Стрит-рейсинг

Мир автогонок увлекательный, опасный и азартный. Выброс адреналина, шум моторов и постоянный риск. Но это профессиональные гонки. Доступ туда «простым смертным» в качесте участников строго заказан. Вот и устраивают такие люди уличные гонки, а по-американски – стрит рейсинг. Стриты стали очень популярны среди тех кто любит машины, любит азарт и опасность. Стрит рейсинг незаконный. Если участников поймают - ждут штрафы и огромные неприятности. Но это только распаляет азарт. Все стремятся получить от этой жизни как можно больше, пока она есть, эта жизнь. Смерть не часто приходит в гости к рейсерам. А вот травмы, переломы и разбитые вдребезги машины – практически каждую гонку. Но стрит это не только азарт, это еще и возможность заработать деньги. Иногда даже очень неплохие деньги. Но истинный рейсер ездит не ради выигрыша. Истинный рейсер едет ради удовольствия, ради возможности нажимать на газ, ради ощущения полета. Рейсинг в моей жизни значил очень много. Кому-то рейсинг приносит разорение, кому-то обогащение, кому-то разочарование, кому-то боль, кому-то смерть, а мне рейсинг принес счастье, а моим двум сыновьям он подарил жизнь.
Автомобили я любил всю свою жизнь – сколько себя помню. У моего отца была автомастерская, он автомеханик, и я всегда ему помогал. Он научил меня действительно классно разбиратся в автомобилях, а ездить я научился еще кажется до школы. Для меня машины и возможность ковырятся в них всегда было одним из главных удовольствий в жизни. Из школы быстрее домой и в мастерскую или в гараж к нашей машине. Я заразил этим своего лучшего друга – Олега. Мы вечно были вместе и в школе и после школы. И в гараже и в мастерской и на прогулках. Там же, у отца в мастерской я впервые и услышал о рейсинге. Отец помогал настраивать машину одному рейсеру. Теперь я понимаю, не стоило моему отцу позволять нам слушать о рейсинге. Мы заболели им, мы просто бредили гонками и начали строить планы когда мы туда попадем. Но тут было много проблем, первое мы были несовершеннолетними, второе у нас не было прав, хоть мы и ездили лучше многих водителей, третье у нас не было машины и самое основное – у нас не было денег на стартовый взнос. Перед каждой гонкой все кто хотели ехать вносили взнос – победитель забирал все. Долго- долго у нас с Олегом зрел коварный план. Мы наконец придумали как нам попасть и участвовать в рейсинге.
В классе мы с ним были самыми популярными, лидерами, всем нравились наши рассказы, то что мы были «крутые», что умели ездить на машине. Летом я даже катал одноклассниц по нашему поселку пока отец занимался в мастерской и не видел, хотя он не сильно возражал если только я не выезжал на дороги в город. Я знал что почти все девочки и нашего, и паралельного класса были тайно или явно влюблены или в меня, или в Олега. Нам это очень льстило. А когда после окончания 10 класса мы все-таки попали на рейсинг и стали там постоянно появляется и учавствовать в гонках, то вообще оставили всех конкурентов далеко позади. Мы с Олегом всегда были в центре внимания и именно мы задавали тему для разговоров в классе, это конечно были гонки. Только одна девченка никогда не слушала нас восторженно, всегда сердилась слыша разговоры о гонках, и пыталась доказать что добром это не кончится. Кричала что мы дураки. Вообще она странная была. Самая странная в класе. Новенькая. Она как раз в 10 классе пришла в нашу школу. Они с матерью переехали из другого города и поселились на нашем поселке, снимали времянку. Эта Вика, так ни с кем и не подружилась по настоящему, со всеми общалась ровно, только нас с Олегом не любила. Никогда не выходила гулять вечером. Ни с нами, ни без нас. Ни с кем не созванивалась, все время сидела дома. Ничего о себе не рассказывала. Да у нас никто сильно и не стал распрашивать – дружно пришли к выводу что она странная и оставили мысли о Вике. Парни ею не интресовались. Она всегда старалась быть незаметной, одевалась только в черное и никогда не старалась привлечь чье-то внимание. Строго говоря ее и слышно-то было лишь когда она пыталась прекратить наши рассказы о гонках, высказывала кто мы по ее мнению и что нам это просто так с рук не сойдет. Ну, и когда отвечала на уроках. Вика хорошо училась. Но списывать у нее никогда и никто не просил. Она тоже никогда никого и ни о чем не просила. Наверное была слишком гордая для этого.
Летом, после окончания 10 класса сбылась наша с Олегом мечта – мы стали истинными рейсерами. Мы ощутили вкус скорости и азарт гонок. Мы стали легендой нашего поселочка. Но легендой только среди молодежи, нашу тайну строго хранили втайне от любого взрослого. Даже Вика. Сейчас я понимаю, что если бы она захотела, то могла бы быстро остановить наши гонки – стоило лишь расказать все нашим родителям. Но она этого не сделала. Я даже и не знаю к добру это или нет. Вика всеми силами пыталась отговорить нас сама, но не вмешивала в это взрослых. Может это и было ошибкой. Но так мы понимали верность и честность – не предавать даже тех кто тебе не нравится. А Вика всегда была честной. Иногда, оглядываясь на прошлое, я сожалею, что Вика не наябедничала на нас. Но тогда моя жизнь сложилась бы по-другому.
