молчаливый слон

Молчаливый слон.
………Мы с ним разговаривали. Но, только, молча. Это, наверное, не понятно, но если бы у вас был такой собеседник, вы меня поняли бы. Он научил меня так разговаривать. У него были красивые, умные глаза… Нам было очень сложно выходить на прогулки. В лифте он не мог поместиться, и мы потихоньку спускались с седьмого этажа и шли гулять. Моим мыслям он всегда согласно кивал своей головой, а если я думал неверно, или путался в объяснениях, он шлёпал себя ушами по щекам, но никогда не злился. Многие помнят, как мы прогуливались по центру города, я и мой индийский слон. Хорошо, что он был индийским, а не африканским. Африканские слоны очень большие и разговаривать, молча, не умеют. Мы были всегда вместе.
…Но люди не хотели, что бы по их городу расхаживал слон, с умными глазами и всегда с худощавым, бородатым мужчиной бредущим рядом с ним. Они не смотрели по сторонам и не обращали внимания на милиционеров. Они не замечали прохожих и не участвовали в акции - выбери или проиграешь. Они просто ходили по городу и потом невесть куда исчезали.
Однажды мэр города со своей свитой вышел на улицу Кирова и встретив их около своей мэрии, сделал им замечание, что бы они не ходили без дела, а приняли бы участие в очередной акции - выбери или проиграешь. Но, ни слон, ни мужчина, который его выгуливал, не обратили на мэра и его свиту никакого внимания. Они просто прошли мимо, обдумывая суть мироздания и какие-то, ещё глобальные проблемы.
………На лбу у него были твёрдые волосики. Мне нравилось их гладить. Они щекотали мне ладонь, а он щурился и хлопал меня ушами от удовольствия. Однажды мы потихоньку, как обычно, спустились с нашего седьмого этажа и пошли по улице Куликова в сторону города, но я вдруг вспомнил, что забыл свой сотовый телефон. Я привык, что он всегда лежит в кармане, готовый в любую секунду позвонить. Бывает же так, не звонит никто, не звонит и раз, позвонил знакомый старый, или знакомая… я оставил его одного и побежал назад. Рядом с ним остались несколько детей всегда любопытных и всегда добрых.
Я не мог сразу найти свой телефон. Прошло минут десять, но что могло случиться за это время? Вселенная существует миллиарды лет,… Что для неё эти десять минут? Но, оказывается, может измениться многое.
…… Проезжающий по улице Куликова, милицейский патруль, доложил о не санкционированном кормлении незарегистрированной животной единицы.
Дети стоят и кормят слона, не имеющего ни регистрации, ни вида на жительство, вообще ничего не имеющего, даже без бивней. Тут же об этом было доложено на центральный генеральский пульт города. Немедленно главный милиционер города связался с мэром и к той информации, что была, добавил, что за слона в городе никто не платит налогов. Мэр приказал немедленно прекратить безобразие и тут же доложить об этом прекращении.
…………Когда я вышел из подъезда, я увидел, как важный милиционер родом из Володаровки, тренированным ударом въехал моему слону по животу. Потом он ударил его дубинкой по голове. Вокруг моего слона собрались остальные милиционеры и стали пинать его ногами. Я подбежал, что бы отогнать их, но дети взяли меня за руки и сказали, что если я ударю милиционеров, они убьют и меня тоже. Не мог же я разбрасывать детей, вцепившихся мне в руки. Я только кричал. Молча. Так как научил меня слон. Ведь это люди. Если мы умели разговаривать, молча со слоном, то люди могли же меня понять.

Неожиданно приехал мэр. Он подошёл ко мне и сказал, что я не плачу налогов. Вообще никаких, и что меня необходимо посадить в тюрьму. Я ему сказал, что не бывает же налогов за дружбу со слоном, но он сказал, что слон мёртв и я должен возместить убыток городу. Я нанёс убыток всему городу, потому, что слон много ел, и съел очень много лебеды и льна. Я стоял рядом с ещё не умершим другом. Он говорил со мной. Он разговаривал грустными, мутными глазами, он разговаривал движениями уха, и биением своего сердца. А мэр требовал от меня чистосердечных признаний в неуплате налогов и в неуважении к городу. Я почувствовал, что я умираю. Я жив, но я, почти умер. Мы не произносили звуков, но мы любили, мы дружили, мы переживали. Я жив, но внутри меня уже ничего не было. Билось сердце. Но меня уже не было. Моё тело прижалось к слону. К ещё тёплому. Я лёг рядом с ним и знал, что тело моё встанет, и будет ходить, даже, наверное, будет голосовать или проигрывать, но я был рядом с ним. Мы стали одним телом. Только я не знаю каким.