О женщинах

Рассказ о женщинах





Нинка боялась проспать поезд и в эту ночь совсем не ложилась. Она с вечера наказала старшему, семилетнему Мишке утром накормить картошкой с молоком Зойку.
-Сами-то с Толиком квас пейте. Картохи я на весь день наварила. И со двора, смотрите мне, не ногой. Я поздно приеду. Даст Бог с папкой. Ведите себя хорошо.
Детишки спали. Мишка с погодком Толиком на полатях, возле печи. А трёхлетняя Зойка в своей кроватке, которую для неё смастерил отец. Две недели тому назад его арестовали. Непонятным было то, что арестовывал не участковый. Приехали штатские в легковой, черной машине. Прошли в сельсовет. Потом с председателем Мишуковым уехали на заимку. Оттуда Мишуков вернулся пехом. Даже он ничего не знал, кроме того, что люди были из области.
- Не шибко они разговорчивые. Книжечку красную только в нос сунули и всё.
-Не сказали когда отпустят? - пробовала допытываться Нинка.
-Ни слова не проронили. Не здрасти, не прощевайте. Ваське только буркнули - поедешь с нами. Думаю, заарестовали его. Может лес кому продал?
-Какой лес! Дома ни копейки денег. Нинка была в полной растерянности. Васька работал лесником только второй год. До этого был пастухом колхозного стада. Мишуков был озадачен не меньше.
-Ну не знаю чего им от него надо. Спросили только, как проехать на большак и всех делов.
Прошло две недели, и Нинка решилась поехать в областной центр. Поезд по расписанию отправлялся в четыре утра. Нинка пришла на станцию заранее. С собой у неё в хозяйственной сумке лежала краюха хлеба, да бутылка с квасом. Поезд пришёл вовремя. Нинка, стараясь быть незаметной, шмыгнула в ближайший вагон. Там она уселась на откидной стульчик в тамбуре. Денег на билет у неё не было.
- Как-нибудь уговорю кондуктора - думала она – небось, тоже человек.
Под мерный стук колёс она задремала. Поезд тащился едва-едва. Через пять километров на станции Лысково он остановился. Дверь отворилась, и в неё шагнул с улицы контролер в форме железнодорожника.
- Билетики берём - хмуро сказал он и открыл сумку.
- У меня денег нет - тихо сказала Нинка.
- А куда едем?
- До города мне.
- Как же так. Без билета нельзя.
- Дяденька, миленький - торопливо начала объяснять Нинка - у меня мужа посадили. Дома трое детей. Провези, Христа ради, бесплатно. Мне в тюрьму надо про мужа узнать.
Кондуктор недовольно покосился на неё. Потом сказал
- Ладно, побудь пока, хоть и тут торчать негоже. Вернусь, посмотрим, что можно сделать.
Он ушёл, а Нинка, глядя в тёмное окно, стала думать, что мир не без добрых людей. И ещё, что язык и до Киева доведёт. Скоро вернулся кондуктор. Он недовольно проворчал
- Гоняют порожняком. На весь состав пять человек и те норовят зайцем прокатиться. Ну, пойдем не то.
Они миновали два вагона. Кондуктор открыл ключом дверь и завёл Нинку в маленькую коморку, заваленную тюками. - Здесь будешь. Я тебя на ключ прикрою от греха.
За что мужа-то посадили?
- Не знаю, приехали да забрали.
-Эх, ма, все вы не знаете. Небось магазин подломил.
Ладно, сиди тут.
Он вышел, закрыв за собою дверь на ключ.
В коморке было темно. Нинка на ощупь сдвинула тюки и сделала какое-то подобие лежака. До города было ещё часа два езды и она моментально уснула.
Минут через тридцать дверь открылась, в проеме показался кондуктор. Он постоял так с минуту, глядя на спящую женщину, потом крадучись подошёл и задрал у неё подол. Когда Нинка поняла, что с ней происходит, она попыталась освободиться, но мужик держал цепко. Её охватил ужас и отвращение
- Дяденька, отпусти. Что же ты делаешь.
- Тихо, тихо - прохрипел мужик - щас отпущу.
