Прости Господи!

Прости Господи!
Никита Колотнев
Маленькие, пухленькие ножки ступали по холодному кафелю обширного коридора, который вёл к единственной двери. Дверь в сравнении с ребёнком была колоссальных размеров, искусная резьба украшала поверхность, благородный цвет дерева кричал о скрытых тайнах и сокровищах за оной.
Дверная ручка тихонько опустилась под нажимом ребёнка и дверь с лёгким скрипом приоткрылась, явив просторную комнату, стены отделаны деревянными панелями, фундаментальный, дубовый письменный стол, с зелёным сукном и золочёной лампой, паркетный пол был выложен сложным рисунком и удивительно гармонировал с окружающим интерьером.
Также в комнате стояла и кровать, видимо хозяин много времени проводил за работой и не любил тратить время впустую, камин в кабинете также говорил многое о своём хозяине.
Кабинет-спальня был совершенен, продуманна каждая мелочь, которая могла доставить неудобства, и ребёнок с наслаждением проводил там время. Раньше он только присутствовал в кабинете в отсутствие хозяина и, ни когда, ни чего не трогал, этот случай был особенным, малыш набрался смелости и подошёл к кровати, положил ладошки на нежно-зелёное одеяло, потом забрался полностью и укутался в нежность пушистого материала, обнажив тёмно-коричневую простынь.
Мягкие лучи далёкой звезды падали на розовое личико малыша, будто заряжая его энергией, ему нестерпимо захотелось прыгать и бегать, хулиганить и озорничать. Мягкие пружины подкидывали маленькое тельце ребёнка. Кабинет наполнился озорным звонким смехом ребёнка и уже не был таким деловым, теперь он виделся одной из комнат наполненного жизнью дома, где жила любящая семья.
Через некаторе время малыш запыхался, слез с кровати, вытер пот с раскрасневшегося личика и несмелыми шагами подошёл к камину, застенчивые языки пламени несмело выглядывали из-под головешек, через мгновение пугливо прячась. Малышу стало жалко огонь, у него сложилось ощущение, что когда-то игривый огонёк засыпает, а быть может, умирает. По доброте душевной, он подкинул ещё несколько поленьев, но тогда огонь не вспыхнул с новыми силами, всё также скромно лизал новое дерево, малыш подумал, что дров мало и подкинул ещё, а потом ещё и огонь вовсе пропал. Грузные слезинки нависали с ясных глаз ребёнка, а потом полились непрерывным потоком. Мальчик пытался их остановить, вытирая запястьем рук, но ему так жалко было огонь, что, ни что не могло остановить маленькие ручейки. Он так сильно плакал, что не сразу заметил робких язычков пламени, а когда заметил в камине, уже весело играл новый огонь, сильный и молодой, он давал много света и тепла, нежно поглаживал заплаканное лицо малыша, вытирая его слёзки, будто говоря: - не плачь малыш, я с тобой. Широкая улыбка заплаканного личика малыша озарила комнату сильнее, чем утренние лучи и камин, теперь в комнате снова слышался звонкий смех и топот маленьких ножек.
Теперь путь малыша лежал к самому пугающему предмету интерьера, к письменному столу. Стол был огромных размеров, мощная столешница покоилась на столь же мощных ножках, искусная резьба украшала фасад стола, мальчик с интересом рассматривал замысловатую картину рождения дерева.
Как нежный росточек пробивает чёрствую скорлупу семечка, как тянется к свету, выпуская маленькие листочки, и в то же время, пуская корешки, впитывая живительную влагу. Ствол ростка постепенно черствеет, крона и корневая система увеличивается в разы и вот уже перед глазами малыша не нежный росточек, будто ребёнок, а сильный мужчина. Проходит время и сильное дерево замедляет своё развитие и в последующем почти останавливается, и вот ещё несколько песчинок времени и дерево умирает, постепенно гния с середины, и вовсе исчезает с глаз создателя, оставляя после себя неисчислимое количество семечек. Круг жизни начнётся снова.
Малыша так растрогало повествование картины, что его глаза снова стали мокрыми и на паркет начали падать слёзки. Его это почему то разозлило, он резким движением смахнул слёзки, собрал волю в своё маленький кулачёк и уверенно шагнул к креслу за столом, с трудом забрался в него и начал изучать содержимое стола. К великому его сожалению он не нашёл ни чего интересного, только рукописи, они были во всех ящиках стола, после недолгого изучения непонятных, чёрных закорючек он решил, что нужно обрадовать отца красивыми рисунками. Он всегда хвалил его за созидание. Достав цветные карандаши, он тут же пустил их в дело, рисую животных и растения, замки и королей, прекрасных принцесс и драконов, он так увлёкся, что не заметил скрипа тяжёлой двери, тихих, но уверенных шагов, не заметил отцовской улыбки…
-Люди, натворили же вы бед, пока меня не было.
Малыш оглядел комнату, скомканное зелёное одеяло, мятую простынь, разбушевавшийся огонь в камине, испорченные рукописи, потом опустил глаза в стыде и проговорил:
-Прости Господи!
Тёплая рука легла на темечко малыша, нежно взъерошила волосы и отцовская, всепрощающая улыбка снова озарила комнату.