Повяжут – не отвертишься

Бояться мне уже нечего. Всё что могло случиться страшного – всё произошло и случилось!
В плену была. Под бомбёжкой отсиживалась. Реки крови – видела. Мужа потеряла.
Теперь только и остаётся что – просто Жить!
Хотя начну с приятного…
- Масик! У нас сегодня счастливый день.
Начала я радовать своего супруга, как только он ступил на порог.
- И что моей рыбке принесли такого интересного эльфы, что и мне будет радостью?
- Доктор сказал, что есть вероятность что я беременна. Но для уверенности надо ещё немного подождать и тогда будут точные результаты.
- Вот это обрадовала так обрадовала.
А всё дело в том, что мы живём уже пятый год, а деток всё нет и нет.
У Максима это первый брак, ну а я уже успела обжечься…
Мама у меня рано умерла, вот я по глупости и выскочила в шестнадцать лет за тридцатилетнего. Да так бы и ничего, но только он и в постели не очень был, и детей иметь не хотел. А мне так мечталось со своим понянчиться. Да ещё привычка была тупая у моего суженного. Каждые выходные – пьянка. Но и это не страшно. Хуже всего что он кроме лука с чесноком, не признавал никакой закуски.
Вот так нажрётся ядохимикатов и целоваться лезет. Я три года терпела, а потом просто ушла. Ни что меня там не держало.
А уже через год, на заводе, встретила Максима.
Он в литейке работал. В соседнем цеху.
Сначала просто в столовой встречались. Случайно. Потом провожать стал. Цветы дарил. Вот тут я и стала присматриваться. А он ничего себе таким оказался.
Сошлись. Притёрлись, а через год расписались. Живём.
И тут это. Бои начались. Пока далеко от нас были, то всё вроде нормально. А потом война пришла и в Мариуполь. И вот уже у нас, на улице Апатова, да, там, где три девятиэтажки во дворах, под самыми окнами поставили танки.
Всех, кто жил на верхних этажах согнали вниз. А в их квартирах стали устраивать лежбища для бойцов и огневые точки для снайперов. Мы же всё видели и слышали их разговоры. И стало нам понятно, что никто нас спасать и защищать не будет. Это не они, а именно мы пушечное мясо и для тех, и для этих. Все жители спустились в подвалы.
Началась жизнь без света, без тепла и практически без еды. Март…
Готовим на улице, у подъезда, на костре. Хорошо, что многие уехали, оставшимся хватает. Вода есть только в батареях или лужах у дома.
Солдаты изредка спускались к нам в подвал. Брали какую хотели еду и уносили. Иногда забирали с собой женщину или девушку.
(Я тоже попалась, но мне не стыдно. Я не изменяла. Меня насиловали. Ни за что на свете я бы не сказала этого никому, но сейчас я знаю, что Максим убит. Это признание – моя месть этим нелюдям. Придёт время, они за весь мой стыд, позор и боль - ответят) .
Прошло несколько дней. Телефон давно сел. Максим не появлялся. Как ушёл на работу, так ни слуху, ни духу.
Может оно и к лучшему. Улицы простреливаются. Возле дома уже лежат три мертвеца. Семья. Снайпер с соседнего дома убил их, когда они пытались добежать до нашего подвала.
Зачем убил – непонятно. Свои же мы. Вроде…
Вот это да! Ура!!! Неожиданно прибежал Максим. Время обеда. Все заняты и тарахтят ложками по котелкам. Не до нас.
- Родная. Бежим скорее на завод. Нам разрешили приводить родных и близких. Там в бомбоубежищах есть еда и вода.
Начал он, но тут к нам подошла женщина.
- И нас возьмите. У меня пятеро детей. Свои и те что подобрала. Замёрзнем мы здесь, или с голоду околеем.
- Давайте только тихо. Я же всех не смогу провести. Выходим через десять минут.
Быстрые сборы. В тишине. Молча. Под осуждающие и не понимающие взгляды дошли до выхода.
- Всё. Бежим. Кто не успевает – ждать не будем. Давайте вашего малыша я понесу. А вы уж с остальными справляйтесь, - сказал Максим.
Мы побежали. От подъезда к подъезду. От дома к дому. По пустырю. За нами увязались ещё несколько человек, но не гнать же их. Пусть на проходной сами договариваются.
