Эликсир свободы

Вертолёт серебристого цвета, словно гигантская стрекоза кружил над бурлящей внизу рекой. В небольшой, но уютной кабине рядом с пилотом Тейлором сидел начальник спасательного отряда Уляйне Вайхедик. Лицо спасателя выглядело уставшим, в глазах затаилась тревога.
Утром поступило сообщение о пропавшем натуралисте. Уляйне принял вызов и, не теряя драгоценного времени, отправился на поиски потерпевшего. Он почему-то подумал, что быстро решит проблему, но шёл уже шестой час полёта, а результата не было.
Вертолёт кружил над той территорией, где проходили исследования заезжего учёного, но он как в воду канул. Деятельность без успеха быстро утомляет. Уляйне в этом смысле не был исключением.
- Послушайте, Тейлор - обратился он к пилоту – давайте сделаем ещё один заход и на базу. Надо немного передохнуть.
-Хорошо - согласился пилот – Честно говоря, я тоже устал.
-Давайте кА вон к той скале, где небольшой водопад, видите?
- Да, вижу. А зачем?
-Там на берегу, что-то темнеет. На всякий случай надо проверить. Мало ли что.
-Хорошо – согласился Тейлор и твёрдой рукой направил вертолёт к указанной цели.
Когда спасатели подлетели поближе, то расплывчатое неясное пятно на берегу превратилось в человека.
- Посмотрите, Тейлор, кажется, наши приключения закончились. Спускаемся. И приготовьте аптечку.
Вскоре вертолёт приземлился. Лопасти винтокрылой машины постепенно замедляли вращение и через какое-то время совершенно остановились. Уляйне открыл дверь. Спасатели спрыгнули на землю и побежали к незнакомцу, неподвижно лежащему на берегу реки.
Вайхедик внимательно осмотрел пострадавшего. Натуралист лежал лицом вниз в сером спортивном костюме и вязаной синей шапочке, на ногах были одеты чёрные утепленные ботинки с ребристой подошвой. Широкие лямки рюкзака сдавливали плечи. В правой руке биолога в скрюченных пальцах была зажата записная книжка. Рядом на каменистой гальке валялась дешёвая шариковая ручка.
- Вот, что, Тейлор – обратился Уляйне к пилоту – Снимите с него рюкзак,
Надо его перевернуть. Жив ли?
Пока пилот снимал рюкзак, Вайхедик с усилием разжал пальцы правой руки потерпевшего и взял записную книжку.
Он открыл первую страницу, увидел чётко записанные номера телефонов и имена их владельцев. Спасатель перевернул лист, другой, список телефонов продолжался, потом замелькали какие-то цифры, вырванная страница, затем была страница с записью четверостишия из неизвестного поэтического произведения, написанного красиво и даже ажурно. Вайхедик усмехнулся, плюнул на указательный палец, подцепил страницу смоченной дермой и увидел записи, сделанные корявым почерком. Складывалось такое ощущение, что эти буквы вывел человек только, что научившийся писать.
- Удивительно – произнёс мысли вслух Уляйне – учёный, а пишет как курица, лапая, впрочем, если чувствуешь себя неважно, можно и покруче навараксить.
Разглядывать записи было некогда. Вайхедик убрал книжку во внутренний карман, взял пострадавшего за руки, пилот за ноги. Они перевернули тело на спину. Спасателям открылся лик красивого тридцатилетнего парня. Вайхедик вытащил зеркальце и поднёс к губам биолога. Оно медленно, но верно начало запотевать.
Жив, жив чертяка – радостно закричал Вайхедик – Тейлор, нам надо поторопиться. Давайте скорей в вертолёт и на базу. Его срочно необходимо доставить в клинику. Может, удастся спасти.
Через пять минут вертолёт со спасателями и телом найденного учёного следовал по заданному курсу.
- Фламинго, фламинго, я пеликан, приём - кричал в трубку Вайхедик – Вы меня слышите?
- Пеликан, пеликан это Фламинго. Вас слышно хорошо. Как поиски?
- Поиск завершён. Натуралиста нашли, но он без сознания и нуждается во врачебном внимании. Приготовьте карету скорой помощи, его срочно нужно в клинику.
- Пеликан, пеликан Вас понял. Машину готовим. Ждём.
- Хорошо. Летим. Конец связи.- Вайхедик положил трубку на рацию и посмотрел в бортовое стекло. Начинал накрапывать мелкий дождь. До базы лететь, мнут двадцать.
