Местечковая трагедия ( рассказ)

МЕСТЕЧКОВАЯ ТРАГЕДИЯ ( рассказ)
Когда-то, еще в конце девятнадцатого века, местный помещик Алябьев разведал на своих землях большие, пригодные для производства строительного кирпича, залежи красной глины. Купил этот Алябьев за границей формовочные машины и специальные печки для обжига кирпича, да и построил кирпичный завод, а рядом с этим заводом кирпичным настроил бараков для рабочих. Бараков этих было штук десять и местные жители стали называть этот барачный поселок Местечком.
Местечко себе и Местечко...

Катин отец умер неожиданно: лег вечером спать, а утром не проснулся.
Мать в это время лежала в больнице. Уже много лет Катину маму мучила жестокая астма и вот уже третий месяц она не выходила их больничной палаты.
Катя встала в шесть часов утра, приготовила завтрак и отправилась будить отца.
Отец обычно вставал очень рано, но сегодня почему-то заспал.
В семь утра отец должен быть на работе на кирпичном заводе, где он уже много лет работал в цеху обжига транспортировщиком.
В формовочном цеху рабочие грузили кирпич-сырец на большие железные тележки, а транспортировщик по рельсам катил эту тележку в цех обжига. Из холодного формовочного цеха транспортировщик попадал на улицу и, прокатив тележку по рельсам метров пятьдесят, вкатывал ее в пышащий жаром цех обжига кирпича. А затем снова из горячего цеха на улицу и так по восемь часов подряд ежедневно.
На такой работе люди очень быстро зарабатывали себе астму, но работы своей каторжной не бросали, так как заработать себе на кусок хлеба больше было негде. Лет через десять-пятнадцать астма сводила людей в могилу, но на их место приходили новые работники и снова давали стране строительный кирпич.
Катин отец продержался на заводе уже почти двадцать лет. За это время он полностью облысел, обожженное его лицо было худым и красным, длинные и неестественно большие его руки, как канаты оплетали толстые нечеловеческие жилы, а зубов во рту не было совсем, и их заменяли твердые, как бы окаменевшие черные десна. Возраст этого измученного работой, высушенного и больного ревматизмом и астмой человека определить было невозможно, хотя на самом деле ему не было еще и сорока.
После трехгодичной службы на Северном флоте Катин отец вернулся в поселок и вскоре уже работал на кирпичном заводе, где всю свою недолгую и безрадостную жизнь проработали его отец и мать. Родители его умерли в один месяц, во время второго года службы сына на флоте. На похороны родителей матрос не попал, так как атомная подлодка, на которой он служил, в то время находилась в автономном плавании где-то у берегов Америки и о смерти близких ему сообщили только через пол-года после прибытия лодки на базу. Отпуск краткосрочный, правда, дали.
По прибытию в отпуск, Володя, так звали Катиного отца, прямо со станции отправился на кладбище. Он долго стоял у двух глинистых могилок с фанерными табличками, на которых черной краской были написаны имена его родителей. Как мог, он прибрал эти могилы, вынес бурьян и старые венки в мусорный ящик и уже собрался уходить, как увидел, что к соседней могилке подошла невысокая худенькая девушка.
Присмотревшись, Володя узнал в этой девушке Сашу, девочку из соседнего барака, которая была не несколько лет моложе его и училась с ним в одной школе. Он поздоровался со знакомой девушкой и они разговорились.
Оказывается, всего несколько недель назад Саша похоронила мать, которая тоже работала на кирпичном заводе и ее, как и родителей Володи, уложила в могилу астма. Отец Сашин умер несколько лет тому назад и теперь Саша осталась совсем одна. Летом она закончила среднюю школу, собиралась поступать в техникум, но сейчас, после смерти матери, об учебе думать уже не приходилось и она устроилась на работу на кирпичный завод в формовочный цех.
С кладбища они ушли вместе. Володя проводил Сашу домой, а сам пошел в барак, где жили раньше его родители и где прошли его детство и юность.
Бараки, в которых жили рабочие, были построены, как и кирпичный завод, еще в конце девятнадцатого века и представляли собой низкие длинные кирпичные строения с узким темным коридором посередине и пятнадцатиметровыми комнатами-клетушками с обеих сторон коридора. Кроме одной электрической лампочки и одной розетки, в комнатах никаких других удобств, конечно, не было.