Наконец он поднялся и, застегивая брюки, спросил
-Обратно-то когда поедешь. Мы в восемь вечера будем возвращаться. Приходи, я тебя провезу без билета.
- Выпусти меня - попросила Нинка.
- А кто тебя держит? Иди вон в любой вагон. Местов навалом.
Нинка вышла в тамбур. Её мутило. Она открыла дверь, её вырвало желчью. Она стянула с головы платок и вытерла им лицо. Потом глубоко вдохнула холодный утренний воздух. После этого стало немного легче. И тут вспомнила, что оставила сумку в коморке.
- Черт с ней, с сумкой - подумала она - пусть этот паскудник ею подавится.
Остаток пути она просидела у окна в вагоне, который на остановках постепенно стал наполняться людьми.
На вокзале какая-то пожилая женщина растолковала, как отыскать тюрьму. Она объяснила, что нужно ехать на семерке почти до самого конца.
- Я пешком пойду - сказала Нинка.
- Ноги собьёшь - пожалела её женщина - это далеко.
- Ничего, дойду.
- Тогда иди по трамвайной линии, не сворачивай никуда. Там сама увидишь. Её, тюрьму, с театром не спутаешь.
-Действительно, не спутаешь - думала Нинка два часа спустя, разглядывая высоченные заборы, над которыми ещё была натянута проволочная сетка. К проходной тянулась длинная очередь. Нинка пристроилась в её хвосте. Хотелось пить. Солнце палило нещадно. Но она терпеливо ждала, размышляя, чем сейчас занимаются дети.

Мишка проснулся первым. Он растолкал брата и Зойку, достал из печки кастрюлю с картошкой. Потом налил в стакан молока и придвинул сестре.
-Давай ешь, как следует - молвил строго. Я тебя пять раз на день кормить не собираюсь.
Себе с братом он налил кваса и принялся за еду. Толик задумчиво ковырялся в носу, глядя на сестру. Потом сказал
-Серый вчера крючок нашел.
-Где? - поинтересовался Мишка.
- Прямо в реке. Он ему в ногу вошёл до самого мосла.
- Ты-то откуда знаешь?
-Тёть Лида мамке вчера болтала, что ножом его оттедова доставали. Серый орал, как резаный.
-Достали крючок-то?
- Небось, достали. Он сегодня точно рыбачить будет. А мы пойдем?
-Ага - кивнул Мишка на сестру - её куда денем?
- С собой возьмём.
-Нельзя, мамка не велела.
- А что мы ей скажем?
-Я всё про вас скажу - бойко заявила Зойка.
- Молоко лучи допивай! - прикрикнул на неё Мишка.
После еды вышли во двор. Зойка присела на корточки и стала возиться с камушками, а мальчишки, стоя у забора, смотрели на дом Серого, у ворот которого стояли их приятели Димка и Федяй.
- Точно на рыбалку собираются - сказал Мишка - Серого с удочкой ждут. Толик поддержал брата
- С хорошим крючком вся рыба ихней будет. Смотри, вон Серый вышел. Видишь, хромает.
-Щас поглядим крючок - сказал Мишка, поджидая, когда приятели поравняются с их домом. Серёга шёл, прихрамывая, но со счастливым лицом. В руке он держал только что срезанное удилище.
- А мы на рыбалку - ещё издали крикнул он - хочите с нами.
- Нам нельзя - с досадой ответил Толик - мамка Зойку на нас привесила.
-Покаж крючок - попросил Мишка.
Серый с готовностью протянул крючок братьям.
Те с завистью рассматривали его.
- Синий какой-то - сказал Толик.
- Это потому, что каленый. Он на пять кило щуку выдюжит. Мы щас на ручьи за пескарями, а потом щуку будем рыбалить на пескаря. Ну, чо, пойдете с нами?
- Не, нам нельзя.
- Ну, мы тогда пошли. И рыбаки проследовали дальше. Вслед за ними потрусил Сережкин пёс Рогдай. Глядя им вслед, Толик сказал
-Эх, лучи бы у нас заместо Зойки Рогдай был. Мы бы его везде с собой таскали.
- Конечно лучи - подхватил Мишка - и мамке бы легче было. А то ходит молоко у соседей для неё выпрашивает. Он задумчиво посмотрел на сестру.
