Китти и Кот

Когда и откуда появился Кот в хуторе, сейчас, пожалуй, и не вспомнит никто. Впрочем, откуда – это понятно. Все они, бомжи, то есть, появляются оттуда – со станции. А вот когда?..

Да какая разница, появился и появился. Эка невидаль – бомж. Их за сезон десятки через хутор проходят. Кстати, у этого хоть кликуха была – Кот, а другие так и растаяли тенями во времени и пространстве.

А Котом этого мужика прозвали в пивной «Рапсодия». Кто говорит – из-за сапог с отворотами. Паскаль, водила Босса, вроде бы сказал: «Что это еще за «Кот в сапогах?» А другие, наоборот, спорят, что это Кот первый прицепился к Паскалю: «Ну, че, салага, лыбишься, как кот в помойке...» А все вокруг хохотали: уж кто кот, так это бомж – рыжий, усы торчком и глаза в прищуре. Потом-то узнали, что он близорукий, а очки разбил где-то.

Короче, после стычки и примирения, Паскаль посадил Кота в кузов «Газели» и отвез к Боссу на стройку. И не прогадал – Кот оказался безотказным работягой. Не то, чтобы, как говорят, мастер на все руки, а просто – упертый трудоголик. Когда трезвый, конечно. Но что еще поражало в Коте – он не пил до 17.00. Нет, правда, без дураков. С любого бодуна вставал, и какой бы ни был мятый, перекошенный, впрягался пахать. С утра, не дожидаясь, когда Босс на стройке появится. Даже раньше каменщиков и других специалистов на стройке боссовского особняка. Кот работал как заводной: таскал на этажи кирпич, раствор, доски и все, что нужно. Когда заболел сварной, неразговорчивый Кот пошел и молча подключил сварочный аппарат, а потом, также молча, варил несколько дней подряд арматурные конструкции, необходимые, для заливки бетоном. Босс после этого зауважал Кота.

Но Коту, похоже, на чувства хозяина было наплевать. По крайней мере, сам он симпатий ни к кому особых не выражал. Разве, что к домработнице Тамаре, да к немецкой овчарке Китти. Впрочем, его привязанность к Тамаре больше выражалась в том, что Кот в перерыв, а когда и после работы, помогал женщине управляться с огородными делами, точил тяпку или насаживал держак на лопату.

Но все это серьезно и молча. Молчал он, и когда Тамара делилась своими домашними бедами. Она хоть и числилась домработницей, но ввиду отсутствия еще этого самого дома, работала больше на огороде да варила овчарке еду. Строители приносили харчи с собой, а, поев, норовили хоть чуток где-нибудь прикемарить. Один неугомонный Кот, быстро расправившись с батоном и банкой консервов из ближайшего ларька, отправлялся помогать Тамаре, когда та бегала в хутор проведать детей. Или забавлялся тем, что приручал Китти.

Китти была настолько свирепа, что на день ее запирали в вольере. Но и в загородке, за стальной сеткой, овчарка бросалась на проходящих мимо строителей, а те от неожиданности роняли ведра или кирпичи. Это так забавляло Босса, что он даже привозил своих дружков и хвастался звериною.

Все изменилось с появлением Кота. Уже через неделю Кот брал у Тамары еду для Китти и кормил собаку в обед. Овчарка рычала, скалила клыки, но от еды не отказывалась. Кот молча улыбался ей, забирал пустую миску и беспечно выходил из вольеры.

Строители удивлялись, почему Китти не цапнет Кота, когда он поворачивается к ней спиной? Ведь покормил уже. Со временем собака привыкла к Коту и тоже начала проявлять к мужику свою привязанность. Она по утрам встречала его особым лаем. Теперь уже не Тамара запирала овчарку на день, а Кот. Он же и кормил собаку и утром, и в обед, а когда Босс через месяц разрешил Коту жить в недостроенном спортивном комплексе, то и на ночь.

Босс поначалу не обращал внимания на то, что Китти стала спокойно относиться к Коту. Это ему было даже на руку, так как у Тамары заболел ребенок, и она частенько отпрашивалась, чтобы свозить сына в город.

Потом, когда Босс уразумел, что, по сути, Кот приручил эту «зверюгу», его это покоробило, но виду до времени не подал. У Босса вообще манера была придержать что-либо до случая. А, тем более, свою злость. Уж если отвязаться, так по полной программе. Но тогда еще не вызрело: Кота прогнать – не выгодно, а Китти – ей тоже замену не сразу сыщешь.

Случай поспел, может, даже раньше, чем Босс того и сам хотел. Дело в том, что на Босса временами «накатывало». Всегда малоразговорчивый, загадочный, деловой и независимый Босс вдруг превращался в общительного простецкого мужика, эдакого «своего в доску», который и выслушает тебя, и посочувствует, и пообещает золотые горы... В общем, вы поняли уже, наверное. «Накатывало» на босса, когда он сам себе «накатывал». Себе за воротник, разумеется.

