АЛКОГОЛИК

Алкоголик
Святослав Праведный
АЛКОГОЛИК

Каждая частица его плоти безудержно вопила и отказывалась слушать генетического разума. Живые клетки разрывали его бренное физическое тело на множество миллионов мельчайших кусочков…
-Юра давай опохмелимся, - доносился с улицы сквозь деревянную оконную раму голос соседа Виктора. – Я самогона бутылку надыбал, - показывал Виктор, через немытое годами оконное стекло, бутылку чебурашки с бормотухой, закупоренной пробкой из обрывка скомканной газеты.
Юра лежал на кровати, пружины которой от старости провисли и его поза больше походила будто он лежит в гамаке. Он с трудом открыл глаза, чего ему не хотелось делать, поскольку он желал оставаться в кровати-гамаке с закрытыми глазами неподвижно, и тихо размышлять. Всякое движение ему давалось с огромным усилием и с нестерпимой болью. Нельзя было его назвать инвалидом или больным человеком, хотя как сказать…
- Сейчас подожди, выйду, - сказал Юрий, вставая медленно с кровати.
Он прошел во вторую половину деревянного дома на кухню. Половицы под его телом прогибались и издавали характерный звук скрипа. В доме творился полнейший бардак: грязь, паутина на углах, пожелтевшие на стенах обои местами надорванные, нестиранное белье, не мытая и без того скудная посуда, были разбросаны где попало. Взяв алюминиевую кружку и черпанув из эмалированного ведра воды, он судорожно стал пить, насыщая влагой горящие трубы. Затем подошел к осколку зеркала, надменно восседавшему на выемке кирпичной галанки, и посмотрелся. На него глядело до боли узнаваемое небритое лицо, с павшими щеками и выпирающими скулами. Обезумевшие, пожелтевшие глаза напомнили ему мутное содержимое бутылки, которую принес Виктор.
Распив с соседом самогон и закусив сорванными во дворе зелеными яблоками, они сели на завалинку и молча закурили дешевые сигареты без фильтра.
Спустя некоторое время к ним присоединился еще один односельчанин, которому удалось выискать домашние припасы самогона, спрятанные его женой в целях заготовки кормов на зиму для скота. Саша был весь навеселе, неся почти полную трехлитровую банку с самогоном.
Да, это был праздник, не каждый день приваливает столь много спиртного.
Ближе к вечеру, троица, изрядно напившись, расползлась, каждый еле-еле стоя на ногах, направился к себе домой.

Он проснулся от шума. Кто-то барабанил в его дверь и кричал женским голосом.
- Юра, вставай. Сашка помер, - кричала истошным голосом женщина, не переставая стучать ногами и руками во входную деревянную дверь.
Не соображая, он инстинктивно встал с кровати и направился к выходу. В сенях задев ногой, пустую, небрежно лежащую на проходе флягу, он чуть было не упал, но схватившись правой рукой о бревенчатую стену удержался, и стал открывать дверь, которая от ударов ходила ходуном и казалось если по ней ударить чуть сильнее, то она слетит с петель.
На пороге стояла Маруська – жена Сашки. Женщина была одета по-деревенски: в резиновых сапогах по колено, совхозном халате доярки, на голове бордовый матерчатый платок.
- Допились алкаши, нет на вас управы никакой. Иди, помоги моего из дома вынести, «беларуська» уже стоит, чтобы в морг отвезти, - прокричала Маруська, вытирая уголком головного платка влажные от слез глаза.
Сашка помер ночью, его организм не выдержал регулярного потребления алкоголя, и большое сердце отказалось выполнять возложенные на него функции, сделав внезапный - Стоп. Тело отвезли в райцентр, где располагался единственный морг на всю округу, и на третий день придали земле, похоронив на сельском кладбище.
На протяжении этих трех дней Юра, как и другие его сотоварищи не просыхали, вдова выложила все припасы самогона на похороны своего горемыки-мужа.

