Поход в неизведанное. Окончание

Торжество победы над своим страхом добавило Артуру сил.
После небольшой паузы, собравшись с силами, он пополз дальше и, наконец вскоре увидел: и черную, двигающуюся равнину реки, и серебристую дорожку на воде, и темной стеной стоящие на той стороне горные склоны в лунной тени...
Не теряя времени, вновь зарядил ружье, чуть помедлив, снял, стянул через голову энцефалитку и грязную с серыми пятнами, белую футболку. Из кармана рюкзака достал кусок веревки и привязал к короткому стволу обреза эту белеющую даже в темноте тряпку. Потом, теряя силы, вскрикивая от боли, одел энцефалитку, снова завернулся в спальник, брезент и полиэтилен и дрожа от усталости, чувствуя непрерывную разрывающую левую ступню на части боль, согрелся. Дрожь прекратилась. Стало даже жарко, и на грязном лбу выступила испарина.
-Теперь я буду ждать - повторял он вслух теряя сознание...
- Буду ждать и слушать, столько, сколько понадобится... Я не умру, потому что я не жертва...
Уже в бреду, он вспомнил слова молитвы, увидел картину из детства: дорожка к дверям маленькой деревянной церкви, в которой, как рассказывала ему мать, его окрестили младенцем. И ещё совсем маленький, содрогаясь, всматривался он в безногих, безруких, инвалидов войны, двумя рядами сидящих вдоль этой дорожки.
- Боже! Спаси и сохрани! - повторил он несколько раз и даже попробовал перекреститься...
Ему казалось, что он кричит, но губы его едва шевелились.
Луна спряталась, стало очень темно, но через некоторое время на востоке посветлело и тьма отступила...
Артур, то проваливался в горячий бред, то всплывал на поверхность сознания. Он ждал нетерпеливо, даже в бреду, повторяя едва слышно:
- Она вернется. Она скоро приплывет назад!

...Отец и сын Кирилловы едва успели закинуть сети по свету и уже в темноте, причалив к берегу, пришли в зимовье. Открыв дверь, они учуяли запах недавнего тепла и печного дыма.
- Батя, кто-то был тут прошлой ночью! - обеспокоено высоким, не по фигуре голосом произнес Семен - младший Кириллов.
- Сам вижу - недовольным голосом ответил Петр Семеныч – отец, и почесав бородку стал щипать лучину.
Семен, бросив рюкзак на нары, вышел наружу, прикрыв скрипнувшую дверь и загремев ведром, проворно принес воды, занес в зимовье две охапки дров и пока отец ставил котелок с водой на печку, приставив лестницу слазил на лабаз, достал банку тушенки, металлическую банку с крупой, спустился, заодно закрыв дверку лабаза на щепочку.
- Вроде все цело, батя! - довольным голосом произнес он, и подражая отцу, с кряхтеньем снял сапоги.
- Да и я вижу, что все вроде на месте произнёс старший Кириллов и помолчав добавил: - Кажись, одну только ночь ночевал...

Быстро сварили кашу, поели и легли спать - не сговариваясь решили, что надо встать пораньше, снять сети и от греха уплывать домой.
Петр Семеныч недовольно сопел, потом притих, зазевал крестясь.
Семен заснул мгновенно, по-молодому, а отец ворочался, проснувшись слушал тишину за стенами и засыпал снова.
"Кто бы это мог быть? - спрашивал он себя.
- Может, охотовед районный пожаловал порыбачить. Но если он проскочил незаметно мимо села, то у геологов, которые стоят отсюда в двадцати километрах, обязательно бы знали, что он пожаловал и предупредили бы".
Он прикидывал и так и эдак, но совсем не думал, что кто-то может зайти со стороны Нижнего - на его памяти, в одиночку никто из Нижнего на Мую не приходил...