В то лето, после 10 класса, мне должно было исполнится 17 лет, как раз в июне после окончания занятий. Жизнь казалась чередой удач и успехов. Вот она взрослая жизнь совсем рядом, но есть еще годик школы, есть еще возможность побездельничать. Вот они девочки, доступные и не очень, вот лучший друг рядом, и вот он рейсинг. У моих родителей была дача и летом они уезжали туда на выходные – на прополку, полив и уборку урожая. Я иногда с ними не ездил, и, временами, они ездили не на машине. Следовательно решалось сразу две проблемы – отсутствие прави и машины. Машина – вот она в гараже, родителей нет – они не узнают. А права, ну рейсинг поздно вечером или ночью, и там не спрашивают права. Оставался только взнос – но эту проблему я решил легко – соврал, что хочу новый телефон и попросил всех родных и друзей подарить мне на день рожденье… деньги. Вот так и получилось, что в конце июня были устранены все наши проблемы, мы с Олегом с утра стали возится настраивая мою машину для гонок. Мы понимали, что если не выиграем эта гонка будет первая и последняя. Шанса собрать столько денег больше не будет, также как и возможности взять машину.
Наша первая гонка. Мы с Олегом так волновались, что приехали почти на час раньше. Странно, но никто нас сопляков не прогнал. Наверное решили, что просто собьют с нас деньги и все, хотели увеличить призовой фонд. А мы и не думали что-то обьяснять или пытаться хвастаться – мы знали, что должны были выиграть. В ту первую гонку я и не обратил почти внимание на судью – человека, которые собирал деньги со всех участников и определял победителя в спорной ситуации. Я знал, что судья неподкупен, я знал что судья выбирается организаторами и, что, как правило судья постоянно один и тот же. Пока у него есть желание и возможность быть на рейсинге. На наших гонках судья всегда был в маске. Никто из гонщиков не знал, как зовут этого человека на самом деле, или как он выглядеть. Видны были только глаза – карие и безжалостно-властные. Все обращались к нему просто – судья. Его решение было окончательным и не подлежло обсуждению или обжалованию.
Та самая первая гонка врезалась в мою память четко – до каждой секунды, так же, как потом запомнилась и последняя гонка. На нашей первой гонке за рулем сидел я. Олег сидел рядом. Мы выиграли. Думаю это было просто удачей, а может просто нам так страстно хотелось выиграть, что мы осуществили свое желание – воплотили мысли в жизнь. Мы выиграли. Сорвали банк. Я купил себе телефон, Олег купил себе цепочку, и у нас теперь был запас денег для следующих взносов. В течении лета мы с Олегом участвовали еще в 5 гонках. Три из них выиграли, и купили себе автомобиль. Свой, личный, старый, но свой. Мы хранили его в старом заброшенном гараже. Мы долго и кропотливо приводили его в порядок, настраивали и переделывали. С началом учебного года наше участие в рейсингах стало постояным. Мы ездили на гонки каждые две недели, время от времени выигрывали. Это позволяло нам покупать запчасти и вносить стартовые взносы. Мы приобрели уважение среди гонщиков, с нами стали считаться, нас стали ждать на рейсинге. Мы с Олгеом ездили за рулем по очереди, но у каждого из нас был свой стиль. Хотя, если быть честным, побеждали мы в основном не благодаря мастерству, а скорее потому, что наша машина лучше других была отрегулирована для гонок. Мы брали мощностью и скоростью а не ловкостью и маневренностью. Мы были на вершине счастья.
Все это время Вика пыталась нас вразумить. Но мы только злились и скоро вообще перестали ее слушать. Мы были ослеплены своими удачами и, казались сами себе, почти богами. Прошла зима. Потекла весна – на носу выпускные экзамены и выпускной. Через неделю после выпускного в школе должна была состоятся одна из крупнейших гонок года – на нее сьезжались рейсеры из всех близлежщих городов. Супер-гонка, супер-выигрыш, супер-скорость.
За месяц до выпускного Олег меня поразил тем, что пригласил Вику на свидание. Она отказалась. А я не мог понять, что Олег в ней нашел. Тогда мой друг усмехнулся и спросил, а ты ей в глаза смотрел когда-нибудь? Я никогда не видел таких бездонно-синих глаз. Я понял, что Олег влюбился. Впервые. По-настоящему. Ирония судьбы – за ним бегал десяток девченок, а он влюбился в ту, которая не ставила его ни в грош и никуда не ходила. Не пошла она и на второе свидание и на третье. А когда Олег предложил сопровождать ее на выпускной она просто сказала, что не собиралась туда идти. Я не понимал, зачем столько усилий из-за какой-то девченки. А Олег был неумолим. Он продожал день за днем звать ее на прогулку. Она отказывалась.
Наш выпускной. Мы все так готовились к нему. Я пошел на выпускной с первой красавицей класса, да и школы тоже - Кариной. Мне тогда казалось, что я в нее влюблен. Олег не сказал с кем придет. Я начал подозревать, что он пригласил Вику, а она не согласилась и больше он никого не нашел. И придет один. К началу выпускного Олег опаздывал. Вика как и обещала не пришла. Олег появился перед самым началом с девушкой. Когда я глянул на его спутницу мне стало почти физически плохо. Меня одолела зависть. Я не мог понять, где он откопал такую красавицу и почему ее пустили в зал. На ней было дымчато-серое платье, светлые волосы рассыпаны свободными волнами, а глаза – глаза были удивительного оттенка синии, но с небольшим оттенком серого. Или это ее платье отражалось в глазах? Олег и девушка прошли к нам с Кариной. Карина скривилась – она не любила когда кто-то выглядел лечше, чем она. Тем более что я, как идиот уставился на спутницу Олега.
- Привет! Олег, ну ты даешь, ты не познакомишь меня с своей прекрасной девушкой? – наверное можно было придумать и что-то поинтереснее, но мой мозг плохо работал, я был просто ослеплен.
В ответ на мою фразу раздался взрыв смеха. Олег и девушка хохотали почти до слез. Когда она наконец смогла говорить и произнесла первую фразу я понял что я идиот. Клинический. Потому что Вика оказывается пришла на выпускной. И у нее действительно были бездонно синие глаза.
