Весенняя охота на медведя

«Люди живущие рядом с хищниками, будь это тайга или африканская саванна, хорошо понимают, что если человек не будет убивать хищников, хищники начнут и будут убивать людей»!

…Лёня и Эрден первый раз за весну собрались на охоту в верховья речки Сенцы.
Эрден жил за рекой, на Заворотной, с родителями и Лёня, пообещал другу заехать за ним с утра пораньше.
Собравшись ещё с вечера и уложив всё во вьюки, он стал смотреть телесериал «Бригада».
Прошлой осенью, один знакомый из города предложил ему спутниковую антенну, и Лёня купил её совсем не задорого, а этот же знакомый её быстро смонтировал.
Сегодня всё это выглядит немного смешно – стоят деревянные, коричневые от времени и солнца постройки, а над крышей большого дома торчит черно-матовый диск антенны.
Ещё десять лет тому назад, скажи кому – не поверил бы, а сегодня, почти у каждого стойба в долине есть эта антенна - можешь несколько каналов ловить и выбирать, что душе угодно!
«А "Бригады" мне нравятся» - подумал Лёня, забирая свой походный рюкзак из пристроя. - Всё между собой разбираются, кто у кого закон нарушил" - с сочувствием вспоминал он это кино, поджаривая себе вчерашнее мясо на газовой плите. У них в доме был баллон с газом и когда спешили, то готовили себе на газе…

… Он проснулся на рассвете, пока родители ещё спали, тихонько прошёл на кухонную половину, позавтракал вкусной жареной телятиной, а кости выбросил во двор, чёрному собаке-лайке, Жуку.
Потом оделся в охотничий костюм: резиновые сапоги, чёрные плотные брюки, на клетчатую ковбойку надел камуфляжную куртку, а сверху – солдатскую куртку, с меховым отложным воротником. На голову натянул брезентовую, тоже камуфляжную панаму.
Потом вывел из стойла своего Вьюнка, которого загнал туда ещё с вечера и дал овса.
Вьюнок – невысокая, но живая и быстрая лошадка, косила коричневым глазом из-под чёрной жёсткой чёлки, спускающейся на морду, фыркала и переступала ногами, и когда мотнув головой задела плечо Лёни, тот ткнул её в ответ не больно, больше для порядка, и проговорил как один из героев «Бригады»:
- Ну, ну! Аккуратней! – делая ударение на последнем слоге.

Холодное, чистое солнце взошло над высокой горной долиной, пронизало холодный воздух золотыми лучами, обещая тепло к полудню. Горы, как обычно в ясную погоду, были хорошо видны во все стороны широкой долины реки и ощущая силу тренированного тела, охотнику захотелось поскорее почувствовать себя одиноким и свободным, как бывало всегда, во времена весенне-летних удачных охот.
И Лёня заспешил, определяя течение времени по высоте золотистого светила, висевшего в синем небе…
Оседлав Вьюнка, Лёня забросил вьюки на коня, выровнял их, натянув повод, вскочил в седло и с места, рысью, чуть ударив по бокам лошади сапогами тронулся в сторону брода.
Серая трава покрывающая ровную широкую долину, кое-где чуть перебивалась зелёным; тёмно-синяя, холодная река поблескивала на перекатах, но в верховьях долины, он это помнил, в узких местах, где по берегам росли небольшие куртинки кустарника заслоняющие воду от солнца, ещё громоздились белые ледяные забереги и речка, только в середине ледяного покрытия пробила себе дорожку, и, сжатая с двух сторон, неслась шипя и всплескивая холодной стремниной.
Перед бродом Вьюнок погарцевал немного, задирая голову, не хотел входить в реку, но Лёня дёрнул за повод, сердито крикнул: «Нн-о-о!» - и лошадь, чуть боком, кося глазом на хозяина, стуча под водой копытами по камням, перешла поток и легко вскочила на высокий, крутой берег.
Вьюнок - справная лошадка с чёрной гривой и развевающимся на ветру хвостом, разогревшись шёл по привычной дороге ходко, часто-часто переступая копытами с поблескивающими, стёртыми подковами
Лёня сидел в седле, чуть сгорбившись и привычно гасил инерцию толчков, чуть пружиня ногами, нажимая на стремена.
Проезжая мимо кустарниковой рощицы, Лёня вспугнул выдру, которая чёрной таксой, неожиданно быстро кинулась к воде и с плеском нырнула с берега.
«Надо будет капканы поставить» - подумал охотник, когда из-за поворота показалось стойбо его старинного приятеля Эрдена, и тот, увидев приятеля в окно вышел на крыльцо уже одетый, с винтовкой через плечо.
Не дожидаясь, пока Лёня приблизится, он прыгнул в седло с крыльца, по длинной дуге подъехал к Лёне, и, улыбнувшись, поздоровался. Его лошадка была повыше ростом, ярко-коричневой масти, с белой отметиной на лбу.
- Ты патроны взял? – поравнявшись спросил он друга и Лёня удивлённо посмотрел на него.,
– Не могу найти своих. Куда-то в верстак положил после зимы, и когда хватился, то не нашёл, и помолчав, поскрипывая седлом, чуть поднимаясь в седле, на стременах на рыси, добавил, - я тебе потом отдам.
- У меня десять штук. Думаю, что нам хватит, - улыбнулся Лёня, - не на стрельбы едем.
Он в армии был командиром танка, после окончания ветеринарного института, и слово «стрельбы» для него значило тяжёлый гул пушечных залпов и суета, с выцеливанием мишеней, в тесной громыхающей железом машине.