В пять часов утра, в избушке уже топилась печка, и чайник закипал, когда Петр Семеныч толкнул в бок сына: - Семка, вставай, зарю проспишь!
Семен вскочил, ошалело хлопая глазами посидел минуту, приходя в себя после сна, а потом быстро обулся и, выскочив на улицу, шумно умылся, звякая кружкой о ведро...
Когда не лодке гребли к сетям, на востоке разлилось яркая заря, окрашивая воду попеременно, чуть ли не во все цвета радуги.
Семен греб, а Петр Семеныч, захватив тетиву сети перебирая клещневатыми, заскорузлыми пальцами выбирал, аккуратно и быстро освобождая трепещущую, извивающуюся, крупную, блестящую боками рыбину, одну за другой.
Через полчаса, уложив рыбу в черный толстый полиэтиленовый мешок, бросили его под сиденье, а сети тоже спрятав в чистый мешок из-под картошки, забросили в бардачок и закрыли замок.
Петр Семеныч позволил Семену сесть на мотор и тот, молодецки дернул, ловко намотавши на шкив кусок бечевы с узлами для сцепления.
Мотор взревел, и недовольным голосом отец проворчал сыну: - Легче ты!
Улыбаясь, держа ручку газа, после прогазовки на малых оборотах, Семен аккуратно переключил скорость и лодка сначала медленно, задирая нос, натужно завывая тронулась, толкая воду перед собой; потом, набрав скорость поднялась, волны все более острым углом уносились за корму и лодка, мерно урча мотором полетела вниз по течению.
Петр Семеныч сидел на переднем сиденье и острыми глазами из-под мохнатых бровей, вглядывался в проплывающие берега.

... Плавно обогнув тупой угол косы при впадении Муякана в Мую, лодка шла вдоль левого берега и, пройдя несколько километров вниз, они оба услышали выстрел с берега, совсем недалеко.
- Вороти! - через небольшую паузу после выстрела закричал отец и Семен, напрягшись, повернул мотор от себя, а лодка пошла почти перпендикулярно к противоположному берегу.
- Близко не рули! - прокричал сквозь ветер и шум мотора Петр Семеныч, и Семен послушно выправил мотор, посылая лодку, как коня, вдоль берега. Оба смотрели назад, и почти напротив снова раздался выстрел и затем, отец и сын одновременно увидели белую тряпку, качающуюся справа налево и обратно, почти с земли на берегу.
Мотор сбавил обороты, и отец крикнул: - Глуши!
- Там кажись человек, один и тряпкой машет, - нерешительно произнес Семен, а отец, уже различивший фигуру человека, почему-то сидящего на земле, и машущего тряпкой, скомандовал: - Заворачивай!
Когда подплыли к берегу, Семен плавно направил лодку на отмель, а отец, спрыгнув в воду затащил лодку как можно дальше от воды.
Проворно вскарабкавшись на береговой откос, Петр Семеныч увидел грязного бородатого мужика, полулежащего и завернутого в какие-то лохмотья.
Человек протягивал ему навстречу руки и хрипло повторял:
- Братцы! Братцы! Спасите! Нога!
Семен из лодки кинул наверх бечевку, отец подхватил ее, и вдвоем они еще подтащили лодку повыше в берег. Отец привязал бечевку к комлю березы растущей почти на обрыве, и осторожно подошел к человеку.
Семен тяжело дышал за спиной...
- Братцы! - едва слышно бормотал Артур пытаясь подняться и теряя сознание.
- Нога... Спасите! - и повалился навзничь головой в траву...
Кирилловы засуетились. Осторожно освободив бесчувственное тело от тряпья намотанного вокруг туловища, разглядели дырку в сапоге и сукровицу, сочащуюся наружу. Кряхтя, спустили тело в лодку, подстелив спальник и брезент на мокрое дно.
Отплыли от берега подальше и посредине реки, прибавив газу, понеслись вниз по течению.
Артур что-то бормотал в бреду и стонал...
Солнце поднялось над лесом на востоке яркое и словно умытое. Стали видны заросшие ельником крутые распадки, уходящие к каменистым вершинам справа и сумрачная тайга, полого уходящая вдаль слева.
Вскоре, там же, на левом берегу, примыкая к воде начались просторные покосные луга, и завиднелось небольшое поселение.
Из трубы одной из избушек шел дым и неподалеку паслась коричневая лошадь.
Когда причалили и Семен побежал к начальнику геологов, Артур очнулся, огляделся, измученно улыбнулся, неотрывно смотревшему ему в лицо Петру Семеновичу.
- Ногу отстрелил - прохрипел он и облизнул пересохшие губы. Петр Семенович достал кружку и, зачерпнув воды за бортом, подал ему. Артур жадно пил, стуча зубами о край кружки и проливая воду.
Он был страшен: лохматые грязные волосы, худое, изможденное лицо в полосах грязи с дико блестевшими глазами. Грязная, рваная одежда висела на его худых плечах как на вешалке.
- Откуда ты? - спросил Петр Семенович и удивленно покачал головой, когда услышал:
- Из Нижнеангарска... Две недели иду.... А вчера в полдень ногу случайно отстрелил. Забыл предохранитель поставить - слабым голосом объяснял он улыбаясь жалкой улыбкой.
По берегу, к лодке уже спешили мужики во главе с Семеном, неся в руках старую дверь, снятую с петель. Когда Артура вытаскивали из лодки и клали на дверь, он скрипел зубами от боли, но молчал...

