Сервелат

31 декабря 2010 года.
Суетливый предновогодний вечер на окраине Пскова. Уже давно живу и работаю в своём доме, в небольшой столярной мастерской, наслаждаясь покоем уединения. Дети выросли и обзавелись своими семьями, а я высокий бородатый мужик с пивным животом суечусь с хозяйкой около стола, поджидая в гости родных и близких. Среди прочих закусок, несу в гостиную тарелку с нарезкой сырокопчёной колбасы. Рука сама собой тянется к тёмному плотному кругляшку сервелата с аппетитным жирным блеском. Быстро кладу его в рот, и приятный аромат копчёного мяса со специями будоражит вкусовые рецепторы, а память мгновенно переносит в далёкий 1983 год на зимнюю военную дорогу Кабул – Газни…

Афганистан. Конец декабря 1983 года.
Батальон нашего, расположенного под городом Газни, полка должен был встретить армейскую колонну из Кабула и провести её через участок своей ответственности. Меня молодого сапёра придали разведроте.
Тогда я был высокий, худощавый и ушастый паренёк в старом обмундировании, поношенном подбушлатнике и потрёпанной зимней шапке. В глубине тёмных глазниц спрятались усталые серые глаза. На боевые выезжали в подменке, потому что выданную осенью форму носили только в полку. Моя летняя форма осталась в ашхабадской учебке, а подменку пришлось выбирать из того, что носили уволенные в запас. Когда выбрал приличное х/б и пришёл в палатку, то «деды» возмутились тем, что оно ушитое, и заставили расшиться. На форме сразу же образовались уродливые тёмные клинья, что изрядно позабавило этих тварей.

Уехать из полка, это просто праздник какой-то, потому что под душманскими пулями чувствовал себя гораздо лучше, чем в палатке с озверевшими однополчанами. «Деды» с «черпаками» считали себя вправе измываться над «молодыми», как издевались когда-то над ними. К слову о «боевом братстве», при любом удобном случае они подставляли меня и других молодых.

Ранним утром батальон выдвинулся в сторону Шейхабада – небольшого кишлака на полпути между Кабулом и Газни. До него колонну сопровождал кабульский батальон, а потом охрану принимал наш.
Около обеда мы были уже в Шейхабаде.

Немного подождали.
По-наивности думал увидеть церемонию передачи колонны между командованием батальонов, но она не сбавляя ход, прошла мимо нас. Кабульские БТРы развернулись и отправились в обратный путь, а мы поехали вместе с колонной в сторону Газни.

Обычная работа – одна половина батальона занимает высоты впереди колонны, и сторожит на них, ожидая пока она пройдёт. Другая половина в это время снимается с боевых позиций, и, обгоняя колонну, занимает высоты впереди её следования.

Прекрасное время препровождения.
Пока сидим на высоте успеваем разогреть сух пай и перекусить, любуясь заснеженными горными пейзажами и тоненькой лентой боевой техники на военной дороге.
Ну, прям пикник на обочине.

В БМП холодно, хотя и работает печка, но кто-то постоянно торчит в люке, через который уносит драгоценное тепло. Стараешься поудобнее устроиться в железном отсеке, расслабиться и впасть в спячку, под ровное урчание мотора и лёгкую вибрацию корпуса. Почти удаётся, но пробирает дубак и приходится активно тереть озябшее тело.

Уже на подъезде к Газни, неожиданно раздался грохот разрывов и торопливый треск очередей крупнокалиберных пулемётов. Сидящие в отсеках распахнули верхние люки, и торопливо полезли наружу, посмотреть, что произошло.

Духи, подорвали в узких местах дороги две машины. Зажали передовую часть колонны в широкой долине, а с дальнего хребта, приблизительно в 1.5-2 километрах справа от нас, обстреливали её.
Белое небо было такого же цвета как снег в долине, и только узкая цепочка скалистого хребта не давала им слиться в одно целое. По дороге гуляла вьюга, и суетились БТРы. Некоторые из них выезжали на обочины и закрывали собой наливники с бензином.

Вдруг впереди взорвался бензовоз, и столб пламени обдал жаркой волной, сидящих на броне. Стоящий рядом БТР закрыл свои окна бронированными листами, и столкнул пылающую машину в кювет. Как сейчас помню яркий алый отблеск на технике и людях. Хлёсткий, горячий удар взрывной волны. Жуткий запах гари, вперемешку с запахом талого снега и крупные хлопья чёрной сажи в снежном облаке.

БМПшки развернулись и по обочине поехали вдоль колонны. Остановились около разбитой машины «Внешпосылторга». В отличие от других тентованных машин, у неё был цельнометаллический кузов. Мина пробила его прямо за сиденьем сопровождающего. Двери кузова вышибло взрывом, а на дороге валялись коробки и вещи. Около переднего моста лежал убитый офицер в овчинном полушубке. Рядом с ним, медик и солдат перевязывали водителя, который видимо был без сознания, потому что не стонал и не шевелился.

В кузов машины залез офицер с двумя разведчиками. Они торопливо разгружали машину в десанты БМПшек. Мой отсек тоже загрузили почти полностью, оставив только немного места около двери. Духи продолжали неторопливо расстреливать колонну, но видно стрелять прицельно им мешала метель, потому что чаще были перелёты и недолёты, чем разрывы на дороге.