- Ваня сколько ты уже выпил? – Вика задала вопрос поблескивая глазами. – Или я стану милиардером, раз ты меня не узнал. – Она открыто потешалась надо мной. А я стоял и понимал, что я пропадаю, безнадежно, раз и навсегда. И еще я осознал, что впервые слушу ее смех. Вижу ее не в черном и с распущенными волосами. Впервые вижу ее улыбку. Да она просто красавица! И как мы не заметили этого? Никто не заметил. Кроме Олега. Она улыбалась ему. Ему, а не мне. И впервые муки ревности стали сжигать мою душу. Я понял, что близок к ссоре с лучшим другом из-за Вики. Той самой Вики, которую мысленно столько раз проклинал. Той, на которую никогда и не смотрел дважды. Той, которая нас постоянно ругала. Той, без которой так трудно стало жить.
Вечер выпускного прошел как в тумане. Карина смирилась, что нас будет четверо. И она кажется была довольна тем, что Вика потешается и смотрит слегка свысока на нас с Олегом. Карина была уверена в своей неотразимости и в том, что ночь выпускного мы закончим у нее дома, в постели. Еще когда я зашел за ней она сказала, что до завтрашнего утра у нее дома никого не будет. В тот момент мне это покзалось отличной идеей. Но уже к концу выпускного я понял, что не хочу идти с ней к ней домой. Я просто проводил ее до дома и ушел. Карина была шокирована моим поведением. Еще никто и никогда не отказывал ей. А я с завистью смотрел вслед Олегу и Вике, и испытал почти невероятное облегчение, увидев Олега через 20 минут после их ухода возвращающегося домой. Значит он тоже не остался с Викой. Хотя я не думаю, что Вика бы позвала или позволила бы. Она была выше , лучше и чище многих из нас. Я даже не сомневался, что Вика еще девственица и не станет спать ни с кем по поводу выпускного. И вообще ни с кем. Пока не убедится, что он ее действительно любит.
Выпускной стал началом чего-то нового. Он стал одним из самых лучших вечеров в моей жизни. И последним счастливым вечером детства. На следующий день мы пошли на пляж. Втроем. Я, Олег и Вика. Она как-будто оттаяла. На пляж она одела сарафанчик. Желтый. Оказывается у нее в гардеробе были не только черные вещи. А еще она оказалась потрясающе остроумной и веселой. И из ее глаз исчезло выражение насторожености. Вика светилась радостью, жизнью, свободой. Мы делились своими планами на будущее. Вика сказала, что будет поступать на психолога. Ей нравилась работать с людьми, она хотела работать в благотворительных фондах и помагать людям. Я планировал поступать на иженерно-физический – хотел проектировать машины. Машины я любил больше всего. А вот Олега родители заставляли поступать в медицинский. Его мать была врачом, и хотела того же для сына. Он не хотел. Но мать настаивала, и поскольку, особой тяги ни к чему кроме гонок у него не было, Олег согласился подать документы в медунивер. Мы прекрасно провели этот день, и следующий, и еще один. В тот третий вечер Олег поцеловал Вику на прощание. А я пытался сохранить на лице выражение безразличия. Но сердце мое с места сдвинулось. Мне было невыносимо смотреть на них. Они отлично подходили друг другу – красивая пара блондинов. И их глаза так были похожи. Синие. Синие, но с разными оттенками – у Олега с зеленцой, у Вики с стальным оттенком. Я был рад за них. Наверное. Но мне было жаль, что это не я целую Вику.
А на следующий вечер Вика узнала о гонке. Она опять кричала на нас, потом плакала, потом сказала Олегу, что если он ее любит, то не поедет на гонку. Я если хочу могу ехать, но Олег должен остаться дома. Олег заупрямился. Он накричал на нее в ответ. Он кричал, что гонки это его жизнь. Что он живет рейсингом. Что Вика дура если не понимает его. Что она должна принять его увлечение. Вика выслушала его с каменным лицом и спросила:
- Это все, что ты хотел сказать? Что я должна принять твои гонки? Ты не откажешся ради меня от них? Тогда прощай.
Вика четко развернулась на каблуках и пошла домой. А Олег все еще кипящий крикнул:
- Ну, и иди, иди, я выиграю, я приеду к тебе утром после победы и ты передумаешь. Я люблю и тебя и гонки. Но гонки были в моей жизни дольше!
Вика даже не обернулась. Кажется она плакала. Но ее голова была гордо вскинута вверх. Плечи прямые и вся она опять выглядела ледяной. Назавтра на базаре мы издалека увидели ее. Опять с мышиным хвостиком и в черном. Она отвернулась. Олег только скрипнул зубами. В этот день он купил ей в подарок золотой браслетик с маленьким сердечком висящим на браслете.
- Я подарю его ей после победы. – сказал тогда Олег. И отдал браслет на хранение мне. Я был с барсеткой, он без сумки. В эту ночь была мега-гонка сезона.
Мы приехали на эту гонку как всегда. Заплатили судье взнос. Встали на линию старта. Олег был за рулем. Я сидел рядом. По негласному договору мы решили, что пока это будет последняя гонка. Не навсегда. Но если мы выиграем ее, то ради Вики не будем больше пока участвовать в рейсинге. Тем более что банк в этот раз был очень большим. На гонку приехали рейсеры с трех областей. Старт был дан. На втором из пяти кругов по пересеченной местности Олег вырвался вперед. Его глаза горели. В наших жилах бежала уже не кровь. Один чистый адреналин. Пьянящее предвкушение победы – мы далеко оторвались от остальных, и хотя впереди было еще три круга – мы уже видели себя победителями. Олег радостно засмеялся. И тут машину занесло на повороте, нас перевернуло и потащило в кювет. Я никогда не смогу восстановить в памяти те ужасные мгновения. Кажется я закричал. Или это закричал Олег? Нас потащило на полной скорости к железнодорожному переезду, на крыше. Семафор мигал. По рельсам приближался поезд. Это последнее, что я помнил. Огни семафора освещавшие дорогу впереди, и ужас. Ужас смерти в глазах Олега. Или это были мои собственные глаза в зеркаде заднего вида?