Здесь люди рождались, выростали, отсюда шли работать на кирпичный завод, и рано умирали, редко перевалив за сорокалетний рубеж. И так повторялось из поколения в поколение уже много лет.
От безъисходности и скотской жизни в бараках процветало горькое пъянство, часто случались драки и поножовщина.
После очередного дебоша в бараке появлялся участковый милиционер, проводил дознание и увозил виновных в отделение милиции. Дебоширов участковый сажал на пятнадцять суток, во время которых они, по договоренности участкового с администрацией завода, днем работали на кирпичном заводе бесплатно, а ночь проводили в камере предварительного заключения в милиции. Когда в бараках по пьянке происходили более серьезные происшествия: поножовщина, увечья или какое-либо другое членовредительство, а не дай бог, и смертоубийство, то виновных отдавали под уголовный суд и они отправлялись в колонию. Такие серьезные преступления, надо отметить, случались крайне редко и дело обычно ограничивалось пьяными скандалами и драками между соседями по бараку и родственниками.
В бараке Володю встретили приветливо. Соседка отдала ему ключ от его комнаты и все соседи по очереди приходили к нему выразить соболезнование по поводу смерти родителей.
Вечером вскладчину соседи организовали в комнате Володи поминки по почившим, на которых говорили много хороших слов о его родителях, пили водку и восхищались бравым видом матроса и его парадной морской формой.
К вечеру соседи разошлись по своим комнатам и Володя остался один. Он долго рассматривал толстый семейный альбом, где на фотографиях его отец и мать были молоды, красивы и счастливы, и его сердце тяжело сжималось от понимания безвозвратности потери. На поминках водки он не пил, да и вообще никогда еще спиртного в своей жизни не пробовал. Как помнил Володя, отец его тоже по началу был веселым и здоровым человеком, к бутылке не прикладывался, по выходным устраивал для семьи веселые поездки на природу с рыбалкой и футболом, пел задорные песни и все надеялся уехать куда-то далеко-далеко, устроиться на хорошую работу и жить со своей семьей по - человечески. Но изменить ничего не получилось, отца засосала мерзкая правда жизни и от отчаяния и безъисходности он начал пить горькую, тяжело болел астмой и ревматизмом, а чуть перевалив за сорок лет, умер. Та же участь постигла и его жену, мать Володи.
Еще в детстве Володя решил никогда не пить водку, вырасти, выучиться, хорошо устроится в жизни и забрать в эту хорошую жизнь мать и отца. А сейчас он сидел в пустой холодной комнате, а его родители лежали на кладбище под двухметровым слоем красной глины, которой они отдали всю свою жизнь без остатка.
Так тяжело Володе не было еще никогда и дальнейшая жизнь казалась ему пустой и не нужной. Он взял со стола полупустую бутылку, налил полный стакан водки и поднес его ко рту, и вдруг ясно увидел перед собой грустное доверчивое лицо Саши, с которой он встретился сегодня на кладбище.
Водку он пить не стал, вышел из комнаты и направился к бараку, где жила Саша. Они встретились на полпути - девушка, оказывается, тоже решила навестить своего осиротевшего знакомого.
После этой встречи Саша и Володя уже не расставались, а за несколько дней до окончания отпуска пошли в Поселковый Совет и расписались.
Саша сдала свою комнату коменданту и перебралась к Володе, а через несколько дней проводила его на службу.
Володе оставалось служить еще месяцев восемь, шесть из которых он провел под водой в автономном плавании. По прибытии из плавания на базу он получил сразу несколько десятков Сашиных писем, из которых узнал, что жена его беременна и через несколько месяцев он станет отцом. Когда служба окончилась и Володя вернулся домой, то Саша была уже на сносях. Не прошло и двух недель, как комнате появилось крошечное белокурое существо - это была их дочь Катя.
Посоветовавшись, молодые родители решили, что немного поднимут дочку, а потом уедут все вместе в большой город, где будут учиться в институте и работать.
Через несколько дней после рождения дочери Володя пошел устраиваться на работу на кирпичный завод - надо было кормить семью. Первые несколько лет Володя уговаривал себя и жену, что это все временно и что скоро все измениться: вот Катюша подрастет, они насобирают денег на первое время и уедут.
Но шли годы и ничего не менялось. Саша простудилась в холодном и влажном формовочном цеху и часто болела - это не прошло для нее даром: частые простудные болезни переросли в тяжелую хроническую форму мокрой астмы. О переезде на новое место, учебе и счастливой жизни пришлось забыть.
