Благословите брата

Григорий не считал себя беспомощным в быту — отнюдь. Всё это прибрать, убрать, вымыть или протереть он исполнял легко. Постирать и погладить бельё, полить цветы, пропылесосить ковры и паласы. Починить кран и настенные часы, сколотить распавшуюся табуретку, наклеить обои, даже постелить паркет.
Вот только готовить не любил и не умел. Вернее, не умел готовить что-нибудь серьёзное. Картошку или макароны сварить, яичницу пожарить, сварганить бутерброды, когда до выхода на работу осталось всего две-три минуты, — это пожалуйста, а вот что-то типа супчика, борщеца, котлеток и даже, скажем, настрогать салата — уж увольте.
Поэтому когда жена и дочь уехали в отпуск «за бугор», Григорий перешёл на очень уж простецкую еду: сосиски, пельмени, колбаса, хот-дог в фаст-футе. Рестораны и кафе он не любил. В компании — другое дело, а торчать одному за столиком...
Лишь два раза в неделю, по вторникам и пятницам, к нему заскакивала с работы сестра, чтобы приготовить для братца родного настоящую домашнюю пищу — скажем, рассольник и мясную подливку с гречневым гарниром, или уху и бифштексы с пюре. Да мало ли.
Обычно в то время, как Рита хлопотала на кухне, Григорий сидел тут же и развлекал её разговорами. В смысле, поддерживал монолог сестры. Иногда помогал: чистил овощи, мыл кастрюли и сковородки, доставал что нужно из холодильника.
Уже три недели всё шло по заведённому: во вторник и пятницу Рита посещала «холостяцкую» квартиру Григория, все остальные дни тот питался как мог.
Как мог справлялся и с другой своей проблемой — отсутствием жены как женщины. С последней своей любовницей Григорий расстался лет пять назад, новой так и не завёл. И вот уже три недели о женском теле мог только мечтать.

Рита была младше брата на четыре с половиной года. Тридцатипятилетняя черноволосая красавица, умная и начитанная, чуть полноватая. Она привлекала мужчин и отпугивала их одновременно. Ну в самом деле, не каждый решится иметь рядом эффектную женщину, которая от случая к случаю с лёгкостью цитирует «Двенадцать стульев» и «Мастера и Маргариту», монологи Жванецкого и рассказы Довлатова, стихи Тарковского и старые советские комедии. И нередко ставит в дурацкое положение тех, кто всего этого не знает, не смотрит, не читает, а главное — не понимает.
Она меняла мужиков ну точно как перчатки. Неизменным оставалось лишь общество её подруг, большинство из которых, кстати, тоже не смогло найти счастья в семейном бытии.
Григорий знал почти о всех переменах в жизни Риты — она была откровенна с братом. Как раз на днях ей пришлось расстаться с очередным своим ухажёром.
— Он, конечно, милый, — растирая что-то по дну сковородки, рассказывала Рита. — Цветы, шампанское и всё такое. Он охранником в казино работает. Здоровенный такой. А в голове ноль. Представляешь?
Григорий кивнул. Он таких безмозглых громил в своей жизни повидал.
— В лес на шашлыки оттянуться, в баню там, в ресторан — самое то. В крайнем случае — американский боевик в кинотеатре. А тут московский академический приехал, такие интересные артисты, такие спектакли, а он упёрся. «Не хочу» — и всё. Пришлось с Галкой идти. А на вторую премьеру с Ольгой и Наташкой.
— Разошлись-то с ним из-за чего?
— Из-за чего? — Рита на мгновенье задумалась. — Не помню. Да наверное я просто утомилась от простоты его. Ни книжек не хочет читать, ни в театр... То ли дело мой братик, — она приблизилась к Григорию, наклонилась и поцеловала его в макушку. — Вот пример настоящего мужчины... Но такие уже кончились.