В себя я пришел через 4 дня. В больнице. Рядом с моей кроватью сидели родители. Седая мать. Я не узнал ее. Моя мама, моя милая, нежная, молодая, седая мама. И отец. Отец, который выглядел так, словно он прожил уже не одну жизнь. Они расплакались. А я был настолько потрясен, что не мог сказать не слова. Я был под капельницами. Боль постепенно нараставшая отдавалась в голове, в ногах, в ребрах. Мама так крепко прижала меня к себе, что я чуть было не задохнулся. Отец молчал. Но его глаза были очень выразительны. Я думал, что на мою голову польется куча нравоучений и куча упреков. Но родители ничего мне не сказали. Хотя они конечно же знали, как я попал в аварию, что мы участвовали в рейсинге, что у нас была незаконная машина. Родители наверняка знали о всех гонках в которых мы участвовали. Мы. Я вспомнил об Олеге.
- Мама, я сильно разбился? Не волнуйся, уже все хорошо, я чувствую себя хорошо. Мама, не плачь, не плачь, пожалуйста. – мой голос напоминал карканье. Я не узнал свой голос.
Мама опять обняла меня и сказала:
- Да, милый, все будет хорошо. Ты жив. Все хорошо. – и она опять расплакалась.
- Мама, а Олег? Как Олег себя чувствует, он тоже тут, в больнице?
Мать отвела глаза. А мое сердце замерло. Опять застыло, как тогда в машине, за миг до того как я потерял сознание.
-Мама! Мама, что с Олегом? Он еще без сознания? Сколько времени прошло.
Мать не смогла ничего сказать и резко вышла из палаты. Я перевел взгляд на отца. Он тоже плакал.
- Ваня, сегодня четвертый день как ты в больнице. А Олег. Олега вчера похоронили. Он не страдал. Он умер на месте, еще до того как к вам подьехали первые машины, что ехали за вами. Ему никто не мог помочь.
Олега больше нет. Я даже не смог заплакать. Я не поверил. Я хотел закричать, что они ошиблись. Я хотел сказать, что его не могли похоронить. Он же так хотел жить. Он не мог, не мог умереть. Он же был влюблен в Вику. У меня же в барсетке лежит браслетик для нее. Я обещал отдать ему его утром. Я посмотрел на отца надеясь, что он скажет, что ошибся, что пошутил. Но в его глазах стояла лишь боль. Олег для моих родителей был как сын. Мего лучшего друга больше нет. А я даже не был на похоронах. Его родители, тетя Люда и дядя Саша. Я не мог представить как я посмотрю им в глаза. Олега нет. Он умер. Я убил его. Рейсинг его убил. Он сам себя убил. Вика. Я подумал о ней. Я подумал о том, что только эта девушка с самыми красивыми синими глазами видела угрозу. Она как-будто знала, что все так и кончится. Она не хотела его пускать. Наверное чувствовала. Наверное она его любила. Олег и Вика. Они стали бы прекрасной парой. Я застонал. И заплакал, от бессилия. Олега больше нет. В этот миг я понял, что никогда больше не буду участвовать в рейсинге. Я не смогу сесть в машину. Я никогда не забуду этой последней гонки. Ирония судьбы. Тогда когда мы решили уйти из рейсинга, рейсинг сделал наше решение окончательным. Я понял, что мое детство кончилось. Окончательно. Навсегда.
Тетя Люда и дядя Саша пришли ко мне на следующий день. Я смотрел в окно. Они плакали. Дядя Саша только спросил:
- Вы были счастливы? Оно того стоило?
Я смог только кивнуть.
– Мы почти выиграли эту гонку. Олег, он был за рулем, он действительно был счастлив, за миг до того как… до того… до..
- До аварии, - помог мне дядя Саша. Я снова кивнул.
- И еще, вы знали, что он влюбился? Он действительно влюбился. И она кажется отвечала взаимностью. Я думаю он был счастлив.
Тетя Люда сказала:
- Да, она пришла к нам после похорон. Принесла фотографии с пляжа. Олег на них действительно выглядел счастливым. Она просто отдала фотографии – сказала, что пусть мы запомним его таким – молодым, веселым и смеющимся. И любящим.
Я зажмурился, но слезы все равно текли по моему лицу. Родители Олега тихо вышли. Мои однокласники приходили ко мне. Тихо мялись на пороге и уходили. Все они уже знали то, что я узнал лишь при выписке. Я стал калекой. Моя правая коленная чашечка была полностью раздроблена. Врачи ничего не могли сделать. Я остался на всю жизнь с негнущейся ногой. Но я был жив. Хотя в тот миг мне хотелось умереть вместе с Олегом. А лучше вместо него. Он был лучше меня. Честнее. Красивее. И он был влюблен. А я нет. Я в душе умер. Меня угнетали сочувственный взгляды, немые укоры и обвинение в глазах моих родителей и родителей Олега. Я вышел из больницы только через месяц. Еще через две недели после выписки я нашел в себе силы приехать на могилу Олега. Я поехал сам. Я провел на кладбище весь день. Просто сидел на земле возле его могилы. Я не мог говорить, не мог думать, не мог чувствовать. Я был в оцепенении. Я так и не нашал в себе силы поверить. Я не видел похорон. Я не видел Олега в гробу и не мог поверить, что мой лучший друг, мой веселый, влюбленный, лучший друг лежит сейчас там, в земле. И я никогда уже не поговорю с ним, не будет пьянок и не будет свиданий вчетвером. Не будет разговоров и гонок. Не будет больше счастья и беззаботной легкости. Уже уходя я пообещал моему другу, моему лучшему другу, что я отдам его последний подарок Вике. И расскажу ей как он ее любил. Я еще не видел Вику. Она единственная, кто не пришел ко мне в больницу. А я все еще не нашел в себе сил пойти к ней. Но в тот миг на кладбище, я пообещал Олегу, что завтра же пойду к ней и потдам его подарок. На память.