Женщина, подхватывая то одного из детей, то подталкивая другого – пытается успеть.
Дети очень пугаются то тут то там лежащих трупов…
Вот и забор. До проходной несколько метров.
Автоматная очередь. Пули выбивают дырочки прямо над нашими головами. Попадали. Лежим.
- Ползите. Ползите. Обед у них закончился. Стрелять не перестанут.
Пытаемся ползти по битому кирпичу. Больно. Руки и ноги кровоточат так как сбиты об острые углы обломков.
- Валя! Валя! Она не дышит и вся в крови.
- Дура. Ползи сама и спасай остальных.
- Но ведь ей всего одиннадцать.
- А мне двадцать два. Думаешь я хочу умирать? Но сделать тут ничего нельзя. Ползите быстрее.
Вот и проходная. Вползаем в помещение.
Тут уже можно и подняться. Дверь и забор защищают, но мы всё равно пригибаемся. Автоматные очереди перемежаются со страшными взрывами.
Пригнувшись, бежим от здания к зданию. Вот и спасительные ступени!!!
Спускаемся в бомбоубежище. Да! В Советском союзе знали толк в постройках. Мы спускаемся ниже и становится тише.
Вот и большой зал. Здесь уже несколько человек, тех что пришли раньше. Полумрак.
Занимаем две койки рядом. Точнее я внизу – Максим на втором ярусе.
И вовремя. Люди начинают прибывать десятками. Коек не хватает. Пришлось нам нижнюю отдать нашей спутнице с четырьмя детьми. Сама она расположилась на полу, на узлах с вещами, но зато дети сидят на кровати. Расположились и успокоились. Здесь тихо. Стали осматриваться.
Но народ всё пребывает. Идут семьями и одиночками.
Некоторые машут рукой Максиму, он отвечает.
Собралось уже столько, что сидеть на полу уже затруднительно. Стоят…
Мы, задрав ноги, сидим на верхней кровати, друг на против друга, а между нами малыш, из тех, что привела с нами женщина и которая тоже ютиться на нижней кровати с тремя оставшимися. Как это не кощунственно и не грешно, но хорошо, что её девочка погибла. Где бы тогда они все размещались?
Глаза уже привыкли в полумраке, но тут заработал генератор и загоревшиеся лампы, просто ослепили.
- Дверь…
- Что за дверь…
- Откройте…
- Ещё комната…
Раздался невнятный разговор в углу нашего зала и тут же толпа людей схлынула. Многие перешли в соседнюю комнату.
Там оказался ещё зал и такие же двух ярусные кровати…
Теперь стало полегче и не только морально, но и просто дышать.
Воздух был вокруг очень спёртым. Вентиляция не справлялась…
Когда толпа схлынула, стали возможны передвижения между кроватями.
Оставив женщину и детей охранять наше койко-место, отправились на разведку, пообещав поделится добытым.
Первое что мы разузнали и использовали оказалось – ну не поверите – сауна. Мы закрылись и обливая друг дружку ледяной водой, (другой не было) – обмылись.
Какое это счастье – вода! За те дни, что пришлось сидеть в подвале, не было возможности даже умыться, а не то что ещё что-то. А тут море воды…
Извините за некую подробность, но мы даже по-быстрому полюбились. (Хоть, и было мне больно, противно и отвратно), но мужа то я люблю!
После этого Максим пошёл охранять наши вещи и койки, а прислал сюда женщину с детьми. Мы же обещали делиться…
Они остались мыться, а я вышла. За дверью уже стояла очередь.
Прошло время и всем выделили продукты…
Дали консервы, сыр с колбасой и четвертинку хлеба. Больше хлеб не давали. Только сухари или галеты. Сух пайки.
Но это всё мелочи, так как воды для питья было вдосталь. Не то что в доме, где приходилось набирать воду даже из луж…
Здесь, на верхнем этаже стояло несколько полетов с бутылками минеральной воды. Да и после первого ажиотажа, в сауне всегда можно было набрать технической воды, которую после кипячения можно было использовать на чай.
А у нас был и электрический чайник, да и на улице иногда разрешали костёр разводить для кипячения.
Но всё это было в самом начале…
Дальше становилось всё только хуже.
Стали слышны хлопки выстрелов, а потом и уханье взрывов, и выстрелы танков с орудиями…
Кто в кого, от куда и куда – нам было неизвестно. Мы сидели очень глубоко.