Так прошла короткая и тяжелая жизнь Катиных родителей.
- Папа! - позвала Катя - Вставай!
Но отец молчал, и на его неподвижном лице светилась совершенно не знакомая Кате спокойная и удовлетворенная улыбка. Почувствовав что-то недоброе, Катя осторожно кончиками пальцев притронулась ко лбу отца и сразу - же испуганно одернула руку - лоб был холодным, как лед. Она оцепенела от неожиданного ужаса и молча смотрела на неподвижного отца.
- Как я могла? Как я могла? - стучал в голове вопрос.
Перед глазами стояла картина вчерашнего вечера. Отец пришел домой сильно выпивший, от ужина отказался и лег на свою койку.
- Катенька, доченька, прости меня за все...- тихо повторял отец и его воспаленные безбровые глаза жалобно светились в тусклом свете потолочной лампочки.
И тут Катя неожиданно для себя взорвалась и вылила на отца всю накопившуюся в ней горечь и боль своей тяжелой короткой жизни.
- Совести у тебя нет! - кричала она на отца и слезы отчаяния лились по ее щекам - Что ты сделал с нашей жизнью! Маму загубил! Она в больнице по твоей вине, а ты водку себе пьешь, деньги пропиваешь. А ты знаешь, что маме нужно лекарства покупать и фрукты? Или ты смерти ее хочешь?
Отец ничего не отвечал дочери, жалобно смотрел на нее и из его глаз катились по обожженным красным щекам крупные слезы.
Кате вдруг стало нестерпимо жаль отца, но она, не пожелав ему спокойной ночи и не извинившись за свою неожиданную истерику, ушла за штору, отделявшую ее угол от всей комнаты, и легла спать.
А сейчас было утро, она стояла над мертвым отцом и в отчаянии повторяла - Как я могла? Как я могла?
А отец лежал неподвижно на старой железной кровати, и на его лице застыла счастливая улыбка избавления.
На следующий день из профкома завода привезли деревянный, выкрашенный красной краской гроб и большую, в черной рамке фотографию отца, а женщины-соседки переодели покойника и уложили его в гроб. Приехал грузовик с заводским духовым оркестром. Музыканты стояли возле входа в барак и играли траурный марш. Гроб установили на табуретки во дворе и свободные от смены на заводе люди подходили и прощались с покойным.
Затем гроб погрузили на кузов машины и процессия отправилась на кладбище. У могилы председатель профкома уставшим хриплым голосом говорил какие-то официальные слова, рабочие заколачивали гроб гвоздями, опускали его в могилу , а потом забрасывали эту могилу глиной.
Все это время Катя провела в каком-то оцепенении и все время повторяла - Как я могла? Как я могла?
Поминки организовали в коридоре барака: на нескольких столах соседки поставили водку и нехитрую закуску - профком выделил на похороны сто рублей.
Катиной матери на похоронах не было - вот уже несколько дней, как болезнь ее обострилась и вставать с больничной койки она не могла.
После поминок Катя побежала к матери в больницу. В приемной покое она поздоровалась с санитаркой тетей Валей и попросила дать ей халат. Но санитарка повела себя как-то странно: она подошла к Кате и крепко прижала ее к своей необъятной груди - Не ходи туда, Катюша, нет там твоей мамы!
Катя тревожно подняла глаза - А где моя мама?
- Нет больше Сашеньки, нет твоей мамочки! Сиротинушка ты моя! - запричитала санитарка - Умерла Саша, часа два, как умерла.
Через два дня похоронили маму и Катя осталась совсем одна.
Был июнь месяц и в школе начались выпускные экзамены.
Катя ходила на экзамены, получала пятерки, но делала все это она в каком-то оцепенении, все происходило как-будто не с ней.
Потом в школе был торжественный вечер, на котором выпускникам вручали аттестаты зрелости, после чего начался выпускной бал.
На выпускной бал Катя не осталась. Она пошла домой, легла на койку отца и все повторяла - Как я могла? Как я могла?
Через несколько дней Катя немного пришла в себя, навела порядок в комнате и отправилась на кирпичный завод.
Людмила Степановна, инспектор отдела кадров, встретила девушку приветливо - Уже пришла, Катерина? В формовочный цех пойдешь на место матери своей. Завтра и приступай. А сейчас садись и пиши заявление.

КОНЕЦ