- Может Кривоглядка согласится её на своего кота поменять? У неё детей совсем нет, одна живёт.
- На шиша ей Зойка сдалась - сказал Толик с сомнением.
- А ты, Толян, сбегай к ней, спроси. Может согласится.
- Не, один не пойду, боюся.
- Чего боишься? У неё дурной глаз только на корову и то, если разозлить.
- Вот ты и сходи, а я за Зойкой догляжу.
Мишка подумал немного, потом сказал
- Ладно, все вместе пойдём.
Братья взяли Зойку с двух сторон за руки и направились к старухе Кривоглядке. Она жила у околицы и пользовалась дурной славой. Уходила в лес и жила там подолгу, а бывало поругается с кем, глядишь через месяц, два у того со скотиной случится не одно, так другое.
- Нам бояться нечего. У нас даже худой козы нет - подбадривал Мишка брата, заходя во двор Кривоглядки.
Старуха как раз варила на летней печке во дворе варенье. Вкусно пахло смородиной. Из-под козырька крыши выглядывали вязанки трав. Хозяйка, как показалось мальчишкам, радостно встретила их. Усадила на низкую завалинку, дала тарелку с пенкой от варенья.
- Поешьте сладенького, гости дорогие. Вот вам ложки. Сейчас и хлебца вынесу. Она пошла в дом.
- Добрая старуха сегодня - заметил Толик.
- Будешь доброй, когда варенья намнёшься - подхватил Мишка.
Старуха, дала им по куску хлеба и все трое, немного извозившись, быстро управились с едой. Потом Мишка сказал
-Бабуля, а вы не хочите нашу Зойку на своего кота поменять? А то нам на рыбалку надо, а мамка не велела её никуда таскать.
Старуха как раз вытирала тряпицей, перепачканное вареньем, Зойкино лицо. Она засмеялась
- Почему ж не поменять? Поменяемся. Мне давно хотелось такую девочку - она погладила Зойку по золотистым волосикам - берите кота, раз такое дело. А мы с Зоенькой варенье будем варить.
Мальчишки быстренько, пока старуха не передумала, схватили кота и помчались на ручьи ловить пескарей.

За Нинкой очередь заняла не молодая уже женщина в красивой соломенной шляпке. Она явно неважно себя чувствовала, хоть и закрывалась от солнца зонтиком. Время от времени доставала бутылочку с водой и делала по маленькому глотку.
-Что она цедит по капле - подумала Нинка - я бы сейчас ведро выпила.
Женщина поймала её жадный взгляд и тут же сунула ей бутылку
- Попей, дочка. Первый раз наверное? Тут без воды нельзя, впрочем, и пить много нельзя. И воды набрать негде, и туалета нет. Ты пей, не бойся, мне оставь только горло смочить. Я много не пью.
К полудню очередь начала волноваться. Женщина пояснила - В двенадцать они прекращают прием. Мы-то с тобой успеем, а остальные теперь придут только через два дня. В маленьком помещении, куда запускали только по три человека, было душно. Люди быстро доставали ящики, или коробки и высыпали их содержимое на стол. Человек в форме быстро перекладывал вещи на другой столик, за которым их опять возвращали в прежнюю тару, потом перевязывали бумажной бечевкой и передавали следующему военному, называя фамилию имя и отчество. Тот быстро открывал толстенную книгу, делал в ней отметку и забирал ящик. Когда Нина подошла к военному, он осмотрел её пристально и отправил к следующему. Тот спросил
- Где передача?
- Я на счёт мужа узнать - робко промямлила Нинка.
- А чего тут узнавать - приветливо улыбнулся ей военный
- Мудак он у тебя.
У Нинки полились слёзы. Военный ещё шире улыбнулся
- И сама ты без мозгов. Что, не соображаешь куда пришла?
Женщина, которая стояла за Нинкой в очереди, вдруг сказала
- Прекратите немедленно издеваться над человеком.
Военный посмотрел уже зло и раздражённо на неё, потом взял её коробку с передачей, молча разрезал бечёвку, высыпал содержимое на пол, после чего сказал
- Всё, свободна. Очистить помещение.