Прошла неделя, как умер односельчанин Саша. Юрий лежал на своей единственной кровати и как всегда мучаясь похмелью, размышлял. По своей натуре, ко всем событиям происходящим вокруг него, он старался относиться равнодушно, поэтому был безмятежен и уравновешен. Из него вышел бы гениальный философ, если бы он свои размышления материализовывал, придавая им письменную форму.
Он по-прежнему страдал от невыносимой физической боли, но еще больше он страдал духовно.
В его память врезались картины, прожитой им жизни. Когда-то он считал себя вполне счастливым человеком, у него было образование, положение, жена и дети. В советское время до армии он добросовестно работал в колхозе, затем отслужил срочную службу в рядах вооруженных сил Советской армии. Непоколебимо верил в идеологию коммунизма и относил себя к настоящим материалистам, отвергая любую религиозную веру, так называемую ленинскую «поповщину», считал себя закоренелым атеистом. Коммунистическая партия, вскоре после армии, направила его, как подающего надежды достойного члена партии в высшее учебное заведение на факультет юриспруденции. Закончив совсем неплохо данное учебное заведение, в двадцать пять лет он был назначен председателем сельского совета. Вскоре женился, построил вот этот самый дом, обзавелся детьми. Сколько, казалось, было радости и счастья, когда в стенах настоящего дома, спустя уже много лет, слышался детский голос и смех. Все перевернулось одним дуновением черной силы, а именно произошедшим случаем, в последствии радикально изменившим его судьбу и дальнейший уклад жизни. В те далекие советские времена деревни и села были густо заселены населением, поскольку кругом было достаточно развито сельское хозяйство, во всю функционировали государственные предприятия, организации, колхозы и людям стабильно и достойно платили по тем временам, при этом всячески поощряли материально сельских работников. Вечерами сельские жители ходили с гармошками по улицам, плясали и танцевали в сельских клубах культуры и отдыха. Вот в один из таких вечеров, подвыпившие подростки, учинили в клубе драку, усмирить их, попросили председателя сельского совета, который спешно оделся и направился в клуб. По результатам имевшего быть место инцидента, Юру как председателя сельского совета, народный суд признал виновным в совершении им уголовно наказуемого общественно опасного деяния, за причинения им в отношении подростков физической силы и назначил уголовное наказание в виде трех лет лишения свободы с испытательным сроком два года условно.
Незамедлительно он был уволен с занимаемой им должности и в течении года получая отказы в устройстве на достойную работу в связи с имевшейся судимостью, он окончательно психологически сломился и все больше и больше стал находить для себя успокоение выпивая очередную бутылку «пшеничной» водки. Спустя два года, жена с ним развелась и, забрав детей, уехала в районный центр. Потеряв семью, жизнь Юрия окончательно пошла под откос, он перестал следить за собой, крайне редко стал выходить из дома исключительно лишь только до магазина за очередной порцией «зеленого змея» и длительное время находился в депрессии. Однако в то время государством была предусмотрена уголовно наказуемая санкция для продолжительно не работающих лиц, с целью искоренения так называемого тунеядства, и в связи с этим Юрию периодически приходилось устраиваться на какую ни будь неквалифицированную работу. Все заработанные пусть и малые деньги он пропивал один и ни с кем старался не общаться. Мнение родственников, как в прочем и мнение других людей на предмет его антиобщественного образа жизни, его не интересовало. Надо заметить, что у него было одно редко сочетаемое с его образом бытия, хобби, в свободное от работы и пьянство время, он много читал, и по истечению нескольких лет у него в доме образовалась масса всевозможной литературы.
Шли годы, коммунистический строй сменился на демократический, дав волю рыночной экономике. Все во круг стало разворовываться и приходить в упадок. Сельское население и в особенности молодежь поспешно стало покидать свои провинциальные жилища, устраиваясь в более благоприятных и цивилизованных больших городах, теперь уже Российской Федерации. Завуалированный демократический строй, а по своей сущности капиталистический, достиг наивысшей стадии своего прогресса, так называемого – Империализма. В одном из богатейших, природными ресурсами государств мира, возникло господство монополий и финансового капитала.
Юрий не нашел применения своим силам и интеллекту в этом скором прогрессивном замешательстве и все также продолжал пьянствовать, а в перерывах между попойками читать и прослеживать ход государственных событий, черпая информацию из газет и телевидения.