Живя рядом, сошлись ближе с Натальей Сергеевной, нашей соседкой с низу и с несколькими семьями тех мужчин, что работали вместе с Максимом.
И всё бы ничего. По началу нас ни что не тревожило. Ну стреляют где-то.
Вот отгонят бандитов, и мы выйдем.
Хотя уже здесь мнения и виденье ситуации у разных людей было разным.
Я, которая видела, как страшные, бородатые дядьки с трёх цветными флажками на форме, нам помогали, указывая безопасные пути при отходе, и те наши снайперы, которые убивали наших же людей, была уверена, что бандиты — это воины армии ВСУ. Максим же был уверен, что в роли бандитов выступает армия России.
Я не спорила, но то тут, то там в подвале возникали споры, но длились не долго, так как всё равно все всего боялись.
Позже, дела стали идти на много хуже. К нам спускались уже не радостные и весёлые хлопцы, а измождённые бессонными ночами и работой люди. И в тот раз тоже не радостно пришли:
- Сегодня среда, - объявил зашедший вояка с погонами и нашивками, - есть тут мужики? Выходи строиться!
Но никто не отозвался на этот призыв.
Тут конечно же были мужчины, но все в возрасте. Не для армии.
- И что? Совсем мужиков не осталось, - продолжил военный, - вот ты чего молчишь?
Обратился к ближайшему мужичку.
- Я? Сынок. Да мне уже под семьдесят. Я же здесь охранником был. На проходной сидел.
- От молодца. Был охранником, станешь защитником. Выходи. Следующий. Ты чего сидишь?
- Мне уже пятьдесят восемь.
- Подходишь. Выходи. Кто тут у нас ещё?
- Куда вы стариков-то гоните? Они уже отслужили своё.
Начал говорить Максим. Я спохватилась и прикрыла ему рот ладошкой, но было поздно…
- А кто это у нас такой тут умный? О! Молодой! А почему ты не в армии? Филонишь? Или забыл где военкомат?
- У него правый глаз не видит. Искра попала. Он в литейном работает.
- Ух ты какая у тебя адвокатша хорошенькая…
(Я вздрогнула от этих слов, и вся напряглась).
- Слазь-ка с кроватки вниз. Посмотрим на инвалида.
Максим спрыгнул и встал перед койкой. Тот рукой отодвинул с глаза повязку.
- Хм! Смотрит и не брешет. Но это ничего. Давай я тебе покажу автомат и как он устроен. Вот держи. Тяжёлый? Да ничего – привыкнешь. Нажимаешь вот здесь, видишь? Это снятие с предохранителя. Чтобы автомат случайно сам не выстрелил.
Раздался щелчок…
- Ну а дальше проще. Вот видишь крючок? Это курок. Его нажимаешь и бабах!
Раздался выстрел!
- Ах!!!!
В закрытом помещении бункера это почти как грохот от взрыва гранаты.
Зажмурилась со страха. Но тут же, услышав стон – открыла их…
Женщина! Наталья Сергеевна! Наша соседка! Немного наклонилась и….
И тихо сползла на пол у кровати. У её головы образовалась не большая чёрная лужица, которая со временем всё увеличивалась…
- Придурок! Что ты наделал? Заорал военный.
- Я…
Удивился Максим.
- Ну не я же. Ты её убил. Да ты убийца. Люди – смотрите кто тут рядом с вами. Мы вас защищаем, а он решил вас всех здесь перебить. Москаль...
- Я? Да автомат у тебя в руках. Что-я-то?
- Да ты вот так дёрнул курок и выстрелил.
И раздался ещё один выстрел. С потолка посыпалась штукатурка, а в дальнем, тёмном углу ещё кто-то вскрикнул…
- Смотрите! Он ещё одного из вас застрелил. Быстро пошёл на улицу, за остальными. И без разговоров или сам будешь в числе этих.
И обращаясь к оставшимся в бункере:
- И так. Чтоб все мужики отсюда быстро поднялись на верх. Кто не поднимется сам – бабы потом вынесут.
- Пшёл…
И пнул Максима автоматом в спину.
Больше я мужа и не видела.
Все мужчины ушли…
На следующий день, спустившиеся для проверки к нам солдаты, разрешили мёртвых вынести на верх.