— Как же, — чувствуя себя от похвалы не совсем в своей тарелке, проворчал тот. — А кто выговаривал мне за сделку с итальяшками?
— Но в итоге же я оказалась не права. И, кстати, призналась в этом. Разве не так? Гриш, я же тогда испугалась за тебя, думала — кинут иностранцы, разорят твою фирму. С чем бы ты сейчас был?.. Вот то-то же.
Вопрос с передачей крупной суммы итальянским представителям под честное слово был темой до сих пор ещё острой, поэтому продолжать об этом разговор не стали.
— А так, вот поверь мне, мужиков твоего уровня просто не существует. Ну, по крайней мере, в нашем городе.
Григорий вздохнул. Её бы слова, да в уши... В чьи бы уши-то?.. Он задумался. Работа в последнее время отнимала слишком много сил, заглядываться на сторону просто не получалось. Видел, конечно, симпатичные мордашки и сногсшибательные фигурки молодых девчонок, но до завязывания отношений дело как-то не доходило. По разным причинам. В основном, конечно, из-за нехватки времени. И ещё из опасения, что предварительные шуры-муры окажутся сильно утомительными. Пока её раскрутишь, пока к постели подтолкнёшь...
Самый верный способ — корпоративные вечеринки. Но тут возникало другое препятствие — народная мудрость о том, что там, где живёшь и работаешь... В общем, все знают. И, тем не менее, все нарушают. А вот Григорий ни-ни. Как постановил для себя не заводить служебных и соседских романов, так и соответствовал.
А теперь, можно сказать, за свою принципиальность расплачивался.
— ...нас ведь так воспитывают. (Григорий, придя в себя, включился в разговор на полуфразе.) Мальчишкам что всегда говорят? "Не плачь, ты же не девчонка. Чего раскис? Утри сопли". И всё такое. Вот парень в себе и замыкается, не даёт волю чувствам. А для девочек таких табу не существует. Они с самого детства раскрепощены и эмоциональны... Кто такой друг? Вот скажи, что ты ждёшь от настоящего друга?
— Ну, крепкое плечо, поддержку. Хорошую компанию... Помощь, если вдруг...
— Да понятно, понятно. Я не о том. У мужиков это всегда серьёзно. А у нас? Легко выплеснула из себя всё наболевшее, посплетничала. Самое главное — чтобы было кому высказаться. Сам посмотри: куда бы женщина ни приехала-переехала, она прежде всего находит себе товарок, вроде бы подруг, а на самом деле — свободные уши, чтобы можно было разряжаться. А что мужчина?..
Григорий слушал и смотрел на сестру, любовался ею. «Блин, вот женщина пропадает. Ну хоть бы раз ей повезло, познакомилась с каким-нибудь интересным мужиком...»
Помимо воли он представил сестру обнажённой. Довольно крупная грудь, крутые бёдра, хорошо прорисованная талия. Он мотнул головой, отгоняя наважденье.
«Не дай бог завестись от родной сестры...»
— ...и подруги нужны только для этого. Ничего серьёзного, чаще всего, между нами не происходит, не создаётся. Подруга нужна с одной целью — она должна выслушать...
Рита почти одновременно заправляла две дымящиеся на плите кастрюли, и всё что-то пыталась доказать. Не то брату, не то себе. А Григорий, слушая вполуха, вдруг вспомнил одного из Ритиных мужчин. Лет на семь-восемь старше её сутуловатый крепыш, уступавший в росте чуть не полголовы, куряга, выпивоха и кутила. Тогда Григорий про себя недоумевал — и что сестра в нём нашла? Спросил у Риты.
— А мне с ним интересно, — пожала та плечами.
И откуда-то возникло чувство ревности. Ей с ним интересно. Наверняка не так, как с Григорием, по-другому. Этот мужик и задержался рядом с Ритой дольше, чем все другие — более года ходил в женихах. Потом, правда, всё резко кончилось, но этот год...
