Вывеска. Однажды в СССР

­ ­­Как-то утром жена мне говорит:
– Отстали мы от жизни, Феденька, и берлога наша на европейскую не тянет. Но ничего, у меня выходной сегодня, придёшь с работы – квартиру не узнаешь.
Ладно… Отработал смену. Прихожу домой и… ничего не вижу.
Тут жена выходит из кухни и подсказывает:
– Феденька, да ты на потолки посмотри.

Смотрю, – а там обыкновенным фломастером написано: «ГОСТИНАЯ».Вот никогда не думал, что нашу комнату гостиной назвать можно. Возвращаюсь в коридор и там по слогам читаю: «ВЕ-СТИ-БЮЛЬ».Хорошо ещё, что спальня – СПАЛЬНЕЙ названа, зато кухня – РЕСТОРАНОМ.
Жена смотрит на меня влюблёнными глазами и ждёт, как я отнесусь к её новшествам.
– Для чего надписи? – спрашиваю.
Она подходит ко мне, гладит по голове как маленького и говорит:
– Отсталый ты у меня совсем, Феденька! Не понимаешь, что вывеска – первое дело. Вот и парикмахерская наша салоном названа.
– А при чём тут потолки? – спрашиваю.
– Для пущего эффекта.
– Ладно, – говорю, – эффект эффектом, я есть хочу!
Захожу в так называемый ресторан, смотрю, на столе меню лежит. Раскрываю его и читаю:
1. СУП КАРТОФЕЛЬНЫЙ.
2. –
3. ЧАЙ.
Ну, что тут скажешь – славное меню…

На другой день жена с утра заводить меня стала:
– Феденька, как ты думаешь, может, мне с работы уволиться, а?У нас теперь РЕСТОРАН, ГОСТИНАЯ, ВЕСТИБЮЛЬ, трудновато справляться, однако.
Я говорю:
– А давай, Вальку наймём, из 35-й квартиры…
Жена руками машет:
– Что ты, родненький, сама управлюсь, но на работу больше ни ногой…
Проходит месяц. Чувствую, на супружницу мою опять критическое состояние наворачивает.
– Ну?! – спрашиваю.

– Да вот, – жмётся она, – думаю я, имя своё и фамилию сменить.
У меня глаза из орбит наружу запросились:
– Ты что, замуж за другого собралась?
– Господь с тобой, Феденька, просто фамилия наша – Кирпичиковы – не звучит, а что ты скажешь, если я Анной Австрийской назовусь или, того лучше, Екатериной Медичи?
Я посмотрел на её накрашенное лицо, на видавший виды халат и сказал:
– Что ж, Катюха! В таком случае я Людовик XIV!До вечера не жди, ухожу в Лувр.
А сам, конечно, ни в какой Лувр не пошел, делать мне нечего больше! А наикратчайшей дорогой через ближайший винно-водочный магазин рванул к приятелю. Приняли мы с ним по два стакана по этому поводу. Чувствую, развозить стало.
– Как, – говорю, – я в таком виде своей королеве покажусь? Она мне такой приём устроит – век помнить буду.
Приятель подумал немного, потом вырвал из дочкиного альбома для рисования лист и написал крупными буквами: «Я ТРЕЗВЫЙ!».
– Вот, – говорит, – вешай себе на грудь и смело иди домой. И помни: вывеска – первое дело!