«Накатывать» по боссовским меркам означало не каких-то там пару-тройку стопарей, а «по-взрослому»: раскрутил поллитру и вылил в себя прямо из горлышка. Огурцом загрыз и пошел, как говорят, «в народ». Вот только в такие минуты Босс и вспоминал, что никакой он не «Босс», а простой «Петя Веников», как и большинство окружающих.

Сначала его это умиляло, и с ним было легко общаться. Но кто знал хозяина хорошо, старался именно в этот, относительно безопасный, период под любым предлогом исчезнуть из его поля зрения. Потому что потом был второй «фунфырик», и тогда Босс становился въедливым и дотошным, а после третьего – вообще зверел...

Короче, кто знал, тот остерегался. А Кот ничего не знал. А кабы и знал, так куда ему из усадьбы податься? У Босса, коли до расчетного дня не доработал, считай, весь месяц псу под хвост. Такие правила он завел.

Сначала Босс на своих шестерках отрывался. Им тоже не позавидуешь, особенно Паскалю – всегда обязан быть под рукой. А потом, в обед это было, Босс зашел в вольеру и принялся дураковать с Китти. Потом выпустил овчарку на волю, хотя подсобники уже начали загружать бетономешалку.

Китти, не она была бы, если бы не загнала кого на крышу, а кого и на столб, успев выдрать хороший клок из штанов, благо, что хоть без мяса.

Осоловевший самодур от такой потехи чуть не по земле катался. Но вдруг он заметил Кота, который стоял возле бетономешалки «руки в боки» и, прищурясь, смотрел на Босса.
– Китти, фас! – прохрипел, багровея, Босс.
Бедная псина завертелась вокруг своей оси в поисках объекта. Но Кота в роли «дичи» овчарка не воспринимала.

Босс перешел на визг, а потом вообще на какое-то шипение. Его точно хватил бы удар, когда невозмутимый Кот, взяв Китти за ошейник, отвел растерянную псину в вольеру. Но тут подоспел Паскаль с четвертым, завершающим «накатом». После него Босс становился нетранспортабельным и неопасным до самого пробуждения.

Хозяин не появлялся в усадьбе больше недели. За работами следил Паскаль. Впрочем, строители и сами знали, что кому делать. За это время уволилась Тамара. Сын окончательно разболелся, его положили в стационар, а женщина пошла туда санитаркой.

Кот, как мог, варил овчарке еду, но скоро припасы кончились. Паскаль пожал плечами. Мол, по мне, пусть она хоть сдохнет. Так что Кот ждал Босса как Бога. Тем более что Китти ощенилась шестью слепыми и беспомощными комочками, которые только и делали, когда не спали, что висели на ее сосках.

Босс пришел хмурый и неразговорчивый. Он посмотрел на выводок, потом на Кота и стоящих поодаль работников.
– Ублюдки, – неизвестно в чей адрес бросил Босс и ушел.

Через пару дней в усадьбе появилась разбитная хохотушка, которую приняли на место Тамары. Эти дни мужики подкармливали Китти, кто, чем мог. Впрочем, дело было перед получкой, и возможности эти не шли дальше корки хлеба...

А щенки так и висели на тощем животе овчарки. Кто-то из работников еще в первый день резонно заметил, что надо бы отобрать пару самых крепких, а остальных – утопить. Не выдюжит всех, мол...

Да кто ж без хозяина такое решит. А хозяину оказалось все «по барабану». Хохотушка все больше мужиками интересовалась, а не собачьей едой. Вот и дошла некогда звероподобная Китти до того, что брала редкие куски из любых рук, ни на кого уже не бросалась, а лишь смотрела на мир непонимающими глазами: «Что случилось? Где же Тамара с сытной кашей?»...

«Хохотало» – так мужики прозвали новенькую, – вечно не доваривала крупу, и она проходила через организм собаки, практически не усваиваясь. А потом горе-работница и вовсе исчезла. Кто говорил, что загуляла, а кто – что ее Босс выгнал.

Факт тот, что Китти опять оказалась на иждивении работяг, которые, помня старые обиды, не очень-то о ней пеклись. Правда, чисто символический кусочек от своего обеда выделял ей почти каждый. И Кот сам взялся за готовку собачей еды. Но видимо, организм овчарки был уже подорван, и она хирела на глазах.

Щенки же, наоборот, катались вокруг матери, как шустренькие колобочки, и шерстка у них лоснилась. Они уже приноровились понемногу есть и сдобренную консервами кашу, которую после получки стал варить Кот, расходуя на собаку свои кровные. А Китти пыталась, есть, но... То ли быстро утомлялась, то ли у нее внутри что-то нарушилось...