Григорий представил, как мохнатые ручищи мнут нежную грудь сестры, как жадные губы высасывают её дыхание, как стройные ноги Риты обхватывают мощный торс чужака, слышится частое дыхание, и вот он — стон вожделения...
Григорий встряхнул головой.
— ...Представляешь, Стас меня спрашивает: «А Фаберже, это где?» Вот чукча, ну! И ведь обижался, когда я называла его дубиной.
— Так и не надо было. Мужиков такие слова сильно оскорбляют.
— Да пошёл он!.. Вот, посмотри сюда. Из этой кастрюли ешь сегодня. Понял? Вторую ближе к ночи поставишь в холодильник. Это на завтра... Так о чём я?.. Ага, Стас. Раз, наверное, тысячу я ему говорила: «Не ложить, а класть» — и хоть бы в стену горох!..
По кухне разносились запахи готовой еды. Отчаянно захотелось есть. Григорий стянул ломоть хлеба, откусил чуть не четверть, принялся жевать.
— Эй! — обернулась Рита. — Куда ты так торопишься? Сейчас тебе супика налью. Как маленький... Как Стас прямо. Тот тоже всё норовил до обеда нахвататься.
Уже из некоторого любопытства Григорий представил сестру в объятиях «громилы» из казино. Сильные руки с нежностью обводят контуры Ритиного тела, гладят бёдра, спину и плечи. Слегка касаясь пальцами, намечают крупные соски. А через мгновение, метнувшись вниз, те же пальцы ерошат волосы тёмного треугольничка на лобке.
«Ласковый сукин сын!» — расслабляется Григорий и вновь возвращается на кухню.
— Наваливайся давай, — ставя перед братом тарелку с щами, посоветовала Рита.
— А сама?
— Чуть позже сяду. Котлеток ещё пожарю, а уж потом.
«Пожарит...» Это слово вызвало ассоциацию с неким мужским жаргонизмом.
«И кто же следующий будет тебя «жарить», сестрица? Такой же как Стас здоровенный дурак или безобразный бонвиван? А может, утончённый интеллектуал, кандидат чего-нибудь там необычного?..» — Это даже в мыслях прозвучало резко, нагло, абсолютно не в стиле Григория. Но от "высказанного" стало легче.
Отодвинув опустевшую тарелку, он взглядом заинтересованного мужчины окинул фигуру сестры, склонившейся над разделочной доской. «И ведь очень даже...»
Тут же вспомнил далёкое детство. Когда-то, когда родители пропадали на работе, они играли в больницу. Голый Гришка-доктор важно ходил по комнате со вздёрнутым вверх писюнчиком и что-то говорил, поучая. Голая же Ритуля-пациентка смирно лежала на диване, внимательно его слушая. И не довлели над ними никакие этические и моральные догматы. Если б они умели, они тогда бы уже, наверное, стали любовниками. Но они не умели. А потом на них навалились взрослые правила...
«Эй, паренёк! — поостерёг сам себя Григорий. — Ты вроде бы заходишь за линию».
«Да, захожу. Но недалеко».
— Что, уже снова проголодался? — уловив взгляд брата, устремлённый к ней, улыбнулась Рита. — Ещё несколько минут подожди. Я скоро.
Заскворчали на сковороде котлеты. Сняв и повесив на крючок фартук, Рита ушла в прихожую — посмотреться в зеркало и причесаться.
— Я тут недавно с астрологом одним поговорила, — вернувшись в кухню, определила новую тему сестра. — Не из этих, не из раскрученных. Милый такой парень, застенчивый. В очках. И знаешь, что он мне сказал?
— Что звёзды врут.
— Ну, не совсем так. Есть звёзды, которые и в самом деле влияют на судьбу, но далеко не все, на которые ссылаются астрологи. Представляешь?
— Да рассказывай уже.
— Так вот, — устроившись на стуле перед братом, продолжила делиться информацией Рита. — Есть звёзды ближние и есть дальние, со слабым эффектом влияния. В общем, примерно так он объяснял...