Вайхедик почему-то вспомнил о записной книжке, достал её, открыл на странице, где начинались записи, сделанные неровным почерком и начал читать.
«…Встреча с ним изменила всю мою жизнь. Случилось так, что я ушёл из семьи, поссорившись со своими братьями и родителями, но к тому времени я был достаточно взрослым, чтобы вести самостоятельную жизнь. С детства я очень любил природу, и когда со мной случались какие – нибудь неприятности, я старался их утопить в красоте леса. Ссора выгнала меня из дома, но в сердце не было страха, когда я ушёл в лес, потому, что знал, что он мой друг и помощник. Я шёл окружённый стволами, хвоей сосны, кедра и пихты, мои глаза, когда видели блики солнечных зайчиков, заставляли душу радостно трепетать. Чистый воздух с запахом смолы щекотал ноздри. Я дышал полной грудью и был счастлив.
Я ел лесную ягоду, пил родниковую воду, слушал пение птиц и шёпот ветра, спал на валежнике, укрывшись большой сосновой лапой, прижимаясь к тёплой и душистой коре лесного великана. На четвёртые сутки своего путешествия я вышел на лосиную тропу и увидел рысь. Встреча оказалась неожиданной для нас обоих. Рысь с испугу бросилась на дерево, а я засуетился и шарахнулся в противоположную сторону. Вдруг, что-то клацнуло, и моё тело пронзила острая нестерпимая боль. Шок от неё оказался настолько сильным, что я потерял сознание.
Когда я пришёл в себя, то увидел, что оказался в каком-то странном месте напоминающим мой дом, только в несколько раз больше. Пахло деревом и дымом. Тогда-то я и встретил впервые Его. Он склонился надо мной, внимательно на меня посмотрел и сказал:
- Что, очнулся дружище? – а потом улыбнулся и добавил – значит, не зря тебя тащил сюда, такого тяжеленного. Болит нога-то? Болит, болит, знаю. На твоей физиономии всё написано. Как же тебя угораздило в капкан попасть?Ну, ничего, до свадьбы заживёт.
Потом замолчал, о чём-то задумался и продолжил – А знаешь, я к тебе шёл. Ну не совсем к тебе, а к тому, кто мог бы научить меня понимать лес…»
- Сэр – услышал, Вайхедик голос пилота – над нами база. Снижаемся.
- Хорошо – одобрил Уляйне, закрыл дневник и сунул во внутренний карман куртки. Он посмотрел вниз. На вертолетной площадке их уже ждала машина скорой помощи. Вертолёт приземлился. Тело биолога осторожно вытащили из винтокрылого спасателя, поместили на коляску, коляску закатили в автомобиль. Завыла сирена и скорая помощь понеслась в клинику. Вайхедик поехал вместе с санитарами и врачом.
В клинике его дальше приёмного покоя не пустили. Подошедший доктор лишь спросил:
- Что с ним произошло?
- Я знаю не больше Вашего – ответил Уляйне – Мы нашли его на берегу реки без сознания. При нём была обнаружена записная книжка. Вот пытаюсь разобраться.
- Ладно, посидите тут. Никуда не уходите. Мне надо срочно осмотреть его. Не исключена операция либо переливание крови. Мне нужно будет знать как можно больше о нём, расскажете по подробнее ваши приключения.
- Хорошо доктор, я подожду.
Человек в белом халате стремительной походкой зашагал прочь и растворился в коридоре клиники. Вайхедик присел в кресло, посмотрел на потолок. Рука как – то сама собой потянулась во внутренний карман. Спасатель достал дневник, открыл его и, несмотря на усталость с интересом продолжил чтение.
« Думаю, мы могли бы поучиться друг у друга чему-то интересному. Ну что давай знакомиться. Алекс Грин. А тебя? Как зовут, тебя? Молчишь? Ну ладно скажешь потом. Давай отлёживайся – Он сказал эти слова так тепло. С улыбкой. Мне стало спокойно, и я уснул.
Когда я проснулся, Алекса в доме не оказалось. Боль казалась уже не такой сильной, как в первый раз, и можно было о чём-то думать. В моей голове закружились мысли о том, как назвать Алексу своё имя. Для меня это было большой проблемой. Мы жили отшельниками. Жизнь протекала молча. В нашей семье вообще не любили звуки. Я даже и не знал толком, есть ли у меня имя и что это такое. Иногда очень редко мать обращалась ко мне, вытянув вперёд губы.