На следующее утро я пошел к Вике. Она не вышла ко мне. Вышла ее мать. Я впервые увидел эту женщину рядом. И я понял, что дочь пошла в мать. Такой красивой женщины я еще не видел. Такой красивой и такой грустной. Она посмотрела не меня и сказала:
- Входи, а я все ждала когда ты придешь. Входи, Вики нет дома. Но я думаю, нам стоит поговорить.
Я слегка потрясенный пошел за ней. Никто из наших одноклассников никогда не был в гостях у Вики. Никто не видел как они живут. Когда я вошел, а вернее прохромал в их времянку я замер потрясенный. Все стены были увешаны плакатами с машинами. С настоящими гоночными машинами. На шкафу стояло 5 кубков. Кубков с гонок. С настоящих гонок. В этом доме все дышало автомобильным спортом. А со стены смотрел с большого портрета улыбающийся гонщик, снявший шлем и державший его в руках. Видимо он был снят сразу после победы. Он стоял рядом с гоночным болидом. Портрет был в черной траурной рамке. Мать Вики проследила за моим взглядом. Указала рукой на диван:
- Садись. Это мой муж. Отец Вики. Мой покойный муж. Он был гоншиком. Разбился насмерть на одной их гонок. После этого мы с Викой сменили место жительства. Переехали в ваш городок. После этого Вика перестала смется. Перестала носить яркую одежду. Перестала быть ребенком. Она очень любила отца. И любила гонки. Раньше. Она выросла на треках. Среди гонщиков. Среди гонок. Я за нее волновалась. Пока твой друг не стал таким настойчивым. Не уговорил ее выходить гулять. Пока он не вернул ее к жизни. И тут вы глупыши разбились. Наверное Вика уже никогда не станет прежней.
- А вы? – я спросил ее тихо. Теперь я лучше понимал Вику. Я представил себе, что на должна была чувствовать слушая наши разговоры. Слушая нас – желторотых птенцов. Кто были мы и кем был ее отец. Я понял ее тревогу. Ее крики, ее слезы. Я понял ее саму.
- Я?, - ее мать улыбнулась, грустно, обреченно. – Я всегда знала в душе, подозревала, что так и будет. Но мой муж любил гонки намного больше чем любил нас. Он мог бы уйти, но был бы несчастным. А так. Так он умер счастливым, идя первым, видя свою победу, ощущая ее вкус на своих губах. Я уверена, он умер счастливым.Я не могла лишить его счастья, я не могла лишить его гонок, я не смогла убить в нем его счастье.
- Олег, тоже умер счастливым, мы шли первыми.
- Наверное, это судьба всех гонщиков, погибнуть за миг до победы, погибнуть счастливыми.
-А где Вика?
- Она уехала. Поступать. Она просила, если ты придешь не говорить в какой город она поехала. И я не скажу. Лучше если она забудет тебя и Олега. Пусть ничто не напоминает ей о гонках.
Я протянул ее матери браслет.
- Олег купил это для Вики. В тот день, ну, в день перед гонкой. Он собирался подарить его ей утром. После победы. Пожалуйста, передайте этот браслет Вике. На память. Олег был бы рад. Я обещал ему передать. Пожалуйста.
Мать Вики взяла браслет и долго на него смотрела. Потом кивнула. В ее глазах сверкали слезы. Я тихо вышел. Вика уехала. Я понял, что она не вернется сюда никогда. Сомневаюсь, что и ее мать долго проживет тут. Скорее всего опять переедет. Но поступок Вики натолкнул меня на мысль. Вернувшись домой я стал собиратся. Я понимал,что тоже не смогу жить тут. Где все наполнено воспоминаниями. Наполнено счастьем и прошлым. Наполнено Олегом.
Я тоже поехал поступать в дургой город. Родители кажется поняли меня. Я поступил. Теперь, став студентом, я с головой ушел в учебу. Я старался заглушить боль и мысли. Я закончил вуз с красным диплом. Я стал лучшим проектировщиком машинза последние 10 лет – именно так сказал декан вручая мне диплом. И потекли рабочие будни. Крупный автомобильный концерн взял меня в свое конструкторское бюро. И я проектировал. Создавал новые машины. Разные машины. Для любых случаев. Кроме гоночных. Я не проектировал гоночных машин. Но гонки еще были живы во мне. Где-то в глубине души еще бурлил азарт. И даже имея несгибающуюся ногу я все равно время от времени просыпался ночью с гулко бьющимся сердцем – мне снился рейсинг. Проработав два года я краем уха услышал о рейсинге. Я выкинул эти мысли. Но потом не удержался – поехал. Нет я не учавствовал, просто смотрел. Я вновь ощутил этот мир. И вновь погрузился в это. В ту ночь я почти не спал. Мне снились наши гонки. А еще через неделю, когда я выходил с работы ко мне подощел один человек.
- Иван Сергеевич, простите, мы не знакомы, но у нас к Вам есть одно предложение. Я думаю Вы согласитесь. Разрешите пригласить Вас на ужин и все обьяснить?
Я опешил. Никто и никогда ко мне так не обращался. Неужели мне предлагают шпионаж? Или что-то от меня хотят? Я был заинтригован. И решил выслушать этих людей. Имено, что людей. Их было трое.
Мы ужинали в лучшм ресторане, в отдельном кабинете. Эти трое были известны мне, по телевизору они часто мелькали – депутат горсовета, директор одного из заводов и директор самого крупного банка нашего города. Трое друзей, трое партнеров, трое организаторов рейсинга.
