Колодец

Не плюй в колодец -- вылетит, не поймаешь …

Автор: Паламарчук Виктор Юрьевич.

Криминально-исторический этюд.


Сейчас все, мало-помалу, занимаются бизнесом. Хотя, что это такое не представляют себе ни бабушка, торгующая сигаретами и жевачкой, ни нефтяной или, там, медиа-магнат. Взять – меня. Сроду не занимался спекуляцией, Так, что и в доперестроечные времена был кристально чист духом, хотя и себе на уме, Вот говорят: воровать так миллион, иметь – так королеву … Что тама! Сейчас и миллион-то жидковат, да и королевы подались в порнобизнес ….
Вспоминаю славные застойные времена, и как я умудрялся заниматься бизнесом, правда, бизнесом – с моей точки зрения, так как действия мои явно подходили под статью уголовного кодекса, хотя я и не вникал – под какую именно, но то, что мог загреметь – это точно. Дак, ведь, сама-то спекуляция, то есть, бизнес – по-нынешнему, в не такие уж и давние времена так же был «подстатейным» … Так, что разницы нет: то ли кот в мешке, то ли меняешь шило на мыло.
Комбинация, которую я применял, была проста, как киндер-мат в шахматах, и даже проще; так, как состояла всего-то из двух ходов … Как говорилось: «Карпов ходит -е-два, е-четыре. А Брежнев: е-два, е-два …»
Так вот, сидя как-то у себя в кресле перед «голубым» (не в том самом смысле) экраном, и, смотря на очередную муру про разрядку международной напряжённости, я, вдруг, остро ощутил всю несправедливость той монополии, которую захватило государство, в деле торговли спиртным. Так как я был (да и остаюсь) совсем не дурак побороться с «зелёным Змеем», то я решил поставить вопрос, перед государственной торговлей водочно-винно-коньячно-ликёрными изделиями, ребром (не Адамовым) и приступить к какому-нибудь противодействию …
Однако, как можно подумать, мои действия пошли, якобы, по проторенному пути самогоно-варения? Отнюдь, отнюдь …. Я избрал экономически-надувательский способ борьбы с государственной монополией … В расцвет своих действий, в этой войне интересов, я чувствовал себя экономическим диссидентом; изнутри подрывающим устои застоя, если можно так тавтологически выразиться … И мне, как тешило меня моё самолюбие, грозила бы статья об измене родине, или, на худой конец, об антисоветской пропаганде. Так, что я своим диссидентством внёс достойную лепту в подрыв могущества советских республик … Имея изрядный, по тем временам, доход (в рублях); я открыл тот закон, что экономический диссидент (хоть сидент, хоть пока несидент) может вполне прилично существовать, эксплуатируя свою, без скромности скажу, гениальную идею …
Ну, так вот! … Моя борьба …, как подрыв экономики «империи зла», заключалась в том, что взяв с собой приличную сумму «деревянных», я направлялся в какой-нибудь «шоп» по продаже спиртного и отоваривался там весьма значительным количеством водки (именно водки, как станет ясно чуть ниже). И вот, нагрузившись несколькими (иногда до пяти-десяти) ящиками водки я выходил из магазина (в сопровождении приятеля-собутыльника Феди) и, выждав небольшое – до десяти-пятнадцати минут время, мы с Федотом заходили в магазин обратно и, предварительно подготовив продавщицу рассказом о том, что у нас, мол, свадьба (похороны, поминки, именины, проводы на пенсию), и, что наша лучшая половина, в лице моей законной супруги Нюры, не согласовав с нами вопроса, уже отоварилась и нам, якобы, только, что приобретённый товар, как бы и ни к чему. Запомнив несколько минут назад мою рожу (и харю Феди), а так же наблюдая взбалмошно-одержимое поведение половинки-Нюры, наша продавщица соглашалась принять водочную продукцию обратно, выложив за неё только, что внесённые наши «шиши». Получив свои «кровные» обратно мы, с похабно ухмыляющимся Фёдором, и застенчиво лыбящейся Нюры, ретируемся куда-подальше с глаз продавщицы долой … Скажите смысла в этих наших действиях никакого, мол, не в своих санях и локтя-то не укусишь? … Согласен! … Сто раз согласен …. Только вот в чём закавыка, дело-то в том всё, что мы сдаём в магазин обратно отнюдь не те же бутылки, а заранее привезённые (в Федюнчиковом «Москвиче») ёмкости, заполненные (и оформленные) как настоящая водка, отнюдь не разработанным Менделеевым сорокаградусным горячительном напитке, а чистой воды – вода (аж, два-О), забранной из квартирного крана и, хотя и отдающей хлоркой, но тем не менее банальнейшей … водой … Вся-то проблема, чтобы этикетки, привезённой нами продукции, совпадали с этикетками магазинной водяры, а уж я-то, сотоварищи, выслеживал и прослеживал этот нюанс! …