До хребта расстилалась заснеженная долина, но все знали, что под снежным одеялом скрываются пересохшие русла рек и оврагов, так что напрямую к хребту не подъедешь. Ветер поднимал вихри снега, а значит, вертолёты не прилетят на выручку. На это и рассчитывали духи, организовавшие засаду на колонну, или учившие их наемники из капстран. Около переднего колеса машины, стоящей за нами, лежал боец и отчаянно стрелял из автомата в сторону хребта. Совершенно бессмысленное занятие, но никто его не останавливал.

Запомнился мне и коренастый офицер в полушубке, обросший щетиной. Он шёл с автоматом в руке вдоль колонны, полностью погружённый в свои думы, и совершенно не обращал внимания на обстрел и разрывы.

Колонна была единым телом «гигантской змеи», которая корчилась от ран, мучительно спасала жизнь, закрывая уязвимые места бронетехникой, огрызаясь огнём на удары, ампутируя поражённые члены, отбрасывая хвост, и судорожно взывая о помощи.
Помощь вскоре пришла.

Пока разгружали машину, подошло несколько танков из Газни. Они выехали перед колонной и расстреляли весь боекомплект в сторону духов. Мы видели зонтики разрывов, скакавшие по верхней части хребта. Судя по продолжению обстрела, танки не сумели подавить огневые точки.
Потом танки подцепили подорванные машины, и часть колонны стоящая под обстрелом тронулась. К счастью, торопливые разрывы вдогонку, не причинили вреда. Другая, большая часть колонны, ещё в начале обстрела, отъехала назад в безопасное место.

Колонна выехала из ущелья и повернула в сторону Газни.
Ну, вот мы и в безопасности!?
Но духи устраивали налёты и напротив укреплённого пункта с танком на холме, у самого въезда в город. Может до сих пор наша сожженная военная техника лежит в кювете на этом повороте.

Тут же стал осматривать вещи и коробки, которыми был забит мой отсек. В одной обнаружил настоящее сокровище - палки сервелата. Вытащил одну и с удовольствием откусил твёрдую макушку.

Ум-м, как вкусно!

Сразу же вспомнил вкус праздника, на котором сервелат был настоящим украшением. Это был большой дефицит, и его очень тяжело было найти даже в таком благополучном городе, как Ленинград, не говоря уже о нашей глубинке.
Может и мои сейчас в далёком Пскове ищут продукты для праздника, не зная, что в это время идёт настоящая война в Афганистане. Молодому поколению сейчас не понять, как стотысячная армия может вести боевые действия в полной безвестности!?

Сначала торопливо откусывал от палки большие куски, чтобы скорее забить голод и нервное напряжение - у молодого бойца очко не железное.
Потом, смакуя, задерживал подольше кусочек во рту. Старался, как можно больше насладиться экзотическим вкусом. Запомнить получше минуты блаженства, когда я был сказочно богат, и ел сервелат целыми палками.

С огромным удовольствием угостил бы деликатесом своих товарищей молодых бойцов. Но твёрдо знал, что старослужащие отнимут всё, и не будут делиться. Ни какой надежды спрятать трофей. Эти крысы постоянно шуршали по тумбочкам и вещмешкам, отнимая всё мало ценное. Так что был обречён наслаждаться в одиночку, и если бы деды узнали, как их обломили с сервелатом, то жестоко расправились со мной.

По мере приближения к полку, всё более насыщался колбасой, и уже наел оскомину от специй. Даже в удовольствиях надо быть умеренным.
Приведя колонну в полк, мы быстро разгрузились около складов, и снова отправились к оставшимся на дороге. Я мог бы вернуться в свою роту, но не хотел терять свободу, и с удовольствием поехал с разведчиками, оттягивая как можно дольше момент возвращения.

Мы подъехали к месту засады, когда уже смеркалось. Метель утихла. Дорога была пустой, и только в кювете лежало около десятка догорающих машин, а на снегу чёрные пятна от разрывов и сгоревшей техники.
Бронетранспортёры и БМПэшки выстроились цепочкой на обочине, а в это время показалась колонна, которая проехала за нашими спинами, как за щитом. Духи уже не стреляли вдогонку, видимо оставив свои позиции, радовались, что потрепали шурави.

Уже в полной темноте мы приехали в полк, и ещё какое-то время наблюдал, как подъезжают всё новые и новые машины с зажженными фарами. Они занимали свои места в строю, образуя целый город.
Наслаждаясь послевкусием от сервелата, думал, что это великое благо, быть рядом со смертью и вернуться живым, даже невредимым, да ещё и объесться дефицитным деликатесом.

ЗЫ: Вот такая странная связь между далёкими событиями, когда кусочек колбасы с праздничного стола, моментально вытягивает из памяти целую картину из боевого прошлого.
Всё изменилось во мне и в моём сознании, но ниточки уходящие в прошлое живы, и стоит их только чуть-чуть задеть, как всё чётко и ясно всплывает в памяти.
Как ни странно, но перезрелый мужик с пивным животом и ушастый молодой боец в старом х/б - один и тот же человек только в разное время.
Вечная Память тем, кто навсегда остался молодым, и кому военная дорога Кабул – Газни стала конечной точкой в путешествии под названием Жизнь.