Мне предложили стать судьей. Оказывается один из гонщиков, на том рейсинге, куда я поехал узнал меня. Я изменился, но моя хромота подсказала гонщику кто я. И он рассказал обо мне. Организаторы навели справки. Я был без семьи, честный, и отлично разбирался в машинах. Я мог раскусить незаконные махинации. Я знал рейсинг изнутри. Я был гонщиком в прошлом. Я подходил на роль судьи. Их судья уже некоторое время назад хотел уйти. Ему давно искали замену. А кроме того я был неместный, а следовательно беспристрастен. Я сказал что подумаю. Они согласились. Дали мне неделю. Всю неделю я не знал, как поступить и по три раза на день менял решение.
Когда прошла неделя, я почти решил отказаться. Но когда пришел в тот же ресторан на ужин, мой голос сам собой брякнул:
- Я согласен, только я буду носить маску. Как тот судья, что был на моих гонках в юности.
Они согласно кивнули. Так я стал судьей и вернулся в гонки. Опять попал в мир рейсинга.
И снова завертелась бешенная адреналиновая жизнь. Сам я уже не гонял, но быть судьей мне нравилось. Я следил, чтоб не было никаких изменений серьезных в авто побеждавших в гонках. Как инженер и автомеханик я хорошо подходил на эту роль. А еще я никогда не стремился к обогащению – потому рейсеры не боялись, что пока они на круге я смоюсь со ставками, с их деньгами. Мне нравилась моя роль. Я наслаждался этой жизнью. Пока на гонках не появился еще один человек в маске. Рейсер.
Примерно раз в квартал проходила одна большая гонка – с высокими ставками, с большим количеством гонщиков и с сложной трассой в ночи. В этот раз она проходила в октябре. Мрячка. Туман. Но гонщиков много. Я принял ставки , зарегистрировал всех и тут за пять минут до начала подлетела машина. Черное бмв. Классика жанра «черный бумер». Украшенный. На капоте композиция из цветов, на крыше два сердца. Вместо номеров спереди надпись – НЕВЕСТА, сзади СВАДЬБА. Дверцы и багажник тоже украшены. Увидишь машину без этой мишуры – не узнаешь. Открылась дверца и водитель вышел. Точнее вышла. Потому что из машины вышла – невеста. В белом платье, волосы собраны в пучок и залиты сверкающим лаком , цвет и не разобрать. На волосах сверху фата, закрываюая лицо, а под фатой еще и маска.
- Ставки еще берете? – невеста обратилась ко мне низким грудным голосом.
Я смог только кивнуть – она протянула мне свернутые бумажки. Я пересчитал и кивнул
– Как вас записать?
Она удивленно вскинула бровь. Светлую. Так что она показалась над маской.
- Невеста. Сбежавшая невеста.
Гонщики, ожидавшие старт уже оценили нового участника. Послышался свист. Окрики и предложения разного характера. Она даже не посмотрела в их сторону. А только спросила:
- Каков призовой фонд?
Я написал на листике цифру и показал. Она задумчиво глянула и кивнула.
- Победитель забирает все?
-Да. Но не надейтесь на победу. Тут лучшие гонщики и лучшие машины сегодня. Бумер машина хорошая, но она не вытянет на победу. Простите, если расстроил. Ставку еще можно забрать.
-Да, детка, забери ставку. И подожди пока я выиграю, потом мы с тобой отметим. Если тебе нужны деньги я заплачу тебе с призовых денег. Может даже и половину если ты постараешся.
Невеста смерила гонщика-фаворита презрительным взглядом:
- Из своего выиграша выделю тебе сотню баксов – напьешся и забудешся о своем поражении.
- Когда старт? – этот вопрос невеста адресовала мне.
- Через 5 минут.
- Тогда пойду прогрею машину. Она развернулась, взметнув платьем и прошествовала к машине.
А я стоял и смотрел ей вслед. Пытаясь убедить себя, что у меня галюцинации. Через фату и прорези в маске на меня смотрели самые синие в мире глаза.
Я дал старт. Гонщики умчались – бумер ушел с линии старта последним. Теперь я увижу машины только за минуту или две до финиша – на последней прямой. Я приготовился. Обычно в таких крупных гонках приходилось мне выбирать победителя. Машины приходили капот к капоту. Но не в этот раз. Не сегодня. Сегодня победитель был явным. К финишу на полной скорости, закладывая головокружительные виражи с большим отрывом неслась машина. Черный бумер. Украшенный свадебной символикой. Она не шутила что выиграет.
Победа была чистой. Я осмотрел двигатель. Ничего против правил в нем не было. Гоншики были в полном онемении. Невеста подошла ко мне – получила выигрыш. Молча села в машину и дала по газам. Но потом вдруг резко развернулась около машины фаворита и швырнула в щель окна сто долларов.
- Я ж обещала, тебе, чтоб ты залил горе.
И ее машина скрылась в ночи. Я следил взглядом за машиной и вдруг понял, что водитель после первого поворота потушил фары. Я чуть не дернулся ей на помощь. Но понял, что она не хотела чтоб за ней проследили или нашли. Вряд ли она вьедет в город все еще в это одежде и с заклеенными номерами. Первый же гаишник остановит. Значит она снимет маскарад где-то, а может даже и переждет до утра. Я краем уха слушал восхищение гонщиков. Их изумил стиль ее езды. Отчаянная скорость машины и явное нежелание гонщицы быть впоследствии узнанной. Такой маскарад надежно защищал ее и ее машину. Узнать их на улице будет очень трудно. Сегодня на увезла чуть больше пяти тысяч. Долларов. Я знал, что наш фаворит расчитывал выиграть. Он был уверен в победе. И мне не очень понравился взгляд, которым он проводил бумер. Однако баксы поднял с земли и положил в карман. Мне стало тошно от этого. Я повернулся к своей машине и неспешно поехал домой.