... Начальник геологической партии, молодой еще, светловолосый, с рыжей бородой - Володя Бахтин, связавшись с Бодайбо говорил в микрофон:
- Ступню отстрелил парень. Мы сапог не снимали, но видно, что мужик едва живой. Надо санитарный вертолет высылать.
Поправив наушники, он выслушал ответ, покивал, потом ответил:
- Да, хорошо, ждем - и спохватившись, добавил, - связь будем держать каждый час, по нолям…
Артура внесли, толпясь и сопя, в кухню и положили прямо на двери на пол. Он кусал губы от боли, но улыбался и повторял: - Хорошо... Так, хорошо...
-Точно из Нижнего? - спросил Бахтин, подойдя и недоверчиво улыбаясь. Артур поднял на него глаза и ответил:
- Две недели иду, - потом помолчав улыбнулся - сегодня ночью волка стрелил - криво ухмыльнулся, обнажив чистые белые зубы.
- Убил, кажется...санитара! - пробормотал он, невнятно.
Мужики сели вокруг, и Бахтин тоже присел на край скамьи.
- Как же ты так, один? - недоверчиво произнес он - Артур виновато улыбнулся в ответ.
- Ведь умереть мог, или медведи бы заели – потом помолчал вспоминая:
- Прошлой зимой у нас волки собаку утащили прямо из конуры и съели!
Стряпуха, баба Настя стояла в кухонных дверях и, скрестив руки на животе, с жалостным любопытством смотрела на Рыжкова.
Потом, спохватившись, всплеснула руками: - Что же это я? Ведь его умыть надо!
Вскоре принесла таз с теплой водой, мыло, чистое вафельное полотенце.
Обмывая лицо, шею, руки, она вздыхала и приговаривала:
- И зачем же тебя, касатик, понесло по тайге, да в такую даль. Сроду здесь не бывало, чтобы кто из Нижнего, да пешком сюда, в этакую даль. Это ж, какой черт тебя толкал!
Артур слушал, улыбался так, что уже устали щеки.
- Вот захотел пройти до Бодайбо – ответил он.
- Посмотрел карту и захотел...

Мужики удивленно и настороженно качали головами. Пожилой рабочий смолящий цигарку с едким табаком, не удержался и прокомментировал: - Тут только тунгусы на оленях аргишили, да и то давно это уже было.
Помолчал, выдохнул клуб табачного дыма:
- А мы еще лет десять назад на лошадях подходили к перевалу. Недельная была дорога... Тогда еще, Димитрий Петров, медвежонка на кедрухе стрелил. Матка ушла, испугалась нас, а Митька, глядь, медвежонок наверху и сбил его!
Пососал цигарку, потом помял окурок желтыми от табака пальцами, бросил, и заключил:
- Мясо у медвежонка дюже вкусное было...- и после паузы совсем уже некстати закончил – энергетическое!
Мужики, посидев еще немного разошлись на работы.
Бахтин ушел к себе в каморку и начал писать отчет в полевом дневнике. Баба Настя накормила отказывающегося и стесняющегося Артура манной кашей с маслом и напоила горячим крепким чаем с сахаром и все расспрашивала, как да что...

... К обеду прилетел санитарный вертолет и там был врач. Первым делом он тщательно вымыл руки, потом попросил поднять дверь с Артуром и положить ее на столы. Расспросив походника, он между разговорами сделал ему обезболивающий укол, потом, дождавшись, начала его действия с помощью мужчин раздел Артура безвольно опустившего руки и часто моргающего полусонными глазами на суетящихся людей.
Потом, ножницами разрезали штанины и уже потом, осторожно стали снимать сапог, с которым пришлось повозиться - кровь внутри превратилась в водянистое, фиолетовое желе - пришлось отрезать голенище в двух местах до подошвы
Артур морщился от боли, когда неловко прикасались к ступне, но молчал. Доктор, осмотрев стопу осторожно обмывал распухшую покрасневшую ногу. Баба Настя привычными к грязной работе руками крестьянки, обмыла Артура, осторожно клоня его то в одну, то в другую сторону и вытерев полотенцем, дала чистую белую длинную рубаху, в которой он чувствовал себя неуютно.
Доктор, протерев стопу спиртом, ушел к Бахтину в каморку, о чем-то поговорил и потом оба вернулись. При этом Бахтин смущенно улыбался и подойдя, встал над головой лежащего Артура, а доктор, словно примериваясь еще раз осмотрел разбитую дробью ступню...
Заряд, пробив сапог и войдя в голеностоп с внутренней стороны, разбил кости сустава в мелкие щепки, порвал сухожилия, превратив мелкие мышцы в немыслимый фарш. Ступня, без удерживания сапогом, висела на сухожилиях и коже куском мяса набитого дробью и обломками костей.
Сделав еще и местную анестезию, врач ткнул металлической иглой выше сустава и спросил, почему-то перейдя на ты:
- Чувствуешь?
- Нет - ответил Артур. - Ничего не чувствую? Ничего!
Доктор аккуратно приподнял ступню и колено, и баба Настя дрожащими руками, подсунул туда свернутое полотенце...
- Не смотри! - приказал доктор и Бахтин, положив тяжелые руки на плечи Артура напрягся.
Доктор что-то ещё мазал - запахло спиртом и йодом.
В полудреме, Артур иногда чувствовал удары боли, но после того, что было с ним ночью, в лесу, это казалось ему несущественным.
Закрыв глаза, он видел стаю волков, окруживших его полукольцом. Он повторял: - Ну, кто первый? Без бою не дамся!
Самый крупный из волков, бросался вперед и успевал укусить его почему-то каждый раз за левую ногу, за разорванный уже сапог.
Вдруг, вдалеке загудел мотор, и волки испуганно отступили, а Артур, хромая пошел навстречу звуку...