Лесная дорога поднималась в этом месте чуть вверх, вошла в лиственничный лес с берёзово-осиновым подростом, с сероватой прошлогодней травой между деревьями, и мягкой землёй, усыпанной серо-коричневой прошлогодней хвоей лиственницы.
По осени, покрытие дороги было почти красным, ярко жёлто-оранжевым, но за зиму выцветало и тем не менее, напоминало тканную дорожку, чуть прибитую к земле стаявшим снегом.
Солнце светило справа, сбоку и там же, за рекой, сквозь чёрные ветви лиственниц был виден заснеженный хребет с высоким серыми скалами, гребёнкой торчащими на фоне синего неба.
«Хорошо! - подумал Лёня, изредка вглядываясь налево, на склон, кое-где видимый в прогалы леса - погода отличная, и сегодня можно добыть зверя».
Эрден молчал, ехал чуть позади и невольно отвлекаясь, тоже вспоминал вчерашний фильм «Бригада» и жестоких бандитов: «Что они всё время делят, - думал он - не понимаю?».
Он вспомнил про недавний случай угона тувинцами скота в соседней долине, из крайнего к перевалу стойба,:
«Тувинцы, конечно, не бандиты, но стрельнуть иногда, чтобы припугнуть исподтишка, могут. Тут они не бывают, - далековато от границы, но всё-таки неприятно…»
Он тяжело вздохнул, поднял голову и закончил размышления:
«Всё переменилось в мире за последние десять лет… И даже у нас, в долинах, где кажется всё застыло в неподвижности на долгие года…»
Шурша травой, откуда-то справа на дорогу выскочил чёрный с обрубленным хвостом Лёнин Жук, глянул на хозяина, и перейдя с рыси на галоп, убежал вперёд.
«Хорошая собака», - отметил Эрден и тут, дорога чуть спустившись с бугра, вышла на край долины, над которой покатой стеной клонился ближний хребет. Открылась большая каменная осыпь, серая, с коричневыми, высокими лиственницами, редко стоящими, вдоль границы леса.
И Лёня, и Эрден стали внимательно вглядываться в лесные прогалы и скальные увалы, торчащие то тут, то там из склона.
Крутяки справа, уже освободились от снега и на сером фоне хорошо были заметны скальные, невысокие останцы, под которыми кое – где белели снежные не стаявшие ещё языки снега…
Вскоре дорога свернула влево, вышла на большую поляну, ограждённую справа крупными зелёными елями, закрывающими обзор.
Солнце здесь нагрело траву и тёплый воздух струйками поднимался в чистое, синее небо. Посередине поляны виднелся деревянный стол со скамьями и две лиственницы, стоящие отдельно, почти в центре круга. К нижним веткам лиственниц было привязано множество белых и синих ситцевых ленточек, обозначающих место почитания духа природы и охоты - Бурхана. Ленточки были похожи на бабочек, легкокрылой стайкой присевших отдохнуть на ветки.
Тут же, под деревом набросаны были бутылки: стеклянные и пластиковые – знак, показывающий количество тех, кто поклонившись Бурхану, выпивал сам и «брызгал» на землю – духам.
Спешившись, приятели быстро и слаженно приготовили обед: пока один ходил за водой на небольшой ручей, невидимый за тёмно-зелёной еловой стеной, другой разжёг костёр…
Чай вскипел мигом. Бросили в кипяток горстку заварки, сняли котелок с тагана, разлили по кружкам, из вьюка достали мясо, лук, хлеб.
Ели с аппетитом удобно усевшись за стол и сняв сапоги, грели ноги под ярким солнцем и ходили вокруг костра по мягкой лиственничной хвое, которая щекотала кожу подошв.
Обедая, говорили о маряне, лежащей сразу за поворотом, где могут быть изюбри, а Эрден вспомнил, что прошлый год видел там четырёх медведей одновременно. Лёня кивал головой...
Жук, появившийся откуда-то из ельника лёг тяжело дыша, открывая пасть и показывая красный язык.