В «три-шестьдесят-две» мы ещё не играли – не сподобились успеть; зато и по «пять-тридцать» и по «шесть двадцать», а позднее и по «семь-восемьдесят» и даже по круглому червонцу – нагревали магазины ящиками, то есть по двадцать бутылок, да по червонцу, да по пяти ящиков …, это ж целая тысяча выскакивала, как из табакерки чёртик …. Да тысяча полновесно-советская, на неё иной продавщице до полугода и более пахать-да-пахать…
Правду сказать: в одном и том же магазине мы гадили только раз …, так, что рецидив отсутствует (на зеркало неча пенять, коли блин комом). Жертвами выбирали районные центры, чтобы и не захолустье, где очень-то можно и примелькнуться, и не столичные магазины, где не очень то и сговоришься сдать обратно фальшивый товар … Проблем с этикетками не было; я помню три вида продукции: «русская», «столичная», да ещё и «пшеничная»; изредка только попадалась и «московская» … Вот такая профанация стагнации развитого социализма с человеческим лицом , где лицо-то это будет таковым, только после принятия внутрь, только нашего разлива, дабы не уподобляться скотине алкающей.
Через год после начала нашего предприятия, я, со своей законной мигерой, приобрёл кооперативную квартирку, обставились меблирашками; ну, ещё там автомобильчик с нуля купили, да и стали питаться всё по ресторанам, да кафе, и ещё сыночку нашему – Вовочке (не матерщиннику) перепадало там на пиво, да фирменные сигаретки с джинсиками, благо оболтус вымахал к десятому классу здоровенько выше меня самого. Федюня работал из пятнадцати процентов с гонорара, но предпочитал брать живой продукцией-натурой, и так и не выбился «в люди» … Всё бы ничего, и этот перестроечный антиалкогольный указ помогал как никакое другое поветрие, и мы, компанией, спаивали целые деревни, а, также, и страждущих хлеборобов особенно, ведь, во время уборки объявлялся «сухой»-абсолют закон для занятых в конце лета, в начале осени, а так же и по весне сельских жителей.
Всё было как в ажуре и наше трио процветало, так как рак не свистнет – мужик не перекрестится, но вот настали смутные времена. Нажравшись (отнюдь не нашего разлива) другое трио в Беловежской Пуще зарезало коммунистически-социалистический Союз и было таковым: разъехалось по своим, вновь приобретённым, вотчинам … И вот – грянуло … В приглянувшийся магазинчик районного пошиба мы сдали очередную партию расфасованной воды, с заманчивой сорокоградусной этикеткой … и …, заметав все следы, прибыли в своё лежбище … Федюня получил свой пятнадцати-процентовый гонорар и собрался «лечь на дно», пока не подготовит новую тару к водопроводному разливу … Помню, помню тот злосчастный вечер, когда мой компаньон, с выпученными из орбит зенками от возмущения, примчался ко мне о объявил мне с Нюрой, как в том «Ревизоре», немую сцену-паузу, состоящей из гортанного слова: «Вода!» … Я уж грешным делом подумал, что воду обрезали на опрессовку или там, у него трубы порвало, но, однако, всё оказалось гораздо трагичнее, чем можно было вначале предположить … Смех, смехом, но та водка, которую мы подменили в магазине, оказалась точно такой же нулевой крепости, что готовили и мы. Федюня грешным делом сперва подумал, что мы ошиблись: сами же свой «разлив» себе же и оставили, но не тут то ему и было – я мог на Библии поклясться, что всё прошло по нашим правилам. Значит, предположил я, либо появился подобный мне «бизнесмен», ведь, идеи витают в воздухе, либо нас «нагрели» напрямую, подсунув нам воду вместо водки. Но как бы там ни было, наш трест если и не «лопнул», то дал изрядную трещину, сквозь которую на нас хлынул, вместо живительного спиртового раствора, поток мокроты, что означало вновь – чуть свет и не работу и убогое существование на одну зарплату … Нам осталось констатировать, что не плюй в колодец – вылетит не поймаешь, и утешать себя пошлой пословицей, мол, бедность – не порок, которую придумали для себя неудачники всех мастей, да нищие-инвалиды, которых в последнее (перестроечное) время развелось, что-то уж, как не давленных котов … Как говаривал один из апостолов веры в светлое будущее: на Бога надейся, а в чужие сани не садись …
Время, как известно лечит; вот и мы втроём, как-то зализав вышеприведённую рану и, даже, ещё несколько раз сыграв в эту же игру, решили перепрофилироваться: разливать в бутылки, купленный за оптовую цену, спирт (естественно разбавляя, для несведущих – один к полутора) и сбавлять как заводскую водку, однако, таких умельцев стало так много, что овчинка, не только перестала стоить выделки, но и элементарной стрижки.
Но – это уже другая история, и о ней как-нибудь в следующий раз.