«Ур», «Гр»- наверное, это и было имя. Мои раздумья, прервал раздавшийся скрип. Дверь отворилась, пропуская солнечный луч, а вместе с ним появился и Алекс.
-Проснулся – улыбнулся, он – А я вот тебе черники насобирал. Ну, так как тебя зовут?
Я немного помолчал для солидности, а потом проворчал глухо – Гр - А что я мог ещё сказать?
- Гр, говоришь – снова улыбнулся Алекс - Значит Грсуг. Отлично, Грсуг, так Грсуг. Да, собеседник из тебя неважный.
Тут мой новый знакомый зажмурил глаза, прикрыл их рукой и так стоял какое-то время, потом зачесал свои кудрявые волосы, вонзая пальцы под самые корни и как – то необычно произнёс - Не научить ли тебя письму? Замечательная идея. Но к ней мы вернёмся позже. А сейчас давай ешь и пей.
Тогда я впервые услышал это странное слово «письмо», и даже совсем не представлял, чему меня собирался научить Алекс. Время шло. Семь дней я отлёживался в большом деревянном доме. Мой новый знакомый отпаивал меня молоком и чаем на лесных травах. От такой еды я отощал, но к концу недели боль совсем прошла и, несмотря на постоянное урчание под ложечкой чувствовал себя достаточно бодро. Алекс был очень умным, он видел, что мне хочется еды покрепче молока и как-то приготовил и угостил меня куском жареного мяса. Никогда оно не казалось мне столь вкусным. Я был Алексу благодарен за необыкновенную еду и с этого момента проникся к моему новому другу глубоким доверием. Алекс не преминул прочесть нахлынувшие на меня чувства в моих глазах.
-Ууу – промычал он, улыбаясь – Ты я вижу готов к учёбе. Пожалуй, начнём.
Грин достал из рюкзака фарфоровую бутыль и две одинаковые фарфоровые чашки.
-Вот, смотри Грсуг – гордо произнёс мой новый друг, поглаживая бутыль-
Плоды моего пятилетнего труда. В этом замечательном сосуде находится эликсир невиданной свободы. И первыми кто его испытает, будем мы с тобой. Видишь ли, мой друг я думаю, что все мы звенья одной цепи. Им только не хватает связи, чтобы передавать друг другу информацию. Я нашёл, кажется, нашёл средство. Эликсир поможет мне стать тобой, а тебе мной на какое-то время, но опыт, полученный за эти часы должен остаться навсегда. Когда я буду в тебе, не бойся. Я научу тебя письму.
Алекс открыл бутыль, разлил содержимое в чашки. Одну взял себе, другую поднёс мне. Я посмотрел. В посудине было обыкновенное молоко. Пахло вкусно. Я с удовольствием выпил. В голове сразу зашумело, тело зашатало, и я погрузился во тьму как после капкана.
Очнувшись, я испытал невероятные ощущения, ранее мной неизведанные. Мне казалось, что я это был я, но одновременно я был ещё и кем-то другим. В голове звучал чей-то голос, он пытался меня успокоить. Я не мог разобрать слов. Они сливались в один неясный гул, было какое-то неприятное чувство, немного тошнило, но постепенно звук стал разделяться на отдельные буквы, буквы складываться в слова, слова в предложения и я с удивлением узнал голос Грина, он звучал необычно, как-то приглушённо и из глубины, но это был его голос. «Не бойся – говорил во мне Алекс – это состояние ненадолго, всего лишь на несколько часов, потом пройдёт. Нам нельзя терять время. Я начинаю тебя учить письму. Учить на клеточном уровне. Ты будешь первым учеником, кого будут учить на клеточном уровне, а я буду первым учителем, применившим такую методику. Но прежде чем ты научишься писать, я должен сформировать в тебе абстрактное мышление. Сейчас будут искры, я приступаю к расширению твоего сознания. Не бойся » Тут членораздельная речь снова смешалась в какой-то единый гул. Внутри моего мира всё моментально заискрилось. Света стало столько, сколько бывает во время лесного пожара, когда полыхают многовековые деревья. Потом всё так же неожиданно успокоилось, как и началось. И я снова услышал голос Алекса: «Ага, кажется, получилось. Возьми в руки карандаш и пиши, что увидишь »
Я послушался и сделал то о чём меня просил Грин. В мозгу огненными полосками стали появляться знаки: «А», потом «Б», потом «В». Как только я рисовал знак на бумаге, он исчезал и тут же появлялся другой. Так повторилось тридцать три раза. Потом знаки прекратили появляться. И я снова услышал голос своего учителя: «Всё, теперь ты можешь писать. Мои знания стали твоими. Попробуй, напиши слово, которое тебе нравится больше всего. » Я подумал, подумал и написал «лес». Долго ли я находился в состоянии двойственности, я не помню. После того, как я написал слово «лес», сознание покинуло меня. Очнулся я с ощущением того, что потерял часть себя. Я сидел за столом, передо мной лежал кусок бумаги и на нём, было написано «лес». Но Алекса в моей голове уже не было. Он сидел рядом и улыбался.