Когда отъехали от ообо - святого места, было всего двенадцать часов дня.
Выезжая из леса, оба, почти одновременно увидели на маряне, в дальнем её углу, медведя. Он переходил с места на место, ворошил что-то широкой лапой, а потом совал в ветошь морду, вынюхивая запахи съедобных корешков.
Друзья, не сговариваясь, спрыгнули с коней, привязали их к молодым осинкам на обочине. Жучка взяли на поводок и наискосок, через негустой лес растущий у подножья склона, стали подниматься наверх, подбираясь к маряне.
Потом, минут пятнадцать обходили маряну верхом, и наконец, крадучись, стали приближаться к открытому месту уже сверху вниз.
На подходе, патроны поделили по пять штук каждому!
Лёня, шедший впереди, вдруг поднял руку - он увидел медведя метрах в ста впереди, а Жук, позади Эрдена, закрутил головой и стал нюхать воздух.
Эрден подошёл ближе и когда напарник показал ему медведя на маряне, отпустил поводок, наступил на него ногой, поднял карабин и тоже стал прицеливаться.
Лёня видел через мушку прицела, как медведь,- круглый и мохнатый, - широкой когтистой лапой, как лопатой, сгрёбал с поверхности земли веточки и прошлогоднюю траву, и скусив несколько зелёных травинок, стал жевать их. Потом, подняв голову, посмотрел в его сторону…
Охотник нажал на курок, сухо треснул выстрел и медведь упал.
Попал! – крикнул Лёня, но медведь тут же вскочил и прыжками поскакал к чапыжнику, непроходимой частой щёткой, растущему на склоне, посередине маряны.
Жук, после выстрела рвался с поводка, и Эрден в суете, только со второго раза освободил собаку от ошейника.
Лёня, коротко выцеливая, стрелил в бегущего медведя ещё раз, потом третий раз!
Но видимо оба раза промазал, потому что медведь, после выстрелов, вскоре исчез из виду, заскочил в частый кустарник высотой с человека.
Уже по скрывшемуся в кустах зверю выстрелил и Эрден, но поторопился и тоже промазал.
Жук уже был там и почти вслед за медведем исчез в чапыге, а
охотники опустили карабины и пошли к кустам.
- Я попал, - объяснял Лёня, - но он живучий. Дай мне ещё пару патронов.
Только Эрден собрался вынимать пули из магазина, как медведь в чапыжнике рявкнул и Лёня увидел, что кусты задвигались в обратном направлении, уже в их сторону. Сначала выскочил Жук, поджав обрубок хвоста и оглядываясь помчался к хозяину.
Тут же из кустов выпрыгнул медведь и кинулся догонять собаку, ещё не видя охотников.
Лёня, помня, что у него осталось всего два патрона, выстрелил раз, а Эрден, в это же время – два. Выстрелы треснули один за другим: Так! Так! – Так!
Медведь остановился, словно задумавшись, что делать дальше.
Эрден, ёще раз выстрелил: – Так! - и медведь упал, но потом вскочил и снова убежал в кусты. Жук, напуганный медведем и пальбой убежал вниз, а Лёна и Эрден, возбуждённо переговариваясь, и стараясь не отходить друг от друга, подошли к чапыжнику, увидели кровь на земле, на следах, которые уходили в заросли, совершенно непроходимые для человека.

- Нам туда нельзя! - коротко предупредил Эрден - он нас там, как котят задавит и выстрелить не успеем!
Лёня соглашаясь кивнул,.
- А Жук где? – спросил Эрден.
- Он, видимо, к лошадям побежал! - сокрушённо отметил Лёня.
Решили обходить чапыжник вокруг - может быть, медведь прошёл сквозь кустарникову чащу и убежал вниз.
Метрах в пяти от границы кустарника, шли кругом вдоль зарослей.
У охотников в стволах осталось по пуле и их всё больше одолевало беспокойство, хотя они молчали, храбрясь друг перед другом!

А погода, за это время, переменилась.
Тёмные облака набежали из-за белеющего снегом противоположного гребня, поднялся ветер, лес зашумел. Лёне хотелось бросить всё, спокойно спуститься к лошадям и ехать в зимовьё, которое было совсем недалеко.
Эрден думал так же, но молчал, не желая показаться трусом - для каждого это был не первый медведь, но до этого случая, всё обходилось без проблем. А тут…
Шли медленно, тщательно глядя себе под ноги и на кусты, чуть раскачивающиеся под ветром.
Когда обошли почти полкруга, оба облегчённо вздохнули.

