Море

Девочке было шестнадцать лет. Жила она в небольшом городке с родителями и младшей сестрой.

Родители искренне любили друг друга, дочерей. Всегда у них было весело, всегда по-доброму.

И не беда, что работал один папа. Денег порой не хватало, но мама – искусница и рукодельница, делала так, что всегда была вкусная еда, накрахмаленные, тугие белоснежные простыни и скатерти, идеальный порядок и уют. После болезни работать перестала, вела дом.

Старшая дочь училась на пятерки, и родители перед девятым классом обещали после учебного года отправить ее на море, в Одессу. К бывшим своим соседям, блокадникам и просто порядочным людям.

Девочка за учебный год провела огромную подготовительную работу. Позвала подружку, организовала встречу родителей для выработки четкого плана первой самостоятельной поездки детей. Скроила и сшила несколько летних платьев из журнала «Работница». Мама где-то «достала» приличный купальник.

И редкий вечер, перед сном не мечтала о поездке. Она конечно, как могла, представляла южный огромный город, фрукты, пальмы и пляжи. Но в смятение и волнение приводили ее всегда мысли о море. Она, да, представляла его живым, ворочающимся и вздыхающим о чем-то своем. А иногда разгневанным сильно. Но чаще добрым и ласковым.

Их семья никогда не была на море. А девчонка уже всем сердцем любила его. Перед сном разговаривала с ним, готовилась к скорой встрече.

Примерно за месяц до поездки сильно заболела бабушка. Все помогали, как могли. Девчонки и мама сидели с ней, отец зарабатывал деньги на лекарства. Но никто не роптал, довольствовались малым.

Однажды вечером, когда уснула младшая сестренка, и ушел отдыхать папа, мама позвала девочку посидеть на балконе.

Начиналась ночь перед днем Ивана Купалы. И мама осторожно начала разговор.

О том, что болеет бабушка, что она переживает за свою маму, и что деньги, которые планировались на поездку к морю, закончились.

Ехать не на что, и можно ведь перенести поездку, потому что вся жизнь впереди.

Мама закончила говорить, глубоко протяжно вздохнула и с опаской посмотрела на девочку.

Лицо подростка застыло и, казалось, что она не дышит вовсе. В голове ее громкие молотки отбивали какой-то забавный ритм, рифмовали отрывочные мамины фразы. Перед глазами мельтешили платья, купальник, чемодан. А вдали волновалось, очень волновалось море.

Мама тревожно смотрела на нее. Девочка сидела в оцепенении. Мир ее рухнул. Жизнь ее прошла даром. И несчастнее ее нет никого на свете.

Она так долго собиралась, так хотела. Они ведь обещали. Они же взрослые. Она им верила, а они обманули. Зачем было обещать, если не выполнять обещания? Она ведь не просила, они сами.

Ничего нельзя исправить. Ничего.

Они сидели на балконе, а за соседним домом подростки переворачивали лавочки, натягивали веревки поперек дорожек, дико орали и хохотали пьяным хохотом.

Это злило девчонку чрезвычайно, и ей захотелось все высказать маме. Что они ее обманули, что верить она им не будет, и ничего ей от них больше не нужно. Мама сидела тихо. Руки ее, такие родные руки, лежали на коленках, голова была низко опущена. Девочке стало жаль маму.

Она смотрела на мать молча, и вдруг в памяти ее всплыла бабушка. Вот она приходит к ним в гости, отзывает девочку в другую комнату.

Достает носовой платочек. А в нем деньги.

Сует внучке со словами: «Возьми, тебе нужнее». И нежно целует ее в щеку.

От этой картинки и вида мамы у нее перехватило дыхание. «Да что же это? Как же я?»

Рыдания как-будто вырвались наружу, затопили лицо и душу слезами. Она судорожно обняла маму и плакала, плакала, пока не обессилела.

Мама обнимала ее, гладила. Плакала сама бесшумно, чтобы дочь не видела. От обиды плакала за девочку умницу свою и от беспомощности.

Успокоились не скоро. Мама согрела чаю. Пили чай, тихонько переговаривались. Спать разошлись, когда начало светать.

А утром мама разбудила дочь со словами: «Вставай, доченька, поедем за билетами. А то негоже так, не по-людски».