушку. Растревоженные муравьи сразу высыпались чёрной живой уймищей и давай споро отстраивать заново разрушенное. А мишка взял и обмакнул свою лапу в самую гущу, и, как только она покрылась слоем мурашей, вытащил и с аппетитом слизнул их разом. Потом ещё раз и ещё раз. Медведь так увлёкся, что просто уселся у муравейника, будто за стол, и давай уплетать лесное кисловатое кушанье. Но вот налопавшись, косолапый поднялся и, тряхнув башкой, направился в сторону речки, что неподалёку поблёскивала солнечными ослепительными бликами.
- Вот и складно – и дед Фомич поспешил на опушку, с которой уже была видна Лысая сопка.

30.04.11