- Что? Не верится?- спросил Грин, кивая на листок - Не верится. Да я и сам брат не верю. Наверное, потянет на нобелевскую премию, а? Давай возьми карандаш и напиши своё имя. Давай, смелее.… Ну, давай же!
Я не думал, что у меня получится, но подгоняемый желанием Алекса я взял остро заточенный предмет под названием «карандаш» и с трудом, неуверенно, медленно вывел «Грсуг». Посмотрел на то, что получилось, и вдруг осознал, что после неестественного для меня состояния которое я пережил, умею не только писать, но и читать. Это удивительное открытие перевернуло во мне всё мировоззрение, я вдруг почувствовал, что я – это не я, вернее я, но только совсем другой. И мне это нравилось. Я с восхищением посмотрел на Грина.
- Привыкай дружище – поучал, мня Алекс – теперь в твоей жизни будет много нового. Я буду с тобой говорить, а ты отвечать мне записками. Коммуникация брат великая вещь.
Слово «коммуникация» я не понял, но то, что я услышал, не знаю почему, мне очень понравилось. После того как Грин побывал в моей голове и научил письму, он стал для меня непререкаемым авторитетом и я делал всё о чём просил мой странный друг. С ним было весело и настолько интересно, что я перестал замечать, как проходил день. Алекс меня учил новым словам, много рассказывал, заставлял писать записки, хвалил и часто повторял фразу: «Молодец, схватываешь на лету» Эти слова ласкали слух, они были такие сладкие.
Как-то утром, когда мы вышли к реке, мой друг присел на камень, снял кепку, вытер со лба мелкие капли пота, скинул с плеч рюкзак, достал из него свою любимую фарфоровую бутыль и чашки.
Он как-то по-особому посмотрел на меня и сказал:
- Дружище, настало время, когда ты должен начать учить меня»
Вайхедик услышал шум, оторвал взгляд от неровных письменных знаков и увидел, как к нему спешит доктор.
- Послушайте - спросил запыхавшийся, врач, – какая у Вас группа крови?
-Первая, а что? – заволновался Вайхедик.
-Больному срочно требуется переливание крови. Ваша группа универсальна.
Срочно пройдемте в кабинет.
Выбежала медсестра, дала медицинские тапочки и белый халат. Вайхедк снова почувствовал себя спасателем. Замелькали двери, ровно покрашенные белой краской. Одна из них открылась. Вайхедику предложили лечь на кушетку, рядом на специальной больничной койке лежал учёный. Уляйне расстегнул на своей правой руке манжет и закатал рукав.
- Потерпите - предупредил доктор – сейчас будет немного больно. – Он перетянул бицепс резиновым жгутом, помазал вздувшуюся вену ватой смоченной медицинским спиртом и профессиональным движением ввёл иглу.
- Всё, всё - успокаивал доктор, снимая жгут – можете расслабиться. Ну, что нибудь удалось узнать о потерпевшем?
- Судя по записям в дневнике, это не учёный, а какой-то абориген, с которым биолог повстречался во время своей работы в лесу, хотя я точно не уверен.
- Но если это абориген, тогда где ваш учёный?
- Хороший вопрос – согласился Вайхедик - придётся возобновить поиски.
В это время, доктор заметил, как лицо Уляйне побледнело, он тут же дал Вайхедику понюхать нашатырь и перестал задавать вопросы.
Отдав часть своей крови больному, Вайхедик почувствовал определённую слабость. Его отвели в отдельную палату и уложили на кровать, застеленную белой накрахмаленной простыней. Рядом стояла тумбочка, на которой лежали вещи Вайхедика и дневник незнакомца. Уляйне открыл в дневнике нужную страницу, вцепившись взглядом в уже привычные закорючки.