Женщина опустилась на колени и принялась собирать разбросанные папиросы, конфеты, пряники, которые раскатились по грязному полу. Нинка помогла ей собрать всё это и подняться с пола. Они вместе вышли на улицу и здесь, при ярком свете, Нинке бросилось в глаза, что на совершенно белом лице её заступницы сияют фиолетовые губы. Женщина вдруг навалилась на неё и стала сползать на землю. Нинка испуганно закричала, но никто из людей, стоящих в очереди, к ним на помощь не поспешил, только кто-то равнодушно сказал
- Кончается, кажись.
Нинка достала из её авоськи бутылку с водой и хотела влить несколько капель в рот женщине, но кто-то снова сказал
-Не лей, захлебнётся. Смочи лицо.
Нинка послушалась, намочила свою косынку, приложила её к совершенно и так уже мокрому лицу несчастной. Женщина открыла глаза, потом, через секунду, села, опираясь на руку, и сказала перепуганной Нинке
- Ничего. Сейчас всё пройдёт.
Но они просидели так ещё минут тридцать. Очереди к этому времени и след простыл. Потом к ним вышел военный и сказал строго
- Здесь не сидите. Перейдите на другую сторону улицы, а тут не положено.
Нинка помогла женщине подняться. Они пошли потихоньку с частыми остановками. И Нинка рассказала свою историю, не утаивая ничего, даже про насильника кондуктора. Она сама не знала, почему ей захотелось рассказать всё это. Словно запруду прорвало. Через какое-то время они добрели до небольшого, спрятанного в листве деревьев, домика. На подоконнике в уютной, затемненной веранде, женщина отыскала пузырьки с лекарством, поколдовала с ними, сделала себе питьё. Потом попросила Нинку пойти в соседний дом
- Там найди Тимофея Николаевича и попроси его сюда.
Тимофей Николаевич оказался стариком инвалидом. Перемещался он, сидя в кресле на колёсиках.
- Вас тетенька просит соседская - не зная как назвать новую знакомую,- сказала Нинка.
- Тётенька - улыбнулся старик - а ты кто?
- Нина!
- Откуда же ты такая?
- Из Варламовой.
- Из деревни что ли?
- Посёлок у нас.
- Ну что ж, передай тетеньке, сейчас прибуду. Да впредь можешь называть её Надеждой Владимировной. Впрочем, вот что, кати меня, Нина, прямо сейчас. Так, пожалуй, лучше будет.
Как только старик увидел на полу то, что осталось от тюремной передачи, тоже схватился за сердце
- Что не приняли? - испугано спросил он.
- Примут через два дня.
- А что случилось-то?
- Ничего страшного, с одним из вертухаев сцепилась.
- Разве можно с ними, с архарами. Укоризненно покачал головой старик.
- Что теперь толку горевать. Теперь мне деньги нужны, Тимоша. Вот - она кивнула на Нинку - её необходимо немедленно домой отправить. Не то пропадет. Ты не смотри, что она молоденькая. У неё трое детей.
- Так у нас только две ложки и осталось. Весь капитал ныне, да и похоже во веки веков.
- Вот и сдай обе. А нас Господь не оставит.
- Да уж оставил давно - махнул рукой Тимофей Николаевич.
- Нельзя так говорить. Недаром было сказано «Аз воздам». Это не только о дурном. Каждому по делам его.
- Не нужно мне ничего - вмешалась Нинка.
- Молчи, девонька,- строго глянула на неё Надежда Владимировна - у меня там дочка и зять, у этих кондукторов-благодетелей. Молчи! Оставишь мне данные своего мужа, может, удастся что-то про него выяснить, тогда я тебе напишу. А тебе не нужно тут ничего узнавать. Детей надо поднимать.

Вечером, сидя в поезде, Нинка время от времени незаметно проводила рукой по тому месту, где у неё были в тряпочке подшиты деньги. Столько она ещё никогда в своих руках не держала
- Этого на год, а то и больше хватит, а там Ваську отпустят - думала она.
Поезд на станцию Варламово прибыл в два часа ночи. Нинка торопливо дошла до своего дома в поселке. Мальчишки спали на обычном месте. Зойки в кроватке не было.