Да, я водил машину сам. На то я и инженер. У меня не было педалей – все переключение на руле. Сам разработал оригинальную систему, отец помог это воплотить. Я гордился своей машиной. А самое главное мог ее не запирать – угнать ее очень трудно – вернее трудно, почти невзможно уехать на ней кому то кроме меня. К тому времени как я добрался домой, мне на мобильный позвонили организаторы. Им было интресно как прошла гонка. И, кроме того, им было интересно кто выиграл. Я все рассказал в подробностях. И о новой гонщице и о ее триумфальной победе.
- Вы не спросили ни имени, ни координат?
- А зачем? Мы никогда этого не спрашиваем. Разве она чем-то отличается от других?
- нет. Хотя она женщина. Женщинам не место в таком рискованном деле как рейсинг.
- Тогда впишите это в правила! – вспылил я. – Ни что в правилах не указывает на пол гонщика. А ездит она лучше всех. Я осмотрел двигатель ее машины. И до старта и после финиша. Не было никаких изменений. Не было форсажа явного. Она выиграла чисто. С большим отрывом. Она мастер экстра-класса. Вы знаете я и сам был когда-то непохим гонщиком. Да и наши фавориты сильны. Но эта девушка всех заткнет за пояс.
- Успокойтесь Иван Сергеевич, успокойтесь. Вас никто ни в чем не винит. И менять правила мы не будем – особая прелесть рейсинга в практически полном отсутствии правил. Но все же не хотелось бы, чтобы на наших гонках кто-то погиб. Тем более девушка.
- Знаете, она такие усилия приложила чтобы скрыть кто она. Не думаю что мы увидим ее еще раз.
Но я оказался не прав. Сбежавшая невеста появилась вновь. И снова только на мега-гонке. На этот раз у нее була красная шкода, но опять теже наклейки, такой же маскарад. Теже украшения и такая же форма одежды. В этот раз ее взнос состоял из множества мелких купюр. Как будто он собирался по крупицам, или вклад делали многие. Это заинтересовало меня. И снова голос и снова глаза. Глаза которые опять начали снится мне по ночам. Преследовать днем и будить воспоминания. Воспоминания о самых счастливых днях в моей жизни. О самой счастливой неделе.
Эту гонку невеста выиграла так же легко. Она забрала банк и скрылась с глаз на полной скорости и в полной темноте. Без фар. По снегу. Но мне почему-то не было страшно. Я был в ней уверен. Она доедет домой целой и невредимой. В этот раз ее появление вызвало больше разговоров. И более продолжительных. Стали высказыватся догадки кто это мог быть. Но самое главное – кто мог ей сообщать о месте и времени гонок. Ясно же что узнать такую информацию можно только от посвященных. А значит она как-то связана с рейсерами. Но кто она так и не смогли придумать.
Я в этот раз уезжал последний. Я хотел найти место где она переодевается. Я знал что примерно ищу, а снег мне помогал. Место я нашел. Наверное меня вело чутье. Потому что выйдя из машины я на снегу увидел вещь которую она потеряла. Как Золушка. Только вот эта вещь не оставляла уже сомнения кто она. Я понял, что не сошел с ума. В свете фар моей машины на снегу блестел золотой браслет. Порванный. А на нем сердечко. Я знал этот браслет. Я сам помогал выбирать его, вечность, нет целую жизнь назад.Тогда когда я еще был счастлив.
Вика. Девушка с самыми голубыми глазами. Дочь гонщика. Человек ненавидивший гонки. Человек, который на моих глазах выиграл две сложнейшие гонки у рейсеров со стажем. Вика. Человек, которого я любил.
Я подобрал браслет, спрятал его в карман. Утром отнесу в ювелирный пусть его запаяют. Я хотел вернуть браслет Вике. Хотел, но и боялся. Ведь узнать меня она никак не могла. Я в маске, в палше, в капюшоне. Помнить мой голос через столько лет? Помнить меня? Нет, определенно Вика не могла меня помнить. Просто вернуть ей браслет? Сделать вид. Что он порвался возле меня? Что я случайно его нашел? Не думаю, что Вика помнит где точно его обронила, а может она еще и не заметила потери. Я не знал как именно, но был уверен что верну браслет Вике. Может на следующей гонке.
И опять потянулись беспросоветные дни ожидания. Гонка следовала за гонкой. Невеста не появлялась. Браслет я постояно носил с собой. Я надеялся на встречу с Викой. Иногда просто ездил по улицам выглядывая ее. Всматривался в лица прохожих. Но все это было как искать иголку в стоге сена. Я почти уже совсем отчаялся, когда мне помго его велиество Случай. Наш автомобильный завод времы от времени проводил благотворительные акции. Среди наших подшефных организаций был детский дом. И к праздникам, мы всегда возили туда подарки. Каждый год по очереди. В этом году мне выпало сопровождать начальника в детский дом. Директриса напоила нас чаем, и говорила, говорила, говорила. Рассказывала о своих воспитанниках, показывала комнаты, благодарила за подарки и сладости для детишек. Я е почти не слушал, разглядываю окружающую обстановку. И тут мой взгляд случайно скользнул по доске почета. Надо же, тут еще сохранились с советских времен доски почета с фотографиями передовиков. По цетру висела огромная фотография... Вики.
- Кто это? – сорвалось с моего языка.
Директриса остановила поток своих излияний.
- А это! Это Викочка. Наш самый лучший психолог. Она такая умничка. Знаете, дети ее просто обожают. Особенно Сашенька. Она даже хотела усыновить этого малыша. Но к сожалению ей коммисия не дала. У Саши редкое заболевание, ему нужна операция на которую уйдет около 10.000 долларов. Условием для усыновления этого ребенка является возможность оплатить операцию и восстановление. Но наверное Вика решит и эту проблему. Вы знаете, она где-то умудрялась уже дважды находить спонсоров, на оплату лечениям двум нашим воспитанникам, которые требовали срочного вмешательства. Правда эти люди пожелали остатся инкогнито. Даже я не знаю кто оплатил лечение детей.