- Кажется, ушёл, - предположил Эрден, и тут же, из ближних кустов высунулась клыкастая, оскаленная пасть. Оба охотника навскидку выстрелили почти одновременно.
Медведь находившийся метрах в десяти от охотников, почти одновременно получив две пули в грудь замер на месте, несколько раз дёрнулся, потом, словно очнувшись на время, ещё по инерции, прополз несколько шагов вниз к охотникам и припав к земле, замер, распластавшись метрах в пяти.
Патроны у охотников закончились и они стараясь оставаться невозмутимыми, внутри сильно это переживали - совершенно необычное, беззащитное состояние, когда ты стоишь с винтовкой в руках, но не можешь из неё выстрелить!
Вынув ножи, Лёня и Эрден сойдясь поближе, долго стояли, не желая приближаться к этому живучему зверю.
Потом, решившись, осторожно, следя за неподвижным медведем подошли ближе и Лёня, сапогом ткнул в бок неподвижного хищника, но тот не шевелился.
- Однако, разделывать надо, - неуверенно произнёс Эрден.
Осторожно прикасаясь к мохнатым лапам, вскоре осмелев, приятели развернув зверя поудобнее, поправили ножи на бруске и разобрав длинную тёмно-коричневую шерсть между задних ног, Лёня, вонзил нож, собираясь делать первый длинный разрез и тут медведь рыкнул громко и зло!
Оба охотника отскочили в мгновенье ока и долго стояли подняв ножи, ожидая нападения!
Но медведь не двигался…
Лёня вытер рукой вспотевший лоб - если бы он был один, то просто ушёл бы к лошадям, а тут перед другом было стыдно.
И всё-таки, сделав паузу, приятели вновь неуверенно подошли к мёртвому зверю и осмелившись, сделали первый надрез…

Потом, с облегчением вздыхая, привычно, не спеша сняли шкуру, помогая себе острыми ножами и кулаками, втискивая их между шкурой и жирным мясом и водя влево, вправо с нажимом, оттягивали скользкую сальную кожу…
Наконец, шкуру отделили от туши, вскрыли нутро -снаружи были видны пять ран в туловище, а когда вскрыли грудину, то оказалось, что сердце тоже пробито пулей. Медведь оказался довольно упитанным, с толстым слоем жира под шкурой и кусками нутряного жира на кишках, что по весне встречается не часто.
Довольные неожиданной удачей и чуть возбуждённые после пережитых страхов, Лёня и Эрдэн, оставив мясо на горе, спустились к лошадям, и там был Жук, выбежавший им навстречу и виновато вильнувший коротким хвостом, хозяину.
- Ну что же ты? – спросил Лёня собаку, но Жук молчал, и только виновато отворачивал морду в сторону…

Мясо спускали вниз на лошадях, но Вьюнок, на подходе к разделанному зверю, почуяв медвежий запах захрапел и стал пятиться задом вниз по склону, приседая и поскальзываясь, высекая подковами искры из торчащих на поверхности камней.
Лёня едва его успокоил и Эрден, опасливо поглядывая на разгорячённого Вьюнка, пока хозяин держал лошадь за повод, загрузил мясо во вьюки и забросил их на спину лошади.
До зимовья решили довести лошадей в поводу.
Вышли на дорогу и двинулись небольшим караваном вперёд.
Солнце село и заметно похолодало, впереди, где-то вверх долины, зашумела, загрохотала лавина.
Лошади шли, прядая ушами и беспокойно косились назад, задирая головы и скаля зубы. Не доходя несколько метров до зимовья, Жук, бегущий впереди какой-то полу – рысью, полу - галопом, опустив голову к земле, вдруг бросился в кусты справа от дороги и оттуда, вылетел красавиц-изюбрь, с молодыми рожками. Олень, громадными прыжками перескочил через дорогу и помчался к речке, а за ним, с громким лаем собака!
Всё это длилось несколько мгновений и автоматически схватившись за карабин, Лёня тут же вспомнил, что у них нет патронов и выругался. Эрден тоже занервничал, чувствуя свою вину.
Но ведь медведя они всё-таки добыли и это без сомнения, была удача.
Вскоре, от реки раздался лай собаки - она непрерывно и равномерно тявкала на одном месте.- Наверное, быка в реке поставил, - со вздохом упрёка, невольно заметил Лёня, уже выходя на большую поляну, посередине которой стояло квадратное зимовьё с плоской крышей.
Пока развьючили и расседлали лошадей, пока перетаскали вьюки с мясом к зимовью, спустились сумерки.
В это время вернулся Жук. Он был мокрый, облизывался и сразу же лёг в стороне от домика.
Ещё через час, перед зимовьем горел в ночной темноте большой костёр и фигурки двух охотников, на фоне яркого огня казались чёрными, и отбрасывали длинные расплывающиеся тени, когда двигались вокруг костра…

2005 год. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион":http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?":http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal
­