«Ну-ну... Как бы этот астролог не стал следующим твоим хахалем...»
«Что, Гриша, ревнуешь?..»
«Да ничуть. Просто не хочется, чтобы шарлатаны возле девчонки ошивались...»
Не слушая лекцию по астрологии, Григорий смотрел из-под прикрытых век на сестру. И его прямо тянуло к ней. Он улыбался, а ему хотелось зарыться лицом у неё на груди.
— Ой, котлеты, котлеты! — вдруг подхватилась Рита, вскакивая со стула и подбегая к плите. — Сейчас бы забыла и сожгла.
Григорий пожал плечами. Как можно было бы забыть о котлетах, когда по кухне такие запахи? Вспомнили бы, ещё как вспомнили.
«Не возжелай жену ближнего своего... Нет, не то, не то... Эдипов комплекс... Опять мимо. Эдип, по-моему, женился на матери своей... Вот чёрт! А как же в науке или в мировой литературе называется любовь брата к сестре?.. Инцест? Но это, кажется, общее название всех кровосмесительных актов... Нет, не помню... «Калигулу» помню. Фильм исторический. Там главный герой тоже занимался сексом с сестрой. И как-то никто не был против... Но с другой стороны, это всего лишь кино... И век бог знает какой...»
Рита выставила на стол тарелки с котлетами и с гарниром из нарезанных овощей — помидоров и огурцов.
— Вот. Второе.
— Угу, — буркнул брат. — Спасибочки.
Какое-то время оба сидели молча. Но вот Григорий начал подмечать, как ест сестра. Вилка в изящной левой ручке. Цепляет сочный ломтик огурца. Аккуратно отправляет его в рот. Неторопливое пережёвывание... Легко, непринуждённо... И улыбается ему...
Наверняка вот так же легко и непринуждённо она ведёт себя в постели.
...Он расстёгивает одну за другой пуговички её блузки. Помогает с рукавами. Потом отбрасывает блузку в сторону... Оглаживает спину женщины... Тело буквально трепещет в его руках... Чуть промешкавшись, расстёгивает лифчик... Прижимается губами к обнажённой груди, вбирает в рот сосок, слегка покусывает его, касается языком... И вот уже снимает с партнёрши юбку. Вслед за юбкой — ажурные чёрные трусики... Вдыхает аромат женского тела... Проводит рукой по лобку, и наконец проникает между бёдер...
...Она откликается, отвечает лаской... Прижимается к нему, целует то в подбородок, то мочки ушей... Ногти почти царапают его спину, оставляя светлые следы... Вздрагивает от интимных прикосновений... Заставляет мужчину сесть в кресло, и сама становится перед ним на колени... Гладит возбуждённый член... И вот приникает к нему губами...
Григорий очнулся, когда в его тарелке уже было пусто. Что ел, какова на вкус была еда? Ничего не осталось в памяти.
— Ладно, сиди, — собрав со стола грязную посуду, распорядилась Рита. — Я их сейчас быстро помою.
«А ведь в сексе между родственниками главное — чтобы не возникло потомства. Или я ошибаюсь?.. Значит, необходимо только одно — предохраняться... А у меня, между прочим, есть презервативы. Целая упаковка. Так, на всякий случай... Ну так что?..»
Григорий считал, что ещё сомневается, что ещё взвешивает разнообразные «за» и «против», но на самом деле, уже всё для себя решив, он буквально горел от желания и возбуждения. И вряд ли что могло его остановить.
«О, друзья мои и недруги, боги и предки-пращуры, живые и мёртвые, ревнители морали и яростные противники кровосмешения, и все-все прочие. Благословите брата на сестру... Или же идите к чёрту!» Он поднялся со стула, подошёл к Рите сзади, обнял и прижался к ней всем своим жаждущим, тоскующим по женской ласке телом.