«Ты научишь меня ловить рыбу? – спросил Алекс. После того, что он для меня сделал, я не мог отказать Грину в его просьбе, хотя мне очень не хотелось снова пить эту волшебную воду, но я написал другу: «Алекс, я научу тебя ловить рыбу так же, как ты научил меня писать» Грину ответ понравился. Он разлил волшебное молоко в чашки, мы выпили, как и раньше.
Алекс снова появился в моей голове, но теперь я учил его, а не он меня и в этом тоже было, что-то приятное, что-то, чего я раньше никогда не испытывал. Мой друг оказался неплохим учеником. Когда он вылез из моей головы, и я вернулся в нормальное состояние, то с удивлением заметил, как ловко Алекс вытягивал лосося из воды без всякой удочки. Здорово, однако, поднаторел, восхитился я, и почему-то позавидовал Алексу. Ух, и много мы тогда наловили. Особенно Грин старался. Мне - то лов был обычным делом, а вот для Алекса в новинку. Увлечённый охотничьим азартом, он никак не мог остановиться. Я потом объяснил ему, что так к природе относиться нельзя, брать надо столько, чтобы утолить голод. Кажется, он понял. Грину так понравилось у меня учиться, что он решил продолжить свой эксперимент дальше. И я его учил. Жили мы дружно, он мне стал как брат. Всё шло хорошо, пока не появилась она.
Грин в то утро спал крепко, а я поднялся рано и решил пойти в лес, поискать диких пчёл. Ужасно сильно хотелось мёда. На пути мне встретился малинник, а малину я любил не меньше чем мёд и естественно не мог пройти мимо. Помню, меня тогда поразил размер ягод. Обычно мне попадались средние плоды или совсем мелкие, но в этот раз было всё по другому. Ягоды малины клонили ветки к земле. Их размер просто потрясал воображение. Самая маленькая из них была с перепелиное яйцо. Я попробовал сначала, одну ягоду, потом другую. Малина оказалась сочной и сладкой. Я стал срывать ягоду одну за другой и не мог остановиться. Я наслаждался свалившимся на меня счастьем до тех пор, пока не ощутил, что тут есть кто-то ещё. Сквозь зелёную листву, на меня смотрели чьи-то глаза. Мои новые мозги быстро определили, что в них не было ненависти и злобы, но присутствовали испуг и любопытство. Это была Малха. Судя по всему, я ей понравился и она мне тоже. Мы подружились и провели в малиннике пол - дня. Мы молчали, ели малину, смотрели друг другу в глаза и были счастливы. Впервые я почувствовал себя частью чего-то целого. Думаю, Малха ощутила, то же самое. На душе было так же радостно, когда я встретился с Алексом, но радость эта была иной, более сильной, более глубокой что - ли.
Встречи с Малхой стали постоянными, каждый день мы виделись у малинника. Грин не мог не заметить во мне перемены и однажды спросил:
- Послушай, Грсуг, что с тобой? Ты стал каким-то рассеянным. Ты совсем перестал меня учить мудрости леса.
Я не мог врать Алексу и честно написал ему, что встретил Малху. Узнав новость, мой друг залился звонким весёлым смехом, похлопал меня по плечу и сказал:
Э – э – э дружище, да ты я гляжу, влюбился. – Что такое «влюбился» я не знал, но интуитивно чувствовал, что это слово отражает моё нынешнее настроение.
И я с удовольствием написал на листе «влюбился» Алекс прочитал и снова засмеялся:
- Вижу, вижу. Мог бы и не писать. А хочешь, мы и её научим?
Мне почему-то этого хотелось, и я согласился. Так благодаря эликсиру Грина Малха тоже научилась грамоте. Я и Малха погрязли в записках, и нашим любимым словом было пятибуквие «люблю». Грин наблюдал за нами. Что – то записывал в свой блокнот и чему-то радовался, потирая руки. Как-то вечером, когда Малха ушла, и мы остались одни, он наклонился к моему уху и зашептал:
-Послушай, Грсуг, ты многому научил меня, научи ещё одному?
-Чему? – поинтересовался я.
-Научи общаться с Малхой.
- Зачем? – удивился я
- Видишь ли – как-то возбуждённо, продолжал Алекс – Мне тоже нравится Малха. И я хочу быть тобой до конца. Я хочу испытать всё, что испытал ты. Полная идентификация, понимаешь?