В окно кто-то постучался, нарушив его воспоминания и мысли. Этим кто-то оказался Виктор.
- Выходи на улицу, покурим, может что вдвоем и сообразим, - прокричал он, упираясь своим большим курносым носом в стекло.
Как и было всегда, на завалинке около дома сложившемся годами месте-пятачке, они уселись и жадно закурили все той же марки дешевые сигареты без фильтра.
- А ведь жалко Сашку, еще жил бы да жил, - промолвил Виктор, устремив свой взгляд в сторону сельского кладбища.
- Все там будем, рано или поздно, - ответил Юрий, затушив сигарету о подошву правого ботинка, изношенной и ни разу не видавшей гуталина обуви.
- Может, сходим к Маруське, чего ни будь поможем, даст бог, смотри и бутылочку крепкого вытащит, - сказал Виктор направляясь в сторону дома их покойного товарища – Александра.
- Пойдем, сходим, - ответил Юрий и направился следом за ним.
Маруська, она же Мария Михайловна возилась по хозяйству во дворе. Завидев местных пьяниц идущих к ее дому, она поправила на голове платок и вошла в сени.
- Хозяйка, можно? – обратился к ней Виктор с порога.
- Чего хотели то, - ответила Мария Михайловна, посматривая на Юру, который стоял позади Виктора у входной двери и не решался пройти.
- Да вот, может че подсобить надобно, - промолвил Виктор, шмыгая носом.
- Из вас работники то непутевые, только наверное и ищите, где бы выпить найти?
- Ну что же ты Мария, мы так сказать из благих побуждений. Ну, коль нальешь, только рады будем, - сказал Виктор, переминаясь с ноги на ногу.
- Ладно, работы у меня действительно целая уйма образовалась, ты Витька иди под скотиной все убери и на тачке в огород вывези, а ты Юрий Васильевич воды с колонки натаскай да дровишки наруби, - бойко скомандовала Маруська и еще раз оглянулась на Юрия, стараясь высмотреть его в полный рост через плечо Виктора. – Заранее предупреждаю, пока все не сделаете, ничего наливать не буду.
- Да что ты хозяйка, как скажешь, так и будет, - обрадовавшись, сказал Виктор и помчался в хлев.
Юрий не торопясь наносил воды, а затем пошел к сараю рубить дрова. Мария Михайловна к этому времени сбегала в сельскую лавку за хлебом и показала Юрию, где находится спрятанный топор.
- Эх, Юра, Юра ты чувствую тоже плохо закончишь в скором времени, если не перестанешь пить, - с сочувствием, мотая головой, вымолвила она и вспомнила как когда-то по молодости была влюблена в него.
Да что там влюблена, она безумно его любила, бегала за ним словно девчонка, ловила каждый его взгляд, затаив дыхание слушала его тихие слова, признания в любви, когда они поздними вечерами встречались на сеновале… Эти встречи, эти мгновения были для нее нечто больше, чем вся вселенная. Она просто его боготворила, а он поступил с ней крайне плохо, бросил ее, растоптал ее искренние чувства и женился на другой. В молодости он был высоким красавцем и завидным женихом, тогда многие деревенские девушки тайно вздыхали по нему. И что сейчас, жизнь, можно сказать, прожита, с годами и возрастом эта любовь ушла в небытие. Юрий превратился в сутулого, невзрачного и больного старенького мужичка.
У Маруськи не было самогона, и она налили им почти полное ведро браги недельной выдержки.
Упившись брагой, они заснули в доме у Юрия.


Проснулся он во второй половине дня, Виктора уже не было. «Наверное, домой пошел» - подумал Юрий и ощутил боль в голове. Голова раскалывалась на части, малейшее движение отдавалась дикой болью по вискам. Ему оставалось только неподвижно лежать и снова, снова размышлять. Как бы он хотел вернуть все назад, повернуть время вспять. Не пойди он тогда в тот вечер в клуб усмирять подростков, вся жизнь пошла бы по иному пути. По пути к счастью, благополучию, успеху. Его друзья-однокурсники, которые надо сказать отвернулись от него после того злосчастного случая, достигли весьма высокого положения в обществе, сделав успешную карьеру. Один стал председателем городского суда, другой прокурором республики, третий подался на волне перестройки в бизнес и сейчас владеет несколькими заводами, к тому же стал сенатором высшей палаты законодательного собрания, не раз уже видел его по телевизору. А ведь они были ни на грамм смышленей и умнее меня, один, который стал тем самым прокурором, зачастую списывал у меня по предметам уголовного права. Почему все так произошло, как это можно назвать, судьбой или же злым роком? Я ведь далеко не слабый человек, или мне это просто так кажется и хочется так думать, а в действительности являюсь слабохарактерным и безвольным...
Послышался шум в коридоре, дверь открылась, и в комнату вошел Виктор.
- Ну че проснулся? – спросил он подходя к кровати и протягивая бутылку на три четверти оставшимся в ней самогоном, лежащему Юрию.
- Давай вставай, опохмелись, мне бы не знать, как ты болеешь, - сказал Виктор, вытаскивая из кармана пирог с пшеничной начинкой, которые пекут исключительно на похороны и поминки.
Выпив с горла бутылки остатки самогона и закусив поминальным пирогом, Юрий встал и они вышли на улицу к своему месту-пятачку.
- Там у бабки Тимофеевны сорок дней, родственники понаехали с городов, поминают, может сходим вместе, а то я только оттуда, - сказал Виктор и тут же закашлявшись начал отхаркиваться, сплевывая на землю слюнную жидкость.
- Да нет спасибо, не пойду.
- Ну, тогда пойдем к ферме, там цыгане приехали чермет скупают по рубль пятьдесят за кило.
- Где мы сейчас хоть кусок железа найдем? Ты же сам знаешь все, что можно было продать, давно уже начальством продано.
- Не скажи Юрий Василич, у меня там еще кое-что припрятано, килограммов семьдесят наберется.
От вырученных с металла денег, они приобрели три бутылки самогона, затем прошлись в сельскую лавку, где купили две не первой свежести селедки с желтоватым налетом, буханку хлеба и направились к Юрию.