- А какие были суммы? – спросил я, внезапно пересохшими губами.
Директриса назвалаи сроки и суммы. Теперь я понял, что заставило Вику сесть за руль. Ее выигрыши в гонках совпадали с «благодеяниями» меценатов. Дети оказались сильнее страха и ненависти к гонкам.
Десять тысяч долларов. Это очень большая сумма. И я уже понял, что на следующей гонке невеста приеде опять. Тем более, если она настолько любит мальчика, что готова его усыновить.
Первым порывом было найти Вику и отдать браслет прямо сейчас. Но я не мог. Так я бы выдал себя. И еще, еще я боялся что Вика не даст мне в моем настоящем облике хоть заговорить с ней. Она никогда не пыталась ни увидится со мной, ни узнать что-то обо мне. Наверное, я был неприятным мометом ее прошлого, напоминавшего ей о том, кого она потеряла. О всех кого она потеряла из-за гонок. Я решил отдать ей браслет после окончания онки. И еще, я решил, что если она не выиграет я отдам этому малышу все свои збереженя. Я оплачу операцию мальчику, которого она так любит.
Итак, гонка. Мегагонка. Мегаставки, мегавыигрыш. Постоянные участники. Постояння ставка – 200 долларов. Постоянный накал страстей. Постоянное лукавство и хитрость. Успела. Она успела! Вика появилась пракиически перед стартом. Я уже думал она не приедет. Почти бегом устремилась ко мне – сделать взнос. И тут...
- Господа, я думаю, нам над поднять ставки, - прозвучал ленивый тягучий голос нашего постоянного фаворита. Того, которого Вика отшила. И которого дважды обошла. – Давайте повысим ставку до 300? Как судья не возражаете? Вот еще сотня с меня.
Все участники подходили и доюбавляли деньги. И только заглянув в глаза Вики я увидел панику. Я понял. Нет у нее этой добавочной сотни. Обычная ставка в мегагонке 200. И в этот раз в ее руке тоже были зажаты мелкие купюры, значит собирает по кусочкам. Я сам подошел к ней.
- Ваша ставка?
Она посмотрела мне в глаза: - Я не буду ехать, у меня нет столько. Только 200.
Я протянул руку за деньгами и она автоматически отдала их мне. Я вписал ее имя в список.
- Эй, ее ставки не хватает! – крикнул наш фаворит.
Я демонстративно открыл кошелек и доложил сотню
- В отличии от Вас, - я чуть насмешливо выделил это «от Вас», - я джентельмен. Дама участвует.
Я протянул руку, взял ее ладонь в свою, и положил в центр ее браслет, сомкнул ее пальцы на нем и прошептал.
- Вика, выиграй, пожалуйста, ради Саши.
Она застыла. Подняла на меня голову и попыталась что-то увидеть за маской.
- Кто вы??? – прошептала она почти побелев.
- Поговорим позже, сейчас будет старт. – и я легко подтолкнул ее в сторону ее машины. Сегодня это был мерседес.
Вика застегнула браслет на руке. Оглянулась еще раз на меня. И села в машину.
Это была ее лучшая гонка в жизни. Она обошла всех не то что корпус. ЕЕ машина пришла к финишу в гордом одиночестве. А гордился ею. Фаворит бесновал. Я хотел дать ему в морду, но потом передумал. В итоге я думаю он услышит о себе многое, о тех кого подговорил поднять цену. Наверняка он обещал вернуть им после гонок эту лишнюю сотню. Когда выиграет гонку. Но он ее проиграл.
Я с радостю вручал Вике ее выигрыш. Там хватит денег и на операцию, и на реабилитацию и на усыновление. Она вернула мне сотню. Села в машину и уехала. Я смотрел ей вслед и мое сердце разорвалось. Я был почти уверен, что она останется. Я уезжал последним. Как и всегда. Но сегодня я позвонил организаторам и попросил найти мне замену. То что произошло сегодня. Я разочаровался в рейсинге. Рейсеры были такими мелочными и такими коварными. Мне стало тошно. Я не хотел больше быть судьей этих лицемеров.
Закончив разговор, я скинул плащ, маску и собрался ехать. И в этот миг услышал шум мотоора. Одется обратно я все равно бы не успел. Мерседес. Уже не украшеный. И Вика. В джинсах, свитере, с распущеными волосами и с улыбкой.
- Я думала, что ты тут ночевать будешь, Вань. Кто поедет впереди, ты или я? – и она улыбнулась. Мое сердце сделало сальто и вновь забилось. Мне хотелось кричать от восторга. Она узнала меня и все равно вернулась. Вика не будет избегать меня!
Мы проговорили всю ночь. А потом встретились после работы. И еще. И еще. Я ушел с поста судьи. Она пообещала больше не гонять. Мы поженились. Вылечили и усыновили Сашеньку. А через год после свадьбы у нас родился наш сын. Маленький Олежек. Мы приехали все вчетвером в наш город. И пришли все вместе на могилу Олега. Его тезка и внешне был на него похож. Весь в Вику. Иногда, когда я смотрю в его голубые глаза, мне кажется я вижу там своего друга. Но это конечно только так кажется.
Благодаря рейсингу я нашел свою истинную любовь. Я нашел самую лучшую женщину. А мои сыновья, ну они живут благодаря гонкам. Одному они подарили операцию и второй шанс, а второму дали возможность появится на свет. Я одинаково люблю их, и родного и приемного. И я столько раз говорил Богу спасибо за них, за всех троих самых родных и любимых мне людей, подареных мне гонками.
Шум мотора, азарт погони и торжество жизни. Рейсинг. Мой рейсинг. Я буду вечно ему благодарен. За любовь, за жизнь, за семью.