- Может с ними улеглась - подумала Нинка и стала искать её впотьмах, рядом с мальчишками. Но дочери там не оказалось. Нинку вдруг обожгла дурная догадка. Она растолкала Мишку и, чувствуя, как подступает к горлу тошнотворный комок, спросила, не узнавая собственного голоса
- Где Зойка.
- Мы её на кота поменяли - заревел мальчишка.
- На какого кота?
- Он у нас убёг.
- Где Зойка? - ничего не понимая, крикнула Нинка и встряхнула сына, думая, что он всё ещё не проснулся.
- У Кривоглядки - заливаясь слезами ещё пуще, выдавил из себя мальчишка.
Нинка выскочила за дверь и её вырвало. Она утерлась первой попавшей под руку тряпкой и побежала к дому Кривоглядки. Дверь была заперта. Нинка громко заколотила в неё кулаком. Немедленно в приоткрывшейся щели показалось лицо старухи, словно она, поджидая, стояла с другой стороны
- Тише ты, заполошная. Дитё разбудишь - пропуская Нинку в хату, сердито выговорила она. В комнате приятно пахло лесными травами. В переднем углу, под иконкой, мерцала лампадка. На кровати спала Зойка. Чтобы она не свалилась, Кривоглядка приладила к краю доску, которую заботливо застелила одеялом. Сама же она спала на полу, на овчинном тулупе.
- Пойдем - сказала старуха - я тебя покормлю.
Они прошли за русскую печь, в закуток, который служил хозяйке кухней. Зажгли керосиновую лампу. Старуха достала сковородку с жареными грибами и картошкой.
- Рыбаки-то тебя ухой, я вижу, не накормили.
- Какая там уха. Я ведь и правда чуть с ума не спятила. Утром я им обоим всыплю.
- А и зря. Не за что их наказывать. Сестрёнку не бросили и на речку с собой не потащили. На меня оставили. Сама подумай чего их наказывать. Ты вот что, Зойку приводи ко мне. Тебе с четверыми одной теперь не справиться. А я пока в силах тебе пособлю.
Трое их у меня - Мишка, Толик и Зойка.
- А будет четверо. Тяжелая ты. Неужто не знала?
- Не знала - с ужасом сказала Нинка, разом поняв, почему её тошнит от малейшего волнения.
- Что же теперь делать? Как же без Васьки-то я?
– Как все другие, протчие.
- А я было думала задержка, потому, что психовала последнее время. Вот гадство!
- Глупая! Это весть благая, а не гадство!
- Какое уж там! Я и с этими не знаю, как выжить.
- Выживем. Я помогу. Есть у меня немного деньжат.
Я приторговываю на станции лесной ягодой, вареньем. Скопила немного. Куда мне одной они. Так что иди домой спокойно. Зойка проснётся, я тебе её приведу.
Ещё через две недели пришло письмо от Надежды Владимировны. Нинка сразу помчалась к старухе Кривоглядке. Та прочла ей вслух.
- Нина, удалось нам узнать, что твой муж Василий осужден по статье 58-10.Переписываю тебе её – Пропаганда, или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти, или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст 58-2-9), а равно распространение, или изготовление, или хранение литературы, того же содержания, влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.
Ниночка, срока на какой он осужден, узнать не удалось. И куда его отправили тоже не известно. Тебе по закону должна быть вручена соответствующая справка, но бывает и такое, что она не доходит. Будь умницей. Храни тебя и твоих деток Господь.
Нинка испугано охнула
- Как это? Он же Васька безграмотный совсем.
Кривоглядка усмехнулась
- Видать, им там всякие нужны. Безграмотные тоже.
- Сколько сказано-то, шесть месяцев? Выходит, я даже родить не успею?

Но через шесть месяцев ничего не случилось. И через шесть лет про Ваську не было ни слуху, ни духу. Старуха Кривоглядка умерла уже после войны, в сорок девятом году. В шестьдесят втором, будучи тридцатилетним, успешным человеком, Мишка попытался выяснить судьбу своего отца. Ему ответили – Собко Василий Анатольевич умер от язвенной болезни желудка в одна тысяча девятьсот сороковом году в Карлаге.