Он проснулся рано утром, голова на удивление не болела так сильно как в прошлые разы. Но зато очень сильно болела душа. Она выворачивалась на изнанку как никогда за все эти никчемно прожитые годы. Он почувствовал внутри себя полнейшую опустошенность и неимоверную ненависть, неприязнь к самому себе. В этот момент он впервые подумал о Боге и напрягая все свое мышление он задался вопросом, «Что же в объективной действительности является первичным - материя или же сознание?»
Юрий лежал неподвижно более двадцати часов и все думал, думал, думал. В этот период времени ему не хотелось ни пить, ни есть, не справлять естественные надобности, он был полностью охвачен данным вопросом, наиглавнейшим извечным вопросом вселенского бытия.
Ночные сумерки потихонечку начали отступать, звезды меркнуть, а луна уступать место надвигающемуся рассвету. Юрий вышел на улицу, по малому сходил в старый дощатый, склонившийся набок туалет, после чего пришел на место-пятачок и присел на завалинку. Его взору предстала Матушка-Природа во всей своей красе. Вот при таком рассвете он в юности ходил на сенокосы, ступал ногами по зеленой росистой травушке, насыщался утренним воздухом и любовался, не придавая этому особого значения, просторами полей, лесов и рек.
- И все-таки, сознание и дух первичны, - вслух сказал он и глубоко вдохнув свежего, прохладного воздуха, про себя подумал: « Если это так, то тогда отрицать высший разум не возможно. Если это так, то получается, что материалисты глубоко не правы. Значит Маркс, Энгельс, Ленин как вожди мирового пролетариата и их сторонники сознательно ошибались и тем самым вводили народные массы в заблуждение, навязывая диалектический метод познания истины, познания объективной реальности. Нет, Нет, этого не может быть…»

***
Я увидел Юрия летом 2010 года в районном центре - провинциальном городке, не далеко от которого расположена та деревня, где он проживал. Встретились мы с ним на железнодорожном вокзале. И как мне показалось, нашей встрече он был весьма рад, к тому же он испытывал к моей жизни неподкупный интерес, так как мы являлись не просто чужими людьми, а доводились двоюродными братьями. В этом провинциальном городке жила моя Мама, Юрию родная тетя по материнской линии. У Мамы я был единственный сын и она, вероятно, возлагала большие надежды, что я ей буду крепкой опорой и всегда приду на помощь. Однако ее надежды я не оправдывал, поскольку прожигал свою жизнь, ко всему прочему проигрывал целые состояния в казино и игровых аппаратах, что ее очень, очень огорчало и расстраивало. Видимо и на этой почве в том числе, она часто стала уходить в запои, пропивая свою пенсию и высылаемые мной из Санкт-Петербурга незначительные суммы. Данное обстоятельство заставило меня приехать в этот городок и чтобы чем-то заняться, мной была арендована у ОАО "РЖД" пустующая половина железнодорожного вокзала, где я выстроил уютное кафе, повесив на фасаде здания вокзала вывеску «Фортуна». Так как бизнесмен признаться из меня никудышный, то какой-либо мало-мальской прибыли я не видел, но зато существенно изменил стереотипы этого городка…
К сожалению, мое присутствие рядом с Мамой не дало должного результата и после очередных выписок из больниц, она выдерживала неделю-две, но вновь уходила в запой. Больно и тяжело смотреть, когда спиваются люди, в десятки раз тяжелее и больнее видеть, когда спивается родной, единственный и близкий тебе человек.
Но вернемся к состоявшейся встрече с дядей Юрой, так я его называл, когда был мальцом и жил с бабушкой в той же самой деревне. Отношения с дядей Юрой у нас были можно сказать никакие, он мне не сделал ничего плохого, но и ничего хорошего.
К моему положительному удивлению Юрий выглядел довольно хорошо. Подтянутая фигура, гладко выбритое лицо, чистая и опрятная одежда подсказывали мне, что он изменил свою жизнь. В непродолжительной беседе он пояснил, что работает в Москве охранником вахтовым методом, вот уже два года как он бросил пить и курить. В настоящее время горячо поддерживает отношения со своими взрослыми детьми, и является дважды дедушкой.
По концу нашей встречи мы с ним попрощались и пожав друг другу руки я заглянул в его глаза. В них читалась неподдельная радость, но малая доля счастья.

30 декабря 2010 г.







© Copyright: Святослав Праведный, 2011
Свидетельство о публикации №21101010634