... Сквозь пелену забытья он чувствовал, что его куда-то несут, а потом везут - ревел мотор и дрожал кузов, потом наступил тишина...
Он на несколько минут открыл глаза. Увидел над собой круг с лампами внутри рефлекторов, потом сверху наплыло лицо в белой шапочке и с повязкой на нижней части лица. На лбу человека блестели капельки пота.
- Еще анестезию! - приказал голос, и через какое-то мгновение, Артур вновь погрузился в мир нереальных видений.
... В Бодайбо, в больнице он пролежал полгода. Там же ему сделали протез вместо отрезанной ступни, и там же он заново учился ходить, вначале на костылях, потом с тросточкой.
За эти полгода он изменился, похудел, помрачнел и начал седеть...


...Выписавшись из больницы, Артур Рыжков прилетел в Иркутск и снова поселился в общежитии, где мучились без художника и были рады его возвращению. Хотя после исчезновения, никто его очень не искал – подумали, уехал на Украину.
- Мало ли куда может исчезнуть неженатый молодой человек, - посмеивалась начальница общежития.
После этого несчастья, Артур, всё свободное от работы время, сидел в своей комнате, читал книжки или писал статьи в газету.
И как-то так случилось, что он начал писать сценарии для ТВ, вначале для эфира в молодежную редакцию, а потом и сценарий документального фильма "Осенние песни".
Сценарий неожиданно всем понравился, а когда отвезли в Москву, то там сценарий тоже похвалили. Рыжкова все поздравляли, а он не знал за что и почему: сценарий он написал за одну ночь и потом только немного поправил, по просьбе редакторов студии.
После этого успеха, Рыжков стал постоянным автором на местном ТВ, и вскоре написал второй сценарий к документальному фильму, который назвал: "Говорят, медведица не кусается".
С работой и зарплатой все постепенно наладилось, привык он и к протезу и ходил почти не хромая.
Как - то, проходя по улице, увидел в витрине большого магазина мотоцикл.
Придя домой, некоторое время о чём то сосредоточенно думал, а потом, присмотревшись, купил себе небольшой и недорогой мотоцикл "Восход".

... К тому времени Артур уже ушел из общежития и снял квартиру в пригороде, рядом с загородными лесами.
Постепенно, научившись водить мотоцикл, стал временами уезжать на нём в лес и спрятав его в кустах, жил несколько дней в зимовье, делая недлинные прогулки по тайге.
И ещё он научился ходить по тайге не торопясь, тихо и смотреть вокруг внимательно.
Красоты и загадки дикой природы, его по-прежнему восхищали и поражали. Он начал вести лесной дневник, в который вносил всё увиденное и услышанное в таких поездках...

... В личном плане все тоже устроилось - хромота не мешала ему ходить в гости, знакомиться с женщинами и девушками. Он был улыбчивый, спокойный, самостоятельный мужчина, а хромота, делала его в глазах романтически нстроенных женщин, еще привлекательней.
В него влюбилась Люся, студентка филологического факультета, проходившая практику в молодежной редакции местного телевидения.
Неожиданно для всех они стали жить вместе, досужие сплетницы поговорили, перемыли косточки необычной паре и успокоились: появились другие новости. Да и что особенного, когда тридцатипятилетний мужчина живет с двадцатипятилетней девушкой...



2000 год. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal