Юлица - 2

И юдоль новая моя.

3. 23.07.07 Индель-Пана-Варзуга. Три реки за один день

Проснулся утром рано, а в палатке... Дмитрич спал. Глаза его были закрыты.
“Московское время – 4 часа” – сообщил Дмитрич с торжественной интонацией, и тут же начал похрапывать. Я посмотрел на часы – было действительно 4 часа утра. Я улегся поудобнее между выпирающих из - под коврика кочек и отключился. И вот явился мне Дмитрич в облике диктора телерадиовещания. Вскоре ( время во сне, как известно, летит быстро ) я снова проснулся. “Московское время – 8 часов” – сообщил Дмитрич, и добавил: “Пора вставать”. Сам Дмитрич вставать пока не стремилс и следил за моей реакцией. Глаза его были закрыты.

“Во дает!” – подумал я и посмотрел на часы. Было 7 утра. “Дмитрич, не 8, а 7 часов сейчас. Еще целый час можно поспать! ” – говорю я и дублирую сказанное, показывая часы. Дмитрич наконец-то приоткрывает один глаз. С полувзгляда оценивает ситуацию и вскоре снова закрывает.
Окончательно проснулись около 8. Теперь пора вставать. Мы с Дмитричем сразу начинаем запихивать спальные вещи в гермомешки, утрамбовывая их ногами, и выходим из палаток почти готовые к сплаву.

Комаров с утра мало, но мы их потревожили. Сразу же появилось несметное количество. Во время еды было невозможно стоять на одном месте и поэтому ходили вокруг около костра по кругу
В первые дни у меня еще не наступил мой традиционный походный жор. На завтрак вполне устраивает бич пакет и кусочек шоколадки. Сыра и колбасы пока с утра не хочется. Они идут про запас. И хорошо! Лучше съесть потом, когда начнется жор.

В 9.50 выходим.Рюкзаки кладем на сетку, связанную Дмитричем. Ход катамарана становится лучше. Вскоре, ниже впадения ручья слева ( он есть на карте ) офигенная стоянка со столиком и скамеечками! Эх, жаль не дошли!

Река Индель оставила самые приятные впечатления по сравнению со всеми пройденными нами реками в этом походе. Светило солнце, воды было много и течение быстрое. Все перекаты были залиты, а самое главное – мы еще не устали от новых впечатлений и с восторгом воспринимали всякую мелочь, на которую в конце похода уже не обращали внимания. Перед Паной возникли протоки и острова. Это сделало сплав живым и интересным. Дмитрич всегда хочет пройтись по узким протокам. Я соглашаюсь с ним – в нас еще пока живет интерес к приключениям. Временами я кидаю блесну в воду, но ничего не могу поймать. А рыба… Рыба выпрыгивает из воды у нас под носом – ей интересно посмотреть на огромное надувное чудовище, которое гребет желтыми плавниками. Вот это отдых! Вот так и надо отдыхать!

Мы плывем и философствуем. “Я поедаю хариуса только потому, что он ест комаров, которые едят меня” – заявляю я Дмитричу. “А значит, я нахожусь в самом начале и в самом конце пищевой цепочки, и имею полное морально право поедать тех же хариусов”.

Перед входом в Пану в русле реки Индель возникает большое количество камней-чемоданов. Мы собираемся около них плотной группой и входим в Пану. Пана поражает своим шириной и мощью. Это уже совсем другая река – широкая и полноводная. Ниже стрелки Паны и Индели стоит турбаза для лицензионной рыбалки. На правом берегу несколько однотипных домиков – явно для рыбаков. База пустовала – видно время лова сёмги еще не пришло, а ловля другой рыбы кроме семги, по всей видимости, здесь считается неблагородным занятием.

Мы прошли мимо базы, стараясь не привлекать внимание. Желая пройти в ворота межу надводными камнями мы сели на подводном камень между ними прямо напротив базы и чертыхаясь шумно с него снимались. Нас приметили две черные собаки, которые по берегу побежали вслед за нами до тех пор, пока не появился приток справа. Наверное они пробежали за нами километров 15. При этом они даже ни разу не гавкнули. Позже мы зачем-то привстали к берегу. Не успели мы сообразить что к чему, как увидели, что эти собаки бегут прямо к нам. Мы с Дмитричем поскорее отчалили, поскольку собаки уже прыгали за нами воду.

Пороги на Пане – это залитые водой шеверы. При попутном ветре сплав по Пане закончился за несколько часов, я даже не успел толком впитать в себя местные красоты.

На катамаране двушке я иду впервые. Двушка очень верткая посудина и требует определенного опыта управления, которого в первые дни похода я пока не имел.

Проблемы управления катамараном у нас никогда не возникала в порогах - там все было нормально – катамаран там и крутился и вертелся как надо и у нас с Дмитричем не было проблем в понимании друг друга. Проблемы возникали иной раз на ровной воде, когда катамаран начинал колбасить из стороны в сторону. По объективным причинам ( неустойчивое равновесие ) катамаран не мог быть расположен четко по курсу – он отклонялся или в мою сторону , либо в сторону Дмитрича.

Что такое расколбас катамрана? Лучше всего это объяснить на примере флюгера. Дует ветер, флюгер направлен по ветру. Теперь возьмите и поверните флюгер на 180 градусов. Он будет находится в состоянии неустойчивого равновесия и малейшее отклонение приведет к тому что он будет стремится повернуться вокруг оси на 180 градусов.

Привожу цитату из дневника Дмитрича:
У нас с Шурой дискуссии по части управления катамараном. Моя идеология при прохождении плесов - каждый гребец держит свой борт при движении на дальний ориентир. В стоячей воде оба борта движутся с одинаковой скоростью. Если борт работает слабо - нос уходит в сторону слабого гребца. Чтобы выдерживать курс с этого борта надо грести энергичнее, либо второй борт должен грести слабее, но при этом и скорость движения падает. Если дует ветер, то нос катамарана уводит в наветреную сторону. Следовательно, грести нужно с наветреной стороны мощнее, а гребец подветреного борта помогает, отбрасывая корму на ветер. Шура не склонен обращать на это внимание, и катамаран уводит влево (он на левом борту).

Из этой цитаты видно, что катамаран шел таким образом, что он был повернут в мою сторону. Замечу, что в этом случае, тот в чью сторону повернут катамаран должен прилагать усилия в несколько раз больше чем те, которые необходимо прилагать если катамаран движется с той же скоростью, но прямо по курсу ( флюгер, повернутый против ветра ). В это же время на противоположном борту гребец практически отдыхает – он дает возможность своему напарнику развернуть катамаран. Вот так и получается, что катамаран идет вперед за счет усилий одного человека, того, в чью сторону повернул катамаран. Так вот, я поясняю, почему в этой ситуации мы шли повернутами постоянно в мою сторону: Я ПРОСТО НЕ МОГ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ, ЧТОБЫ КАТАМАРАН БЫЛ ПОВЕРНУТ В СТОРОНУ ДМИТРИЧА И ВМЕСТО МЕНЯ КОРЯЧИЛСЯ БЫ ДМИТРИЧ.

Мой друг спасибо за заботу.
Ее ты часто проявлял,
Брал на себя мою заботу.
Я ж думал – ты не выгребал.
Увы. Мой друг! Трудясь до поту
Ты долго опыт набирал.
Рулить в одно весло – без толку,
Раздрай – на Пане ты не пан.
Против теченья править лодку –
Против струи ты выгребал,
Теперь от силы мало проку,
Когда ты угол не держал.
Угол атаки так капризен –
Чуть упустил и разворот.
Давай раздрай предельно снизим
И сразу ринемся вперед.
Мы же характером крутые,
И если сил невпровот,
Все ж превозмочь напор стихии
Не сможет к вечеру живот.
Я верил в честность намерений.
Я верил - ты не сачковал.
Нет опыта. Без подозрений
Тебя я всяко поучал.
Когда перечить нету силы,
То проще действо применять.
Припомни, как наш кат крутило,
Когда мы стали спор решать.



Ситуация довольно таки сложная, но управление описывается принципом, который я уже сформулировал после похода: Если катамаран сильно колбасит из стороны в сторону, то есть он находится в состоянии неустойчивого равновесия, то катамаран должен управляться не только за счет усилий гребцов, но и за счет управляющих усилий, которые они должны прилагать. Необходимо считать, что если катамаран колбасит и он сошел с курса, то виноват в этом тот гребец, который сидит на противоположном к повороту баллоне. Он должен был в момент когда катмаран стал уходить от линии равновесия сначала ослабить гребок и в случае если катамаран продолжил уходить в сторону его партнера, то произвести управляющий гребок с кормы подвернув весло. Только этот принцип позволит управлять катмараном в случае, если его сильно колбасит из-стороны в сторону!

Надо сказать что все вышеизложеное у меня родилось в голове только в конце похода. Я конечно совершал неверные действия в отношении управления катамараном, и подчас спорил с Дмитричем не по делу. Как оказалось управление катамараном штука сложная. Вот например откуда появляется расколбас? Он , например, появляется если нос перегружен. ( Так стало в конце похода, когда рюкзак Дмитрича стал значительно легче, а мой почти не изменился в весе, а мой рюкзак лежал спереди ). Но это всего один нюанс. Их много. Тут может быть и разность в баллонах, в их надутости, во взаимном расположении баллонов, и даже ветер влияет и центровка грузов!

Мой друг, я рад твоим прозреньям.
Что ты теперь за плюрализм
В причинах, к нашим напряженьям,
Что важно в рысканьях крутых.
Сход с курса – это же не вдруг.
Нужно упорство и терпенье,
Нужны и мощность и натуг
Держать атаки направленье.
Ты молод, братец, нетерпенье.
Как в горле кость стоит порой.
Зато согласье в намеренье
Сулит победу над водой.

Около устья Паны в 14 часов мы решили, что хорошо бы пообедать на Пане, а не то у нас не останется от этой реки никаких впечатлений. Мы встали на обед метрах в пятистах от Варзуги. Я достал спининг и пока варился суп выловил два больших хариуса, которых потом засолил в контейнере. Вчерашнюю Сашину рыбу никто не захотел готовить. Я ее запекаю в обертке от шоколадки. Потом мы с Дмитричем съедаем ее в добавление к супу, приготовленному Алексеем.

После обеда искупались. Надо ли рассказывать о том, как купаются в чисто мужской компании на краю света. Папарацци Дмитрич сидел на берегу и тихонько пощелкивал затвором фотоаппарата, пока не увидел на мониторе, как Алексей показывает ему кулак.

Чтобы унять деятельность Дмитрича даю ему плейер на растерзание. Он выдал замечательную речь на 10 минут, в которой прошелся не только о текущих событиях похода, но рассказал о местной флоре и фауне, и даже о том, как ловить семгу.

После обеда мы входим в Варзугу. Первое впечатление -: из воды высовывается морда огромной рыбины и клацает зубами. Второе впечатление: “ну ни хрена себе течение. Это абзац, не пройдем!”.

Нас катамарана прижало к правому берегу . Дмитрич перехватался руками за ветки, а я изо всех сил гребу. Мы продвигались еле-еле. Пришлось выходить с катамарана и тащить его на веревке. Веревка так сильно тянулась, и казалось, вот – вот порвется. Но не везде можно было идти бечевой, так как вода в реке был высокая. Она неслась по прибрежным кустам и деревьям, затопив бечевник, который по всей видимости есть вдоль реки. Бурлаку приходилось идти по воде, временами проваливаясь в ямы по пояс. Иногда мы шли, цепляясь веслами за кусты – это было эффективней, чем грести. Из-за такого способа передвижения Дмитрич переживал за пока что непойманных нами щук: “Да мы их так всех до инфаркта доведем!”. На что я обещал Дмитричу, чтобы он не переживал - на ужин я поймаю одну из недоведенных до инфаркта щук
.
Двигались мы очень медленно - за час прошли километра полтора – два.