- Чтоб не воняли здесь…
Хоронить не разрешили. Просто указали положить за угол бомбоубежища.
(Кстати сказать, их вообще не хоронили. Мы, когда покидали наше пристанище, почти через месяц, видели их тела, засыпанные мусором. Консервными банками и бутылками.)
Деток соседки мне пришлось взять себе. ( А кому они нужны?)
Теперь у меня есть Витя, Рита, Серёжка и маленький Максим.
Как-то к нам зашёл один старичок, тот что был охранником на проходной. Он и сообщил Страшную для меня новость.
Максима всё же заставили воевать и в одном из боёв он подорвался на мине.
Русские окружили завод и предлагают сдаваться и выходить коридорами, но наши вояки и нам не говорят о возможности спастись, и сами не идут.
И третья весть обязывает всех способных ходить в соседнее убежище и ухаживать за ранеными. За невыполнение грозят смертью.
Пришлось разрываться между детьми и походами в зловонный барак, где лежали гниющие полуживые люди. Лекарств и мазей не хватало. Операции делали, но почти не обрабатывали места разрезов. То есть медицина на авось – может и выживет. Это страшно.
Весть о том, что разрешили некоторым эвакуироваться восприняли как луч солнца, которого не видели почти три месяца.
И вот я! Как молодая мамаша! С оравой сопливых «вы….ков» отпущена на свободу.
Наверное, так соловей чувствует себя, когда его выпускают из клетки.
- Куда лететь, чего хватать. Самой поесть, ребят накормить…
Автобусы. Лагерь. Автобусы. Граница. Паспорт.
Как хорошо, что взяла сумку (чисто машинально), Натальи Сергеевны. В ней оказались документы на детей. (Свидетельства о рождении).
Всё как во сне. Испуганные дети жмутся ко мне как трава на ветру к земле.
Очередной лагерь. Но уже тихо. Обед. Большая палатка. Каждому койка. Сон и после - ужин. Отдых…
Только на следующий день опрос и оформление документов. Записанный этот рассказ о моей семье и муже…
Мне предложили выложить все данные детей на сайт поиска родственников.
В первые же часы определили, что Витя, Серёжка и Максимка, числятся в пропавших и их разыскивают родственники.
А Рита была второй дочкой Натальи Сергеевны, - первая погибла у проходной Азовстали. – так что я Марго точно удочерю. Мы очень сдружились за всё это время. Помогая друг дружке. Поддерживая в тяжёлые моменты…
Мы пошли на прохождение медосмотра, на случай выявления болезней или повреждений. И вот после, меня ждало…
- Известие… Известие девушка.
Ко мне бежала девчонка из палатки где оформляли документы.
Остановилась и часто задышала. Запыхалась.
А я спокойна. Мне уже нечего ждать.
- Вы только не волнуйтесь пожалуйста.
- Ну что вы. Я полностью спокойна.
- Вы сказали, что ваш муж погиб, подорвавшись на мине на заводе Азовсталь!
- Ну сказала. Мне его сослуживец рассказал, что сам видел.
Говорю, а сама смотрю куда бы присесть. Ноги в коленях предательски задрожали…
- Так вот ваш муж жив. У нас в плену и вас ищет.
Села где стояла.
- Девушка, - вышла медсестра из палатки, - вы главное не волнуйтесь. Вот выпейте немножко успокоительного. Вам вредно на таком сроке беременности волноваться…
Очнулась я только на койке в палатке.
В голове сумбур. Плакать или смеяться. Бежать к мужу – да хоть куда, или здесь с дочкой дожидаться…
Мне очень надо было выговориться. А тут снова вы…
Одно прошу – не указывайте имени и фамилии. Ну не нужна мне эта реклама.
Волонтёры нам помогли - провели сопоставления и маленькое следствие.
Максим сам сдался в плен. Не стрелял – так как плохо видит. Во время боя бежал со всеми, но был оглушён при взрыве и пролежав до темноты, сам выполз к позициям донецких ребят, так как хорошо знал территорию завода.
После допроса было разрешено воссоединение семьи, которая к октябрю ждёт пополнение.
- А жить где предполагаете?
- С любимыми и в шалаше рай. Но Максим сказал, что у него родственники где-то под Джанкоем есть. Найдём. Друг друга же мы нашли…
19,05,22