Кот, который в последние две недели даже перестал, было ходить в «Рапсодию», глядя на эту безысходность, взял вечером бутылку водки и выпил ее за сараем в молчаливом одиночестве. Уже смеркалось, когда подъехала машина Босса. Кот не пошел открывать ворота. А какого черта! Его рабочий день давно кончился...

– Эй, Кот, – услышал мужик голос Паскаля. – Где ты пропал? Шабашка есть. Магарычовое дело...

Кот молча вышел из своего укрытия. Паскаль тащил мимо сарая к задней калитке околевшую Китти. Он волок ее за заднюю ногу, дряблые сосцы бесстыдно болтались из стороны в сторону, когда спина собаки подпрыгивала на неровностях почвы. Кот почему-то вспомнил пьяную бомжиху, которая спала на пустом перроне в день его приезда в хутор.

– Закопай за забором, – сказал Паскаль, бросая на труп рукавицы. – А это, – Паскаль достал из кармана квадратную бутылку с яркими этикетками и с сожалением протянул Коту, недоуменно покачал головой. – Это Босс велел передать, – Паскаль еще раз покачал головой и понизил голос.

– Уж не знаю, что на него нашло? Совсем, видать, плохой стал. Ты знаешь, сколько этот пузырь стоит? Х-хы, не угадаешь! 157 баксов! Ей Богу, не вру. Совсем чокнулся! Отнеси, говорит, Коту дохлятину и поминальное пойло... Х-хы, я б тебе составил компанию, да ехать надо. Ждет. Да и, пожалуй, от такого «пойла», х-хы, изжога замучает – мой месячный заработок! Ее б, эту бутылку, не пить, а продать... Да кто ж за такие бабки у нас с тобой ее купит?! Ну, ладно. Уже орет. Бывай, Кот, блаженствуй...

Кот долго смотрел то на Китти, то на бутыль. Уже давно уехал Босс. Уже совсем стемнело. На противоположной стороне балки, в хуторе, сверкали огни. Зажегся свет кое-где и на новостройках, на здешнем «Поле чудес». «Нынче в России в каждой дыре есть свое «Поле чудес», – подумал Кот.

Кот приложился к бутылке «Scotch whisky». Отдышавшись, приложился еще. И еще. Потом закурил.

Взошла луна, осветила недостроенный особняк в три полных этажа, если не считать мансарды. Рядом приземистый, по сравнению с домом, конечно, спортивный комплекс...

Кот еще раз взглянул на Китти, потом на спорткомплекс. Там была сауна, бассейн, комната отдыха, тренажерный зал. Стены, пол, потолки – все или деревянное или обшитое вскрытым лаком деревом. Кот ходил по этому великолепию, довольно усмехаясь, и то и дело прикладывался к бутылке.
– То, что надо, Китти! Все будет у тебя по высшему разряду. Как повелевал Один!

Кот хрипло рассмеялся, зашвырнул порожнюю бутылку и бережно перенес собаку в помещение. Оглядевшись, уложил труп на зеленое сукно бильярдного стола.
– То, что надо!

Потом Кот пошел в сарай, открыл его, взял канистру, взболтнул. Там заколыхалась солярка.
– То, что надо! Китти, будет у тебя погребальная ладья. Будет.

Кот добросовестно полил содержимым канистры бильярдный стол, пол вокруг. Потом попятился к двери, выливая остатки, погасил свет и, чиркнув спичкой, бросил ее в лужу у порога. Но солярка – не бензин. Спичка погасла. Но Кот не расстроился. Присел на корточки, нашарил в кармане клок газеты, обмакнул ее в лужу и поднес спичку. На этот раз огонь радостно заплясал. Сначала у него в руках, потом побежал по полу, взлетел на притолоку двери...
– То, что надо, Китти!.. Прощай... А может... – Кот не договорил, перебив самого себя. – Нет! В ад я еще успею. Я еще поброжу по земле.

Прошло совсем немного времени, и пламя охватило все здание. Огонь вырывался из окон, языки перебрасывались на крышу, жадно хватались за деревянный фронтон и, подшив стропил, не удержавшись, срывались. Но снова и снова неутомимо продолжали свою веселую и жуткую игру.

Наконец, здание занялось и снаружи, превращаясь прямо на глазах сначала в решетчатый огненный скелет, а потом и вовсе обрушилось, послав в небо салют из миллионов искр. Они как будто приветствовали душу Китти, сопровождая ее в вечное царство Одина...

Кот шагал по ночной степи, не разбирая дороги. Шагал в сторону, противоположную станции. Он даже ни разу не оглянулся на пожарище и хутор, оставшийся за его спиной.

Аксай-на-Дону, 2003 год.