Встали на стоянку на высоком крутом берегу. На бивак надо было подниматься в гору. Дмитрич не захотел нести свой рюкзак и решил оставить его на катамаране: “Да ну его нафик”. Вспомнив вчерашний майонез, я решил все же сделать ревизию продуктов, которые везет Дмитрич, и ему пришлось тащить рюкзак к палаткам. Наученный этим опытом, теперь я кладу поближе такие продукты, за которыми Дмитричу будет лень в лезть в рюкзак. Вот и все! На три дня Дмитрича можно теперь не беспокоить с доставанием продуктов.

Я пошел ловить рыбу и поймал щучку на килограмм. За ужином съели соленого хариуса , а после ужина пожарили щуку. Щучьего филе получилось аж две сковороды, но никто не отказался от жареного свежего деликатеса.

Конечно, под рыбку мы приняли водку. Надо рассказать как я пью водку. Пью, как правило, только на природе с большого устатка и под хороший повод. Подготовка к этому процессу всегда у меня вызывает приятные чувства: чешется нос, загораются глаза и чувствуется легкое покалывание в желудке Это значит, что я созрел для употребления алкогольного напитка. И вот, после традиционной речи Дмитрича, я беру в руку заветную кружку. Далее начинается представление, которое необходимо показывать тем, кто еще не успел приобщиться к распитию спиртных напитков. Дело в том, что после сделанного мной глотка я некоторое время нахожусь в жутком оцепенении. Потом со свистом вдыхаю и выдыхаю воздух и, поперхнувшись, начинаю шумно икать. В этот момент народ уже смотрит на меня, ибо это, по всей видимости, представляет собой занятное зрелище. Я раскрываю и закрываю рот как рыба, которая задыхается на воздухе. Дмитрич сует мне какой-нибудь сухарик занюхать, но мне это мало помогает. Народ в это время обсуждает увиденное, а непьющие ребята с квадратными глазами кодируются на неприятие алкоголя до конца похода.

После этого я беру пузырек, в котором находится наш алкогольный напиток и прячу его в рюкзак. И только после этого я ощущаю кайф, расслабление, теплоту и желание что - нибудь сказать также красиво, как Дмитрич. Но язык у меня заплетается, и я разражаюсь набором быстровыговариваемых отрывистых самодостаточных фраз типа: “блин”, “кайф”, “офигеть” в которые случайно вплетаются несколько матерных словечек.

Знатоки ( Дмитрич), которые знают цену алкогольных напитков, называют такое мое распитие “ханжеским” ( об этом ниже ). Возможно, они думают, что я зря перевожу продукт. Нет не зря! Весь процесс распития алкогольного напитка можно рассматривать собой как некий священный обряд, шаманский и языческий, так по всей видимости и начинали пить водку наши далекие предки.

Я дал Дмитричу плейер. Как заправский репортер он начал опрашивать общественное мнение, задавая респондентам каверзные вопросы. Алексей даже выразил протест против выяснения у Димы впечатления от смены капитана – наставник. Протест был отклонен, как попытка ограничить свободу слова и волеизлияния. Это же не открытый эфир.

Общенье нам нужно как соль,
Как чай и хлеб, и как дыхание,
Как ожидание признанья
В любви, сомненье или боль.
Когда усталость валит с ног,
Нет сил для нового деянья,
Ты эту слабость превозмог –
Как озарил костер сияньем.
Есть в силе каждого порог,
Есть даже чувство раскаянья,
Когда преодолеть не мог
Судьбы вершины испытанья.