Я не знал, что такое «идентификация», но последняя просьба Алекса вывела меня из себя, я сильно разозлился и написал ему:
- Послушай друг, ты переходишь всякие границы. Я не буду тебя этому учить. И пусть для тебя это останется вечной тайной.
Но Алекс был не тот, кто привык отступать. Он не внял разуму. Грин привык добиваться своего, чего бы это ему ни стоило. И он сказал.
-Если ты не научишь меня, я научусь сам.
Для Алекса эти слова стали роковыми.
Они выветрили из моей головы всё, что пытался вложить туда странный друг, и там не осталось ничего кроме гнева. Я бросился на Грина с такой яростью, будто передо мной был не друг, а лютый враг. Лицо Алекса перекосилось от ужаса. В моих глазах он увидел свою смерть. Грина парализовало от страха. Единственное, что он смог сделать, это закрыть руками своё красивое лицо. Первый удар отбросил Грина к столу, вторым я разодрал ему плечо и швырнул на стену. Тело его гулко ударилось, обмякло и рухнуло на бревенчатый пол. Третьим ударом я бы, наверное, убил его и съел, как это делали братья, расправляясь с врагами, но вид беззащитного, истекающего кровью Алекса, почему – то остановил меня. Наверное, сказалось действие эликсира, я вдруг отчётливо увидел в Алексе себя и ясно вспомнил, как многому он меня научил. Безудержный гнев прошел, и я стал думать, как спасти Грина. Где-то в глубине души я понимал, что мой друг, в сущности, хороший парень. Он любил лес. Я смотрел на Алекса, лежащего, без чувств и вдруг ясно отчётливо осознал, что сам ничем не смогу ему помочь. Внутренний испуг за жизнь Алекса заставил меня вспомнить, что есть ещё такие же как Грин.
Раньше я их видел у реки и обходил стороной. Я решил отнести тело Алекса на берег к водопаду, потому, что чаще всего встречал людей там. Тому, кто найдёт моего друга, прошу, спаси его, помоги и коли выживет, напиши ему, что о нём помнит его дружище. Но если Грин захочет вернуться в мой лес снова, пощады не будет. Пусть помнит, что природа не падчерица и человек не её царь. Грсуг»
На этом запись, сделанная корявым почерком, заканчивалась. Вайхедик, нажал на звонок, и в палату вошла медсестра.
- Срочно позовите доктора – потребовал Вайхедик. Сестра удалилась. Скоро подошёл врач.
- Что случилось? – с тревогой в голосе спросил он – Вам плохо?
- Нет – ответил взволнованный Вайхедик – у меня для Вас есть важная информация. Вы же сами просили, если что узнаю о нём, рассказать вам.
- Так, так, - в глазах доктора засветилось любопытство – И что - же?
- Тот, кто находится в Вашей клинике не абориген, а пропавший натуралист Алекс Грин.
- Вот как – протянул врач – А где же тогда Абориген?
- Не знаю – задумчиво ответил спасатель – Мне известно лишь то, что зовут его Грсуг. А подписался Урсус.Странно всё. Какая-то тёмная история получается.
- Разрешите взглянуть? – попросил, доктор.
- Пожалуйста - ответил Вайхедик и протянул записную книжку.
Врач взял документ и самым тщательным образом стал рассматривать письмена, листая страницу за страницей. Там где было написано имя «Грсуг» его взгляд останавливался и скрупулезно изучал ломаные линии. Закончив чтение, доктор вернул дневник, сложил руки за спиной и заходил по палате. Ходил короткими шагами, не спешил и что-то бормотал себе под нос, потом вдруг резко остановился, достал из кармана платок вытер мокрый лоб и сказал.
- Это кажется невероятным, но это так.
- Что, невероятным? – не понял Вайхедик.
- Вы ошиблись мой дорогой, когда читали «Грсуг». На самом деле в тексте упоминается имя – «Урсус». Алекс Грин - натуралист, верно? Значит он знал латинский язык. Но в латинском языке нет слова «Грсуг», зато есть «Урсус». Дело в том, что из - за плохого почерка Вы приняли заглавную букву У за заглавную Г и последнюю букву «с» за «г», ибо они были не чётко прописаны. Поэтому нет никакого Грсуга, есть Урсус. И если это так, то нет никакого аборигена.
- Кто же тогда автор текста? – недоуменно спросил Вайхедик.
- А Вы знаете, как с латинского переводиться «Урсус»? – вопросом на вопрос ответил доктор.
- Нет – честно сознался Уляйне – ну не тяните. Говорите же?
- Медведь.